(Вергилий. Энеида)

Семилетнее странствование Энея

(Вергилий. Энеида. III)

Когда Троя пала, Эней удалился на гору Иду, взяв с собой престарелого своего отца, Анхиса, сына своего, Аскания, и изображения богов – покровителей Приамова града. Всю зиму Эней с помощью жалких остатков троянского народа, собравшегося к нему, строил корабли у подошвы горы, со стороны ее к Антандру, и с наступлением весны пустился на них в море искать нового отечества себе и троянцам. Пристали они к лежащему напротив Трои Фракийскому берегу и хотели уже здесь остаться, построив себе город, но принуждены были покинуть это место вследствие одного несчастного предзнаменования, именно: когда Эней, готовясь принести жертвы богам, покровителям нового города, хотел украсить алтари молодыми деревцами и пошел за ними в близлежащий лес, то увидел неслыханное, страшное чудо – с корней вытаскиваемых им деревцев падали капли сгустившейся черной крови. Приступив же к третьему деревцу, Эней услышал жалобный вопль, и выходящий из глубины земли голос сказал: "О, за что ты разрываешь мое тело на части? Оставь мертвых в покое, не пятнай кровью своих невиновных рук и беги из этой страны – жестокой и корыстолюбивой! Я сын Приама, Полидор, убитый Полиместром. На самом этом месте пал я, пронзенный тучею копий. Из них выросли деревья, которые ты видишь!" Пораженный ужасом, Эней поспешил обратно в город и возвестил о виденном отцу своему и вождям народа. Все тотчас же решили покинуть эту беззаконную страну и отплыли из нее, предварительно успокоив жертвоприношениями душу Полидора.

Направили путь свой они к югу и прибыли вскоре к Делосу, священному острову Аполлона. Царь Аний, в то же время прорицатель и жрец Аполлона, был старый знакомый Анхиса и принял троянцев дружелюбно. Эней вопросил оракула о том, где им суждено будет основать себе город. Аполлон отвечал: "Страна, которая была колыбелью ваших праотцов, примет вас снова к себе. Ищите вашу древнюю мать. Там воцарится дом Энея. Дети его и дети детей его будут владычествовать над всеми странами". По истолкованию Анхиса, страна эта была остров Крит, откуда некогда Тевкр переселился в троянскую землю. Полные радостной надежды все пустились в путь к богатому острову, который, как носились слухи, Идоменей, старый враг их, покинул совсем. Прибыв на Крит, они приступили к постройке города, назвав его Пергамом. Уже возвышались стены юного города, возникали дома, молодые люди вступали в брак и обзаводились хозяйством, как вдруг смертоносная язва поразила народ, а тлетворное дыхание Сириуса спалило всю растительность. Эней, видя, что они ошиблись в истолковании слов оракула, хотел снова ехать с вопросом к нему, но в ночь перед отъездом явились к Энею боги – покровители Трои, посланные самим Аполлоном, и возвестили ему, чтобы он оставил Крит и отправился на запад, в страну Гесперию, или Италию, откуда вышли предки троянцев – Дардан и Язид и которая судьбою определена их потомкам. Вследствие этого троянцы покинули Крит и, оставив немного людей в Пергаме, отплыли на запад.

В Ионийском море настигла их ужасная буря. После многих трудностей удалось им пристать к одному из Строфадских островов, на котором поселились гарпии, после того как их изгнали из царства Финея. На берегу в высокой траве паслись стада чудных быков и жирных коз одни, без пастухов. Троянцы бросились на стада, убили несколько животных и стали готовить себе обед, но, когда яства были готовы, вдруг из соседних скал налетели гарпии, бросились с криком и шумом на яства, стали хватать их, разбрасывать, а остальное все испачкали грязью. Троянцы укрылись от них за деревьями, под навес скалы, и стали снова готовить себе яства, но гарпии и тут их заметили и налетели снова на них. Тогда троянцы, озлобившись, схватили щиты и мечи и стали рубить этих отвратительных пернатых, пока не прогнали их. Одна из гарпий, Целена, села на вершину скалы и зловеще воскликнула: "Вы убили наших быков и заводите с нами битву? Хотите изгнать нас с нашей земли? Слушайте, что с вами будет за это. Вы достигнете Италии, как вам сказано, но прежде чем построите себе город, там вас постигнет страшнейший голод, так что вы принуждены будете грызть самые столы за недостатком пищи!" Сказав это, гарпия улетела в лес. Приведенные в уныние этим предсказанием, троянцы прибегли с молитвой к богам, прося отвратить грозящее бедствие, и поспешно оставили негостеприимный остров.

Далее путь их лежал вдоль западного берега Греции, мимо царства ненавистного им Одиссея, до Эпира. Здесь с удивлением узнали троянцы, что в той земле над греками царствует Гелен, сын Приама, женатый на Андромахе, вдове Гектора. Эней пошел в ближайший город, ибо очень желал увидеться со своим старым другом. Не доходя до города, в роще встретил он Андромаху, совершавшую возлияние богам в память дорогого ей Гектора. Пока они разговаривали, проливая слезы о своей несчастной участи, пришел Гелен и повел дорогого гостя к себе в город, который построил по образцу своей родной Трои. Остальные троянцы, остававшиеся на пристани, были также приглашены в город, где их угощали в продолжение многих дней. Перед их отъездом Гелен-прорицатель предсказал, какие еще опасности предстоят им в пути, и затем отпустил их, одарив богатыми подарками.

Плыть им далее надо было вдоль восточного берега Италии, к югу, и обогнуть ее, ибо, по предсказанию Гелена, место, предназначенное троянцам, было на Тибре, на западном берегу Италии.

Спустившись к югу, они, по совету прорицателя, пристали к восточному берегу Сицилии, близ Этны, минуя Сицилийский пролив и оставив его справа, ибо там грозили бедою Сцилла и Харибда. Когда троянцы стали на якорь, из близлежащего леса, на берегу, выбежало вдруг какое-то существо, едва имеющее человеческое подобие, исхудавшее и в нищенском одеянии. О себе человек этот объявил, что он один из спутников Одиссея, был случайно забыт в этой стране и с тех пор, боясь страшных циклопов, постоянно скрывался в лесах. Троянцы, забыв старую вражду, сжалились над несчастным и взяли его к себе. Но пока они слушали рассказ чужеземца, вдруг на скале появился гигант Полифем со своим стадом. Он был слеп и шел, ощупывая дорогу не палкою, но целою сосною. Дойдя до берега моря, он омыл свой выжженный глаз, стеная и скрежеща зубами от боли, потом вошел в воду – она не доходила ему даже до пояса. Храня глубочайшую тишину, троянцы поспешно обрезали якорные канаты и пустились бежать. Слепой великан, услышав шум весел, бросился вслед за кораблями, но не мог догнать их и поднял страшный рев, на который сбежались все циклопы и с гор, и из лесов. Страшным гневом заблистали глаза чудовищ, когда они увидели, что корабли избежали их рук.

Отсюда троянцы направились к югу, обогнули Сицилию и доплыли до западной оконечности острова, где поселился соотечественник их – Ацест. Принял он путников дружелюбно и удержал у себя довольно долго. Здесь, к величайшему горю Энея, умер его отец Анхис.

Эней в Карфагене

(Вергилий. Энеида. I, IV)

Гера, увидев с высоты Олимпа, что троянский флот, плывущий из Сицилии к Италии, недалеко уже от своей цели, воспылала гневом. "Неужели, – воскликнула она, – троянцам суждено еще достигнуть большой славы и основать город, который но предначертанию судеб разрушит мой любимый Карфаген? Никогда!" Затем богиня поспешила в Эолию к царю ветров Эолу и просила его выпустить ветры и потопить флот троянцев. Эол повиновался и отворил пещеру, где ветры были заперты. Они ринулись вон и взбушевали море громадными валами. Паруса разорвались, кормила сломались и все корабли были разбросаны – три набежали на подводные скалы, три – на песчаную мель, корабль Оронта попал в водоворот и погиб, а другой так был разбит, что готов был совсем развалиться. Наконец бог моря Посейдон, заметив тревогу в своем царстве, поднял спокойное свое чело из пенящихся волн и, увидя рассеянный флот троянцев в печальном положении, грозно повелел ветрам удалиться из его владений и усмирил разъяренные волны. Тритон и нереида Киматоя, по приказанию Посейдона, сняли корабли с подводных камней, а сам он своим трезубцем сдвинул те, которые сели на мель.

Эней с трудом собрал из всего флота только семь кораблей и пристал с ними к ближайшему берегу. То была Либия. Пристань, в которую они вошли, была спокойна и безопасна, окружена скалами и лесом. В глубине ее виднелся пространный грот – жилище нимф – с ручьем чистой воды и с каменными скамьями. Здесь троянцы высадились на берег и отдохнули от трудов. Ахат, неизменный друг Энея, высек огонь и разложил костер, другие носили с кораблей подмоченную пшеницу, чтобы, высушив ее у огня, смолоть и приготовить себе пищу. Эней между тем в сопровождении Ахата влез на ближнюю скалу посмотреть, не видно ли оттуда каких-нибудь остатков их флота, но не увидали они ни одного корабля, а внизу в долине заметили пасущееся стадо стройных оленей. Тотчас же спустились они вниз и убили из луков семь самых крупных животных из стада. Потом Эней поделил добычу так, что на каждый корабль пришлось по оленю. Принесли вина и, улегшись на траве, наслаждались до ночи вкусным питьем и едою. Но невесел был пир, ибо всех печалила мысль о пропавших несчастных их друзьях.

На следующее утро Эней с Ахатом отправились обозревать окрестности. Вступив в чащу леса, встретили они богиню Афродиту, мать Энея, в образе молодой девы в охотничьем одеянии. "Не повстречали ли вы кого-нибудь из моих подруг?" – спросила их богиня. "Нет, – отвечал Эней, – ни одной не встречали, о дева – не знаю, как назвать тебя, но по облику, но голосу ты не из смертных… ты богиня!… Быть может, сестра Аполлона или нимфа? Но кто бы ты ни была – будь к нам милостива и помоги нам в нашей беде; скажи, в какой мы стране? Бурей пригнало корабли наши к этой земле, и мы не знаем, где мы". – "Неподобающую честь воздаешь ты мне, чужеземец, называя меня богинею, – сказала Афродита. – Обычай всех тирских дев – ходить с колчанами и обувать ноги в пурпурные сандалии. Находишься же ты вблизи города Карфагена. Земля эта называется Либией и населена воинственными либийцами. В Карфагене властвует царица Дидона; она, гонимая братом, бежала со своими друзьями, захватив свои богатства, из Тира, из финикийской страны, и выстроила здесь город на земле, купленной ею у либийских вождей. Но скажи мне: кто вы, откуда и куда лежит ваш путь?" Эней все ей рассказал. Тогда богиня сказала им, что в Карфагене примут их дружелюбно, и дала им надежду, что они там увидятся со своими пропавшими сотоварищами – так предзнаменовали птицы, ибо в это самое время двенадцать лебедей, преследуемые орлом, шумя крылами, опустились на землю. Сказав это, богиня удалилась, приняв снова свой вид – одежда с нее скатилась и воздух наполнился благоуханием амброзии. Тогда Эней, узнав свою мать, воскликнул: "О, мать моя, зачем печалишь ты меня, принимая такие обманчивые образы? Зачем не могу я подать тебе руку и поговорить с тобою как с матерью?" Сказав это, он направился с Ахатом к стенам Карфагена. Богиня же скрыла их в облаке, чтобы никто не задержал их на пути.

Взойдя на холм, откуда виден был и город и дворец, Эней несказанно удивлялся громадным постройкам, вратам, улицам, выложенным камнем. Везде кипела шумная деятельность – возводились стены, воздвигались бойницы; одни таскали тяжелые камни, другие тесали колонны для украшения театра, в одном месте начали основание нового дома, а в другом рыли гавань.

"О счастливые люди, вы уже созидаете стены вашего города!" – воскликнул Эней, глядя на зубчатые стены, и пошел быстрыми шагами между толпившимся народом, никем не замечаемый. Посреди города, в небольшой рощице, воздвигнут был великолепный храм богине Юноне. Подойдя к нему, Эней удивился, увидев целый ряд картин, изображавших и геройские битвы, и страдания троянцев. Радостно ему было, что карфагенцы сочувствуют его народу. Пока он любовался картинами, пришла царица Дидона в сопровождении вооруженных юношей, красотой и станом подобная Афродите. Войдя в притвор храма, царица села на трон и стала судить народ и распределять работы. В это время Эней и Ахат с удивлением и радостью увидели в толпе, окружавшей царицу, своих пропавших товарищей. Они подошли к Дидоне, рассказали ей, что они плыли вместе с Энеем, но корабли их разлучила буря, и просили у нее покровительства и позволения починить их корабли, чтобы можно было плыть в Италию, если царь Эней снова с ними соединится, или, если он погиб, в Сицилию к царю Ацесту.

Царица милостиво выслушала их просьбу и обещала покровительство и помощь. "Кто не знает, – сказала она, – великого Энея, прекрасной Трои и ее печальной судьбы? Мы не так далеко живем от остального мира, чтобы не слыхать о вашей судьбе, и сердца наши не так жестоки, чтобы не сочувствовать печальной вашей участи. Если хотите ехать в Гесперию или в Сицилию, то я вас отошлю туда, снабдив запасами; если же захотите с нами остаться, то смотрите на мой город, как на свой. Почему Эней не здесь с вами?

Я сейчас разошлю надежных людей по всему морскому берегу, чтобы отыскать вашего царя". Едва она успела сказать это, как облако, скрывавшее Энея и Ахата, рассеялось и герой Илиона предстал, сияя красотой, перед изумленной царицей. Дидона дружески приветствовала его и пригласила вместе со спутниками к себе во дворец, где повелела изготовить богатый пир в честь их прибытия. Людям же Энея, оставшимся на кораблях, велела отнести разных припасов. Эней же послал поспешно друга своего Ахата за Асканием и за богатыми подарками, которые спас из разоренной Трои.

Афродита, боясь за безопасность Энея у либийцев, обратилась с просьбой к сыну своему Эроту, чтобы он принял вид юного Аскания и, явясь в Карфаген, возжег в сердце Дидоны любовь к Энею. Бог любви охотно согласился и, приняв вид Аскания, которого Афродита между тем перенесла сонного в душистые рощи Италии, отправился с Ахатом в Карфаген. Придя во дворец, они застали троянцев и знатнейших тирийцев уже за столом. Царица, очарованная прелестным мальчиком, во все время пира не отпускала его от себя и подпала под власть бога любви. Когда среди веселого говора гостей стали разносить кубки и Эней начал рассказывать, по просьбе Дидоны, о судьбе Трои и своей, в сердце царицы проникла пламенная любовь к герою, и чем больше глядела на него царица, тем сильнее разгоралась страсть в ее груди. Когда поздно ночью кончился пир и все разошлись на покой, единственной мыслью царицы был Эней.

Юнона, готовая на все, чтобы не допустить только Энея до Италии, предложила богине Афродите устроить брак Энея с Дидоной. Афродита согласилась, ибо таким образом несчастные странствования сына ее прекратились бы и он приобрел бы богатое государство. Эней был завлечен в сеть богинями; прельщенный прелестями царицы, он забыл о великих обетованиях, данных его роду, и помышлял разделить с Дидоною власть над Карфагеном. Но Зевс, держащий в руке своей судьбы мира, не захотел, чтобы предначертания судьбы, назначавшие Энееву роду положить в Италии основание всепокоряющему государству, остались неисполненными, и послал с Меркурием приказание Энею поспешно оставить Карфаген и плыть в Италию. Эней с сокрушенным сердцем повиновался повелению Зевса, приказал тайно изготовить флот и, глухой к молитвам и упрекам Дидоны, отправился в путь. Тогда несчастная, покинутая царица решилась умереть. По ее приказанию на дворе дворца воздвигли высокий костер; Дидона взошла на него и, когда огонь запылал, мечом пронзила свою измученную грудь.

Ипоследний, предсмертный взгляд умирающей был обращен в ту сторону, где вдали, едва белея, виднелись паруса, быстро удаляющиеся от Либийских берегов.

Путь из Карфагена в Лациум

(Вергилий. Энеида. V-VII, 147)

По отплытии из Карфагена троянцев настигла буря и прибила их корабли к западной оконечности Сицилии, к царству Ацеста. Прошел ровно год тому, как Эней здесь был в первый раз и потерял своего отца, поэтому теперь, в годовщину кончины Анхиса, устроил на могиле его пир и игры в память покойного. Пока мужи и юноши состязались в играх, Юнона, через Ириду, велела женам троянским, сидевшим у моря и оплакивавшим Анхиса, сжечь флот троянцев, чтобы положить конец их несчастному странствованию по морям. Троянцы, увидев это, в испуге прибежали к кораблям, но не было человеческой возможности остановить пожар. Тогда Зевс, внимая мольбам Энея, послал сильный дождь и залил огонь. Вследствие этого события Эней оставил в Сицилии всех жен и мужей, негодных к войне и неспособных переносить трудности путешествия, построив им город Ацесту.

Как только корабли были исправлены, Эней снова пустился в море. Ветер был попутный, волны утихли, и корабли, ведомые кормчим Полинуром, спокойно продолжали путь. Наступила ночь. Путники предались сладкому сну; бодрствовал только один Полинур, сидя у кормила. Бог сна, приняв образ Форбанта, явился на корабль, сел на корме и обратился к кормчему с такими словами: "Полинур, море само несет корабли; дыхание ветра постоянно и ровно. Можно отдохнуть. Положи свою голову и сомкни свои усталые очи, а я за тебя буду править кораблем". Но Полинур не соглашался и, не выпуская кормила из рук, продолжал смотреть на звезды, по ним направляя свой путь. Тогда бог взял ветку, омоченную в усыпительной воде Леты, и покропил вежды кормчего. Очи Полинура стали смыкаться; но едва заснул он, как часть кормы, где он сидел, обрушилась – и Полинур с кормилом в руках упал в море. Несчастный пробудился, вскрикнул, но тщетно – волны мгновенно поглотили его. Ближайший к этому месту мыс носит имя погибшего.

Когда Эней заметил, что кормчего нет, то сам заступил на его место и направил корабли к берегам Италии. Пройдя мимо островов сирен, которые некогда завлекали корабли на подводные камни своим волшебным пением, но, исполняя волю судеб, лишили себя жизни после того, как Одиссей безнаказанно проплыл мимо них, троянцы благополучно вошли в пристань города Кумы. Здесь Эней, с помощью сивиллы Деифобии, дочери Главка, спускался в царство теней, чтобы увидаться с отцом Анхисом и вопросить его о будущем. Из Кум троянцы поплыли на север к острову Каэте, получившему свое название но имени няни Энея, здесь умершей. Еще севернее лежал остров чародейки Цирцеи; троянцы ночью поспешно проплыли мимо него и услышали издали ужасный рев львов, медведей, вепрей и волков, в образы которых чародейка превращала всех несчастных, пристававших к ее острову.

Наконец достигли они устья Тибра, который, извиваясь по лесистому местоположению, впадал в море. Троянцы, выйдя на берег, расположились под тенью деревьев и стали готовить себе простейшие яства – рвали плоды и клали их, за неимением столов, на сухие хлебные лепешки. Не утолив голода плодами, троянцы стали грызть самые лепешки; тогда Асканий, шутя, воскликнул: "Мы едим наши столы!" Все громко возликовали, услышав эти слова, ибо увидели, как безвредно для них исполнилось грозное предсказание гарпии Целены, и узнали, что наконец достигнута цель их странствования. Эней же радостно воскликнул: "Привет мой тебе, о земля, назначенная мне судьбою! Хвала вам, пенаты Трои, неизменно сопутствовавшие мне доселе! Вот наше новое отечество!" Затем, украсив чело венком из зеленых веток, Эней обратился, призывая к гению, покровителю этой страны, к матери Земле, к рекам и потокам и к самому Зевсу, властителю судеб человека. Державный Кронион ответствовал троекратным ударом грома и осенил троянцев светло блистающим облаком. Всем стало ясно, что настало наконец желанное время – приступить к основанию стен обетованного города. Все снова сели за яства, наполнили чаши вином и до глубокой ночи пировали и веселили сердца.

Наутро Эней устроил на взморье стан, окружив его для безопасности рвом и валом.

Борьба троянцев за новое отечество

(Вергилий. Энеида. V-VII)

Лациумом – страной, куда пристал Эней, мирно правил престарелый царь Латин, сын Фавна, правнук Сатурна. У царя была единственная дочь Лавиния, руки которой домогались вожди из близких и далеких стран. Красивейшим женихом был Турн, вождь рутулов, из Ардеи, племянник Аматы, матери Лавинии. К нему царица была благосклоннее, чем к другим женихам. Но различные предзнаменования и предсказание Фавна, которого царь Латин вопрошал о сем, возбраняли брак царевны с туземцем и указывали на другого жениха, который должен был прийти из далекой, чуждой страны и вознести до небес славу их рода. Поэтому, когда Эней на другой день своего прибытия отправил блистательное посольство к царю просить места, где бы троянцы могли поселиться, то царь Латин, побуждаемый предзнаменованиями и предсказаниями, дал троянцам благосклонный ответ и предложил герою Илиона руку своей дочери.

Но ненависть Юноны к Энею и троянцам еще не прекратилась. Хотя богиня и знала, что нельзя отвратить предназначенного судьбою брака и утверждения троянского владычества в этой земле, тем не менее хотела по крайней мере отдалить это событие, и пролились потоки крови, прежде чем оно исполнилось. С помощью фурии Аллекто богиня раздражила до бешенства престарелую царицу, противившуюся браку дочери с чужеземцем, и до того воспламенила гневом Турна, что он решился идти губительной войною на троянцев и на царя Латина. Не удовлетворившись этим, богиня поселила раздор между троянцами и подданными Латина по следующему случаю. Асканий, охотясь на берегах Тибра, убил из лука ручного оленя, вскормленного одним из подданных царя Латина Тиреем. Олень этот ходил по воле, был утехою детей Тиррея и любимцем всех окрестных жителей. Когда раненое животное дотащилось домой и пало в изнеможении на землю, Тиррей, сыновья его и соседи, дыша злобою и мщением, бросились на Аскания, к которому в это время подоспели на помощь троянские юноши. Произошла жаркая схватка, в которой с обеих сторон пало много людей. По окончании боя, когда латинцы принесли тела своих убитых в город, вспыхнуло восстание. Амата-царица и женщины, по ее наущению, стали подстрекать народ на брань и все требовали войны против пришельцев, своевольно и дерзко ворвавшихся в чужую землю. Латин не мог утишить бури и заперся у себя в доме, предоставив бразды правления супруге своей и волнующемуся народу. Врата храма Януса, отпиравшиеся по старому обычаю при начале войны, открыла сама Юнона, и вскоре, по призыву Турна, восстала и вооружилась вся страна. Во главе восстания стоял Турн, молодой, воинственный царь рутулов; с ним был Меценций, дикий, жестокий царь этрусков, изгнанный народом и нашедший со своими приверженцами убежище у Турна. Кроме того, в войске были: Авентин, могучий сын Геркулеса, Катилл и Корас из Тибурта, Цекул из Пренесты, Мессам, Клавз и многие другие герои. Была тут также и Камилла, героиня – дева из племени волсков, храбра и красива, как юная амазонка.

Увидя, что все кругом поднимают оружие, Эней сильно тревожился сердцем за своих и не мог придумать, как бы устоять против столь многочисленного врага. Тогда явился ему во сне Тиберин, бог реки, и посоветовал обратиться за помощью к Эвандру, царю Аркадии, поселившемуся на Палатинской горе, где впоследствии был построен Рим, ибо Эвандр был враг Турна и Меценция. Эней послушался совета бога и на другой же день отправился с двумя кораблями вверх по Тибру к Палантинской горе. Эвандр принял его дружелюбно, дал ему в помощь четыреста всадников под предводительством сына своего Палланта и посоветовал отправиться еще за помощью в Этрурию, ибо этруски готовы идти войной на своего тирана Меценция и ждут только вождя-чужеземца, который обещан им предсказанием оракула. Эней отослал свои корабли и людей назад в лагерь, а сам с Паллантом и его войском отправился в Этрурию.

Юнона между тем послала Ириду известить Турна об отсутствии Энея и повелела напасть на стан. Троянцы же, исполняя приказание Энея, не вышли из лагеря, а ограничились только тем, что храбро отбивали нападение. Тогда Турн попытался сжечь корабли троянцев, поставленные в безопасное место, между рекою и валом, и это удалось бы ему, если бы Зевс не спас чудом корабли. Построены они были из леса, росшего на горе Иде и принадлежавшего матери богов, Цибелле, которой Зевс обещал, что корабли эти будут вечны. Поэтому, когда Турн приблизился с факелом к кораблям, они вдруг сорвались с канатов и погрузились в море, потом вынырнули, как лебеди, и понеслись, подобно нимфам, рассекая грудью волны. Тогда италийцы с удвоенным мужеством бросились на стан, думая, что теперь они погубят троянцев всех до одного, ибо отрезали им отступление. Но троянцы опять храбро отбили нападение. К вечеру Турн отступил и окружил стан сильной стражей с береговой стороны. Всю ночь троянцы стояли, наблюдая на валу и у врат стана, а неприятели их проводили время в питье и играх.

У одних из ворот троянского стана стояли на страже два друга. Старший из них – Низ – был опытным воином, другой же – Эвриал, едва вышел из детского возраста и был прелестнейшим юношей во всем войске. Когда друзья увидели, что во вражеском стане огни уже погашены и что всех одолел сон, пришло им на мысль пробраться тайком через неприятельский стан и отнести Энею известие о положении троянцев. Все вожди и Асканий с радостью приняли их предложение. Юноши вооружились и под покровом ночной темноты прокрались вдоль рва в стан. Воины, отуманенные вином, беспечно спали глубоким сном. Оба троянца убивали сонных врагов одного за другим, пока не показался свет на востоке; тогда они поспешно вышли из стана. Вскоре повстречался им отряд конного войска, посланного Турном из города в стан, и окликнул их. Юноши не отвечали на оклик и бросились в лес, но враги, которым местность была хорошо известна, окружили лес, так что выхода не осталось, а часть войска погналась по кустам за бежавшими. Низ счастливо избежал преследования и скрылся на ниве, поросшей хлебом, но оглянувшись и увидя, что друга его нет с ним, тотчас же поспешил назад. Отставший Эвриал был уже окружен врагами. Тогда Низ, чтобы спасти друга, притаившись, метнул копье – и один из всадников свалился с лошади. Метнул еще раз – и не стало еще врага. Взбешенный Волсцент, предводитель конницы, бросился на Эвриала, крича: "Разочтусь я с тобой за обоих!” – "Враг твой здесь! – воскликнул Низ. – Пощади невиновного! Мое копье, не его, поразило их обоих". С этими словами он в отчаянии бросился между Волсцентом и Эвриалом, но не успел отклонить удара – и Эвриал, пораженный мечом врага, упал на землю, поникнув головой. Так падает роскошный, пурпурный цветок, подрезанный острым плугом на ниве; так поникает мак головкой, отяжелевшей от дождя, В злобном отчаянии бросился Низ на окружавших его со всех сторон врагов, горя желанием отомстить за Эвриала, но, наконец, пал, истекая кровью из множества ран, на бездыханный труп своего друга. Головы несчастных юношей, воткнутые на копья врагами, возвестили троянцам о печальном исходе попытки.

Утром Турн возобновил осаду стана, но так неуспешно, что Пандар и Витий, герои-близнецы, родом с Иды, открыли ворота, у которых стояли на страже, и все троянцы бросились на врагов, привели их в замешательство и произвели сильное кровопролитие. Турн, бывший на другой стороне, подоспел сюда и дал другой оборот битве. Он поразил Вития и произвел такое опустошение в рядах троянцев, что Пандар поспешно захлопнул ворота, забыв, что часть троянцев не успела еще войти и что Турн в стане. Заметив же его, бросился на врага, взбешенный смертью брата, и думал, что Турн уже в его власти. Но Турн и посередине неприятелей не пал духом, сбил с ног нападавшего на него Пандара и стал свирепствовать, как тигр, попавший в овчарню. Избив множество народа, он кинулся наконец с окровавленным оружием в руках в Тибр, протекавший по одной из сторон стана, и переплыл к своим друзьям.

Эней между тем заключил союз с этрусками и шел с многочисленным их войском на кораблях к своему стану. По дороге встретил он морских нимф – в них Зевс превратил корабли Энея, – которые возвестили ему о бедственном положении троянцев. Эней ускорил путь. Только они высадились на берег, как завязалась жаркая битва, в которой, кроме Энея отличался еще Паллант, сын Эвандра, но под конец и он пал от руки Турна. Горя желанием отомстить за друга, Эней с удвоенной яростью бросается на врага и обращает его в бегство с помощью Аскания, сделавшего в то же время вылазку из стана. В бою этом Турн нашел бы неминуемо смерть свою, если бы встретился лицом к лицу с Энеем. Но богиня Юнона, покровительница Турна, вывела его из битвы, заставив его преследовать ею созданный призрак Энея, бегущий к морю. Когда призрак вошел на корабль и Турн бросился за ним туда же, богиня тотчас же оборвала причальный канат и направила корабль со своим любимцем к берегу Ардеи. Жестокий же Меценций и сын его Клавз погибли в этом бою от руки Энея.

После этого заключено было перемирие, чтобы предать земле тела убитых. Тело Палланта Эней послал к отцу его, престарелому Эвандру. В то время как большинство народа и царь Латин говорили о мире, а немногие – в том числе Турн – противились этому, Эней окружил город своими отрядами. Конница шла со стороны равнины, а пехота, предводимая самим Энеем, шла со стороны гор. Турн устроил засаду на пути Энея, а против конницы послал Камиллу и Мессама. Между конными войсками произошла жаркая схватка. Камилла оказывала чудеса храбрости, но пала пораженная копьем Аррунса. Покровительница ее, богиня Артемида, отомстила за смерть ее, послав на поле битвы нимфу Опис, которая стрелой пронзила грудь Аррунса. Пораженные смертью Камиллы, рутулы обратились в бегство. Когда весть об этом дошла до Турна, он бросил засаду и поспешил со своим войском на помощь бежавшим. Это дало возможность Энею пройти беспрепятственно ущельем и выйти на равнину. Под стенами города произошел бы ужасный бой, если бы наступающая ночь не разделила сражающихся. Оба войска укрепились в окопах.

На следующий день Турн, видя упадок духа латинцев, согласился принять вызов Энея на единоборство, и сделаны были все приготовления к нему, несмотря на то, что царь Латин и царица Амата были против этого. Отмерили место для боя, принесли обычные жертвы и обговорили условия, скрепив их клятвой. Решено было, что если победит Турн, то троянцы переселяются к Эвандру и не вступают в войну с латинцами никогда; если же победит Эней, то получает в супруги Лавинию и оба народа – троянцы и латинцы – вступают в союз, но власть остается пока в руках Латина. Юнона между тем послала сестру Турна, нимфу Ютурну, чтобы она преисполнила сердца юношей рутульских заботой об их царе и побуждала бы их нарушить договор. Вследствие этого рутулы внезапно начали нападать на войско Энея: произошла общая схватка, в которой сам Эней был тяжело ранен стрелой. Он удалился, но тотчас же был исцелен Афродитой и снова вернулся на поле сражения. Ютурна в страхе за жизнь брата вскочила в его колесницу, приняв вид возницы Метиска, и возила брата по тем местам поля сражения, где не было Энея. А он, утомившись искать Турна, взял храбрейших из своего войска и отправился, по совету матери, к городу Лавренту, чтобы истребить его огнем и мечом и тем наказать врагов за нарушение договора. В городе произошло ужасное смятение; одни просили мира, другие бежали к станам, для обороны; там и сям летали стрелы, и некоторые дома и башни, подожженные троянцами, стали загораться. Престарелую царицу, смотревшую с кровли дома своего на битву, охватило дикое отчаяние. Она думала, что Турн, вовлеченный ею в войну, убит и, считая себя виновной в его смерти, решилась умереть. Она разорвала пурпурное свое покрывало и повесилась в своем собственном доме. Весь город огласился криками и стенаниями, когда разнеслась весть о смерти царицы. Турн же, слыша эти крики, видя башню, им самим построенную для защиты города, горящею и, получив известие о происшедшем, не позволил сестре, которую давно уже узнал, удерживать себя далее и поспешил сквозь толпы неприятелей к городу, ища Энея, чтобы положить конец всему единоборством с ним. Скоро герои сошлись. Метнув безуспешно один в другого копья, они бросились яростно с мечами друг на друга. Удары сыпались один за другим, пока, наконец, меч Турна не разлетелся начетверо, ударившись о броню Энея, скованную Гефестом. Турн бежал, делая круги по равнине и натыкаясь то на стены города, то на троянцев. Никто из рутулов не мог подать ему другого меча. Копье же Энея, которое он метнул в Турна, вонзилось в корень дикой маслины, посвященной Фавну. Эней старался его вытащить, желая поразить им врага издали, ибо догнать его не мог, но тщетно. Ютурна в это время в образе Метиска подошла к брату и вручила ему меч; Афродита также не оставила сына без помощи, явилась невидимо и освободила копье из корня маслины. Один с мечом, другой с копьем – оба героя снова мужественно выступили друг против друга. Но участь Турна была решена на Олимпе. Зевс вселил страх и ужас в грудь героя – и не стало прежней его силы. Эней был уже близко; Турн схватился за тяжелый камень, желая им метнуть во врага, но едва в состоянии был поднять его и с трепетным сердцем ожидал взмаха копья противника. Как вихрь просвистело копье Энея, пробило и щит, и панцирь и вонзилось глубоко в бедро врага. Подкосились ноги Турна; он пал на колени и, малодушно простирая руку к победителю, воскликнул: "Заслужил я это. Пощады не прошу – пользуйся своим счастьем! Но если тебя может тронуть горе моего старика-отца, то сжалься над ним и возврати ему меня, если не живого, то труп мой. Я побежден и сдаюсь тебе. Лавиния – твоя. Не простирай далее своего гнева!" Сердце Энея склонилось уже к жалости, но вдруг он увидел на плече Турна перевязь Палланта. Воспоминание о кровавой кончине его любимого друга снова наполнило злобой сердце Энея, и он яростно вонзил меч в грудь врага.

По смерти Турна царь Латин охотно отдал Энею руку дочери, и латинцы и троянцы соединились в один народ. Эней построил себе близ Тибра город и назвал его в честь супруги Лавинией. Через тридцать лет после основания Лавинии Асканий основал город Альба Лонгу. Триста лет спустя Ромул и Рем, из рода Аскания, основали Рим, которому назначено было владычествовать над миром.