Очень приятно иметь тайну и особенно, если это настоящая боевая трехлинейная тайна с тупым прикладом. Сема пробирался в глубь двора, и там, около погреба, позади бабушкиного сарая, он прятал оружие. Подумать только, если б бабушка знала, что он каждый день ходит на стрельбище и, мало этого, еще приносит домой винтовку! Но бабушка жила спокойно — она ни о чем не догадывалась. Не говорить о винтовке было трудно, и Сема условился с Пейсей при бабушке называть ее Фирой.

— Ты Фиру сегодня видел? — спрашивал Пейся.

— Видел, — отвечал Сема.

— Ты не забудь сегодня взять Фиру, — напоминал Пейся.

— Не забуду, — обещал Сема.

Разговоры о Фире повторялись каждый день. Бабушка прислушивалась к ним и в конце концов, рассерженная, подозвала к себе Сему:

— О ком это вы говорите все время?

— Не знаю, — искренне удивляясь, ответил Сема.

— Ты не знаешь, — недоверчиво сказала бабушка. — Куда вы ни идете, вы тащите за собой Фиру. Фиру бог послал! Я бы уже хотела видеть эту красавицу!

— Ничего особенного, — Сема пожал плечами, — самая обыкновенная.

Возвращаясь после учений, Пейся вместе с Семой заходил к нему во двор, и вдвоем они прятали «Фиру». Пейся стоял у сарая на дозоре. Сема укладывал винтовку на покой. Условились, что в случае приближения опасности Пейся дает сигнал — два свистка «проволочкой» и один «с хрустом». Однажды, когда труды уже подходили к концу, раздался тревожный предостерегающий свист. Сема вздрогнул и прислушался. Последовал второй сигнал. Сема поспешно закопал «Фиру» и, накрыв ее старой бочкой, выбежал во двор. Пейся стоял рядом с бабушкой и о чем-то горячо рассказывал, с увлечением размахивая руками.

— Так вот, — кричал он в ухо растерявшейся бабушке, — если птица летит низко, мы даем такой сигнал… — Он вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. — А если птица летит высоко, мы даем такой сигнал…

— Довольно сигналов!.. — ущипнул его сзади подошедший Сема. — Что вы здесь делаете, бабушка?

— Что я здесь делаю? — возмутилась бабушка. — Я уже полчаса тебя ищу. Так попался мне он и просвистел все уши оттуда и отсюда! — Она посмотрела с неприязнью на Пейсю и повернулась лицом к Семе: — Так слушай, привезли раненых. Очень приятно! Мое дело? Но вдруг оказывается, что среди них Моисей.

— Моисей! — с восторгом воскликнул Сема.

— Да, Моисей. И ты меня прости, — вздохнула бабушка, — но твой Трофим вместо того чтобы завезти его к нам или к отцу, берёт и делает одолжение — помещает Моисея в лазарет. Как тебе это правится? Надо сейчас же идти и поднимать скандал.

— Идемте, — решительно сказал Пейся.

Но бабушка не обратила на него внимания.

— Идемте, — повторил Сема.

— Хорошо, — сказала бабушка. — Я только должна кое-что взять. — Она вошла в дом и через несколько минут возвратилась с корзинкой. — Можно идти!..

У дома Магазаника Сема оставил бабушку вместе с Пейсей, а сам забежал к Трофиму. Там было жарко и шумно, какие-то незнакомые люди окружили комиссара, и Семе не удалось ничего выяснить. Он пошел к Полянке. Матрос, подняв винтовку и сощурив глаз, что-то рассматривал на свет. На подоконнике лежал шомпол.

— Чиста, голубушка, — улыбаясь, сказал Полянка и приставил винтовку к ноге, — скоро загремит!

— Что случилось? — удивленно спросил Сема.

— Ничего… — рассеянно ответил матрос. — Война своей дорогой идет, а мы ее по затылку, Сема, по затылку! Враг еще пробует нашу силу. Спотыкается, а не упал! Но упадет, я тебе говорю!

В это время из комнаты комиссара вышли люди, и Сема, покинув матроса, вбежал к Трофиму. Здесь он все узнал и успокоился. Проходящие части красных оставили в местечке раненых и больных. Их продвижение дальше стало теперь бесполезным и даже опасным. Остался и Моисей, но ненадолго. Он брал уездный город и в бою, длившемся пять дней, получил ранение. Это было даже не ранение, а так, пустяк — задета мягкая часть ноги, но в пути у него начался тиф. Его хотели вместе с другими оставить в райгородке, где есть хорошая больница, но он попросил довезти до его Чернушки, зная, что там Трофим, и надеясь еще застать Гольдина, с которым не виделся очень долго.

— Но вот опоздал, — с сожалением произнес Трофим. — Папа укатил раньше.

— А почему не завезли Моисея к нам? Разве ему было б плохо?

— Не захотел. Я ему советовал, но и он прав. Тиф — штука скверная! Опасно. Заразить может.

— Так он у Гозмана?

— Не у Гозмана, а в больнице, — смеясь, поправил его Трофим. — Ты не бойся! Скоро встанет. У него только слабость, крови мало!

Сема выскочил в коридор и, присев на краешек блестящих перил, скатился вниз. Бабушка терпеливо ждала его. Пейси уже не было.

— Ну, все хорошо, — сказал Сема. — Пойдемте домой.

— Куда — домой? — возмутилась бабушка. — Надо сейчас же идти в больницу и поднимать там скандал!

— Опять скандал?

— Нет, ты будешь ждать, пока он умрет! — рассердилась бабушка и, дернув Сему за рукав, торопливо зашагала по улице.

Сема покорно пошел за ней.

Возле больницы они остановились, и бабушка, поставив около себя корзинку, постучала кулаком в дверь. Через несколько секунд чей-то голос крикнул сверху:

— Перестаньте тарабанить!

Дверь открылась, и на улицу вышел заросший мужчина в вылинявшей желтой гимнастерке, с чашкой в руке.

— Где ваш доктор? — строго спросила бабушка.

— Я, — недовольно хмурясь, ответил мужчина. — Что там у вас?

— Что там у вас, хотела бы я знать! — громко заговорила бабушка. — Я уже догадываюсь, какой там порядок, если у мужчины в руках чашка… Больной Моисей Солас у вас?

— У меня, — уже робея, ответил доктор.

— Я сейчас же должна его видеть. Я должна посмотреть, на какую постель вы положили этого человека. Я должна сейчас же…

— Послушайте, дорогая, — набравшись духу, остановил ее доктор, — перестаньте шуметь. Лечу я, а не вы. Что вам нужно?

— Хорошо, — смирилась бабушка, — возьмите эту корзинку и занесите ему. Не буду же я надеяться на ваше питание! Возьмите это, только не вздумайте кормить всех. Это одному Моисею Соласу. И пусть там переложат все в ваши тарелки и посуду сейчас же вернут мне. Слышите? И пусть Моисей напишет на бумажечке, что и сколько он получил. Я здесь подожду.

Доктор с удивлением посмотрел на бабушку, потом на Сему и, взяв корзинку, возвратился в дом.

— Бабушка, — укоризненно сказал Сема, — разве можно так говорить?

— А что, я буду перед ним кланяться?

— Бабушка, но ведь это доктор!

— Доктор? — насмешливо повторила бабушка. — Он такой доктор, как я. Где ты видел доктора в такой рубашке? Доктор носит черный костюм и часы с цепочкой. А это… Это же просто фельдшер…

— Тише! — оборвал бабушку Сема. — Кажется, он идет.

На улицу вышел доктор и, поставив рядом с бабушкой корзинку с опорожненной посудой, протянул записочку. Сема принялся рассматривать бумажку, но бабушка нетерпеливо толкнула его локтем:

— Что ты там смотришь? Читай вслух!

— «Дорогие мои, — запинаясь, начал Сема, с трудом разбирая слабые карандашные строки, — напрасно вы беспокоились обо мне. Я уже чувствую себя неплохо, кризис миновал… (Бабушка слушала Сему рассеянно: она ожидала чего-то другого.) Только слабость еще. Все же скоро подымусь. Сейчас не время для постели…»

— Ты так будешь читать до завтра! — рассердилась бабушка. — Читай быстрее.

— «Все, что вы передали, я получил… (Бабушка оживилась и подошла поближе к Семе.) Тарелку глубокую супа, оладьи — шесть штук».

— Правильно, — бабушка кивнула головой, — шесть штук. Читай дальше.

— Дальше ничего нет, — вмешался доктор, — это все, что вы передали.

Бабушка смутилась, подняла пустую корзинку и взяла Сему за руку. Сема поклонился доктору и предостерегающе сказал:

— За ним надо смотреть! День и ночь!

— А вы кто будете? — заинтересовался доктор.

— Кто я буду — не знаю, — сухо ответил Сема, — пока что я курьер комиссара.

Но должность Семы не произвела на доктора никакого впечатления, он как-то странно хмыкнул носом и открыл дверь. «Да, — с обидой подумал Сема, — теперь я таки вижу, что он просто фельдшер!»

* * *

Бабушка пошла домой, Сема решил по пути заглянуть к Шере. Доля спал после ночного дежурства, широко разбросав ноги и открыв рот. Шера что-то стряпала на столе, руки ее были мокры, и она протянула Семе локоть.

— Ну, здравствуй, — хмуро сказал Сема, — Помнишь, ты меня спрашивала: а в боку не колет, а под ложечкой не сосет?

— Помню, — недоумевая, призналась Шера.

— Так вот, я думаю, что если есть больница, так в ней найдется место и для тебя.

— Нет, — засмеялась Шера, — я совсем не собираюсь ходить за больными. Целый день, слушать — ой и ой! Нет, я обойдусь без этого удовольствия!

— Как, — строго спросил Сема, — ты отказываешься ухаживать за ранеными? Ты отказываешься подать им стакан воды? Хорошее дело, а еще говоришь — вместе, вместе!

— Разве это так нужно? — смутилась Шера.

— Нужно, — повторил Сема. — Поможешь и посмотришь. А может быть, этот доктор — так себе? А может быть, у него не хватает рук? Знаешь, как в больнице бывает: этот кричит — живот болит, а этому надо положить мокрый платок на голову… И ты же за мной ухаживала! — вдруг вспомнил Сема и обрадовался. — Я не знаю, — опять заговорил Сема, — но если б я был девушкой, я бы только и думал, как попасть в больницу. Ведь это удовольствие: ходишь возле человека, кладешь ему полотенце или горячую бутылку, а человек выздоравливает, выздоравливает…

— Ну хорошо, — улыбнулась Шера. — Ты меня уже наполовину уговорил. А когда можно пойти?

— Идем хоть сейчас, — загорелся Сема. — Правда, там доктор не такой уж, но пойдем. Пусть он видит от нас помощь. И Трофим, — добавил Сема, — будет очень доволен.

Шера помыла руки, надела теплую кофточку, и они вышли на улицу.

— А ты зайдешь за мной? — спросила Шера.

— Иди сама, не бойся. Я тебя подожду на этом углу.

— Ой, Сема, тогда я, кажется, поворачиваю обратно.

— Глупая, — снисходительно сказал Сема, — ты заходишь и говоришь: так и так.

— Нет, — остановила его Шера, — ты не отделывайся этими словами: «Так и так!» Это я сама знаю. А вот что сказать дальше?

— Очень просто. «Если хотите — это ты говоришь, Шера! — я могу приходить к вам помогать». Так просто… Постучишь внизу.

Шера поправила платок и вздохнула:

— Хорошо. А ты здесь будешь ждать?

— Буду.

— Ну, я пошла.

Сема присел на скамеечку, с тревогой ожидая возвращения Шеры. «А что тут такого? — спрашивал он себя. — Я делаю одно, она делает другое, и вместе получается услуга комиссару». Но Шера не заставила себя долго ждать: через несколько минут она вернулась с растерянным и даже испуганным лицом.

— Я говорила: не надо идти, — закричала она, — так нет! Твои выдумки!

— А в чем дело? — спросил Сема, с трудом скрывая свое волнение.

— Ни в чем, — обиженно заговорила Шера. — Он открыл дверь, выставил вперед свою руку и сказал: «Идите, идите! Сейчас у меня спят!»

— А ты что?

— Я ушла.

— Так я и знал! — с досадой произнес Сема. — А ты сказала, что тебя послал курьер военного комиссара?

— Нет, — смутилась опять Шера, — не сказала.

— Но это же самое главное! Иди сейчас и начинай прямо с этого.

Шера с грустью посмотрела на Сему и, покорившись, вновь пошла к больнице… Сема сидел на скамеечке и считал секунды. Раз — это секунда, два — это две секунды… Но ему не пришлось считать долго. На этот раз визит Шеры был еще более краток.

— Ну что? — спросил ее Сема. — Все в порядке?

Шера молча опустилась на скамейку.

— Ну что? — уже нервничая, повторил Сема.

— То же самое, — сказала Шера и вытерла концом платка губы. — Опять: «Идите, у меня спят!»

— А ты сказала, кто тебя послал? — нерешительно осведомился Сема.

— Сказала.

— А он что?

— А он сказал, что ему плевать на всех курьеров, вместе взятых.

Сема вскочил и, одернув шинель, со злобой сказал:

— Ну, на всех — это, может быть, но на такого одного — не выйдет. Пойдем!

— Опять туда? — удивилась Шера.

— Опять.

Шера пожала плечами, но все же пошла за ним. Любопытство пересилило неловкость, и Шере было уже интересно знать, как поговорит Сема с доктором. Сема поднял кулак и решительно постучал в дверь. Доктор вышел на улицу, и, не глядя на Сему, сердито сказал:

— Господи боже мой, когда я вас уже научу стучать по-человечески!.. Ах, это вы? — удивился он, узнав Сему. — Опять с бабушкой?

— Нет… — хмуро ответил Сема. — С Шерой.

— Одну минуточку, — вежливо сказал доктор и, обернувшись, плотно закрыл дверь.

— Ты видишь, — Сема подмигнул Шере, — уже совсем другой тон!

В это время доктор приблизился к ним и, сморщившись, заговорил:

— Вы будете еще долго ломиться ко мне? Приходят и поднимают шум! — Доктор подошел к Семе и постучал по лбу указательным пальцем: — Вы соображаете, что вы делаете? Если у меня спят больные, во время сражения я могу выйти и прекратить бой! Вы слышите?..

Сема смущенно молчал.

— Девочку я возьму, — опять заговорил доктор, хмыкая носом и глядя поверх очков. — Можете прийти завтра… А вы, молодой человек, лучше постарались бы достать дров, потому что моим больным холодно, — строго добавил он. — А когда моим больным холодно, я могу потушить все печки и затопить больничную! Вы слышите?..

Доктор повернулся, осторожно открыл дверь и, ступая на носки, медленно прошел наверх. Шера, громко засмеявшись, толкнула Сему:

— Ну как, понравилось? Совсем другой тон!

— Тсс! — рассердился Сема. — Что ты раскричалась? Не можешь говорить шепотом?

Они молча и поспешно перешли на другую сторону, потому что наверху в лазарете еще спали больные.