Два дня я слонялась по огромному дому в полном одиночестве. После заключения брака Энрике стразу же отвёз меня в свой особняк и исчез на двое суток. Прекрасно! Я поменяла одну тюрьму на другую. Ни телефонов, ни компьютеров в доме не оказалось. Угрюмая прислуга, которая никак не реагировала на мои вопросы, высокий каменный забор. Мне тут не нравилось, совсем не нравилось. Впрочем, я была жива, и слава Богу.

Мой муж появился вечером.

— Привет, дорогая! ― он наклонился и поцеловал меня в висок. ― Сейчас ты оденешься, и мы поужинаем.

Я провела рукой по изрядно помятой пижаме.

— Не хочу есть, аппетит пропал.

— Знаю. Это последствия стресса, но ты должна. Ты не можешь морить себя голодом. Господу было угодно оставить тебя на этом свете. Значит, ты ещё не выполнила своё предназначение.

— Но у меня кроме этой пижамы ничего нет.

— Ошибаешься. ― Энрике подвёл меня к дверям комнаты, находившейся рядом со спальней. ― Ты не заглянула сюда даже из любопытства?

Огромное помещение оказалось гардеробной. На вешалках висели яркие платья с ярлычками известных фирм.

— Не нравятся? Я покупал их для тебя, хотел порадовать.

Я пожала плечами.

— Мне не до нарядов. Сам должен понимать.

Выбрав самое простое, чёрное, я направилась в спальню. Энрике следовал по пятам.

— Оставь меня. Хочу переодеться без свидетелей.

Мужчина усмехнулся.

— Видимо, ты забыла, что стала моей женой по доброй воле? Ладно. Переодевайся и спускайся вниз. Так и быть, расскажу о твоих обязанностях.

Вот и дождалась! Я тянула время, как могла. И всё же мне пришлось спуститься. Несмотря на тёплый вечер, муж разжёг камин. Огромная гостиная сразу стала уютной. Я вспомнила свой дом в Англии. Отец всегда включал камин по вечерам. Правда, в Бристоле он был электрическим, но очень похожим на настоящий. Стол сервировали на двоих. Свечи, фарфор, серебро. Даже странно как-то. За эти дни я привыкла есть в одиночестве, на кухне. Энрике поднялся с дивана и взял меня за руку.

— Давай поужинаем и поговорим. Я отпустил прислугу. Так что стесняться некого.

Я присела на мягкий, обшитый золотистой парчой стул, и пододвинула бокал с вином.

— А я и не стесняюсь.

На моей тарелке появился кусок запеченной курицы и отварной картофель. Я с отвращением уставилась на еду. Нет. После промывания мой желудок просто не мог это переварить. То ли дело каши, на которых я жила двое суток. Муж сел напротив.

— Итак, Эва. Ты знаешь, чего я жду от брака. Я хочу получить тебя. Но это только моё желание. Расскажи о своих.

Претворяться не имело смысла.

— У меня есть единственная мечта ― покинуть Испанию. Я хочу вернуться в свой дом. Но… ты же не отпустишь меня? Я права?

Энрике кивнул.

— Не отпущу. И дело даже не в маньяке.

Я вздрогнула.

— Ты знаешь и об этом?

— Знаю, детка. Дело в том, что в Англии нет человека, который сможет позаботиться о тебе лучше, чем я.

— Ошибаешься.

Мужчина дотянулся до подоконника, взял бумажный конверт и протянул мне.

— Если ты о Кристофере Доноване, то взгляни на эти фотографии. Не знаю, чем он задурил тебе голову, но парень уже содержит женщину и ребёнка. Он хочет от тебя того же, что и все. А я предлагаю хороший крепкий брак, любовь, уважение. Я сделаю для тебя то, что в моих силах, и даже больше.

Одна фотокарточка сменяла другую. Через пелену слёз я видела своего любимого рядом с удивительно хорошенькой молодой женщиной, которая смотрела на него с такой нежностью, что у меня сжалось сердце. Вот Кристофер обнимал незнакомку, целуя её в макушку, а вот подбрасывал карапуза. Последним был снимок того самого мальчика. Ребёнку было не больше трёх лет, но он, как две капли воды, был похож… О, Боже!

— Даже, если принять во внимание то, что мистер Донован искренне полюбил тебя, сможешь ли ты лишить это очаровательное существо отца?

Я отшвырнула фотокарточки и покачала головой.

— Нет. Я забуду Кристофера, вычеркну из жизни. Я не буду встречаться с ним… никогда.

Ещё один подарок судьбы, суровая правда. Когда же это закончится? Теперь я почувствовала, что осталась совершенно одна в этом огромном безжалостном мире. И этот мир замкнулся для меня стенами пустого безжизненного дома.

— Мне холодно.

Энрике обошёл стол и подал руку.

— Пойдём. Я уложу тебя и попытаюсь согреть.

Я поднялась и тут же очутилась в крепких объятьях. Перед глазами всплыл образ тётушки. «Такова наша судьба, детка!» Я больше не собиралась противиться судьбе. Когда муж взял меня на руки и понёс на второй этаж, я уже не плакала и не сопротивлялась. Все эмоции умерли в душе в один миг. Осталось безразличие.

Энрике уложил меня на кровать и сел рядом.

— Если хочешь, мы можем дождаться окончания траура, дорогая. Но в наших интересах, чтобы ты быстрее забеременела.

— Что?

Я никогда не думала о детях. Они не входили в ближайшие планы на жизнь. Ведь я и жизни той ещё не видела.

Мужчина снял пиджак и галстук.

— Думаю, Рик не решился открыть тебе всей правды об Эмме.

— И чего я не знаю?

Глаза мужа блестели в тусклом свете ночников.

— Сейчас не самое подходящее время, но ты должна знать всё.

Я облокотилась спиной об изголовье кровати, обшитое мягкой красной кожей.

— Слушаю.

— Уверена? Ладно. Всё началось очень давно. Твой дед, Хулио Гарсия, был заядлым игроком. Однажды он проиграл целое состояние не тому парню. Взять такую сумму было неоткуда. Старший брат Хуан обещал задушить мужчину собственными руками, если узнает, что тот вновь уселся за карточный стол. Словом, твой дед смалодушничал. Он застрелился. Но долг перешёл на семью. И именно победитель был вправе выбрать способ его оплаты.

— И он выбрал мою мать.

— Да, детка. Эмма не была юной. Ей исполнилось тридцать. Она порвала с семьёй из-за притязаний братьев на её тело. Сбежала в Англию и вышла замуж за твоего отца. Я знаю, кузина была с ним счастлива, но долг догнал её в Туманном Альбионе.

— Я ничего не понимаю. Рассказывай подробно.

— Ладно. Весь большой бизнес держится, уж поверь, не на честном слове. Наша семья ведёт дела только с родственниками. У итальянцев доверие складывается не на кровных узах, а на совершённых преступлениях. Когда все повязаны, возможность предательства сводится к нулю. А в Америке есть клуб «Бездна», сеть заведений. Самые богатые и влиятельные люди вступают в деловые связи, управляют судьбами народов, создают законы во благо друг друга.

— Это как?

Энрике пожал плечами.

— Очень просто. Если одному не выгодно разоружение, другой организует войну в небольшой стране и даёт возможность развиваться военной отрасли. Пример понятен?

Я кивнула.

— Это весьма примитивный пример. На самом деле всё гораздо сложнее. Но речь не об этом. Чтобы однажды кто-то из нужных людей не слился, существует закон. Каждого члена «Бездны» связывают кровью. Но эти узы более прочные, чем родственные… Это не просто кровь, а кровь невинных жертв. Несколько садистов развлекаются пытками, записывая всё на видео. Поверь, если компромат попадёт журналистам, он сработает похлеще ядерной бомбы. Ведь, как мне известно, в «Бездну» входят не только американцы, но и французы, итальянцы, арабы.

— А, если кому-то из нужных людей не захочется пачкать руки?

Энрике усмехнулся.

— Таких там нет. В клубе работают психологи. Если верхушка считает, что необходимо провести закон, а для этого нужен сенатор, из десятка сенаторов выберут одного, кому членство придётся по душе.

Моё тело сотрясала нервная дрожь. Муж укрыл меня одеялом.

— А теперь вернёмся к нашей семье. Итак, твой дед играл и проигрался самому Оскару Дугласу. Запомни это имя. Сумасшедший миллионер связался со мной, так как в то время я вёл все юридические дела семьи. Мы встретились. Оскар объяснил правила игры. Или я привожу в Испанию Эмму, которая уж очень ему приглянулась, или с кланом Гарсия будет покончено, причём на физическом уровне. Наша семья обладала огромной властью, но противостоять богатейшим людям мира мы не могли.

— Дядя знал об этом?

— Нет. Тогда он сильно болел. Я отправился к Эмме и всё ей рассказал.

— Тебе не было жаль её?

Энрике тяжело вздохнул.

— Твоя мать родилась и выросла в клане. А для каждого из нас благополучие семьи всегда стояло на первом месте. Мы все могли и можем с радостью отдать жизнь друг за друга. Понимаешь, так нас воспитывали с младенчества. Когда-то Эмма уехала, чтобы не усугублять вражду между братьями, покинула Испанию, которую любила, родню… И всё только ради того, чтобы в семье воцарился мир.

— Но как она решилась отправиться к садистам?

— У неё не было выбора. Этот долг мог перейти к тебе. К тому же, его дьявольское высочество, мистер Дуглас, подготовил бумаги, и пообещал, что ровно через год вернёт Эмму живой и невредимой.

— И ты поверил?

— Поверил. Эти люди всегда держат слово. Я дал возможность твоей матери принять решение.

— И она приняла его.

— Мы вылетели в Мадрид, а потом в Нью-Йорк. Я проверял правильность сделки, как юрист. Моё сердце обливалось кровью, но помочь я ничем не мог. Оплатить долг твоего деда было много желающих. У Дугласа не вышло забрать Эмму себе. В «Бездне» состоялся аукцион, и она досталась Палачу.

— О, Боже!

— Гарольд Эль-Драгон. Он поставлял членам клуба безвольных кукол, воспитывая их в своём подземелье. Но Эмму он купил для себя. Палач хотел удвоить сумму за полный контракт, который не исключал смерти рабыни, но я смог оспорить последний пункт.

Тошнота подступила к горлу.

— Твой отец кинулся разыскивать жену. Это нормально. Но никто из членов клуба не мог даже представить, что нанятые детективы выйдут на след садиста. Была подключена полиция Нью-Йорка и Скотланд Ярд. Словом, Эмму удалось освободить. Во время операции был тяжело ранен один полицейский.

— Кристофер Донован. Он говорил, что это несчастный случай.

— Офицер прикрыл твою мать собой. Осколки гранаты разорвали ему позвоночник.

— Вот почему отец оплатил ему операции…

— Да. Рик чувствовал себя обязанным. Донован жил в Америке, а после ранения его комиссовали. Получив в наследство от отца небольшое издательство, он перебрался в Лондон.

— Ты наводил справки?

— Естественно. Эмма была на свободе, но её рассудок всё ещё оставался в камере пыток. Она не возвращалась в реальность. Жизнь медленно покидала израненное тело. Врачи были бессильны.

По моим щекам текли слёзы, но я даже не замечала этого.

— Эль-Драгон был найден в камере мёртвым спустя сутки. Он не успел дать показаний. Ниточка оборвалась. Но самое страшное заключалось в том, что долг Эммы перешёл к тебе, малышка.

Час от часу не легче.

— Даже не сомневаюсь, что очень скоро клуб проявит себя. Кто-то непременно явится за тобой. Ты должна отработать оставшиеся девять месяцев.

Я вздрогнула.

— Они уже появились, названивая твоему отцу, думаю, его смерть ― на их руках. И это только начало.

— Тогда зачем ты женился на мне?

Энрике пожал плечами.

— Во-первых, потому, что испытываю к тебе невероятное влечение. А, во-вторых… Тринадцать лет я потратил на то, чтобы собрать хоть какую-то информацию о «Бездне». Мне есть, что предложить вместо тебя. И ещё… Если ты забеременеешь, контракт перенесут, как минимум, на год. А что случится за год, одному Богу известно.

Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Думала, что самое плохое, что могло произойти, уже произошло? Наивная дура! Всё только начиналось. Я скинула одеяло.

— Тогда чего ты ждёшь? Раздень меня, Энрике. Сегодня наша первая брачная ночь. Не могу же я провести её в колючем платье?

Губы моего мужа тронула лёгкая улыбка. Медленно он перевернул меня на живот и расстегнул молнию. Тёплые ладони прикоснулись к коже на спине. Он щёлкнул застёжкой кружевного бюстгальтера и освободил меня от одежды ровно до пояса.

— Что это, детка? ― длинные пальцы погладили побелевшие рубцы.

— Розги. Издержки школьного воспитания.

Я почувствовала, как мягкий горячий язык прошёлся по тонким шрамам.

— Расслабься, малышка. Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.

Огромные ладони протиснулись между мной и простынёй и прикоснулись к груди. Энрике легонько покусывал мою шею, опуская платье всё ниже и ниже. И вот я уже лежала практически голой. Тонкая полоска трусиков и чёрные чулки. Моя рука потянулась к ажурной резинке.

— Оставь их!

Теперь его губы были на моей пояснице. Я закрыла глаза, испытывая приятную дрожь. Пальцы мужчины сжимали ягодицы, поглаживали бёдра, заставляя тело расслабиться.

Энрике перевернул меня на спину. Я увидела, что он всё ещё сидел в рубашке и брюках. Это делало меня уязвимой. Я попыталась натянуть покрывало.

— Не делай этого, Эва. Ты прекрасна и желанна. Мне нравится смотреть на тебя.

Но он не только смотрел. Большой палец провёл незримую полоску по моей щеке, спустился по шее вниз и остановился на соске. Мой муж обвёл его по кругу и слегка прижал. Я резко вздохнула.

— Ты станешь очень страстной, детка.

Энрике склонился надо мной и проложил влажную дорожку языком, дразня затвердевший бутон. Это было приятно. Внезапно мой муж отстранился. Я потянулась к пуговицам на его рубашке, но он убрал мою руку.

— Не стоит делать то, к чему ты ещё не готова. Давай договоримся так. Каждую ночь я буду ласкать тебя. Дальше мы пойдём только тогда, когда ты сама попросишь об этом.

Я слабо улыбнулась. К чему оттягивать неизбежное? Крис был потерян навсегда, а других мужчин в моей жизни не было. Возможно, я смогу привыкнуть к своему мужу, а, даст Бог, полюблю его.

— Я хочу получить всё сегодня.

Мужчина рассмеялся.

— Думаю, в первый раз тебе это не понравится. Может, ты даже испытаешь отвращение к сексу. ― Он лёг рядом и принялся поглаживать мой живот, периодически заводя большой палец под край кружевных трусиков. ― Хочу, чтобы, для начала, ты привыкла ко мне, почувствовала желание…

— Я чувствую.

Мягкие ладони творили чудеса. По телу разливалось приятное тепло, и я, действительно, желала продолжения.

— Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной в постели?

— Конечно.

— И тебя это не пугает?

— Нет.

Долго уговаривать мужчину не пришлось. Скинув рубашку, брюки и нижнее бельё, он навалился на меня всем весом и страстно поцеловал в губы. Я впустила его язык, который принялся исследовать меня, дразня и лаская. Моя испанская кровь ударила в голову. Тело требовало удовольствий, которых я заслужила. Я читала в книгах, что иногда секс являлся лучшим лекарством от стрессов и нервного перенапряжения. Отключив мозг, я отдалась новым ощущениям.

Да, это была не любовь, а животная страсть, похоть. Теперь я готова называть всё своими именами. Но тогда мне казалось, что я смогу полюбить мужчину уже за то, что он так любил меня.

Я не помнила момент, когда последний барьер в виде кружевных полосок исчез, и муж осторожно вошёл в меня. Острой боли не было. Так, небольшой дискомфорт. Зато, когда Энрике начал медленные движения, моё тело выгнулось ему навстречу. Я инстинктивно подхватила ритм, чем вызвала неописуемый восторг мужа.

— Да, девочка, так. Ты всё делаешь, как надо.

Энрике приподнялся на руках и усилил толчки. Его поджарое мускулистое тело блестело от пота, влажные волнистые волосы прилипли ко лбу. Он громко стонал, стараясь максимально увеличить контакт. Моё сердце вырывалось из груди. Я часто дышала, чувствуя приближение взрыва. И это случилось. Тело вздрогнуло, выгнулось дугой и опустилось на смятые простыни, совершенно расслабленным. В голове не было ни единой мысли. Хотелось зарыться в подушки и заснуть. Мой муж содрогнулся в последний раз и упал рядом.

— Не засыпай. Я обмою тебя.

Он вышел в ванную комнату и вернулся с влажным полотенцем. Аккуратно обтерев мои бёдра, Энрике укрыл меня одеялом.

— Спи, дорогая. Тебе нужно набираться сил.