Пролог

Тусклый свет единственной лампочки скупо освещал каменный мешок. О, если бы камни могли говорить, они многое рассказали бы благодарному слушателю. Отполированные временем и человеческой кровью, впитавшие стоны и ужас невинных жертв, они и сами давно стали частью кошмаров, атрибутом боли, антуражем палача. Эль-Драгон усмехнулся. Невинные жертвы! Ни одна из дам, пользовавшихся его гостеприимством, не являлась невинной. Каждая была виновна в том, что обладала дьявольской красотой, сводившей с ума мужчин. Когда-то давно такая же хитрая расчётливая бестия довела его отца до самоубийства. И ещё мальчишкой он возненавидел женщин, особенно привлекательных. Теперь он был зрелым мужчиной, знавшим, чего хочет от жизни. А хотел он не так много. Сколько в этой камере было пролито напрасных слёз, сколько слов о пощаде потрачено впустую… Эль-Драгон не чувствовал ни жалости, ни сострадания. Он лишал своих узниц опоры, внутреннего стержня, превращал гордых красавиц в покорные игрушки, в куклы, и отдавал тем, кто мог достойно заплатить. Он делал рабынь в двадцать первом веке, как говорится, по образу и подобию… Да, бывали осечки. А у кого их не бывает? Некоторые куклы не выдерживали пыток и умирали от боли, другие сходили с ума… Те же, кто выживали, летели в бездну и растворялись в ней бесследно. Дальнейшая судьба игрушек Эль-Драгона не интересовала, пока он не увидел ЕЁ. Гордая испанка. Палач выкупил её контракт у клуба лично для себя. Цена женщины превысила долг её отца в тысячу раз. Но это никак не отразилось на сроках рабства. Ровно год Эль-Дргон мог наслаждаться прекрасным телом и упрямством, граничившим с глупостью. Будь она немного умнее, давно сдалась бы, покорилась. Кто знает, может, и он смог сделать некоторые поблажки. Но карие глаза пылали яростным огнём, разжигая в нём всё более и более изощрённые фантазии. Эль — Драгон жалел лишь об одном. Ровно через год испанку предстояло вернуть родственникам живой и невредимой. Контролировать себя было трудно, но он старался. Старался, как мог.

— Она без сознания, хозяин? ― мужчина в маске и кожаном фартуке наблюдал, как серебряная чаша на каменном полу наполнялась кровью.

Палач подошёл вплотную к пленнице и провёл языком по зияющей ране на шее.

— Сладкая, какая же ты сладкая!

Женщина, висевшая на цепях, с трудом приподняла голову и впилась в садиста чёрными, как ночь, глазами. Эти глаза прожгли мужчину насквозь, заставили пропустить вдох. Подняв серебряную чашу, он вылил кровь на затылок несчастной.

— Остынь.

Вязкая жидкость пропитала густые тёмные волосы и струйкой потекла к груди.

Палач склонился над жертвой, облизал сосок и сильно прикусил его.

— Не знаю, что я буду делать через девять месяцев, когда договор истечёт…

— Пусть это не заботит тебя, Эль-Драгон. Получив свободу, я тут же убью тебя!

В огромной полутёмной камере послышался дьявольский смех.

 

Глава 1

…В комнате было холодно. Мужчина подошёл к дрожавшей женщине и прикоснулся к тонкой руке. Он всё ещё любил её, свою строптивую испанку.

― Эмма!

Женщина дёрнулась и отошла в дальний угол.

― Нет. Я никуда не поеду. Мой дом тут, в Англии. Я порвала со своей семьёй и не собираюсь отвечать за грехи отца.

― Ты часть клана, дорогая, хочешь того или нет. Долг Хулио лежит на тебе. Я обязан вернуть мою маленькую жемчужину в Валенсию.

― Если ты немедленно не уберёшься, я вызову полицию.

― Дело твоё. Но подумай о дочери. Ты же не хочешь, чтобы она расплачивалась вместо тебя?

Женщина завыла, как раненый зверь, и закрыла лицо руками.

― Год! Целый год! Не уверена, что выдержу всё это.

― Выдержись, ты сильная.

Гордо подняв голову, испанка вышла из комнаты, даже не заметив, что под столом сидела маленькая девочка, сжимавшая в руках фарфоровую куклу…

― Мисс Коуэл! В Вашей комнате опять беспорядок. Вы плохо справились с уборкой и будете наказаны.

Девочка стояла перед классной дамой, кусая губы. Сквозь пелену слёз она наблюдала, как в руках женщины появился тонкий прут.

― Но, мисс Болтон! Я сделала всё, как смогла. Я очень старалась.

Глаза надзирательницы сузились.

― Спорить надумала, маленькая сучка? Руки на стол!

Девочка обречённо опустила ладони на полированную поверхность. Звонкий свист розги, и на нежной коже появились багровые следы. «Только бы не закричать! Мисс Болтон от этого звереет!»

― А теперь в карцер, на сутки…

…Темнота поглотила её сознание. Она уже не чувствовала ни страха, ни стыда. Некогда прелестное платье превратилось в лохмотья. Сегодня её пытали сразу трое мужчин. Три месяца беспросветной боли. Девушка прогнала мысли о смерти. Она слишком любила жизнь. Главное ― не сойти с ума…

Холодно. Я проснулась от собственного крика. Кошмары вернулись. С сожалением покинув продавленный диван, я подошла к электрическому камину и включила его на полную мощность. Языки пламени тут же заиграли красными и оранжевыми огоньками, и даже лёгкий дымок казался живым, настоящим. Дрожь не проходила. Я придвинула кресло к источнику тепла и свернулась калачиком, периодически поглядывая на телефон, который молчал вторые сутки.

Я не была в этом доме много лет. Он обветшал без присмотра, потерял былой лоск и величие. Он лишился души так же, как и я. От нас остались только обёртки, фантики, осколки, которые уже нельзя было склеить.

Бристоль встретил меня на редкость тепло, безоблачным небом и золотом ранней осени. Пожилой таксист аккуратно вёл авто, рассказывая обо всех достопримечательностях, которые попадались на нашем пути. Мне показалось, что он специально сделал несколько лишних кругов по узким улочкам, чтобы я смогла вдоволь налюбоваться и зданием биржи, и Университетом, и прекрасным Собором Святой и нераздельной троицы. Когда мы выехали за город, мужчина замолчал и включил тихую музыку. Боже! Сколько же я тут не была? Лет десять? Да, именно столько. Я покинула родные места семнадцатилетней девочкой, а вернулась взрослой женщиной с разбитым сердцем и разорванной в клочья душой. Оставив чемодан во дворе, я толкнула тяжёлую дубовую дверь и оказалась в кромешной темноте. Какое блаженство! Солнечный свет, пусть и неяркий, раздражал роговицу, вызывая слёзы. Задвинув шторы ещё плотнее, я стянула чехлы с мебели в гостиной и упала на диван, забывшись тяжёлым сном. Больше суток во мне боролось желание умереть с инстинктами самосохранения. Инстинкты победили. Они всегда побеждали, даже тогда, когда мой здравый смысл и сила воли пытались противостоять. Я приехала умирать в родовое поместье, но, проснувшись глубокой ночью, вдруг поняла, что не смогу покинуть этот мир, пока не отомщу.

Холодно. Камин гудел, выжимая два киловатта в час, а я всё ещё не могла согреться. Нужно быть сильной, вот только как? Как собрать в кучу все чувства и мысли, успокоиться, сосредоточиться и уничтожить того, кто уничтожил меня? Мысли путались. Сейчас я расслаблюсь и разложу всё по полочкам.

 

Глава 2

Осень на юго-западе Англии была чудесной. Сезон дождей начинался в середине октября, а сентябрь просто завораживал волшебным золотым сиянием и буйством красок. Сегодня мне исполнилось семнадцать. Отец, наконец-то, решил внять мольбам и забрать свою единственную дочь из закрытого пансиона для девочек, где я провела девять мучительно долгих лет. Теперь вся жизнь лежала, как на ладони. Старшая школа, университет, встреча с тем, единственным. Последнее особенно будоражила моё воображение. Каким он будет? Блондином или брюнетом, высоким или среднего роста, как мой папа, весёлым или серьёзным? Сможет ли он полюбить футбол, как любила его я? А, может, он и сам будет футболистом…

Я слонялась по комнате в пижаме, мурлыча незатейливый мотив, пока на моём пути не попалось огромное зеркало. Старинное, местами потёртое, в причудливой бронзовой оправе, оно являлось семейной реликвией. Отец рассказывал, что во время войны его бабка тщательно прятала именно этот предмет, который получила в дар от своей бабки, а та от своей. Добрая женщина верила, что именно в нём скрыто счастье всех поколений. Каждую девочку, рождённую в этом доме, непременно подносили к потускневшему стеклу. Все умершие родственницы, пристально наблюдавшие за семьёй с небес, одаривали ребёнка красотой и мистической притягательностью.

Я горько рассмеялась. Семейное придание дало сбой уже на моей маме. Она появилась на свет за много миль отсюда, но каждый день смотрелась в старинную реликвию и страстно верила в легенду. То ли мои прабабки расслабились, то ли сила зеркала иссякла, но матушка скончалась в тридцать от тяжёлой болезни. Красота покидала мир, а врачи только разводили руками. Я не видела самого момента смерти. Отец отправил меня к дальним родственникам, а, вернувшись назад, я поняла, что жизнь изменилась. И от этого дома, и от моего горячо любимого папочки остались лишь оболочки. Внутри же была холодная пустота. Два года мы предавались унынью, пока отец не решил отправить меня в закрытую школу. Девять лет тюрьмы, в которой всё было подчинено строгому режиму, а за шалости и непослушания строго наказывали. Моими подругами стали озлобленные маленькие стервы, дочки богатых родителей, от которых те практически отказались. В основном, ненужные дети попадали в пансион после развода предков, которые безжалостно вычёркивали их из своей новой жизни. Девчонки ненавидели мам и пап, жили в злобе и упивались ею. Я же была другой. Разлука с отцом доводила меня до отчаяния, хотя я и не понимала его мотивов. И только этим летом, выпив свой первый бокал вина, я решилась спросить.

Мы сидели на веранде в полной тишине, прерываемой лишь отдалённым гулом судов и лёгким шелестом листвы. Отец пил виски, а я нечто сладкое и лёгкое со вкусом винограда. Это нечто, ударяя в голову, приятно расслабляло. Я не надеялась на откровенный разговор, но всё-таки рискнула.

— Скажи, папа, почему ты сдал меня в приют?

— В приют? ― густые брови отца поползли верх. ― Ты не котёнок. Я поместил тебя в частную школу, в очень дорогую школу с безупречной репутацией. До тебя там учились отпрыски женского пола многих титулованных особ.

Я пододвинулась к отцу ближе и прошептала:

— Папочка! Там просто ужасно. Я не могу читать книги, какие хочу, не могу смотреть фильмы, которые мне нравятся. Мне и сотовый иметь не положено. Мою электронную почту просматривают, я даже в туалет хожу по расписанию.

Отец улыбнулся.

— Не преувеличивай, малышка.

Да, наверное, я зря затеяла весь этот разговор, но меня понесло.

— Не преувеличивай? Да я преуменьшаю. Мои ровесницы встречаются с мальчиками, ходят в кафе, танцуют… А я… А ты… Ты хоть понимаешь, что похоронил меня вместе с мамой?

Я вскочила со стула и кинулась прочь, чтобы выплакаться без свидетелей, но папа поднялся и, схватив меня за руку, притянул к себе.

— Прости, девочка. Я даже не представлял, что тебе там так плохо. Почему ты мне сразу не сказала?

Я тихонько всхлипывала.

— Я пыталась. Помнишь, что ты ответил? «Это капризы, детка, скоро ты привыкнешь!» Но я не привыкла. И это не было капризами. Я жила в аду девять лет, а, когда возвращалась на каникулы, ты вечно куда-то уезжал. У тебя даже не было времени со мной поговорить. Смотри. ― Я протянула правую руку, на которой у запястья красовались тонкие розовые шрамы. ― Знаешь, что это? Следы от розг. Такие же у меня на спине. Показать?

Я заскулила, вспомнив последние дни учебного года…

― Эва Коуэл! Вставай!

Я только съёжилась в постели.

― Вставай немедленно.

Сильные руки сорвали с меня тонкое одеяло, жгучая боль пересекла спину. Боже! Как я ненавидела мисс Сару Болтон, старшую надзирательницу. Прикусив губу, я старалась сдержать стон.

― Ты немедленно идёшь со мной в карцер.

Я присела на кровати.

― Теперь за что?

Женщина швырнула к моим ногам пакет с книгами.

― Твои?

Я кивнула.

― Тогда пошевеливайся!

Двухтомник «Крнсуэло» Жорж Санд и «Графиня Рудольштадт».

― Ты запустила учёбу, Эва Коуэл. Не рано ли развлекаться эротическими романами?

Я просто открыла рот от изумления.

― Эротическими? Бред. Это же классика!

Женщина пропустила мою реплику мимо ушей.

― Ты не только читаешь этот кошмар сама, но и развращаешь своих подруг.

Спорить было бессмысленно. Разъярённая мисс Болтон визжала и брызгала слюной. А это было хуже трёхдневного пребывания в карцере. Я потянулась за фланелевым халатом.

― Не сметь. Ты проведёшь там сутки, в одной сорочке…

― Папа! Ты мне не веришь?

— Этого не может быть, детка. ― Отец осмотрел мои шрамы. ― Как долго это продолжается?

Я опустила голову.

— Все девять лет. Я даже посчитала, что в общей сложности провела в карцере восемьдесят два дня. Но это неважно. Я бы смогла выдержать и не такое, я сильная. Меня медленно убивал моральный прессинг.

Отец отвернулся и вышел во двор.

— Мне нужно сделать пару звонков.

Немного успокоившись, я вновь уселась за стол. Боже! Зачем я всё ему рассказала? Знала ведь, что папе нельзя волноваться. Вот сейчас давление подскочит! К моему удивлению, отец вернулся совершенно спокойным. Таким ледяным спокойствием от него веяло только после похорон мамы.

— Школой займутся компетентные люди. Если случаи издевательств будут подтверждены, её вообще закроют. Как думаешь, другие девочки подтвердят твои слова?

Я кивнула.

— Да, если руководство поменяют. Просто, понимаешь, им некому жаловаться, их никто не защитит. Родители сослали ненужных детей в дорогущий интернат и вычеркнули из сердца. А ты, папа, ты тоже просто избавился от меня и забыл? Может, мне собрать вещи уже сегодня?

Отец долго молчал.

— Я очень люблю тебя, милая. Не знаю, как объяснить… Просто ты очень похожа на Эмму. Я оказался эгоистом, думал только о себе. Мне было тяжело смотреть на тебя, слишком больно… слишком… ты так напоминала её… даже в детстве…

Он обнял меня за плечи. Тело отца начало содрогаться. Я поняла, что он плачет.

Стояли последние летние дни. Я с тоской паковала свои вещи, когда узнала радостную новость. Отец всё обдумал и согласился перевести меня в обычную школу Бристоля. Он даже купил квартиру в городе. Мои каникулы могли продлиться ещё на месяц, так как предстояло оформить некоторые бумаги и подготовиться к переезду, но чудо свершилось. Я получила свободу.

Прошло три недели, а я всё ещё не верила в собственное счастье. Папа не жадничал. Он отдал мне золотую карту и личного шофёра. Двадцать один день мы колесили по всем торговым центрам. Девид сгибался под тяжестью моих обновок, упаковывая их в автомобиль, а мне всего было мало. Элегантные платья и модные костюмы, гора джинсов и откровенных маечек, кружевное бельё и моя первая косметика. Возможно, для моих ровесниц это были самые обычные вещи, но я, покинув среду запретов и наказаний, просто упивалась новой жизнью. Отец только улыбался.

— Па, я не сильно много трачу? ― мы не бедствовали, но я хотела не нарушать пределов разумного.

— Детка! Я работаю только для тебя и для твоего будущего. Ты вольна распоряжаться деньгами так, как сочтёшь нужным.

Хорошенько подумав, я решила остановиться.

Ночью я плохо спала. Опять снились кошмары. Мисс Болтон брызгала слюной и размахивала тонким гибким прутом. Пришлось закусить губу. Проснувшись, я ощутила во рту вкус собственной крови. Может, отец прав, и мне стоило посетить психотерапевта? Нет. Разве способен чужой человек понять, что творилось в моей душе? А желания выговориться не было.

Тряхнув гривой смоляных кудряшек, которые доставляли кучу неудобств, я прогнала остатки сна и сладко потянулась. «Добро пожаловать в новую жизнь, Эва Анджела Коуэл! Теперь всё будет хорошо!» Выпрыгнув из-под одеяла, я скинула пижаму и принялась разглядывать своё отражение. За такое в пансионе могли запросто лишить прогулок, заставив целый месяц сидеть в холодной классной комнате, или запереть в карцере на сутки. «Ты негодная девчонка, мисс Коуэл! Как можно выставлять напоказ свои прелести?» ― я прищурила глаза, пытаясь скопировать надзирательницу. «О, простите, мисс Болтон! Но ведь должна же я знать, как выглядят мои сиськи. А вот вы хоть раз видели свои? Или у Вас они отсутствуют?» Я рассмеялась и закружилась по комнате, оказавшись вновь перед зеркалом. Теперь я могла изучать своё тело безнаказанно, хотя увиденное меня и не радовало. Всегда хотела быть тоненькой и длинной, как фотомодель. Но худышек в нашей семье не было. Я не отличалась высоким ростом, зато пышность форм бросалась в глаза. С моей точки зрения, грудь могла бы быть и поменьше, а бёдра поуже. Я играла в женской футбольной команде, занималась гимнастикой, иногда плавала, но упрямое тело вовсе не хотело тянуться вверх, зато щедро разрасталось вширь. Лицо мне нравилось хотя бы потому, что я была копией мамы. Тёмные волосы, большие карие глаза, смуглая кожа. И рот, и нос, и подбородок меня полностью устраивали. Пообещав полюбить себя такой, какой создал меня Господь, я подмигнула отражению и помчалась к бассейну, радостно наблюдая за праздничной суетой. Прислуга улыбалась, расставляя на первом этаже вазы с цветами. Представители службы «Праздник в каждый дом» водружали во дворе золотистые шатры, выгружали мебель и посуду.

Отец спустился в гостиную в строгом деловом костюме. Мне даже показалось, что он помолодел.

— С Днём Рождения, Эва! ― он нежно обнял меня.

— Ты уезжаешь? А я надеялась, что этот день мы проведём вместе.

Папа только развёл руками.

— Некоторые дела требуют моего присутствия в порту, но я ненадолго. Ты можешь поехать в город со мной. Дэвид повозит тебя по магазинам, посидишь в кафе…

Я кивнула и помчалась одеваться. Соорудив на голове высокий хвост, нацепила короткую юбочку, лёгкий джемпер и вернулась в холл. Отец стоял ко мне спиной и разговаривал по телефону. Он был напряжён и зол.

— Даже не думай, мерзавец. Ты её не получишь. У меня есть и силы, и средства тебя приструнить. Если ещё раз услышу твой голос, твой труп найдут в придорожной канаве.

Я вжалась в стенку, боясь пошевелиться. Отец в сердцах швырнул телефон на пол, и тот разлетелся на запчасти.

— До вечера будешь сидеть в своей комнате и не высовываться. Ясно? ― он повернулся ко мне.

Я почувствовала, как моё лицо вытянулось.

— Что?

— Ты слышала, Эва. Не думал, что этот сумасшедший захочет явиться сюда.

— Папа! Я ничего не понимаю.

— Некогда объяснять. Просто сделай то, что я прошу. ― Голос отца смягчился.

— Хорошо. Но, надеюсь, вечером ты объяснишь мне всё.

— Постараюсь.

Отец развернулся и вышел из дома. Я молча побрела на второй этаж. Что значит «постараюсь»? Настроение резко испортилось. Я плохо знала родителя. Мы мало общались последние годы. Но то, что он чего-то боялся, не могло остаться незамеченным. Решив занять себя хоть чем-то, я вошла в папин кабинет, совмещенный с библиотекой. Пролистав несколько книг, выбрала томик Шарлотты Бронте и уселась в глубокое кресло. Роман поглотил меня с головой, вырвав на пару часов из реальности. Я погрузилась в мир грёз и вздрогнула, когда на письменном столе задребезжал телефон. Звонок меня не касался. Знакомых в городе у меня не было, а папа предпочитал общаться по сотовому, который появился у меня совсем недавно. Через несколько секунд включился автоответчик.

— Рик! Получил твоё послание. Буду ближе к вечеру. Постарайся продержаться. Лучше всего запрись в доме и никуда не выходи. Всё гораздо серьёзнее, чем ты думаешь. Я кое-что выяснил.

Ого! Эта информация показалась мне достаточно важной. Я знала, что папина трубка разлетелась от удара. Значит, нужно звонить в офис, немедленно. Я набрала номер. Бойкая секретарша Надин, которую я неплохо знала, сообщила, что мой отец ещё не прибыл, но, как только появится, тут же отбудет на суперважное совещание с советом директоров. Естественно, она не забудет и сразу же передаст информацию. Информацию… Тут я сообразила, что передавать нечего. Я не знала даже имени звонившего. Из всего выходило, что некий незнакомец сообщает о своём приезде и просит отца сидеть за тремя замками. Бред. У Надин язык не повернётся передать это владельцу корпорации. Я тяжело вздохнула.

— Пусть перезвонит домой, как сможет.

Читать расхотелось. И снова телефонная трель. Я притихла в кресле, словно абонент на том конце провода мог почувствовать моё присутствие.

— Рик, дружище, не стоит прятаться от меня. Или ты отдаёшь девчонку, или становишься финансовым покойником. Хотя нет, я оставлю тебе дом, только дом, чтобы ты жил в нём долго и вспоминал, как был счастлив с Эммой. Пусть эти воспоминания сводят тебя с ума, лишают сил, вызывают кошмары. А в это время я буду развлекаться с твоей дочерью. Я уже придумал две сотни поз и скупил тысячу игрушек. Я буду трахать её целыми днями, срезать с неё кусочки кожи, клеймить её юное тело. Ей это понравится. Ведь Эмме нравилось…

Плёнка закончилась, и я почувствовала дурноту. Что всё это значило? Я опять набрала номер отца. Пальцы дрожали, цифра «пять» никак не хотела срабатывать. Тупо тарабаня по упрямой клавише, я, наконец, добилась соединения.

— Мистер Коуэл на совещании, Эва. Он не появлялся в кабинете, поэтому я не передала твою просьбу.

Я была в отчаянии. Липкий страх вызвал бешеную тахикардию. Шатры во дворе уже установили. Одни машины въезжали, другие выезжали. Где-то среди этих людей в фуражках и комбинезонах мог быть мой потенциальный похититель. Я была неискушённой в вопросах секса, но, представив, что с меня срезают кожу, ужаснулась. Лучшим, что я смогла придумать, было найти оружие. Я знала код сейфа. Отец открывал его много раз, чтобы я могла полюбоваться фамильными украшениями, которыми он слишком дорожил и не хотел сдавать в банковскую ячейку. 583946782wwj. Дверца скрипнула и открылась. На верхней полке лежал пистолет и коробка с патронами. Внизу ― стопка бумаг. Я пробежала их глазами. Какие-то счета, расписки, квитанции. Я ничего в этом не понимала, решительно ничего. Меня привлёк простой файл, в котором находилась пожелтевшая газетная вырезка. Я подошла к окну. Некий Гарольд Эль-Драгон был найден в тюремной камере мёртвым. Пожав плечами, я захлопнула сейф и спряталась в углу за панелью дубового стола, прикрывшись краем занавески. Я не умела стрелять, не знала, заряжен ли пистолет, но холодная сталь в руках предавала уверенности. Не знаю, сколько прошло времени, когда в коридоре послышались торопливые шаги. Вот и дождалась! Стиснув ствол, я замерла, стараясь не дышать. Судя по всему, вошедших было двое.

— Даже не знаю, Крис, откуда он взялся, но не с того же света?

— Я пересмотрел протоколы вскрытия тела, даже был на его могиле. Договориться об экзгумации не получилось, но мой человек поклялся, что сам видел, как труп маньяка был забит досками.

— Я просто с ума схожу. Как выяснилось, это он звонил три дня подряд. Первые два молчал и дышал в трубку, а сегодня предъявил ультиматум. Моя служба безопасности сбилась с ног. Его отследили. Но данные не поддаются логике. Мерзавец звонит с разных концов света с интервалом в несколько минут, будто издевается над нами. Я уже жалею, что разрешил Эве остаться. Возможно, пансион был бы для неё более безопасным местом?

Незримый собеседник прошёлся по комнате. Я увидела лишь его идеально начищенные ботинки из дорогой кожи.

— Вы правильно сделали, мистер Коуэл, что обратились ко мне. И Вашей дочери будет гораздо безопаснее в семье.

— Значит, ты принимаешь моё предложение?

— Да. Только я привык работать один и доверять лишь самому себе.

— Я знаю твои методы, Кристофер, и твои расценки тоже.

— Тогда по рукам.

— Завтра я выпишу чек. А сейчас пойдём. Я познакомлю тебя с дочерью. Да, и ещё. Девочка, ни при каких обстоятельствах, не должна узнать, что произошло с её матерью на самом деле. Эва ещё ребёнок. Я боюсь за её психику.

— Хорошо, мистер Коуэл. Даю слово, что Ваша дочь ничего не узнает, если не случится ничего чрезвычайного.

— Вот для этого ты здесь, мой мальчик.

Мужчины удалились, и я высунулась из своего убежища. Я подслушивала, но не испытывала стыда. В пансионе меня непременно чего-нибудь лишили за такое поведение или заставили переписывать труды классиков всю ночь. Но тут не пансион, слава Богу. Отец что-то скрывал от меня, и я хотела знать, что. Положив пистолет обратно в сейф, я прошмыгнула в тёмный коридор и прокралась в кинозал. Тут мой родитель будет искать меня в последнюю очередь, успею хотя бы отдышаться. Я вставила первый попавшийся диск и щёлкнула пультом. Старая французская комедия. Пойдёт. Не прошло и пятнадцати минут, как дверь открылась, и в комнату вошёл отец в сопровождении того самого незнакомца в идеально начищенной обуви. Я открыла рот. Нет. Такого не могло быть. Герои всех запретных книг пронеслись перед глазами и слились в образе мужчины, стоявшем посреди комнаты. Он был высок и хорошо сложен. Дорогой костюм, явно сшитый на заказ, только подчёркивал широкие плечи и узкую талию, а нежно-голубая рубашка оттеняла загорелую кожу. Наш гость не был писаным красавцем. Черты лица многие сочли бы крупными и грубоватыми, но не я. Нос, с едва заметной горбинкой, чуть сместился вправо. Такие носы обычно украшали боксёров или бойцов без правил. Высокий лоб и волевой подбородок говорили о сильном характере. А вот глаза, стальные и холодные, смотрели прямо в душу. Я поёжилась. Сердце на мгновение остановилось, а потом забилось с такой частотой, что кровь запульсировала в висках, а щёки сделались пунцовыми. Что это? Реакция на незнакомца была весьма странной. Возможно, именно так и начиналась та самая любовь с первого взгляда, романтическая, высокая, напрочь лишённая эротического подтекста. Я смотрела на мужчину и глупо улыбалась, а он рассматривал меня. Отец кашлянул.

— Эва, это мистер Кристофер Донован, мой старинный друг.

Старинный? Да ему же было не больше тридцати, максимум тридцать пять!

— А это моя малышка-Эва.

Мужчина сделал два шага в мою сторону и, не разрывая взгляда, сжал кисть в своей огромной ладони.

— Поразительно, Рик. Она же, как две капли воды, похожа на Эмму. Такого просто не может быть!

Отец кивнул.

— Да. Все фамильные черты испанских аристократов на месте. Сильная генетика.

Испанских аристократов? Интересненько. Я слышала, что в Валенсии у меня жили родственники, но и представить себе не могла, что они аристократы.

— Садись, милая, нам нужно поговорить.

Я молча присела на краешек дивана, стараясь держать спину прямо, как и положено благородным девицам. Мужчины устроились в креслах напротив.

— Обстоятельства складываются так, малыш, что ты должна отправиться в Испанию. Знаю, ты там никогда не была и не владеешь языком, но твои тётки и кузины просто мечтают познакомиться с тобой.

— Что? В Испанию? А как же школа?

— Ты окончишь её там.

Я с трудом проглотила комок в горле.

— Значит, я уезжаю на год? На целый год?

Сероглазый брюнет чуть склонился вперёд, стараясь быть ко мне ближе.

— Эва! У твоего отца есть сильный враг. Мы не думали, что он снова появится. Но это случилось. Твоей жизни угрожает опасность, а твоему отцу банкротство. Подставные фирмы уже скупают акции корпорации. Ты должна уехать даже ради того, чтобы развязать отцу руки.

Я молчала.

— Кристофер отправится с тобой и побудет на вилле первое время. А, когда всё решится, ты сможешь вернуться.

Я хотела уйти к себе в комнату и обдумать всё в одиночестве, но Крис не дал мне такой возможности. Он подошёл недозволительно близко, взял мою кисть и положил на своё предплечье.

— Не стоит грустить, юная леди. Сегодня мы повеселимся от души на твоём празднике, а заодно и познакомимся поближе.

Я попыталась вырваться.

— Ладно. Но мне нужно переодеться.

Кристофер сильнее сжал мою руку.

— Я провожу. И не нужно меня стесняться. В ближайшее время я стану твоей тенью и исчезну только тогда, когда пойму, что опасность миновала.

Я посмотрела на отца, но тот только кивнул.

Мне было некомфортно переодеваться в присутствии постороннего мужчины, даже если он стоял ко мне спиной. Мысль об отъезде не радовала, но то, что меня будет сопровождать именно этот джентльмен, заставляло сердце биться чаще. Я была в смятении. Пальцы дрожали, а бегунок длинной молнии на спине совершенно не желал ползти вверх. Моё сопение не осталось незамеченным.

— Помочь?

— Да, если можно.

Крис медленно обошёл меня и провёл пальцами по краям разреза. Моя кожа покрылась мурашками. Это было приятно и пугающе одновременно. Сделал ли мужчина это специально или случайно, пытаясь свести половинки застёжки, я не знала. Щёки опять покраснели, и я радовалась уже тому, что моя новая тень не могла этого видеть.

— У тебя прекрасная фигура, такая женственная и манящая. Я знал только одну даму, которая была столь же привлекательна.

— Догадываюсь. Эмма?

Кристофер усмехнулся.

— Да. И ты её полная копия.

Поправив бретели, я отошла к окну.

— Ты хорошо знал мою мать?

— Скажем так, я какое-то время находился рядом.

— Работал телохранителем?

— Гм… Не совсем.

— Это как-то связано с настоящими событиями?

Мужчина кивнул.

— Давняя история. Я расскажу тебе её, но позже. А сейчас нам пора присоединиться к гостям. Старайся держаться ко мне ближе.

Мы вышли во двор, взявшись за руки, как обычная влюблённая пара. Отец так и представил нас собравшимся.

— Моя дочь, Эва, и её друг, Кристофер Донован.

По взглядам дам я поняла, что мой вкус оценили по достоинству. Я самодовольно улыбнулась. Чувство собственницы шевельнулось в душе, заставив сиять от гордости. И пусть правду знали только мы трое, но, для всех присутствующих, Крис оставался моим парнем. Играла музыка, официанты разносили шампанское. Мы плавно двигались между гостями, которых мне представлял отец. Тут были его топ-менеждеры, директора с жёнами, компаньоны и деловые партнёры. Чувствуя затылком дыхание Кристофера, я понимала, что он совсем рядом, и эта близость сводила с ума. Надин была единственной, кого я знала. Мы поболтали пару минут, обменялись комплементами и прошли за столы. Усевшись между отцом и Кристофером, я увидела, что к нам приближается новый гость. Высокий, худощавый, с копной смоляных волос, он был похож на хищника, а, может, на прекрасного злодея, вампира или демона. В руке мужчины была огромная красная роза. Подойдя к нашему столику, незнакомец кивнул отцу, который встал и протянул ему руку.

— Энрике! Я думал, ты не приедешь.

— Самолёт задержали. Но не мог же я пропустить столь значимую встречу…

Он посмотрел на меня и прожог взглядом.

— Это тебе, Эва. ― Шип больно впился в ладонь. ― Мы незнакомы, но я следил за твоей жизнью по рассказам отца и твоим фотографиям. Мне кажется, ты выглядишь немного старше своего возраста, но это особенность всех женщин рода Гарсия.

— О, Вы тоже знали мою мать?

Мужчина улыбнулся.

— Мы с Эммой состояли в родстве, хотя и в о-очень дальнем. А, когда она вышла замуж за твоего отца, на какое-то время потеряли друг друга из вида.

— Согласись, Энрике, в этом не было моей вины.

Мужчина пожал плечами.

— Да, мой друг. Кузина была так поглощена своей новой жизнью, что забыла тех, кто её любил, забыла свою семью. И только после её смерти мы познакомились с тобой поближе.

— Не только познакомились, но и стали вести дела, весьма успешно.

Я рассматривала испанца с интересом. Возможно, он приходился мне каким-то дальним дядюшкой, пятой водой на киселе, но всё-таки роднёй. Он уже не казался страшным и ужасным. И если прочие родственники были на него похожи, то я вполне могла провести год в их доме.

— Я прилетел не только на День Рождения этого прелестного ребёнка, Рик. Мы должны обсудить наши дела.

— Да, старина. Завтра в офисе всё и обсудим. А сегодня повеселись и выпей за здоровье моей дочери.

Вечер удался на славу. Отец пригласил молодёжную группу «March&Mary». Это взбодрило почтенную публику. Разогретые алкоголем, дамы в вечерних платьях и кавалеры в смокингах стали лихо отплясывать под ритмичные песни. В полночь в мою честь прозвучал салют, раскрасив небо миллионами искусственных звёзд. Я была счастлива.

— С Днём Рождения, милая! Надеюсь, ты довольна?

А как могло быть иначе, если в интернате, кроме вафельного торта с единственной свечой, я ничего не получала.

Была глубокая ночь, когда гости стали разъезжаться. Энрике покинул нас последним. Он взял меня за руку и притронулся губами к пальчикам. Я сразу почувствовала себя взрослой и привлекательной. Обернувшись, взглянула на Криса, пытаясь найти в его глазах хоть какие-то эмоции. Тщетно. Спокойствие и безразличие. А я уже успела нафантазировать, что понравилась ему, совсем чуть-чуть.

Голос телохранителя был сухим и бесстрастным.

— Пойдём, Эва, я уложу тебя в постель. Завтра нам рано вставать.

— Пап?

Отец рассмеялся.

— Сынок, не пугай невинную девушку. Скажи, что ты не собираешься спать с ней под одним одеялом.

Наконец, и Крис повеселел.

— Я смогу спать рядом лишь в том случае, если дело коснётся твоей безопасности, котёнок. А пока мне будет достаточно просто проверить твою спальню и ванную комнату. Ты ведь не хочешь, чтобы из-за шторы появился разбойник и уволок тебя в мешке?

— Нет, не хочу. Я хочу выспаться и собрать вещи в дорогу. А завтра услышать всё о том самом разбойнике.

— Замётано.

Взявшись под руки, мы поднялись в мою комнату. Крис профессионально осмотрел все углы, закрыл окна на шпингалеты и пожелал мне спокойной ночи. Уже у двери он обернулся.

— Тебе помочь снять платье?

Я кивнула.

— Да, если не трудно.

Я и не думала, что мужчина осмелится расстегнуть молнию на всю длину. Теперь его взгляду предстал не только маленький треугольник спины выше лопаток, а вся спина и даже моя попа, прикрытая кружевными трусиками. Испугавшись, что в полумраке он заметит шрамы, я замерла, перестав дышать. Но Крис не заметил.

— Вот теперь… спокойной ночи, Эва.

Мой телохранитель бесшумно вышел, плотно прикрыв дверь. Переступив через неприлично дорогое платье, я поплелась в ванну. Сидя в душистой пене, я пыталась прислушаться к себе. Ясно было одно, детство закончилось с появлением в моей жизни господина Донована. Сейчас во мне просыпалась женщина, и я не знала, радоваться этому или нет…

 

Глава 3

― Па! Мы не в аэропорт?

Машина мчалась по набережной.

— В аэропорт? Нет, детка. Ты поплывёшь на яхте. Поверь, это будет незабываемым путешествием.

— Но я даже не знаю, что сказать. Вдруг я не выдержу качку? Я же никогда не плавала на такие расстояния… да и вообще не плавала.

— Мы не ограничены во времени, Эва. Можем делать остановки. Почувствовав под ногами землю, ты перестанешь бояться моря. Впрочем, если тебе не понравится, во Франции мы сменим яхту на автомобиль.

Меньше всего на свете мне хотелось выглядеть трусихой, но и предстать перед Кристофером зелёной и немощной я никак не могла. Моя проснувшаяся женщина хотела нравиться. И именно этому мужчине.

Красавица «Briolly» стояла под парусами и поражала своими размерами. Пожилой капитан спустился с мостика, вышел на пирс и протянул руку сначала моему отцу, а потом Кристоферу.

— Пол Эммануэль Фернанденс.

Боже! Пол словно сошёл с картинки. Седые волосы, густая борода и трубка во рту. Казалось, этот морской волк за долгую жизнь избороздил все моря и океаны. Его глаза были цвета волн, тёмно-зелёные, с мелкими жёлтыми вкраплениями. Он стоял так близко, что я чувствовала запах его табака и видела каждую морщинку на загорелом лице.

— Добро пожаловать на борт, мисс Эва. Надеюсь, путешествие будет приятным.

Кристофер первым поднялся по трапу. Обследовав все закоулки, он кивнул отцу.

— Всё, дочь, пора прощаться. Надеюсь, скоро смогу навестить тебя у сеньоров Гарсия. Слушайся тётушку. Я позвоню.

Я стояла у высокого борта, пока яхта покидала акваторию. Отец не спешил уходить с пирса. Окружённый охраной, он застыл, заслонив рукой глаза от яркого солнца. Наша незримая связующая нить рвалась, и он понимал это так же, как и я. Мы потеряли слишком много времени. И теперь, выпустив меня на свободу, в открытое плавание, папа мог уповать только на судьбу и попутный ветер. Взрослая дочь покидала семью и неслась на семи парусах навстречу неизбежному.

Спустя много лет, я всё чаще задумывалась, как бы сложилась моя жизнь, останься я в Бристоле? Где-то душе я знала ответ. Всё сложилось бы так же. Мы можем бежать от судьбы, пытаться изменить её, прятаться и сопротивляться, но зачеркнуть то, что написано в великой книге создателем, никому не удастся. Не удалось и мне. Но в тот момент ещё не было повода для размышлений. Я верила в лучшее, наслаждаясь свежим бризом, ярким солнцем и теплом рук Кристофера, который крепко сжимали мою талию, чтобы я не свалилась за борт.

Ужин состоялся в просторной кают-компании.

— Думаю, господин Донован, пришло время поговорить. Согласны?

Крис наполнил наши бокалы апельсиновым соком.

— И что же Вы желаете знать, юная леди?

Я пожала плечами.

— Юная леди желает знать, чего так испугался отец.

Кристофер долго собирался с мыслями и подбирал слова.

— В общем, много лет назад, твою маму похитил один сумасшедший. Её нашли, а свихнувшегося маньяка посадили в тюрьму, где он и сдох, как собака. Теперь кто-то хочет выкрасть тебя. Твой отец решил, что Эль-Драгон воскрес.

Эль-Драгон. Даже звучит зловеще.

— Крис! Ты мне чего-то не договариваешь! Где это видано, чтобы похитители сообщали родственникам о предполагаемом похищении?

— Думаю, эти звонки ― не больше, чем мозговой штурм. Возможно, кто-то решил отомстить твоему отцу, доведя его до безумия.

— И кому это надо? Я же вижу, у тебя есть предположения.

Крис вздохнул.

— Есть. Я очень сомневаюсь, что Гарольд Эль-Драгон жив, но у него был сын. Сейчас парню около тридцати. Кто знает, может, это он затеял игру.

— Отец обращался в полицию?

— Нет. Он обратился ко мне. Сейчас главное ― спрятать тебя. А твои испанские родственники могут в этом помочь. Как ты себя чувствуешь? Не укачивает?

Я усмехнулась тому, как ловко телохранитель ушёл от темы.

— Пока нет. Сколько продлится наше путешествие?

Кристофер посмотрел на циферблат.

— Ещё около сорока часов. На пароме в Испанию можно попасть в два раза быстрее, но твой дядя решил, что ты должна получить все возможные впечатления.

— Дядя?

— Да, Хуан Гарсия. На самом деле, он приходится тебе двоюродным дедом, но, если честно, я не очень понимаю иерархию в клане. Словом, будешь называть его дядей.

Я задумалась. Никогда не интересовалась испанской роднёй, а те, в свою очередь, не проявляли нежных чувств ко мне. Да и с Испанией меня связывали только колыбельные, которые пела мама на родном языке. Информационно, я являлась совершенно беспомощной.

— А что такое испанский клан? Это как-то связано с мафией?

Крис рассмеялся.

— Не уверен насчёт мафии, но массовому скоплению родственников в одном месте, ты, думаю, удивишься. Да и порядки за стенами поместья устанавливает твой дядя. Он является королём в своём маленьком королевстве.

— Ты меня пугаешь.

— Привыкнешь. Может, тебе даже понравится.

Я уже слышала это «привыкнешь». Ситуация сразу же перестала мне нравиться. Выйти из стен одной тюрьмы, чтобы тут же очутиться в другой… Спасибо, папочка. Здорово всё устроил.

— Ладно, детка, пора спать. Спускайся в свою каюту.

Переодевшись в шёлковую пижаму, я забралась под одеяло и тут вспомнила, что не почистила зубы. Строгие интернатские требования вошли в привычку. Порывшись в сумке, я достала косметичку с туалетными принадлежностями и, перекинув через плечо полотенце, побрела в душевую. Первая дверь налево. Открыта. Я вошла в крохотное помещение и остолбенела. Плеск волн и урчание двигателя заглушали шум льющейся воды. За прозрачной перегородкой душевой кабинки, в метре от меня, стоял Кристофер. Лёгкий пар не мог скрыть его наготы. Он был так сосредоточен на себе, что не почувствовал вторжения, хотя мой взгляд мог расплавить толстое стекло. Крис растирал мощное тело, которое, лишившись одежды, казалось ещё огромнее. Боже! Какие у него широкие плечи. Я увидела несколько неровных шрамов, идущих от левой лопатки к позвонку и вдоль него. А ягодицы! Горло сжал спазм. Никогда не думала, что мужская задница может быть такой привлекательной. Длинные мускулистые ноги, красиво очерченные икры. Я стряхнула наваждение и попятилась. Надо же было мужчине именно в этот момент повернуться ко мне лицом. Он удивлённо поднял брови, но даже не попытался прикрыться.

— Эва? Я думал, ты уже спишь.

— Я… я пришла зубы почистить… а тут ты…

Крис дотянулся до полотенца и обвязал его вокруг бёдер.

— Тогда не буду мешать.

Он протиснулся к выходу, обдав меня запахом мяты и магнолии. Свежий, чуть горьковатый аромат окончательно добил моё воображение. Дверь закрылась, а я всё ещё стояла, вцепившись в края раковины, забыв, зачем сюда пришла.

За завтраком я боялась поднять глаза на хранителя своего тела. Зато он вёл себя так, будто ничего не произошло, будто это не он вчера смутил невинную девушку. Я злилась на него. А на кого я ещё могла злиться? Что ж, моя месть будет ужасной. Я перестану себя уважать, если не вгоню самодовольного англичанина в краску!

— Скажи, откуда у тебя эти шрамы?

Кристофер оторвался от тарелки с омлетом.

— Очень-очень несчастный случай. Меня собирали по кусочкам, а твой отец оплатил несколько операций. Благодаря нему, я могу ходить.

— У тебя травмированы ноги?

— Позвоночник. Шесть титановых скоб. Но мне это не мешает жить и работать.

— Ты работаешь телохранителем?

— Нет. У меня небольшой издательский бизнес, который я унаследовал от отца.

Я почувствовала, как моё лицо вытянулось.

— Что? Да ты шутишь! Какой из тебя издатель?

— Зря смеётесь, юная леди. Я имею, пусть и небольшую, но прибыль. Это позволяет мне жить, ни в чём себе не отказывая.

Я отодвинула пустую тарелку.

— Вот уж не думала, что меня будет охранять издатель.

Крис рассмеялся.

— Я прослужил два года в полиции. Моя группа и брала того чёртова маньяка. Мы плотно работали с твоим отцом. А потом… потом, считай, случилась производственная травма. Мистер Коуэл помог мне вернуться с того света. Я уже говорил. Я обязан ему, поэтому появился так быстро, как смог.

— Обязан? Но он же выписал чек за твои услуги?

Мужчина рассмеялся, а его глаза из серых превратились в синие.

— Девочка, для столь юной особы, ты слишком проницательная. Деньги мне нужны, но не в качестве гонорара. Для выполнения любого задания требуется определённая сумма, в том числе, и на непредвиденные расходы. Кто знает, возможно, нам понадобится машина или новые документы…

— Или оружие?

— Или оружие. Твой отец перевёл на мой счёт пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Остаток я обязательно верну.

— Надо же, как благородно.

— Ты считаешь это плохим качеством?

— Совсем нет. Просто, мне казалось, что такие мужчины существуют только в романах. Тебе ли, как издателю, этого не знать!

Кристофер рассмеялся.

— Какие такие? Уточни.

— Ну… сильные, смелые, благородные, бескорыстные и сексуально привлекательные.

Браво! Я выговорила это и не подавилась собственным языком. Мне показалось, или джентльмен смутился?

— Ты считаешь меня сексуально привлекательным? Вот уж не думал, что такие мысли могут появиться в головке столь юного создания. Да, горячая испанская кровь.

Я откинулась на спинку стула.

— Кровь тут ни при чём. Статистика. Именно в моём возрасте треть девушек лишается невинности. Не смотри так! У меня не было времени даже познакомиться с парнем, не то чтобы переспать с ним. Да я и не собираюсь терять девственность до свадьбы. Так что, если в твоих планах нет пунктика жениться на мне, расслабься.

Я от души веселилась, наблюдая за реакцией своего телохранителя. Я была уверена, что, если бы берег находился в пределах досягаемости, Кристофер покинул и яхту, и несносную девчонку, то есть меня, вплавь. Но деваться ему было некуда, и я получила порцию удовольствия от того, что смутила его сегодня так же, как он смутил меня вчера.

Весь день я провела на палубе в купальнике. Мой телохранитель поглядывал на меня и только усмехался. Наверное, он решил, что я хотела соблазнить его. Пусть думает, что хочет. Ведь подсознательно я этого и добивалась. Тогда мне даже не приходило в голову, что я буду делать, если привлеку внимание взрослого мужчины.

Вечером Крис направился в душ, предупредив меня об этом.

— Надеюсь, юная леди не собирается за мной опять подглядывать?

— Если боишься, запри дверь на ключ.

— Сделал бы это с радостью, но замок сломан. А заходить в порт из-за такой мелочи капитан отказался.

— Ладно, не нервничай. Сегодня я не оскверню своим похотливым взглядом твоей наготы.

Мужчина только усмехнулся.

Провалявшись с запретным любовным романом, который купила ещё в Англии, я решила принять водные процедуры. Кристофер возник в коридоре в одних расстегнутых джинсах. Видимо, он готовился ко сну.

— Куда собралась, на ночь глядя?

— В душ. Можно пройду?

— Иди, я покараулю тебя.

— Зачем? Команда тут не появляется, а русалок я не боюсь.

Крис широко распахнул дверь, жестом приглашая войти.

— Это моя работа. Мойся спокойно. Я не подглядываю за малолетними барышнями.

Войдя в душевую комнату, я громко хлопнула дверью. Значит, за малолетними? Ладно-ладно! Я-то повзрослею, а вот ты, Кристофер, вряд ли.

 

Глава 4

Испания. Валенсия. Я смотрела во все глаза на огромный город, тонувший в лучах послеполуденного солнца.

Яхта пришвартовалась. Я тепло простилась с командой и вступила на трап. На пирсе стояли мужчины в чёрных деловых костюмах.

— Твои кузены, Эва. Нервничаешь?

Я кивнула. Мне стоило некоторых усилий унять дрожь в коленях и приблизиться к родственникам. Все они были похожи друг на друга… и на меня. Высокие скулы, тонкие черты лица, смуглая кожа.

— Привет, кузина! ― кажется, я дождалась-таки приветливой улыбки и немного расслабилась. ― Я Эдвалдо, а эти двое ― Рикки и Джеральд. Есть ещё Мирро и Фабио, но они сейчас в Америке.

Я тоже улыбнулась.

— Эва. А это мой друг, Кристофер Донован.

Рикки присвистнул.

— Отец разрешил тебе встречаться с мужчиной? Куда мир катится!

— Встречаться? Нет. Крис мой друг и телохранитель.

— Теперь за твоё тело отвечаем мы, сестра. ― Младший, Джеральд, вышел вперёд и забрал мою сумку из рук Кристофера.

— Ты прав, парень. Но я тут на задании. Как только смогу убедиться, что мисс Коуэл ничего не угрожает ― вернусь в Англию.

— Угрожает? ― Эдвалдо выгнул бровь. ― Тот, кто в Валенсии косо посмотрит на женщину семьи Гарсия, до утра не доживёт!

Я усмехнулась. Ошибки быть не могло. Оказавшись в Испании, я стала частью мафиозного клана. Или как он тут называется? Но ведь слово «мафия» и означало «семья».

— Не будем спорить, молодые люди. Я должен увидеться с вашим дядюшкой, сеньором Гарсия. У нас назначена встреча.

Кузены были недовольны и не скрывали этого. Везти в дом чужака им явно не хотелось. Но слово «дядюшка» подействовало магически.

— Ладно, ― Рикки махнул рукой. ― Если такой настойчивый, милости просим. Надеюсь, что ты не коп. Журналистов и копов в семье не жалуют.

Погрузившись в машину, мы двинулись на виллу.

Валенсия просто очаровала меня. Здесь не было столпотворения туристов, шума и суеты, свойственной приморским городам. Тихо, по-домашнему уютно, романтично. Тут каждый камень впитал в себя дух истории и забытого аристократизма, в хорошем смысле этого слова.

— Валенсия! Жемчужина средиземноморья, город соборов и колоколен. ― Надо же, а Рикки оказался романтиком!

— Тут самые чистые пляжи в Европе, ― Джеральд кивнул в сторону береговой линии, ― ЮНЕСКО оценивает их в шесть Голубых флагов.

ЮНЕСКО? Я не ослышалась? Мы и такие слова знаем?

— А что это за растения? ― я указала на огромные раскидистые деревья, когда машина покинула побережье и помчалась по узким улочкам старинного города.

— Липы, кузина. Им несколько сотен лет. Они добавляют городу флёр старины и напоминают о человеческой бренности. ― Эдвалдо указал на здание Собора, мимо которого мы проезжали. ― Кафедральный Собор Валенсии. Он был построен ещё в XIII веке. Смотри, в него ведут трое ворот. Ты знаешь, что тут находится легендарный Святой Грааль, чаша, из которой Иисус вкушал во время Тайной Вечери?

Я покачала головой. Откуда мне это было знать?

— А вон там здание Шёлковой биржи. Его возраст превышает пять столетий. ― Джеральд даже приоткрыл окно. ― Оно внесено в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Ага. Я поняла. Каждый из братьев отвечал за определённую стезю в истории города.

— Смотри. Это район Эшампле, квартал Гран Виа. Тут живёт наша сестра Роза со своим мужем. Квартиры тут дорогие, но район безопасный и благообразный. Муж Розы работает вон в том банке, поэтому дядя разрешил ей покинуть виллу. ― Эдвалдо усмехнулся. Мне показалось, что он завидовал сестре.

Мы пересекли Валенсию и проехали ещё около сорока километров.

— Это Чатива, кузина. Моря тут нет, зато есть река, Альбаида. ― Рикки прикрутил музыку в салоне. ― Ещё несколько минут, и мы окажемся на вилле.

— Именно в этом городке родились два Папы Римских из династии Борджиа. И именно туту начали выпускать бумагу. ― Кивнул Джеральд.

— О, Боже! Замок! Смотрите, самый настоящий! Такой огромный! ― я прилипла к стеклу и указала на вершину горы.

Братья рассмеялись.

— Тут много замков.

— Этот называется Аларкон.

— Это замок-гостиница. У нас ещё будет время обследовать местные достопримечательности.

Машина повернула на запад. И, действительно, через несколько минут на пригорке начали вырисовываться очертания огромного старинного поместья. Чем ближе мы подъезжали, тем величественней казалось фамильное гнездо клана Гарсия. Неприступные каменные стены не могли скрыть фасадов нескольких домов с узкими зарешёченными окнами. Сбоку к густым облакам тянулся шпиль семейной часовни. Думаю, за несколько сотен лет, на вилле ничего не изменилось. Вокруг живописного холма раскинулись рощи мандариновых деревьев.

— «Shangri-la», райский уголок. Это дом твоей матери, кузина, а, значит, и твой дом.

Поместье охранялось, как королевский замок, вооружёнными до зубов мужчинами. Я насчитала десять человек.

— Это тоже наши родственники?

Рикки кивнул.

— Мы все тут родственники в той или иной степени, все повязаны узами крови. Каждый выполняет свои обязанности, а руководит всем наш дядя. Кстати, вот и он.

Тяжёлые двери огромного трёхэтажного дома распахнулись, и на пороге возник невысокий седой старик. Он был худым и бледным, в строгом костюме, болтавшемся на его высохшем теле, как на вешалке. Опираясь на трость, он с трудом преодолел пять ступенек и поманил меня рукой. Я медленно подошла, не зная, что делать дальше. Проницательные карие глаза рассматривали меня несколько мгновений, после чего старик раскрыл объятья.

— Добро пожаловать домой, Эва.

Я обняла дядюшку, заметив краем глаза, что в дверях столпились женщины.

— Чего ждёте? Спускайтесь и обнимите свою кузину.

Казалось, дамы ждали именно этой команды. Пожилые и совсем молоденькие, пышные и тучные, они высыпали из дома и принялись тискать меня, громко приветствуя на испанском.

— Девочка не знает родного языка. ― Дядюшка стукнул тростью о булыжный настил. ― Она рано потеряла мать, а английский папаша не удосужился нанять ребёнку репетитора. Эти англичане совсем не понимают, что для испанцев корни очень многое значат.

— Это ничего, дядюшка, мы быстро обучим кузину.

— Ах, если бы ей разрешали приезжать к нам хотя бы на каникулы…

— Скоро она станет настоящей испанкой.

Женщины быстро переключились на английский.

— Святая Мария! Она такая хорошенькая, так похожа на нашу Эмму. ― Во дворе повисла тишина. В дверях дома стояла седая женщина.

— Это тётя. ― Шепнула мне одна из девушек. ― Тётя Лючия, а я Мария. Меня назвали в честь нашей Святой покровительницы.

Главная женщина клана распахнула мне свои объятья.

— Иди ко мне, малышка. А вы, сплетницы, марш в дом. Дела кто будет делать?

Женщины вновь защебетали и подтолкнули меня к ступеням. Я обернулась. Кристофер стоял с непроницаемым лицом, провожая меня тяжёлым взглядом.

— Итак, парень, поднимайся в мой кабинет. Думаю, нам есть, что обсудить.

Весь день я не видела своего телохранителя. Даже за обеденным столом, где собралась большая часть родственников, его не было. Не было и дяди. Мария, сидевшая рядом, только пожимала плечами. Она не знала, уехал ли огромный англичанин, или обедает в другом зале.

— Ешь, дочка. ― Тётушка восседала во главе стола. ― Это настоящая испанская паэлья. Скажу по секрету, только в Валенсии её готовят надлежащим образом. Тут многое зависит от клейкости риса, качества оливкового масла и, естественно, от пропорций пряных трав. Каждая девушка Гарсия знает полсотни рецептов паэльи. ― Она причмокнула губами. ― Ты тоже всему научишься.

Остаток дня прошёл в приятных хлопотах. Я раскладывала вещи, принимая гостей в отведённой мне комнате. Кузины заглядывали на минуточку, чтобы представиться и что-нибудь подарить. В результате, к вечеру, я стала счастливой обладательницей гардероба, который бы вдохновил саму мисс Болтон. Длинные юбки, закрытые блузы и две вязаные шали. Только сейчас я осознала, что в своих джинсах и яркой майке, выглядела среди обитательниц виллы, как павлин в курятнике. Что ж, как говорится, со своим уставом не стоит лезть в чужой монастырь. Скрипнув зубами, я оделась во всё приличное и вышла во двор. Кристофер сидел рядом с дядей на скамье под раскидистой магнолией.

— Подойди, детка. ― Старик махнул мне рукой. ― Ты можешь попрощаться с господином Донованом. Он сейчас уезжает.

Моё сердце сжалось от боли. Я только встретила свою первую любовь и уже потеряла её. Кусая губы, я протянула руку своему телохранителю.

— Прощайте, мистер. Мне будет не хватать Вас.

Мужчина поднялся со скамьи и обхватил мою кисть своей огромной ладонью.

— До встречи, Эва. Мой номер телефона есть у сеньора Гарсия. Если буду нужен ― звони.

Он развернулся и пошёл по дорожке, не оглядываясь. За воротами его ждала одна из машин дяди. Боже! Как же мне хотелось кинуться вдогонку. Вместо этого я вернулась в свою комнату, упала на кровать и забылась тяжёлым сном.

― Мама, мамочка! Не уезжай.

Женщина взяла ребёнка на руки и прижала к груди.

― Я скоро вернусь, детка. Слушайся Лану.

Няня покачала головой.

― Миссис Коуэн! Вряд ли Ваш муж одобрит такой скорополительный отъезд. Может, дождётесь его?

― Я не могу. Семейные дела требуют моего срочного присутствия.

Девочка зарыдала.

― Мамочка! Не уезжай, пожалуйста. Я буду себя хорошо вести. Я буду слушаться Лану, только не оставляй меня.

Слёзы не подействовали. Женщина передала ребёнка нянюшке и быстро вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись.

Я проснулась и подскочила в кровати. Подушка была мокрой. Сейчас у меня было такое же чувство, как и двенадцать лет назад. Тогда мне казалось, что самый родной человек предал меня. А сегодня меня покинул тот, кого я успела полюбить. Мать я больше не видела, точнее, видела, но это уже была не она. Единственная встреча произошла в частной клинике. Мама, бледная и похудевшая, лежала на огромной кровати и никого не узнавала. Отец сказал, что она болеет, но обязательно поправится. Он отослал меня к дальним родственникам. А через неделю её не стало. Перевернув подушку, я попыталась заснуть. Где уж там! Образ прекрасного мужчины стоял перед глазами. «Крис! Увижу ли я тебя когда-нибудь?»

 

Глава 5

― Эва! Собирайся! Сегодня Рикки везёт нас по магазинам. ― Мария вбежала в мою комнату, сияя от радости.

Я училась дистанционно. Два раза в неделю на вилле появлялся мой универсальный преподаватель, с которым мы разбирали вопросы, сложные для моего понимания. Языком я овладела легко и быстро, а выпускные экзамены сдала достойно. С отцом мы разговаривали практически каждый день. Он уверял, что опасность миновала, что он справился с угрозой банкротства и скоро заберёт меня домой. Но мой отъезд отчего-то откладывался. Это нервировало. Не могу сказать, что на вилле мне плохо жилось. Но я мечтала о свободе, которой у меня не было.

Отложив роман, я накинула лёгкий пиджак и вышла за Марией. Женщины редко покидали пределы особняка. Для этого были нужны веские причины. Мой День Рождения был одной из них. Дядя великодушно разрешил побродить по магазинам и самой выбрать себе подарок.

— Возьмёшь Марию и кузенов.

Я кивнула. А куда же без личной гвардии?

Мы обошли все торговые центры, но мне ничего не понравилось. Мысли были далеки от покупок. Если бы я могла выбрать настоящий подарок, то выбрала бы возвращение домой. Три дня я не могла дозвониться отцу. Надин повторяла одно и то же: «Господин Коуэл улетел на важную встречу». В душе я надеялась, что он хочет сделать мне сюрприз, и, если не сегодня, то завтра обязательно появится в особняке.

— Эва, посмотри какие драгоценности. Пойдём, купим тебе кулон или серёжки.

Я молча поплелась в ювелирную лавку. Драгоценности не вызывали у меня восторга, зато глаза Марии блестели, как опалы.

— Смотри, кузина, сколько тут милых безделушек. Ну же, выбери хоть что-нибудь.

Я ткнула пальцем в витрину, даже не взглянув на то, что находилось под стеклом.

— Рубины? Замечательный выбор.

Вздрогнув, я обернулась. Высокий мужчина в шикарном костюме широко улыбался.

— Здравствуй, Эва. Ты не помнишь меня?

— Здравствуйте, Энрике.

Мой очередной в списке родственник подозвал продавца.

— Эти серьги и вот тот кулон. Упакуйте.

Я с удивлением наблюдала, что он расплатился своей картой за всё.

— Пропустил твой День Рождения, но хочу поздравить.

Энрике протянул бархатную коробочку.

— Это мне? Но я не могу принять такой дорогой подарок. Дядя будет ругаться.

— Ругаться? Но ведь мы почти родственники. Не обижай.

— Хорошо, спасибо. Но… если он заставят вернуть Вам эти вещи…

Мужчина открыл футляр, достал кулон и застегнул цепочку на моей шее. Кроваво-красный рубин зловеще блеснул гранями.

— Тебе так идёт! ― Мария захлопала в ладоши. ― Я помогу тебе надеть серёжки. Только пойдём к окну. Там света больше.

Я обречённо поплелась в сторону панорамного окна и вздрогнула. На другой стороне улицы стол Кристофер. Ошибки быть не могло. Вырвавшись из цепких рук кузины, я выбежала из магазина, оттолкнула Рикки и Эдвалдо и помчалась через дорогу. Машины резко тормозили и сигналили, но мне удалось пересечь проезжую часть, не попав под колёса. Кристофер пропал. Но он не мог уйти далеко. Пробежав до конца улицы, я свернула в проулок. Пусто.

— Эй, Эва! Какая муха тебя укусила? ― Рикки крепко схватил меня за локоть.

— Что? Муха? А… да так, померещилось…

— Если тебе ещё раз так померещится, будешь сидеть на вилле безвылазно до самой старости.

Меня усадили в автомобиль и повезли домой.

— Мальчики! Вы только дяде ничего не говорите! ― Мария была расстроена больше меня.

— Посмотрим на Ваше поведение.

— Это же надо… померещилось…

Два дня я размышляла над тем, откуда тут взялся Кристофер. А, может, он никуда и не уезжал? Сердце билось в груди, как птица в клетке. Конечно, всё это время мой мужчина был рядом и незримо охранял меня. В Валенсии я почувствовала себя испанкой, гордой, страстной, нетерпеливой. Мою натуру не могли скрыть ни скромные наряды, ни вынужденное затворничество. В душе пылал огонь, и погасить его уже никто не мог. Я подошла к зеркалу. Жаль, что мои прабабушки не могли видеть меня через обычное стекло. Что-то изменилось во мне. Конечно, я стала на год старше, но теперь я перестала быть девочкой. Из Зазеркалья на меня смотрела молодая женщина, страстно желавшая счастья.

— Эва, пойдём. Тебя зовёт дядя.

Я тяжело вздохнула. Наверное, кузены нажаловались. Теперь меня ждал неприятный разговор со всеми вытекающими. Потоптавшись перед дверью, я постучала и вошла в просторную комнату. Дядя сидел за столом и совершенно не злился. Напротив, широкая улыбка озаряла его благородное лицо, покрытое глубокими морщинами.

— Присядь, детка.

Устроившись в кресле, я сжала пальцы на коленях. Доброго дядю я боялась гораздо больше. Что он ещё придумал?

— Эва, тебе уже исполнилось восемнадцать. Пора подумать о будущем.

— О будущем? Я думала, что оно определено. Я вернусь в Англию, а в следующем году поступлю в университет.

— В Англию? ― седые брови старика поползли вверх. ― Что тебе делать в Англии? Ты испанка. Твой дом ― Валенсия. Твоя семья ― Гарсия. Когда-то Эмма тоже взбрыкнула. Но ничего хорошего из этого не вышло.

Спорить совершенно не хотелось. Нужно было дождаться отца.

— В общем, девочка, я уже всё решил. Но мы живём в цивилизованном мире. Поэтому я не давлю, но настоятельно рекомендую согласиться.

— Согласиться на что?

Дядюшка поднялся из-за стола и подошёл к окну.

— Энрике просит твоей руки.

— Энрике? Кто это?

Старик лукаво улыбнулся.

— Хочешь сказать, ты не знаешь Энрике Маркоса Гарсия?

Моё сердце оборвалось.

— Нет, дядюшка! Он же мне в отцы годится.

— И что в этом плохого? Взрослый солидный мужчина, который сможет позаботиться о тебе.

Я сидела молча, глотая слёзы. Хозяин дома воспринял это по-своему.

— Любая девушка нервничает перед свадьбой. Это нормально. Ступай в свою комнату и хорошенько подумай.

Я выбежала во двор, обогнула дом и в очередной раз набрала номер отца. Абонент был недоступен. Боже! Папочка! Где же ты, когда так нужен мне? Решив стоять на своём, я вытерла глаза рукавом платья и поднялась в комнату.

Прошло два дня. Рано утром дядя снова позвал меня в свой кабинет. В кресле у окна сидел Энрике. При моём появлении он встал и сухо поклонился.

— Приветствую тебя, Эва.

— Здравствуйте.

Старик с трудом поднялся из-за стола и направился к двери.

— Вы тут поговорите немного, может, до чего и договоритесь.

Я опустилась на диван. Когда дверь за дядей закрылась, мужчина сел рядом и взял меня за руку.

— Послушай, девочка, я понимаю твоё смятение, но моё предложение является обоюдовыгодным.

— Вы говорите о браке, как о сделке.

— Брак и есть сделка. Мне сорок шесть лет, и, поверь, в бизнесе я разбираюсь. Не знаю, как у Вас, в Англии, а тут, в пуританской Валенсии, подобные сделки заключают семьи. Девушек, обычно, ставят перед фактом. Но я не хочу тащить тебя к алтарю насильно.

— И в чём состоит выгода?

Энрике пожал плечами.

— Я получаю молодое тело, а ты сильного покровителя.

— У меня уже есть сильный покровитель, и это мой отец.

Энрике поднялся и подошёл к окну.

— Несколько дней назад твой отец пропал. Совет директоров корпорации решил пока не обнародовать этот факт, иначе акции резко упадут. Его ищут… Но… Словом, нужно надеяться на лучшее, а готовиться к худшему.

Я подскочила с дивана.

— И я узнаю это только сейчас? Я должна немедленно лететь домой.

Энрике обнял меня за плечи.

— Твой дом тут, милая, дядя не отпустит тебя, да и чем ты поможешь Рику? Этим делом занимается полиция, а ещё я нанял двух частных детективов.

Я опустилась на ковёр и залилась слезами.

— Успокойся, малышка, просто выслушай меня внимательно. Дядюшка стал часто болеть. Силы покидают его с каждым днём. Случись что, главой клана станет его старший внук Эдвалдо. Я знаю этого юношу. После смерти двух сыновей сеньора Гарсия, он ощутил себя наследником и будущим хозяином. Парень привык получать всё, что пожелает. А сейчас он желает тебя, Эва.

— Но мы же близкие родственники. Мой дед был родным братом дядюшки. Это… это гадко.

— Твой кузен думает иначе. Да, церковь не одобрит такой брак, но мальчик и не горит желанием сделать отношения законными. Кто знает, наигравшись, не передаст ли он тебя другим братьям.

Я была так потрясена, что даже перестала плакать.

— Ты переедешь в мой дом, Эва, ты будешь иметь всё: меха, драгоценности, шикарные наряды. Я очень богат и обладаю огромными связями. Ты сможешь учиться, путешествовать. Я открою тебе собственный бизнес, если захочешь…

Я поднялась на ноги и пошла к двери.

— Всего доброго, Энрике Гарсия.

Мужчина усмехнулся.

— Подумай хорошенько, Эва Коуэл. Я жду ответа через три дня.

 

Глава 6

Рано утром дверь в мою комнату распахнулась, и на пороге появился дядя в окружении женщин. Я с трудом открыла глаза, пытаясь сообразить, что происходит.

— Просыпайся, детка. Не думал, что мне придётся огорчать тебя, но я только сам узнал…

Нехорошее предчувствие сжало моё сердце.

— Что-то с папой?

Старик кивнул и присел на край кровати.

— Да. Тело Рика нашли. Он был убит пять дней назад.

Нет. Всё это происходило не со мной! Это просто не могло быть правдой! Тут какая-то ошибка. Сейчас я проснусь и позвоню отцу. Он снимет трубку и развеет все мои страхи! Я завыла, схватившись за голову. Он никогда не снимет трубку, и это не сон…

Женщины обступили меня, бормоча слова сочувствия. Они тоже плакали, будто умер их близкий родственник. Я задыхалась, захлёбываясь своими слезами, билась, как раненая птица. Мария принесла успокоительную настойку и влила её в меня практически насильно.

— Ты сможешь встретиться с мистером Донованом. Он сейчас в Валенсии. Риккардо и Джеральдиньо отвезут тебя.

Старик вышел. Женщины помогли мне умыться и причесаться. Тётя Лючия принесла длинное чёрное платье. Я спускалась к машине, словно в тумане. Эдвалдо стоял у дверей гаража и пожирал меня глазами. Этот взгляд мне не понравился.

— Дядя, видимо, лишился рассудка, раз разрешил тебе встречаться с посторонним мужчиной, да ещё за пределами виллы. Ну, ничего, ― он схватил меня за руку и больно сжал пальцы, ― когда я стану главой клана, правила в этом доме поменяются.

Я вырвалась и помчалась к машине. Что и говорить, Энрике оказался прав. Если с дядей что-то случится, защитить меня будет некому. Прильнув к стеклу, я попыталась обдумать, как выбраться из страны и вернуться домой, но это не представлялось возможным. Мои документы находились у дяди, да и денег я не имела.

В маленьком кафе «St.Mario» царил полумрак. Кристофер сидел за столиком в углу, уставившись на входную дверь. Он ждал меня. Рикки отпустил мой локоть, за который крепко держал.

— Мы будем рядом, кузина. Надеюсь на твоё благоразумие.

Он кивнул Джеральду и уселся у барной стойки. На ватных ногах я прошла по проходу и остановилась возле столика. Крис поднялся и крепко обнял меня. Я чувствовала спиной, как кузены напряглись. Прижавшись к широкой груди, я разрыдалась. Тёплая ладонь спустилась от затылка вниз.

— Поплачь, девочка, поплачь. Иначе твоё сердечко разорвётся от боли.

Чувствуя, что рубашка мужчины стала мокрой, я отстранилась и села на стул.

— Как это случилось?

— Рик пропал, просто уехал из дома, и больше его никто не видел. Водитель подвозил его в какой-то бар. Твой отец отпустил его, сказав, что вернётся на такси.

— Папа с кем-то встречался?

— Думаю, да. Но, понимаешь, всё это время я был тут, в Валенсии. Информации у меня мало. Спасибо моему другу, который работает в полиции. Он держит меня в курсе расследования. Но мне нужно вернуться. Я должен разобраться во всём сам.

— Я хочу улететь с тобой, чтобы успеть на похороны отца, проститься с ним.

Кристофер сжал мою кисть.

— Это невозможно, малыш. Маньяк опять активизировался. Он позвонил Рику в День твоего Рождения.

— Что? Но папа уверял, что всё уладил.

Крис провёл рукой по небритой щеке.

— Мы так думали, но всё вышло по-другому.

— Ты подозревал сына таинственного Эль-Драгона.

— Подозревал и даже установили слежку за ним, но парень погиб ещё зимой. Несчастный случай.

— Значит, он тут ни при чём?

— То-то и оно. И никаких зацепок нет. Ты должна остаться под опекой дяди. Я наблюдал за виллой целый год. В твой испанский дом даже комар не пролетит без приглашения хозяина. Потерпи немного. Я постараюсь разобраться с этой историей, как можно быстрее, и тогда вернусь за тобой!

— Меня не отпустят. ― Я покосилась на кузенов, пристально наблюдавших за нами.

Кристофер придвинул своё лицо к моему.

— Тогда я выкраду тебя. Поверь, у меня есть опыт в освобождении заложников. ― Он незаметно опустил свою ладонь на мою кисть. ― Поедешь со мной?

Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам опять покатились слёзы.

— Поеду, побегу, пойду пешком, поползу, если потребуется…

Крис сильнее сжал мои пальцы.

— Рик написал завещание год назад, и по этому завещанию твоё наследство перейдёт под опеку господина Гарсия до твоего двадцатипятилетия. В твоём же распоряжении останется дом и фамильные драгоценности, которые твой отец всё-таки положил в банк. ― Мужчина помолчал. ― У меня нет миллионов, Эва. Мой доход весьма скромный, и, может сейчас и не время говорить о чувствах, но я должен, иначе потом не решусь…

— Говори, прошу тебя!

Кристофер тяжело вздохнул.

— Не знаю, с чего начать…

— С начала.

И опять тяжёлый вздох. Надо же, сильному мужчине с трудом давались слова?

— Эва! Я почувствовал влечение к тебе в первую же встречу. Мистика какая-то. Это чувство меня мучило и угнетало целый год. Я боролся, а потом понял, что тут нечто большее, возможно, даже любовь. Но мне тридцать шесть…

— Это неважно, Крис. У моих родителей была разница в двадцать лет. Но они страстно любили друг друга. Пожалуйста, забери меня сейчас.

— Эва!

— Прошу тебя! Дядя решил выдать меня замуж. Я не хочу выходить за Энрике.

Крис взъерошил волосы.

— Не соглашайся, детка. Принудить тебя к браку не сможет даже дядя. Дай мне пару месяцев. Всего два месяца, и я вернусь за тобой. Продержишься?

Я кивнула.

— Но, если ты не вернёшься через шестьдесят дней, я убегу из этого дома, куда глаза глядят.

— Я вернусь, детка.

Крис протянул мне пластиковую карту.

— Тут сорок тысяч фунтов. Код ― дата рождения Эммы. Спрячь её. Возможно, тебе пригодится. А вот мой телефон. Если не смогу ответить, говори на автоответчик. Я буду перезванивать по возможности быстро.

Я незаметно спрятала карту и визитку в рукав платья.

— Я так хочу поцеловать тебя, малышка, но боюсь вызвать гнев тех парней у бара.

Он боялся, а вот я нет! Встав из-за стола, я припала к широкой груди мужчины.

— Ты бы мог сказать о своих чувствах раньше, хотя бы намекнуть. Возможно, мне не было б так одиноко весь этот год. А я ведь даже не знала, увижу ли тебя снова.

Крис легонько прикоснулся губами к моему виску.

— Иди, детка, тебе пора.

Я с усилием оторвалась от горячего тела и направилась к кузенам. Я видела, что парни были в бешенстве. Злобно блеснув глазами в сторону мужчины, они схватили меня за руки и буквально поволокли в машину. Я обернулась и послала своему любимому самый нежный взгляд.

Всю дорогу мы ехали молча. Я была уверена, что кузены всё расскажут дяде. Ну и пусть. Чрез пару месяцев я покину Испанию и больше никогда сюда не вернусь. Инстинкты самосохранения немного притупили боль от утраты отца. Теперь я хотела выжить, вырваться из-под опеки родственников, стать счастливой. Наивная! Тогда я ещё не знала, что мои неприятности только начинались.

Когда машина подъезжала к особняку, из ворот выехала карета «Скорой помощи». Боже! Что ещё случилось? В просторном дворе собрались все родственники. Мария плакала. Я подошла к девушке и обняла её.

— Дядя?

— Дядя. У него инсульт. Врачи говорят, надежда есть, хоть и маленькая… ― девочка завыла в голос, до боли стиснув мои руки.

Я оглядела родственников. В основном женщины. Тёти среди них не было. Рикардо с Джеральдом умчались вслед за Скорой. Оставалось одно ― сидеть в доме и ждать известий.

Эта пытка продолжалась три дня, три долгих дня. Всё это время дядюшка находился в реанимации, куда никого не впускали. Тётя Лючия и трое внуков дежурили в коридоре. Я периодически звонила Рикки, чтобы узнать новости, но слышала только одно ― улучшений нет.

Синьор Хуан Мендос Гарсия скончался на утро четвёртого дня, не приходя в сознание. Для меня это стало очередным ударом. Вилла была погружена в траур. Тетушку поддерживали на ногах только обязанности хозяйки дома и хлопоты, связанные с похоронами. Она изматывала себя лишь для того, чтобы вечером, выпив горсть снотворного, забыться глубоким сном. Я не видела, чтобы она плакала. Ох, лучше бы она рыдала, билась в истерике, рвала не себе волосы… Сейчас же передо мной была суровая гордая испанка, почерневшая от горя, которая не могла принять ни жалости, ни сочувствия. Она всегда являлась примером для женщин. И теперь держалась из последних сил.

Вечером я собрала одеяла и подушки, которые тётушка приказала разложить во дворе. Она любила проветривать их на свежем воздухе, будь то лето или зима. Проходя мимо гаража, я столкнулась с Эдвалдо. Он был хмурым, небритым и каким-то растерянным. Ещё бы, ведь именно на его плечи ложилась вся ответственность за клан.

— Привет, Эва.

— Привет. ― Я попыталась обойти мужчину.

— Спешишь? Может, поговоришь со мной?

— У меня дела. Меня ждёт тётушка.

Кузен вырвал ворох одеял из моих рук и бросил их прямо на асфальт.

— Тётя подождёт. ― Он прижал меня к стене дома. ― Ты осталась сиротой, моя дорогая, а теперь и дядюшки не стало. Запомни хорошенько. Благополучие всех женщин в этом доме зависит от меня. Ты можешь жить, как королева, если отнесёшься ко мне благосклонно. А можешь…

Он наклонился, пытаясь поцеловать меня. Оттолкнув родственника, я помчалась в дом.

— Подумай, детка.

Меня просто трясло от омерзения. И это мой брат! Как он мог? Боже, что же теперь делать?

Я сидела на кровати в замкнутой изнутри комнате, сжав голову руками, и, раскачиваясь из стороны в сторону. Стук в дверь испугал меня.

— Эва, детка, открой.

Я припала ухом к отполированной дубовой поверхности. Тётя Лючия. Щёлкнув замком, я посторонилась.

— Заходите. Мне немного нездоровится.

Плотно прикрыв тяжёлую створку, тётушка устало опустилась на стул.

— Простите меня. Я уронила одеяла. Так получилось. Но я почищу их и просушу опять.

— Помолчи, девочка. Я видела, что произошло между тобой и Эдвалдиньо. Да не красней. Не твоя вина, что ты унаследовала притягательность Эммы. Да, от твоей матери все парни сходили с ума… и даже кузены.

Я низко опустила голову.

— И что же мне теперь делать?

Тётя пожала плечами.

— Я предупреждала мужа, что история может повториться, но он считал, что сможет приструнить парней, если что.

— Парней?

Тётушка печально улыбнулась.

— Оба мои сына сходили с ума от Эммы. Они стали кровными врагами, хотя твоя мать не давала даже повода. Но, разве нужен повод горячим парням, когда они влюблены? У меня пятеро внуков. К зиме все они соберутся в этом доме… Я вижу, как на тебя погладывают и Риккардо, и Джеральдиньо, но большая опасность заключается в Эдвалдо. Теперь он станет главой клана. Я не хочу позора в семье.

Старушка опустила голову на руки. Я села рядом и обняла её.

— Тётушка! Может, мне уехать?

Женщина только вздохнула.

— Это невозможно. Мой внук не отпустит тебя. И я помочь не смогу. Никаких сбережений у меня нет. Выехать с виллы без сопровождения ты не сможешь.

— Давай так. Ты поможешь мне достать документы, а остальное я возьму на себя.

— Ох, детка, не к добру всё это. Лучше подумай над предложением Энрике.

— Нет. Это исключено.

— Ладно. Я попробую достать твои документы. Ведь пока ещё являюсь хозяйкой этого дома.

На ужин я не пошла. Не хотелось сталкиваться со злосчастными кузенами. Кристоферу решила не звонить, пока не доберусь до Англии. Пусть решает свои вопросы, а потом я просто поставлю его перед фактом.

Размышляя о своей незавидной участи, я провалилась в глубокий сон. Кошмары вернулись. Но на этот раз они не были связаны с моим детством. Мне приснилось, что я лежу на раскалённом песке в пустыне, а мою шею обвивает кольцом ужасная змея. Я начала задыхаться и открыла глаза. Кошмар не исчез. Он приобрёл лицо. И это было лицо моего старшего кузена. Эдвалдо, навалившись на меня всем весом, пытался сорвать ночную сорочку, впившись в губы жадным поцелуем. Я закричала. Мужчина зажал мне рот одной рукой, разрывая тонкую ткань другой. От него несло виски. Собрав все силы, я укусила кузена за палец. Эдвалдо взвыл и ослабил хватку. Доли секунды хватило на то, чтобы вырваться и добежать до двери. Но мой родственник оказался проворным. Схватив за волосы, он сначала развернул меня к себе, а потом отвесил звонкую пощёчину. В глазах появились разноцветные круги. Я чувствовала, что кузен опять тащит меня к кровати, но не могла даже кричать. Горло пересохло, и оттуда вырывался лишь слабый свист.

Яркий свет вспыхнувшей лампочки привёл меня в чувства. На пороге моей комнаты стояла тётушка. Она была в бешенстве.

— Что здесь происходит?

Кузен вскочил и мерзко ухмыльнулся.

— Тебя это не касается, Лючия.

Старуха подошла ко мне и прикрыла покрывалом.

— Ошибаешься, дорогой. Ты возомнил себя главным? А не поспешил ли? Так это или не так, выяснится через полгода, после оглашения завещания. А до того момента управлять виллой и всеми её обитателями буду я. ― Она свирепо посмотрела на внука. ― Жениться на Эве ты не сможешь. Церковь не одобрит этот союз, а насиловать девочку я не позволю. Если это повторится, клянусь Святой Мадонной, я вышвырну тебя на улицу.

Эдвалдо поправил рубашку, блеснул чёрными глазищами и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Пойдём на кухню, детка. Нужно приложить к скуле лёд. Сегодня ты поспишь в моей комнате.

Я всхлипнула и поплелась за хозяйкой.

 

Глава 7

Ближе к обеду я встретилась с тётушкой.

— Эва, детка! У меня получилось. Тут документы и немного денег. На билет хватит. Но я всё равно не в восторге от твоей затеи. ― Она передала мне чёрный пакет. ― Думаю, тебе стоит принять предложение Энрике.

Я поднесла к губам морщинистую руку.

— Спасибо, миля Лючия. Но я уже решила вернуться в Англию.

Женщина тяжело вздохнула.

— Завтра похороны Хуана. Думаю, ты сможешь незаметно исчезнуть с кладбища на такси. Вот, ― она сняла перстень с изумрудом и протянула мне. ― Продашь, если будет нужда.

Я надела массивное украшение на средний палец и перевернула камнем к ладони.

— Не знаю, что бы делала без тебя, тётушка.

Та смахнула слезинку и поспешила в дом.

Похороны главы клана были пышными, согласно статусу почившего. Простившись с дядей, я с тоской подумала о том, что не смогла присутствовать на похоронах отца. Я знала, что его обязательно похоронят рядом с мамой на старом фамильном кладбище. Решив посетить могилу, как только окажусь в Англии, я стала медленно продвигаться к выходу. Вызывать такси не пришлось. Несколько свободных машин стояло у ворот. Сев в первую, я кивнула водителю.

— В аэропорт, быстро.

Мы двигались по трассе, когда дорогу перегородили два чёрных Джипа. Я знала, кому принадлежат эти машины. Знал и таксист. Поэтому, не взяв с меня платы, он развернулся, стоило мне только покинуть салон, и дал по газам. Я осталась в окружении родственников. Ни Рикки, ни Джерольда среди них не было. Зато был Эдвалдо. Он стоял, скрестив руки, и самодовольно улыбался.

— Решила улететь, птичка? Я предвидел это. Садись в машину. Мы возвращаемся домой.

Моё английское благоразумие куда-то испарилось, зато испанская кровь вскипела и ударила в голову.

— Пошёл к чёрту! Я гражданка Великобритании, ты не имеешь никакого права удерживать меня здесь.

Кузен покраснел.

— Запомни, Эва, ты никто и звать тебя никак. Ты просто женщина семьи Гарсия и обязана подчиняться главе клана.

— Ты не глава.

Эдвалдо подошёл ближе и ударил меня наотмашь. Я упала, ободрав ладони. Чулки порвались, и на колене образовалась кровоточащая рана. Кузен присел на корточки, хищно улыбаясь.

— Запомни, женщина, никто в этом доме не может безнаказанно оспаривать мои права. Если ты это не поняла, то я вобью правила в твою хорошенькую головку.

Схватив за волосы, он толкнул меня, и я уткнулась скулой в бордюр. Пинок был не сильным, но то, что этот поддонок позволил себе такое, да ещё в присутствии других мужчин, больно ударило по самолюбию.

— Мерзавец! Я тебе это ещё припомню.

Эдвалдо одним рывком поднял меня на ноги и потащил к машине.

— Даже не сомневаюсь в этом, дорогая кузина. А за мерзавца придётся отвечать. Два дня в подвале на хлебе и воде.

Боже мой! Я где-то читала, что всё в жизни возвращается, сделав виток. Перед глазами вновь всплыло лицо Мисс Болтон. «В карцер! На сутки!» Глотая слёзы, я села на заднее сидение, не веря, что этот кошмар когда-нибудь закончится.

Подвал под домом был холодным и тёмным. Пустая комната с деревянной скамьёй. Я понимала, что это место оборудовали отнюдь не для хранения продуктов. Это была обитель слёз. Я ждала тётушку, но она так и не появилась. Часы тянулись мучительно долго. Мне даже показалось, что проклятый кузен замуровал меня тут заживо. Поэтому, когда послышался скрип замка, обрадовалась и вскочила на ноги. В тёмном проёме появилась тоненькая фигурка.

— Мария? Как ты тут оказалась?

Девушка подбежала и крепко обняла меня.

— Эва! Мы так переживали за тебя! Эдвалдо стал сумасшедшим. Раньше он мог вспылить, но таким я его никогда не видела. Тётушка ничего не может сделать.

Мария вытащила из корзины бутерброды, завёрнутые в салфетку и термос с чаем.

— И что же делать мне? Повеситься? Тут даже верёвки нет. Утопиться? Но и к реке меня никто не отпустит. А, может, ты принесла мне нож?

Кузина перекрестилась.

— Бог с тобой, сестра. Просто постарайся не злить Эдвалдо. Мы что-нибудь обязательно придумаем.

— Придумаем? ― по моим щекам покатились слёзы. ― Мы ничего не придумаем. Если ты не птица, с виллы не сбежишь. ― И тут меня осенило. ― Мария! Ты можешь позвонить? Найди Криса, расскажи ему всё.

Девушка покачала головой.

— Брат отключил все телефоны в доме. Возможно, я смогу раздобыть сотовый или связаться с англичанином по электронке.

Я вытащила из внутреннего кармана визитку.

— Почту не знаю, но вот номер телефона.

Кузина спрятала кусок золотистого картона в корсаж траурного платья.

— Я ничего не обещаю… Просто сделаю всё, что смогу.

Мы обнялись, и девушка меня оставила. Не зная, как помочь себе, я встала на колени и принялась горячо молиться. Я никогда не делала этого раньше. Но сейчас оставалось уповать только на Господа.

 

Глава 8

Заключение продлилось ровно двое суток. Когда я появилась во дворе, меня ослепило яркое солнце. Я зажмурилась. Тётушка сидела в беседке, нарезая яблоки на дольки.

— Подойди, детка. Как ты?

Я обогнула раскидистую яблоню и села на скамью.

— Ничего. Бывало и хуже.

Старуха отложила нож.

— Я много думала, Эва. И мне кажется, ты должна принять предложение Энрике. Для тебя это единственный выход, да и для нас тоже. Мой внук сошёл с ума. Он отключил все телефоны в доме, забрал у девочек сотовые. Эдвалдо боится, что ты можешь с кем-то связаться и попросить о помощи. Знаешь, он совсем потерял стыд и даже не скрывает своих намерений. Ох, детка, если такое случится, я просто умру.

Я была в отчаянии. Понимая, что помощи ждать неоткуда, я уронила голову на руки и разрыдалась. Тётушка гладила меня по плечам.

— Не плачь, малышка. Такова наша доля. Но ты подумай хорошенько, если тебе придётся не по душе жизнь с Энрике, ты сможешь получить развод. Да и сбежать из его дома в центре Валенсии будет гораздо легче. Здесь же тебя никто не защитит. ― Она перекрестилась. ― Пережить бы эту ночь.

Я поплелась в дом. Решение пришло быстро. Завернув на кухню, я огляделась по сторонам и вытащила из шкафа пластиковую коробку с медикаментами. Даже не читая названия, высыпала в ладонь содержимое двух флаконов. Такое количество пилюль проглотить сразу не получилось. Они прилипали к стенкам пищевода, никак не желая спускаться ниже. Запив таблетки стаканом воды, я медленно поднялась в свою комнату и свернулась на кровати. Я не жалела себя, не проклинала Эдвалдо и не упрекала родственников… У каждого была своя судьба, а моя заканчивалась тут, в этой комнате, на этой кровати, на огромной вилле под Валенсией. Оставлять записку было бессмысленно. Кому нужны мои последние слова? Я мысленно попросила прощение у Кристофера за слабость, но выжить любой ценой у меня не получилось. Мысли стали путаться. Яркие образы из прошлого то всплывали из причудливых белоснежных облаков, то вновь тонули в их вязких глубинах. Отец, мама, Крис…

― Не нужно волноваться, синьора Гарсия. Девушка молодая и здоровая. Организм сильный, она справится.

— Спасибо, доктор.

Я с трудом открыла глаза. Во рту пересохло. Желудок свело судорогой, а горло ссадило.

— Тётя! ― мой голос превратился в шипение.

Женщина улыбнулась.

— Эва, милая! Ты пришла в себя! Хвала Пресвятой Деве Марии!

— Пить.

Мужчина в белом халате склонился надо мной и прикоснулся ко лбу холодной ладонью.

— Попить можно, но не больше пары глотков. ― Он приподнял мою голову и поднёс к губам стакан с трубочкой, а потом повернулся к Лючии.

— Думаю, девочке нужен хороший психолог. В голове не укладывается, что такая красавица решила покончить с собой?

Я откинулась на подушки. Сил не осталось. Зато именно там, в дорогой клинике Валенсии, я решила, что больше не позволю себе быть слабой. Я буду бороться и обязательно выживу.

Окончательно я пришла в себя только к вечеру. Тётушка сидела на жёстком стуле в той же позе и дремала. Дверь тихонько отворилась, и в палату вошёл Энрике. В руках он держал огромный букет алых роз.

— Привет, Эва. Как ты?

Я пожала плечами.

— Бывало и хуже.

Лючия очнулась и ободряюще улыбнулась дальнему родственнику.

— Какие красивые цветы, мой мальчик. Ты приехал. Хвала Господу.

— Я не мог не приехать. Как только получил Вашу записку…

Тетушка виновато посмотрела на меня.

— Эва, ты ведь не сердишься?

У меня не было сил сердиться.

— Ты не вернёшься на виллу, малышка. ― Энрике уселся на край моей кровати и взял за руку. ― Но для этого мы должны пожениться.

— Невозможно. У меня траур.

Мужчина сжал мою кисть.

— Невозможно увести тебя отсюда без кольца на пальце. Твои кузены тут же кинутся на поиски и вернут тебя на правах опекунов.

— Но я совершеннолетняя.

Лючия покачала головой.

— Я слышала, что после твоей попытки отравиться, Эдвалдо хочет договориться с врачами и признать тебя сумасшедшей. Он получит все права распоряжаться твоей судьбой.

— Я не сумасшедшая!

Лючия упала на колени.

— Дочка, Богом молю! Соглашайся. Иначе ты погубишь и себя, и всех нас.

Да, время для свадьбы было очень подходящим, ничего не скажешь. Но это был единственный выход. Я кивнула.

— Что ж, я согласна.

Энрике широко улыбнулся.

— Тогда через пару часов тут появятся сотрудники мэрии.

Я посмотрела в окно. Темнота окутала Валенсию. Впрочем, деньги и связи семьи Гарсия могли творить чудеса. Уже через час я стала замужней сеньорой.

 

Глава 9

Два дня я слонялась по огромному дому в полном одиночестве. После заключения брака Энрике стразу же отвёз меня в свой особняк и исчез на двое суток. Прекрасно! Я поменяла одну тюрьму на другую. Ни телефонов, ни компьютеров в доме не оказалось. Угрюмая прислуга, которая никак не реагировала на мои вопросы, высокий каменный забор. Мне тут не нравилось, совсем не нравилось. Впрочем, я была жива, и слава Богу.

Мой муж появился вечером.

— Привет, дорогая! ― он наклонился и поцеловал меня в висок. ― Сейчас ты оденешься, и мы поужинаем.

Я провела рукой по изрядно помятой пижаме.

— Не хочу есть, аппетит пропал.

— Знаю. Это последствия стресса, но ты должна. Ты не можешь морить себя голодом. Господу было угодно оставить тебя на этом свете. Значит, ты ещё не выполнила своё предназначение.

— Но у меня кроме этой пижамы ничего нет.

— Ошибаешься. ― Энрике подвёл меня к дверям комнаты, находившейся рядом со спальней. ― Ты не заглянула сюда даже из любопытства?

Огромное помещение оказалось гардеробной. На вешалках висели яркие платья с ярлычками известных фирм.

— Не нравятся? Я покупал их для тебя, хотел порадовать.

Я пожала плечами.

— Мне не до нарядов. Сам должен понимать.

Выбрав самое простое, чёрное, я направилась в спальню. Энрике следовал по пятам.

— Оставь меня. Хочу переодеться без свидетелей.

Мужчина усмехнулся.

— Видимо, ты забыла, что стала моей женой по доброй воле? Ладно. Переодевайся и спускайся вниз. Так и быть, расскажу о твоих обязанностях.

Вот и дождалась! Я тянула время, как могла. И всё же мне пришлось спуститься. Несмотря на тёплый вечер, муж разжёг камин. Огромная гостиная сразу стала уютной. Я вспомнила свой дом в Англии. Отец всегда включал камин по вечерам. Правда, в Бристоле он был электрическим, но очень похожим на настоящий. Стол сервировали на двоих. Свечи, фарфор, серебро. Даже странно как-то. За эти дни я привыкла есть в одиночестве, на кухне. Энрике поднялся с дивана и взял меня за руку.

— Давай поужинаем и поговорим. Я отпустил прислугу. Так что стесняться некого.

Я присела на мягкий, обшитый золотистой парчой стул, и пододвинула бокал с вином.

— А я и не стесняюсь.

На моей тарелке появился кусок запеченной курицы и отварной картофель. Я с отвращением уставилась на еду. Нет. После промывания мой желудок просто не мог это переварить. То ли дело каши, на которых я жила двое суток. Муж сел напротив.

— Итак, Эва. Ты знаешь, чего я жду от брака. Я хочу получить тебя. Но это только моё желание. Расскажи о своих.

Претворяться не имело смысла.

— У меня есть единственная мечта ― покинуть Испанию. Я хочу вернуться в свой дом. Но… ты же не отпустишь меня? Я права?

Энрике кивнул.

— Не отпущу. И дело даже не в маньяке.

Я вздрогнула.

— Ты знаешь и об этом?

— Знаю, детка. Дело в том, что в Англии нет человека, который сможет позаботиться о тебе лучше, чем я.

— Ошибаешься.

Мужчина дотянулся до подоконника, взял бумажный конверт и протянул мне.

— Если ты о Кристофере Доноване, то взгляни на эти фотографии. Не знаю, чем он задурил тебе голову, но парень уже содержит женщину и ребёнка. Он хочет от тебя того же, что и все. А я предлагаю хороший крепкий брак, любовь, уважение. Я сделаю для тебя то, что в моих силах, и даже больше.

Одна фотокарточка сменяла другую. Через пелену слёз я видела своего любимого рядом с удивительно хорошенькой молодой женщиной, которая смотрела на него с такой нежностью, что у меня сжалось сердце. Вот Кристофер обнимал незнакомку, целуя её в макушку, а вот подбрасывал карапуза. Последним был снимок того самого мальчика. Ребёнку было не больше трёх лет, но он, как две капли воды, был похож… О, Боже!

— Даже, если принять во внимание то, что мистер Донован искренне полюбил тебя, сможешь ли ты лишить это очаровательное существо отца?

Я отшвырнула фотокарточки и покачала головой.

— Нет. Я забуду Кристофера, вычеркну из жизни. Я не буду встречаться с ним… никогда.

Ещё один подарок судьбы, суровая правда. Когда же это закончится? Теперь я почувствовала, что осталась совершенно одна в этом огромном безжалостном мире. И этот мир замкнулся для меня стенами пустого безжизненного дома.

— Мне холодно.

Энрике обошёл стол и подал руку.

— Пойдём. Я уложу тебя и попытаюсь согреть.

Я поднялась и тут же очутилась в крепких объятьях. Перед глазами всплыл образ тётушки. «Такова наша судьба, детка!» Я больше не собиралась противиться судьбе. Когда муж взял меня на руки и понёс на второй этаж, я уже не плакала и не сопротивлялась. Все эмоции умерли в душе в один миг. Осталось безразличие.

Энрике уложил меня на кровать и сел рядом.

— Если хочешь, мы можем дождаться окончания траура, дорогая. Но в наших интересах, чтобы ты быстрее забеременела.

— Что?

Я никогда не думала о детях. Они не входили в ближайшие планы на жизнь. Ведь я и жизни той ещё не видела.

Мужчина снял пиджак и галстук.

— Думаю, Рик не решился открыть тебе всей правды об Эмме.

— И чего я не знаю?

Глаза мужа блестели в тусклом свете ночников.

— Сейчас не самое подходящее время, но ты должна знать всё.

Я облокотилась спиной об изголовье кровати, обшитое мягкой красной кожей.

— Слушаю.

— Уверена? Ладно. Всё началось очень давно. Твой дед, Хулио Гарсия, был заядлым игроком. Однажды он проиграл целое состояние не тому парню. Взять такую сумму было неоткуда. Старший брат Хуан обещал задушить мужчину собственными руками, если узнает, что тот вновь уселся за карточный стол. Словом, твой дед смалодушничал. Он застрелился. Но долг перешёл на семью. И именно победитель был вправе выбрать способ его оплаты.

— И он выбрал мою мать.

— Да, детка. Эмма не была юной. Ей исполнилось тридцать. Она порвала с семьёй из-за притязаний братьев на её тело. Сбежала в Англию и вышла замуж за твоего отца. Я знаю, кузина была с ним счастлива, но долг догнал её в Туманном Альбионе.

— Я ничего не понимаю. Рассказывай подробно.

— Ладно. Весь большой бизнес держится, уж поверь, не на честном слове. Наша семья ведёт дела только с родственниками. У итальянцев доверие складывается не на кровных узах, а на совершённых преступлениях. Когда все повязаны, возможность предательства сводится к нулю. А в Америке есть клуб «Бездна», сеть заведений. Самые богатые и влиятельные люди вступают в деловые связи, управляют судьбами народов, создают законы во благо друг друга.

— Это как?

Энрике пожал плечами.

— Очень просто. Если одному не выгодно разоружение, другой организует войну в небольшой стране и даёт возможность развиваться военной отрасли. Пример понятен?

Я кивнула.

— Это весьма примитивный пример. На самом деле всё гораздо сложнее. Но речь не об этом. Чтобы однажды кто-то из нужных людей не слился, существует закон. Каждого члена «Бездны» связывают кровью. Но эти узы более прочные, чем родственные… Это не просто кровь, а кровь невинных жертв. Несколько садистов развлекаются пытками, записывая всё на видео. Поверь, если компромат попадёт журналистам, он сработает похлеще ядерной бомбы. Ведь, как мне известно, в «Бездну» входят не только американцы, но и французы, итальянцы, арабы.

— А, если кому-то из нужных людей не захочется пачкать руки?

Энрике усмехнулся.

— Таких там нет. В клубе работают психологи. Если верхушка считает, что необходимо провести закон, а для этого нужен сенатор, из десятка сенаторов выберут одного, кому членство придётся по душе.

Моё тело сотрясала нервная дрожь. Муж укрыл меня одеялом.

— А теперь вернёмся к нашей семье. Итак, твой дед играл и проигрался самому Оскару Дугласу. Запомни это имя. Сумасшедший миллионер связался со мной, так как в то время я вёл все юридические дела семьи. Мы встретились. Оскар объяснил правила игры. Или я привожу в Испанию Эмму, которая уж очень ему приглянулась, или с кланом Гарсия будет покончено, причём на физическом уровне. Наша семья обладала огромной властью, но противостоять богатейшим людям мира мы не могли.

— Дядя знал об этом?

— Нет. Тогда он сильно болел. Я отправился к Эмме и всё ей рассказал.

— Тебе не было жаль её?

Энрике тяжело вздохнул.

— Твоя мать родилась и выросла в клане. А для каждого из нас благополучие семьи всегда стояло на первом месте. Мы все могли и можем с радостью отдать жизнь друг за друга. Понимаешь, так нас воспитывали с младенчества. Когда-то Эмма уехала, чтобы не усугублять вражду между братьями, покинула Испанию, которую любила, родню… И всё только ради того, чтобы в семье воцарился мир.

— Но как она решилась отправиться к садистам?

— У неё не было выбора. Этот долг мог перейти к тебе. К тому же, его дьявольское высочество, мистер Дуглас, подготовил бумаги, и пообещал, что ровно через год вернёт Эмму живой и невредимой.

— И ты поверил?

— Поверил. Эти люди всегда держат слово. Я дал возможность твоей матери принять решение.

— И она приняла его.

— Мы вылетели в Мадрид, а потом в Нью-Йорк. Я проверял правильность сделки, как юрист. Моё сердце обливалось кровью, но помочь я ничем не мог. Оплатить долг твоего деда было много желающих. У Дугласа не вышло забрать Эмму себе. В «Бездне» состоялся аукцион, и она досталась Палачу.

— О, Боже!

— Гарольд Эль-Драгон. Он поставлял членам клуба безвольных кукол, воспитывая их в своём подземелье. Но Эмму он купил для себя. Палач хотел удвоить сумму за полный контракт, который не исключал смерти рабыни, но я смог оспорить последний пункт.

Тошнота подступила к горлу.

— Твой отец кинулся разыскивать жену. Это нормально. Но никто из членов клуба не мог даже представить, что нанятые детективы выйдут на след садиста. Была подключена полиция Нью-Йорка и Скотланд Ярд. Словом, Эмму удалось освободить. Во время операции был тяжело ранен один полицейский.

— Кристофер Донован. Он говорил, что это несчастный случай.

— Офицер прикрыл твою мать собой. Осколки гранаты разорвали ему позвоночник.

— Вот почему отец оплатил ему операции…

— Да. Рик чувствовал себя обязанным. Донован жил в Америке, а после ранения его комиссовали. Получив в наследство от отца небольшое издательство, он перебрался в Лондон.

— Ты наводил справки?

— Естественно. Эмма была на свободе, но её рассудок всё ещё оставался в камере пыток. Она не возвращалась в реальность. Жизнь медленно покидала израненное тело. Врачи были бессильны.

По моим щекам текли слёзы, но я даже не замечала этого.

— Эль-Драгон был найден в камере мёртвым спустя сутки. Он не успел дать показаний. Ниточка оборвалась. Но самое страшное заключалось в том, что долг Эммы перешёл к тебе, малышка.

Час от часу не легче.

— Даже не сомневаюсь, что очень скоро клуб проявит себя. Кто-то непременно явится за тобой. Ты должна отработать оставшиеся девять месяцев.

Я вздрогнула.

— Они уже появились, названивая твоему отцу, думаю, его смерть ― на их руках. И это только начало.

— Тогда зачем ты женился на мне?

Энрике пожал плечами.

— Во-первых, потому, что испытываю к тебе невероятное влечение. А, во-вторых… Тринадцать лет я потратил на то, чтобы собрать хоть какую-то информацию о «Бездне». Мне есть, что предложить вместо тебя. И ещё… Если ты забеременеешь, контракт перенесут, как минимум, на год. А что случится за год, одному Богу известно.

Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Думала, что самое плохое, что могло произойти, уже произошло? Наивная дура! Всё только начиналось. Я скинула одеяло.

— Тогда чего ты ждёшь? Раздень меня, Энрике. Сегодня наша первая брачная ночь. Не могу же я провести её в колючем платье?

Губы моего мужа тронула лёгкая улыбка. Медленно он перевернул меня на живот и расстегнул молнию. Тёплые ладони прикоснулись к коже на спине. Он щёлкнул застёжкой кружевного бюстгальтера и освободил меня от одежды ровно до пояса.

— Что это, детка? ― длинные пальцы погладили побелевшие рубцы.

— Розги. Издержки школьного воспитания.

Я почувствовала, как мягкий горячий язык прошёлся по тонким шрамам.

— Расслабься, малышка. Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.

Огромные ладони протиснулись между мной и простынёй и прикоснулись к груди. Энрике легонько покусывал мою шею, опуская платье всё ниже и ниже. И вот я уже лежала практически голой. Тонкая полоска трусиков и чёрные чулки. Моя рука потянулась к ажурной резинке.

— Оставь их!

Теперь его губы были на моей пояснице. Я закрыла глаза, испытывая приятную дрожь. Пальцы мужчины сжимали ягодицы, поглаживали бёдра, заставляя тело расслабиться.

Энрике перевернул меня на спину. Я увидела, что он всё ещё сидел в рубашке и брюках. Это делало меня уязвимой. Я попыталась натянуть покрывало.

— Не делай этого, Эва. Ты прекрасна и желанна. Мне нравится смотреть на тебя.

Но он не только смотрел. Большой палец провёл незримую полоску по моей щеке, спустился по шее вниз и остановился на соске. Мой муж обвёл его по кругу и слегка прижал. Я резко вздохнула.

— Ты станешь очень страстной, детка.

Энрике склонился надо мной и проложил влажную дорожку языком, дразня затвердевший бутон. Это было приятно. Внезапно мой муж отстранился. Я потянулась к пуговицам на его рубашке, но он убрал мою руку.

— Не стоит делать то, к чему ты ещё не готова. Давай договоримся так. Каждую ночь я буду ласкать тебя. Дальше мы пойдём только тогда, когда ты сама попросишь об этом.

Я слабо улыбнулась. К чему оттягивать неизбежное? Крис был потерян навсегда, а других мужчин в моей жизни не было. Возможно, я смогу привыкнуть к своему мужу, а, даст Бог, полюблю его.

— Я хочу получить всё сегодня.

Мужчина рассмеялся.

— Думаю, в первый раз тебе это не понравится. Может, ты даже испытаешь отвращение к сексу. ― Он лёг рядом и принялся поглаживать мой живот, периодически заводя большой палец под край кружевных трусиков. ― Хочу, чтобы, для начала, ты привыкла ко мне, почувствовала желание…

— Я чувствую.

Мягкие ладони творили чудеса. По телу разливалось приятное тепло, и я, действительно, желала продолжения.

— Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной в постели?

— Конечно.

— И тебя это не пугает?

— Нет.

Долго уговаривать мужчину не пришлось. Скинув рубашку, брюки и нижнее бельё, он навалился на меня всем весом и страстно поцеловал в губы. Я впустила его язык, который принялся исследовать меня, дразня и лаская. Моя испанская кровь ударила в голову. Тело требовало удовольствий, которых я заслужила. Я читала в книгах, что иногда секс являлся лучшим лекарством от стрессов и нервного перенапряжения. Отключив мозг, я отдалась новым ощущениям.

Да, это была не любовь, а животная страсть, похоть. Теперь я готова называть всё своими именами. Но тогда мне казалось, что я смогу полюбить мужчину уже за то, что он так любил меня.

Я не помнила момент, когда последний барьер в виде кружевных полосок исчез, и муж осторожно вошёл в меня. Острой боли не было. Так, небольшой дискомфорт. Зато, когда Энрике начал медленные движения, моё тело выгнулось ему навстречу. Я инстинктивно подхватила ритм, чем вызвала неописуемый восторг мужа.

— Да, девочка, так. Ты всё делаешь, как надо.

Энрике приподнялся на руках и усилил толчки. Его поджарое мускулистое тело блестело от пота, влажные волнистые волосы прилипли ко лбу. Он громко стонал, стараясь максимально увеличить контакт. Моё сердце вырывалось из груди. Я часто дышала, чувствуя приближение взрыва. И это случилось. Тело вздрогнуло, выгнулось дугой и опустилось на смятые простыни, совершенно расслабленным. В голове не было ни единой мысли. Хотелось зарыться в подушки и заснуть. Мой муж содрогнулся в последний раз и упал рядом.

— Не засыпай. Я обмою тебя.

Он вышел в ванную комнату и вернулся с влажным полотенцем. Аккуратно обтерев мои бёдра, Энрике укрыл меня одеялом.

— Спи, дорогая. Тебе нужно набираться сил.

 

Глава 10

― Доктор, скажите, что со мной не так? Прошло два месяца, как я вышла замуж, а беременность всё не наступает. ― Я одевалась за ширмой, поглядывая на пожилого гинеколога.

Мужчина что-то писал в моей карте.

— Деточка, ты совершенно здорова. Что значит два месяца брака? Многие молодые пары оттягивают срок зачатья искусственно, а ты изводишь себя. Потерпи. Всё уладится.

Я села на стул и тяжело вздохнула.

— Но для нас с мужем это очень важно. Может, есть какие таблетки или процедуры?

Доктор отложил ручку.

— Если для тебя это, действительно, важно ― сходи в Собор. Иногда молитва творит большие чудеса, чем вся медицина вместе взятая.

Я кивнула. В последнее время из ветреной девчонки с глупыми мечтами я превратилась в глубоко верующую женщину. Я постепенно становилась настоящей испанкой, помешанной на культе семьи и собственном доме. Сменив прислугу, я стала управлять хозяйством, оставив мужу возможность обеспечивать меня материально. Энрике часто отлучался. Дела клана требовали его присутствия в самых удалённых уголках Испании, а иногда и за границей. В такие дни мне предоставлялась возможность ездить по магазинам, навещать тётушку или просто валяться до полудня в постели. Эдвалдо игнорировал меня. Это радовало.

Я корила себя за то, что не тоскую за мужем, что так и не смогла влюбиться в достойного человека. Возможно, поэтому, Бог и не давал мне радость материнства. Теперь я искренне хотела ребёнка. Хотела, чтобы рядом со мной находился человечек, которого я смогла бы полюбить всем сердцем.

Секс не доставлял радости. Нет, всё было прекрасно, удивительно, волшебно, с криками, стонами и фейерверками. Но, когда всё заканчивалось, желания лежать в объятьях мужчины и слушать его нежный шёпот почему-то не возникало. Чёртовы книжки! Я выкинула все любовные романы. От высоких отношений меня тошнило. Реальная жизнь была другой, сложной и неоднозначной. И такая жизнь меня устраивала. Иногда я задавала себе вопрос, а как бы я относилась к мужу, будь на его месте Кристофер? В такие минуты меня накрывала злость. Да, вычеркнуть из памяти образ англичанина я всё ещё не могла, но и простить предательства тоже.

В один из дней я попросила совета тётушки. Мудрая Лючия только улыбнулась.

— Твой лучший друг ― время. Ты привыкнешь к своему мужу, а потом полюбишь его. Вот я увидела Хуана только на свадьбе. Мне было шестнадцать, а ему двадцать восемь. Представляешь мой ужас? И ничего. Мы прожили в браке пятьдесят лет. И ни разу я не пожалела, что моя семья сделала за меня такой выбор.

— Ты влюбилась в него сразу?

Тётушка задумалась.

— Нет. Даже не припомню, когда это произошло. Просто в одно прекрасное утро я проснулась совершенно счастливой и возблагодарила Святую Деву Марию. Иногда мы не знаем, что нам нужно на самом деле. Многие события кажутся ужасными, но именно их последовательность приводит к осознанию того, что всё, что с нами случилось, было правильно. Просто в первый момент, ослеплённые отчаянием или гневом, мы не видим этого, не понимаем промысла Божьего. Тебе Энрике приятен. Это уже хорошо. Потерпи немного. Всё уладится.

Я не просто терпела. Я много работала над собой. Дом был в образцовом порядке, моя причёска и макияж не вызывали критики, но я чувствовала, что моему мужу не хватает чего-то. Огня, страсти, бури эмоций? А дать эти эмоции я пока не могла. Огромная пробоина в душе затягивалась медленно, слишком медленно.

Энрике вернулся из Мадрида под вечер. Я нежно обняла мужа и помогла ему снять лёгкое пальто.

— Давай отпустим телохранителей и прогуляемся по набережной.

— Не сегодня, детка.

Я надула губки.

— Ты устал?

— Да, выжат, как лимон. А у меня ещё назначена встреча.

Меня словно облили холодной воды. Так и знала, чувствовала. Мой муж завёл себе любовницу. Теперь он не только уезжал из дома, но и собирался развлекаться на глазах у всей Валенсии. Проверить догадку было легко.

— Встреча? Прекрасно. Возьми меня с собой. Мы так давно не выходили вместе.

Энрике вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Это просто деловой ужин. Тебе там нечего делать. Соберутся одни мужчины.

— Так я тебе и поверила!

— Ревнуешь? ― он улыбнулся. ― Тебе это идёт. Но я, действительно, приглашён на де-ло-вой ужин. Я вернусь уже к полуночи. Ты сможешь осмотреть мою рубашку на предмет чужой помады и обнюхать пиджак на предмет женских духов.

Шутка не показалась мне забавной. В первый месяц нашей совместной жизни я везде сопровождала мужа. Так почему теперь всё изменилось? Я поднялась в спальню и упала на кровать. Энрике принял душ, переоделся и присел рядом.

— Не дуйся, дорогая. Я скоро.

Когда дверь захлопнулась, я встала и подошла к окну. Ага. Неверный муженёк сел за руль без охраны и завёл мотор. Я быстро спустилась по лестнице и выбежала в сад. Там находился ещё один выход. Всего-то и нужно было, так это выскользнуть незамеченной, поймать такси и проследить за ним. Я проделала больше половины пути, когда заметила за резной металлической оградой, отделявшей общий двор от маленькой постройки, три дорогих автомобиля. Этот домик Энрике называл охотничьим и хранил там свои трофеи, оружие и чучела животных. Каково же было моё удивление, когда ворота запасного входа открылись, и на площадку въехал Джип моего мужа. Что за фокусы? Сеньор Гарсия просто объёхал поместье и вернулся домой! Спрятавшись за выступ беседки, я наблюдала, как Энрике поправил пиджак и вошёл в постройку. Вот это дела! Мой муж явно не хотел, чтобы я знала, что встреча была назначена у меня под носом. Территория сада была настолько огромной, что, если бы я осталась дома, не услышала бы ни звука открывающихся ворот, ни шума работающего двигателя. На секунду я задумалась, зачем мне всё это надо? Допустим, я увижу его с женщиной… Развод? Свобода? Кровь ударила в голову. Свобода! Такое сладкое слово. Разве не об этом я мечтала несколько лет? Нет. Теперь всё изменилось. Нужно было прогнать крамольные мысли и взять себя в руки. Никакого развода не будет. Я устрою скандал, как и положено настоящей испанской жене. Но разводиться? Ни за что. Темнота накрыла сад плотным покрывалом, когда я, крадучись, подобралась к домику и замерла у открытого окна. Я стояла, прижавшись к холодной стене спиной, боясь пошевелиться. Решимость оставила меня на финише. Немного успокоившись, я прислушалась. Судя по голосам, в комнате не было женщин. Несколько мужчин вели беседу на английском.

— Ты поступил правильно, женившись на девочке. Теперь, лишившись родственников, она вышла из-под защиты клана и стала твоей собственностью.

— Мы хотим посмотреть на неё. На фотокарточках она очень похожа на мать. Но так ли это?

Голос Энрике дрожал.

— Я не собираюсь торговать своей женой. Я готов заплатить, покрыть остаток долга.

— Э, нет. Даже покрыв долг, ты не покроешь проценты, набежавшие за тринадцать лет. Мы хотим получить девочку.

— Вам мало других?

Повисло молчание.

— Не тебе решать. ― Говоривший подошёл к окну и выпустил струйку дыма. Если будешь мешаться ― заберём девушку уже сегодня, а завтра она появится на аукционе. Если подпишешь контракт ― Эва останется у тебя. Будешь привозить её раз в неделю туда, куда мы прикажем. Девять месяцев, и мы в расчёте.

— Нет. Возможно, она носит ребёнка.

— Ты не предохранялся? Кретин! Ну да ладно… Наши врачи осмотрят её, как и остальных рабынь.

Оконная рама захлопнулась. Я вздрогнула. Страх сковал меня по рукам и ногам. Сомнений не было. Садисты явились за мной. Боже! Как я жалела, что не осталась в комнате. Я могла бы получить в дар от жизни ещё несколько часов блаженного неведения. Собравшись с силами, я приблизилась к стеклу. Нужно было рассмотреть гостей моего мужа. Поднявшись на цыпочки, я заглянула внутрь, но тут сильные руки зажали мне рот и поволокли в домик.

— Мистер Беккер! Эта девушка подслушивала у окна.

Я дёргалась в руках верзилы и громко рычала. Волосатые лапы пропахли табаком. Я задыхалась. Собравшись с силами, я укусила мужчину за палец. Тот завыл и замахнулся.

— Отпусти её, Джек. Если девочка пострадает по твоей вине, я пристрелю тебя.

В тот же миг хватка гиганта ослабла. Я вырвалась и обернулась. Огромный мужчина с челюстью гориллы и лбом неандертальца, явно не обременённый мозгами, послушно отошёл в угол, растирая травмированную конечность.

— А девчонка с характером. Это ещё интереснее, господа.

Три незнакомца смотрели на меня, как на кусок говядины. Они совершенно не были похожи на маньяков, холёные, солидные, в дорогих костюмах. Тот, кого назвали Беккером, подошёл ближе и провёл пальцем по щеке. Я дёрнулась.

— Хороша, ничего не скажешь. Не будем знакомиться, милая леди. Имена нам ни к чему. Каждого из нас ты будешь называть «хозяином», а мы тебя «рабыней», «куколкой» или «игрушкой», как захотим.

Я высоко подняла подбородок.

— Пошёл к чёрту, ублюдок.

Мужчина расхохотался.

— Как только твой муж подпишет контракт, мы с радостью займёмся твоим воспитанием. Но сначала оглашу варианты. Первое. Мы покупаем тебя на троих, в складчину, и ты остаёшься жить дома. Второе. Ты летишь в Нью-Йорк и там уходишь с молотка. Возможно, у арабского шейха хватит денег купить контракт с последним пунктом.

— И что это за пункт?

— Случайная смерть.

На лбу выступил холодный пот. Это было неприятно.

— Вы не учли третий вариант. ― Я метнулась к стене, схватила старинный кинжал и приставила себе к горлу. ― Для испанки честь выше жизни.

Мужчины опять рассмеялись.

Невысокий лысый толстяк удобнее устроился в кресле и потянулся за стаканом джина, ожидая зрелища. Зато второй джентльмен, высокий и жилистый, подошёл к Энрике и взмахнул рукой. Я даже охнуть не успела, как в плечо моего мужа вонзился тонкий нож. Энрике схватился за рукоять.

— Не дёргайся. У тебя рассечена плечевая артерия. Вынешь стилет ― истечёшь кровью. ― Садист говорил тихо, медленно, обычным будничным тоном, будто перед ним находился не раненый человек, а тряпичная кукла. В его руках тут же возник второй нож. ― Следующий удар я нанесу в печень. Это будет очень больно. Твой муж будет медленно умирать в муках. Хочешь этого?

Я опустила клинок.

— Но это ещё не всё. ― Толстяк наконец-то присоединился к беседе. ― Мы долго думали, кого потребовать в качестве замены, ну, если ты откажешься. И, знаешь, единогласно определились с выбором. Мария. Твоя хорошенькая кузина. Она покинет родных всего на девять месяцев, а потом вернётся, если раньше не сойдёт с ума.

Это был ударом ниже пояса.

— Марии всего шестнадцать.

— Верно. ― Беккер обошёл меня по кругу. ― Но у неё есть одно преимущество. Она девственница. За неё могут дать большие деньги, очень большие. Так что повесь кинжал на место.

Поколебавшись минуту, я откинула клинок.

— Умница. А теперь раздевайся.

Я с ужасом взглянула на Энрике. Он побледнел. Рубашка насквозь пропиталась кровью.

— Раздевайся. ― Беккер начал терять терпение. ― Или твой муж умрёт от потери крови.

Я закрыла глаза и стянула с себя шерстяное платье, оставшись в нижнем белье и чёрных чулках. Потная рука прошлась от моих лопаток вниз.

— Раздвинь ноги.

Я не шелохнулась.

— Ну, нам долго ждать?

Высокий садист, разбиравшийся в анатомии, которого я мысленно назвала хирургом, просто толкнул меня к столу, прижал лицом к полированной поверхности и раздвинул ноги своим коленом. Я почувствовала, как его палец скользнул внутрь. Мужчина довольно хмыкнул.

— Тугая и горячая. То, что надо.

Мерзавец отошёл, а я сползла на пол, беззвучно глотая слёзы. Стыд и боль разрывали моё сердце.

Беккер достал из папки файлы.

— Подписывай, Гарсия. И жена твоя пусть подпишет.

Энрике держался, как мог. Силы оставляли его вместе с кровью, сочившейся из раны. Я поднялась, натянула платье и вернулась к столу. Поставив размашистую подпись на четырёх экземплярах, пододвинула бумаги мужу.

— Давай, распишись.

Энрике словно остолбенел.

— Подписывай, или я собственноручно перережу тебе глотку, чтобы не мучился.

— Что ты творишь, Эва?

Я горько усмехнулась.

— Спасаю жизнь своему мужу. ― Вложив в ослабевшие пальцы Parker, я кивнула на контракт. ― Я жду.

Энрике поставил подпись, потом ещё одну и ещё две.

— А девочке не терпится. ― Толстяк от души рассмеялся.

Я гордо вскинула подбородок.

— Чем раньше мы начнём, тем раньше я разделаюсь с вами, ублюдки.

— Тогда через пару дней и начнём. ― Беккер уложил три экземпляра в папку. ― Время и место сообщим дополнительно.

Он вышел первым. За ним важно следовал хирург, а позади ковылял добродушный толстяк.

 

Глава 11

― Ты не полетишь одна через океан.

Я сидела у постели мужа с бокалом красного вина.

— Пей. Это улучшает кроветворение.

Энрике, бледный и измученный, кое-как влил в себя дар испанских виноделов.

— Кто в нашей семье юрист? Я или ты?

Да, элитные рабыни двадцать первого века вовсе не были безмолвными существами. И буквы они знали, и читать умели. Всю ночь я дежурила у постели мужа и изучала свой договор.

— Пункт 1.7.2 гласит, что ты можешь сопровождать меня к месту встречи с «хозяином», требовать медицинского освидетельствования до и после встречи, вывозить с территории «хозяина» по окончанию встречи, а один раз в месяц определять то самое место по своему усмотрению, согласовав с «хозяином».

— И что?

— А то. Я не полечу в Нью-Йорк, как мне велели. Воспользуемся нашим правом и определим то самое место здесь, в Испании. ― Я горько усмехнулась. ― Думаю, тут тоже есть филиалы «Бездны».

Я сняла телефон и набрала номер. Трубку поднял Беккер.

— Согласно пункту 1.7.2, я меняю место. Испания.

— Не пойдёт. Ты получила адрес, куда должна прибыть.

Нервный смех вырвался у меня сам собой.

— Перечитай договор, ублюдок, или подотрись им.

Я кинула трубку и подошла к окну. Не прошло и трёх минут, как на мой телефон пришли новые координаты. Пригород Мадрида. Это меня устраивало.

Энрике лежал молча, уставившись в потолок. Он сильно переживал, но ничего не мог сделать.

— Прости меня, Эва.

— За что? ― моя рука прошлась по чёрным кудрям с несколькими серебристыми прядками.

— За то, что не смог уберечь тебя от этого кошмара. Человек, который являлся моим доверенным лицом, был зверски убит вчера утром, а сейф, где я хранил документы, которые успел собрать на «Бездну», оказался пуст. Мне нечего было предложить вместо тебя, а от денег они отказались.

— Я всё слышала, милый. Ты сделал то, что мог. Я тоже сделаю то, что смогу для клана, для Марии, для нас с тобой и для наших будущих детей. Не хочу, чтобы грязь коснулась моей дочери.

Умостившись рядом с мужем на кровати, я закрыла глаза.

— Скажи, а что значит «освидетельствование после встречи»?

Энрике притянул меня к себе ещё ближе.

— По неполному договору тебя должны вернуть через девять месяцев такой же, какой и взяли. После каждой встречи тебе может осмотреть врач. Внутренних повреждений не может быть совсем, а наружные не должны бросаться в глаза. Словом, если у кого-то из рабынь останется шрам на лице, она вправе потребовать оплату услуг пластического хирурга.

Хоть что-то положительное. Меня не изуродуют!

— Но на деле, Эва, всё складывается по-другому. Только за последние десять лет в «Бездне» погибло пятьдесят девушек. И у половины из них были неполные контракты.

— Как женщины вообще попадают в рабство?

Энрике задумался.

— Кто-то за долги родственников, кому-то срочно нужны большие деньги. Девушек, которых истязают до смерти, обычно крадут и перепродают в клубы. У этих несчастных нет близких, и искать их никто не будет.

— Ясно. Теперь расскажи всё об этой троице.

Мой муж нахмурил брови.

— Они создают ад. Меддис, хирург, как ты его назвала, самый жестокий. Не помню, чтобы хоть кто-то вырвался от него живым. Он знает все болевые точки, ход артерий и нервов. Возбуждается, причиняя боль. Сэр Рональд, жирная скотина, боится крови. В половом плане совершенно бессилен. Чаще наблюдает. Иногда доставляет удовольствие себе сам. Беккер… Вот это тип с фантазиями. Холодный расчётливый ублюдок.

Информация не радовала. Девять месяцев ада. Выдержу ли я, если моя мать сошла с ума через три…

— Всё милый, отдыхай.

Я выключила ночник и попыталась заснуть. Ничего, как только всё закончится, я найду возможность поквитаться с каждым садистом и станцую «Фламенко» на их могилах.

Прошло два дня. Энрике восстановил силы. Хотя рана и причиняла страдания, он решил вести машину сам. Я надела брючный костюм, обмотала голову косынкой и упаковала в сумочку солнечные очки. Кто знает, в каком состоянии я появлюсь в доме через сутки. Зачем давать прислуге лишний повод для сплетен?

Со стороны казалось, что мы едем на обычную деловую встречу.

— Эва, мне это как-то не по душе.

Можно подумать, я была в восторге.

— Успокойся. ― Видя, что руки мужа трясутся, я подошла к машине и села за руль. ― Залезай и пристёгивайся. Будешь моим штурманом.

Энрике послушно пристегнул ремень.

— Поражаюсь твоему спокойствию. Я не спал всю ночь, продумывал, куда могу увезти тебя, спрятать.

— Сам не спал, и мне не давал. ― Моё английское спокойствие превратилось в ледяное безразличие. ― Нас должна радовать одна мысль. Мы сделали для семьи всё, что могли. Через девять месяцев забудем это, как страшный сон, и будем жить дальше.

Мой муж тяжело вздохнул.

— Я ничего не забыл. Я жил с тяжким грузом на сердце тринадцать лет, а теперь история повторяется.

Машина покинула особняк и понеслась по узким улочкам Валенсии.

— Эва! Возможно, ты ещё успеешь…

— Сбежать? Спрятаться? Не шути так. Жить в страхе, что тебя рано или поздно найдут, осознавать, что твоё место заняла девочка, совсем ребёнок… Я так не смогу.

— Но ты и сама ещё ребёнок.

Резко затормозив, я пристально посмотрела на мужа.

— Я повзрослела давно. Моё детство закончилось в карцере интерната, в тот самый первый раз, когда я бродила по тёмному подвалу, прижимаясь к холодным бетонным стенам, и умоляла выпустить. Я представляла, что рядом затаилась сотня чудовищ, а утром поняла, что чудовища ждали меня снаружи. Моя юность закончилась в погребе на вилле дядюшки. Когда я осознала, что позора не избежать ― решила покончить с собой. А теперь я хочу жить, жить, во что бы то ни стало. И я выживу и отомщу всем за маму и за себя, не будь я женщиной рода Гарсия!

В глазах Энрике стояли слёзы. Он сжал мою руку.

— Эва, я не заслужил тебя. Прости.

Резко нажав на газ, я понеслась навстречу судьбе.

Пригород Мадрида, район Толедо

― Да уж! Местечко, как в фильмах ужасов.

Проплутав по узким просёлочным дорогам, мы оказались в двадцати километрах от трассы. Старинный особняк у самого леса был огорожен кованым забором. Яркий изумрудный мох покрывал каменные стены. Сорная трава пробивалась между булыжников мостовой двора. Казалось, тут не могли жить люди. Приведения, упыри, ведьмы ― кто угодно, только не люди…

На порожках стояло гориллообразное существо. Джек, подручный дьявола. Не удостоив великана даже взглядом, я протиснулась в двери.

— Эй, Беккер! Где ты, чёртов ублюдок?

В просторном холле зажёгся свет.

— Добро пожаловать в «Бездну», миссис Гарсия.

— Ты очень любезен для простого извращенца.

Беккер широко улыбнулся и развёл руками.

— А кто тебе сказал, что я прост? Я чрезвычайно изобретателен. И в этом ты скоро убедишься, куколка. Тим! Иди сюда.

Со второго этажа спустился очередной персонаж. Вот он-то и был похож на маньяка. Лысый череп, глубоко посаженные глазки и длинные паучьи пальцы.

— Это Тим, наш врач. Желаешь, чтобы он осмотрел тебя перед встречей?

Я содрогнулась.

— Нет.

— Тогда подпиши, что с тобой всё в порядке, и ты не беременна.

— Поверите на слово? А вдруг я больна СПИДом или сифилисом?

Беккер усмехнулся.

— Твою медицинскую карту уже проверили. Копия находится у нас в архиве.

— Что ж, тогда к делу. Сейчас 15.30. Время пошло. Мой муж заберёт меня ровно через двадцать четыре часа и ни минутой позже.

Нужно было сказать Энрике что-то ободряющее, но я не могла подобрать слов.

— Ты всё слышал? Уезжай.

Я отвернулась.

— Куда мне идти?

Беккер довольно потёр ладони.

— В подвал, детка.

В отличие от дома, погреб был оборудован всем необходимым. Огромная кровать под балдахином, мягкий ковёр в изножье, резной дубовый столик и старинное кресло. Как я поняла, это был уголок хозяина. Всё же остальное пространство было подготовлено для меня. Деревянный стол с жёлобом, кандалы, цепи, распорки, металлические крестовины. И даже очаг в углу предназначался не для обогрева. Клещи с длинными ручками, металлические пруты и странные бруски разных размеров.

— Это клеймо клуба, Эва. Знак бесконечности. ― Беккер подошёл сзади и взял в руки тяжёлый металлический слиток. ― Ты не вправе сводить его. Иногда в клубе устраивают большие вечеринки. Клеймо означает, что использовать твоё тело может только хозяин. А теперь иди, переоденься. ― Он указал на крохотную дверь, которую я даже не заметила.

В узком проёме висело платье. Алое, атласное. Оно бы очень подошло для приёма. Скинув с себя всю одежду, я натянула кровавый наряд и вышла в центр комнаты. Мой палач тоже сменил дорогой костюм на кожаные штаны. Его запястья были обмотаны эластичным бинтом. Если отбросить ненависть к этому недочеловеку, его можно было бы назвать привлекательным. Несмотря на возраст, садист обладал подтянутым и в меру накачанным телом. Мышцы играли на груди при каждом движении, а пресс казался стальным. Чуть позади маячил Джек.

— Подойди ближе, куколка.

Шаг за шагом я приближалась к извращенцу. Моё сердце учащённо забилось. Кажется, я только пыталась быть храброй. На самом деле, мне было страшно.

— На колени.

Беккер дождался, пока я заняла требуемую позу. Подняв моё лицо за подбородок, он блеснул глазами.

— Ты находишься здесь по доброй воли, Эва Гарсия Коуэл?

Игра началась. Инстинкты кричали, что нужно спрятать свой гнев до лучших времён и не злить садиста.

— Да.

— Громче.

Я вспомнила, что нас записывает камера.

— Я, Эва Гарсия Коуэл, нахожусь тут по доброй воле, без угроз и принуждения.

Беккер довольно улыбнулся.

— Кто ты?

— Рабыня.

— Кто я?

— Мой хозяин.

— Зачем ты здесь?

— Чтобы доставить удовольствие своему хозяину.

— Умница.

Мужчина размахнулся и ударил меня по лицу. Потеряв равновесие, я упала, сплёвывая кровь из рассечённой губы. Тоже мне, удар! Эдвалдо и то бил жёстче. Схватив меня за волосы, садист даже не дал возможности подняться на ноги, а поволок по каменному полу, как мешок с овощами, к полукруглой нише.

— Ты прелестна, куколка. Но сегодня у меня нет времени развлечься с тобой так, как я того желаю. Моя давняя подруга решила навестить меня в этом скромном уголке. Но, думаю, ты обрадуешься, когда я вернусь.

Он поднял меня и прижал к стене. На моей шее, запястьях и щиколотках защёлкнулись металлические кандалы. Огромным ножом Беккер разрезал шикарное платье и осмотрел моё тело хищным взглядом.

— Да, хороша, нет слов. Тащи сюда всё необходимое, Джек.

Я была в ужасе, увидев, что подручный вынес из тёмного угла. Огромная бадья с цементом, мастерок и упакованные кирпичи. Садист собрался замуровать меня в этой нише.

Безмозглый помощник надел на хозяина кожаный фартук и подал строительные перчатки. Насвистывая незатейливый мотив, мой извращенец принялся за дело. Я зажмурилась. Капли цемента летели на кожу, давая понять, как быстро продвигается работа. Вскоре мастерок упёрся мне в подбородок.

— Думаю, хватит. Не шевелись часок. Раствор должен хорошенько застыть. А потом Джек включит для тебя киношку.

Скинув испачканные вещи на пол, садист удалился.

Я запаниковала. Сколько часов я проведу между стен? Малейшее движение вызывало боль. Кандалы впивались в кожу острыми краями. Закрыв глаза, я сделала несколько вдохов и выдохов. Не помогло. Только зрение связывало меня с окружающим миром, не давало почувствовать погребённой заживо.

Видимо, прошёл час. Джек подошёл к противоположной от меня стене и отодвинул плотную штору. Огромный экран. Надо же, что за кино решил показать мне извращенец? Ага, видео пошло, правда, без звука, но зато в отличном качестве. Шикарная спальня. Похвально. Хоть одну комнату обставил прилично. Беккер стоял у окна и широко улыбался. Он был свежим и весёлым, словно и не занимался час назад тяжёлой грязной работой. Белая рубашка поверх тёмно-синих джинсов, начищенные до блеска туфли. Встреча явно не была официальной. Мне показалось, садист подмигнул в камеру. Что ж, и тебе приятно скоротать вечерок. В кресле сидела дама. Я не видела её за высокой спинкой, только белокурые волосы и изящную ножку, которой она кокетливо покачивала. Видимо, гостья что-то говорила, потому что хозяин улыбался и кивал головой. Прошло несколько минут перед тем, как незнакомка встала. Она подошла к мужчине и прижалась к нему всем телом. Высокая, стройная, неприлично дорого одетая. Беккер развернул даму к себе спиной так, чтобы в кадр попало её лицо. Я усмехнулась. Не юная, но и не старая. Лет тридцать-тридцать пять. Ухоженная, довольно симпатичная. Боже! Красавица! Да неужели ты не видишь, кого пытаешься приворожить? Неужели не чувствуешь опасность, исходящую от привлекательного кавалера? Женщина ничего такого не чувствовала. Она закинула голову на плечо садиста и выгнулась всем телом, когда тот принялся ласкать пышную грудь через плотную ткань шерстяного платья. Ещё минута, и красотка стянула с себя дизайнерский наряд. Я ухмыльнулась. Надо же, как расстаралась, и боди по цвету подобрала, тёмное бордо, и узоры на кружевных резинках чулок в тон. Шикарная дама снова повернулась ко мне спиной уже для того, чтобы обвить руками мощную шею кавалера и припасть к его губам в страстном поцелуе. Я сплюнула кровь. Губа распухла, а ранка совершенно не желала затягиваться. Кажется, за своими мыслями я пропустила момент полного раздевания блондинки. Теперь она стояла на коленях перед Беккером и пыталась сделать его мужское достоинство больше и твёрже. Судя по растерянному лицу мужчины, у неё это плохо получалось. Я рассмеялась от души. А что мне ещё оставалось? Ну же, отлупи её, прикуй цепями, замуруй! Искажённое лицо Беккера приблизилось к камере. Щёлчок, и видео пропало.

Я пошевелила занемевшими пальцами, стараясь усилить приток крови. Вот ведь садист! Лишил удовольствия сразу двух девушек. Блондинку мог бы удовлетворить и языком, а мне, если не фильм, хоть бы книжку какую принёс или журнал. Прошло совсем немного времени, как в подвале появился хозяин.

— Всё видела, впечатлилась.

Беккер зло сверкнул глазами.

— Рано радуешься, куколка. Я собирался оставить тебя до утра, но обстоятельства сложились иначе.

— Знаешь, хозяин, а я даже рада, что ты пришёл. К утру я скончалась бы от скуки. Так что давай, что там дальше по плану?

Беккер побагровел.

— Заткнись. Или своё клеймо я поставлю на твоём языке.

Я благоразумно замолчала. Но это только раззадорило садиста.

— Не знаю. Стоит ли замуровать окно совсем… Воздуха тебе хватит часа на два. А потом реанимируем, если успеем.

Ага, прямо взяла и поверила.

— Не блефуй. Я слишком дорого стою. Меня ещё должно хватить на твоих чокнутых друзей, то есть, как минимум, на два раза.

Мужчина размахнулся и ударил кулаком о стену. Цемент не успел приобрести требуемой прочности. Кирпичи посыпались, частично освободив меня. Беккер отстегнул безвольное тело. Я ужаснулась. Если за несколько часов оно стало ватным, что было бы со мной, явись хозяин под утро? Я упала на четвереньки, не чувствуя ног.

— Замёрзла? Ничего сейчас согреешься.

Теперь на моих руках защёлкнулись обычные полицейские браслеты, а через минуту я болталась на крюке у самого очага. Джек уже раздувал пламя практически у моих ног. Стало жарко. И этот жар просто сводил с ума. Через несколько минут моё тело покрылось липким потом. Беккер скинул рубашку и подошёл ко мне вплотную.

— Какая же ты горячая, просто огонь.

— И такая же опасная. Будь уверен.

Он наклонился и прикусил кожу на шее. Невольно дёрнувшись, я вскрикнула.

— Да, куколка, так. Кричи. Это возбуждает меня.

Мужчина самодовольно улыбнулся. Ширинка джинсов явно свидетельствовала, что мужская сила пребывала.

— Кричать? Нет, хозяин. Разве это боль? Что ты вообще знаешь о боли? Тебе бы стоило поступить в элитную школу для девочек, где я прожила девять лет. Мисс Болтон научила бы тебя причинять настоящую боль, убивать душу. Посмотри на шрамы на моей спине. Знаешь, они остались только там, где меня пороли по ещё незажившим ранам. А когда эти раны посыпали солью, мир сразу погружался во мрак.

Беккер отошёл на пару шагов. Он не был настроен на беседу. Все, что требовалось ему для счастья, так это мой крик, страх в глазах и слёзы. Но, кроме злости, я уже не испытывала ничего.

— Остолбенел, садист-самоучка? Удиви меня. Это же ты обещал моему отцу срезать с меня кусочки кожи? Ты обещал миллион поз и игрушек? Покажи хоть одну.

Мужчина в ярости схватил щипцами металлический брус, раскалил докрасна и поднёс к самому лицу.

— Ты будешь кричать, куколка.

Нестерпимая боль, запах палёной кожи и сгоревших волос. Я вскрикнула и потеряла сознание.

 

Глава 12

Я очнулась на огромной кровати в гостиничном номере. Ноющая боль в шее сводила с ума. Проведя рукой и у основания черепа, обнаружила лейкопластырь.

Энрике сидел в углу, хмуря брови.

— Таблетку?

— Нет. Терпимо. Где мы?

— В Мадриде, в гостинице. Ты была без сознания, когда я забирал тебя. Ничего не хочешь рассказать?

Я слабо улыбнулась.

— Да нечего рассказывать. Чёртов садист всё-таки поставил клеймо. Я отключилась моментально.

— Знак бесконечности.

Поднявшись на ноги, я подошла к зеркалу и резко дёрнула пластырь. На пальцах появилась кровь.

— Что ты делаешь? Останется рубец.

— Пусть. Это будет напоминанием, что Беккер ― мой должник. Но долг я не возьму деньгами. Он отдаст его кровью. А теперь отвези меня домой.

Через час мы ехали по трассе в сторону Валенсии.

― Эва, дорогая, ты должна поесть.

Я отвернулась. Два дня я не могла проглотить ни крошки. Лёжа на животе, я, то спала, то размышляла над поворотами судьбы. В этот раз я отделалась лёгким испугом. Что будет дальше? Я сама раззадорила Беккера. Теперь он придумает, как сделать наши встречи невыносимыми, по крайней мере, для меня.

— Эва, поговори со мной.

Разговаривать с мужем было сложно.

— Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Моё желание провести время в одиночестве не исчезло ни через день, ни через пять. Я вяло ковырялась в тарелке с деликатесами, бродила по комнате в пижаме и совершенно не желала ни с кем разговаривать. Из состояния сомнамбулы меня вывел очередной звонок.

— Будь готова к четвергу, куколка. Встреча состоится там же.

Я бросила телефон на пол. Значит, у меня ещё есть сутки на отдых. Обняв подушку, я вновь заснула.

― Эва, детка, ты мне чего-то не договариваешь. ― Энрике вёл машину по знакомому маршруту.

— Если ты хочешь знать, насиловал ли меня Беккер, думаю, что нет. Я оказалась для него недостаточно хороша.

Мой муж кашлянул.

— Боюсь, в следующий раз он придумает что-то новое. Ты уверена, что выдержишь?

Я ни в чём не была уверена, но не признаваться же в этом мужу. Он итак переживал.

Старый каменный дом, дом удовольствия для богатых извращенцев… Джек стоял у дверей.

— Швейцар! Почему без ливреи?

Гигант задумался, наверное, он пытался понять значение сказанных мной слов, и уже потом решить, обижаться или нет. Я протиснулась в двери.

В полутёмном пустом холле было неуютно. Я осмотрелась и скорее почувствовала, что была тут не одна. От стены отделилась тень. Хирург. Значит, сегодня его очередь получать кайф.

На ступеньках послышались шаги. Энрике встал за моей спиной.

— Сколько время?

Мой муж взглянул на часы.

— Без четверти пять.

— Всё. Уезжай. Встретимся через сутки.

— Но…

— Ты плохо слышишь, дорогой?

Энрике попытался взять меня за руку, но я выдернула кисть. Эти нежности были неуместны и невыносимы.

Когда входная дверь за ним закрылась, я села на потёртый кожаный диван и закинула ногу на ногу.

— Итак, какие планы на сегодня?

Хирург расположился напротив и усмехнулся.

— Желаний много, времени мало. Так что не будем терять его попусту. Хочешь, чтобы доктор осмотрел тебя?

— Нет.

— Тогда подписывай.

Я поставила подпись на двух листах и направилась в подвал. Принцип встреч мне был понятен. Открыв узкую деревянную дверь, я сняла свои вещи и натянула очередное баснословно дорогое платье.

Выйдя в камеру, я уставилась на садиста.

— На колени?

— Да.

Подвернув длинный подол наряда так, чтобы он сложился в несколько слоёв, я встала на колени. Платью было всё равно, а вот моя содранная кожа ещё не зажила.

— Ты пришла сюда по доброй воле, Эва Гарсия Коуэл?

— Да. Я, Эва Гарсия Коуэл, пришла сюда по доброй воле.

— Кто ты?

— Рабыня.

— Кто я?

— Хозяин.

— Для чего ты здесь?

— Чтобы доставить Вам удовольствие.

Я ожидала, что чёртов хирург отвесит мне оплеуху, и сжалась. Но он развернулся и подозвал Джека.

Гориллообразный знал, что от него требуется, поэтому без лишних вопросов вкатил в центр подвала клетку. Извращенец открыл дверцу и жестом пригласил меня войти. Я зарычала. Высокая и узкая, она была пригодна лишь для того, чтобы стоять навытяжку.

— Поднимайся и заходи.

Я с трудом протиснулась между стальными прутьями, удивившись, что Меддис не снял с меня платья. Дверца защёлкнулась. Пространство было настолько тесным, что даже вздохнуть полной грудью не представлялось возможным.

— Мне нужно уйти на некоторое время.

— Надолго?

— А тебе не терпится продолжить?

Я покачала головой.

— Что, если мне захочется в туалет?

— Потерпишь. А пока посмотри фильм, развлекись.

Опять фильм. Мне было совершенно неинтересно наблюдать, как садисты корчат из себя нормальных мужиков. Но выбора не было. Когда звук шагов хирурга стих, Джек освободил экран от плотных штор и щёлкнул пультом. Нет, Меддис не собирался крутить видео собственных утех. То, что поплыло на экране, было ужаснее, гораздо ужаснее. Я хотела зажмуриться, но не смогла. Мозг требовал информации.

Камера пыток была похожа на ту, где находилась я в данный момент. На столе лежала девушка, блондинка. Боже! Да на ней же живого места не было! Руки и ноги несчастной были крепко прикованы к деревянной поверхности. Кровь текла на стол из глубоких ран, покрывавших грудь и живот. Через секунду в кадре появился мужчина в маске и кожаных штанах. Расстегнув молнию, он повалился на хрупкое тело и принялся насиловать пленницу. Лицо блондинки ничего не выражало. Возможно, её разум уже отказался объективно оценивать то, что происходило вокруг. Руки садиста сомкнулись на тонкой шее. Не прекращая толчков, мужчина сдавливал горло жертвы, пока она не перестала дышать. Содрогнувшись в последний раз, он слез со стола и исчез из кадра. Не нужно было иметь медицинского образования, чтобы понять, что девушка умерла. Экран зарябил, но тут же понеслись новые кадры. Моя моральная пытка продолжалась несколько часов. Я зажмуривалась, не в силах наблюдать изощрённые убийства молодых женщин, но спрятаться от криков ужаса и предсмертных стонов, зажать уши ― не могла. Клетка плотно сжимала меня со всех сторон. Как оказалось, эти стоны станут моими спутниками на долгие годы. Тело онемело, перед глазами поплыли круги, я закусила губу и провалилась в спасительное забытьё.

Сознание вернулось, когда я ещё находилась в странном доме. Я лежала в холле на холодном полу, а надо мной склонился доктор, похожий на паука. Даже в полумраке я видела на своей коже отпечатки металлических прутьев.

— Синдром сдавления в лёгком варианте, вызванный незначительным застоем кровообращения. Плюс сильный стресс.

Я приподнялась, чувствуя лёгкий приступ головокружения. Очень хотелось выйти на свежий воздух. Дом давил на меня своими стенами, заставляя вспоминать страшные картинки любительского видео.

Хирург присел рядом.

— Тебе понравился фильм?

Я кое-как повернулась, опираясь на руки.

— Не напоминай или отойди подальше. Меня сейчас вырвет.

Меддис рассмеялся.

— Это не подборка из интернета. Это то, что происходит в «Бездне». Как тебе кадры людоедства?

Я застонала. Хирург продолжал пытку, насилуя не тело, а мозг.

За окном раздался звук подъёзжавшего автомобиля.

— Твой муж. До встречи, куколка.

Он быстро поднялся на второй этаж, увлекая за собой чёртова доктора.

Энрике помог мне встать на ноги и дойти до автомобиля. По дороге меня всё-таки вырвало.

— Как ты?

Сполоснув рот минеральной водой, я повалилась на заднее сидение.

— Не видишь? Мерзко.

— Даже не знаю, что сказать.

— А ничего не надо. Просто давай помолчим.

 

Глава 13

Я молчала всю следующую неделю, а точнее, восемь дней. И вновь звонок.

— Пятница. Там же.

Даже не знаю, что сказать… Возможно, было бы лучше, если б меня держали в подвале… Чувство мнимой свободы было своеобразной пыткой. Да и отношение к мужу у меня изменилось. Сейчас я не хотела ни видеть его, ни слышать. Я не обвиняла Энрике даже в мыслях, но желание строить нормальную семью осталось в прошлом. Где-то в глубине души я уже знала, что воспоминания не дадут ни единого шанса нам обоим.

В холле ярко горел свет, и дом выглядел уже не таким зловещим. В центре на полукруглом диване сидел толстяк и промокал лоб бумажной салфеткой. То же мне, хозяин.

— Сэр Рональд!

Толстяк подскочил и посмотрел на меня, как затравленный зверь, будто это я собиралась пытать его, а не наоборот.

— Ты так рано, куколка?

Боже! Да он трясся, как осиновый лист. Смелым я видела его только тогда, когда подписывала свой договор.

— Чем раньше начнём… В подвал?

Мужчина застонал. Чем он страдал? Клаустрофобией? Боязнью темноты? Ах да, ещё он не переносил вида крови.

— Что? В подвал? Да, конечно. Иди в подвал. Я скоро.

Я переоделась в белоснежный наряд, постояла на коленях, послонялась по камере, позвякала цепями и потрогала все садистские причиндалы. Мой новый хозяин не спешил поиграть с рабыней. Усевшись в кресло, я взяла со стола нож устрашающих размеров и провела пальцем по серебристому лезвию. Твою мать! Слишком острый. Порез получился небольшой, но крови с меня вылилось, будь здоров! Алые пятна испачкали кипельно-белое платье. Я засунула палец в рот и вскочила. Нужно было вернуться в гардеробную, чтобы вытащить из сумки салфетки. Шаги заставили меня остановиться. Толстяк, превозмогая одышку, спускался по ступеням. Я сплюнула кровь прямо на пол. Даст ли хозяин мне время обработать порез? Нет, не дал. Оглядев платье мутным взглядом, сэр Рональд хрюкнул, подкатил глаза и свалился в обморок. Вот те на! И что же мне теперь делать с полуживым чувствительным садистом?

Обойдя жирное тело, я поднялась по ступеням.

— Эй, Тим, спустись в подвал.

Эскулап вышел на зов и удивлённо уставился на меня.

— Там господину плохо. Посмотри, вдруг его удар хватил? Не хочу, чтобы клуб обвинил меня.

Джек вынырнул из-за спины доктора и первым помчался в подвал. Я посмотрела на пыльные напольные часы. Прошло только сто двадцать минут. Что делать в таких ситуациях? Развалившись на диване, я попыталась найти правильный вариант и, наконец, решила остаться, отбыть положенное время. Что, если Энрике увезёт меня раньше, и этот день не засчитают? Посижу, не облезу.

Моё внимание привлёк шум автомобиля. Муж? Но ведь ещё так рано. Дверь распахнулась, и я увидела миловидную блондинку из фильма об эротических похождениях Беккера.

Женщина кинула ключи на тумбу и удивлённо подняла брови.

— Что ты тут делаешь?

Я встала и расправила окровавленное платье.

— Это неважно. А вот тебе лучше убраться отсюда.

Блондинка открыла рот.

— Просто уезжай, беги, пока не поздно, забудь этот дом и проклятого Беккера.

— Но…

Я подошла ближе.

— Я не могу тебе ничего рассказать. Поверь, это не бред. Тебе угрожает опасность. Уезжай, спасайся. Потом вспомнишь мои слова, да будет поздно.

Женщина странно улыбнулась.

Она сделала ещё два шага навстречу и взяла меня за руку.

— Надо же, обо мне никто ещё не заботился. Никто не пытался помочь. Тронута. Даже не представляешь, как. Но я тут по другому вопросу.

Я похолодела. Красотка принадлежала клубу. Она работала на «Бездну».

— Где толстяк?

Я попятилась и села на диван.

— В подвале, еле живой. Доктор и Примат там же.

— Примат? Круто. Теперь и я так буду звать это убожество. ― Она прошлась по холлу, что-то обдумывая. ― Сколько времени у тебя осталось?

Я опять взглянула на ходики.

— Больше двадцати часов.

— Тогда поедешь со мной. Нужно поговорить, но не тут.

— А как же…

— Я улажу все вопросы. Вперёд.

Обрадовавшись, что не придётся сидеть взаперти почти сутки, я выскочила во двор и села в маленький спортивный автомобиль.

Блондинка пристегнулась.

— Я Жасмин. А ты Эва?

— С утра меня звали именно так.

— Как насчёт пикника у озера?

— И что ждёт меня в корзине? Яд медленного действия, кляп или кандалы?

Жасмин рассмеялась.

— Тебя ждёт запеченная курица и яблочный пирог, который мы купим по дороге.

— Как-то простовато для садистов.

— Что? ― женщина широко распахнула и без того огромные глаза. ― Ты думаешь, я тоже садистка?

— Да. Ты же одна из них.

Она завела мотор.

— Мы обо всём поговорим, но позже. Я недавно получила права и должна сосредоточиться на дороге.

Включив радио, моя новая знакомая медленно вырулила в открытые ворота.

Жасмин не обманула. В маленьком сельском магазинчике мы купили и курицу, и пирог. Проехав ещё несколько миль в сторону Мадрида, свернули с трассы и оказались на весьма живописной поляне у ручья.

— Укройся пледом, прохладно.

Жасмин протянула мне тонкое клетчатое одеяло из овечьей шерсти, а второе расстелила на пожелтевшей траве.

Мы уплетали ужин за обе щеки. Когда от курицы остались лишь кости, а от пирога крошки, решили поговорить.

— Итак, Эва, что ты обо всём этом думаешь?

Я пожала плечами.

— Представляла, что будет гораздо хуже.

— Будет, поверь. Сейчас с тобой работают психологи клуба.

— Что?

Жасмин тяжело вздохнула.

— Когда-то в «Бездне» служил палач, некий Эль-Драгон.

— Наслышана.

— Так вот. Он готовил послушных рабынь для богатых извращенцев. Девушки становились покорными и терпеливыми. Главной его задачей было сломить дух, убить надежду. Он умел найти к каждой свой подход. Было совсем неважно, погибнет пленница или получит свободу… Даже выжившие молчали. Лично я палача не видела. Его убрали в тюремной камере. И тогда была создана группа. Два-три месяца эти ненормальные ломают тебя всеми способами, изучают болевые точки, реакцию организма на различные методы болевого воздействия. Но главное ― моральный прессинг. А потом они передают готовую игрушку настоящим садистам.

— Значит, то, что я видела на экране, происходит на самом деле?

Жасмин кивнула.

— Да. Меддис всегда показывает это видео новеньким.

— Но мой муж подписал контракт с этими тремя. Он даже не догадывается, что будет дальше.

Блондинка рассмеялась.

— Энрике? Ищейка клуба не в курсе? Не смеши. Он подписал контракт на твоё обучение.

Вся кровь отлила от моего лица.

— Ищейка? Ты о чём?

Жасмин придвинулась ко мне ближе.

— Твой муж ищет подходящих девушек для «Бездны». И долг твоего деда тут ни при чём. Родственники вполне могли погасить его наличными. Но твоя мать очень приглянулась садистам. Я знаю всю эту историю потому, что просматривала твоё досье и досье Эммы. Энрике был влюблён в Эмму, а она вышла замуж за англичанина. Горячая кровь ударила в голову. Представь, как заманчиво отомстить красавице, да ещё и деньжат при этом заработать.

Я была в шоке.

— Вижу, не веришь. Так вот, у меня есть доказательства: и письменные отчёты наших бесед, и видео проведённых сеансов. Я работаю психотерапевтом, но не для рабынь.

До меня дошло. Жасмин залечивала душевные раны садистов. Но мой муж… Он не мог быть таким…

— Тогда причём тут я?

Женщина пожала плечами.

— Спрос на Эмму был огромным. Я видела записи с аукциона. Эль-Драгон переплюнул даже шейха. Сумма, которую он выложил, превысила долг твоего деда в тысячу раз. Ты же очень похожа на мать. Не пройдёт и месяца, как твои фотокарточки попадут ко всем членам клуба. Тебя разыграют. Энрике получит деньги, а через шесть месяцев вернёт тебя себе. Ты и знать не будешь, кто во всём виновен.

Меня начал бить озноб. В душе шевельнулась слабая надежда.

— А как ты объяснишь, что он пытался отстоять меня, выкупить мою свободу, как посмотришь на то, что его самого ранили? Ведь я ухаживала за мужем, видела, какие муки он испытывал.

Жасмин снова рассмеялась.

— Это же игра. Все прекрасно видели, как ты кралась по саду, как подслушивала у окна. Да и ранение твоего мужа было лёгким. Меддис охотник со стажем. Он знает, куда бить. Зато ты поверила…

— Да, я, видимо, слишком доверчивая, но почему я должна верить тебе?

— Потому, что у меня есть доказательства. Я не могу пригласить тебя в свой офис. Но мы сможем встретиться завтра в кафе. Я покажу тебе записи.

— Ладно, допустим. Но тебе это зачем нужно? Почему ты решила помочь мне? Да и чем ты сможешь помочь?

Жасмин взяла меня за руку.

— Я не могу так больше жить. Я уже оплатила свой долг перед клубом. Но ни меня, ни Беккера так просто не отпустят.

— Так ты любишь Беккера?

— Люблю. То, что ты видела, было тоже игрой. Ты должна была поверить в его ненормальность, решить, что его возбуждает лишь боль.

— Я поверила.

— В учебных домах, наподобие этого, в камерах находятся датчики. В твоём случае, они были скрыты в кандалах. Датчики снимают все жизненные показатели. Обычно группе требуется неделя, чтобы расшифровать параметры, систематизировать и составить отчёт. Ты не похожа ни на одну из рабынь. Ты сильная, у тебя есть реальный шанс выжить… Словом, я хочу, чтобы ты помогла мне.

— Я? Ты себя слышишь? Чем я могу помочь тебе, если не могу помочь себе?

Жасмин усмехнулась.

— Ты особенная. Тебя не сломить. Ты сможешь попасть к хозяину не покорной куклой, а человеком, готовым сражаться. Тебе нужно достать компромат, неопровержимые доказательства.

— Почему ты этого не сделала?

— У меня нет доступа к членам клуба. В мои обязанности входит помогать таким, как Рональд, наблюдать, составлять отчёты. Я не поднимаюсь выше уровня «учебки».

— А как ты вообще оказалась в «Бездне»?

Женщина вздохнула.

— Моего младшего брата поймали на продаже наркотиков. Чтобы спасти его от тюрьмы, понадобились деньги, большие деньги. Я попала в клуб по объявлению в газете, и даже не знала, чем придётся заниматься. Блестяще прошла собеседование и тесты. Мне сразу выплатили огромную сумму. Её хватило, чтобы вытащить брата. Но вот вернуть… Несмотря на то, что я выплачивала всё, как положено, долг только рос. Словом, я увязла. Из бездны ещё никто не выбирался. Это противоречит законам физики. Но я хочу рискнуть.

— Чем они держат тебя? Ведь не деньгами?

— Братом. Он мой единственный родственник.

— Счастливая. А вот у меня совсем никого нет.

Мы стали собираться.

— Эва, скажи, ты же сможешь держать язык за зубами? Энрике не должен ни о чём догадываться.

— Думаю, да.

— Надеюсь на твоё благоразумие. Наверное, ты не знаешь, что до тебя он был женат трижды. Каждая из жён была проданы в «Бездну». В последний момент он подписывал полный контракт.

— Случайная смерть, непреднамеренное убийство. Что же мне делать теперь?

— Просто жить.

— Что я должна ждать от следующих встреч? Меня будут пороть, резать, морить голодом?

Жасмин мягко улыбнулась.

— Ничего. Некоторые девушки пытаются сопротивляться, не понимают, что это бесполезно. С ними работают два-три месяца, внушают, что они пустое место, ничтожества, низкие твари. Ломают, в основном психически. Ты же молодец, быстро поняла, что лучше претвориться. Целее будешь. Я напишу заключение, что кукла готова. Только подыграй мне. Ты должна и дома оставаться безразличной ко всему, безучастной. И тогда тебя отвезут в Нью-Йорк. Завтра договорим. Встреча в кафе не вызовет подозрений. Мне иногда приходится беседовать с девушками.

Я провела рукой по шее.

— А это было обязательно делать?

— Да. Прости, но это было необходимо. Клеймо проверят. Без него ты просто не попадёшь к хозяину.

Мы вернулись в странный дом. Толстяк пришёл в себя, но, увидев моё платье, снова позеленел. Женщина взглянула на него с презрением.

— Успокойся. Считай, всю работу я выполнила за тебя. Спустись вниз и поспи.

Рональд затряс головой.

— Нет, только не в подвал!

Жасмин улыбнулась.

— Тогда спи тут. А мы с девушкой спустимся.

Добравшись до кровати, мы тут же уснули. Когда я открыла глаза, блондинки рядом не было.

Я тихонько поднялась по ступеням. Машина Энрике стояла во дворе, но в холле царила пустота. Я прокралась на второй этаж. Дверь одной из комнат оказалась приоткрытой. Голос мужа заставил меня вздрогнуть. Спрятавшись в нише, я превратилась в слух.

— Твоё дело не осуждать меня, а работать. Уверена, что Эва готова?

— Да. Думаю, парни довели её до той кондиции, когда она ещё не стала тряпкой, не потеряла остатки собственного достоинства, но научилась послушанию. Если мы выпустим её отсюда овощем, она долго не протянет. А ты ведь всё ещё хочешь получить её назад?

— Да, хочу. Я люблю Эву.

— Тогда зачем всё это затеял?

Послышался звук шагов. Я думала, что сейчас Энрике появится в коридоре, и плотнее вжалась в стену, но этого не произошло.

— Всё просто. Я ненавидел это английское отродье. Если бы Эмма вышла за меня, девчонка могла быть моей дочерью, а не отпрыском проклятого Рика. Мне было приятно думать, что она ответит за грехи матери. Но потом… Потом что-то изменилось.

— Ты увидел в ней Эмму.

— Нет. Если бы было так, я бы не мучился. Она похожа на мать только внешне. А внутренне… Она другая. И я полюбил её всем сердцем.

— Странная у тебя любовь, Энрике. Впрочем, ты ещё можешь всё это остановить.

Тихий вздох.

— Не могу. Я уже получил деньги от Дугласа. А ты знаешь, что переиграть теперь ничего невозможно.

Я попятилась. Тихонько спустившись вниз, легла на кровать и претворилась спящей. Боже! Жасмин не соврала. Я вышла замуж за монстра.

 

Глава 14

― Я скинула для тебя несколько видео. ― Блондинка протянула сотовый. ― Посмотри.

Мы сидели в кафе и пили легкое вино.

— Не нужно. Я достаточно услышала сегодня утром. Как я понимаю, ни моей семье, ни Марии, ничего не угрожает?

Женщина печально улыбнулась.

— Ошибаешься. Энрике уже получил за тебя деньги. Если ты скроешься, Дуглас вправе требовать замену.

Я завыла. Проклятый Гарсия!

— Тогда что ты мне предлагаешь?

— Уничтожить клуб. Это освободит не только нас. Ты сможешь спасти сотни девушек.

— Легко сказать. Думаешь, мне укажут место, где хранятся плёнки и время, когда можно прийти за ними? Почему бы не сдать в полицию те, что есть у хирурга?

— Там не видно ни одного лица. Они ровным счётом ничего не доказывают. Правда, есть ещё один способ. Но он тебе не понравится.

— Говори.

— Я слышала, где-то есть кладбище, куда садисты вывозят трупы.

— Ага. Дело остаётся за малым. Претвориться мёртвой и ждать, пока меня закопают.

— Не ёрничай. Это я к тому, вдруг что услышишь.

— Как я смогу с тобой связаться?

— Через Энрике.

— Что?

— Потребуй у него встречу с психологом, то есть со мной. Думаю, он не станет возражать. И ещё. В клубе бывают вечеринки, когда в одном месте собираются все садисты. Если узнаешь время и место…

— Я поняла. Теперь расскажи, что ждёт меня дальше.

Жаклин пристально посмотрела в глаза.

— Через неделю ты полетишь в Нью-Йорк. Энрике купил там квартиру. Он скажет, что твой контракт передали Дугласу, но условия остались теми же. Насколько я знаю, старый извращенец предпочитает держать свои игрушки при себе, но, думаю, для тебя сделают исключение. Не пользуйся сотовым и домашним телефоном. Они все прослушиваются. Сама ничего не предпринимай. Просто наберись мужества.

— Так не пойдёт. Я должна жить в доме хозяина, иначе, как я смогу что-то узнать?

— Ты права. Я поговорю с Энрике. Пусть забирает тебя на выходные. Это немного сократит срок твоего контракта.

— А потом? Что будет потом?

Жаклин пожала плечами.

— Если вина извращенцев будет доказана, никакие миллионы им уже не помогут. Я позабочусь о том, чтобы всё попало в прессу. Надеюсь, мы получим свободу, милая. Я очень надеюсь.

Всё случилось именно так, как и говорила Жаклин. Не прошло и недели, как мы вылетели в Нью-Йорк. Энрике рвал на себе волосы от отчаяния, очень натурально, рыдал у меня на груди, казнил себя за то, что мой контракт перепродали, и теперь мне придётся пять дней развлекать некого Дугласа. Положительным было то, что срок рабства сократился до четырёх месяцев. Я не проявляла интереса ни к чему, показывая полное безразличие. Мой муж клялся, что, как только это закончится, увезёт меня на экзотические острова, где я смогу забыть всё, стать прежней Эвой. Я слушала весь этот бред вполуха, представляя, с каким удовольствием буду давать показания против мерзавца в суде. Энрике испортил мне жизнь. Этого я не могла простить.

— Ты меня слушаешь, детка?

Самолёт приземлился. Мы ехали по широкой улице.

— Каждую неделю тебя будет обследовать хороший врач.

— Оставь врача в покое. Лучше скажи, что ты узнал о смерти моего отца? Помнится, ты нанял детективов…

Энрике опешил.

— Итак ясно, на чьих руках его кровь.

— Мне нужно имя, конкретное имя. Я должна знать, кто отдал приказ нажать на курок.

— Конечно, милая, я всё узнаю.

Я закрыла глаза и снова погрузилась в свои мысли. Слушать сладкие речи мужа было противно.

 

Глава 15

Жива, всё ещё жива, и даже в своём уме! Я лежала на мягкой кровати, прикованная цепью к стене. Атласные простыни приятно охлаждали покрасневшую кожу. Порка не представлялась для меня суровым наказанием. Мой хозяин был немолод. Силы были не те, а вот желание причинять боль осталось. Потенция угасала, и этот факт особенно злил садиста. Его уже не возбуждало ни молодое тело, ни способы истязания.

— Зачем я Вам, хозяин?

— С тобой я получаю моральный оргазм, куколка.

Дуглас получал настоящее удовольствие, убивая меня морально. Пять дней в неделю я ела из миски, как собака, спала в его комнате на коврике, если он того желал, часами стояла голой на мраморном парапете, обмазанная серебряной краской. Я делала много вещей, о которых сейчас вспоминаю с отвращением.

— Лижи, куколка.

Носок кожаных ботинок упёрся мне в лицо. Сопротивляться было бессмысленно. Я как-то попробовала и сразу же узнала, что такое электрошокер. Вкус крема для обуви надолго остался в моей памяти. Я жадно впитывала свои эмоции, пыталась запомнить любую мелочь. Чтобы тогда, когда придёт мой час, жалость не затмила мой разум, а моя рука не дрогнула. Выжить, выжить любой ценой…

Иногда Дуглас приглашал друзей, таких же, возрастных. Я знала, как себя вести. Отключала мозг и представляла, что всё, что происходит, происходит не со мной.

— Поднимайся, рабыня, хозяин ждёт.

Дарел, подручный Дугласа, точная копия Джека, отстегнул цепь от стены.

— Оденься.

Он бросил на кровать алое платье и упаковку с чулками. Я молча натянула наряд.

— Обувайся.

Коробка с лаковыми лодочками на шпильке упала на пол. Теперь я стала на шесть дюймов выше.

— Идём.

Он ухватил меня за цепь и потянул из комнаты.

Темнота поглотила моё сознание. Я уже не чувствовала ни страха, ни стыда. Некогда прелестное платье превратилось в лохмотья. Сегодня меня пытали сразу трое мужчин. Три месяца беспросветной боли. В такие минуты я думала о смерти, но тут же гнала эти мысли прочь. Я слишком любила жизнь. Главное ― не сойти с ума.

Садисты подошли к сервированному столу. Краем глаза я видела, что они подняли бокалы.

— За дружбу и взаимопонимание!

Один кивнул в мою сторону.

— Не перестарались? Кажется, она без сознания.

— Не в первый раз. ― Дуглас рассмеялся. ― До пятницы отойдёт. Трогать её пока не буду.

— А что будет в пятницу?

— Забыл? Самая крутая вечеринка за этот год. Кстати, будет много новых девочек.

Мужчины рассмеялись.

— Там же?

— Нет. В Хемпшире.

— Какой идиот придумал собираться в клубе, у которого закапывают игрушки?

Дуглас рассмеялся.

— В пятницу много куколок сломается. Зачем далеко везти?

— Значит, играть можно без правил?

— То-то и оно.

— Ты и свою не пожалеешь?

Хозяин подошёл ко мне ближе. Я плотнее сомкнула веки.

— Нет. Она мне нравится, к тому же Энрике был непреклонен. Пусть просто посмотрит.

Моё сердце колотилось так, что проклятые садисты могли услышать его стук.

— Дарел, уноси её.

Подручный отстегнул меня от крестовины и легко поднял на руки. Оказавшись на своей кровати, я открыла глаза.

— Передай хозяину, мне нужен врач и пара дней отдыха. Кажется, на этот раз мне порвали связку.

Я протянула левую руку, которая болела, как никогда. Дарел вышел. Через пару минут он вернулся с эластичным бинтом и таблеткой обезболивающего.

— Хозяин дал тебе пять дней. Отдыхай.

Пять дней. Какая щедрость. По контракту я имела право провести дома два дня в неделю, чтобы отдохнуть и подлечиться, а тут целых пять!

Я лежала на кровати и уныло наблюдала, как врач осматривал мою руку. Наложив повязку, он ободряюще улыбнулся.

— Нужен покой. Через недельку станет легче. Где это Вы так?

Я пожала плечами.

— Один садист сил не рассчитал.

Доктор покосился на Энрике.

— Жена шутит. Перестаралась в тренажёрном зале.

Я улыбнулась.

— Шутка. Я вообще очень люблю шутить.

Врач вздохнул с облегчением.

— Со спортом придётся завязать. На месяц.

Энрике проводил эскулапа до двери и вернулся.

— Тебе ещё что-то нужно?

— Да. Психологическая поддержка.

Мой муж присел на край кровати.

— Ты же знаешь, я всегда готов поговорить с тобой…

— Мне нужен психотерапевт, желательно женщина. Помнишь, работала в клубе… кажется, Жасмин.

Энрике почесал затылок.

— Да. Я свяжусь с ней.

Прошло несколько дней перед тем, как я узнала новость, которая вогнала меня депрессию. Странно, не правда ли? Терпеть боль, унижения, жить рядом с человеком, зная о его предательстве, и при этом не сломаться, а тут… Энрике сообщил, что Жасмин исчезла. Он сказал это самым будничным тоном и даже предложил замену, а я впала в ступор. Нет! Нет! Жасмин не могла бросить меня. Да, я была обязана оставаться игрушкой садиста ещё месяц, но где гарантии, что Энрике не передумает и не даст добро на моё убийство? Да и эти садисты… Они заслуживали наказания, все до одного. А что могла сделать я без Жасмин? Я проплакала весь следующий день. Энрике старался быть внимательным и заботливым, что ужасно раздражало. И вдруг я поняла, что, если мне суждено будет выжить, добьюсь справедливости любой ценой.

 

Глава 16

Мы приземлись в Лондоне рано утром. Я снова оказалась на Родине. Это придало сил. Энрике взял машину напрокат.

— Я хотела бы заехать на могилу отца.

— Да, Эва. На обратном пути.

В Хемпшир мы попали уже к вечеру. Старинный особняк был ярко расцвечен огнями. Дорогие автомобили подъезжали к центральным воротам. Джентльмены в смокингах входили в дом, галантно приветствуя друг друга. Объехав поместье, мы припарковались у чёрного входа.

— Дуглас уже беспокоится.

— Я слышала. Пять звонков за последний час.

— Ты знаешь, что должна делать?

— Да. Переоденусь и пройду в зал, к хозяину.

— Эва! Ты не участвуешь в аукционе и в показах. Ты просто сопровождает Дугласа. Постарайся пройти это. Я уже договорился с психологом. Ты получишь профессиональную поддержку.

— Там будет что-то очень страшное?

— Да. То, что ты видела на плёнке.

Меня опять начало тошнить.

— Насилие, убийство, людоедство? Я этого не перенесу.

— Ты должна, Эва. Веди себя тихо, иначе окажешься на сцене.

— Но зачем нужна эта публичность?

Энрике пожал плечами.

— Кажется, так посвящают новых членов клуба. А их сегодня будет пятеро. Да и некоторые из сторожил совсем не прочь развлечься подобным образом.

Я вышла из автомобиля и поднялась по ступеням. Полутёмный коридор вёл вглубь дома. Дарел материализовался из воздуха и молча указал на дверь. Я вошла в просторное помещение. Три девушки надевали длинные вечерние платья. По их затравленному виду я поняла, что это мои подруги по несчастью. Сняв свою одежду, я натянула шикарный наряд, который ничем не отличался от тех, что были на рабынях.

— Ох, чего-то мне нехорошо. ― Совсем юная рыженькая девочка побледнела и сползла по стенке на пол.

— Держись, Сара. Ты же не хочешь разозлить хозяина?

Молодая женщина лет тридцати присела рядом, обмахивая несчастную рекламным буклетом. Я подошла ближе.

— Что с ней?

— Нервный срыв. Она уже имела несчастье побывать на такой вечеринке. Прошлый раз Сара даже сознание потеряла. Меня Лорика зовут.

— А меня Эва. Сколько же она в рабстве? ― я кивнула головой в сторону рыженькой.

— Почти год. Осталось совсем чуть-чуть.

— А ты?

— Мы с Элис пять.

— Сколько? ― я взглянула на третью девушку, которая, как две капли воды, была похожа на Лорику. ― Так долго?

— Наша семья продливает контракт в пятый раз. Мы привыкли. Хозяйка вроде ничего. Живы, как видишь. А братьев и сестёр нужно кормить и учить.

Я содрогнулась. Трудно было поверить, что семья могла продать девушек, чтобы содержать других детей. Хотя, чему удивляться? Мой муж продал меня ради забавы.

Рыженькой стало легче. Она выпила стакан воды и похлопала себя по щекам.

— Ты не смотри представление, Эва, закрой глаза. Иначе потом кошмары сниться будут.

— Мне они и так снятся.

В дверях появились трое подручных. Дарел позвякивал ошейником с цепью. Я покорно подняла вверх волосы и подставила шею. Каждая из девушек получила своё украшение. Мы выходили последними. Я медленно плелась по коридору на поводке, поддерживая края шикарного платья. Одна из дверей была приоткрыта. Я заглянула в щель из любопытства и замерла. Пять обнажённых девушек. Одну из них я знала. Это была Жасмин.

— Эй, постой. Мне нужно в дамскую комнату.

Гигант натянул поводок.

— Потерпишь.

Я схватилась за цепь рукой, уменьшая давление на шею.

— Ты не понял. Меня тошнит. Я могу испачкать и себя, и твоего хозяина. Пусти.

Дарел брезгливо поморщился, но ошейник расстегнул.

— Быстро. Вторая дверь налево. Жду тебя у сцены.

Он развернулся и пошёл дальше. Выждав минуту, я заскочила в приоткрытую дверь. Да, я не ошиблась передо мой стояла Жасмин.

— Эва! ― женщина кинулась ко мне и крепко обняла. ― Прости, я подвела тебя. Но так получилось.

— Как ты вообще оказалась среди рабынь?

Жасмин заскулила.

— Мой брат. Это он подписал контракт, контракт на смерть.

Я просто не могла поверить.

— Что ты такое говоришь? Почему ты не сбежала?

Жаклин пожала плечами.

— У меня не было такой возможности. Смертниц никуда не выпускают из подвала. Да и куда бежать? Знаешь, Эва, я думаю, это кара Божья. Я ведь сама отправила на тот свет десяток девушек.

По моим щекам потекли слёзы.

— Жасмин, нет. Только не ты. Почему Беккер не защитил тебя?

— Беккер пытался. Даже не знаю, жив ли он. Эва, пообещай, что ты не сдашься. Ты должна отомстить за нас. Слышишь? Будь сильной.

Я крепче прижалась к женщине.

— Я обещаю, Жасмин! Я найду и убью каждого!

— Иди. А то и тебе достанется.

Я вытерла лицо и вышла в коридор. Мой путь лежал через сцену. Дарел вновь застегнул на мне ошейник и вывел в зал. Боже! Тут были женщины, хозяйки. Я заметила Лорику и Элис. Они сидели у ног холёной брюнетки лет шестидесяти. Значит, и она любила причинять боль! Гигант провёл меня в угол и передал поводок Дугласу. Тот кивнул головой, и я послушно устроилась у его ног. Свет погас. Освещённой осталась только сцена, на которой появилось пять обнажённых женщин. Именно их должны были сегодня разыграть садисты. Я уже была готова закрыть глаза, зажать уши или провалиться в беспамятство, как что-то взорвалось, хрустальные светильники задрожали, послышались выстрелы, и в зал вбежали люди. Полиция! Нет, на такое я даже не рассчитывала. Я встала на колени и принялась истово молиться, рыдая и всхлипывая. Среди господ началась паника. Дуглас куда-то исчез вместе с подручным, и я получила долгожданную свободу. Смотав цепь в кулак, я забилась в угол, боясь, что меня затопчут, и зажмурилась. Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо.

— Мисс! С Вами всё в порядке?

Высокий темнокожий мужчина в штатском.

— Детектив Лойс. Не бойтесь.

Он помог подняться. Ног я не чувствовала. Облокотившись на крепкую руку, я медленно пошла прочь. Тело дрожало, а мозг отказывался верить в то, что всё позади. Краем глаза я заметила Жасмин. Рядом с ней стоял Беккер и укутывал женщину в своё пальто. Что ж, придётся вычеркнуть мерзавца из чёрного списка. Кто, как не он, смог остановить этот кошмар?

 

Глава 17

― Миссис Гарсия, готовы ли Вы давать показания?

Я сидела в полицейском участке напротив детектива Лойса, заламывая руки.

— Вам удалось схватить Дугласа?

Лойс отрицательно покачал головой.

— Пока нет, как и Вашего мужа. Поэтому нам нужны Ваши показания.

Я всё ещё колебалась.

— Я понимаю тебя, дочка. Тебе страшно. Многие девушки отказались свидетельствовать против садистов. Но пойми, если мы не получим достаточно улик, извращенцы останутся на свободе.

— Я всё понимаю, но одно дело, если бы они были за решёткой…

— Если ты согласишься, то попадёшь в программу защиты свидетелей. У тебя будут новые документы, тебя отправят в безопасное место.

— В безопасное? Да на земле просто нет такого места, где я буду чувствовать себя в безопасности.

Детектив закурил.

— У тебя есть родственники?

— Да, в Испании, но к ним я не вернусь.

— А тут, в Англии?

— Никого.

Я вспомнила Кристофера, но тут же прогнала воспоминания, которые причиняли мне невыносимую боль.

— Как ты посмотришь на то, чтобы уехать в Америку? Там тебя будут искать в самую последнюю очередь. Нью-Йорк! А? Решайся.

— Мне всё равно. Единственное, чего я хочу, так это получить развод. Такое возможно?

— Думаю, да.

— Тогда я согласна.

Мартин Лойс служил в полицейском департаменте Нью-Йорка. По иронии судьбы именно он тринадцать лет назад брал проклятого Эль-Драгона. Мы стояли на маленьком семейном кладбище у могил моих родителей. Я хотела остаться в своём поместье, но не могла. Сейчас тут было опасно.

— Я обязательно вернусь домой. Вот только поквитаюсь с теми, кто разрушил нашу семью, и тут же вернусь. ― Я положила на гробницы по две алые розы. ― Теперь я готова, Лойс.

Мы ехали по центру Лондона. Я блуждала по бескрайним просторам интернета. Боже! Сколько времени я была лишена простых человеческих радостей! Пальцы сами набрали «книжные издательства Англии». Вычислить то, которое принадлежало Крису, было делом одной минуты. «Глобал». Специализация ― выпуск научной, учебной и художественной литературы. Владелец ― Кристофер Джонотан Донован. А вот и адрес.

— Мартин, мы сможем заехать вот сюда, на минуточку?

Лойс посмотрел на экран моего навороченного телефона.

— Запросто. Но только на минуточку. Иначе на самолёт опоздаем.

Он припарковал машину в проулке.

— Иди, куда тебе надо, только быстро.

Я выбежала на центральный проспект. От здания издательства меня отделяла узкая улица с односторонним движением. Я остановилась в нерешительности. Зачем всё это мне понадобилось? Я же обещала себе никогда не встречаться с Крисом? Что я скажу ему? Неужели я так привыкла к боли, что теперь подсознательно хотела доставить её себе собственным поведением? Я долго стояла, гипнотизируя входную дверь через оживлённую улицу. По тротуару спешили люди, но моё внимание привлекла молодая женщина с ребёнком. Я пригляделась. Да. Эта была жена или любовница Кристофера. Я видела на фотокарточке именно её. Дверь открылась, и на улицу вышел Донован собственной персоной. Моё сердце застучало так, что грудная клетка была готова разорваться. На лбу выступили капельки пота. Кристофер подошёл к женщине, обнял её и поцеловал в макушку. Потом поднял на руки малыша и пошёл к светофору.

«Дождалась? Теперь ты всё увидела собственными глазами. Больно, Эва? Чертовски!» Я была согласна пережить неделю рабства, но только не видеть любимого мужчину рядом с прелестной незнакомкой. Не знаю, сколько бы ещё я так стояла, но тут взгляд Донована упал на меня. Мужчина передал малыша спутнице и кинулся через проезжую часть. Нет, это было уже слишком. Я не могла оказаться с ним рядом. Я бы просто умерла. Резко развернувшись, я побежала в проулок.

— Мартин, поехали! Быстро.

Детектив завёл мотор.

— С тобой всё в порядке?

— Не всё, но я справлюсь.

 

Глава 18

― Ты можешь пожить у меня, Эва, ― Мартин широко распахнул дверь, ― пока департамент не определится с твоим жильём.

Квартира-студия, огромное пространство с выделенной кухней, спальней и удобствами.

Лойс выставил на стол пластиковые пакеты с замороженной едой.

— Сейчас что-нибудь приготовим, и на боковую.

Перелёт утомил нас обоих. Я села за стол и потянулась к банке с шипучкой.

— И что я буду делать?

Лойс широко улыбнулся.

— Если останешься ― наведёшь порядок в моей холостяцкой берлоге. Я тут практически не живу. Всё время в участке.

Да, работы вокруг меня был непочатый край. Огромная квартира требовала женской руки.

— Почему ты не женат?

Мартин тяжело вздохнул.

— Я не смог жениться. В моей жизни была женщина, которую я очень любил. Но… так сложилось.

Я посмотрела на фотокарточки. Сотня, не меньше. Большие и маленькие, огромные, как портреты, эти изображения были, пожалуй, единственным украшением квартиры. Молодая темнокожая женщина улыбалась со всех. Высокая, статная, с пышной грудью и тонкой талией, она была так хороша, что я едва смогла отвести взгляд.

— Это она?

— Да. Даяна.

— Она умерла?

Лойс сверкнул глазами.

— Бог с тобой. Я надеюсь, она жива и счастлива.

Я устроилась поудобнее.

— Рассказывай. Я умею слушать.

Мартин вздохнул.

— А что рассказывать? Двадцать лет назад я получил ранение, очень неприятное. Словом, я уже не мог дать ей ни детей, ни любви, ни простых семейных радостей. Я порвал наши отношения перед свадьбой. Даяна улетела в Бразилию. Больше я её не видел.

— Что? Ты даже не поговорил с ней, не дал возможности самой принять решение?

Лойс поднял брови.

— Я хотел, чтобы она стала счастливой, вышла замуж за нормального мужчину, родила ребёнка. Я её сильно любил и не мог позволить жить с инвалидом.

— Но это неправильно.

— Возможно, но… что теперь об этом говорить? Двадцать лет прошло.

— И как ты справился?

Мартин бросил в микроволновку несколько пакетов.

— Сначала пил, а потом с головой ушёл в работу. Знаешь, наверное, работа и спасла меня.

— Тебе нравится быть полицейским?

— Нравится? Это моя жизнь.

Чудо-печь пискнула и замигала разноцветными лампочками.

— Ужин готов, Эва. Приступим?

Мы живо расправились с цыплёнком и зелёной фасолью. На сытый желудок думалось легче.

— Мартин, я тоже хочу работать в полиции. Это возможно?

Детектив задумался.

— Теоретически да.

— А практически?

— Есть определённые трудности.

— И?

Лойс сварил кофе и пододвинул ко мне крошечную чашечку.

— Ты должна получить гражданство, достигнуть двадцати одного года и окончить Полицейскую академию.

— Да. Сложности непреодолимые.

— Мы всё решим. Получив развод, ты сможешь выйти за меня замуж. Стать тебе настоящим мужем я не смогу, но гражданство ты получишь быстро. В академию легче поступить, отслужив в армии. Готова ли ты отдать долг Америке?

В первый раз за много лет я была счастлива. Вот где я смогу спрятаться, пока будет идти следствие.

— Я готова отдать долг Америке. И ещё, женись на мне, пожалуйста! А пока ты будешь оформлять все документы, так и быть, я обустрою твою берлогу.

 

Глава 19

― Сержант Лойс!

Я вытянулась по струнке.

— Вольно. Иди на КПП. Там тебя ожидают.

— Есть.

Я пересекла плац и быстро пошла вдоль забора.

— Привет, Ангел, ты не в карауле?

— Отвали, Майки. Ко мне муж приехал.

— Ох, Ангел! А тебе повезло! Три дня увольнительных.

Я улыбнулась, поправив фуражку на короткой стрижке.

— Не завидуй чужому счастью. Лучше заведи своё.

Парень никак не отставал.

— Заведу, когда встречу такую, как ты. Может, как-нибудь посидим, выпьем, расслабимся?

— Да пошёл ты!

Мартин ожидал меня за забором.

— Привет, детка.

Я обняла мужа и поцеловала в небритую щёку.

— Рада тебя видеть. Что нового?

Мы вышли на узкую улочку и сели на скамью.

— Ты всё ещё хочешь служить в полиции?

— Хочу.

— Тогда собирайся. Я уже был у твоего начальства. У тебя отпуск. Если не поступишь ― отгуляешь и сможешь вернуться в часть.

Я завизжала и повисла на шее мужчины.

— Мартин! Ты лучший!

— Знаю, Эва. Надеюсь, из этой затеи что-то получится.

Я нахмурилась.

— Не называй меня так. Эва умерла. Я Анджела, Ангел Лойс.

— Хорошо, детка.

Прошло пять лет

― Ангел, тебя к начальству!

Дежурство закончилось пять минут назад. Я только что спрятала пистолет и значок в сейф и собиралась ехать домой.

— Что ещё стряслось?

— Я не знаю, а вот начальство знает. ― Мой бывший напарник, Эрик, ехидно улыбался. Уже год я работала детективом, а он всё ещё патрулировал улицы.

— Твоя светлость опять какую-то пакость затеяла?

Эрик посторонился, пропуская меня, и развёл руками.

— Бредишь, Ангел?

Я пересекла отдел и без стука открыла дверь в кабинет лейтенанта.

Мартин сидел в кресле, положив ноги на стол.

— Падай, детка. Устала?

Я рухнула на жёсткий стул.

— Да, ночка выдалась весёлой. Кофе есть?

— Никакого кофе. Ты поедешь домой отсыпаться.

— Тогда зачем позвал?

Ноги Лойса покинули стол.

— Детка. Может, тебе перейти в другой отдел?

— Ещё чего.

— Но работать под началом мужа… Это как-то… неправильно.

— Раньше тебя это не смущало.

Мартин подошёл к окну.

— Грядёт служебная проверка.

— Неужели! Наконец-то.

— Чему ты так радуешься?

Я поднялась со стула и направилась к двери.

— Надеюсь, комиссия сделает тебе выговор. Несмотря на то, что я твоя жена, ты всегда кидаешь меня в самое дерьмо. Я устала разгребать все косяки отдела. Должна же быть справедливость в этом мире!

Лойс широко улыбнулся.

— Иди, отсыпайся.

— Ты вернёшься к ужину, мой лейтенант?

— Да, мой Ангел. Надо же иногда кормить жену. Я давно смирился, что покупка продуктов и готовка ― мои святые обязанности.

Послав воздушный поцелуй, я покинула кабинет начальника.

Мой Джип припарковался прямо у дома. Я обошла лужи и направилась к подъезду. Спать хотелось больше, чем жить. Моё внимание привлекла одиноко стоявшая женщина, темнокожая, лет сорока, высокая и статная. Она, не отрываясь, смотрела на мои окна. Сон моментально испарился. Я подошла ближе.

— Даяна?

Женщина вздрогнула и повернулась.

— Мы знакомы?

— Нет. Но я знаю Вас.

— Значит, Вы и есть жена Мартина?

Я кивнула.

— Давайте поднимемся. Нам есть, о чём поговорить.

Женщина колебалась.

— Не знаю, смогу ли я. С этим домом у меня связано столько воспоминаний…

— Тогда, тем более.

Я взяла её под руку. Мы поднялись на лифте на десятый этаж.

— Заходите!

Даяна вошла в квартиру и застыла. Все стены были увешаны её фотографиями. Единственное, что я изменила, так это то, что облачила каждую в золотистую рамку.

Женщина кружилась на месте, не веря собственным глазам.

— Как такое возможно? И как ты, девочка, можешь посреди этого жить?

Я прошла на кухню и включила чайник.

— Еды в доме нет, но вот чай имеется.

Даяна присела за стол.

— Мартин всегда любил хороший чай.

Я кивнула. Наполнив две огромные чашки, я достала из шкафа коробку с печеньем.

— А вот теперь и поговорить можно.

— Я не хотела вторгаться в твою семью. Просто мы с сыном приехали в Нью-Йорк, и я не могла не взглянуть на этот дом. Ноги сами привели меня сюда. Прости. Это слабость. Я сейчас отдышусь и уйду.

— Нет, Даяна. Ты никуда не уйдёшь, во всяком случае, до тех пор, пока меня не выслушаешь. Пей чай.

Я подошла к окну и начала свой рассказ. Женщина слушала внимательно, иногда вытирая слёзы в уголках глаз.

— Так что мы прожили с Мартином девять лет. Девять прекрасных лет. Я очень люблю мужа, а он меня. Но наши отношения дружеские, не более того. Мы никогда не спали вместе.

Даяна вытерла глаза платком.

— Мартина ранили незадолго перед свадьбой. Но он не рассказал, что это ранение имело такие последствия. Он просто порвал со мной, как трус, по телефону. А я была слишком гордой, чтобы поговорить. ― Она взяла меня за руку. ― Анджела, я понимаю Мартина. Он всегда был правильным, всегда был готов помочь, но ты… Ты молодая красивая женщина. Скажи, разве тебе не хотелось любви, ласки, секса?

Я пожала плечами.

— После «Бездны» секса мне совсем не хочется.

Даяна мягко улыбнулась.

— Просто тебе нужен мужчина, который заставит забыть все эти ужасы.

— Возможно, ты права. Но тот, кого я любила, предал меня. Теперь моё сердце навсегда закрыто.

Женщина подошла к окну.

— А ты уверена, что он предал?

Я до боли сцепила пальцы.

— Если бы не видела всё собственными глазами…

— Иногда глаза врут, как и уши. Нужно довериться сердцу. Я поняла это только после сорока. Уже поздно что-то менять. А ты так молода…

— Ладно, хватит обо мне. Тема закрыта. Лучше расскажи, как живёшь. Ты замужем, у тебя есть дети?

Даяна снова села за стол и сомкнула на чашке длинные тонкие пальцы.

— У меня есть сын, но я никогда не была замужем. Я отправилась в Бразилию преподавать танцы. Там и узнала, что беременная.

— От Мартина?

— Да.

— Почему же ты ему не сказала?

— Зачем? Чтобы привязать к себе мужчину, который бросил меня? Боже! Какой я была глупой! ― женщина уронила голову на стол и разрыдалась.

— Не плачь. Мне нужно уйти, сама понимаешь, работа. Дождись Мартина, поговори с ним. Я уверена, что у вас всё наладится.

Даяна подняла заплаканное лицо.

— А как же ты?

— Хочу получить свободу. Я уже готова жить самостоятельно. Кто знает, возможно, я встречу того единственного.

Я проплутала по закоулкам Нью-Йорка почти до самого рассвета, а утром явилась в участок. Июльская ночь была на редкость прохладной. Облюбовав кушетку в кабинете, я укуталась пледом и, наконец, заснула. Работа в полиции приучила меня отключаться, как только выдавалась свободная минутка. Иногда было достаточно получаса, чтобы прийти в норму после двух-трёх бессонных суток. Сегодня меня разбудил запах кофе. Я открыла глаза и увидела Мартина. Он сидел за моим столом с выражением вселенского страдальца на лице. Я потянулась и улыбнулась мужу.

— Прости, вырубилась. Что-то случилось?

Лойс отхлебнул ароматный напиток и протянул мне.

— А сама не знаешь?

Я присела на кушетке и протёрла глаза.

— Знаю. И очень рада за тебя. Ты уже видел сына?

Мартин кивнул.

— Они улетают завтра.

Я подсела ближе к мужу и взяла его за руку.

— Не отпускай. Покайся, встань на колени, валяйся в пыли, если будет нужно, но не отпускай. Судьба тебе даёт шанс, последний шанс быть счастливым. Не прошляпь его.

Мартин тяжело вздохнул.

— Но мы…

— Нас нет и никогда не было, дорогой. Я никогда не была тебе настоящий женой, скорее, дочерью. Я очень люблю тебя, Мартин, но я повзрослела и хочу тоже быть счастливой. Словом, я прошу развод. Надеюсь, у тебя получится оформить все бумаги быстро.

Я вышла в коридор, оставив Лойса наедине со своими мыслями.

— Ангел! На выезд! Убийство на восьмой.

Поправив кобуру, я поспешила к выходу.

 

Глава 20

Прошёл месяц, месяц моей свободы. Я стояла у открытого окна своего нового жилища и наблюдала, как по Гудзону плыла баржа. С высоты моего восемнадцатого этажа она казалась совсем крохотной, игрушечной. Квартира, которую я сняла, была небольшой, но удобно распланированной. С тоской оглядев пространство, я подумала, что неплохо бы тут убраться, но сил не было. Первый выходной за месяц. Лойс насильно отправил меня домой и приказал отсыпаться.

— Ты звереешь, когда много работаешь. Тебя свои боятся.

Я улыбнулась.

— А когда я работала мало?

— Вот в этом и беда. Вспомни, что ты женщина, наконец. Сходи по магазинам, купи хотя бы одно платье.

Платья! Я успела забыть, когда надевала их в последний раз. Это было в той, в другой жизни, которую я пыталась забыть. Ночные кошмары всё ещё мучили меня, но я научилась справляться. Вытащив из холодильника пакет с хлопьями, я залила их молоком и улеглась на диван, лениво пережёвывая свой завтрак. Пощёлкав каналы, остановилась на новостях. В кадре появился Мартин.

— Считаете ли Вы это убийство ритуальным? Молодая женщина со странным знаком на шее.

Камера переползла на труп девушки, который уже заворачивали в чёрный пакет полицейские медики. Я прилипла к экрану. Знак бесконечности чётко проявлялся на покрасневшей коже. Невольно я провела пальцами под остриженными волосами. Моя собственная метка всё ещё находился на месте. Я поклялась, что сведу её только тогда, когда окончательно покончу с «Бездной». Извращенцы всегда хоронили свои жертвы. В Англии нашли останки более пятидесяти замученных женщин. Что пошло не так? Или же… это… послание?

— Вы думаете, данное убийство единичное, или оно послужит началом серии? ― Тот Ристон, криминальный журналист. Тут как тут, стервятник!

— Без комментариев. ― Лойс пытался закрыть объектив камеры рукой.

Я швырнула тарелку в раковину и помчалась в участок. Суматоха, царившая там, свидетельствовала, что произошло нечто чрезвычайное.

— Ангел? Ты как тут? У тебя же выходной.

Оттолкнув Эрика, я двинулась к кабинету лейтенанта.

— У себя?

Девушка из секретариата кивнула.

— Только появился.

Я открыла дверь ногой и влетела в просторное помещение.

— Почему ты не позвонил?

Лойс пожал плечами.

— Это дело тебя не касается.

— Что?

Я вцепилась в край стола.

— Не касается? Это дело касается меня, как никого другого. Разве ты забыл, что из двух десятков маньяков до суда дошли трое! Сейчас где-то мучают девушек, убивают, калечат. У меня до сих пор в ушах стоят стоны несчастных. А это ― послание для меня. Я должна участвовать в расследовании.

Лойс зло сверкнул глазами.

— Ты даже на дюйм не приблизишься к расследованию. Там, наверху, ― он поднял указательный палец, ― прекрасно известно о твоём прошлом. Хочешь значок на стол положить?

— Если там, наверху, думают, что я разделаюсь с садистами, пользуясь служебным положением, они ошибаются. Я упеку всех за решётку. Но сначала запру в одну камеру с ворами.

— И к утру от них останется требуха. Успокойся, Ангел. Хочешь, возьми отпуск. Поезжай в Бристоль.

— Нет.

Я вышла, громко хлопнув дверью. Мне нужно было успокоиться. Решив, что прогулка пойдёт на пользу, побрела к набережной. Усевшись на лавочку, я зажмурилась и подставила лицо прохладному ветру. Дыши, Ангел, дыши. Всё хорошо. Ты справишься. Чёрт! Всё совсем не хорошо! Всё хуже некуда! Я бежала от прошлого, а оно настигло меня через девять лет.

— Можно присесть?

Я лениво кивнула.

— Садитесь, место не куплено.

— Даже не посмотришь на меня?

Повернув лицо в сторону, я открыла глаза. Из груди вырвалось глухое рычание. Вскочив на ноги, я зашагала прочь, увеличивая темп. Наконец, не выдержав нервного напряжения, побежала.

— Остановись же, Эва! ― крепкие пальцы схватили меня за локоть.

— Пусти!

— Не пущу. Я искал тебя девять лет не для того, чтобы ты опять скрылась.

Я билась в огромных руках, как раненая птица.

— Иди на хрен! Видеть тебя не хочу.

Я развернулась и чётко выверенным приёмом пнула мужчину в солнечное сплетение. Он согнулся, но хватку не ослабил.

— Если будешь брыкаться, я прикую тебя к себе наручниками, но мы всё равно поговорим.

— Нам не о чем говорить. Мне уже не семнадцать. Наивной дурочки больше нет. Эва умерла, когда ты бросил её. Вали туда, откуда пришёл.

Неожиданно я присела на корточки и разрыдалась.

— Тшш, малышка. Всё хорошо. ― Кристофер уселся рядом со мной, прямо на асфальт, и крепко прижал к себе.

Мимо шли прохожие, но нам было всё равно. Уткнувшись в грудь мужчины, я плакала навзрыд, не в силах остановиться.

― Ты должна поесть, Эва.

Мы расположились в маленьком уютном кафе.

— Не могу. Кусок в горло не лезет.

Крис пристально уставился на меня.

— Не пойму, как ты могла поверить Энрике, даже не поговорив со мной. Почему ты вообще согласилась на этот брак?

— У меня не было выхода. Мой кузен предъявил свои права, отнюдь не братские. Я так переживала, что даже напилась таблеток. Меня откачали. Знаешь, там, в больнице, тётя стояла передо мной на коленях, умоляла принять предложение Гарсия.

— Да? Странно. Я вернулся за тобой через три недели. Лючия поведала мне другую историю. Она просила исчезнуть. Сказала, что ты вышла замуж и счастлива.

— Счастлива? Ты понятия не имеешь, чем закончилось для меня это счастье.

— Имею.

— А, если говорить о том, поверила ли я Энрике… В первый раз, да. Увидев лицо малыша, я поклялась, что не оставлю ребёнка без отца. А потом… Потом я увидела в Лондоне тебя и ту женщину со снимков.

— Почему ты сбежала? Я бы всё объяснил. Марта ― моя родная сестра, младшая, любимая. Расставшись с мужем, она решила пожить со мной. Я помогал воспитывать Леона. Теперь она встретила хорошего человека и перебралась в Италию.

— Какая же я дура.

— Нет. Это я идиот. Я должен был найти способ поговорить с тобой. Когда у меня появились доказательства, что убийство твоего отца ― дело рук Энрике, я начал поиски. Вот тут-то и всплыло то, что ты была в рабстве. Но твои следы затерялись. Несмотря на все свои связи, я не смог найти Эву Гарсия Коуэл.

— Не ту искал. Сначала я попала под программу защиты свидетелей, а потом вышла замуж за Лойса. До последнего времени я была Анджелой Лойс.

— Ты была с ним счастлива? Я помню Мартина по службе в департаменте. Он хороший человек.

— Наверное, да. Лойс заменил мне отца. И наши отношения не выходили за эти рамки. Так как ты нашёл меня?

Крис улыбнулся.

— На меня вышла Даяна Лечер. Она просто позвонила и спросила, не знаю ли я английского Ангела с горячей испанской кровью.

Я рассмеялась.

— Прямо так и спросила?

— Практически. Уже через два часа я был в самолёте.

Откусив кусок курицы, я, наконец, смогла проглотить.

— И что нам делать?

— Думаю, жить дальше. Но теперь мы будем жить вместе.

— Звучит заманчиво. Только как ты себе это представляешь? Я служу в полиции США, ты выпускаешь книжки в Англии…

— Согласен на переезд.

— Я тоже согласна вернуться в Бристоль, но не сейчас. Моя миссия ещё не закончена.

Мы долго бродили по набережной, взявшись за руки, пока ночь не накрыла Гудзон и огромный шумящий город плотным покрывалом.

— Поднимешься?

— Приглашаешь?

Кристофер обнял меня у подъезда и, наклонившись, нежно поцеловал в губы. Приятное тепло разлилось по телу. Боже! А ведь меня никто ещё так не целовал. Даже Энрике был жёстким и требовательным. Где-то подсознательно я чувствовала, что ему было приятно доставлять мне боль.

— У меня ничего нет на ужин.

— Поужинаю тобой.

— И на завтрак.

— И позавтракаю.

Я откинула голову, почувствовав, как тёплые губы прошлись вниз по моей шее.

— Идём, иначе, чувствую, ты залезешь ко мне в трусы прямо тут.

Мы целовались, когда шли к лифту, и в лифте, я еле попала ключом в замочную скважину. Моё тело сделалось удивительно лёгким в этих огромных руках. Дорожка из брошенных впопыхах вещей вела из коридора в спальню. Я ощущала на себе вес любимого мужчины, вдыхала запах мяты и магнолии, выгибалась навстречу ласкам.

Кристофер не спешил. Он медленно и умело доводил меня до вершин блаженства своими губами и языком. Он словно залечивал моё тело и мою душу, наслаждаясь каждым мгновеньем близости. На коже не осталось и миллиметра, который не обласкал мой мужчина. Я стонала, не в силах выносить и дальше эту сладкую пытку. Когда же Крис медленно вошёл в меня, зарыдала. Мой возлюбленный начал двигаться, слизывая со щёк слезинки, и, нашёптывая ласковые слова. Ещё мгновение, и наши стоны порвали тишину маленькой спальни на восемнадцатом этаже. Мне показалось, что весь Нью-Йорк услышал, что Эва Коуэл, Ангел Лойс, наконец-то смогла избавиться от своего прошлого. Оковы были сняты. Теперь меня ожидала совсем другая жизнь, где я уже была не одна. Мы долго лежали, обнимая друг друга, молча глядя на звёзды. Мне было хорошо и спокойно. Ради такого счастья стоило пройти все испытания.

— Я никуда тебя не отпущу, детка. Теперь мы всегда будем вместе. Иначе я умру.

Перевернувшись на живот, я удобно устроила голову на груди Кристофера и посмотрела в его глаза. Нет, эти глаза не могли врать. Они никогда не врали. Просто я была слишком молода и напугана, чтобы подвергнуть сомнению то, что казалось неоспоримым.

— Я всегда любила тебя, Крис, даже тогда, когда мне казалось, что ты предал меня. Я не могла завести отношений с другими мужчинами, и вовсе не потому, что остро помнила, что со мной делали в подвале проклятого клуба. Просто… Просто среди тех, других, не было моего героя, которого я слепила в юности из книжных парней.

— Помню. Благородный, честный, преданный и сексуально привлекательный. Я всё ещё такой?

Я провела рукой по вылепленному животу.

— Даже лучше. На ощупь ты гораздо лучше, чем на глаз.

Мы рассмеялись.

— Мне так приятно, когда ты меня трогаешь, мой Ангел. Я просто улетаю от этих сладких пальчиков…

Я замурлыкала и прошлась ниже, ощутив всю степень возбуждения мужчины, лежавшего рядом.

— О, ты опять рвёшься в бой!

Крис быстро перевернул на спину и одним рывком вошёл в меня.

— Я согласен сражаться с тобой каждую ночь, побеждать и быть побеждённым.

Утром громкая телефонная трель бесцеремонно ворвалась в мой новый мир. Звонил Лойс.

— Ангел, срочно на двадцать шестую. Убийство. Я добился разрешения. Ты участвуешь в расследовании.

— Вновь привет из «Бездны»?

— Думаю, такие подарки мы будем получать с завидной регулярностью. Старое дело опять открыто. Будь осторожной, девочка!

Я посмотрела на спящего мужчину и обречённо поплелась в душ. Дьявол бы побрал этих извращенцев! Как только в моей жизни наступал период покоя, судьба вооружалась битой и опускала её мне на затылок. На кофе времени не осталось. Крис появился в дверях, приглаживая непослушные волосы.

— Куда в такую рань?

— Работа, милый.

Я поднялась на цыпочки и нежно поцеловала любимого мужчину.

— Что-то серьёзное?

— Я работаю в отделе расследования убийств. У меня там всегда всё очень серьёзно. Если не напрягу, приготовь что-нибудь на ужин. У меня уже живот сводит от фаст фуда.

Не дав Доновану опомниться, я спустилась во двор и завела машину.

 

Глава 21

Солнце только поднималось. На двадцать шестой авеню во внутреннем дворе многоэтажного дома возле баков с мусором лежало тело девушки. На вид ей было не больше двадцати. Длинные тёмные волосы, следы от наручников на тонких запястьях и окровавленное клеймо на шее.

— Поставили около суток назад. Ещё не поджило.

— Опять брюнетка. Совпадение?

Я посмотрела на Марина.

— Сам-то веришь?

— Следов насилия не обнаружено, кроме синяков от наручников. Точнее узнаем после экспертизы.

— Поторопи эскулапов. Нам срочно нужны любые зацепки.

Я осмотрелась. Камер во внутреннем дворе не было. Рассчитывать нс случайных свидетелей не приходилось.

— Нужно установить личность.

— Что с первой девушкой?

— Парни работают.

Я подозвала двух полицейских.

— Обойдите квартиры. Вдруг кто-то страдает бессонницей. Кстати, кто обнаружил труп?

Лойс кивнул на подростка возле полицейского автомобиля, укутанного в толстый плед. Мальчик трясся, уставясь в одну точку.

— Вышел прогуляться с собакой.

— Да уж, прогулялся…

— Сейчас с ним работает психолог.

Мартин обнял меня за плечи.

— Поехали. Не будем мешать экспертам, тут нам делать нечего.

Я мерила шагами кабинет. Остановившись у карты города, воткнула в бумагу два красных флажка, понимая, что вскоре их количество увеличится. Маньяк не остановится. Я давала руку на отсечение, что именно Энрике затеял новую игру.

— Ангел, ты это просила?

Нина, девушка из секретариата, внесла пухлую папку с делом девятилетней давности. Первый том из двенадцати. Протоколы допросов, свидетельские показания, фотокарточки. Тогда было закрыто пять клубов, принадлежавших «Бездне», и один из них находился недалеко от Нью-Йорка.

Я не могла сидеть на месте. Выйдя во двор, залезла в Джип и завела мотор. Поездка длилась чуть больше часа. Но за этот час я заново пережила каждую минуту, проведённую в подземной тюрьме. Особняк был разрушен, возможно, поэтому выглядел как-то зловеще. По факту он являлся собственностью Дугласа, а по документам не принадлежал никому. Видимо, госслужбы начали его снос, а потом забыли довести всё до ума. Я вышла из автомобиля и приблизилась к забору. Боже, я так надеялась, что поместье дьявола сровняют с землёй… Металлические ворота скрипнули, пропуская меня внутрь. Повеяло гарью. Думаю, пожар, внезапно вспыхнувший в подвале, не был случайностью, и вышедшая из строя проводка тут ни при чём. Эксперты подтвердили неисправность, но я знала, кто и зачем повредил её.

Превозмогая страх и отвращение, я вошла в зиявший проём и спустилась по ступеням. Тёмный коридор. Первая дверь налево. Моя спальня. Дверей тут уже не было, так, обугленные головешки. Зато огромная железная ковать осталась. Я включила фонарь и пошла дальше. Вот и камера пыток. Крестовины, цепи, железные наручники. Огонь оставил орудия пыток, но стёр улики. Доказать причастность Дугласа Лойс не смог. Что у него было? Только мои слова. Полусумасшедшая девчонка против дюжины адвокатов всесильного миллионера. Я потёрла шею. Шрам ныл и пульсировал. Чёрт! Если клуб до сих пор существует, должны быть хранилища с видео. Вот только где искать доказательства? Пошевелив носком ботинка обугленные прогнившие доски, я задумалась. Зачем я пришла сюда? Ответ был прост. Это был мой экзамен. Много лет я бежала от воспоминаний, пряталась, как могла, а теперь доросла до того, чтобы остановиться и посмотреть страхам в глаза. Итак, Дуглас возглавлял мой список. Я быстро поднялась по ступеням и вышла во двор. Если суд счел доказательства недостаточными, я устрою свой собственный трибунал, сама вынесу приговор и приведу его в исполнение.

Я листала досье на миллионера до поздней ночи. Лойс принёс кофе и бутерброды.

— Целый день не ела?

Я кивнула.

— Давай, питайся. Даяна велела, чтобы я тебя покормил.

Есть не хотелась, но энергия организму требовалась.

— Передай мой респект.

— Домой не хочешь? Знаю, тебя там ждёт один очень интересный джентльмен.

— Хочу. ― Я активно пережевывала хлеб с ветчиной и зеленью. ― Но нужно ещё поработать. Понимаешь, Мартин, в голове вертится нечто, но понять, что ― не могу.

— Ангел, не сходи с ума. Поезжай домой, отоспись. Мозг должен отдыхать. Кто знает, возможно, утром твоё «нечто» станет чем-то конкретным. Я отвезу.

Несмотря на моё сопротивление, Мартин взял меня под руки и вытащил во двор. Мы мчались по пустым улицам к набережной. Мой бывший довёл меня до квартиры и передал из рук в руки моему будущему.

— Привяжи этого трудоголика к кровати, чтобы не сбежала до утра.

Кристофер широко улыбнулся.

— Нам бы потрещать с тобой, Лойс. Возможно, смогу быть полезным.

— Полезным? Чем?

Крис пожал плечами.

— Весь день новости смотрю. Кто-то тянет Ангела в бездну.

— Тогда приезжай завтра в участок.

Мужчины пожали друг другу руки. Попав в квартиру, я повалилась на пол.

— Всё. Выдохлась. Сил добраться до кровати нет.

Кристофер поднял меня на руки и понёс в спальню.

— Что бы ты без меня делала?

Он раздел меня и перетащил в ванну. Вода наполняла чугунную чашу, расслабляя моё напряжённое тело. Я зажмурилась и замурлыкала.

— Оставь меня тут, дорогой, дай умереть счастливой.

Кристофер рассмеялся.

— Чур, не спать. У нас ещё ужин при свечах и занятия любовью.

Я открыла один глаз.

— Ужин исключаем. Переходим к третьему пункту.

Разрешив понежиться в тёплой воде несколько минут, мой мужчина ловко выловил меня и завернул в огромное полотенце.

— Спать?

— Ещё чего. Хочу получить свою порцию счастья.

— А ты страстная штучка.

— Горячая испанская кровь.

Мы упали на кровать, боясь разорвать объятья.

— Мне кажется, я тобой никогда не смогу насытится, Ангел.

Кристофер развернул махровый кокон и сжал руками оба полушария моей груди так, что соски оказались рядом. Склонившись, он стал играть с ними языком, дразня ласковыми прикосновениями.

— Поцелуй меня. Мне понравилось целоваться с тобой.

Крис прикоснулся к моим губам. Лёгкие движения, словно крылья бабочки, вызывали во мне сладостную дрожь. Я приоткрыла рот, впуская горячий язык, который тут же принялся ласкать, играть и изучать. Я дала волю своим желаниям. Поглаживая широкие плечи мужчины, пропуская через пальцы густые волосы, я стонала и извивалась под мощным напором, желая всё новых и новых ласк. Крис вошёл в меня медленно и аккуратно. Мне всё ещё казалось странным, что такой огромный мужчина мог быть настолько нежным. Я притянула его к себе ещё ближе, погружая в себя, и, растворяясь в нём без остатка. Мне показалось, или звёзды посыпались в спальню через открытое окно, а луна, вспыхнув, разорвалась на миллионы разноцветных искр. Кристофер содрогнулся и упал рядом, крепко сжимая меня в своих объятьях.

— Это было нечто. ― Он поцеловал меня в висок. А теперь, родная, спи. Тебе нужно отдохнуть.

Положив голову на плечо мужчины, я забылась счастливым сном.

 

Глава 22

― Что ты делаешь с моими бумагами?

Открыв глаза, я увидела, что Кристофер удобно расположился на кровати, разложив перед собой исписанные листы.

— Твои разработки имеют существенные минусы. Ты ждёшь быстрого результата, но заходишь не с той стороны.

— В смысле?

— Ты решила выманить извращенцев на себя, а это неразумно.

— Разумно, неразумно… Я не могу тянуть. Девушки будут умирать каждый день, помяни моё слово.

— Тогда, если у тебя нет времени дождаться результатов экспертизы, выяснить личность погибших и побеседовать с их родственниками, навести кого-нибудь из клуба первой. Кто там в твоём списке? Методы изъятия информации бывают разными. И для начала нам нужно получить плёнки с видеозаписями.

Я усмехнулась.

— То есть ты предлагаешь мне, офицеру полиции, явиться незаконно в дом одного из гадёнышей и пытать его?

Крис оскалился.

— А почему бы и нет? Возьми отпуск. Думаю, мы будем хорошей командой.

— Ты и я?

— Угу.

— Против трёх десятков садистов, их охраны и адвокатов?

— Точно.

— И нам за это ничего не будет?

Кристофер обнял меня за плечи.

— А если и будет? Разве тебя это остановит?

Я уехала на работу, предоставив в распоряжения напарника свой компьютер.

— Лойс! Я всё обдумала. Хочу в отпуск.

Мой бывший хмурился.

— У тебя был такой шанс, но ты его упустила. Со вчерашнего дня ты в деле.

Я упала на стул.

— Пока я буду в Нью-Йорке, убийства продолжатся. Хочу уехать на хрен.

— С чего ты решила, что кто-то посылает знаки именно тебе? Ведь ни угроз, ни ультиматумов ты не получала…

— Дело времени. Так отпустишь?

— Нет. ― Мартин обошёл стол и крепко обнял меня за плечи. ― Я не дурак, Ангел. Думаешь, не понимаю, что ты не улетишь на необитаемый остров. Ты кинешься в бездну одна, без страховки. Даже представляю, какой план возник в твоей хорошенькой головке.

— Какой?

— Ты будешь пытаться вытянуть убийцу на себя. Вот только тут заключается твой косяк.

— Думаешь, не справлюсь?

Мартин отпустил мои плечи и сел за стол.

— Думаю, что убийца не один. Последнее время твой друг Доноваан слишком близко подобрался к кому-то из бездны. Садисты будут зачищать следы. Тебя могли бы просто убрать, но кто-то хочет напугать, лишить внутреннего спокойствия, помучить в очередной раз.

— Энрике.

— Возможно.

— Что ты знаешь о работе Донована? Почему решил, что он к кому-то подобрался?

— Крис расследовал смерть твоего отца. У него на руках были улики против Энрике Гарсия. Чёртов ублюдок чувствовал опасность. Думаю, он либо подписал бы контракт на твоё убийство, либо попытался вывести куда-нибудь на острова… Но ты скрылась, причём так, что достать Эву Коуэл стало сложно, практически невозможно.

— Но он выследил и теперь пытается достать.

— Возможно.

Я подошла к окну.

— Мартн! Прошло девять лет. Почему дело закрыли? Был приказ сверху?

Лойс молчал.

— Кто отдал этот приказ? Я сама докопаюсь. Сэкономь мне время.

— Гарри Соул.

— Тот самый, из Министерства?

— Он. Думаю, и на него надавили.

Я самодовольно усмехнулась.

— И я знаю, кто. Гарри ― родной племянник чёртова Дугласа.

Мартин опёрся о стол, приблизив ко мне своё лицо.

— Нет, Ангел. Ты уже пыталась найти Дугласа. Никто не знает, где он. Может, его черви в земле съели.

— Вот это мне и скажет Гарри.

— Не суйся, иначе положишь на стол полицейский значок, и это в лучшем случае.

Я вынула из нагрудного кармана свой опознавательный знак.

— Забирай его сейчас. Хочешь или нет, но с сегодняшнего дня я в отпуске.

Мы брели с Кристофером по набережной. Лёгкий ветерок трепал мои волосы.

— Значит, ты был уверен, что отца убил Энрике уже через пару месяцев?

— Прямых доказательств у меня не было. Но я нашёл парня, который возился с машиной на стоянке возле бара, куда ездил твой отец. По описанию, человек, с которым он вышел, очень напоминал Энрике. Есть плёнка с видеорегистратора, где за машиной Рика увязалась чёрная малолитражка, и другая запись, днём спустя, где в эту же машину садился твой муж.

Я скрипнула челюстями.

— Не называй эту мразь моим мужем. Значит, Энрике вывел отца на улицу, чтобы убийцы хорошенько разглядели его, а потом сел к ним в машину оплатить выполненный заказ?

— Мало того. Ещё через сутки тот же автомобиль был найден в кювете, а водитель и пассажир скончались на месте. Оружия убийства Рика при них, естественно, не было. Два наркомана, обдолбленные в хлам…

— Красиво. Энрике подчистил седы и улетел на мне жениться.

Мы сели на лавочку.

— Я всё думаю, Крис, а почему он так и не убрал меня?

— Любил?

— Вряд ли. Возможно, я имею ещё долги перед «Бездной», перед Дугласом?

— Не глупи. Старик, скорее всего, уже сдох.

— Не-ет. Такие не сдыхают. Нутром чую. Он может ответить, существует ли этот долг.

— Тогда, напарник, смею предположить, что ты собираешься найти Дугласа? Вот только как? Полиции этого не удалось. На суд явились его адвокаты, но так никто и не понял, жив ли миллионер. Ведь акцент был сделан на том, чтобы оправдать не его, а честное имя. Чувствуешь разницу?

— Он жив, Крис, и я найду садиста.

Вечером позвонил Лойс.

— Третий труп на пятнадцатой.

— Так и знала.

— Словом, ты в отпуске, Ангел. Но, сама понимаешь, за тобой будут присматривать.

— Согласна. Только дай мне неделю. Очень нужно.

— Если пообещаешь, что будешь осторожной.

Крис недовольно покачал головой.

— Узнаю методы полиции. Если ничего не выйдет ― они тут ни при чём. А, если всё получится, повесят на грудь ордена.

Я чмокнула мужчину в гладко выбритую щёку.

— Главное ― добиться справедливости.

— Что-то мне подсказывает, что этой справедливостью ты хочешь добить своих врагов и уже не так мучаешься, что сделаешь это незаконно.

— Я сама закон, суд и палач. Завтра и начнём.

 

Глава 23

Мы прилетели в Вашингтон днём. Взяв напрокат автомобиль, сделали пару кругов по городу и остановились у здания Министерства Юстиции.

— Если всё правильно рассчитали, Соул выйдет на обед через четверть часа.

Высокий полицейский подошёл к нам и попросил опустить стекло.

— Тут стоять не положено. Проезжайте.

Крис вышел из машины.

— Моя жена беременная. Её сильно укачивает. Буквально десять минут. Кстати, водички не найдётся?

Офицер подозвал напарницу.

— Возможно, Вас необходимо сопроводить в больницу, мэм?

Я тоже вышла из машины, всем своим видом изображая мученицу с ранним токсикозом.

— Это пройдёт. Немного постою, подышу, и дальше поедем.

Мне пришлось выпить воду из пластиковой бутылки.

— Спасибо. Уже легче.

Краем глаза я заметила, что в дверях показался Соул. Пунктуальный, сукин сын!

— Садись, родная, уже немного осталось.

Я залезла в машину и пристегнулась. Мы медленно двигались за автомобилем чиновника. Проехав две улицы, Гарри остановился у кафе.

— Беременных нужно кормить. Перекусим?

Мы вошли за Соулом и заняли столик в углу. Мужчина сделал заказ и принялся кому-то названивать. Крис достал миниатюрный микрофон с антенкой на длинной ножке и незаметно направил его в сторону Гарри. Я поправила крохотный наушник.

— Чтоб ты сдох. Я устал покрывать тебя. Ты поставил под угрозу и мою карьеру, и мою жизнь… Да, это она, я проверил. Ты с ума сошёл. Она офицер полиции. Со своими проблемами разбирайся сам… Нет, это не моё дело…

— Мы можем выяснить, куда он звонил?

Крис пожал плечами.

— Попробуем.

Вытащив из сумки портативный ноутбук, он принялся стучать по клавишам.

— Нам повезло. Эмираты. Абонент найден с точностью до мили.

— Круто. Даже пытать этого Гарри не пришлось. Мне показалось, или они говорили про меня?

Кристофер пожал плечами.

— «Бездна» вышла на твой след спустя девять лет. Страшно?

— Неприятно, но я уже не та маленькая девочка. Я нанесу удар первой.

Кристофер подозвал официантку.

— Упакуйте наш заказ с собой. Мы спешим.

Девушка кивнула. Через пять минут мы уже ехали в аэропорт.

Абу-Даби

― Мне жарко.

— Терпи, малышка. Скоро будем в гостинице.

— Хочу поесть и в душ, нет, сначала в душ, а уже потом поесть.

Кристофер рассмеялся.

— А ты, действительно, не беременная? Помнится, мою девочку всегда кормили из-под палки.

— Ты меня утомил. Секс, знаешь ли, много сил отнимает. А энергия должна пополняться.

Пожилой таксист закашлялся. Видимо, он неплохо знал английский.

Гостиница меня приятно удивила. Я, словно, попала в сказку о Шахерезаде. Национальный колорит и современные удобства не вызывали внутреннего диссонанса. Шикарные ковры ручной работы, мебель, украшенная тонкой резьбой, медные подсвечники и подносы… Я упала на огромную кровать, широко раскинув руки.

— Век бы жила тут и горя не знала.

Крис кинул в угол дорожную сумку.

— Если хочешь, вернёмся сюда в наш медовый месяц.

— Ты думаешь, он у нас будет?

— Обязательно, родная. Сегодня переночуем тут, а завтра двинем на остров Яс.

Мой мужчина заказал ужин в номер и занялся тем, что, на мой взгляд, умел делать лучше всего на свете, целовать меня.

 

Глава 24

Мы мчались на восток по десятиполосной автостраде, которая соединяла Абу-Даби с островом. Поездка заняла не более пятнадцати минут.

— Хочу на пляж.

— Не капризничай.

Я во все глаза смотрела по сторонам.

— Слушай, тут так красиво! Создал же Господь такой райский уголок.

Крис рассмеялся.

— Яс ― искусственный остров. Его строительство началось в 2007 году.

— Мы остановимся в отеле?

— Да.

— В каком?

— «Raddison Blu». Хотя, если честно, разницы нет, все отели располагаются на одном пяточке.

— Ты бывал тут раньше?

— Да, я много путешествовал. Знаешь ли, любознателен по природе.

— А где живёт наш объект?

— Не на острове. Но я подключил своих людей. Дуглас тут частый гость.

Закинув вещи в номер, мы переоделись и вышли осмотреться.

— Можем взять велосипеды напрокат.

— Нет. Лучше прогуляемся. Я не умею кататься.

— Нам в порт. Пошли.

Неторопливо шествуя вдоль парапета, я любовалась яхтами.

— Помнишь наше путешествие в Испанию?

Крис кивнул.

— Ты тогда из кожи вон лезла, чтобы поразить меня своими прелестями.

— А ты был к ним совершенно безразличным.

— Что? ― мужчина прижал меня к себе. ― Я только и спасался, что холодным душем и самовнушением.

— Жаль. Столько времени утекло, а ведь всё смогло бы сложиться по-другому.

— Вон, смотри, Ангел! «Medeya», она принадлежит Дугласу.

Красавица-яхта грациозно покачивалась на волнах и казалась совершенно необитаемой.

— Отправлюсь на экскурсию, а ты страхуй, напарник.

Крис покачал головой.

— Сегодня будет наоборот.

Не успела я и глазом моргнуть, как мой мужчина вразвалочку подошёл к трапу и заорал во всё горло:

— Моника, малышка, я знаю, что ты тут. Выходи, или я превращу долбанное корыто в груду щепок.

Я поняла, что Крис изображал пьяного, но что он собирался делать дальше? Почему меня не предупредил?

— Эй, детка, выходи!

Напарник неловко перепрыгнул через высокий борт, чуть не оказавшись в воде, покачнулся и пошёл вдоль кормы.

— Моника! Ты где?

На палубу выбежали три верзилы. Охранники. Крис ударил в челюсть одного, получил удар в живот от другого, заорал и грязно выругался. Я понимала, что, скорее всего, сейчас начнётся потасовка с вовлечением всех, кто находился на яхте. Но, кроме этих троих, тут никого не было, за исключением капитана, который и появился в центре событий. Привлекать внимание не входило в его планы. Поэтому высокий моложавый кэп прикрикнул на своих и подошёл к Кристоферу.

— Что Вам угодно, молодой человек?

— Моника! Моника, иди сюда, я всё тебе прощу. Я люблю тебя, Моника!

Капитан брезгливо поморщился.

— Тут нет никакой Моники. И, если Вы не уберётесь немедленно, я вызову полицию.

Крис уселся на палубе.

— Вызывай. Без своей девочки я отсюда не уйду.

Кэп колебался.

— Ладно. Мы осмотрим судно вместе, а потом Вы уберётесь.

Не успела я и глазом моргнуть, как пятеро мужчин скрылись в трюме.

— Ангел мой, лети за мной! ― горланил напарник, покидая палубу.

Я всё поняла. Осторожно перебравшись на яхту, юркнула за ящики и притихла. Через четверть часа компания вновь появилась наверху.

— Вы убедились, что никакой девушки тут нет?

Крис затряс головой.

— А где есть?

Капитан начал терять терпение.

— Ступай, проспись, турист. А потом и Моника найдётся.

Двое охранников, взяв моего напарника под белы рученьки, помогли покинуть судно. Мне хватило нескольких секунд, чтобы оказаться в трюме. Я заглянула в приоткрытую каюту. Ага, берлога хозяина. Открыв дверцу зеркального шкафа, спряталась в ворохе одежды. Нужно было подождать. А ждать я умела.

Вверху послышались шаги. Не иначе, как Дуглас со свитой явился. Я посмотрела на часы. Время обеда. Миллионер брезгует ресторанами или боится, что его отравят? Кто-то спускался по трапу.

— Я же говорил, хозяин, гольф ― удел молодых. Вот теперь давление скачет.

Тяжёлое тело упало на кровать.

— Чего-то мне нехорошо. Чёртова жара!

— Мы должны вызвать медиков.

— Нет. Поедешь за ними сам. А я немного полежу. Включи кондиционер.

Я не верила в свою удачу. Фортуна была благосклонна ко мне. Когда дверь за прихвостнем Дугласа закрылась, я выждала пару минут и тихонько покинула своё убежище. Старик лежал на кровати с закрытыми глазами и тяжело дышал. Щёлкнув замком, я вернулась к извращенцу и приставила к толстой шее дуло пистолета.

— А господин мой выглядит неважно.

Мужчина вздрогнул и открыл мутные глаза. Его дыхание стало частым, свистящим.

— Ты? Нашлась, значит?

Я широко улыбнулась.

— Не ожидал? Советую не кричать. Прикончу, не задумываясь.

Дуглас рассмеялся.

— Давай. Мне всё равно. Я и так медленно умираю. Рак мозга.

— Да? Есть на свете справедливость. Но я могу сделать твою смерть более мучительной. Скажем, отрежу сначала ухо, а потом палец. Или нет, выколю глаза. Знаешь, я многому научилась у садистов.

— Я был добр с тобой.

— Ага. И ты, и твои друзья. Хватит морочить мне голову. В Америке кто-то убивает девушек. У всех на шее стоит клеймо клуба.

— А я тут каким боком? Я давно отошёл от дел.

— Не ври. Даже, если ты не пытаешь сам, то в курсе всего, что творится в «Бездне». Иначе, зачем меня искал?

— «Бездны» нет, Эва. Теперь это сборище извращенцев, у которых отсутствует кодекс чести. А тебя искал для личного пользования, так сказать. Хотелось скрасить последние минуты.

Я прижало дуло к отвисшему подбородку.

— Считай, скрасил. Кто оставляет послания?

— Не знаю, клянусь.

— То есть, не ты?

— Нет.

— Где Энрике?

— Не знаю. ― Дуглас захрипел.

— Где архив видео?

— Фантом! А-ах…

Мужчина подкатил глаза, дёрнулся и затих. Я прижала пальцы к сонной артерии. Мёртв. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Проделать такой путь, чтобы ничего не узнать! Времени на самоедство не было. Тихонько выскользнув из каюты, я поднялась на палубу и спряталась за ящиками. Несколько охранников прохаживались вдоль кормы, блокируя мой путь к свободе. Не долго думая, я доползла до бортика и тихонько соскользнула в море. Оттолкнувшись от железного корпуса, проплыла несколько метров под водой и спряталась за соседней яхтой. Пришлось немного побарахтаться, прежде чем сильные руки напарника вытащили меня на берег.

— Как прошла встреча?

— На высшем уровне. Дуглас мёртв.

— Твоя работа?

— Ещё чего. Считай, что своим появлением я скрасила его последние минуты.

— Что-нибудь удалось узнать?

Я отрицательно покачала головой.

— Ничего. Он сообщил, что отошёл от дел, где Энрике не знает, кто убивает девушек и подбрасывает трупы, не представляет.

— И это всё?

Я задумалась.

— Знаешь, я спросила, где архивы, и он ответил нечто странное.

— Что именно?

— Фантом.

— Фантом?

— Дуглас не был похож на сумасшедшего. Нужно всё выяснить.

 

Глава 25

― Я не знаю её фамилию, да и имя тоже. Думаю, Жасмин ― что-то вроде позывного.

Крис мерил шагами просторный номер.

— Ладно. А Беккер? Тоже позывной?

— Возможно. Знаешь, я была уверена, что Жасмин даст показания, но их нет в папке. То ли она струсила, то ли их кто-то убрал из дела.

— Вспоминай. Должны же быть какие-то зацепки.

Я только пожала плечами.

— Нужно расспросить Лойса. Память у него, будь здоров.

Кристофер обнял меня и поцеловал в затылок.

— Попытайся связаться с ним.

Пораскинув мозгами, я набрала номер.

— Привет, Ангел! Сам хотел звонить.

— Что-то случилось?

— Ещё два трупа. Брюнетки. Начальство рвёт и мечет. Приказано найти тебя и вернуть на рабочее место. Выбил ещё три дня, всё, что смог. Соврал, что выполняешь моё поручение.

— Спасибо. Ты всегда был моим Ангелом Хранителем.

— Через час встречаюсь с прессой. Опять пудрить будут.

— В смысле мозги?

— В смысле лицо. Говорят, блещу в кадре.

Я улыбнулась. Мне так не хватало Мартина.

— Слушай, а закинь-ка им удочку. Скажи, мол, детектив Эва Анджела Коуэл, которая ведёт это дело, вышла на след и отправилась в Испанию.

— Ты там?

— Нет. Но, возможно, буду в Мадриде уже завтра.

Мартин напрягся.

— И чего ты там забыла?

— Хочу найти Жасмин. Судя по её испанскому, она родилась где-то на юге страны.

— Не трать время. Кетрин Мартинас, известная в клубе, как Жасмин, живёт в Штате Нью-Мексико. Адрес скину. Уверена, что хочешь повидать её?

— Да. Не волнуйся, милый, я справилась со своими страхами. Прошли времена, когда ты вскакивал посреди ночи и бежал успокоить меня.

— Теперь у тебя другое успокоительное. Рад, что ты счастлива, но прошу, будь осторожной. Я очень волнуюсь за тебя.

Кристофер слушал нашу беседу, скрестив огромные руки на груди.

— Так воркуешь с Лойсом… Я даже засомневался, а не поспешила ли ты с разводом?

Я обняла ревнивца.

— Мартин был для меня всем, нянькой, другом, отцом, доктором, психотерапевтом. Мы прожили под одной крышей шесть месяцев, пока я не попала в часть. А после ещё пять лет. Он научил меня быть сильной, очень сильной.

— Но теперь рядом с тобой нахожусь я. Понимаешь? Я твой мужчина. Ты должна разговаривать со мной. Теперь я твоя нянька, доктор, друг и кто там ещё по списку?

Руки Кристофера сгребли меня в охапку. Как хорошо, уютно и тепло. Я уткнулась щекой в широкую грудь.

— Мне не нужна больше нянька. Мне нужен любимый. И с этой ролью ты прекрасно справляешься, напарник.

Вернувшись в Штаты, мы направились в Лас-Крусес. Очаровательный городок лежал в плодородной долине Месилла в пойме реки Рио-Гранде. Меня поразило, как неторопливо текла тут жизнь, без суеты и спешки. После стольких лет, проведённых в Нью-Йорке, я попала в мир, лишённый небоскрёбов и пробок. Зато река, горы, бескрайние долины искушали остаться тут навсегда, купить маленький домик под черепицей, завести пару собак и научиться печь пироги с яблоками.

— Тут так спокойно.

— Да, котёнок.

Мы обогнули десятиэтажное здание Wells Fargo Tower, самое высокое в Даунтауне, и направились на восток. Машина притормозила у небольшого коттеджа.

— Кажется, тут.

Во дворе бегал черноволосый мальчуган. Мы распахнули ворота.

— Привет. Нам нужна Кетрин Мартинас. Она тут живёт?

Мальчик широко улыбнулся.

— Бабушка! Тут маму спрашивают.

На пороге появилась пожилая женщина, из-за плеча которой выглядывала Жасмин.

— Эва? Не может быть!

Спустившись по ступеням, моя подруга по несчастью крепко обняла меня.

— Эва! Как ты тут оказалась? И кто этот мужчина?

Мы сидели в просторной кухне и пили чай.

— Вот так всё и было. Мы тоже попали в программу защиты свидетелей. Обосновались в раю, перевезли моих родителей. Через год поженились с Беккером, а ещё через год родился Марик.

— Где Беккер?

— Сейчас в Испании. У нас там маленькая винодельня. Муж часто летает туда, контролирует процесс. ― Жасмин взяла меня за руку. ― А как ты, Эва? Ты справилась со всем этим кошмаром?

Я кивнула.

— Справилась. Даже начала всё забывать. Но тут такое дело…

Женщина слушала меня внимательно, не перебивая.

— Даже не знаю, что сказать. Об Энрике я ничего не слышала. Где искать его ― ума не приложу. А вот фантом…

— Так называлось судно, принадлежавшее клубу. ― В дверях стоял Беккер и настороженно глядел на нас с Крисом.

Я поднялась из-за стола.

— Привет, безумный учитель, да не трясись, как осиновый лист. Мстить не буду. Я же знаю, если бы ты в своё время не изучил моё досье и досье моей матери, не нашёл бы Лойса, то нас с Жасмин уже на свете не было.

Мужчина кинул в угол дорожную сумку и сел за стол.

— Зачем вам понадобился «Фантом»?

— Это было последнее, что упомянул Дуглас.

Беккер ухмыльнулся.

— Старый извращенец сдох?

— Да, но мы тут ни при делах. Я пыталась узнать, где могут быть плёнки игрищ, но, клянусь, даже пальцем его не тронула.

Мужчина задумался.

— В этом есть здравое зерно. Корабль, который постоянно курсирует вдоль побережья ― прекрасное место для архива. Если что ― концы в воду.

Крис тяжело вздохнул.

— Так то оно так… Вот только, думаю, попасть на борт будет совсем непросто.

Беккер задумался.

— Иногда на «Фантоме» проводят закрытые вечеринки. Можно узнать, когда запланирована ближайшая.

— Думаешь, получится? ― Жасмин налила мужу чай. ― После переполоха, который устроила полиция, вряд ли пароли остались теми же.

— Попробовать можно. ― Беккрер достал ноутбук и вошёл в систему. ― Смотрите! Эти чуваки так уверены в своей безопасности, что даже коды не удосужились поменять.

На экране появилась картинка закрытого сайта. В «Бездне» устраивали вечер памяти одного из старейших членов клуба, Оскара Дугласа.

— Боже, Крис, это же шанс, но мы вряд ли успеем. Нужно быть в Нью-Йорке через пять часов.

— Арендуем частный самолёт. Это же не проблема, дорогой? ― Кетрин нежно посмотрела на мужа.

— Что значит арендуем? Это моя война, подруга. Вы с Беккером тут ни при чём.

Мужчина поднял на меня полные страдания глаза.

— Ошибаешься, детка. Я провёл в аду пять лет. Мне обещали, что мою пятнадцатилетнюю племянницу оставят в покое, но её убили, как и многих девушек. Я хочу уничтожить «Бездну» не меньше тебя.

— Мы надеялись на власти, Эва, но они ничего не смогли сделать, или не захотели. Вдвоём с мужем мы бы не справились. А вот все вместе…

Крис встал из-за стола.

— Хватит спорить. Нужно собираться, если мы всё-таки хотим попасть на чёртов корабль.

— Эх, взорвать бы его…

— Нет, Беккер, я уверена, что среди пассажиров будут рабыни. Мы не можем рисковать жизнями невинных людей.

— Эва служит теперь в полиции, ― пояснила Жасмин.

— Ты всё ещё веришь в справедливость?

Я кивнула.

— Верю. Для многих публичные слушанья будут большим наказанием, чем быстрая смерть. Только Энрике… Я хочу лично разделаться с тем, кто сломал мою жизнь, и сделаю это собственными руками.

 

Глава 26

В Нью-Йорк мы попали за два часа до отплытия лайнера. Кэтрин настояла, чтобы сначала мы отправились по магазинам.

— В таких вещах нас не пустят на борт. ― Она придирчиво осмотрела мои джинсы и спортивные туфли. ― Я сама подберу нам гардероб.

Мы выходили из арендованного автомобиля поздней ночью. Причал был ярко освещён. Трёхпалубный красавец «Fantonum» принимал на борт последних пассажиров.

— Прости, детка. ― Беккер застегнул на мне металлический ошейник, который купил в зоомагазине, а поводок из лакированной кожи передал Кристоферу. ― Все всё помнят?

Мы кивнули.

Жасмин взяла Беккера под руку и грациозно пошла с ним по пирсу.

— Нервничаешь, малыш? ― Крис пристально посмотрел мне в глаза.

Я внутренне сжалась. Да уж, столкнуться с прошлым оказалось гораздо страшнее, чем я себе представляла.

— Всё в порядке.

Мы старались не отставать. У трапа стоял батальон охранников.

— Вас нет в списке гостей. ― Парень с наушником перепроверил папку.

— Такого просто не может быть. Зови начальство.

Рация заработала на короткой частоте, и, уже через минуту, на набережной появился высокий блондин в дорогом костюме. Он развёл руками.

— Надо же, какая встреча! Беккер! Я думал, что ты сгнил в федеральной тюрьме.

— Тоже рад видеть тебя, Юлиус.

— И каким ветром?

— Хотелось бы проститься с Дугласом.

Блондин посторонился.

— Что ж, проходи. Сегодня тут собрались многие «из бывших».

Он подозрительно осмотрел нас.

— Кто это? Красотку Жасмин припоминаю, а дальше?

Беккер небрежно указал на меня пальцем.

— Последняя кукла покойного. ― Он притянул меня за поводок и откинул волосы, обнажая проклятое клеймо. ― У неё есть обязательства. Дуглас продал контракт мистеру Шону. Он из Новой Зеландии.

— Да, теперь это моя игрушка на целый месяц. ― Кристиан хищно улыбнулся.

Юлиус кивнул.

— Ладно, заходите. Через пять минут отплываем.

Мы поднялись по трапу и попали на нижнюю палубу.

— Чёрт, натирает. ― Я провела пальцем под ошейником.

— Потерпи.

Из репродукторов донёсся скорбный голос:

— Дамы и господа! Просим всех собраться на верхней палубе для церемонии прощания с нашим другом, господином Оскаром Дугласом.

Народ потянулся вверх, в то время, как мы с Кристофером спустились вниз. Крис поправил крохотный наушник.

— Мы в трюме.

Искать архивы в машинном отделении и подсобных помещениях я считала пустой тратой времени. Но настырный англичанин стоял на своём.

— Обследуем каждый дюйм, детка.

Я была полностью уверена в том, что хранилище представляет собой не комнату с полками, на которых громоздятся видеокассеты, а мощный компьютер с современной системой безопасности. Впрочем, спорить не хотелось, и двадцать минут были потрачены впустую. Пару раз нам попадались матросы. Тогда Кристофер дёргал меня за поводок или заламывал руку, демонстрируя, что привёл куклу к рычагам и шестерёнкам исключительно для удовлетворения собственных фантазий.

— На второй даже не поднимайтесь. Несколько залов, ресторан и кинотеатр. ― Вещал в наушнике голос Беккера.

Мы решили обследовать первый. Десяток плотно закрытых кают, выходивших на палубу.

— Вряд ли стоит туда ломиться. Всё как-то просто. Замки шпилькой открываются. Давай на третий.

Что ж, я была на поводке и шла туда, куда велел мой новый господин. Верхняя палуба представляла то самое, ради чего извращенцы собирались на огромном корабле. Просторные комнаты, оснащённые клетками, крестовинами и железными станками, от которых кровь стыла в жилах. Я тихонько заскулила.

Кристофер осмотрел первую каюту с нескрываемым ужасом и отвращением.

— Милая! Как ты прошла через это?

Я только пожала плечами. Все двери оказались открытыми. Нигде ничего. И тут меня осенило.

— Кинозал. Самое логичное место для хранения видео. Если нагрянет проверка, ну не будут же полицейские переворачивать все плёнки, диски и флешки?

— Логично.

Мы спустились на вторую палубу. Народ ещё предавался унынью. Желающих сказать траурную речь было много. Тела Дугласа тут не было, только огромный портрет с чёрной лентой в углу. Я едва подавила желание пойти и плюнуть в это самодовольное лицо. Нужно было держать себя в руках. У оркестровой площадки стояли самые близкие друзья почившего. Двоих я знала. Именно их старик приглашал для участия в оргиях. В ногах господ лежали новые игрушки, хорошенькие, шикарно одетые девушки, с пустыми безжизненными глазами.

Кристофер пробирался по стеночке между членами «Бездны», увлекая меня за собой.

Дверь кинозала была закрыта. Провозившись пару минут, мы всё же оказались внутри. Маленькая комната, где располагался проектор, тоже оказалась под замком. Крис открыл и её универсальным электронным ключом. Красная лампочка в углу замигала, давая понять, что в помещении находятся посторонние. Это подтвердило, что мы там, где нужно, но вот сколько времени у нас оставалось до прихода охраны?

За долю секунды Кристофер оказался у компьютера.

— Возиться некогда. Забираем жёсткий диск и валим, напарник.

На лестнице уже слышались шаги. Охрана вбежала, когда мы, спрятав бесценную деталь, валялись на полу. Кристиан натягивал ошейник, усевшись мне на поясницу, а я только хрипела.

— Что тут происходит? Господин Шон? ― блондин уставился на развернувшуюся сцену. ― Для игр у нас есть специальные помещения на третьей палубе. Пройдите туда, раз уж так не терпится.

Кристофер тряхнул головой.

— На верхней? Но эта дверь была открыта… Ладно, пойдём, кукла. ― Он вновь натянул поводок.

Боже! Моя шея превратилась в одну большую язву. Под настороженными взглядами мы вышли на палубу. Увидев Беккера, Крис направился к нему.

— Пора выбираться, друг. Кажется, у нас всё получилось.

Беккер взглянул на часы.

— Через семь минут, если я правильно рассчитал, начнётся представление.

Время тянулось мучительно медленно. Я боялась, что сломанный комп обнаружат, но этого не произошло. Оглушительный рёв сирены нарушил траурную тишину. Свет прожекторов… Я внимательно наблюдала, как сразу несколько полицейских катеров окружили судно плотным кольцом. На одном из них находился Лойс. Схватив громкоговоритель, он поднёс его к губам.

— Полиция Нью-Йорка. Приказываю заглушить двигатели и стать на рейд.

Выдвижной трап медленно пополз к воде, и вот уже Мартин, в окружении десятка полицейских, стоял на палубе. Пожилой джентльмен приблизился к моему бывшему мужу.

— Чем обязаны, лейтенант? Всё никак не угомонишься? Разве не понятно, что тут собралась не увеселительная экскурсия, а траурная процессия?

Лойс кивнул.

— Я не по твою душу, Джорж. Нам стало известно, что на борту находится некий Шон Барклей, объявленный в международный розыск. Если через три минуты я не надену на него наручники, мои парни перевернут всё на «Фантоме».

— Баркклей? Впервые слышу.

— Считаю до трёх.

— Стойте. ― Беккер указал на Кристофера. ― Вы не его ищете, лейтенант?

Лойс подошёл ближе, вынул из нагрудного кармана фотокарточку и кивнул.

— Руки! У тебя есть права, парень, но вряд ли ты успеешь ими воспользоваться. ― Мартин перевёл взгляд на меня, защёлкивая наручники на моём напарнике.― С ним?

Я кивнула.

— Тогда тоже поторапливайся. И ты. ― Он ткнул пальцем в Беккера. ― А всем остальным приготовить документы для проверки.

Мы спустились в катер. Кетрин прижалась к мужу, вздыхая и всхлипывая, пока проклятое судно не осталось далеко позади.

 

Глава 27

― Что за цирк вы тут устроили? ― Лойс нервно мерил шагами просторный кабинет. ― Я получил сообщение, что на судне «Фантом» скрывается некий террорист-смертник, разыскиваемый интерполом, и твоё фото, Донован. Хорошо, что сводка попала ко мне…

— А к кому бы она ещё попала? ― усмехнулся Беккер. ― Я же адресовал её на твой отдел.

— Бред! Неужели было так трудно согласовать операцию заранее?

— Чтобы ты согласовал её со своим начальством, а то со своим? Мы бы просто потеряли время, Мартин. И я не уверена, что получили бы разрешение вообще.

— Ладно, Ангел. Что нашли? Колись. Я должен чем-то оправдаться перед верхами. Отчёт они всё равно потребуют.

— Ага, и положат улики в архив, откуда они таинственным образом исчезнут. Не знаю, дорогой, может, среди твоих руководителей тоже есть члены клуба…

Лойс устало вздохнул и опустился на стул.

— Ваши предложения.

— Мы передадим те самые улики журналистам. Просто размножим и перешлём во все крупные издательства и телекомпании.

Мартин улыбнулся.

— Буду рад пожать руку тому, кто ухватится за сенсацию. Вот только желающих наживать себе врагов из числа сильных мира сего я не знаю.

— Зато я знаю. Тот Ристон.

Мартин почесал затылок.

— Ладно, делайте, что хотите. А ты, Ангел, завтра появишься в отделе. Отпуск окончен. Всё понятно?

Мы вышли на улицу. Рядом остановилась патрульная машина.

— Привет, Ангел! На бал собралась?

Я усмехнулась.

— Скорее с бала сбежала.

— Подбросить домой?

Мы погрузились в автомобиль с мигалкой и через четверть часа оказались на месте. Я немного смутилась.

— Продуктов нет, совсем нет.

Кетрин взяла меня за руку.

— Тот, кто голоден, закажет еду из китайского ресторана. А вот я просто валюсь с ног. Спать хочу больше, чем жить.

Пока мужчины заказывали поздний ужин, я сняла платье и отвязала от бедра жёсткий диск. Через мгновение мы с Кетрин лежали под одеялом на моей кровати и мирно посапывали.

 

Глава 28

Я мчалась на работу, проклиная ранние пробки. Телефон на передней панели Джипа издал мелодичную трель. Номер был незнакомым.

— Детектив Коуэл.

— Привет, детка.

Моё сердце оборвалось.

— Энрике?

Смех.

— Не нужно тянуть время. Вычислить меня не получится. Просто слушай и запоминай. Ты сегодня же вылетишь в Бристоль, одна. Пора вернуться к истокам, дорогуша. Я перезвоню тебе.

— Я никуда не поеду.

— Поедешь, как миленькая. Иначе…

— Иначе, что?

Энрике глубоко вздохнул.

— Ты слышала о девушке по имени Марта? Очаровательное создание. Неужели Донован не рассказал, как любит свою младшую сестричку? А о его племяннике? Леон вырос на редкость красивым. Ты просто не в курсе, малыш, что в «Бездне» играют не только с рабынями. Нежные юнцы ценятся дороже девушек, гораздо дороже.

Он громко расхохотался.

— Возможно, я оставлю его себе. Знаешь, я уже скупил сотню игрушек, и придумал множество поз, в которых буду пользовать это молодое тело.

— Не смей. Я была готова разрыдаться.

— Тогда пакуй чемоданы, детка. Я долго ждать не собираюсь. Да, пока ты в Америке, будешь получать мои подарки. Если личности малышек установили, попытайся сложить слово из первых букв их имён… Догадываешься? «Безд-на»! И так до бесконечности.

— Я убью тебя.

— А это мы ещё поглядим…

Я прикрепила на крышу мигалку и нажала на газ. В участок ворвалась, как ураган.

— Мартин!

Лойс стоял у окна, раскуривая трубку.

— Ты его отследил?

Я была уверена, что мой телефон прослушивается.

— Не смейся, детка, но он звонил с Аляски. Сейчас такая техника, что звонок можно смоделировать хоть с Марса.

— Да, я что-то припоминаю. Служба безопасности моего отца когда-то тоже не могла определить ни места положения звонившего, не идентифицировать его голос.

— Ты собираешься ехать. Я правильно понимаю?

— Правильно. А я понимаю, что твои люди поведут меня. И это может иметь непредсказуемые последствия. Если Энрике почувствует, что я не одна…

— Я сам отправлюсь в Англию, неофициально, конечно. Знаешь ли, давно в отпуске не был. Хочу насладиться красотами Лондона.

— Тебя не отпустят. Ты ведёшь дело серийного убийцы.

Мартин тяжело вздохнул, сел за стол и вытащил из ящика стопку газет. Я пробежала глазами заголовки. Волна разоблачений. Сильные мира сего. Их фотографии на форумах, деловых встречах, конференциях, и тут же с плётками, ножами и цепями.

— На двадцать седьмом канале уже смонтирована передача. Эфир в 18.00. Я видел сигнальный выпуск. Это лавина, Ангел. Скоро правда о клубе садистов сотрясёт все каналы. Словом, нас с тобой отстранили. Всё, что касается извращенцев, переходит наверх. Но даже там уже не смогут это замять. Налогоплательщики захотят следить за ходом следствия. Аресты неизбежны.

— Если бы наказание было адекватно преступлению.

— Будет, я в этом уверен. Но сейчас необходимо решить другую проблему…

— Кристофер ничего не должен знать.

— Это невозможно.

— Тогда сделай так, чтобы он узнал обо всём, когда я улечу. И ещё. Пока не освободите Марту, ко мне даже не суйтесь.

Мартин кивнул.

— Мы обязательно прижмём этого подонка, Ангел. Ты же знаешь, как я люблю тебя.

Я подошла к Лойсу, обняла его за плечи и поцеловала в седеющую шевелюру.

 

Глава 29

Бристоль встретил меня на редкость тепло, безоблачным небом и золотом ранней осени. Пожилой таксист аккуратно вёл авто, рассказывая обо всех достопримечательностях, которые попадались на нашем пути. Мне показалось, что он специально сделал несколько лишних кругов по узким улочкам, чтобы я смогла вдоволь налюбоваться и зданием биржи, и Университетом, и прекрасным Собором Святой и нераздельной троицы. Когда мы выехали за город, мужчина замолчал, включив тихую музыку. Боже! Сколько же я тут не была? Лет десять? Да, именно столько. Я покинула родные места семнадцатилетней девочкой, а вернулась взрослой женщиной с разбитым сердцем и разорванной в клочья душой.

Оставив чемодан во дворе, я толкнула тяжёлую дубовую дверь и оказалась в кромешной темноте. Какое блаженство! Солнечный свет, пусть и неяркий, раздражал роговицу, вызывая слёзы. Задвинув шторы ещё плотнее, я стянула чехлы с мебели в гостиной и упала на диван, забывшись тяжёлым сном. Я проснулась от собственного крика. Опять вернулись кошмары, растворяя меня между сном и явью. Мне показалось, что это никогда не кончится, что смерть ― единственный путь к избавлению от страха и боли. Энрике всё рассчитал правильно. Оставшись одна, я ломалась, ломала себя своими воспоминаниями. Больше суток во мне боролось желание умереть с инстинктами самосохранения. Инстинкты победили. Они всегда побеждали, даже тогда, когда мой здравый смысл и сила воли пытались противостоять. Я приехала в родовое поместье, зная, что, возможно, живой отсюда не выберусь, но, проснувшись глубокой ночью, вдруг поняла, что ещё не готова покинуть этот мир. Кристофер, Мартин, Кетрин и даже Беккер нуждались во мне, взывали к справедливости. Холодно. Этот холод, я ощущала последние девять лет, даже после того, как покинула свою темницу. Он жил внутри меня, он стал моей частью. Камин гудел, выжимая два киловатта в час, а я всё ещё не могла согреться. Нужно быть сильной, вот только как? Как собрать в кучу все чувства и мысли, успокоиться, сосредоточиться и уничтожить того, кто уничтожил меня?

Телефон молчал два дня. Я бродила по пустому дому, как сомнамбула, изредка спускаясь на кухню, чтобы сварить кофе. Спазмы в желудке говорили, что стоило бы заказать еду, но мысли о пище вызывали тошноту.

Стерев пыль со старинного зеркала, я вплотную приблизилась к помутневшему стеклу. Наверное, мои прабабушки пришли в ужас, увидев то, во что я превратилась. От меня осталась только оболочка, фантик, обёртка, лишённая внутреннего содержимого. Собравшись с силами, я заставила себя принять душ, вымыть голову и даже немножко подкраситься.

— Лучше? ― я хотела поправить зеркало.

Оправа сместилась, и я заметила надпись на стене. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы снять старинную реликвию. Обои под зеркалом были светлее, чем вокруг. И открывшийся прямоугольник был ни чем иным, как письмом, написанным рукой моей мамы. Весточка из прошлого. Сердце сжалось, а по щекам потекли слёзы.

«Милая Эва, мой маленький Ангел!

Если ты читаешь это послание, значит, меня уже нет в живых. Даже не представляю, что ты думаешь обо мне, какие слухи и сплетни окружают сейчас моё имя. Впрочем, ты вправе ненавидеть меня хотя бы за то, что я оставила тебя одну в этом жестоком мире. Твой отец ― замечательный человек. Я влюбилась в него с первого взгляда, и за наш недолгий брак он ни разу не разочаровал меня. Но девочке нужна мать, а я должна уйти. Пойми малышка, я делаю это ради тебя, ради твоего будущего, чтобы твоя жизнь сложилась по-другому. Знаешь, дочь, существуют долги, которые переходят из поколения в поколение. Но я не могу позволить, чтобы ты была вовлечена во всю грязь семьи Гарсия. Держись от них подальше. Мне прискорбно говорить так о своих родственниках, но мужчины клана не отличаются высокими моральными принципами. Если страсть или похоть затмевает глаза, им всё равно, кто находится рядом, сестра, кузина или племянница. Игроки, убийцы, развратники… Иногда мне кажется, что мой дядюшка Хуан не ведает, что творится у него под носом, а иногда… иногда я думаю, что он просто закрывает на всё глаза. Словом, никому не доверяй, дорогая, слушай своё сердце. Оно не подведёт. Я ухожу с твёрдым желанием вернуться… Чтобы не случилось, помни, что я очень люблю свою маленькую девочку. Прости меня, малышка, и не осуждай. Обещай, что ты станешь счастливой! Целую.

Эмма Росинда Коуэл»

Я перечитала послание несколько раз, а потом прижалась щекой к холодной стене и завыла, как раненый зверь.

— Мама! Мамочка! Я никогда не думала о тебе плохо, я никогда не винила тебя. Ты сделала всё, что смогла. Ты была сильной. Я тоже буду сильной. Я справлюсь, обещаю!

Спустившись на корточки, я просидела в комнате до поздней ночи. И тут раздался телефонный звонок. Мои колени затекли. С трудом поднявшись на ноги, я добралась до стола и схватила трубку.

— Привет, дорогая!

Боже! Как я ненавидела этот голос!

— Скучала?

— Что с Мартой?

Энрике рассмеялся.

— Пока жива и здорова. Но её будущее находится в твоих руках.

— Чего ты хочешь?

Мой бывший муж немного помолчал.

— Сначала хотел, чтобы ты прилетела ко мне, но раскрывать место моего проживания офицеру полиции было бы неразумно. Поэтому встретимся у тебя, детка. А там посмотрим на твоё поведение. Или ты сдашься и улетишь со мной, или я закопаю тебя лично на фамильном кладбище рядом с Эммой.

— Я в Англии, одна. Если ты всё хорошо продумал, отпусти Марту.

Энрике опять рассмеялся.

— Ты так нетерпелива, настоящая Гарсия. Что ж, тогда начнём игру.

Я внутренне сжалась.

— Спускайся в холл, дорогая.

Я медленно побрела к лестнице.

— На месте.

— Открой буфет. Достань ноутбук. Теперь включи скайп. Направь экран на окно. Так. Молодец, хорошая девочка. Опять к буфету. Видишь коробку? В ней наручники. Думаю, не нужно рассказывать, как с ними обращаться. Пристёгивай себя к батарее, живо.

Я безропотно выполняла все требования. Разговаривать, сидя на корточках, с фиксированными руками было неудобно.

— Что дальше?

— Жди, детка.

Гудки.

В памяти всплыло прошлое. Я тряхнула головой. Нет, только не сейчас. Я не могла терять самоконтроль. Собрав всю силу воли в кулак, приготовилась к томительному ожиданию. Но ждать долго не пришлось. Дверь распахнулась, и в тусклом свете хрустальной люстры я увидела своего мучителя. Энрике открыл замок ключом, чем совсем не удивил меня. Видимо, он бывал тут, и не раз. Ведь должен же был кто-то оставить в доме ноутбук и наручники. Мужчина совсем не изменился за эти годы, хотя нет, седины на висках прибавилось. Я смотрела на Энрике и не могла понять, почему искренне хотела полюбить этого человека, стать ему хорошей женой, родить детей. Холодный взгляд, надменная улыбка, движения хищника. Ни капли теплоты и нежности.

— Рад видеть тебя на коленях, Эва. Это именно то, о чём я мечтал с нашей первой встречи.

Он подошёл к антикварному буфету и достал очередную коробку.

— Узнаю свою нелюбопытную жену. А я так надеялся, что ты вдоволь налюбуешься моими подарками, представишь, как я буду играть с тобой, используя всё это. ― Энрике неторопливо выкладывал на стол ножи и плети. Многих орудий пытки я не видела даже у Дугласа, поэтому не знала их назначения. Взяв узкий тонкий кинжал, садист подошёл ко мне и разрезал одежду. Цветные лоскутки густо усыпали пол.

— Ты стала ещё прекраснее, Эва.

Тонкое лезвие прочертило линию на моей спине.

— Не нужно терпеть боль. Я жду твоих стонов, криков, твоих эмоций.

Я скрипнула челюстями.

— Не дождёшься.

Кинжал вошёл глубже, разрезая кожу. Я прикусила губу и почувствовала во рту вкус крови.

— Ну же, давай.

— Разве это боль, сукин сын?

Энрике рассмеялся, отошёл от меня на несколько шагов и нажал кнопку на ноутбуке. Экран моргнул. Я увидела девушку. Она сидела в точно такой позе, как и я, прикованная наручниками к чугунной батарее. Мужчина в маске поднял её лицо так, чтобы оно попало в кадр, но я итак знала, что передо мной ― Марта.

— Если я не услышу твоих криков, то я услышу их от той милой девочки. Мой друг в точности повторит то, что я сделаю с тобой.

В руках садиста появилась толстая длинная игла, отдалённо напоминавшая спицу. Я и глазам моргнуть не успела, как она вошла в мою руку.

— Кричи!

Вторая игла, третья… И я кричала, извиваясь от боли. Казалось, Энрике знал, какую болевую точку задеть.

— Так, так, кричи. Я наслаждаюсь этой музыкой!

— Садист!

Мужчина обошёл меня и приподнял лицо за подбородок.

— Да. А ты этого даже не почувствовала. Все эти нежности вызывали во мне рвотный рефлекс. Я так надеялся, что Дуглас сломает тебя. Вот тогда бы я мог наслаждаться твоим роскошным телом на островах. ― Он присел. ― Я так любил тебя, Эва. Я и сейчас люблю тебя. ― В его глазах появились слёзы. ― Я такой, Эва. И этого не изменить. Все мужчины рода Гарсия такие…

Четвёртая игла вошла в шею. Перед глазами поплыли разноцветные круги. На экране замелькали полосы. Боль отдавала в виски и в затылок, разливалась по всему телу. Больше я не чувствовала ни ударов плетью, ни давления острых зажимов. Сознание никак не оставляло меня, а так хотелось провалиться в блаженную темноту, уже не имело значения, на час, на день… или навсегда. Я понимала, что проиграла. Эта мысль отдавалась горечью во рту, сжимала сердце. Мир кружил вокруг осколками стёкол. Эти осколки вонзались в кожу, оставляя крохотные ранки. Я инстинктивно отвернулась, пряча лицо, и зажмурилась, а, когда вновь открыла глаза, увидела перед собой Кристофера.

Боль отступала. Тело казалось податливым и ватным, но тепло огромных ладоней приятно согревало и успокаивало. Звуки вернулись. Я могла разобрать шёпот у себя над ухом.

— Всё будет хорошо, любимая, теперь всё будет.

Кристофер отстегнул браслеты, завернул меня в свой пиджак и высоко поднял над полом. Среди людей в штатском и в полицейской форме я пытала отыскать Энрике. Его нигде не было. И тут мой взгляд упал на пол. Мой бывший муж, садист и извращенец, Энрике Маркос Гарсия, лежал на пушистом арабском ковре в луже крови с осколком стекла, застрявшим в горле.

— Не смотри, не надо. ― Кристофер вышел во двор, крепко прижимая меня к своей груди. ― Мартин! Нужен врач.

Я попыталась протестовать.

— Ерунда, Крис, бывало и хуже.

Лойс подошел ближе и взял меня за руку.

— Как моральный настрой, Ангел?

Слабая улыбка всё-таки появилась на моём лице.

— Жду приказов, лейтенант.

Мартин тоже улыбнулся.

— Тогда приказ на неделю ― отдыхать.

Я пожала плечами.

— Отдых? Это не про меня.

Крис поцеловал меня в висок.

— Теперь про тебя. Неделю постельного режима я тебе обеспечу.

Я обвила руками любимого мужчину.

— Увези меня. Я так устала.

 

Эпилог

Я сидела на невысокой лавочке у могил родителей. Начинался дождь. Кристофер раскрыл огромный зонт.

— Ты точно решила вернуться в Америку?

Я кивнула.

— Пока не готова остаться в этом доме. Столько воспоминаний. Может, однажды…

— Я тоже не хочу возвращаться в Лондон.

— Да уж. Гарсия умел причинять боль. Спрятать Марту в доме брата…

— В этом была его фатальная ошибка. У меня, как оказалось, была прекрасная система видеонаблюдения в лице соседки, миссис Толкер. Именно она заметила, что в доме кто-то есть.

— Ты познакомишь меня с Мартой?

— Да. Она приглашает нас погостить в Риме. Ты была в Риме?

Я покачала головой.

— Возможно, на Рождество?

Кристофер обнял меня за плечи.

— Всё пройдёт, любовь моя, боль, страх, отчаяние. С «Бездной» покончено. Двадцать клубов закрыты. Десятки уголовных дел…

— Я постараюсь стать счастливой.

Мы вернулись в дом. Мои чемоданы стояли у двери.

— Погоди, я быстро.

Вбежав в свою комнату, я опустилась на колени перед зеркалом, взяла карандаш и написала на пожелтевших обоях: «Я люблю тебя, мамочка, я буду счастлива, обещаю!»