Выбравшись на дорогу, Гарман спросил у встречного старика с небольшой тачкой, как пройти к рыбному рынку. Прохожий рукой указал на широкую улицу, плотно забитую грузовыми и легковыми машинами, пробормотав: «Шагай до конца, увидишь». Навстречу путешественнику попадались, насколько он мог определить, индусы, пуштуны, европейцы и чернокожие. Ему никогда не приходилось видеть в одном месте столько разношёрстного народа: молодых и старых, в роскошных одеяниях и рваных рубахах, с багажом и налегке.

По улицам гуляли, никого не опасаясь, женщины с открытыми и очень красивыми лицами, как ни странно, мусульман в традиционных одеждах было немного. К полудню Гарман дошагал до базара и, разыскав закусочную, устроился там пить кофе с лепешками. Вытащив из сумки рацию, он вставил батарейки и передвинул рычажок с левой стороны, как учил бедуин. Когда загорелась зеленая лампочка, парень поднес рацию к уху и нажал на кнопку вызова. Хриплый мужской голос в трубке тут же откликнулся: «Кто говорит?». Юноша громко и внятно, опасаясь, что его не поймут, проговорил: «Я на месте. Меня прислал Салим Хилал Хамад эль-Жазали». После минутной паузы собеседник сообщил, что скоро прибудет и велел ждать.

На базаре шла бойкая торговля рыбой и огромными креветками. Продавцы по традиции шумно торговались и тут же легко уступали в спорах, чтобы покупатели уходили довольные победой над ценами. Среди завсегдатаев рынка встречались мужчины в высоких тюрбанах и широких шароварах, пиджаках поверх длинных до земли рубах, расшитых тюбетейках и пёстрых куфийях. Оживляли обстановку говорливые улыбчивые женщины в ярких масках и цветастых плащах.

Юноша чувствовал себя незаметным, легко теряясь в толчее и общей неразберихе. Он прохаживался межу торговыми рядами, стараясь не выпускать из поля зрения вход в закусочную, и размышлял. Понятно, почему у бедуина пытались отнять злосчастную маску — вместо подлинного изделия покупателю собрались подсунуть хоть и качественную, но всё-таки подделку.

Наверняка бы всё открылось, поэтому посредники решили таким оригинальным способом свалить вину на курьера. С одной стороны, хорошо, что старики не решились вскрыть пакет и изучить содержимое, с другой — плохо, что Гарман знал о маске слишком много. Он не был уверен, что сумеет хорошо соврать, если обнаружат подмену, поэтому решил изображать неведение и как можно быстрее передать пакет получателю.

У входа в закусочную появился мужчина с повязанным на голове платком, в темных солнечных очках и поясом с ножнами, явно не пустыми. Новоиспеченный курьер подошел к капитану, безошибочно признав в нём бывалого моряка, и молча протянул тому рацию.

— Что с Салимом? — без предисловий и приветствий осведомился моряк.

— Лежит в лихорадке. Сейчас в Йезде. Он просил переправить меня в Бахрейн, — Гарман сверился с записями, чтобы не напутать. — Потом мне нужно попасть в Аль-Хабар.

— Покажи-ка документы, — протянул руку Юсуф. — Странное какое имя. То-то я смотрю, не похож ты на иранца. Индус что ли?

— Парс, — сдержанно ответил юноша.

— Что-то не сходится. Тебе по документам всего семнадцать лет, — задумчиво проронил моряк.

Стройный и широкоплечий юноша действительно выглядел много старше. Его кожа оставалась светлой на солнце, а темно-синие глаза нередко вызывали недоумение и настороженность у собеседников.

— Ладно, бумаги я тебе сделаю, но будешь постарше.

— Имя придётся менять?

— Таки быть, оставим. Но только имя.

— Как скажете, Юсуф.

Капитан повел Гармана по извилистым портовым улицам, уверенно ныряя в узкие проходы между домами. Спустя четверть часа они оказались в крошечной фотостудии, где юноша позировал фотографу, немолодой женщине с гремящей связкой металлических браслетов на худых запястьях и татуировкой на пальцах рук. После Юсуф остановил такси на ближайшей площади, и они направились к причалам.

Длинный пирс был плотно облеплен судами и маленькими катерами, попадались и очень красивые моторные яхты, и ржавые баржи с наваленными мешками. Среди множества тюков с сетями без устали, не разгибая спин, копошились матросы. Суда покачивались на волнах, размахивая флагами всевозможных стран и толкаясь бортами. Мелодичный перестук такелажа напомнил Гаруше мелодию, которую выстукивал бедуин в ступке с кофейными зёрнами.

Наконец они подобрались к довольно крупной одномачтовой моторной шхуне. Парень поднялся на борт вслед за мужчиной, где их встретил боцман — невысокий смуглый человек с колючим взглядом из-под козырька оранжевой кепки, и два молодых парня в повязанных на головах платках. Капитан что-то отрывисто скомандовал матросам, после чего те исчезли.

— Иди с ним, — подтолкнул Юсуф парня к боцману и, сделав непонятный жест правой рукой, отдал распоряжение: — Парня не трогать, пусть пока сидит у меня в каюте и не высовывается. Пойду, оформлюсь. Загрузимся и завтра выходим.

Когда Юсуф скрылся за рубкой, боцман взял парня за рукав и потащил вниз в капитанскую каюту.

— Покажи, что везешь, — резко протянув руку к сумке ключника, потребовал боцман и зловеще заухмылялся, обнажая золотой зуб.

— Здесь только мои вещи, ничего особенного. Я, наверное, обратно повезу товар, — соврал невпопад Гарман, пытаясь в ответ изобразить дружелюбную улыбку.

— Да ладно, не дрейфь. Захочешь поесть и попить, там возьми, — моряк указал на маленький холодильный шкаф, где лежали пластиковые бутыли с водой и всякая снедь.

— Вы пираты? — спросил юноша, тут же устыдившись собственной несдержанности.

— Какие там пираты, дружище. Обычные браконьеры, да и то не сейчас и не здесь, — наигранно расхохотался боцман. Резко оборвав смех, мужчина помрачнел и бросил сквозь зубы: — Дурака не изображай, сказано тебе — сидеть тихо. Придет Юсуф, у него и спрашивай. И чтоб я тебя не видел наверху, скоро пойдем на погрузку. Смотри, если в сумке пограничники найдут что лишнее, выкинем с тобой вместе за борт и все дела.

Гаруша остался один. Засунув сумку под небольшой топчан в углу каюты, он обследовал помещение, потом лёг и задумался. От него мало что теперь зависело. Либо капитан сделает всё, как обещал, и Гарман спокойно доберется до Аравии, либо его действительно сбросят за борт. Он не знал, что связывает Салима и старого пирата, но на мирных рыбаков члены команды не походили.

В каюте стояло несколько тяжёлых деревянных ящиков, где вполне могло быть оружие. В углу находилась маленькая дверь, за которой обнаружился современно оборудованный туалет и маленькая душевая — такая же, как в общине в Йезде. На капитанском столе лежала мятая тетрадь, но прочесть, что там написано, не представлялось возможным — какие-то загадочные пометки, символы и цифры в столбик. Сказывалась усталость и нервное напряжение последних дней. Гаруша почувствовал, что его неудержимо клонит в сон и улегся на топчан.

Парень проснулся от тряски, рева двигателей и сильной качки, его мутило, а голова будто взрывалась изнутри от сильной боли. «Морская болезнь, что ли?» — с ужасом подумал ключник, пытаясь дойти до туалета. В каюту спустился Юсуф. Посмотрев на мающегося пассажира, он покачал головой и предложил хлебнуть из фляги:

— Что-то ты совсем слабак. На, глотни лекарство. Будешь крепко спать, пока не дойдем до места. Деньги у тебя есть?

Бледный и дрожащий от слабости Гарман задрал рубаху, снял пояс с деньгами и протянул его Юсуфу. Тот внимательно изучил наличность, отсчитал себе нужное количество долларовых бумажек, а остальное вернул вместе с конвертом, в котором лежали документы:

— Ты не Салим, поэтому нужно платить, но лишнего с тебя не возьму. Держи свои документы, с ними хоть к пророку пустят — я слово держу.

— Можно мне подняться на палубу? Может, хоть немного полегчает.

— Нет! Сиди здесь — целее будешь, мне недосуг за тобой присматривать. Зато тебя можно не кормить, всё равно впустую, — засмеялся капитан и ушёл на палубу, закрыв каюту на ключ.

Парень даже не предполагал, что можно испытывать такие страдания: его начинало выворачивать наизнанку при малейшей попытке встать с топчана. Судя по всему, штормило сильно — качка усилилась. Когда капитан в очередной раз заглянул в каюту, чтобы что-то взять, он забыл запереть дверь. Гарман, превозмогая тошноту и стискивая зубы, решился выбраться наверх.

В кромешной тьме светилась лишь капитанская рубка с рулевым. Устоять на мокрой и скользкой палубе стоило немалых усилий. Закутанные в паруса, словно бабочки в коконы, гнулись мачты, сильный ветер с солеными брызгами кренил судно и сбивал с ног, так что парень едва удерживался за поручни.

Вход в грузовой трюм был открыт, оттуда слышалась витиеватая брань на разных языках, споры и крики. Наверх выскочил боцман, укутанный в плащ с капюшоном, и направился в сторону капитанской каюты. Заметив юношу, боцман погрозил ему кулаком, что-то выкрикнув, затем развернулся и прошел в рубку. Руки Гармана соскользнули с поручней при очередном крене судна, и он с грохотом скатился вниз по трапу обратно в каюту.

Спустя пару дней качка прекратилась. Недуг, наконец, отступил от несчастного пассажира, и капитан позволил выйти юноше на палубу. Судно дрейфовало в портовой акватории Манамы, неподалёку от причальной стены. Несколько матросов разматывали на палубе брезентовый тент, другие готовились к разгрузке, подавая из грузового отсека мешки с чем-то сыпучим, тюки со шкурами, большие коробки, перетянутые скотчем.

Гаруша, соскучившийся по людям и открытому пространству, принялся помогать команде. Он подавал коробки, сворачивал сети, попутно развязал зацепившийся за мачту конец веревки. Юношу жестом подозвали и попросили придержать расползающуюся кучу тюков. Юсуфа нигде не было видно, только боцман хрипло переругивался с кем-то в грузовом трюме. Стоял полный штиль, сквозь молочно-белое марево лениво светило солнце. Откуда-то налетела мошкара, норовя забиться в нос и глаза.

Странное дело, но ключник не чувствовал абсолютно никаких последствий от мучавшей его морской болезни. Один из матросов протянул Гарману курительную трубку, но тот смущённо отказался, не представляя, что с ней делать. Матросы переговаривались между собой на неизвестном пассажиру языке, только боцман иногда подгонял грузчиков, отдавая короткие команды по-арабски.

Послышался рокот мотора и к судну подошел катер с вооруженными пограничниками, среди которых находился улыбающийся и нарядно одетый Юсуф. Двое военных поднялись с капитаном на борт и прошли в каюту. Боцман с командой суетились около груза, аккуратно раскладывая его для досмотра — в пограничном катере на изготовке сидела собака. Через какое-то время Гармана позвали в каюту, где у него потребовали документы и бегло осмотрели содержимое сумки. Один из пограничников спросил иранца, куда тот направляется.

— Я ученик ключника Ахмеда бин Али из Йезда. По его просьбе мне нужно забрать редкие лекарства у его родственника в Аль-Хабаре. Мой учитель болен, у него астма, — произнес где-то вычитанное слово Гарман, заискивающе улыбаясь и недоумевая, где и когда он успел выучиться так гладко врать.

— Это пассажир, он не матрос, — подтвердил капитан.

— Тогда заберём его на сушу, чтобы не путался под ногами, — сказал пограничник, видимо старший по званию. — Вы ждите разрешения, к вечеру освободится место. Если всё будет в порядке, встанете под разгрузку. Пройдемте, осмотрим товар.

Гармана с вещами спустили в катер, а пограничники еще около получаса осматривали судно вместе с небольшой лохматой собакой, которую никак не удавалось выгнать из трюма. Юношу отвезли к стойкам контроля, где в очередь на проверку документов стояли пассажиры недавно прибывшего круизного лайнера. Юноша точно не знал, как должны выглядеть идеальные документы, но видимо именно такими его снабдил Юсуф. Без всяких заминок и придирчивого досмотра, быстро пройдя обычные таможенные процедуры, ключник оказался на улицах Манамы. Денег ещё оставалось достаточно, поэтому уставший путешественник решил хотя бы на день подыскать маленькую гостиницу или комнату в каком-нибудь кафе.

Подходящее место подвернулось через полчаса — на одной из улиц под большим навесом парень заметил вход в закусочную. Пройдя мимо гостей, отдыхающих на коврах за беседой, мальчик зашел в помещение, поприветствовал молоденького смуглого бармена и спросил ночлег. Парнишка молча протянул посетителю ключи и указал в угол зала с накрытыми столиками, откуда наверх вела крутая лестница.

Крошечная комната с небольшим окном под самой крышей показалась уставшему Гаруше настолько уютной, что немедленно захотелось лечь и заснуть, не раздеваясь. Морская болезнь порядком измучила парня, непривычного к дальним странствиям и приключениям. Спустя несколько минут в дверь постучал тот, кого ключник посчитал барменом. Поставив на стол запотевшую стеклянную бутылку с холодной водой, он забрал протянутые доллары и также безмолвно удалился, чем заслужил уважение немногословного постояльца.

Оставшись в одиночестве, юноша облегчённо перевёл дух и позволил себе расслабиться. Он собирался побродить по Манаме, выяснить, как можно легко и просто добраться до Саудовской Аравии. Нужно было обзавестись более подходящей одеждой и купить с собой в дорогу продовольствие. Напуганный рассказами стариков, ключник готовился к встрече с неприветливой и суровой пустыней.

Ахмед предупреждал ученика, что путешественник должен иметь с собой самое необходимое, чтобы нашлось, чем угостить встречных и самому не пропасть. Вещи из сумки Гарман вытряхнул на узкую кровать, застеленную колючим верблюжьим одеялом. Всё оказалось цело, но вот пакет с маской был измят и чуть надорван, а сургучные печати на перевязях подозрительно болтались. Чувствуя неладное, парень медленно развернул бумагу.

Вместо великолепной маски в ткань оказалась завернута чуть смятая медная тарелка. Кто и когда подменил содержимое пакета, ключник не знал — пока он безвылазно сидел в каюте, сумка спокойно лежала под топчаном. Ещё сегодня утром до приезда пограничников, он долго возился вместе с матросами на палубе, в то время как дверь в капитанскую каюту оставалась открытой нараспашку. Юсуф вряд ли имел отношение к пропаже — во время разгрузки трюма он отсутствовал на судне его. Значит, кражу совершил боцман или кто-то из членов команды, но от этого легче не становилось. Расстроенный юноша не представлял, с чего начинать поиски маски и стоит ли это делать вообще.