Утром 9 ноября 1939 года мир всколыхнула сенсация. Была совершена попытка покушения на жизнь Гитлера во время традиционного празднования юбилея «пивного путча» в «Бюргербройкеллере» в Мюнхене, закончившаяся большим числом убитых и раненых. Самым удивительным было то, что среди них не было ни одного из видных лидеров.

10 ноября 1939 года швейцарское правительство информировало меня, что ввиду давления, оказываемого на него немцами, я должен в течение четырех часов покинуть территорию Конфедерации, ставшей моим убежищем после падения Праги. Позже я слышал, что официальные представители Гитлера в Берне делали запросы о моей выдаче, которые, как полагали швейцарцы, лучше всего могли быть удовлетворены моим отъездом.

В этот же день у голландского пограничного поста Венло было совершено разбойное нападение на английских и голландских офицеров разведки, которое закончилось смертью голландца и похищением двух англичан. Протесты и запросы правительства Голландии до сих пор остались без ответа.

Методы Гитлера к этому времени были достаточно хорошо известны для того, чтобы связать эти события с определенной тайной службой. Официальный полицейский рапорт шефа гестапо Гиммлера подтвердил это, публично заявив о том, что «английская служба разведки в сотрудничестве с Отто Штрассером организовала попытку убийства в Мюнхене».

Это было сигналом для начала шумихи против Англии и подпольного фронта Отто Штрассера, двух сил, в которых гитлеровская система видела своего самого грозного врага за пределами Германии и своего наиболее опасного врага внутри страны.

И к чему весь этот шум? Конечно же, не только ради того, чтобы захватить пару англичан и вновь начать пытать и казнить сотни людей, подозрительных в глазах партии. Еще в меньшей степени для того, чтобы открыть политически сенсационное дело, так сказать, для внутреннего пользования - ибо после более чем шести месяцев «следственных допросов» дело так никогда и не дошло до подтверждения какого-либо из выдвинутых судом обвинений. Нет, попытка была еще чем-то другим: она должна была стать «сигнальным орудием» для начала второй фазы войны Гитлера, после того, как польская кампания была закончена, и ее эхо стихло. То убийство было провокационным маневром гестапо. Я утверждаю это не для того, чтобы оправдать себя и подпольный фронт. В конце концов, мы считались находящимися в состоянии войны с Гитлером с июля 1930 года. Мы вовсе не думали продолжать вести эту войну каким-нибудь более слабым оружием, нежели то оружие, которое он использовал против нас. Ибо Гитлер за эти десять лет, и особенно за семь лет со времени установления своей тирании, убил множество моих друзей, сотни из них замучил и тысячи бросил в тюрьмы и концентрационные лагеря. «Черный фронт» поднялся на борьбу и - несмотря на подавляющее неравенство в силах - продолжает ее с неослабевающей энергией и не оставит эту борьбу до тех пор, пока Гитлер и его сообщники не будут отправлены на виселицу.

Мною движет не желание оправдаться, а лишь попытаться дать более четкое объяснение нашей борьбы, и поэтому я настаиваю, что покушение в «Бюргербройкеллере», предпринятое с 8 на 9 ноября 1939 года, было «поджогом рейхстага № 2».

Я кратко докажу правдивость этого утверждения, несмотря на то что это может быть установлено сегодня лишь косвенными средствами и с помощью метода дедукции. Я надеюсь, что впоследствии оно будет доказано с помощью документов.

Поджог рейхстага № 2.

21 ноября 1939 года, спустя не менее двенадцати дней после попытки покушения на Гитлера, появился полный доклад шефа германской полиции Генриха Гиммлера о результатах расследования.

Новым моментом в этом докладе было появление таинственного господина Эльсера, который якобы действовал как подручный Отто Штрассера. Более всего меня поразило то, что таинственный господин Эльсер появился не так быстро, как его известный предшественник ван дер Люббе. Это было единственной новинкой в официальном сообщении, так как гитлеровская пресса и радио Геббельса уже 9 ноября, не ожидая указаний полиции, знали, как вести себя, заявив, что британская служба разведки и «Черный фронт» спланировали это убийство.

Но полиция не слишком налегала на расследование. Не было сделано ни одной попытки установить связь между англичанами и мной, между ними и Эльсером, между Эльсером и мной, хотя от верных последователей Гитлера требовалось поверить в такое толкование фактов.

Еще более возмутительными были выдумки Гиммлера о подготовке плана убийства. Вышеупомянутый Эльсер, ранее неизвестный и, согласно утверждению полиции, никогда не судимый за какую-либо политическую деятельность или подозрительные связи, работал над планом покушения в течение нескольких лет, над приготовлениями - несколько месяцев, а над фактическим осуществлением преступления - в течение нескольких дней, без помощника, без мер предосторожности, не опасаясь быть разоблаченным. Нормальный человеческий ум может многое почерпнуть в официальном полицейском отчете о событиях от 21 ноября 1939 года: «Планирование (!) преступления началось приблизительно в октябре 1938 года. В августе (!!) 1939 года было изготовлено взрывное устройство. Груз взрывчатого вещества был заложен за семь дней до празднования в пивном подвальчике. Шестью днями прежде этого срока Эльсер попытался установить детонатор во взрывном устройстве. Ему не удалось этого сделать. Не удалось ему это и за пять ночей до начала празднования, и попытки были оставлены. Но шанс установить взрыватель представился Эль-серу за три ночи до начала празднования».

Расслабьтесь на минуту, чтобы испытать ни с чем не сравнимое удивление. Удивитесь гениальности и настойчивости этого трудолюбивого, как пчелка, убийцы и в не меньшей степени неописуемой расхлябанности гитлеровской полиции, особенно гестапо, позволившего всему этому совершаться в течение многих дней, месяцев, а то и года.

Но этот Эльсер является не только маленькой пчелкой трудолюбия, но также и львом по своей храбрости. Давайте послушаем дальше официальное заявление полиции:

«После этого преступник скрылся, чтобы отправиться через Штутгарт на встречу с людьми, которые поручили ему совершить покушение и ожидали его в Швейцарии. (Заметьте, что по некоей не названной в отчете причине он не отправился туда.) По той или иной причине Эльсер вернулся в Мюнхен(!) в полдень 7 ноября. В ночь с 7 на 8 ноября ему вновь удалось проникнуть в пивной подвальчик, чтобы послушать тикание часового механизма. Уже ранее Эльсер позаботился о том, чтобы заглушить шум, но в ту ночь он зачем-то повторно проверил свою работу. Утром 8 ноября он позавтракал в доме неподалеку от Изарских ворот и на поезде отправился через Ульм к границе. В течение ночи с 8 на 9 ноября (заметьте, что это происходило спустя многие часы после покушения на жизнь Гитлера) он попытался пересечь швейцарскую границу вблизи Констанцы. Но общая тревога, поднятая тем временем (!), сделала переход невозможным и привела к его аресту».

Это действительно уж слишком!!! Я не видел в жизни и никогда не читал в криминальных романах о подобной личности, обладающей такой огромной настойчивостью, скрытностью, безрассудной храбростью, любопытством, жаждой испытывать судьбу и не сравнимой ни с чем глупостью, как это создание Генриха Гиммлера по имени Георг Эльсер. Почему, в конце концов, глупый горе-убийца не отправился в Констанцу до завтрака? Почему он попытался пересечь границу вечером после объявления общей тревоги?

Но, в конце концов, к чему мучиться догадками! Геббельс, вне всякого сомнения, раскроет эту тайну в подходящее время - но он должен набраться больше опыта, быть более искусным автором для сочинения текста следующего полицейского доклада,

Неудивительно, что немцы отказываются верить россказням Гиммлера, и практически все они были убеждены, что «убийство в Мюнхене» было не чем иным, как работой гестапо. Вот, по крайней мере, то, что очевидно:

1) Если бы попытка покушения была настоящей, пресса и радио Гитлера должны были бы сохранять ее в строжайшей тайне, чтобы не подавать населению плохой пример и не давать возможности иностранцам взглянуть на работу карательной системы изнутри. Я знаю из собственного опыта, что так поступали и с другими делами.

2) Если бы попытка покушения была настоящей, все ответственные руководители германской полиции, прежде всего президент полицейского департамента Мюнхена, шеф гестапо Рейнхард Гейдрих и глава полиции Германии Гиммлер должны были бы угодить в отставку. Иными словами, они должны были бы быть немедленно расстреляны - и это было бы вполне справедливо.

3) Если бы попытка была настоящей, все видные вожди партии, а среди них и видные участники этой особой встречи, не отсутствовали бы поголовно в зале в тот момент, когда произошел взрыв. Здесь пахнет не волей небес (Himmel), а скорее золей Гиммлера (Himmler)!

Следующая прямая информация еще более подтверждает очевидное:

1) Ни разу гестапо не отважилось утверждать то, что Эльсер знал меня или я его, что он был или является членом «Черного фронта» или что он получил от меня хотя бы одну записку, хотя бы один письменный или устный приказ.

2) Партийным вождям, сразу же по окончании речи Гитлера, было приказано сопровождать его к поезду - это не только противоречило традиции, но и явилось прямым оскорблением простых ветеранов партии, надеявшихся на дружеское времяпрепровождение в общей компании, как это было прежде.

3) Уже во второй половине дня 8 ноября мюнхенские госпитали получили специальный приказ, отдававшийся в случае критического положения, в котором врачам было запрещено уходить с работы.

4) В течение нескольких недель до «убийства» зал, где произошел взрыв, охранялся по приказу партии ротами швейцарских солдат.

5) В штабе партии состоялась встреча между Гессом и Гиммлером. Гесс потребовал, чтобы не было никаких человеческих жертв, на что Гиммлер ответил, что в таком случае ни внутри страны, ни за границей никто не поверит в подлинность попытки покушения, и результат будет нулевым.

Эти аргументы убедительно доказывают, что «покушение» являлось делом рук гестапо, вторым «поджогом» рейхстага, на опыте которого гестаповцы убедились, что умнее было вовсе не затевать никакого судебного разбирательства.

Понимание того, что «убийство» являлось громкой провокацией, объясняет и его значение, и то, каково было намерение его организаторов. Оно должно было разжечь стихийный гнев народа, чтобы психологически подготовить его к запланированному Гитлером нападению на Голландию и представить эту агрессию как справедливый и необходимый акт защиты против «преступной» Англии, которая не чурается сотрудничать с крупными и мелкими предателями внутри Германии, чтобы угрожать священной особе фюрера.

Это соответствовало гитлеровскому плану войны, известному мне благодаря знанию его характера, импульсу событий и бесчисленным порциям информации [В этой связи я хочу обратить внимание на мою статью «Военные планы Гитлера» (Hitler's War Plans) в газете «The New Statesmen and Nation», № 438 от 15 июля 1939 г.].

Война против Польши интерпретировалась им и Генеральным штабом Германии только как некая «политическая акция», которая должна закончиться в течение трех недель. Нанесенный Сталиным удар в спину несчастным полякам был ее последним штрихом.

Следующим шагом в этом направлении стало предложение мира западным державам. Гитлер публично высказался на сей счет в своей речи в Данциге и обсуждал это по дипломатическим каналам с Ватиканом и Квиринале. Вплоть до последней минуты Гитлер и Риббентроп рассчитывали на любовь к миру, слабость и внутреннее разрушение западных демократий. Они, по мнению Берлина, не желали и не были способны к продолжению войны. Объявление войны 3 сентября казалось им лишь жестом, пока он не был подкреплен военными действиями. Таким образом, Гитлер и Риббентроп надеялись, что теперь западные державы должны будут признать fait accompli Польши и будут вынуждены заключить мир на основе нового равновесия сил.

Но, когда Англия и Франция отклонили эти бесчестные и неблагоразумные запросы из Берлина, Гитлер решил завершить войну на Западе с помощью блицкрига.

Главная цель воины на Западе для Гитлера заключается в уничтожении Англии. Разочаровавшись в своей прежней пылкой любви к этой стране, он теперь осознавал, что победа над Францией, даже самая что ни на есть полная, не сокрушит Англию. Ибо политически и стратегически Франция играет приблизительно такую же роль для Англии, что и Бельгия для Франции, - роль важного передового форта, обладание которым, и это правда, дает оперативную базу для успешной кампании против Англии, но не имеет никакой первостепенной важности.

Чтобы заставить Англию стать на колени, потребовалась бы эффективная блокада, сопровождаемая прямой высадкой войск, которые могли бы диктовать мир из Букингемского дворца. Таковы нынешние намерения и желания Гитлера. Он видит в мире с Францией естественную предпосылку к такому ниспровержению Англии. Бесспорно, Гитлер станет использовать все средства, чтобы осуществить этот план, осуществить свою мечту стать властителем Европы, и наконец, чтобы занять ключевую позицию и устремиться к господству над миром.

Это двойное - экономическое и военное - нападение на Англию требует наличия оперативных баз для подводных лодок, самолетов и десантных отрядов. Первоначальный план Гитлера состоял в том, чтобы заполучить их после оккупации Голландии, так как Гитлер и Риббентроп предполагали, что Бельгия должна была оставаться нейтральной и тогда англо-французская армия не имела бы никакого шанса отыскать территорию для того, чтобы вступить в бой.

Исходя из этого предположения, он подготовил нападение на Голландию на 12 ноября 1939 года. Та подлая попытка «покушения» в Мюнхене была организована Гиммлером, чтобы объяснить немецкому народу причину нападения на Голландию, как защитную меру против «коварного» Альбиона.

Для западной дипломатии, и прежде всего для ясного понимания Бельгией своих собственных жизненных интересов, было важным заявление Бельгии от 11 и 12 ноября о том, что «нападение на Голландию нанесло бы урон жизненно важным интересам Бельгии». Переходя с языка дипломатии к языку войны, это означало, что Бельгия выступит на стороне Голландии. Путь для оказания помощи англо-французской армией был свободен.

В такой ситуации Гитлеру пришлось, скрежеща зубами, отменить свой приказ о нападении и вместо «небольшого сражения на Западе» готовиться к «большому сражению на Западе». Это требовало нескольких месяцев подготовки.

В этом ему помогло завоевание Дании и Норвегии, начатое 9 апреля 1940 года, В руки Гитлера попало все восточное побережье Северного моря. Кроме того, была устранена возможность контрнаступления англичан против Северной Германии. Датские поставки продовольствия и норвежские поставки железа, доставшиеся рейху благодаря этому маневру, конфисковывались в полном объеме без всяких разговоров. План Гитлера предусматривал так или иначе закончить войну до 1 октября 1940 года, - решение, вызванное проблемами внутри страны, увеличивающимися экономическими и финансовыми трудностями, и прежде всего опасением вступления в войну Америки.

Успешное продвижение Гитлера по территории Скандинавии явилось для Англии серьезным ударом. Только по этой причине для него стало возможным в ночь с 9 на 10 мая 1940 года, спустя ровно месяц (нападение на Скандинавию последовало через месяц после капитуляции Финляндии), нанести следующий удар, осуществив неожиданное нападение на Голландию и Бельгию. Вновь беспечность демократий обеспечила ему огромный успех. Вторжению подверглась Северная Франция. Спустя четырнадцать дней после начала этого гигантского наступления немецкие танки были уже в Булони. Была не только разорвана связь между англо-бельгийской армией на Севере и французской армией на Юге, но пушки немецких танков оказались нацелены прямо на южное побережье Англии.

Мне кажется вполне возможным то, что с этих баз, захваченных в апреле и мае, Гитлер будет направлять свои наиболее мощные прямые и косвенные удары на Англию и сделает последующие недели наиболее трудными и скорбными из тех, которые Англия когда-либо испытала.

Верно и справедливо в этой ситуации спросить о том, каково отношение к этому германского народа, и задать этот вопрос политически грамотному немцу.

Я ответил на него в основном в своей прежней книге, - во всех своих книгах. Большинство немецкого народа начиная с 1933 года ведет непрерывную борьбу против Гитлера, который за семь лет отправил не менее двух миллионов мужчин и женщин в свои тюрьмы и концентрационные лагеря и ужасными способами убил многие тысячи людей.

Хотя это напоминание не может быть приятным всем, оно, однако, необходимо, чтобы напоминать о том, что немецкая оппозиция сражалась в этой битве против Гитлера почти семь лет в полном одиночестве, что государственные деятели мира в течение этих лет пожимали обагренную кровью руку Гитлера или принимали приглашение поохотиться от палача Геринга.

Это поведение остального мира обеспечило цепочку дипломатических успехов для гитлеровской системы и было сильнейшей поддержкой для Гитлера! Ибо никто из людей, никакая армия не восстает против системы, которая одерживает такие победы, как Соглашение с Ватиканом, Договор о дружбе с Польшей, Военно-морское соглашение с Англией, возвращение Саарской области, восстановление германской военной мощи, полное освобождение Рейнской области, аншлюс (воссоединение) с Австрией, поглощение Судетской области, возвращение Мемеля, даже установление правления над богемцами, моравами и словаками «без пролития единой капли крови».

Каждый из этих успехов Гитлера за границей Германии был поражением немецкой оппозиции. Сегодняшние жертвователи в пользу политики силы Гитлера не могут не видеть этой связи! Мы, борцы на «поле битвы внутри Германии», с печалью замечаем, что наши иностранные братья на деле не признают нерушимую солидарность Фронта Свободы. Это дает гитлеровской системе возможность бороться с нами по отдельности и наносить нам поражение поодиночке.

Несмотря на это, скрытая революционная ситуация внутри рейха существовала и существует к этому часу, когда я пишу эти строки. Это то, что прежде всего побуждает Гитлера закончить войну так или иначе к 1 октября 1940 года. Революционная ситуация есть и остается большой надеждой всех друзей свободы!

Но если бы только люди поняли, что переход от скрытой к активной революционной ситуации предполагает внешнюю, военную задержку для Гитлера! Для меня это было ясно в течение многих лет. Читатели упомянутой статьи в «Нью Стэйтсмэн энд Нэйшн» могут свидетельствовать в пользу этого. Начало революции в рейхе возможно лишь после новой Марны для Гитлера. Не только возможно, но и наступит непременно.

Это было истиной вчера, это будет правдой и завтра. Раньше я думал, что Гитлер найдет свою Марну в Польше, Норвегии или в Голландии - или в Северной Франции. Сейчас же не имеет значения, где Гитлер найдет свою Марну, а имеет значение лишь то, что он найдет ее! Возможно, в водах Ла-Манша! Или в самом Атлантическом океане!

Вдоль него проходит Фронт Свободы, объединяя сегодня все народы и расы, поскольку кровавые диктаторы повсюду имеют свои «пятые колонны». Я подтверждаю тот факт, что большинство немцев являются членами этого Фронта Свободы. Они так долго были его единственными ударными отрядами. Их первый новый успех на иностранном поле сражения последует сразу же за успехом на поле сражения внутри Германии. В этой победе заключается путь к свободе и миру.