Быков не сразу осознал трагизм ситуации. Поначалу он вообще не понял, что произошло и где он находится. Проснувшись в утреннем сумраке, он услышал приглушенное сопение, напряг память, зрение и сообразил, что видит слева от себя спящую Морин Клайв. Справа никого не было. Это означало, что Мануэль, скорее всего, отправился по нужде. Прислушавшись к своим ощущениям, Быков решил, что ему не помешает последовать примеру товарища.

Выбравшись из палатки, он пристроился возле дерева. Вокруг высились заросли, еще темные в серых сумерках. Но вот небосвод чуть посветлел и листва начала мало-помалу приобретать зеленую окраску. Быков решил понаблюдать за восходом солнца в джунглях, потому что никогда прежде не видел этого зрелища.

Становилось все светлее. Уже можно было разглядеть детали фантастических декораций: пальмы, лианы, деревья – стройные и с искривленными стволами, кусты выше этих деревьев и такие, которые стелились у самой земли. Все это благоухало и делалось ярче по мере того, как небо розовело, желтело и голубело. Быков подумал, что в детстве, сидя в мягком кресле с книгой Майн Рида или Луи Буссенара, он даже представить себе не мог, что однажды наяву переживет приключения, подобные тем, о которых читал.

Книги, разумеется, не могли передать все величие тропической природы, перед лицом которой очутился Дмитрий Быков. Глядя на джунгли, он испытывал изумленный восторг и радостное волнение первооткрывателя. «Но это пройдет, – подумал Быков. – Скоро это пройдет, как проходит все в жизни. Человек не способен все время радоваться и удивляться чему-то уже знакомому. Для остроты чувств нам необходимо постоянное обновление».

Кто-то очень верно подметил, что человек, попавший в девственные джунгли, дважды испытывает острую радость: в первый день, когда, ослепленный сказочными видами, думает, что находится в раю, и в последний день, когда, находясь на грани безумия, наконец сбегает из этого «зеленого ада».

Солнце еще не взошло, но было уже душно, и одежда на Быкове была сырой, как будто не успела как следует просохнуть после дождя, под который он попал накануне. Отметив это, Быков вдруг осознал, что простоял под открытым небом минут двадцать и до сих пор не увидел ни Мануэля, ни каких-либо следов его присутствия. Его взгляд остановился на пожитках, брошенных возле палатки. Внутрь путешественники забрали только съестное, все остальное, по совету Мануэля, оставили снаружи, чтобы не тесниться из-за поклажи.

Бросившись к рюкзакам, Быков обнаружил, что они выпотрошены, а один, принадлежавший Мануэлю, вообще исчез. Ни фотоаппаратуры, ни ноутбуков, ни других ценных вещей. Но это было еще не самое страшное. Когда Быков забрался в палатку и разбудил Морин, они обнаружили пропажу бумажников и телефонов. Более того, продуктов тоже не было. Остались лишь пакетики со специями, плитки шоколада, галеты и джем. Ни консервов, ни супов, ни круп.

– Подонок! – процедил Быков в бессильной ярости.

– Ты кого имеешь в виду? – спросила Морин, которая спросонок была не слишком сообразительной.

– Нашего гида, кого же еще.

– Мануэль просто шутит. Он не мог обойтись с нами столь бессердечно. Такой приятный мужчина… Такая красивая улыбка.

– Он и сейчас улыбается, – проворчал Быков, прекратив бесполезные поиски. – Помнишь, как он посоветовал нам обналичить побольше денег? Он заранее все продумал. Забрал не только ценные вещи, но и еду.

Выражение лица Морин изменилось. С ее заспанной физиономии исчезла растерянная недоверчивая улыбка.

– Чтобы мы умерли с голоду и никому ничего не рассказали, – произнесла она. – Но ведь это бесчеловечно! Послушай, Дима… Ты хорошо смотрел вокруг? Давай поищем вместе.

– Полагаешь, это нам что-то даст?

– Нельзя отказываться даже от малейшего шанса на победу. Так учил меня отец. Не сдавайся ни при каких обстоятельствах.

Они не стали сдаваться. Обошли все вокруг, выкрикивая имя перуанца. Их голоса звучали уныло. Им не ответил никто, кроме потревоженных птиц и животных.

– Убедилась, Морин? – спросил Быков мрачно, когда они вновь сошлись. – Мы только зря потратили время. И затоптали следы. Можно было хотя бы определить, в каком направлении ушел этот подонок…

– Ты собирался искать его по следам? – язвительно спросила Морин. – Может быть, у тебя в роду есть индейцы?

Они поговорили еще немного в этом духе, раздражаясь все сильнее, и вдруг Быков осознал, что так недолго и поссориться.

– Стоп! – Он воздел руки в жесте рефери, разводящего боксеров на ринге. – Давай прекратим этот разговор. Он не имеет смысла.

– О чем тогда поговорим? – поинтересовалась Морин. – О погоде? Или обсудим ночные сновидения?

Она еще сердилась, но злость ее была направлена не на Быкова, а на Мануэля и на ту передрягу, в которую они попали. В основе негативных эмоций и реакций всегда лежит страх. Быков давно разобрался в этом несложном механизме, и потому примирительно произнес:

– Давай обсудим, что делать дальше. Есть два варианта: вернуться или продолжать поиски.

– Ты знаешь, откуда мы пришли? – спросила Морин, с сомнением оглядывая густую чащу.

– У меня есть компас и карта, – сказал Быков. – Как-нибудь разберусь. – Он постоял молча, покусывая усы, потом добавил: – Я могу доставить тебя до ближайшего селения, а затем отправлюсь на поиски Камилы и Виктора.

– Ты потеряешь много времени.

– Это не обсуждается. Я тебя здесь не брошу. Как не могу бросить Камилу.

– Очень трогательно! – воскликнула Морин. – Ты настоящий рыцарь, Дима.

– Я доверчивый осел, а не рыцарь, – самокритично высказался Быков. – Позволил заманить себя в ловушку и тебя за собой потянул.

– Успокойся. – Она тронула его за руку. – Я даже рада, что так вышло.

– Рада?

– Конечно. – Морин улыбнулась. – Теперь моя книга точно будет написана. Адам и Ева имеются в наличии. Дикой природы сколько угодно. Даже блокнот с ручкой сохранились. Нет, я не собираюсь упускать такую возможность.

– Это означает…

Быков не договорил, предлагая англичанке закончить мысль.

Она кивнула.

– Да, Дима. Меня не надо никуда отводить. Мы пойдем дальше. Вместе. Ты и я. Возражения не принимаются.

Быков помолчал, почесывая кончик носа.

– All right, – сказал он наконец. – It’s deal.

Иными словами, он согласился с предложением Морин. Отныне их судьбы были связаны. На какой срок? Невозможно было ответить наверняка. Никто не знает, сколько продлится их рейд. Да и вообще, выберутся ли они из джунглей или останутся здесь навсегда, обратившись в два истлевших скелета?

– Только потом не жалуйся, Морин, – предупредил Быков, глядя англичанке в глаза. – У нас есть спички, но нет нормальной еды и оружия. Я совершенно не знаю местности и имею весьма скромный опыт выживания в условиях дикой природы. Ну и спать нам предстоит в одной палатке.

Морин улыбнулась:

– Возможно, это самый приятный момент из всех, перечисленных тобой, Дима. Я не против спать вместе с тобой. По-моему, это очень романтично, не находишь?

Вместо того чтобы ответить, Быков пожал плечами и стал упаковывать палатку. Морин складывала вещи. Поглядывая на грозди красных плодов, свисающих с пальмы, она спросила, умеет ли Быков лазить по деревьям.

Он проследил за направлением ее взгляда и сказал:

– Мы не будем есть незнакомые плоды и растения, как бы ни были голодны. Сейчас я найду подходящую палку, примотаю к ней нож и сделаю копье. Мне также доводилось мастерить лук, и я немного умею из него стрелять. Не пропадем, Морин. Живности здесь полно. Ближе к вечеру я…

Он умолк, уставившись прямо перед собой, словно обдумывая какую-то мысль, пришедшую ему в голову.

– Что ты там увидел? – спросила Морин, оборачиваясь.

– Тихо, – произнес Быков, почти не двигая губами. – И не вздумай кричать. Просто замри.

В двадцати метрах, на толстом стволе, растущем почти параллельно земле, стояла, пригнувшись, громадная рыжеватая кошка с белыми мордой и грудью. Ее голова казалась непропорционально маленькой в сравнении с массивными лапами и толстым туловищем.

– Ой! – прошептала Морин.

– Не смотри ей в глаза, – предупредил Быков, еле разжав губы. – Сохраняй спокойствие. Не дергайся.

Пума открыла пасть, выставив на обозрение людей внушительные клыки и алый язык. В этом не было ничего угрожающего. Она просто зевнула, демонстрируя пренебрежение к человеческим самцу и самке. Зажмурилась. Сомкнула челюсти. Грациозно развернулась на дереве, бесшумно прыгнула в заросли и была такова.

– Она нас не тронула, – пробормотала Морин.

– Сытая, – сказал Быков, чувствуя, как по спине струится запоздалый холодный пот. – Видела ее брюхо? До земли свисает.

– Я читала, что пумы довольно миролюбивы. Могут подойти к людям, спящим возле костра, обнюхать их и скрыться, никому не причинив вреда.

– Если так, то почему же ты испугалась?

– Все просто, – сказала Морин. – Я не знала, кто перед нами: пума, ягуар или кто-то еще.

И она рассмеялась, давая понять, что шутит. Вежливо посмеявшись вместе с ней, Быков сказал:

– Но впереди нас могут поджидать не только миролюбивые пумы. Ты не передумала, Морин?

– Как раз наоборот. Никогда в жизни не испытывала столь острых ощущений. Даже в постели с одним яростным афганцем.

Была ли это очередная шутка? Быков не стал уточнять. Морин Клайв продемонстрировала выдержку, отвагу и умение воспринимать трудности с юмором. Этих качеств было вполне достаточно для того, чтобы стать надежной спутницей.

– Ну что ж, можно завтракать и выдвигаться, – решил Быков.

Молча кивнув, Морин стала намазывать галеты джемом.

Да, на нее можно было положиться.