ЗАГАДКА ДОМА — вот что стало меня мучить сразу, как только за тётушкой Эрнестиной закрылась калитка нашего (теперь нашего!) дома. Боже мой, не об этом ли я мечтала всю жизнь — иметь свою крышу над головой, не зависеть ни от кого и ни от чего? И вот — радости нет, а вместо этого новые заботы, новые тревоги.
Мой Вовка, конечно, смотрит на вещи иначе — ему сплошной праздник: он стал носиться по комнатам, копаться во всяком хламе во дворе и на чердаке, и каждый раз тащил мне показать какую-нибудь новую находку, а вид у него при этом был — прямо как у заправского сыщика. ЗАГАДКА ДОМА тоже беспокоила его, но на свой лад.
Что касается Амадея — он имел озадаченный и, по-моему, рассерженный вид. На него я надеялась, как на защиту от мышей, которых ужасно боюсь. Он довольно быстро освоился, заглянул во все углы и норы, побывал и на заборе, и на чердаке, но к той комнате, где хранятся инструменты, в первые дни избегал подходить. Бродил в отдалении и только принюхивался. Неужели его тоже волнует ЗАГАДКА ДОМА?
Если говорить начистоту, то меня волновала в этом ДОМЕ не только его ЗАГАДОЧНОСТЬ, но и полная близость почти всего, что я в нём находила, моим самым заветным желаниям. Эти старинные стулья с высокими спинками, потемневшие портреты в богатых золочёных подрамниках, бронзовые подсвечники, дубовые столы, красивый резной камин в гостиной — разве не встречала я уже это всё в моих грёзах, ещё в ту пору, когда увлекалась Буниным и Тургеневым?
Елисей Егорович, наш дед, был, конечно, замечательной личностью. Мне захотелось узнать о нём, бывшем хозяине ЗАГАДОЧНОГО ДОМА, как можно больше… И очень скоро такая возможность мне представилась.
Братишка, лучший в мире Шерлок Холмс, набрёл в чулане на удивительную старинную вещь: секретер из орехового дерева. Мы сумели втащить его в комнату, хотя он был довольно тяжёлый. Долго возились, прежде чем открыть дверцу. Когда дверца откинулась, секретер прозвенел что-то похожее на «Марш Черномора» Глинки.
Там оказалось полно бумаг: вырезки из старых газет, фотографии, письма, чертежи и записи, сделанные, судя по всему, собственной рукой Елисея Егоровича. Разобрать всё это сразу у меня не было сил, пришлось отложить на утро. Мы слишком долго засиделись, часы уже начали бить двенадцать. Собрались было спать — но ЗАГАДОЧНЫЙ ДОМ вдруг заговорил!! Нет, я, наверное, неудачно выразилась: он зазвучал. Впрочем, пожалуй, и этим словом не определишь всех ЗАГАДОЧНЫХ странностей, которые начали происходить в нашем ДОМЕ.
Представьте себе: вдруг по всему коридору и в комнатах стали звучать половицы… А надо сказать, что половицы в этом ДОМЕ звучат на все голоса, очень музыкально, видно, Елисей Егорович специально их мастерил так, чтоб одна не повторяла другую.
Конечно, мы с Вовкой первые две-три ночи совершенно не могли уснуть: все прислушивались. Даже набирались храбрости и выходили смотреть — кто там бродит? Никого, конечно, не видели. Наш Амадей тоже не спал. Он вёл себя довольно нервно: выгибал спину, шипел, шарахался в сторону или принимался подкрадываться к чему-то такому, что я вначале принимала за мышь. Но, похоже, он охотился за собственной тенью. Во всяком случае, он вёл себя так, как будто мы были в доме не одни.
Но это ещё не всё. Далеко за полночь из самой таинственной комнаты нашего ЗАГАДОЧНОГО ДОМА вдруг раздались звуки музыки. То арфа, то клавесин, то смычковое пение… Правда, вое это было не очень громко, но и я и мой брат слышали эти звуки совершенно отчётливо.
— Мы в самом деле живём тут, как в шкатулке, — восторженно прокомментировал Вовка, когда наутро мы, невыспавшиеся, обалдевшие, бродили из комнаты в комнату по разноголосым половицам.-Ты знаешь, я думаю, у нас самый ЗАГАДОЧНЫЙ ДОМ во всём городе. Но вот ведь что обидно: если я напишу об этом Ваньке Ключникову, так он же, балда, ни за что не поверит!
Тут, пожалуй, я с ним могла бы согласиться. Но никак не могла разделить его восторги. Я хорошо поняла коварство тётушки Эрнестины: действительно, в таком ДОМЕ не всякий согласится жить! Не просто от доброго сердца, выходит, она нам сделала такой царский подарок… Но как же я-то сама, взрослая и умудрённая опытом, как же я не смогла сразу догадаться, что здесь что-то не чисто!
Но чего уж там жалеть: что сделано, то сделано. Теперь нам, новым жильцам ДОМА, надо как-нибудь разгадать его ЗАГАДКИ, хоть, чувствую, нам это будет стоить больших страхов и переживаний… Ну, ничего. Эрнестина-то была одна, а нас всё-таки трое.
В первую ночь мы забылись сном лишь под утро, проспали почти до обеда, а вечером я села разбирать бумаги нашего деда.
Чем дольше я читала бумаги, тем больше восхищалась им. У нас был замечательный дед! Только такой человек мог быть создателем ЗАГАДОЧНОГО ДОМА…
Среди множества его чертежей я увидела фантастические дома, машины, какие-то летательные аппараты, проекты мебели (оказалось, что многие «старинные» шкафы и стулья — дело его рук) и, конечно, всевозможные духовые и струнные инструменты. Имел ли он какое-нибудь музыкальное образование? Это выяснить мне так и не удалось. Но, несомненно, он мог играть на многих инструментах, которые находились в его комнате: я обнаружила сборники пьес для скрипки, для лютни, для органа, для клавесина, для флейты и многое другое. Какой ему был смысл собирать эти сборники, если он не мог ими пользоваться?
Нашли мы с Вовкой и чертежи музыкальных механизмов, которые звучали когда-то в ДОМЕ и, несомненно, делали его ещё большей ЗАГАДКОЙ. Как всё-таки жаль, что тётя Эрнестина не согласилась терпеть в этом ДОМЕ музыку. Хотела бы я хоть раз пройтись по ДОМУ, где окна трубят, двери поют, часы вызванивают целые симфонии! Нам с Вовкой остались, правда, половицы. С ними тётя Эрнестина ничего поделать не могла… И ещё дверь в ту самую — ЗАГАДОЧНУЮ комнату.
Можно себе представить, конечно, что дедушка Елисей был большой чудак, ещё больший выдумщик и страстный коллекционер (в Музыкальной Комнате, по-моему, очень много по-настоящему редких инструментов). Но, если судить по его записям, наш дед лелеял в глубине души какую-то самую главную, невероятную мечту… Вот, например, что мне удалось прочесть в его записках:
«С далёкой юности больше всех остальных легенд меня волновала легенда об Орфее. По преданию, он мог своей игрой успокаивать диких зверей и останавливать бурю. Он усмирил злых фурий в аду, он сделал покорным свирепого пса Цербера… Неужели Орфей достиг всего этого одним лишь искусством игры на кифаре или на флейте? А Гамельнский крысолов? Неужели он одной лишь красотою своих мелодий очаровал крыс, да так, что они гурьбой ринулись за ним в реку?
Нет, тут что-то другое. Звук сам по себе — великая сила: ибо это вибрация. Вибрация — главная ЗАГАДКА мира! Вот ключ к могуществу.
Ах, если бы я точно знал, как вибрирует сердце Вселенной! Я мог бы повелевать стихиями — и на Земле исчезли бы наводнения, бури, разрушительные землетрясения, тайфуны… Посильна ли эта задача для ума человека?»
Вот о чём — подумать только — мечтал наш дед!
Дальше следовали расчёты, расчёты… Много расчётов.
И — чертежи, в которых я совершенно не разбираюсь. Судя по всему, наш дед любил и умел всё делать своими руками.
Дня через три я и младшие мои домочадцы — брат Вовка и кот Амадей — уже вполне освоились с поющими половицами. Однако же ДОМ для нас как был, так и остался ЗАГАДКОЙ. Особенно тревожно было по ночам. Комната, где находились инструменты, звучала далеко не каждую ночь, но всякий раз это было неожиданно и, главное, необъяснимо.
Наш кот, между тем, осмелел и то и дело прохаживался возле двери в эту комнату. А когда там начинала звучать музыка, он садился и с любопытством слушал.
Господи, что же там всё-таки происходит?
Однажды я спросила себя об этом вслух, в присутствии Вовки. Вовка сделал важную мину и поучительно сказал:
— В ЗАГАДОЧНОМ ДОМЕ должна сохраняться тайна! Иначе будет неинтересно.
Но я-то видела, что его так и подмывает встать ночью, открыть Ту Самую Дверь и посмотреть… И если бы я дала ему ключ, он бы так и сделал.
Нет, честное слово, я теперь хорошо понимаю нашу бедную тётушку. Тут важно, что в тебе заговорит сильней: любопытство или страх. У Вовки любопытство явно сильней, тут я должна отдать ему должное. Ну, а у тётушки сильней был страх, можем ли мы осуждать её за это?
ЗАГАДОЧНЫЙ ДОМ -не просто ДОМ, в котором я живу. Это ДОМ, который живёт во мне, и в этом его главный смысл.
…Прошла ещё одна ночь, и в нашем ЗАГАДОЧНОМ ДОМЕ опять запели половицы… Господи, неужели они поют сами по себе, или действительно кто-то по ним ходит?! Я устроилась на диване с книгой: всё равно не усну. А книгу читать не могу: строчки путаются, всё прислушиваюсь — какая половица сейчас подаст голос? Нехорошо стало на душе. И страшно. И подумалось, что в ЗАГАДОЧНОСТИ, если она ничем не кончается, ничего хорошего не может быть. Кто же, в самом деле, хозяин этого ДОМА? Мы с Вовкой? Или кто-то, кто там, невидимый, всё ходит, ходит и ходит?..