В последний раз туристы жили в этом кемпинге очень и очень давно. На память о тех временах сохранился деревянный резной дворец, оказавшийся на поверку туалетом. Еще тут были площадки для палаток и занесенные песком дорожки. Электричество и водопровод, разумеется, отсутствовали. Зато имелся хорошо сохранившийся навес с боковой стенкой. Туда и перенесли Балтера на пледе.

Профессор протестовал и порывался встать, чтобы передвигаться самостоятельно, но Камила ему это категорически запретила.

– Вы взрослый человек, – сказала она. – И немолодой. Судя по тому, что вы теряли сознание, у вас сотрясение мозга. Следовательно, вам необходим покой.

– Полный, – вставил Быков.

– Это означает, что вы будете лежать, – продолжала Камила внушительным голосом. – Постельный режим.

– Но я себя прекрасно чувствую! – запротестовал Балтер.

– Вы и под агатисом себя прекрасно чувствовали, – напомнил Быков. – И отказывались слушать нас. Теперь придется.

Довод был железный. Повздыхав, профессор сказал, что потерпит до завтра.

– Два дня полного покоя, – заявила Камила тоном, не допускающим возражений.

– Лучше три, – сказал Быков. – Будем по очереди дежурить на случай, если вам захочется… Короче говоря, кто-нибудь всегда будет рядом. Так что придется лежать, Михаил Иосифович.

Пока длилась эта беседа, Аня закончила ощипывать перепелок и подвесила их на сучьях, чтобы поджарить завтра, как только солнце взойдет достаточно высоко. Ужинать пришлось шпротами с крошками печенья.

Ложиться спать предстояло полуголодными, что не способствовало хорошему расположению духа. Во всяком случае, Аня зашипела, как разъяренная кошка, когда во время прогулки в укромный уголок Роман решил ее проводить.

– Ты что, рехнулся? – спросила она. – Или у тебя извращенные наклонности?

Роман почувствовал, как вспыхнули его уши.

– Я же просто хотел проводить, – сказал он растерянно. – Постоять в сторонке на всякий случай.

– Без сопливых обойдемся, – отрезала Аня.

Если бы Роман знал, что происходит с девушкой, он бы извинился и поспешил ретироваться, пока она не превратила его в громоотвод для своих молний. Сегодня она была по-настоящему наэлектризована. Во-первых, переволновалась из-за дедушки. Во-вторых, давал себя знать полупустой желудок. В-третьих, Аню тревожило отсутствие месячных. В-четвертых, она устала. Ну и наконец – она была женщиной.

Вместо того чтобы учесть все эти обстоятельства, Роман полез на рожон.

– Тоже мне принцесса, – буркнул он, болезненно восприняв намек на свой юный возраст, – в драном лифчике.

Реакция последовала незамедлительно. Пощечина получилась звучной и увесистой – Аня не зря занималась спортом. После короткого соприкосновения ее ладони со своей физиономией Роман почувствовал вкус крови на верхней губе.

– Дура, – сказал он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать. – Ненормальная. Тебе лечиться надо!

Ничего не ответив, Аня крутнулась на пятках и промаршировала в направлении кустов у ограды. Когда она выбралась оттуда, Романа поблизости не было. «И слава богу, – подумала девушка сердито. – Пристал как банный лист. Ромео выискался. Правильно я сделала, что поставила его на место».

На самом деле она так не считала, но, повторимся, состояние у нее было не самое лучшее. Вернувшись под навес, она пожелала дедушке спокойной ночи и закрыла глаза.

Все заснули очень быстро, а к Ане сон не шел. Понятное дело, месячные причинили бы немало неудобств и хлопот здесь, вдали от комфорта и цивилизации, однако Аня многое бы отдала, чтобы ее организм заработал в обычном режиме.

Она боялась беременности. Она не хотела ребенка от Андрея. Только не от него!

Роман Быков появился в жизни Ани Балтер в момент тяжелого душевного кризиса. Она никому не рассказывала об этом, даже любимому дедушке, и от этого было вдвойне тяжелее.

Андрей был не то чтобы плохим парнем. Скорее, даже хорошим. Он был красив, силен, уже зарабатывал самостоятельно. И не заглядывался на других девчонок: похоже, Ани ему хватало. С одной стороны, это ее радовало, а с другой – доставало. По непонятной причине ей не слишком нравилось заниматься с Андреем этим. Поскольку опыт у нее был небольшой, она решила, что так будет всегда, со всеми. И терпеливо ждала, пока Андрей получит свое и можно будет заняться с ним чем-нибудь другим.

Так было и во время их последней встречи.

Она смотрела снизу на его большое лицо с мощным подбородком и думала: «Ну почему в момент наивысшего наслаждения человек выглядит так, словно его пытают?»

Под конец лицо Андрея исказилось, он скрипнул зубами, его глаза стали слепыми и бессмысленными. Секунды три он невидяще смотрел на Аню, а потом шумно выдохнул и уронил голову на подушку. Как будто умер.

Ане было тяжело, она задыхалась, но не решалась его потревожить. Терпеливо ждала, когда тело, распростертое поверх нее, перестанет быть тяжелым, как неживое, а тем временем разглядывала высокий потолок, выцветшие обои и единственную черно-белую картинку в старомодной рамке.

– Тебе было хорошо? – глухо спросил Андрей в подушку.

– Да, очень, – ответила она. – Можно я встану? Мне нужно в туалет.

Он перевалился на бок, и она с облегчением почувствовала себя свободной. После этого ей действительно стало хорошо. Обязательная программа позади, дальше можно импровизировать.

Сунув ноги в туфли, Аня убежала. Заставить ее пройтись по коридору босиком или в хозяйских тапочках можно было разве что под страхом смерти. Это была съемная и очень дешевая квартира на окраине города. Она сдавалась посуточно. Водить Аню к себе Андрею было неинтересно, потому что там были родители и сестры. Он предпочитал арендовать жилплощадь для свиданий.

Ане квартира не нравилась, хотя она из вежливости помалкивала. Ванная комната тоже не внушала ей доверия. Прежде чем забраться в допотопную чугунную лохань с рыжими разводами, Аня натягивала на ноги полиэтиленовые кульки, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу. Выслушивая ее жалобы, Андрей лишь снисходительно фыркал. Он всегда снимал именно эту квартиру, потому что привык, а привычек он менять не любил. Было бесполезно указывать ему на ржавую сантехнику, несвежее белье и подозрительные пятна, которые не удалось разглядеть на фотографиях, выложенных в интернете. Антисанитария его не пугала. В отличие от помешанной на домашнем уюте Ани.

Стоя под душем с зажмуренными глазами, она выплевывала попадающую в рот воду, морщилась от мертвящего вкуса хлорки и считала время, оставшееся до ухода. Получалось чуть больше трех часов. Только бы Андрею не вздумалось продлить аренду еще на полсуток. Он относился к этому свиданию как к однодневному свадебному путешествию, хотя пока заявления в загс поданы не были. Просто, заведя Аню в квартиру, Андрей сделал ей предложение, а она его приняла. Она редко говорила ему «нет». Даже если в результате приходилось носить пакеты для мусора на ногах и вытираться полотенцем, на котором при желании можно было отыскать чужие волосы.

Такого желания не возникало. Есть вещи, которых лучше не знать. Вернее, притворяться, будто их нет. Тогда выданные вам полотенца всегда чистые. На вашей постели никто не трахался до вас. Сиденье унитаза стерильно. Болезней не существует. Смерти нет. Об этом знает каждый.

Вытираясь полотенцем, Аня посмотрела в затуманенное зеркало. Губы слегка поджаты, между бровями наметилась ранняя морщинка. Сейчас она держится прямо, но стоит забыться – и голова поникнет, плечи опустятся, как будто ее тяготит и собственная нагота, и красота, и даже молодость. Что-то с ней не так, а что – она и сама не знает. Вместо того чтобы страдать в одиночестве, ей следовало бы вернуться к своему суженому и получить очередную порцию обычного человеческого счастья!

«Иду, иду…» – подумала Аня, выбросила хлюпающие пакеты в мусорное ведро и вернулась в комнату. Андрей, завернутый до пояса в простыню, смотрел телевизор. Одной рукой он подпирал щеку, другой давил на кнопки пульта.

– Ты похож на римского патриция, – сказала Аня, отыскивая в сумке чистую одежду.

– Как разбогатею, в Рим поедем, – рассеянно пообещал Андрей, не отрывая взгляда от экрана, где что-то мелькало, бубнило, вспыхивало. – Там какое море? Средиземное или Адриатическое?

– Тирренское, – ответила Аня и, чтобы не выглядеть чересчур умной, добавила: – Кажется.

– А по-моему, все-таки Адриатическое, – сказал Андрей, не переставая жать на кнопки.

Он уважал свое мнение и дулся, когда оно оказывалось неправильным.

– Может быть, – дипломатично ответила Аня, натягивая футболку. – Но, если мне не изменяет память, до него около часа езды.

– Значит, недешевое удовольствие, – решил Андрей. – Какие там у самого моря города?

– Разные. Генуя, Неаполь…

– Вот в Неаполь и рванем. «Наполи» – классная команда.

– На поле? – переспросила Аня.

Андрей снисходительно хмыкнул, выключил телевизор и отправился в ванную. Вскоре там, вторя шороху дождевых капель в листве за окном, зашумел душ. Отсыревшая футболка неприятно холодила кожу. Потирая плечи, Аня села на подоконник и выглянула наружу. Круто уходящая вниз, бугрящаяся мостовая блестела, словно политая маслом. Дом стоял на отшибе, в самом конце улицы. Здесь было много зелени и сирени, но сегодня они не радовали глаз.

Андрей вернулся и, не тратя времени на одевание, принялся отжиматься. Он был как оживший Давид Микеланджело, но не белый, а кровь с молоком. Настоящий богатырь – гладкий, мускулистый, кудрявый. Рассохшийся паркет постанывал под ним. «Как я», – подумала Аня и смутилась. В ее эротических фантазиях никогда не присутствовали голые физкультурники, да и сами фантазии были куцыми. Вероятно, виной тому был весьма скудный опыт. Аня, несмотря на все старания Андрея, не очень далеко продвинулась на сексуальном поприще.

– Залазь мне на спину, – предложил он, отдуваясь. – Увеличим нагрузку.

Это было его излюбленное гимнастическое развлечение, и пару раз Аня доставляла ему такое удовольствие, но сегодня заупрямилась:

– Нет настроения.

– Давай, давай, – пропыхтел Андрей, отжимаясь.

– Не хочу, – отрезала Аня.

Она редко проявляла характер и удивилась, как это решительно получилось. Возможно, виной тому была пасмурная погода. Или мрачная обстановка. Или то и другое. Плюс к этому еще много всего, что просто так словами не выразить.

Спрыгнув с подоконника, Аня подошла к стене и принялась разглядывать репродукцию врубелевского «Демона».

Через несколько секунд подошел шумно дышащий Андрей.

– Ну и какой смысл? – спросил он, глядя поверх ее плеча. – Сидит чувак. Глядит куда-то. Патлы отрастил. И что? Смысл какой?

– В чем? – удивилась она.

– В картинке этой.

Андрей обожал подобные вопросы, на которые не существовало вразумительного ответа. Какой смысл в музыке, которую слушает Аня? Кому и что она хочет доказать, когда отказывается смотреть телевизор? Зачем ей книги, если есть «odnoklassniki.ru»? Путаные объяснения Андрея не устраивали, а только забавляли или раздражали. И все же она решила попробовать еще раз.

– Это же «Демон», – заговорила Аня. – «Демон сидящий», как окрестил его автор. Образ внутренней борьбы, сомнений.

– С собой-то легко бороться, – вставил Андрей. – Попробовал бы он со мной.

– Говорю же, образ такой, – сказала она, приказав себе не заводиться. – Посмотри, демон словно стиснут между верхней и нижней границей картины.

– Зачем?

– Он мучается. Страдает.

– Болеет?

– Давай забудем, – предложила Аня.

– Погоди, погоди. – Андрей развалился на кровати, готовясь к одному из тех нудных диспутов, в которых всегда брал верх, потому что цеплялся ко всяким мелочам, обходя вниманием суть. – От чего он страдает? Что у него болит?

– К примеру, душа.

– Душа – слишком расплывчатое понятие. Так не пойдет. Ты конкретику давай.

– Какую еще конкретику? – занервничала Аня.

– Обыкновенную.

– Какой смысл обсуждать это, если ты все равно не видишь?

– Чего конкретно я не вижу?

Так и подмывало сказать: «Ничего не видишь, всего не замечаешь. Тараканов на кухне. Едкого запаха дуста. Грязи, которая так и прет изо всех щелей. Мелочей, из которых складывается быт. Точно с таким же равнодушием ты проходишь мимо музеев, театров и храмов. Тебя не трогают киношедевры, не увлекают великие книги, тебя на хороший концерт на аркане не затянешь. Если тебе безразлично, что трогает твою невесту, то зачем тогда нам мучиться вместе? Или еще не все потеряно?»

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Андрей, усмехаясь.

Он всегда усмехался, когда ему удавалось загнать Аню в угол. Но сегодня он начал торжествовать победу рано. Она не хотела в угол, не хотела в тупик, ей нужна была свобода. Чтобы никто не давил, не мешал дышать, не сковывал движений.

– Я не буду отвечать на твой вопрос, – сказала Аня, не глядя на Андрея, но все равно отмечая, как улыбка сползает с его лица.

– Почему это не будешь? – поинтересовался он.

В его голосе пока что слышалась только легкая обида.

– Потому что вопрос дурацкий, – пояснила Аня, делая вид, что продолжает разглядывать репродукцию, которая на самом деле сделалась для нее невидимой. – Я не обязана отвечать на дурацкие вопросы.

– Да? – спросил Андрей. – А у кого вопросы не дурацкие?

– Ну, начинается… – поморщилась Аня.

С самого начала их отношений Андрей был уверен, что она его с кем-то сравнивает. Это не была классическая ревность с допросами и поисками любовников под кроватью. Андрей был слишком горд, чтобы напрямую обвинять Аню в неверности, ибо это ставило под сомнение его мужские достоинства. Но туманные намеки он порой себе позволял. И тогда на висках у него проступали вены, а на скулах – красные пятна.

– Что начинается? – осведомился он, стремительно теряя сходство с Давидом.

– Придирки твои, – сказала Аня.

– То есть я тебя раздражаю, – гнул свое Андрей. – Лезу с глупыми вопросами, придираюсь. Может, пора поменять меня на кого-нибудь другого?

– Я этого не говорила.

– Но ты так считаешь.

Вместо того чтобы возразить, Аня пожала плечами. Это была ошибка. Лицо Андрея дернулось и закаменело. Красными у него сделались не только щеки, но и уши. Он встал с кровати и начал одеваться, Аня поняла, что если прямо сейчас не уладить конфликт, то ссоры не миновать. Долгой, затяжной ссоры, от которой отходишь, как после тяжелой болезни.

– Извини меня, – попросила Аня.

– За что? – поинтересовался Андрей, застегивая джинсы.

– Ну… Я ведь тебя обидела.

– А разве ты не этого добивалась?

– Нет, конечно. И давай сменим тему.

– Угу, сменим тему, значит. Чтобы не выслушивать моих дурацких вопросов, так?

– Ну, Андрей… Не заводись, а?

– А я спокоен, – заявил Андрей, и Аня заметила, что его губы двигаются через силу, словно все происходит в лютую зимнюю стужу. – Ты своего добилась. Я ухожу. Не буду больше тебя доставать. Любуйся своими демонами… без меня.

– Андрей!

Но он уже собирал свои вещи. Не запихивая их в рюкзак как попало, а аккуратно складывая, приминая, распределяя. Ане стало не по себе. Ее еще никто не бросал. Тем более в чужой квартире. Но пугало даже не это. Пугало то, с какой легкостью Андрей принял решение. С предложением руки и сердца он, кстати, тоже не мешкал. И с инициативой переспать в честь помолвки. Неужели для него все так легко и просто?

– Не глупи, – попросила Аня тоном, которым говорят люди, когда понимают, что к их просьбам никто не собирается прислушиваться.

– Как же может не глупить дебил, задающий идиотские вопросы? – Андрей развел руки в шутовском жесте. – Вот ты умная, тебе и флаг в руки. Шляйся по своим музеям и выставкам, набирайся впечатлений. Надеюсь, тебе будет с кем их обсудить. А я человек простой, без затей. Мне твои музеи вот где сидят! И халупа эта – вот!

Он провел ребром ладони по шее.

– Ты говоришь так, словно это я тебя сюда привела! – возмутилась Аня.

– Ух ты! – восхитился Андрей. – Ну ты даешь, подруга! А за квартиру кто платил? За чьи деньги ты пила и ела все эти дни?

– Но… но…

Аня не нашлась, что возразить. Да и нечего было возражать. Ей казалось естественным, что Андрей оплачивает их совместные походы. Теперь выяснилось, что она очень и очень ошибалась. Аня понятия не имела, что делать. Она хотела сказать, что отдаст все до копейки, но язык не поворачивался говорить о деньгах, когда рвались и ломались отношения.

Андрей приволок из ванной комнаты свои туалетные принадлежности, ссыпал их в карман рюкзака, задернул «молнию» и, яростно топая, направился к выходу.

Заскрежетал ключ в замочной скважине. Сорвавшись с места, Аня бросилась в прихожую, где едва не врезалась в захлопнувшуюся дверь. Некоторое время она стояла неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам, а потом вернулась в комнату и высунулась в окно.

Появившийся из-за угла Андрей не оглянулся. Ни разу. Промаршировал с рюкзаком на спине по булыжному спуску и скрылся из виду. Пару раз Аня открывала рот, чтобы окликнуть его, но отчего-то не смогла, а на телефонные призывы он не ответил.

– Ладно, – пробормотала она, стискивая мобильник в руке так сильно, словно это был брусок скользкого мыла. – Ладно. Сволочь ты, Андрюшенька. Знать тебя больше не хочу.

А три недели спустя выяснилось, что сволочь Андрюшенька вполне может оказаться отцом ее будущего ребенка. Эта перспектива ужасала Аню. Погружаясь в обволакивающую дрему, она подумала, что напрасно срывает злость на ни в чем не повинном Романе. Он неплохой парень. Прежде чем заснуть, Аня подумала, что завтра утром попросит у Романа прощения и помирится с ним. Это была последняя связная мысль.

Осуществить ее было не суждено. Потому что утром выяснилось, что Роман исчез.