Это придумала Лена. Она решила сбежать с торжества, запланированного в честь дня рождения тетушки Дель. Чтобы вытащить меня из дома, Лена намеревалась пригласить нас с Эммой на праздник. Мы прекрасно знали, что лишь Божий глас может заставить Эмму переступить через порог зловещего особняка Равенвуда. Она относилась к Мэкону примерно так же, как к медальону Женевьевы, предпочитая держаться от них на максимальном расстоянии.
После обеда на наше крыльцо взбежал взъерошенный Страшила Рэдли. Он держал в пасти свиток — приглашение на день рождения, написанное каллиграфическим почерком. Эмма не прикоснулась к нему. И долго не хотела отпускать меня к Равенвудам. К счастью, направляясь к катафалку, мне удалось незаметно пронести садовую лопату моей мамы. Если бы Эмма застукала меня, это был бы полный провал.
Я был рад покинуть дом — пусть даже для рытья могилы. После Дня благодарения мой отец снова заперся в кабинете, а с тех пор как наши опекуны поймали нас с Леной в Lunae Libri, Эмма изводила меня косыми взглядами. В течение следующих шестидесяти восьми дней нам было запрещено возвращаться в чародейскую библиотеку. Мэкон и Эмма не хотели, чтобы мы узнали какие-то еще из тех сведений, которые они изначально решили утаить от нас.
— После одиннадцатого февраля ты можешь заниматься чем угодно, — сказала мне Эмма. — А до того времени веди себя как обычные ребята в твоем возрасте. Слушай музыку. Смотри телевизор. И держи свой нос подальше от тех чертовых книг.
Моя мама рассмеялась бы, услышав об этом запрете на чтение книг. Но нам было не до смеха: ситуация заметно ухудшалась.
«Ты прав, Итан. С каждым днем становится все хуже. Страшила теперь спит под моей кроватью».
«Ну, это не так уж и плохо».
«Когда я иду в ванную, он ждет меня под дверью».
«Просто Мэкон остается Мэконом».
«Это похоже на домашний арест».
Так оно и было. Мы оба находились под пристальным наблюдением.
Я полагал, что Женевьева похоронена в Гринбрайре — и наверняка вместе с «Книгой лун». Там, на пустыре за садом, было несколько старых надгробных камней. Я видел их с того места, где мы с Леной обычно сидели, — с «нашего места», как мне нравилось называть его. Женевьеву должны были похоронить на семейном кладбище — если только она никуда не уехала после войны. Но из Гэтлина еще никто не уезжал. Я всегда мечтал стать первым человеком, который сделает это. Короче говоря, я вырвался из дома в надежде отыскать книгу чар, которая, возможно, была способна изменить судьбу Лены. Предположительно, эта книга находилась в могиле проклятой чародейки — недалеко от дома Мэкона Равенвуда. И теперь мне нужно было постараться, чтобы Мэкон не увидел меня, не задержал и не убил. Все остальное зависело от Лены.
— Какой странный исторический проект, — возмущалась тетя Дель, продираясь через заросли ежевики.— О Небеса! Посылать детей вечером на кладбище!
— Мама, осторожнее.
Рис подхватила ее под руку, помогая преодолеть очередное препятствие. Тетя Дель и при свете дня спотыкалась на каждом шагу, а прогулки в темноте для нее были вообще опасны.
— Нам велели зарисовать надгробный камень одного из предков. Мы изучаем генеалогию.
Я мог бы сказать, что в словах Лены была доля правды.
— А почему вы выбрали Женевьеву? — с подозрением спросила Рис.
Она посмотрела на Лену, но та тут же отвернулась. Мы знали, что нам нужно уклоняться от взглядов Рис. Сивилле достаточно секунды, чтобы уличить кого-то в обмане. Иногда мне удавалось лгать Эмме, но с сивиллой шутки были бы плохи.
— Женевьева изображена на картине в нашем холле. И я подумала, что она вполне подойдет. К тому же вряд ли у нас такое большое семейное кладбище, чтобы я могла ходить среди надгробий и выбирать.
Завораживающая музыка, доносившаяся из дома, затихла. Теперь слышался лишь шорох сухой листвы под ногами. Мы пересекли границу Гринбрайра и приблизились к кладбищу. Несмотря на позднее время, фонарики нам не понадобились. Большая полная луна дарила яркий свет. Я вспомнил, что Эмма говорила Мэкону на болоте: половинки луны благоволят белой магии, а полнолуние усиливает темные чары. Я надеялся, что мы обойдемся без магии, но лунное сияние навевало мистическое настроение.
— Не думаю, что Мэкон одобрил бы такой проект. Зачем блуждать во тьме, если это задание можно выполнить днем? Ты сказала ему, куда мы направляемся?
Тетя Дель встревоженно приподняла кружевной воротник приталенной блузки.
— Я сказала дяде, что мы хотим немного прогуляться. Он попросил меня оставаться рядом с тобой.
— Я не в такой хорошей форме, чтобы путешествовать по пересеченной местности. Уже дыхания не хватает.
Тетя Дель прижала руку к груди. Ее волосы растрепались. Я почувствовал знакомый запах розмарина.
— Пришли!
— Хвала Небесам.
Мы стояли у раскрошившейся каменной стены лимонного сада, где я нашел рыдавшую Лену в тот день, когда она разбила окно. Поднырнув под завесу вьюнов, я осмотрел вечерний сад. Он выглядел иначе, чем днем,— не местом для созерцания облаков, а кладбищем, где была похоронена проклятая чародейка.
«Итан, ты. прав. Женевьева здесь. Я чувствую ее».
«Я тоже».
«Где, по-твоему, находится ее могила?»
Когда мы проходили мимо каменной плиты, оставшейся от прежнего очага, я заметил небольшой валун, выступавший из земли в нескольких ярдах от того места, где мы нашли медальон. На камне сидела туманная фигура. Я услышал тихий вздох Лены.
«Итан, ты видишь ее?»
«Да».
Женевьева! Ее частично материализованное тело сплеталось из облачной дымки и лунного света. Оно то тускнело, то появлялось вновь. Легкий ветер шевелил ее призрачную фигуру. Но ошибки быть не могло. Мы видели перед собой Женевьеву — женщину с картины в холле. Те же золотистые глаза и длинные рыжие волосы. Ее локоны развевались по ветру, словно на могильном камне сидело не привидение, а обычная женщина, ожидавшая автобус на остановке. Даже в этом призрачном состоянии она поражала своей красотой. Какой же она была при жизни? Мне стало не по себе. А что, если мы на неверном пути?..
Тетя Дель замерла на месте. Она тоже увидела Женевьеву, но решила, что остальные ничего не заметили. Наверное, возникновение этого призрака она списала на свою способность видеть сразу несколько времен. Для нее Женевьева была просто одним из хаотичного множества образов, связанных с этим местом на протяжении многих эпох.
— Я хотела бы вернуться домой. Мне что-то нездоровится.
Тетя Дель не желала связываться со стопятидесятилетним призраком, обитавшим на чародейском кладбище. Лена перепрыгнула через лозу и оступилась. Я подхватил ее под руку, не дав упасть.
— Ты в порядке?
Она повернулась ко мне на долю секунды, и этого хватило, чтобы Рис раскрыла обман. Взглянув на лицо Лены, она прочитала все ее мысли.
— Мама, они солгали! Это не задание по истории. Они что-то ищут.
Рис поднесла руку к вискам и пошевелила пальцами, словно настраивала какой-то прибор.
— Книгу!
Тетя Дель пришла в полное замешательство.
— И какую же книгу вы ищете на кладбище?
Лена встряхнула головой, отметая цепкий взгляд кузины.
— Книгу, которая принадлежала Женевьеве.
Я расстегнул молнию спортивной сумки и, вытащив лопату, медленно направился к могиле, стараясь не обращать внимания на призрачную женщину, которая не сводила с меня глаз. В тот момент я ожидал любого поворота событий — вплоть до удара молнии. Но отступать было поздно. Воткнув лопату в землю, я выворотил первый ком.
— Великая мать! Итан, что ты задумал?
По-видимому, вскрытие могилы вернуло тетю Дель в реальный мир.
— Я ищу книгу.
— Здесь?
Она была на грани обморока.
— Какая книга может находиться под землей?
— Чародейская книга, — ответила Лена, посматривая на Женевьеву, которая сидела на камне в шаге от нас. — Очень старая. Мы даже не знаем, действительно ли она здесь. Это только предположение.
Я изо всех сил пытался не смотреть на Женевьеву. Вид ее мерцающего тела вызывал во мне смятение чувств. Она наблюдала за нами. Жуткие кошачьи глаза были пустыми и безжизненными, словно стеклянными.
Несмотря на декабрь, земля была довольно мягкой. Не прошло и минуты, как я выкопал яму глубиной с фут. Тетя Дель расхаживала взад и вперед с встревоженным видом. Она то и дело посматривала на нас, а затем бросала косые взгляды на Женевьеву. Тетя Дель по-прежнему думала, что мы не видим призрак. Что ж, по крайней мере, не мне одному здесь страшно.
— Давайте вернемся домой, — сказала Рис, стараясь заглянуть в мои глаза. — Это просто отвратительно!
— Не будь такой неженкой, — ответила Лена.
Она встала на колени около вырытой ямы.
«Рис видит ее?»
«Вряд ли. Только не позволяй ей смотреть тебе в глаза».
«А если она прочитает мысли тети Дель?»
«Нет, Итан, это ей не удастся. Тетя Дель видит множество сцен одновременно. Никто, кроме палимпсеста, не сможет оценить такой объем информации и выделить в нем какой-то смысл».
— Мама, неужели ты позволишь им вскрыть могилу?
— Дети, вы пошли на поводу у нелепой затеи. Давайте прекратим эту глупую игру и вернемся к праздничному столу.
— Не сейчас. Мы должны найти книгу.
Лена повернулась к тете Дель.
— Покажи нам, где ее искать.
«О чем ты говоришь?»
«Она может показать нам предметы, которые находятся под землей. Тетя может дать нам проекцию своих видений».
— Даже не знаю... Мэкону не понравится мое вмешательство.
Тетя Дель тревожно прикусила губу.
— А откуда он узнает, что мы ходили на кладбище? — возразила ей Лена.
— Ладно. Итан, выбирайся из ямы.
Я отступил на несколько шагов и отряхнул перепачканные штаны. Мой взгляд скользнул по Женевьеве. Ее лицо изменилось. Брови призрака приподнялись. В золотистых глазах сквозил интерес. Казалось, ей хотелось посмотреть, что у нас получится. Или, возможно, она собиралась уничтожить нас карающей молнией.
— Лучше присядьте, — предупредила тетя Дель, напомнив мне стюардесс из кинофильмов. — Мои чары могут вызвать у вас головокружение. Если вы почувствуете тошноту, пригните голову к коленям. Первый опыт всегда дается непросто.
Она протянула нам руки, чтобы мы образовали цепь контакта.
— Мама, я не верю своим глазам! Как ты можешь участвовать в этой афере?
Тетя Дель вытащила заколку из волос и встряхнула головой. Локоны разметались по плечам.
— Не будь такой неженкой, Рис.
Ее дочь закатила глаза и взяла мою руку. Я взглянул на Женевьеву. Она посмотрела на меня и приложила палец к губам, как будто призывала к молчанию. Воздух вокруг нас задрожал, и мы вдруг начали вращаться, как в том аттракционе, где людей пристегивают к борту карусели и все быстро кружится, вызывая тошноту. Затем я увидел вспышку, и передо мной открылось несколько дверей... Одна за другой, с секундным интервалом.
Две девочки в белых юбках бегут по траве, держа друг друга за руки. Они смеются. Кончики желтых бантов развеваются на ветру.
Дверь захлопнулась, и открылась другая...
Женщина с нежной шоколадной кожей вешает белье на веревку и тихо напевает. Свежий ветер приподнимает влажные простыни. Женщина поворачивается к большому дому и кричит: «Женевьева! Евангелина!»
Еще одна дверь...
Молодая девушка идет через пустырь в сгущающихся сумерках. Оглядывается, проверяя, не следует ли кто-нибудь за ней. У нее рыжие волосы. Женевьева. Из густой тени выбегает долговязый юноша, похожий на меня. Она бросается в его объятия. Парень целует ее в губы. «Я люблю тебя, Женевьева. Придет время, и мы поженимся. И пусть твоя семья говорит, что не хочет этого. Для любви нет ничего невозможного». Девушка нежно касается пальцами его щеки. «Ш-ш-ш! У нас не так много времени».
Дверь закрылась, и отворилась другая...
Дождь, дым и треск огня на пепелище. Женевьева стоит на темном поле. По ее лицу струятся слезы. Она сжимает в руках большую книгу в кожаном переплете. На обложке нет названия — просто оттиск полумесяца. Девушка смотрит на женщину — ту самую, которая развешивала белье на веревках. Айви. «Почему тут нет названия?» Лицо старой женщины подергивается от страха. «Если на обложке не написано название, это не означает, что у книги нет имени. Оно перед тобой. Ты держишь в руках "Книгу лун"».
Дверь захлопнулась. Возникла еще одна...
Айви, еще старее и печальнее, стоит над выкопанной могилой. На дне ямы — сосновый гроб. «Уходя в тень смерти, я больше не боюсь содеянного зла». Она держит что-то в руке. Книга с полумесяцем на кожаной обложке. «Возьми это с собой, мисс Женевьева. Так она не причинит вреда другим людям». Айви бросает книгу на гроб.
Еще одна дверь...
Мы четверо сидим рядом с ямой, а под землей чуть ниже и левее виден сосновый гроб (я не нашел бы его без помощи Дель). На нем лежит книга. Под крышкой гроба в густой темноте — тело усопшей Женевьевы. Ее глаза закрыты. Кожа белее фарфора кажется гладкой и бархатистой. Длинные волосы ниспадают огненными волнами на плечи. Кажется, что она по-прежнему дышит. Я не знал, что труп может оставаться нетленным на протяжении полутора веков.
Внезапно видение свернулось в вихрь и поднялось вверх — назад из земли, к нам, сидевшим у ямы, к надгробному камню с призрачной фигурой Женевьевы. Рис закричала. Последняя дверь захлопнулась.
Я попытался открыть глаза, но от усилий закружилась голова. Дель была права. Меня тошнило. Попробовал встать, но сфокусировать взгляд так и не удавалось. Рис выпустила мою руку и начала пятиться от Женевьевы — подальше от ее золотистых глаз.
«Ты в порядке?»
«Думаю, да».
Лена пригнула голову к коленям.
— Все чувствуют себя нормально? — спросила тетя Дель.
Ее голос был ровным и спокойным. Она уже не выглядела такой смущенной, как раньше. Если бы мне довелось смотреть на мир ее глазами, я бы просто сошел с ума или, как она, старался бы отрешиться от всего происходящего.
— Просто невероятно, — сказал я ей, — как вы все это можете видеть!
Мое зрение постепенно восстанавливалось.
— Дар палимпсестрии является и великой честью, и тяжкой ношей.
— Книга здесь. На крышке гроба.
— Она принадлежит этой женщине, — ответила Дель, указав рукой на призрак. — Странно, что вас не удивило ее присутствие.
— Мы уже встречались с Женевьевой, — призналась ей Лена.
— Значит, она решила открыть вам свою тайну. Обычно чародеи не видят мертвых. Даже феи не способны на это, а смертные — и подавно. Мы видим мертвых только тогда, когда они сами хотят напомнить нам о себе.
Внезапно меня охватил ужас. Он отличался от того чувства, которое я испытывал, стоя на крыльце Равенвуда или теряя сознание от холодных чар Ридли. Подобный ужас настигал меня после кошмарных снов при мысли о потере Лены. Это был парализующий страх. Возможно, до меня наконец дошло, что мы вскрываем могилу среди ночи, что за мной наблюдает могущественный призрак темной чародейки, что я краду книгу, оставленную на крышке гроба. О чем я думал, направляясь сюда? Что мы делаем, раскапывая могилу под лучами полной луны?
«Вы пытаетесь исправить мою ошибку».
Голос, прозвучавший в моей голове, принадлежал не Лене. Я повернулся к тете Дель. Она и Рис смотрели на привидение. Они тоже услышали ее. Я посмотрел в золотистые глаза Женевьевы, которые то меркли в темноте, то сияли, как звезды. Она поняла, почему мы пришли.
«Возьмите ее».
Я недоверчиво посмотрел на Женевьеву. Она прикрыла глаза и едва заметно кивнула.
— Она хочет, чтобы мы взяли книгу, — сказала Лена.
Мне казалось, что я схожу с ума.
— Откуда нам знать, что она не готовит подвох?
Женевьева была темной чародейкой, с такими же золотистыми глазами, как у Ридли. Лена возбужденно взмахнула руками.
— Нам придется довериться ей.
Оставалось только одно: копать.
Книга выглядела точно так же, как в нашем видении. Большой фолиант в потрескавшемся кожаном переплете, на котором я заметил оттиск полумесяца. Казалось, книга была насквозь пропитана отчаянием. Ощущалась ее тяжесть, и не только физическая. Плод усилий темных чародеев. Я понял это, как только взял том в свои руки. Обложка обожгла мне пальцы. Возникло ощущение, что при каждом вздохе книга крадет у меня из легких половину воздуха.
Я приподнял гримуар над головой и передал Лене Мне хотелось выбраться из ямы и как можно быстрее покинуть кладбище. От мысли, что я стою на гробу Женевьевы, бросало в дрожь.
— Великая мать, — со вздохом сказала тетя Дель. — Вот уж не думала, что увижу «Книгу лун». Осторожнее, Лена! Она такая же старая, как само время. Мэкон не поверит, что мы отыскали ее!
— Он не должен знать о ней.
Лена смела с обложки комья высохшей земли. Рис шагнула к ней и скрестила руки на груди, словно сердитая няня.
— Мне надоели ваши выходки! Я смотрю, вы совсем потеряли голову. Если вы думаете, что я не расскажу дяде Мэкону...
Лена медленно поднесла книгу к лицу кузины.
— О чем?
Примерно так же она смотрела в глаза Ридли на семейном сборе — пристально и недоброжелательно. Выражение лица Рис изменилось. Она растерялась, словно утратила ориентацию в пространстве. Взгляд Рис остановился на книге, но было ясно, что она не видела ее.
— Так о чем ты хочешь рассказать?
Девушка зажмурилась, будто хотела вырваться из уз кошмара. Она открыла рот, собираясь дать ответ, но затем плотно сжала губы. На лице Лены промелькнула удовлетворенная улыбка. Она медленно повернулась к своей тете.
— Тетя Дель, ты не возражаешь?
Тетя Дель выглядела такой же опешившей, как и ее дочь. В принципе, у нее всегда был несколько обескураженный вид, но сейчас это состояние растерянности явно усилилось. В любом случае, она не ответила на вопрос племянницы.
Лена взглянула на меня и бросила книгу поверх моей сумки. Я увидел в ее глазах зеленые искорки. Черные локоны, мерцая в лунном свете, завивались в воздухе. Этот чародейский бриз как будто вспенивал магическую энергию вокруг ее головы. Я не понял, что произошло, но три женщины словно замкнулись в темном коконе — возможно, ведя какой-то безмолвный разговор. Естественно, я не услышал ни слова. Затем их спор окончился. Сияние вокруг их фигур вновь стало лунным светом, а тьма, поблекнув, превратилась в ночную мглу. Я оглянулся на могильный камень Женевьевы. Призрак исчез, будто его там и не было. Рис переступила с одной ноги на другую. На ее лице опять появилось выражение святоши.
— Ты зря надеешься, что я не расскажу дяде Мэкону о твоем глупом школьном задании. Мало того что ты затащила нас на кладбище, так вы и набросок не сделали...
О чем она говорила? Почему такой серьезный тон? Внезапно до меня дошло, что Рис забыла о вскрытии могилы. Она не помнила о том, что произошло в последние полчаса.
«Что ты с ними сделала?»
«Мы с дядей Мэконом иногда практикуемся в этом искусстве».
Лена уложила книгу в сумку и застегнула молнию.
— Рис, прости меня. Я не знала, что ночью это место выглядит так жутко! Давайте уйдем отсюда.
Ее кузина кивнула и, развернувшись на каблуках, потянула тетю Дель за собой.
— Ах, девочка! Какой же ты еще ребенок!
Лена с усмешкой подмигнула мне.
«И в чем вы практикуетесь? В контроле над умами людей?»
«Во всяких мелочах. В телекинезе, в бросании камешков силой мысли. В наведении иллюзий. В чарах, изменяющих время. Но это дается мне с трудом».
«А стирать память легче?»
«Я просто удалила книгу из их воспоминаний. Можешь считать, что для меня это действительно легко. Они не помнят ее. Этой книги как бы не существует в их реальности».
Конечно, нам нужна была «Книга лун». Я понимал, почему сейчас Лена применила чары. Но мне казалось, что она пересекла запретную черту. И я уже не знал, ту ли сторону мы приняли. Что, если она вновь перейдет границу? Где тогда я окажусь? И не попрактикуется ли она в чарах забвения на мне?
Рис и тетя Дель направились к выходу из сада. И не обладая способностями сивиллы, можно было догадаться, что им не терпелось уйти подальше отсюда. Лена последовала за ними, но что-то остановило меня.
«Лена, подожди».
Я вернулся к зарытой могиле, сунул руку в карман и, развернув платок с инициалами, приподнял медальон на цепочке. Ничего не изменилось. Призрак не вернулся, и мне стало ясно, что я больше не увижу его. Камея привела нас сюда и показала только то, что нам следовало увидеть. Я опустил медальон на холмик земли. На мой взгляд, это была бы честная сделка. Но вдруг у меня в голове прозвучал голос Женевьевы — теперь более мягкий и грустный:
«Нет. Не оставляй его мне».
Я взглянул на могильный камень. Женевьева сидела там, и окрепший ветер терзал легкую дымку, то и дело обращая ее фигуру в ничто. Она уже не казалась мне устрашающей. Это была сломленная невыносимой печалью женщина, потерявшая любимого.
Я понял ее.