Представление о «женском семени» можно обнаружить не только в древнеиндийской медицине, но и в эллинском естествознании. Их представления продержались в Европе до XVIII столетия. Алкмеон из Кротона (VI век до н. э.) был учеником Пифагора. Он первым понял, что мозг – центральный орган умственного восприятия. Согласно его представлениям, пол ребенка зависит от количества семени, которое выделяют партнеры при зачатии. «У какого родителя больший объем семян, того пол и будет» (178, с.25).

Для Анаксагора от семенного количества зависел не пол зачатого ребенка, а его внешность. Это вытекает из реферата Кензорина, в котором написано: «А Анаксагор придерживался мнения, что дети повторяют черты лица того родителя, количество чьего семени больше» (178, с.55).

Диоклес из Каристоса (4-й век до н. э.), автор известной древней лекарственной книги, учил тому, что недостаточное количество женского семени ведет к невозможности оплодотворения (47, стр. 185).

Но уже у Алкмеона мы видим попытку связи качественной и количественной сторон семенной жидкости и пола ребенка. Историки, которые анализировали его тексты, приходят к выводу, что Алкмеон различает между спермой мужской, которая характеризуется вязкостью, и женской, которая является жидкой. Согласно Сферосу, последняя – «водянистая» (91, с.626).

Как бы снисходительно не относиться к подобным суждениям, высказанным еще учениками Пифагора, все же бросается в глаза совпадение с действительной консистенцией женского эякулята.

Гиппократ: «…слабее и водянистей»

Аналогичного мнения был Гиппократ (460–380 гг. до н. э.), древнегреческий врач, основатель клинической медицины. Он различает мужскую сперму, которую он обозначает как «сильнейшую» и определяющую мужской пол и женскую – «слабее», детерминирующую женский пол. Она не только «слабее», но и «водянистей», чем у мужчины. Более сильная мужская сперма выглядит несколько «вязкой» (184, VII, стр. 26). У обоих полов присутствуют два вида спермы, но они одновременно каждым партнером не активизируются, а либо только одна, либо другая (178, с.82).

Гиппократ поясняет это следующим образом: «Это как будто смесь из жира и воска, в которой больше жира, расплавили на огне: преобладающая часть не видна до тех пор, пока смесь жидкая, но когда она начинает остывать, то преимущество жира становится заметным» (184, VII, с.11).

То же самое происходит с мужским и женским семенем. «При сравнении со становящимися видимыми процессами можно заключить, что и мужчина, и женщина имеют как мужское, так и женское определяющее семя».

Гиппократа интересовали не только общие вопросы биологии оплодотворения, но также сексуальные реакции. «У женщины может происходить выброс (семени) либо в матку – матка становится при этом влажной, – либо наружу, если матка открыта больше обычного.

(Женский пол) испытывает перед началом полового сношения все время чувство удовольствия, до тех пор пока мужчина не эякулирует тоже (семя). Если женщина во время сношения сильно возбуждена, то выброс ее (семени) происходит скорее, чем у мужчины, и в остальное время она не испытывает больше такого удовольствия» (152, XVI, гл. 4, с.22). Данная формулировка позволяет предположить, что Гиппократ имел в виду следующее: женщина настолько сильно возбуждена, что она достигает оргазма быстрее мужчины и при этом «эякулирует». В то время как смазка происходит постепенно, понятие «эякуляция» означает как внезапное наступление оргазма, возможно, раньше, чем у мужчины, так и выброс наружу («из тела»).

Если женщина не так сильно возбуждена, то, разъясняет нам Гиппократ, «ее чувство удовлетворения наступает одновременно с мужчиной. При этом происходит то же самое, как если на кипяток выливают ледяную воду и слышно, как она прекращает бурлить. Также эякулированное семя мужчины гасит жар в матке и вызывает чувство удовлетворения женщины» (152, XVI, с.31).

По Гиппократу, оплодотворение происходит следующим образом: «После того, как у женщины было сношение, у обоих вытекает семя, если она не хочет принять его в себя. Но если она хочет его принять, то семя не вытекает, а остается в матке. Приняв его, матка закрывается и удерживает его в себе; при этом матка вследствие влажности затягивается быстро, и семена мужчины и женщины смешиваются» (152, XVI, гл. 5, с.23). Представление, которое в то время имели о консистенции этой смеси женского и мужского семени, содержится в рассказе Гиппократа, который одновременно дает обзор своей практической врачебной деятельности:

«Я сам видел семя, которое оставалось в женщине 6 дней, а затем произошел его выброс. Как я увидел 6-дневное семя, хочу рассказать. У одной женщины из круга моих знакомых, большой искусницы, было много мужчин. Ей нельзя было беременеть, чтобы не потерять честь. Она, однако, слышала, что многие женщины считают, что если женщина беременеет, то семя не вытекает, а остается внутри. После того, как она это услышала, она все время обращала на это внимание. Когда она заметила, что семя не вытекло, она сказала об этом своей хозяйке, и молва дошла до меня. Когда я это услышал, то приказал ее ударить себя в прыжке по задней части (пятками). Она прыгнула уже 7 раз, как семя вытекло на пол с шумом. Она была удивлена этим» (152, XVI, с.31).

Парменид был представителем более динамичного учения. (540–470 гг. до н. э.). Он считал борьбу мужской и женской сперм закономерной: «Женщина и мужчина спорят друг с другом, и кто из них победит, того образ и воплотится» (178, с.47).

Аналогичное объяснение обнаруживается еще и в Средневековье. Так, например, Конрад фон Мегенберг (1350) объясняет рождение близнецов борьбой сперм (237, с.487). И Парацельс Теофраст фон Гогенгейм (1493–1541) использует такой же принцип, объясняя, как получаются гермафродиты: «Причина в том, что семена равны, ни одна часть не превосходит по качеству». (237, с.316). Парацельс, впрочем, интересовался в то время вопросами зачатия и провел вместе с Аматусом незадолго до своей смерти в Зальцбурге еще один эксперимент, который можно считать первой попыткой зачать ребенка в пробирке. Веннете писал: «Они собрали в сосуд с длинным горлышком семя мужчины и месячную кровь женщины, затем повесили на печь, чтобы проследить за тем, как происходит все в женском теле, когда та собирается стать матерью» (303, с.23).

Но вернемся в античность. По Эмпедоклу (495–435 гг. до н. э.), составные части будущего зародыша содержатся раздельно в мужском и женском семени. Половое сношение есть проявление стремления этих частей к воссоединению (98, IV, с.616).

Согласно Гиппону, мужской или женский пол возникает в зависимости от того, вязкое, сильное или водянистое и более слабое семя (178, с.27). К уже известным характеристикам источника эякулята вязкий – водянистый присоединяется еще одна пара сильный-слабый.

Согласно Гиппону, в отличие от Алкмеона, названные состояния присущи только мужскому эякуляту, т. к. он признает дееспособным только семя мужчин. А у женщин оно не способствует оплодотворению, т. к. «выброс происходит вне половых органов» (178, с.28).

Но и у Гиппона женщина не совершенно безучастна в зачатии. Ее участие заключается в формировании плоти новорожденного, в то время как развитие костной системы является исключительно мужским предназначением.

В дальнейшем последователи Пифагора усматривают в мужском семени «каплю мозга», наделенную «горячим дуновением», в то время как из семени женщины выделяются сок, жидкость и кровь, которые ведут к формированию частей плоти, нервной и костной систем и в целом тела.

«С внешней точки зрения, – говорит Пифагор (570–476 гг. до н. э.), – семя – нечто телесное. Нетелесной является внутренняя сила, которая сродни живому разуму» (86, с.23). С учетом этого выделяется половой дуализм, по которому мужскому эякуляту в процессе зачатия принадлежит нематериальное воздействие, материальную же сторону все-таки поставляет женщина (178, с.29).

Герофил: «…в мочевой пузырь и наружу»

Феномен выбрасывающегося «наружу» женского семени, который кажется особенно интересным в отношении женской эякуляции, наиболее отчетливо обнаруживается у Герофила из Халкедона (прим. 300 до н. э.). Он был основателем Александрийской школы. Его большая заслуга заключается в том, что он одним из первых описал яичники. Он называет их «женское яичко».

«К матке по бокам от обеих частей прирастают яички, которые не во многом отличаются от мужских. Яички у женщин, однако, находятся на обоих плечах матки…» (178, с.162).

Герофил также описывает «семенные протоки» («parastatai adenoeideis»), «которые простираются от яичников, по обеим сторонам матки до мочевого пузыря и впадают в него» (167, с.44).

Хотя он допускает ошибку при описании анатомии процесса, можно предположить, что он имел в виду те трубы, которые, собственно говоря, впадают в матку. В таком случае нетрудно догадаться, что его представления о женской эякуляции были связаны с мочеиспускательным каналом. Именно этот феномен привел его к грубейшей ошибке относительно труб. Предположение о том, что женское семя выбрасывается через «семенные протоки» мочевого пузыря в мочеиспускательный канал, явилось причиной долговечности теории, продержавшейся до Галена, будто женское семя не участвует в зачатии, хотя половые железы были уже в то время открыты. (Если уж что-нибудь такое выливается, то наверняка недейственное и бесполезное).

Соранос (II век) из Эфеса, величайший гинеколог древности, перенял почти без изменений учение Герофила:

«Семенной канал к матке идет из обоих яичек, простирается по сторонам до мочевого пузыря. Отсюда полагают, что женское семя не способствует зачатию, потому что выброс происходит наружу» (132, пар. 12).

Труды двух ученых, Аристотеля и Галена, нужно рассмотреть особенно подробно. Их объединяет не только большой объем работ, но и то, что их идеи и познания оказывали влияние на научное мышление вплоть до Нового времени. Кроме того, оба считали возможной женскую эякуляцию.

Аристотель: «Количество далеко превосходит мужское»

Этот универсальный ученый и мыслитель родился в 384 г. до н. э. в македонской Стагире. После смерти своего отца Никомахоса он отправился в 18-летнем возрасте в Афины. Там он познакомился с Платоном и в течение 20 лет оставался сначала его учеником, затем стал учителем в его академии. Он стал настолько известен знаниями и образованностью, что царь Филипп II назначил его воспитателем своего сына Александра Македонского, ставшего впоследствии Великим. Аристотель умер в 322 г. до н. э. в своем имении в Халкисе.

Уже в начале своей научной карьеры он занимался вопросами оплодотворения. В своих естественнонаучных наблюдениях, а также в сексуальных вопросах он был более точен, чем другие греческие ученые до него. Так, к примеру, он горячился:

«Геродот был не прав, когда утверждал, что семенная жидкость у негров черная, как будто, раз они черные, то все у них должно быть черного цвета. И это говорит он, несмотря на их белые зубы! Объяснение тому, что семя белое, заложено в том, что оно представляет пену, пена же тем светлее, чем меньше ее части, тем меньше заметны отдельные пузырьки. Это видно на примере смешивания и встряхивания воды и масла» (10, с.85).

Самая древняя рукопись Аристотеля носит название «О бесплодии людей». Некоторые ученые считают эту работу подделкой, т. к. она, особенно в той главе, которая касается женского семени, отличается в самых важных моментах от его более позднего труда «О зачатии существ». Я все же считаю, что именно в этом различии заключено доказательство правдивости, т. к. автор подделки постарался бы идти в ногу с представлениями признанных ученых. Похоже, надо исходить из того, что с возрастом Аристотель поменял свои взгляды (10, с.27).

Итак, на вопрос о том, есть ли женское семя, он отвечает противоречиво, при этом, однако, он не сомневается в том, что женщина «эякулирует». Сначала обратимся к его первому произведению.

Вначале Аристотель пытается доказать, что вклад женщины в оплодотворение равносилен мужскому:

«У женщин иногда происходит выброс во сне, и после того они просыпаются слабыми, как будто с ними рядом был мужчина. Если у них во сне происходит такой выброс, то, следовательно, и в иных случаях такое возможно. Отсюда вытекает, что для оплодотворения необходим выброс обоих полов» (10, с.465). Здесь можно возразить, что под выбросом он имеет в виду только влажность влагалища при сексуальном возбуждении, но это не так, т. к. одна лишь смазка, как правило, не ведет к оргазму. При этом в другом месте он говорит о том, что для зачатия необходим одновременный семенной выброс:

«Итак, у женщины не будет детей, если мужчина виноват в бесплодии или если оба способны к зачатию, но не подходят друг другу, потому, что семенной выброс происходит у них не одновременно или различен. Тогда остается очевидным только следующее объяснение. Если действительно женщина участвует в зачатии, тогда нужно совпадение моментов. В случае, если мужчина достигает быстрее цели, а женщина вот-вот – у женщин это происходит медленнее – то это является препятствием к зачатию» (10, с.460)… «Часто женщины не замечают, как беременеют, т. к. не думали, что могут забеременеть, потому что они не чувствовали своего выброса. Несмотря на это, выброс семени у них произошел и они забеременели, т. к. произошло слияние мужского и женского начала» (10, с.462).

Констатация того, что часто женщины могут даже не замечать своего выброса, подтверждает предположение, что Аристотель не имел в виду смазку. По-видимому, дочери Афродиты, несмотря на то, что выбросы происходили не у всех, были при половом сношении «мокрыми». Напротив, более невероятным является тот факт, что мокрая вагина во время секса у них была «особенно часто».

Во взглядах Аристотеля обнаруживается ошеломляющая параллель с древнеиндийским Сусрутой – как и последний, Аристотель в молодости был так убежден во внутренней силе женского семени, что даже верил в возможность «зачатия девушкой»: «Почему же женщины не должны беременеть сами собой, если их матка все же впитывает смесь с мужским семенем? Почему она не может впитать свое собственное несмешанное семя с той частью, которая попадает наружу? Но есть женщины, которые ходят по этой причине беременными несколько лет» (10, с.466).

При половом сношении, согласно Аристотелю, происходит следующее:

«Женщина выбрасывает семя в преддверие маточного зева, в который также выбрасывает семя и мужчина, если он присутствует. Оттуда она вытягивает его при помощи воздуха, как это обычно делают ртом или носом. В матке есть стержень, подобный мужскому пенису, только внутри тела, через который происходят выделения с помощью маленького отверстия вверху мочеиспускательного канала. При желании этот орган изменяется, имеет другие свойства. Из этого стержня и происходит выброс (женского семени). Но и у стержня есть маленький узкий канал, ведущий наружу, такого размера как воздушная яма и, кроме того, объемный, хорошо проходимый доступ к преддверию матки, как к носу, куда доступ воздуха намного больше, чем ко рту и к зеву. У женщин также проход к преддверию матки намного больше и объемнее, чем наружное отверстие» (14, с.168). С анатомической точки зрения это звучит ошеломляюще. Под стержнем, у которого есть вверху мочеиспускательного канала маленькое наружное отверстие, через которое происходит эякуляция, мог иметься в виду клитор, «это место обладает иными свойствами в момент страстного желания», чем в невозбужденном состоянии.

Представление о том, что у клитора, как и у пениса, есть отверстие или полость, мы встречаем еще в индийской Anangaranga. В той рукописи его сравнили с руслом источника, который связан с источником семени. Как мы позже увидим, в XYII столетии голландский анатом Кбилти был убежден в том, что на верхушке клитора есть отверстие.

В своей более поздней книге «О зачатии существ» Аристотель заметно изменяет свои юношеские взгляды на женское семя. Между тем, он, как и прежде, часто упоминает о выбрасываемом генитальном секрете, но мужскому семени он видит соответствие не в этом «эякуляте», а в менструальных кровотечениях:

«То, что месячные у женщины значат то же самое, что и семя мужчин, с этим все ясно. То, что мы правы, доказывают физиологические процессы. А именно, в том же возрасте, в котором начинает формироваться мужское семя, начинаются менструации, изменяется голос и начинают округляться формы груди. У одних с возрастом угасает способность к зачатию, у других прекращаются месячные (15, с.56). Для Аристотеля месячные (katamenios – месячный – греч.) только в функциональном плане способствуют зачатию женщины по аналогии с мужским семенем. Несмотря на такое соответствие, в аристотелевском представлении менструации являются генетически только начальной стадией спермы. Чтобы объяснить морфологическое различие этих обеих функциональных жидкостей, он исходит из понятия пищеварения („Kochung“). Под этим понятием он охватывает схему „питание – кровь – сперма“. Энергия для этого процесса происходит от врожденной теплоты живых существ. Как и Эмпедокл, он приписывает мужчине большую теплоту, чем женщине (15, с.16). В то время как у мужчины вследствие его более душевной конституции возникает возможность переварить питательные вещества до состояния, требуемого для семени, женщина вследствие ее большей холодности лишена способности завершить этот процесс. Он доводится у нее только до предшествующей ступени – крови, „поэтому женщина – это своего рода неспособный к зачатию мужчина. Быть женщиной подразумевает определенную долю слабости, т. к. она не в состоянии выработать семя из продуктов питания“»(15, с.59)

Бывшая руководительница известного Венского института истории медицины Эрна Лески в своей конкурсной работе на замещение должности преподавателя в высшем учебном заведении в 1950 г., которая признана классической работой о науках зачатия и наследственности в античности, отметила, что Аристотель опроверг своими утверждениями все существующие прежде гипотезы о женском семени и доказал, «что все они (без исключения) относятся только к случайным и обусловленным конституцией состояниям секреции женского генитального секрета» (178, с.132).

Однако, что касается количества, то представляемая Аристотелем секреция отнюдь не незначительна:

«Если некоторые полагают, что и женщина во время совокупления выделяет семя, то потому, что некоторые при этом чувствуют такую же негу, как и мужчины, и к тому же выделяют сок. Но по своей природе он не похож на семя, а является у каждой только локальным проявлением, выделением матки, которое есть у одних и отсутствует у других. В целом он обнаруживается у белокожих и женственных женщин, не у темных и мужеподобных. У тех женщин, у которых есть этот феномен, количество при выбросе не соответствует мужскому, а далеко превосходит его» (11, 99).

В этом тексте есть по меньшей мере два момента о женской эякуляции: отмечается, «что у кого-то она есть, у кого-то нет» (именно это различие между существованием и полным отсутствием не соответствует смазке), и в одном, и во втором – высказывание о том, что выбрасываемое количество «далеко превосходит» по количеству мужской эякулят, становится более четким.

Гален: «Излиться во время наивысшего наслаждения»

Гален, родившийся в 129 г. в греческом Пергамоне и умерший в 199 г. в Риме, вывел античную медицину на ее вершину. После него долгие столетия эта наука не развивалась. Его тезисы служили до 16 в. непререкаемой и не критикуемой догмой. Доходило до того, что первые анатомы, обнаруживая данные, противоречащие Галену, полагали, что правоту своих открытий можно доказать только гипотезой, что со времен Галена изменилось строение человеческого тела (167, с.45). То, что Гален в своих эмбриологических работах De usu partium corporis humani («О назначении частей человеческого тела») и De semine («О семени») представляет теоретически, противоречит знаниям всех существовавших тогда школ. Сам он при представлении своей гипотезы исходит из того, что вследствие анатомических особенностей матки количества мужского семени недостаточно для зачатия. По этой причине природа создала по необходимости женское семя. Это женское семя, источником которого являются яичники, по своей характеристике не является таким полным, как мужское. Обусловлено это тем, что у женщин меньший объем половых желез и, согласно учению античности, более холодной природой женщин. Поэтому у их семени отсутствует возможность зачать в одиночку. Итак, оба семени должны дополнять друг друга, причем каждое выполняет свое собственное предназначение: мужское семя, как считал и Аристотель, несет в себе принцип движения, задача же женского – питание. Основное условие для оплодотворения – одновременное объединение обоих секретов.

Наряду с субстанцией зачатия Гален выделяет дополнительно вид простатической жидкости или «секрет семенных пузырьков», которая при сексуальном возбуждении выбрасывается таким образом, что речь без сомнения идет о женской эякуляции:

«Кроме того, жидкость, которая возникает в железоподобных тельцах (семенные пузырьки с или без простаты – прим. автора), выбрасывается в мочевой канал. Затем она с помощью мужчин поступает с семенем в вагину, у женщин она выбрасывается либо наружу, либо в женские половые органы. Ее преимущество у обоих полов, как мужчин, так и женщин, заложено в том, что она возбуждает страстное желание, потому что приносит при коитусе чувство наслаждения и делает влажным мочевой канал…По-видимому, семя, которое содержится в (семенном) яичке женщины, и жидкость, которая находится в железоподобных тельцах мужчин, между собой очень похожи… По этой причине, я полагаю, нет сомнений в том, чтобы называть каналы, которые отходят от этих телец, – семенные сосуды; Герофил называл их железоподобные „простаты“ (parastatai adenoeideis – прим. автора).

Поскольку женщина холоднее мужчины, жидкость в ее „простате“ (parastatis glandulosis) не готова и слишком жидкая, так что она не способна к зачатию живых существ. При этом, когда она выполняет свое предназначение, она выбрасывается, как правило, наружу, в то время как другая жидкость, мужская, попадает в матку. То, что женская жидкость не только побуждает к коитусу, но и дает наслаждение и делает при выбросе проход влажным, свидетельствует из следующего:

Она вытекает из женщины и проливается на половые органы мужчины, когда они испытывают во время полового сношения наивысшее наслаждение» (103, с.14, гл. 12, с.189).

О простате Гален никогда не говорил как об отдельном органе. Похоже, он не знал о ней. Поскольку семенные пузырьки плотно прилегают к верхнему краю простаты и тесно связаны с ней связующими сосудами, возможно, что Гален обозначал их «железоподобные тельца», т. к. он не мог отличить их друг друга. Если бы он вскрывал человеческие трупы, то заметил бы различие между простатой и семенными пузырьками. Однако у животных труднее найти границу между простатой и началом семенных пузырьков. Гален вскрывал больше жвачных животных, чем обезьян, которые были дороже. У жвачных имеются только железоподобные семенные пузырьки, но не простата. Плотоядные животные, напротив, обходятся полностью без семенных пузырьков, но они у них есть, как у обезьян – кольцеобразная простата (138, с.426). В некоторых переводах Галена стоит вместо понятия «простата» понятие «Parastatas» (99, с.645,… 54; ср. также 97, с.129; 105, с.195,… 91; 69, с. 418; 180, с. 1325).

В некоторых изданиях Галена отсутствуют моменты, явно посвященные женской эякуляции, например в переводе на английский язык (1968): «у женщин, однако, выброс происходит как наружу, так и в женские половые органы» (99, с.644). А в латинской версии Николо Реджо (222), а также в издании «Хельмрайх» (99, с.645,… 56) весь последний абзац вышеприведенной цитаты дан в скобках из-за подозрения в ошибке.

Но вернемся к Галену. Одно предложение также соответствует результатам современных эмбриологических гистологических исследований: «Все части, которые есть у мужчин, можно наблюдать на женских гениталиях, только с той разницей, что женские части органов расположены внутри, а мужские извне, что обозначается как Perineum (промежность)» (178, с.184).