Ночью опять лило, утренний город выглядел чистым и свежим, как хорошо отдохнувший работяга. Полюбовавшись видом из окна, Быков немного помахал гантелями и отправился на зов матери в кухню. От оставшихся со вчерашнего вечера пирожных он стоически отказался, ограничившись сваренной на молоке овсянкой, скользкой и липкой, как клей, но, как уверяла Лия Артамоновна, чрезвычайно питательной.

Полуголодный, но довольный собой, Быков уединился в кабинете. Подготовка к путешествию требовалась основательная. Для начала следовало написать послание в Министерство туризма Австралии, чтобы облегчить себе жизнь при получении виз и передвижении по стране. Быков потратил не менее часа на то, чтобы описать цель визита своей группы, охарактеризовать участников и гарантировать соблюдение правил посещения страны. Времени было жаль, однако наличие подобного письма часто снимало любые вопросы со стороны представителей власти, открывало многие запертые двери и помогало получать льготы в отелях и транспорте.

Быков знал, насколько это важно. Начиная карьеру фотографа, он был наивным романтиком. Выбирая страну назначения, искал сведения о ней на красочных туристических сайтах, а потом попадал впросак, сталкиваясь с суровой действительностью. Красиво и гладко бывало только в дорогих отелях, где из соображений экономии Быков останавливался редко.

Это был очень важный момент. Экономить приходилось буквально на всем, начиная с ручной клади, проносимой в самолет. Случалось, комплект фотоаппаратуры, компьютер и другие необходимые атрибуты Быков навешивал на себя, чтобы не переплачивать за дополнительный вес. А в Тибете, например, ему не хватило денег на носильщика, так что пришлось отказаться от намеченного восхождения.

Теперь же он отправлялся в путь не один, а с двумя неопытными спутниками. Это накладывало определенные обязательства. Планировать и экономить нужно было за троих. Ну и расходы, соответственно, тоже выросли в три раза. Поскольку Быков не собирался перекладывать их на плечи брата, следовало подумать также о дополнительных источниках доходов. Где взять деньги на Михаила Иосифовича?

Над этим вопросом Быков ломал голову недолго. Все достойные фотографии давно разошлись по редакциям и агентствам. Многие из них приносили проценты, однако ощутимая прибыль скапливалась лишь к концу года – подобно тому, как дождевые капли постепенно наполняют емкость под водосточной трубой. Ждать Быков не мог. Придя к такому выводу, он скрепя сердце выставил «мазду» на продажу.

«Закреплюсь в “Нэшнл джиогрэфик”, куплю другую, – решил он. – Все равно сейчас некогда на машине колесить. А отказать профессору никак нельзя. Он столько раз отцу помогал. Да и нас с мамой не забывал, когда мы одни остались».

Принятое решение было трудным, однако вызвало ощущение легкости. Так бывает, когда поступаешь в полном согласии со своей совестью. Быков давно это усвоил, но все равно каждый раз не обходилось без внутренней борьбы – так уж он был устроен.

Покончив с делами, он отправился к Балтерам. Профессор сказал по телефону, что Аня скоро будет, а потом опять куда-нибудь завеется, так что лучше не откладывать разговор на потом. Быков тоже так считал. Он был из тех людей, которые предпочитают все делать сразу. Обилие нерешенных задач вызывало в нем панику. Он боялся что-нибудь не успеть или наделать ошибок. Кроме того, как всякий человек, склонный к лени, Быков спешил покончить с делами, чтобы высвободить время для отдыха. Такая практика его пока что не подводила.

По пути к профессору Быков свернул к ближайшему универсаму, чтобы оплатить счета за квартиру и купить продукты, заказанные матерью. Рабочий день был в разгаре, так что в закутке возле банкоматов было пусто, если не считать долговязого парня, колдовавшего над зеленым экраном терминала. Быков остановился у соседнего, вставил карточку и приготовился скармливать автомату деньги. Дальнейшие события развивались так стремительно, что его сознание работало урывками, фиксируя лишь отдельные фрагменты происходящего.

Долговязый парень, опустив голову, отступил от своего терминала. Отметив боковым зрением, что он проходит слишком близко, Быков посторонился. Движение оказалось напрасным. Парень все равно задел его плечом, да так сильно, что Быков отшатнулся. В следующую секунду он ощутил прикосновение чужих липких пальцев к своим. Одновременно с этим последовал новый толчок – растопыренной пятерней в грудь.

Быков нелепо замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. В той, где только что была зажата стопка денежных купюр, стало пусто. Быков больно ударился о банкомат и ухватился за него, чтобы не упасть. Лицо парня оказалось так близко, что можно было разглядеть поры и бисерины пота на нем. Потом оно исчезло. Обладатель бледной, вытянутой, перекошенной физиономии бросился наутек.

Деньги остались у него. Быков их не видел, но знал это точно. Как и то, что его только что ограбили. Не отходя, так сказать, от кассы. Средь бела дня.

– Стой! – потребовал Быков каким-то незнакомым, сдавленным голосом. – Стой, ты!

Было бы странно, если бы похититель подчинился. Да он этого и не сделал. Лишь чуточку замедлил шаг, пока автоматически открывались стеклянные двери, ведущие на улицу. За это время Быков успел оторваться от банкомата и броситься за ним.

На втором шаге он поскользнулся на отполированной многими ногами плитке пола, понял, что падает, и инстинктивно вытянул перед собой руки, по-прежнему не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры. Парень был виден как на ладони, ведь отсек с банковскими автоматами представлял собой что-то вроде гигантского стеклянного аквариума, заполненного солнечным светом.

Быков упал на живот, больно ударившись кистями рук и локтями, и слюна во рту сразу сделалась кисло-соленой. «Не догнать», – понял он. Было обидно и стыдно.

Долговязый отбежал от магазина шагов на десять, когда наперерез ему вылетел велосипедист в черном шлеме, черных тайтсах и просторной желтой футболке. Подняв велосипед на заднее колесо, он протаранил беглеца, ловко развернулся и начал новый заход, описывая широкую дугу среди немногочисленных зрителей.

Этого времени Быкову хватило, чтобы – сначала на четвереньках, а потом и бегом – ворваться на площадку. Лежащий на асфальте парень дико вытаращил глаза, вскочил и… снова упал, сбитый велосипедистом.

Публика дружно ахнула. Какая-то женщина, не разобравшаяся в ситуации, попыталась достать отъезжающего велосипедиста сумкой с продуктами.

– Вот ирод! – крикнула она.

Похититель сел. Выражение лица у него было такое, словно его разбудили посреди ночи оплеухой. Быков рванулся к нему, не спуская глаз со своих купюр, зажатых в чужом кулаке. Бежать мешала соскочившая с пятки и болтающаяся туфля. Но, должно быть, вид его был страшен, потому что долговязый отшвырнул деньги и размашистыми прыжками помчался дальше.

Велосипедист, увидев деньги, притормозил, оставив жирную черную полосу на асфальте. Воинственная женщина тут же бросилась к нему. Не дожидаясь, пока она огреет его сумкой, велосипедист покинул поле боя.

Быков, окруженный галдящими зеваками, топнул, просовывая ногу в туфлю, и принялся собирать деньги. Кто-то предложил вызвать полицию.

– Не надо, – сказал он, морщась. – Мерзавца все равно не поймают. Только голову морочить.

Из магазина вышли два охранника и, переговариваясь с кем-то по мобильникам, направились к кучке возбужденного народа. Объясняя им, что приключилось, Быков искал взглядом спасителя, но того и след простыл. Подобно благородному рыцарю, он расправился с разбойником и скромно удалился, не дожидаясь изъявлений благодарности. Если бы не он, Быков лишился бы не только денег, но и изрядной доли уверенности в себе. Обошлось. Хотя настроение, конечно, было подпорчено.

Потирая оцарапанную ладонь, Быков вернулся в машину и некоторое время сидел неподвижно, приводя в порядок дыхание и мысли. Успокоившись, включил зажигание и поехал дальше, посматривая по сторонам в надежде заметить велосипедиста в желтой футболке. Безрезультатно.

Профессор Балтер встретил его в кремовых летних брюках и белой рубашке. Хорошо хоть без галстука.

– Михаил Иосифович, – сказал Быков, опускаясь в кресло, – чтобы не забыть: у вас есть походная одежда?

– Этого добра хватает, – заверил его Балтер. – Знал бы ты, Дима, сколько мне спортивных костюмов надарили на дни рождения. И шорты есть, и кроссовки, и даже эта… как ее? – Он сделал вид, что поправляет головной убор. – Баскетболка.

– Бейсболка.

– Совершенно верно, мой друг. Не думаю, что она меня украсит, но голову от солнечных лучей убережет.

– Будет не очень жарко, – пообещал Быков. – По ночам даже прохладно.

– Да-да, я сегодня до рассвета просидел за справочниками и энциклопедиями, – признался Балтер. – Изучал информацию об острове Фрейзер и Австралии в целом. Аня ночью проснулась, а у меня свет горит. Получил нагоняй.

Профессор горестно вздохнул, но было видно, что внучку он не боится, а безумно любит и радуется, что есть кому журить его и воспитывать. Не каждому старику перепадает такое счастье.

– Она скоро будет? – осведомился Быков.

– Минут через десять, – ответил Балтер. – Позвонила перед твоим приходом. Заехала в мастерскую колесо выпрямить. Кофе? Чаю? Или чего-нибудь покрепче?

– Кофе, если можно.

– Тогда перейдем в кухню, там нам будет удобнее.

Усадив гостя за стол, Балтер принялся делиться с ним сведениями, вычитанными в книгах. Для начала он сообщил, что песок острова Фрейзер на девяносто восемь процентов состоит из кварца, а затем стал рассказывать о тамошних висячих озерах.

– Представляешь, – говорил профессор, не отходя от плиты, – эти озера расположены на утесах выше уровня океана. Они как бы нависают над ним.

– Да, я видел фотографии, – кивнул Быков.

– Вообще там ровно сорок озер, – сказал Балтер. – Самое большое – Боминген – площадью двести гектаров, а самое глубокое – Уэбби, двенадцать метров. Ну и множество болот. Лягушек, которые в них живут, называют кислотными. Вода там кислая из-за манговых зарослей.

– Понятно, – сказал Быков.

– Северная часть острова значительно суше, она занята эвкалиптами. Некоторые достигают ста метров в высоту. Между прочим, остров Фрейзер – единственное место в мире, где экваториальные леса растут не на почве, а в песке. Он не везде ровный, ветер наносит десятиметровые дюны. Потом они порастают спинифексом и не осыпаются. Это трава такая, остролистая. Она питается грибковыми образованиями, микоризами.

– Вообще-то я туда фотографировать еду, – напомнил Быков. – А вы, если не ошибаюсь, буньипа искать. Зачем нам спинифекс и микоризы?

Балтер подскочил как ужаленный.

– Что ты такое говоришь, Дима! Человек создан, чтобы познавать окружающий мир. Каждый новый факт имеет свою ценность. Известно ли тебе, к примеру, что терпентинное дерево с острова Фрейзер использовалось некогда при строительстве лондонских доков и Суэцкого канала? Нет? То-то же! Дело в том, что это дерево настолько прочное, что его не способны точить черви. И…

– Кофе, – сказал Быков.

Охнув, Балтер схватил с конфорки джезву, плюющуюся коричневой пеной. Печь была запачкана, запахло горелым.

– Даже к лучшему, – успокоил старика Быков. – Кофеин вреден для организма.

– Я сейчас новый заварю, – пообещал Балтер.

– Не стоит утруждать себя…

– Стоит! Ты мой гость. Я просто обязан угостить тебя.

Быков подумал, что следующая порция кофе непременно сбежит, а вода в чайнике выкипит. Или чашки перевернутся. Или стакан лопнет. Профессор Балтер принадлежал к тем мужчинам, которым противопоказано хозяйничать на кухне. За время, что они провели здесь, он успел испачкать печку, рассыпать сахар и забрызгать водой свои замечательные брюки. Если продолжать в том же духе, то к возвращению профессорской внучки кухня будет выглядеть как после погрома.

Быков посмотрел на часы:

– Кажется, Аня задерживается.

– Она единственная известная мне женщина, способная укладываться в установленные сроки, – вступился за внучку Балтер. – Сейчас придет, уверяю тебя… О, вот и она.

Хлопнула дверь. В прихожей что-то грюкнуло, звякнуло, послышались шаги… В следующую секунду Быков, уже приподнявшийся со стула, опустился обратно.

– Здравствуйте, – сказала Аня.

Спохватившись, Быков поднялся, поздоровался и даже почтительно склонил голову, но получилось неуклюже, потому что он продолжал пялиться на вошедшую девушку. Она была очень симпатичной и очень коротко подстриженной, но не это поразило Быкова. Из-под широкой желтой футболки Ани выглядывали черные велосипедные шорты, а в руке она держала черный велосипедный шлем. Вот, значит, какое колесо она выпрямляла!

– Так это были вы… – пробормотал он.

– Я вас тоже сразу узнала, – улыбнулась Аня. – Вам повезло, что я оказалась рядом.

– Да, – согласился Быков. – Большое спасибо.

– Всегда пожалуйста!

– О чем вы толкуете? – всполошился Балтер, переводя взгляд с внучки на гостя и обратно. – Вы уже встречались?

– Да, – подтвердила Аня. – У Дмитрия Львовича закончились деньги на счету, и я ему одолжила свой мобильник. – Она выразительно посмотрела на Быкова. – Вы ведь Дмитрий Львович?

– Да, – сказал он. – А вы Анна, верно? Отважная велосипедистка. Осторожнее катайтесь, ладно? В городе такое интенсивное движение…

– А вы не будьте таким рассеянным, – парировала она. – В наше время нельзя без связи. А вдруг что-то случится? Хорошо, что я вас через стекло увидела. А если бы нет?

– Еще раз благодарю, – церемонно произнес Быков.

– Еще раз пожалуйста, – кивнула Аня. – Дедушка, садись за стол. Я приготовлю кофе, а Дмитрий Львович пока объяснит, о чем он хотел со мной побеседовать. Полагаю, разговор пойдет о дедушке. Он в последнее время такой загадочный и непривычно суетливый. Следовательно, замыслил какую-то авантюру. – Она холодно улыбнулась. – Предупреждаю сразу: я не одобряю дедушкиных авантюр.

Балтер заерзал, бросая на союзника взгляды, читающиеся как «SOS! SOS! SOS!».

– Никаких авантюр, – произнес Быков, стараясь выглядеть более уверенным, чем был на самом деле. – У нас серьезный проект.

– У вас? Проект?

Аня уставилась на гостя так, словно он сморозил невероятную глупость. Быков сделал паузу, давая ей возможность налить кофе, взял предложенную чашку и принялся размешивать в ней сахар. Профессор занялся тем же. Его ложечка издавала тревожный набатный перезвон.

Аня посмотрела на него и перевела взгляд на Быкова. Волосы, взмокшие под шлемом, торчали как попало, делая ее похожей на юного сорванца. Но лицо и особенно его выражение, несомненно, принадлежали взрослой и весьма привлекательной девушке лет двадцати. Быков совершенно не помнил ее маленькой – повзрослевшая Аня была для него незнакомкой. Загорелая, спортивная, восхитительно молодая. Прямой нос с десятком веснушек придавал ей особую миловидность. Короткая прическа подразумевала что-то озорное, но, как успел понять Быков, это было обманчивое впечатление.

– Видите ли, Анна, – начал он преувеличенно деловым тоном, – я профессиональный фотограф. Одно уважаемое американское издание направляет меня в командировку в Австралию. И я обратился к вашему деду, – он кивнул на притихшего Балтера, – с предложением сопровождать меня в этом путешествии.

Брови Ани дернулись. Чуть заметно. Надо полагать, таким образом она выразила степень своей заинтересованности.

– Поясните, пожалуйста, что будет делать мой дедушка в Австралии, – вежливо попросила она.

– По большей части отдыхать, – так же вежливо ответил Быков. – Любоваться видами, знакомиться с достопримечательностями…

– И гоняться за своим буньипом, – продолжила Аня. – Не делайте удивленное лицо, Дмитрий Львович! Я, как только услышала об Австралии, сразу смекнула, что к чему. Дедушка мне все уши прожужжал этим буньипом. Он им просто бредит.

– Зачем же так категорично, Аннушка? – попытался обидеться Балтер. – Наука – это не бред. Смею предположить, что в настоящее время я имею честь быть одним из главных экспертов по буньипам. И моя миссия заключается в том, чтобы доказать их реальность.

– А моя миссия, – отрезала Аня, – состоит в том, чтобы заботиться о тебе. Какая Австралия, дедушка? Ты в прошлом месяце на дачу поехал и воспаление легких схватил. А как ногу в метро подвернул, помнишь? А как тебе искра в глаз попала, когда вы с Синицким у камина сидели? Нет, давай уж без путешествий, пожалуйста. Никуда я тебя не отпущу. За тобой глаз да глаз нужен.

– Я присмотрю за Михаилом Иосифовичем, – пообещал Быков, деликатно поднеся чашку к губам.

Аня иронически улыбнулась.

– Представляю, что это будет! Вы, кстати, не очень ушиблись?

– Анна! – воскликнул Балтер. – Не забывайся! И почему Дмитрий Львович должен был ушибиться?

– Поскользнулся, когда выходил из магазина, – пояснила девушка, продолжая усмехаться.

Быков почувствовал, как его шея и лицо начинают словно разогреваться. Ему захотелось отставить чашку, встать и распрощаться. Не было никакого желания продолжать общение со вздорной девчонкой, которая даже не удосужилась переодеться и вымыть руки, прежде чем сесть за стол. С какой стати она разговаривает со взрослым мужчиной таким тоном? Кем она себя возомнила? Спасительницей Быкова? Разве он без нее не справился бы?

«Нет, – бесстрастно констатировал внутренний голос. – Не справился бы».

Это помогло Быкову проявить выдержку. Несколько минут он расписывал Ане прелести Австралии, утверждая, что там безопаснее, чем на садовом участке. Потом заверил ее, что опекунов у Михаила Иосифовича будет двое.

– С нами поедет еще один человек, – объяснил он. – Молодой парень, мой племянник. Ловкий, проворный. Не чета мне.

– Вы с ним заговоритесь, а о дедушке забудете, – ответила Аня, качая головой. – Нет, нет, не просите. Это исключено.

– Аннушка! – занервничал Балтер. – Позволь мне самому решать…

– Не позволю! – отрезала она.

Балтер и Быков поочередно соревновались в умении подбирать аргументы и облекать их в убедительные, правильно построенные фразы, но все безрезультатно. Аня лишь мотала головой, хмуря красивые брови.

Выдохшись, Быков откинулся на спинку стула. «Что ж, может, оно и к лучшему, – философски рассуждал он. – Старик был бы обузой. Теперь он останется дома, но не затаит на меня обиды, потому что видел, как я за него сражался. Как говорится, баба с воза – кобыле легче».

Но облегчения Быков не испытывал: он был свидетелем того, как рушится мечта. Будь профессор хотя бы лет на пять моложе, можно было бы надеяться, что ему представится другой случай, но Балтер находился в весьма преклонном возрасте. Еще не дряхлый, но уже старый. И поделать с этим ничего нельзя.

Быков покосился на профессора. Тот сидел понурый и совершенно несчастный. Он не мог пойти против воли внучки не потому, что боялся ее, а потому, что не хотел обидеть. Он любил эту девчонку с мальчишескими вихрами и редкими веснушками. Она заменяла ему всех, кто прежде был рядом: родителей, жену, детей. Но любовь к внучке не смягчала горечь поражения. За́мок на песке рухнул. Надежда лопнула, как мыльный пузырь.

Быков посмотрел на Аню и сказал:

– Михаилу Иосифовичу очень важно попасть в Австралию.

– А мне очень важно, чтобы Михаил Иосифович вовремя питался и принимал лекарства. Он же все забывает! – В голосе девушки зазвенели слезы. – Путает и забывает. А еще постоянно теряется…

– Анна! – загремел Балтер.

– Да, теряется, – продолжала она, нисколько не испугавшись грозного окрика. – Он как ребенок. Вы бы отпустили в Австралию своего ребенка с незнакомым дядей?

– У меня нет детей, – покаялся Быков.

– Меня это не касается, – отрезала Аня. – Поймите, нельзя дедушке ехать. Он и свои дела не сделает, и вам мешать будет.

– Анна! – повторил Балтер, но уже не грозно, а жалко.

– Есть вариант, – заявил Быков, у которого словно крылья выросли за спиной, как это бывает, когда неожиданно осенит и неразрешимая, казалось бы, задача решается.

– Какой? – спросила Аня недоверчиво.

– Вы поедете с нами.

– Что?

– Вы поедете с нами, – повторил Быков. – У вас ведь сейчас каникулы? В таком случае ничто не мешает вам присоединиться к нашей компании.

Но Аня только покачала головой.

– Боюсь, ваше предложение неприемлемо. Сколько стоит билет до Австралии? Тысячу долларов? Две?

Быков поспешил заверить ее:

– Расходы оплачивает американская сторона.

– Чьи? – спросила Аня.

– Экспедиционные, – уклончиво ответил Быков.

– Не понимаю. Вы фотограф? Тогда при чем тут мы с дедушкой?

Нужно было срочно что-то соврать, а для Быкова это было труднее, чем решиться продать «мазду» и оплатить путешествие еще двух человек.

– Фотографу моего ранга полагаются ассистенты, – пробормотал он, рассеянно передвигая с места на место то чашку, то ложку, то тарелку с печеньем. – В одиночку не всегда получается. Переноска аппаратуры, бронирование отелей, пятое-десятое…

– Интересная у вас работа. – Аня недоверчиво хмыкнула.

– Послушайте, – решился Быков, – давайте договоримся: материальную и организационную сторону предоставьте мне. Вы просто сопровождаете дедушку.

– Именно, – поддакнул Балтер.

Внучка не спешила с ним согласиться.

– Странная какая-то поездка, – сказала она, бесцеремонно разглядывая Быкова. – Некоторые юмористы утверждают, что американцы тупые, но не настолько же. С какой стати им тратиться на целую кучу народу? Впервые слышу, что фотографу полагается эскорт. Как могут окупиться ваши работы, даже если они будут просто замечательными? Пятикратные расходы сожрут любую прибыль.

Быков растерянно моргнул, но вдохновение несло его дальше и дальше, оставалось только озвучивать мысли, приходившие в голову.

– Вы ничего не поняли, Анна, – сказал он. – Все дело в том, что именно фотографировать. Я рассказал редактору о буньипах, и он чуть не взорвался от восторга. Это же сенсация мирового значения! Каждый снимок чудища принесет миллионы, десятки миллионов долларов!

Ложь прозвучала настолько убедительно, что даже Балтер в нее поверил.

– А если мы ничего не найдем? – тревожно спросил он. – Придется возвращать деньги?

– Нет, конечно, – успокоил его Быков. – Есть такая статья расходов: допустимые риски.

– Впервые слышу, – призналась Аня.

– Бухгалтерия Соединенных Штатов очень отличается от нашей. Не забивайте себе голову, Анна. Как вы уже поняли, поездка без специалиста по буньипам лишена смысла. Поэтому для меня и заказчика крайне важно, чтобы Михаил Иосифович отправился в Австралию. И вы заодно.

Услышав это, Балтер приосанился и взглянул на внучку, как петух на цыпленка. Быков даже подумал, что, пожалуй, переусердствовал. Теперь, чего доброго, профессор возомнит себя главным и начнет командовать. Но это проблема будущего, сейчас следовало «дожать» Аню.

– Ну как? – спросил Быков. – Удалось вас убедить?

– О чем разговор! – ответил за внучку Балтер. – Думаю, Аня поняла, насколько все это серьезно и важно.

Девушка покусала нижнюю губу и передернула плечами.

– Если все так, как говорит Дмитрий Львович…

– Все именно так, – убежденно произнес Быков, который уже и сам начал верить в собственную легенду.

– Что ж, тогда я согласна. При условии…

– Да? – в один голос спросили мужчины.

Аня взглянула на Быкова.

– Вы определите мне обязанности. Питание, прокладка маршрута, не знаю… Не хочу быть балластом.

– Договорились, – кивнул он. – Но у меня встречное условие.

– Да? – насторожилась Аня.

– Я буду обращаться к тебе на «ты», – сказал Быков. – На правах командира.

– На здоровье! – ответила Аня. – Запад вообще прекрасно обходится без всяких «выканий» и отчеств.

– У нас свои традиции, – поспешил напомнить профессор.

– Не волнуйся, дедушка. Я Дмитрия Львовича звать Димой не намерена. Он мне в отцы годится.

«А вот и нет», – подумал Быков и принялся считать, но получилось, что Аня не ошиблась. Помрачнев, он попрощался, сославшись на неотложные дела. Это не было преувеличением. Забот прибавлялось с каждым днем, с каждым часом. Состав экспедиции и смета разбухали, как на дрожжах.

Покидая дом Балтеров, Быков думал о том, что придется действительно сфотографировать этого чертова буньипа, иначе затраты на поездку в Австралию никогда не окупятся.