Я смутно, обрывками помню, что было дальше.

Точно знаю, что были крики, слившиеся в неясный гул. Прочитанные мной по губам приказы и вопросы. Ко мне подоспели. К Азмарену — тоже. Помню, как Архонт склонился над принцем, и я впервые видела лицо ректора побледневшим, невероятно встревоженным.

Азмарена подняли в воздух магией, левитировали, если угодно. Так быстро, что я не успела встать. Не успела спросить, что с ним будет. Только открыла рот — и поток людей разделил нас безвозвратно.

Я знаю, что Соламейн порывался подхватить меня на руки, но ему не разрешили. Меня взяли, осторожно придерживая под локти, Горт и ещё какой-то незнакомый человек. Вывели — в небольшой холл, а затем в сад. Помню ощущение, что вокруг стало неожиданно холодно и промозглый ветер пробирает до самых костей.

Хочется в тепло.

Помню девчонок, которых не смогли прогнать ни Архонт, ни солдаты регента… Брин прятала слёзы, а Найрити вцепилась мне в плечо и старалась убедиться, что меня доведут до лазарета, не уронив. Они же постепенно рассказали, что происходило снаружи, пока мы отчаянно пытались выжить в лабиринте.

Когда двери закрылись намертво, первым тревогу забил Рранд. Он и определил, что сила потока превышает любые ожидания — даже сквозь толщу стен. Со слов подруг и Йаалы картина сложилась, а дальше… дальше всё перевернулось вверх дном. Рранд сообщил Архонту, тот послал срочную весть регенту. Последний вызвал архимага, который пару минут назад прибыл сюда порталом из светлых земель. Какой-то дурдом. Я слушала, с трудом представляя. Сильнейшие маги, даже объединив усилия, не могли сломать двери, пока кристалл был в силе. И они ждали солдат регента. Придумывали план, как крушить стены, но сколько бы времени это заняло… никто не знает.

Почти никто не верил, что мы выберемся живыми.

— А Дирад? — спросила я, не реагируя на внимание работницы лазарета, местной лекарки. Да и зачем мне оно? Промыть коленку, которую, оказывается, разбила при падении? Обработать царапины на руках?

— Его пока ищут, — тихо отозвалась Най.

Что до Йаалы — демоницу взяли под стражу, но это известие на удивление слабо взволновало.

Я хочу добраться до серого человека! Хочу узнать, ради чего он всё это затеял! Может, эта мысль придала сил — или та, что меня зря разлучили с Соламейном. Мне необходимо его увидеть! Его и Азмарена! Почему о принце не говорят? Я не могу сидеть здесь, вот так…

Наверное, что-то внутри всё-таки решило, что борьба за выживание не окончена — я вскочила и ринулась в коридор, не обращая внимания на возгласы лекарки.

Вот только вместо ответов меня ждали чужие вопросы. Очень много вопросов.

После того, как в коридоре меня поймал и слегка успокоил Рранд, он же отвёл меня прямиком к Архонту. Из хороших новостей — эльфийского мэтра допрашивали там же. Из плохого — вместе с ним и мне довелось… стать центром внимания.

Нет, сегодня ректор Айшенара не был с нами груб, не обвинял меня в сговоре со светлыми и прочей чуши. Он просто слушал, выпытывал из нас каждую деталь, вновь и вновь заставляя оказаться в затопленном тьмой лабиринте. Хмурился. Нервно касался руками стола, когда слова не шли у меня с языка. Вместе с ним нас рассматривали человек от регента и светлый архимаг. Пожилой эльф особенно пристально глядел на меня, и на его лице не мелькало и тени прежнего лукавства. Будто уже пытался понять: что со мной стало?

Представляю ли я угрозу?

Это были не лучшие двадцать минут в моей жизни — впрочем, и худшими назвать бы их уже не повернулся язык. Я умудрилась вклинить лишь один, самый главный вопрос и получить сухой ответ:

— Принц без сознания, — поведал Архонт. — Уважаю ваши… переживания, но вряд ли вы можете быть ему полезны. Предоставьте это лекарям.

Переживания?..

На несколько секунд меня накрыло чувство совершенной беспомощности. Я ведь действительно сделала всё, что могла! И этого недостаточно. Не знаю, насколько бы эта слабость проросла в душе, пустила корни — но прежде, чем меня отпустили, пришла другая весть.

Дирада всё-таки взяли.

Самое поразительное, что он не пытался бежать через барьер, не улетел из города — его просто нашли в одном из закутков Айшенарского сада.

Знаю, что в тот момент перед глазами встал чёткий, необыкновенно яркий образ: я смотрю этому человеку в лицо. И вцепляюсь в его глотку, надеясь вытрясти признания. Ногти впиваются в кожу, что-то растёт в груди… чтобы вырваться наружу и испепелить безумца до тла.

Я сморгнула. Наваждение схлынуло, но меня ещё поколачивало, когда я просилась взглянуть на пойманного предателя наряду с сильными мира сего. Как ни странно, мне разрешили — ещё через четверть часа. Вот только одно это дозволение могло бы стать тревожным звонком, и скоро я поняла, что встреча пройдёт совсем не так, как я ожидала.

Светлого предателя приволокли в закрытый зал неподалёку. Когда дверь открылась, я растерянно остановилась. Человек в белом сидел прямо на полу, поджав ноги, слабо раскачиваясь взад-вперёд. Мутный взгляд блуждал по стенам, а на губах играла… улыбка.

Он…

Я сделала шаг, и тогда он повернул голову. Улыбка дрогнула и расползлась шире — совершенно дикая, неуместная… блаженная.

Больше всего Дирад напоминал в тот момент душевнобольного.

— Что это за фокусы?!

Он пытается корчить из себя психа?!

— Олеся… Олеся, стой, — Соламейн перехватил меня, когда я уже рванула к испуганно моргнувшему светлому. — Они только что… проверили. Это последствия ментального удара.

Что?..

— На его разум воздействовали сильной светлой магией, — пояснил Архонт, когда с моего языка сорвалось ещё несколько междометий.

Я замерла. Отстранилась от эльфа. Поглядела сначала на него, затем — на архимага, который сжал губы, и морщинки собрались вокруг его опытных глаз. Если бы они сказали, что овсянка, которую я регулярно выбирала в столовой — отравлена, меня бы шатнуло слабее.

Светлая магия?..

Это?..

— Она способна влиять на эмоции, — слабо объяснил Соламейн. — Как я однажды влиял на твои. И если завести этот процесс слишком далеко — увы… да, это может нанести непоправимый вред.

Дальше были какие-то безумные разговоры про то, что Дирад наверняка сам подпустил к себе врагов. Позволил себя искалечить. А может, стёр себе разум собственными руками. Он ничего не помнит, не способен отвечать на вопросы, никого не узнаёт… Единственная фраза, которую предатель повторял как заведённый, как магнитофон с заевшей касетой: «Свет идёт, свет идёт».

Свет… идёт.

Меня снова кинули в пустоту, в которой медленно, лениво, но верно просыпалось единственное чувство: тёмная ярость.

— Похоже, он был одним из фанатиков, — взял слово архимаг в конце концов. — В последние годы в Элеандоре появились группы, категорично настроенные против тёмных. Айд, я обещаю, что во всём разберусь, — с этими словами он кивнул Архонту.

— Пообещайте регенту, — тихо прорычал тот.

Обратно меня вывели ещё более опустошённую и разбитую нежели из лабиринта. Мир снова качнулся, затрещал по швам, почва ушла из-под ног. Соламейн пытался держаться близко, присматриваться ко мне — но это слабо помогало.

— Олеся, — Архонт остановил меня и сделал охране жест замереть в коридоре. — Я знаю, что вы слишком многое пережили, что вам нужен отдых, но позвольте ещё несколько слов.

— Каких? — несмотря на его неожиданно уважительный тон, я даже не осилила вежливого ответа. Впрочем, кажется, сегодня на это всем было плевать.

— Во-первых, не думайте о Дираде. Я показал вам его потому что посчитал, что у вас есть право знать его судьбу. Так вот… его постараются привести в чувство, допросить любыми способами и докопаться до правды. Мы выясним, кто был у него в союзниках — верно, Энарентил?

Теперь его голос растерял половину вежливости, закаменел и наполнился требовательными нотами. Архимаг вздохнул… и на секунду его образ напомнил мне того же доброго волшебника, что и раньше.

— Конечно. Полагаю, то, что случилось сегодня — достаточно серьёзно, чтобы ненадолго… отодвинуть нашу вражду на второй план.

Вот только и при этих словах беловолосый эльф изучал меня.

— Во-вторых, — не обратив внимания, продолжил Архонт. — Я хочу сказать… что благодарен вам. И что я был не прав, предъявляя вам обвинения. Возможно, вы как никто достойны роли избранницы.

«Он говорит это потому что я помогла им — или потому что теперь обрела силу?» — искренне хотелось надеяться, что второй вариант подсказала усталость.

— Благодарны? В качестве благодарности не заставите проходить испытание снова? — выдавила улыбку я. Но ректора слова всерьёз удивили.

— Неужели вы ещё не поняли? Решать, прошли вы испытание или нет — не привилегия живых. Как, впрочем, и владычиц прошлого. На испытаниях нет правил — если их и пытаются вам навязать, то только чтобы посмотреть… как вы с ними поступите. Вы получили силу — и уже ничто в этом мире не способно её у вас отнять.

Если честно, такого ответа я не ждала.

— Прошу, Айд, обучайте избранниц хотя бы не при мне, — изогнул губы архимаг. Вот только я не была уверена, что он шутит.

— Тогда отблагодарите меня другим способом, — предложила я на автомате. — Не отстраняйте мэтра Соламейна. Без него я была бы мертва.

Архонт вновь изогнул брови. На самом деле, все вокруг изогнули брови.

— Мы ещё не поднимали этот вопрос… — начал ректор.

— Вы собираетесь отстранить Соламейна? — нахмурился пожилой эльф.

Я сморгнула и вдруг поняла, что могла и поспешить с выводами. То есть, наград мне никто не обещал, как и наказаний эльфийскому мэтру. Но если я права и моя новообретённая сила уже произвела впечатление на Архонта, если есть шанс одним компенсировать другое…

В конце концов мужчины сошлись на том, что ещё многое придётся обсудить. Но если вопрос встанет ребром — мою слова запомнили и учтут.

— Отдохните, — пожелал наконец Архонт, и все мои невысказанные вопросы застряли в горле.

Он ушёл, а вот эльфийский архимаг ещё ненадолго остался.

Я почувствовала себя неожиданно неуютно под взглядами двух эльфов.

— Он прав, — вздохнул, наконец, беловолосый. — Вам сейчас нужно прийти в себя. Обоим.

На том он с какой-то отеческой тоской посмотрел на Соламейна.

— Но…

— Ситуацию с Дирадом я беру на себя. Под свой контроль. Как и ситуацию с твоим местом. А что касается вас, Олеся… — Пауза. И снова — всезнающий, пронизывающий взгляд. — Думаю, вопрос о том, останется ли вам доступна светлая магия, лучше пока отложить.

Теперь я почувствовала слабую благодарность — за то, что из всех формулировок он выбрал именно эту.

— Если что-то понадобится — передайте мне через Сола, — закончил архимаг. Кивнул нам обоим и тоже пошёл прочь.

И вот… мы с его учеником остались одни.

Соламейн раздумывал пару секунд — а потом взял меня за плечи и привлёк к себе. Я слабо выдохнула. И миг спустя ответила: обхватила его обеими руками, прижалась, спрятала лицо у него на груди в сплетении наших волос. Сейчас мне было всё равно, как выглядит этот жест со стороны! Всё равно, что нас могут увидеть. Мне это нужно.

Я заслужила.

— Олеся, как ты?

Удалось тихонько пожать плечами:

— Кажется… уже лучше.

Наверное, так и было. Здесь, в этом уютном тепле по крайней мере худшие из мыслей отступали. В груди всё ещё свербило, меня потряхивало, но тепло и опора позволяли не думать об этом — они давали надежду.

— Значит, светлые фанатики, да? — пробормотала я.

Соламейн не ответил сразу: я чувствовала, как напряглись его мышцы под рубашкой.

— Мне очень жаль. Ты не представляешь, как мне жаль.

— Ничего. Просто это ещё раз значит, что я поступила правильно.

В конце концов, с любыми заговорщиками можно разобраться — какой бы магией они ни пользовались. Любые проблемы можно решить! Любые… почти.

— Конечно ты всё сделала правильно, — выдохнул Соламейн мне в макушку, и на миг показалось, что его губы коснулись моих волос. — Всё будет хорошо.

Я кивнула и ещё долгое время стояла так, боясь шелохнуться.

* * *

Ещё час-другой в стенах школы царил переполох. Приехал регент. Сумятицы, беготни по коридорам и разговоров стало больше. Последние меня не волновали — пару раз меня порывались поймать за руку и расспросить о произошедшем другие ученики, но Брин и Найрити шипели на них как дикие кошки. Защищали меня, мои верные подруги. Вот только Соламейн ушёл. Разбираться, спорить, помогать — я не возражала и лишь отчаянно скрывала сожаление. Увы, с собой эльф забрал и то спокойствие, в которое я окунулась на несколько минут. Теперь все подряд пытались отправить меня спать, но я… просто не могла.

Неприкаянно бродила по коридорам, спускалась по лестницам, поднималась обратно и раз за разом возвращалась к комнатам Азмарена. Понадобилась именно эта пара часов, чтобы строгий лекарь наконец соизволил сказать что-то обнадёживающее: да, принц тяжело ранен, но если всё пойдёт как сейчас… бить тревогу нет смысла. Тогда же он счёл, что меня можно пустить внутрь. На пять минут. Не больше.

Помню, что как в тумане тронула одну дверь, затем другую. Дверь спальни, куда я когда-то… откровенно боялась попасть.

Азмарен лежал на широкой кровати, обнажённый по пояс, если не считать повязок. Я осторожно подошла, рассматривая его лицо — знакомое и незнакомое одновременно. Запавшие глаза, приоткрытые губы… он слабо, неровно дышал и в один миг двинул головой — так, что мне показалось, что он может очнуться.

Я пододвинула стул к кровати, почему-то очень тихо, боясь издать лишний звук. А потом с минуту просто смотрела на демона, пытаясь понять, зачем же вообще пришла.

Какой от меня толк?

То… жжение в груди, что не позволяло мне надолго закрыть глаза и подсовывало яркие образы пламени, отозвалось и сейчас. Могу ли я и дальше его игнорировать? Или пора признать: обращение к кристаллу не прошло для меня бесследно? Сердце чувствовало, что где-то там, в нём или рядом, засел раскалённый чёрный осколок. Не ушёл. Не рассосался. И это окрашивало мысли в самые мрачные тона.

Может, в этом и есть часть плана?

Может, кто-то из Айшенара хотел, чтобы я оказалась в лабиринте, выжила и приняла проклятую силу?

Может, принц демонов об этом знал — и передумал только в последние минуты? Или даже… не передумал до конца?

Я протянула руку, коснулась его лба, словно надеясь проникнуть в мысли — вот только вопреки любым порывам задержалась. Аккуратно отвела прядь, грозящую залезть в глаза. Мягко перебрала тёмные волосы.

— Леся…

Едва слышный шёпот заставил замереть. Застыть. Ресницы Азмарена дрогнули вслед за губами. Я с изумлением наблюдала, как он внезапно приоткрывает глаза — но взгляд так и остаётся полным тумана. Не обращается в мою сторону.

— Да, Аз, это я, — и всё же, что-то этот звук собственного имени во мне сломал, разбил. Заставил податься вперёд, тут же ища слова. — Мы… в общем-то, в порядке. Только не волнуйся. Давай, поправляйся скорее, чтобы мы вместе могли во всём разобраться!

Он меня не слышал. Совершенно точно — не слышал.

— Леся… не смей меняться… — Демон неожиданно улыбнулся в пустоту — болезненно, но чертовски знакомо. Вокруг моей второй руки, уперевшейся в кровать, с внезапной силой сжались пальцы. — Я… полюбил тебя такой, какая ты есть.

Слова растворились в воздухе.

Кольцо вокруг моего запястья разомкнулось.

Я медленно, очень медленно села назад, положила руки на колени и ещё долго, бесцельно глядела в одну точку.

Острое жжение под сердцем исчезло так резко, что в первые секунды без него стало почти непривычно. А потом я закрыла глаза, чувствуя, как в груди рассыпается нечто другое: тёплые, мягкие искры.

Конец первой книги.