Маара немного ревниво покосилась на ведьму, стоящую рядом с Зибериной, немного смущенно оглядывающую большой просторный зал, облицованный золотисто-кремовым мрамором. Но все же, после короткого колебания, с улыбкой подала руку Орнту. Мужчина с трудом удерживал на лице серьезное выражение, подавляя желание рассмеяться, ведь это могло обидеть девушку. Она уже дважды присоединялась к танцующим парам, кружащимся под дивную музыку в центре зала, на круглом возвышении, окруженном со всех сторон толстыми колоннами, но не могла сосредоточиться на танце. Маара постоянно сбивалась с замысловатого и быстрого ритма, косо поглядывая из-за плеча мужа на Зиберину и ведьму, стоящих у дальней стены, и тихо беседующих о чем-то увлекательном, судя по улыбкам и оживленным жестам. Они сознательно держались в тени, стараясь не привлекать к себе внимание многочисленных гостей.

— Никак не могу привыкнуть ко всему этому, — неуверенно и нервно пробормотала Хале, передергивая покатыми плечами, укутанными в шелковый палантин, словно замерзла, хотя воздух был приятно теплым и напоенным стойким ароматом фрезий и лилий, охапки которых украшали весь зал.

Зиберина лишь приподняла брови в ответ, ведь для нее самой подобной проблемы не существовало в принципе. Она родилась во дворце, который был центром огромной цивилизации, стягивающим к своим стенам множество людей, обладающих выдающимися талантами. Они приходили ежедневно, наполняя величественное строение жизнью, мелькая ярким калейдоскопом лиц. Будучи с раннего детства серьезным и спокойным ребенком, предпочитающим уединение, она не очень любила пышные празднества, но с легкостью принимала в них участие из необходимости, чтобы не расстраивать отца и мать, огорченных ее частым отсутствием.

Поэтому сейчас, наблюдая за смеющимися, танцующими, беседующими и просто веселящимися людьми, рассыпавшимися небольшими группами по всему залу, Зиберина не чувствовала ни неловкости, ни смущения. Она не хотела становиться частью этого великолепного и пышного действа, которое кто-то по ошибке назвал званым ужином. Еще в полдень радостная Маара, которой безумно нравились многочисленные увеселительные мероприятия, проходящие во дворце, восторженно хлопая в ладоши, объявила, что король сегодня вечером устраивает небольшой праздник, на который будет приглашен только очень узкий круг приближенных к нему и королеве придворных. Она скептически огляделась по сторонам, пытаясь определить, кто же из них двоих ошибся: Маара, рассказавшая ей об этом, или она сама просто неправильно услышала ее.

Внезапно Хале как-то странно напряглась, бросив быстрый взгляд в сторону парадного входа, у которого в молчаливом карауле застыли стражники, сохраняющие невозмутимое выражение спокойных и расслабленных лиц. Ее щеки залил горячий румянец, спускающийся на шею. Ведьма торопливо опустила голову, тряхнув длинными волосами так, чтобы светлые кудри закрыли ее пылающее лицо от любопытных взглядов. Но Зиберина заметила ее уловку, поэтому перевела вопросительный взгляд туда, куда до этого смотрела ведьма. И не смогла сдержаться, выгнув брови от удивления, когда заметила высокую фигуру короля, медленно идущего по проходу, освобождаемому торопливо отходящими с его пути придворными, которые радостно улыбались, кланялись ему или приседали в кокетливых и изящных реверансах.

— Я такая дурочка, — отчаянно, и как показалось ей, сквозь слезы, тихо произнесла Хале.

— Ты не должна так говорить.

— Он никогда даже не посмотрит в мою сторону, ведь я всего лишь ведьма…

— Никто не заслуживает таких слов, когда дело касается чувств. В том, чтобы любить человека, нет ничего глупого или постыдного. И не важно, взаимно ли чувство, которое ты испытываешь или осталось безответным.

— Но какой от этого прок, если в один прекрасный день я просто покину этот дворец и вернусь в свой дом? И уже никогда не увижу его.

— Твоя любовь будет с тобой, придавая тебе сил, наполняя твою жизнь смыслом. Поверь, это не мало…

— Ты говоришь так, словно когда-то испытывала неразделенную любовь…

— Я никогда не влюблялась, Хале. Именно поэтому я так и говорю, потому что прекрасно понимаю, сколь много я потеряла.

— Я определенно самый невезучий человек в мире, — стараясь скрыть печаль и горечь за наигранной веселостью, произнесла ведьма, — из сотен тысяч мужчин, населяющих даже эту страну, я, в качестве сердечной привязанности, выбрала самую неподходящую кандидату.

— Ты не узнаешь этого, пока не поговоришь с ним, — пряча улыбку, сказала Зиберина, прекрасно понимая, какой отклик ее слова вызовут у колдуньи. И не ошиблась.

Хале вскинула на нее ошеломленный взгляд округлившихся глаз, которые благодаря густой подводке и черной краске казались просто огромными, выразительными и невероятно глубокими. С ее лица стремительно сбегали все краски, оставляя только бледность.

— С ним? — Девушка даже заикаться начала от сильного волнения, бросая робкий и быстрый взгляд в сторону небольшой группы мужчин, окруживших короля. — Меня к нему даже не пропустят! Не говоря уже о том, что я никогда в жизни в этом не признаюсь!

— Ему могу сказать я, — повела плечом Зиберина, сохраняя совершенно невозмутимое выражение лица, хотя ей с трудом удавалось сдерживать смех, настолько комично смотрелась пораженная Хале, потерявшая дар речи.

— Ты не сделаешь этого! — Отчаянно зашептала ведьма, стремительно хватая за руку и не думающую никуда идти женщину, словно боялась, что она сделает то, что предложила, прямо сейчас.

— Конечно, нет, — легко согласилась Зиберина, прикасаясь свободной рукой к бледной щеке Хале, которая с отчаянием смотрела на нее, старательно сдерживая слезы, — ты сама должна сделать это. Или сожалеть всю оставшуюся жизнь об упущенной возможности, которая, возможно, будет единственной…

— Знаешь, я предпочту, чтобы это чувство согревало меня теплом, а не обжигало невыносимым холодом, — прошептала ведьма, намекая на самый вероятный финал. И с одной стороны, Зиберина не могла с ней не согласиться, ведь намного проще жить, лелея в душе пусть и несбыточную, но такую прекрасную надежду, чем отчетливо знать, что ты не нужен тому единственному человеку, для которого ты хотел бы стать всем миром.

Внутренний мерзкий голосок тотчас пробудился после этих мыслей, насмешливо напоминая, что прежде она даже признавать это отказывалась, считая любовь пустой тратой времени, ведь его всегда не хватало. Салех, выбранный ей в женихи родителями, был во всех отношениях прекрасным человеком, но она так и не смогла проникнуться к нему какими-то более глубокими чувствами, чем просто дружеским расположением и уважением. Зиберина не спешила отвечать отказом на его официальное предложение, понимая всю выгоду их союза, вот только ни о какой любви с ее стороны и речи не шло. Она была уверена, что ничего не изменилось бы ни через год, ни через десятилетия…

Также она отказалась понять свою сестру, сходящую с ума от безответной любви к мужчине, пусть им и был Райнир. В то время Зиберина не знала ничего о его прошлом и видела в нем только преданного Советника короля, всегда пекущегося, прежде всего, о благе огромного королевства. Но все равно не могла принять странное поведение Маары, готовой на все, лишь бы привлечь его внимание хотя бы на мгновение, потому что ей самой сильные и настоящие чувства к мужчине были чужды. Конечно, эта сумасшедшая любовь не могла оправдать ее сестру, предавшую даже Остианор, но объясняла ее поступки, оказавшиеся роковыми. Как поступила бы она сама, если бы так всепоглощающе любила и желала того, кто отказывался замечать ее?

Ответ Зиберина знала слишком хорошо — ничего. Многие, в том числе и их отец, снисходительно относились к странной одержимости Маары, полагая, что ее глаза просто застилает пелена, не позволяющая ей увидеть все, что она делает. А слишком большая увлеченность мужчиной не дает ей трезво оценить ситуацию и изменить ее. Но сама Зиберина никогда не искала оправданий для своей старшей сестры, потому что справедливо считала, что чувства, не получившие ответа, должны оставаться тайной одного человека, а не превращаться в головную боль для всех вокруг. Она не понимала, как можно раз за разом совершать одни и те же ошибки, безуспешно пытаясь добиться расположения человека, откровенно презирающего тебя. Насколько же нужно втоптать свою душу в грязь, чтобы снова и снова униженно молить о взаимности. Поэтому она понимала девушку, готовую глубоко похоронить свои чувства из боязни получить не излечимый никакими силами удар. Пусть такое решение нельзя было назвать храбрым и правильным, но оно спасало от боли, а это оправдывало все…

Расстроенная Хале хотела незаметно ускользнуть, чтобы вернуться в их общие покои, но ей помешала Валерия, мать Орнта. Заметив, что они стоят в отдалении, старательно избегая веселья, она не смогла остаться в стороне и решила хотя бы немного расшевелить их. Остаток вечера они проговорили о всяких, ничего не значащих пустяках, обсуждая погоду, архитектуру дворца, обычаи Сарроги и многое другое.

Зиберине нравилась мягкая и добрая женщина, ставшая свекровью Мааре, но она с облегчением перевела дух, когда слуги стали поспешно обносить всех гостей кубками с вином. Видимо, повелитель хотел произнести тост в честь того придворного, из-за заключенной помолвки которого, как она выяснила у Валерии, они все здесь и собрались. В огромном зале быстро и резко наступила тишина, стоило высокой фигуре короля появиться на возвышении, с которого торопливо спускались пары. Он обвел собравшихся взглядом, заставив невысокого и худого мужчину, держащего за руку хрупкую и миниатюрную девушку, выйти вперед и поклониться повелителю, который с улыбкой кивнул ему и его невесте, грациозно присевшей в глубоком реверансе.

Зиберина не слышала большую часть короткой и лаконичной речи, потому что они стояли довольно далеко, но последовала примеру остальных гостей, когда все дружно поднесли кубки к губам, отпивая из них красное вино с тонкой ноткой миндаля. Она отдала полупустую золотую чашу проходящему мимо слуге, направляясь к выходу. Тяжелый и резкий вздох Хале, раздавшийся за ее спиной, заставил ее недоуменно обернуться к девушке, непонимающе нахмурившись. И увидеть, как стремительно бледнеет ведьма, прижимая сильно дрожащую руку к губам, полными ужаса глаза глядя куда-то вперед.

Женщина проследила за ее взглядом, пораженная внезапно повисшей над залом гнетущей и пугающей тишиной, которая внезапно была прервана громким и отчаянным женским криком. Зиберина заметила, как король медленно поднял руку, сжимая ладонью горло, словно что-то мешало ему дышать, обвел яростным взглядом придворных, в ужасе смотрящих на него, и покачнулся. Не устояв на ногах, он рухнул на колени, как подкошенный, с трудом опираясь руками в пол. Несколько человек, в том числе и бледная, словно полотно, королева-мать стремительно бросились к нему, проталкиваясь сквозь толчею. Начавшаяся паника оттеснила их назад, не давая возможности увидеть, что происходит впереди. Внезапно какофонию звуков перекрыл резкий и властный окрик, эхом отразившийся от стен.

— Закрыть двери! Никого не впускать и не выпускать!

Стража молниеносно выполнила приказ, с резким стуком захлопнув тяжелые створки, оставаясь внутри зала и оттесняя назад тех, кто стремился выскользнуть наружу, сбегая подальше от случившегося.

Зиберина растерянно следила за еще несколькими мужчинами, которые торопливо прокладывали себе путь сквозь взволнованную и перепуганную толпу. Она перевела быстрый взгляд на ведьму, которая колебалась, не зная, как ей поступить. С одной стороны, ее помощь могла пригодиться, если случилось что-то серьезное. А с другой — могло оказаться, что в ее услугах вовсе и не нуждались. Она кусала губы, с силой сжимая в руках массивный кубок, украшенный россыпью мелких драгоценных камней. Именно яркое сверкание и привлекло ее внимание. Зиберина резко выдохнула, когда ее осенила страшная догадка. Они все выпили поднесенное вино, и после этого королю резко стало плохо. Она стремительно сорвалась со своего места, не слишком вежливо отталкивая с дороги людей, преграждавших ей путь, и стала пробираться к возвышению, вокруг которого уже было настоящее столпотворение. Хале что-то кричала ей в спину, но времени на то, чтобы обращать на это внимание, уже не было.

Многочисленная стража окружила пьедестал, собираясь в плотное кольцо и закрывая спинами происходящее. Один за другим из толпы поспешно и резко выбирались какие-то мужчины, присоединяющиеся к воинам, на ходу обнажая короткие клинки, чтобы в случае внезапного нападения закрыть собой повелителя от возможной угрозы. Быстро поднявшись по ступеням, Зиберина оказалась лицом к лицу со стражником, выхватившим из ножен кинжал и выставившим его перед собой. Его рука мелко дрожала, а в глазах читалась настоящая паника. Но для нее было совершенно очевидно, что боится он вовсе не того, что могло произойти дальше, а той неизвестности, что сейчас плотной пеленой накрыла собравшуюся группу людей, пытающихся привести короля в чувство.

— Пропусти, — взволнованный и дрожащий голос заставил ее отвести глаза от преграждающего ей путь мужчины в тяжелых доспехах.

Отец Орнта, также как и он сам, опустился на колени перед распростертым на полу телом короля. Руки юноши, поддерживающие голову правителя, сильно дрожали, но внешне он сохранял спокойствие. Один из придворных, широкоплечий и крепкий северянин, которого она часто видела в ближайшем окружении правителя, безуспешно, раз за разом делал лежащему на полу мужчине прямой массаж сердца, действуя ловко и уверенно. Она поспешно прошла вперед и, присев рядом с мужчиной, потерявшим, судя по всему, сознание, торопливо проверила пульс, находя неровно бьющуюся жилку на шее. Никто не пытался остановить ее. Все с затаенной надеждой следили за тем, как Зиберина быстрыми и отточенными движениями прослушала тяжело звучащее дыхание и глухие, прерывистые удары сердца. Подняв пальцами веко, не желающее поддаваться, она хмыкнула, убеждаясь в своей правоте. Зрачок сильно расширился, становясь просто огромным, пульсируя и продолжая увеличиваться в размерах.

— Повелителя отравили.

Ее негромкий голос заставил всех придворных неподвижно застыть, с ужасом глядя на высокую фигуру, неподвижно лежащую на полу. Многие из них стремительно бледнели, хотя и пытались держать себя в руках. Кто-то начал тихо произносить себе под нос что-то, очень напоминающее молитву богам, видимо, прося их о помощи.

— Какого демона медлят слуги? — Яростно рявкнул Лашер, поднимая горящие бешеным огнем глаза на собравшихся. — Где этот проклятый лекарь?

Рядом с Зибериной медленно осела на колени королева, которая зажимала руками губы, чтобы сдержать рвущийся из груди крик. Из ее глаза градом лились горячие слезы, оставляющие после себя прозрачные дорожки. Она несколько мгновений смотрела на своего сына, словно отказывалась верить тому, что видела, а затем бессильно упала ему на грудь, не в состоянии скрыть безутешные рыдания, от звука которых кровь застывала в жилах. Люди, столпившиеся перед возвышением, выглядывали из-за непоколебимо удерживающих свои позиции стражей, пытаясь увидеть, что происходит. Стоило прозвучать первому отчаянному крику обычно собранной, веселой и обворожительно-непосредственной женщины, как по залу прокатилась оглушающая волна воплей, перекрывающих друг друга и создающих страшный шум.

Она бросила быстрый взгляд на оцепеневшего Орнта, смотрящего на нее широко распахнутыми глазами, в которых застыло болезненное отчаяние и сознание собственной беспомощности.

— Мне нужна помощь ведьмы, — Зиберина говорила громко, потому что не была уверена, что он ее услышит. И действительно, молодой мужчина продолжил неподвижно сидеть, поддерживая голову короля слегка подрагивающими руками, не реагируя на ее голос. Ей не оставалось ничего другого, кроме как замахнуться и с силой ударить его по холодной и бледной щеке. Нервно дернувшись от хлесткой пощечины, он пришел в себя. Убедившись, что взгляд Орнта стал осмысленным, она повторила свои слова. Он быстро взглянул на северянина, который понятливо подошел к ним, опускаясь на колени и осторожно подставляя руки, позволяя ему подняться.

Молодой мужчина стремительно сбежал с возвышения, исчезая за фигурами стражников. Гул голос усилился, все пытались дозваться его, засыпая вопросами. Всего несколько минут спустя он вернулся, прорываясь сквозь плотные ряды, ведя за собой бледную, но собранную и серьезную Хале, глаза которой лихорадочно блестели, но оставались сухими. Она торопливо опустилась по правую руку от нее, позволив себе бросить лишь один взгляд — на безутешно рыдающую королеву, опасающуюся за жизнь сына, после чего перевела его на Зиберину, показывая, что готова не только слушать, но и выполнять все распоряжения.

Зиберина медлила не просто так, она без труда определила по внешним показателям, что яд, попавший в организм мужчины, обладает отсроченным действием. Она выжидала, пока он достигнет своей цели — начнет парализовывать органы дыхания, вызывая удушье. Она уже сталкивалась с этим грубо сработанным, но крайне действенным составом раньше, поэтому прекрасно знала, что данный раньше положенного срока, антидот сделает только хуже, усилив действие. Возможно, ей и удастся спасти в таком случае короля, но он останется прикованным к постели, требуя постоянного присутствия могущественных магов, потому что без их помощи самостоятельно уже никогда не сможет дышать.

— Чего вы ждете? — Сдавленно и хрипло спросил Орнт, с нарастающей паникой глядя на нее. Женщина не стала отвечать на его вопрос, который, похоже, интересовал не только его одного, просто отмахнувшись.

По ступеням торопливо взбежало еще несколько человек, пытающихся приблизиться к лежащему без движения правителю. Смерив оценивающим взглядом одного из них, Зиберина скривила губы в легкой усмешке и холодно произнесла.

— Оставайтесь там, где стоите.

Подоспевшие лекари застыли, недоуменно глядя то на нее, то на придворных, которые тоже смотрели на нее с непониманием.

— Дайте им делать их работу! — Хрипло выкрикнул один из мужчин, пытаясь подойти к ней, чтобы убрать от короля.

Не оглядываясь, Хале взмахнула рукой, посылая в него волну силы, заставившую его неподвижно застыть на месте, прожигая их яростными взглядами.

— Зиберина? — Хотя в приглушенном голосе звучала легкая неуверенность, ведьма ни на мгновение не усомнилась в правильности ее действий.

— Подожди…

— Чего? — Отчаянно и громко выкрикнула королева сквозь душащие ее рыдания. Она вцепилась мертвой хваткой в плечи мужчины, на лице которого начинала проступать мертвенная бледность, встряхивая его, словно хотела привести таким образом в сознание. — Ведь он умирает!

Как бы Зиберине не было тяжело и мучительно больно смотреть на страдания матери, она пока не могла ничего сделать, чтобы прекратить их. Объяснения займут слишком много времени, к тому же, она была уверена, что среди окруживших короля придворных, сейчас нет ни одного человека, способного услышать ее и осознать, что она пытается донести до них.

Она заставила себя сосредоточиться на короле, привычно собирая всю волю в кулак. Постепенно внешний мир вместе с его звуками и красками переставал существовать, позволяя ей отгородиться от него непроницаемой стеной, которая позволяла ей оставаться собранной, внимательной и сосредоточенной. Зиберина подняла безвольную руку мужчины, прижимая кончики пальцев к едва заметно бьющейся венке, чтобы посчитать удары его сердца. Ей повезло, что королева находилась с другой стороны, поэтому не мешала ей, ведь в таком состоянии ее никто не смог бы оторвать от сына.

— Хале, мне нужна вода.

Ведьма щелкнула пальцами, не оборачиваясь и не глядя на засуетившихся людей, направившихся в зал, чтобы принести требуемое. Золотой кубок пролетел над головами стражей, резко вскинувших на него взгляды, и плавно опустился в протянутую руку женщины.

С неожиданно сильным толчком крови, Зиберина стремительным и точным движением пальца крутанула большой алый рубин в перстне, открывая маленькое потайное углубление, заполненное крупными кристаллами серебристо-серого порошка, поблескивающего, словно крупинки льда. Не став рассчитывать дозу, она просто перевернула руку ладонь вверх, высыпая содержимое в прозрачную воду, которая быстро потемнела, превращаясь практически в черную. Отточенными движениями она приподняла голову князя, продевая свободную руку под его затылок, заставив северянина отпустить его. Орнт и его отец с трудом расцепили руки королевы, отрывая судорожно сведенные пальцы, и попросту подняли ее, чтобы унести в сторону и не мешать происходящему. Приоткрыв неплотно сжатые губы, она влила жидкость ему в горло. Вода с противоядием тонкими струйками побежала мимо, сбегая по его шее на пол, но Зиберина не обращала на это внимания, ведь даже одной капли созданного ею века назад антидота хватило бы, чтобы нейтрализовать яд, текущий в крови короля, блокировать все его воздействие на организм и бесследно уничтожить возможные последствия. Дрянь, которой пытались отравить мужчину, была создана каким-то безумным и бездушным человеком или магом, ведь только этим можно было объяснить все те чудовищные свойства, что он оказывал на человеческое тело, превращая его в бесполезную и обременяющую обузу, заставляющую страдать и жаждать скорейшего освобождения от страшной муки.

Мужчина, чью голову она удерживала в немного приподнятом положении, странно дернулся, по его сильному и крепкому телу прошла волна дрожи. Внезапно он надрывно раскашлялся, потому что вода попала ему не в то горло, мешая дышать, заставляя ее поспешно отнять от его губ практически пустой кубок. Внимательный взгляд Зиберины окунулся в потрясенный и ошеломленный — король резко распахнул глаза, с удивлением глядя на нее и пытаясь осознать, что происходит. Он с трудом успокоил кашель, рвущийся из груди и слегка приподнявшись на локтях, огляделся по сторонам.

Столпившиеся вокруг них придворные встретили его пробуждение мертвой тишиной, с не меньшим потрясением смотря на него огромными глазами, чем он — на них. Король цепко выхватил из толпы фигуру матери, которая застыла, прижимая дрожащие руки к лицу, закрывая глаза, словно не могла наблюдать за происходящим. На лицах остальных было написано такое отчаяние, страх, приближающийся к ужасу и откровенная паника, что он не выдержал и сиплым и надрывным голосом спросил.

— Кого хороним?

Так и не дождавшись ни одного вразумительного ответа от безмолвствующих людей, будто впавших в какое-то странное оцепенение, Зиберина хмыкнула и честно сказала.

— Вас, ваше высочество. Хале, примени восстанавливающее заклинание, но крайне осторожно и медленно.

Ведьма зачарованно кивнула, поднимая вверх руки и направляя на удивленно моргнувшего мужчину теплую и физически ощутимую волну силы. Прозрачная дымка скользнула по воздуху, практически звенящему от напряжения, от нее к королю, окутывая его, словно мягким и пушистым покрывалом, согревая и напитывая энергией, восстанавливая те ресурсы, которые организм потратил на яростную борьбу с ядом.

Зиберина бросила на девушку, стоящую на коленях рядом с ней взгляд, позволяя легкой улыбке скользнуть по губам. Ведьма дрожала, будто ее бил озноб, но держалась молодцом, не позволяя себе впасть в истерику. Она видела, как отчаянно, до крови, кусает Хале губы, чтобы сдержать слезы, готовые пролиться в любую секунду. Но суровая школа жизни, пройденная так рано, не позволила ей выказать перед всеми собравшимися людьми свою слабость, хотя Зиберина была более чем уверена, что в этот момент, когда она сама боролась за жизнь князя, девушка готова была разрыдаться от собственного бессилия и понимания того, что она теряет любимого человека.

— Довольно. Ты умница, — она протянула вперед руку, осторожно обхватывая прохладными пальцами тонкое запястье, призывая ведьму остановиться. Вздрогнув от неожиданности, Хале вскинула на нее затуманенный пеленой слез испуганный взгляд, но безропотно подчинилась, понимая, что сейчас будет лучше послушаться.

Король, слегка прищурившись, следил за медленными и немного нервными движениями девушки, которая не только убрала руку, но и поднялась на ноги, с легким поклоном отступая назад, подальше от полностью пришедшего в себя мужчины. Затем перевел вопросительный взгляд на спокойную, сохраняющую непоколебимую уверенность, Зиберину, и нахмурился, все еще не до конца понимая, что же произошло. Но не успел он задать хотя бы один вопрос, как на него налетела королева, падая рядом с сыном на колени и с каким-то надрывным всхлипом заключая его в судорожные объятия, обхватывая ладонями его голову и покрывая быстрыми поцелуями лицо.

Она видела глаза мужчины, когда он поверх головы матери, смерил беглым и оценивающим взглядом придворных, все еще смотрящих на него с бледными и встревоженными лицами, лучше всяких слов говоривших о том, сколь тяжелое событие им пришлось только что пережить. Затем перевел его на плотное кольцо стражников, своими спинами закрывающих своего правителя от остальных. В них на место растерянности и недоумения пришли четкое понимание ситуации и медленно разгорающаяся ярость.

Зиберина заметила, что он не хочет ранить мать и причинить ей еще больше боли, осторожно обнимая ее вздрагивающую фигуру в ответ, но прекрасно понимала, что он должен немедленно разобраться в случившемся. Поднявшись, она отошла от них, придерживая длинную и свободную юбку, чтобы не оступиться, и подошла к Хале, которая уже справилась с собой, вернув на лицо спокойное и сосредоточенное выражение.

— Примени к королеве силу, но так, чтобы она не заметила этого, — прошептала Зиберина, подход к ней поближе и слегка наклоняя голову, — а затем отведи к фонтану, я видела там кушетки.

Ведьма на мгновение закрыла глаза, опуская длинные ресницы вниз, давая понять, что услышала ее. Ее пальцы пришли в движение, очерчивая небольшой полукруг. Ничего не произошло, только женщина, не желающая отпускать из своих рук едва не потерянного для нее навсегда, сына, внезапно оторвалась от него, разжимая стальную хватку. Немного отстранившись, она нежно провела ладонями по его щекам, хрипло прошептав.

— Ты так испугал меня…

— Прости, — в голосе короля звучало искреннее и неприкрытое раскаяние, ему действительно было безумно жаль, его матери пришлось перенести все это. Его вины в случившемся не было, но казалось, он винил именно себя в том, что она стала невольной свидетельницей удавшегося покушения.

Если кто-то и удивился, когда ведьма приблизилась к заплаканной королеве и помогла ей подняться, отводя в сторону, заботливо поддерживая под руку, то не подал вида. Несколько придворных, в том числе и Орнт, торопливо кинулись на помощь поднимающемуся мужчине, но были остановлены коротким взмахом руки. Одно плавное и быстрое движение, указывающее на то, что правитель не только возглавляет советы, но еще и близко знаком с воинским искусством, и он был на ногах.

— Я благодарен вам, — он склонил голову в признательном поклоне, заставив остальных торопливо склониться в более глубоких и уважительных, выказывая почтение той, что спасла жизнь их повелителя. — И за себя и за мою мать… Она не должна видеть, что здесь происходит.

— Хале позаботится о ней, можете об этом не беспокоиться. Ее величество в надежных руках.

— Я ваш должник.

— В данной ситуации уместнее всего будет сказать, что мы с вами пришли к взаиморасчету, — конечно, своими словами он практически развязывал ей руки на территории своей страны, фактически признавая, что будет помогать ей до тех пор, пока она сама не признает оказанную услугу полностью оплаченной. Несомненно, это было бы страшным соблазном для других, ведь простая фраза могла сделать любого богачом, подарив ему все земные блага. Вот только Зиберина не относилась к числу тех, кто хотел от этой жизни хотя бы что-то, чего не могла сама себе обеспечить. К тому же, она всегда была благородной, поэтому справедливо полагала, что спасением его жизни полностью отблагодарила его за проявленную по отношению к ним доброту и щедрость.

— Не стану спорить, если вы приняли такое решение. — Он кивнул, принимая сказанные ею слова со спокойствием и пониманием, хотя и было заметно, что он не считает, что она была должна ему столь много. После чего обернулся к северянину и Лашеру, отделившимся от остальных собравшихся и подошедших к нему.

— Я приказал закрыть двери. Стража удерживает всех, кто был в зале, внутри. Вот только вряд ли это нам что-то даст.

Высокий и худощавый мужчина, неуловимо похожий на своего сына, коротко кивнул, подтверждая высказанную теорию.

— Вас отравили, повелитель. А в таком столпотворении будет крайне проблематично найти слугу, который поднес вам кубок. Я стоял рядом с вами, но не видел его лица, потому что слушал, что вы говорите в этот момент.

— Думаю, все могут сказать то же самое, Лашер. Не ты один допустил произошедшее.

Мужчина тяжело опустился на колени, вытаскивая из ножен меч и обеими руками передавая его нахмурившемуся королю.

— Я прошу лишить меня должности, которую я занимаю на данное время и звания, что вы пожаловали мне в качестве награды, потому что допустил непростительную ошибку, позволив убийцам подобраться так близко. Я не оправдал возложенное на меня доверие…

— Встань, — с коротким вздохом раздраженно произнес мужчина, поморщившись, словно северянин своей речью только разозлил его, а не заставил вынести заслуженное наказание. — А если хочешь быть наказанным, могу тебя женить следующим…

Среди собравшихся раздались первые неуверенные смешки, которые очень скоро превратились в волну облегченного смеха. Что ж, теперь становилось понятным, почему все придворные были так страшно напряжены. Здесь собрались только самые близкие к королю люди, поэтому они ждали, что правитель призовет их к ответу за недосмотр и беспечность, приведшие к трагедии. Зиберину поразило другое — никто из них не предпринял ни малейшей попытки оправдаться или обелить себя. Они просто покорно ждали кары, которую считали справедливой и готовы были понести любое наказание, не сочтя его излишним. Видимо, все же недаром в народе ходили слухи о том, что королю и его семье служат только самые преданные и верные сановники, действительно заслужившие право находиться так близко к трону и принимать решения, влияющие на всю страну в целом.

— Мы допросим всех слуг, но на это уйдет много времени, запасом которого мы, к сожалению, сейчас и так не располагаем.

— Нельзя терять ни минуты, ведь те, кто совершил покушение, не станут ждать, — сухо произнес северянин, слегка качнув головой, показывая, что не согласен с Лашером, к которому после короткого промедления присоединился и сын, — я не допускаю даже мысли, что кто-то из них сейчас находится в этом зале. Скорее всего, слугу подкупили и отдали приказ подать повелителю кубок с отравленным вином.

— Ты хорошо знаешь, Рин, что я могу заставить говорить даже немого, — раздраженно ответил мужчина. Орнт слегка поморщился, словно знание этого факта было ему не слишком приятно, но промолчал, лишь кивнул, молча выражая согласие со словами отца.

— Ваши способности здесь не понадобятся, — Зиберина позволила легкой улыбке скользнуть по губам, когда мужчины синхронно повернулись к ней, недоуменно глядя на шагнувшую вперед женщину, сохраняющую непоколебимое спокойствие, тогда как они все находились во взвинченном и встревоженном состоянии, — пытки, которые вы хотите применить, чтобы получить ответы на свои вопросы, не пригодятся. Стража превосходно справится с этим и сама, ведь найти слугу будет совершенно не сложно. Яд, которым пытались отравить его величество, обладает одним очень неприятным качеством, из-за чего большинство даже очень опытных алхимиков остерегается с ним связываться. В свое время его создал человек, жаждавший свести счеты со своими обидчиками. Самым важным для него в том момент была священная, как он полагал, месть. Его интересовал только конечный результат, поэтому на допущенную в расчетах небрежную ошибку он не обратил никакого внимания. О той истории до сих пор известно довольно широкому кругу людей, потому что создатель этой отравы погубил сотни людей, ставших в свое время свидетелями его публичного унижения. Именно после того жестокого по своей беспощадности преступления, травник и заметил, что допустил ошибку, но не стал ничего менять, ведь побочные действия созданного им яда оказывали разрушительные действия на организм человека, чем он остался доволен. Слуга не мог действовать один, потому что не смог бы передать кубок повелителю сам, если бы ему пришлось откупоривать фиал и вливать яд в вино. У него был сообщник, передавший ему приготовленный заранее напиток.

— Я не понимаю, чем это может помочь нам, — напряженно произнес Лашер, сильно хмурясь.

Король слегка склонил голову на бок, внимательно глядя на нее с каким — то странным выражением, словно пытаясь понять, что за чувства скрываются внутри, под внешностью спокойной и уверенной в себе женщины.

— Есть что-то, чего мы все не знаем. Я прав?

— Верно. Прикажите своей страже самым тщательным образом обыскать всех слуг. У одного из них должны быть кожаные перчатки, без которых он не смог бы откупорить фиал с ядом. Даже если ему удалось каким-то образом избавиться от них, на его руках остались красные следы, похожие на те, что появляются после ожогов. У второго, к этому времени, уже проявились первые признаки легкого отравления, потому что яд чрезвычайно опасен, даже для того, кто вдыхает его пары. Сомневаюсь, что его об этом предупредили, и у него хватило ума задержать дыхание.

Она едва успела договорить, как несколько мужчин быстро сорвались со своих мест, стремительно направляясь к страже, которая непоколебимой стеной отделяла их от остального зала, где продолжались волнения. Зиберина понимала, почему о спасении короля не торопятся сообщать, но ей было искренне жаль тех людей, которые переживали сейчас не самые приятные мгновения в своей жизни. Ведь нет ничего хуже для любого человека, чем неизвестность…

— Ваши знания оказываются бесценными второй раз за этот вечер.

— Я сталкивалась прежде с этим чудовищным изобретением, поэтому, к сожалению, прекрасно знаю, что от него следует ждать. Должна заметить, вселенная отомстила за себя, его создатель плохо закончил свои дни, скончавшись от действия этого же яда.

— Разве алхимики не принимают антидоты? — В голосе мужчины звучало искреннее удивление, отразившееся и на его лице.

Зиберина жестко усмехнулась.

— Каждый, кто связывает свою жизнь с опасными и непредсказуемыми элементами, веществами и субстанциями заблаговременно начинает использовать специально разработанные противоядия, рецепты которых тщательно охраняются. Но многие из них отличаются редким высокомерием и манией величия. Насколько я знаю из дошедших до наших дней записей, алхимик, создавший этот яд, относился как раз к такой категории людей. Он поднялся так высоко, что перестал замечать мир вокруг себя, а также грозящую ему опасность.

— Его опоили обманом?

— Это не потребовалось, — пожав плечами, она продолжила, — он настолько уверовал в собственную неуязвимость, что без сомнений и колебаний принял отравленный напиток из рук своего ученика.

— Вряд ли этот поступок можно назвать благородным…

— Юноша, воссоздавший рецепт яда, начал обучение у алхимика после того, как тот бессердечно убил всю его семью, не пожалев даже маленьких детей. Именно мучительная и несправедливая смерть двух младших сестер, которым едва исполнилось по три года, зажгла в его сердце неугасаемое пламя дикой ненависти и жажды мести.

— Разве человек, способный на такие жестокие преступления, никогда не задумывался над тем, что кто-то из родных погубленных им людей захочет свести с ним счеты? Такая беспечность кажется странной для того, кто с легкостью идет на убийства.

— Его сгубило собственное тщеславие. Он свято верил в то, что является единственным в мире алхимиком, которому удалось заключить в хрустальный фиал саму смерть. Судьба сыграла с ним жестокую шутку, потому что его ученик в разы превзошел учителя, проделав то же самое с жизнью. Он создал универсальное противоядие, способное спасти от верной смерти любого человека, даже находящегося на последней стадии отравления.

— Не только он, — на губах короля появилась странная улыбка, значения которой Зиберина не понимала. В его темных, практически черных, глазах плескалось чистое восхищение, вызванное осознанием того, что она, вслед за давно почившим алхимиком, создала это легендарное противоядие.

— Я всего лишь воссоздала давно утерянный рецепт этого состава, который несправедливо игнорировали столько веков, хотя именно он мог бы спасти множество жизней.

Она не стала договаривать до конца, умолчав о том, что не только отыскала старые записи умершего от старости много веков назад мужчины, но и усовершенствовала состав антидота, превратив его в мощное исцеляющее и восстанавливающее зелье. Эти поиски дались ей очень непросто, потому что нигде, ни в одной книге или рукописи, на страницах которых хотя бы мельком упоминался алхимик, не говорилось о том, где он закончил свои дни. Он мог достигнуть гораздо большего, прославившись на весь мир и заставив говорить о себе потомков еще долгое время, но предпочел уйти в прошлое, не оставив своим последователям даже настоящего имени.

Зиберина была крайне удивлена, когда выяснила, что мужчина, уничтоживший своего могущественного врага и спасший от гибели множество невинных людей, просто оставил практику, покинув город, в котором жил. Он тихо и втайне от остальных просто ушел однажды ночью, начав в отдаленном княжестве новую жизнь простого ремесленника. Ей удалось найти даже маленький городок, в котором он, в мире и спокойствии, доживал свои дни в окружении многочисленных детей и внуков. Сама она так и не поняла совершенного им поступка, больше напоминающего поспешное бегство от прошлого. Но искренне верила, что именно в небольшом и простом домике на берегу озера, поросшего шумящим камышом, этот великий и гениальный человек был действительно счастлив, обретя наконец-то долгожданный покой…

Король, странно смотрящий на нее с каким-то неопределимым выражением, резко вскинул голову, глядя куда-то назад, ей за спину. Зиберина быстро обернулась, чтобы увидеть, что там происходит. По ступеням поднимался высокий и худощавый мужчина, вероятно, один из придворных, ушедших на поиски слуги, который подал их владыке отравленное вино. Она не помнила его, но решила, что просто не заметила в столпотворении. Судя по его лицу, на котором застыло мрачное удовлетворение, им удалось это сделать. Пренебрегая всеми правилами, он не склонился в поклоне перед королем, напротив, прямо посмотрел ему в глаза, хрипловатым голосом произнеся.

— Слуги найдены и отведены в темницу. Лашер проследит, чтобы они рассказали обо всем, что им известно. — После чего слегка повернулся в ее сторону, изучающе рассматривая ее карими глаза, поблескивающими сквозь косые пряди длинной прямой челки. — Ваши советы очень помогли нам. Благодаря им, мы без особого труда нашли двоих прислужников, которые и выступили в роли отравителей.

— Вы преувеличиваете, — Зиберина вовсе не кокетничала, набиваясь на дополнительные благодарности или цветистые комплименты, потому что на самом деле считала, что не совершила ничего особенного. Ведь она просто оказала помощь тогда, когда в ней нуждались, а ее способности могли ей это позволить. И поделилась знаниями, приобретенными давно только благодаря врожденной любознательности, сопровождающей ее в течение всей длинной жизни.

Мужчина недоверчиво сощурил немного раскосые большие глаза, глядя на нее совсем другим взглядом, словно пытался разобраться в том, что же представляет собой стоящая немного в стороне от него женщина. Быстрым движением он откинул назад мешающие светлые пряди, заставляя ее удивиться контрасту между его темной, бархатистой кожей, темными, пусть и с янтарными вкраплениями, глазами и практически белыми, будто выцветшими на солнце волосами, свободно падающими на широкие плечи. Он склонил голову к плечу, на его высоком лбу появились тонкие морщинки, выдающие глубокую задумчивость. Ее неожиданный и более чем странный собеседник словно прокручивал в своей голове похожие мысли. Тонкие брови изумленно изогнулись, когда он осознал, что она не шутит. Зиберину же удивляла его непринужденная манера поведения, ведь в присутствии своего повелителя придворные должны стоять, склонившись в глубоком поклоне и не поднимать головы до тех пор, пока он сам им этого не позволит.

— Аскер, — с легким смешком, но в тоже время укоризненно, произнес король, иронично поглядывая на мужчину, который, похоже, напрочь забыл о его присутствии.

— В таком случае, ваша помощь неоценима, — после короткого молчания сказал он, склоняя голову в признательном и уважительном поклоне перед смущенной Зибериной, удержавшей невозмутимое выражение на лице только благодаря выдержке и богатому прошлому опыту, не позволившим ей растеряться и вызвать смех своей нелепой реакцией на простую благодарность.

Под укоризненным взглядом короля он неожиданно пожал плечами, поднимая вверх руки, словно признавал свое поражение.

— Извини, Оникс, я просто сбит с толку…

— Я тоже, — в голосе мужчины прозвучала неприкрытая насмешка, быстро сменившаяся искренним удивлением, причем достаточно сильным, ведь он не смог его даже скрыть, — только тем, каким образом тебе удалось здесь оказаться. Если мне не изменяет память, Рашшанский пролив, в котором должен сейчас находиться твой корабль, в десятках тысяч километров отсюда…

— Он действительно там, — с совершенно невинным видом пожал плечами мужчина, улыбаясь уголком губ, скорее не успокаивая своего собеседника, а подразнивая его. Закрыв на мгновение глаза, он удовлетворенно кивнул, после чего с хитроватым прищуром посмотрел на короля, мрачно встретившего его плутоватый взгляд, — пролив, как ему и положено, соединяет два соседствующих государства. А судно как раз входит во Врата, ведущие в открытый океан.

— И ты должен стоять на палубе этого корабля.

— Ну, если ты настаиваешь, я могу и вернуться…

Мужчина с обреченным видом устало покачал головой, словно признавая свое поражение в споре, который, судя по всему, был далеко не первым. И он прекрасно понимал, что его странный собеседник все равно одержит в нем верх.

— Ты же не думал, что я позволю тебе вот так просто взять и умереть? Ты мне, к слову, еще с прошлой игры должен…

На щеках Оникса вспыхнули темные пятна румянца, выдающие его смущение. Именно в этот момент Зиберина убедилась в том, что он действительно еще очень молод и не искушён. Она много слышала о нем от Валерии и Орнта, но каждый раз глядя на венценосного мужчину, поражалась тому, насколько их слова не соответствовали его внешнему облику и поведению. А теперь он не сдержался и проявил обычные человеческие эмоции, выдающие его.

— Я появился как раз вовремя, чтобы спасти тебя, если ты вдруг решишь меня в чем-то упрекнуть, — продолжил тем временем мужчина, нисколько не удивленный такой реакцией, переводя блестящий смехом взгляд на нее, — но не стал вмешиваться, когда понял, что ты попал в надежные руки.

— Почему-то мне кажется, что ты просто хотел убедиться, хватит ли у моей спасительницы для этого сил, — не поверил словам мужчины король, высоко поднимая брови.

Аскер позволил лукавой улыбке скользнуть по прекрасно очерченным губам, переводя горящий взгляд на нахмурившуюся Зиберину, смерившую его напряженным взглядом. Она так и не смогла заставить себя непредвзято относиться к магам, хотя и испытывала к Хале теплые и искренние чувства. А внезапное появление мужчины в торжественно украшенном зале, переполненном слугами и придворными, да еще и в такой момент, могло объяснить только то, что он обладал силой. А от таких людей она старалась держаться как можно дальше, потому что болезненные и неприятные воспоминания из прошлого все еще были слишком свежи, предостерегая ее от опрометчивых поступков в будущем.

— Верно, — не стал он отрицать очевидное, не отводя от нее странных, не мало смущающих глаз, — не успел я покинуть Сароггу, как во дворце появился талантливый алхимик. А также сильная ведьма…

— Это долгая история, — тон Оникса был немного напряженным и напористым, словно он одним этим хотел дать мужчине понять, что все это его ни в коей мере не касается. И тот его понял, легким кивком показывая, что больше не станет задавать лишних вопросов, на которые ни один из них не собирался давать ответы.

Но вместо того, чтобы успокоиться, Зиберина испытала какое-то странное щемящее чувство, напоминающее тревогу и беспокойство. Покорное отступление казалось совершенно не свойственным этому мужчине, поэтому она была уверена, что он не отступит, пока не узнает все, что его интересует.

— Я должен предстать перед придворными…

Она вздохнула с облегчением, поспешно отходя от короля, которому больше не угрожала никакая опасность и не могла пригодиться ее помощь. Подхватив руками длинное платье, она поспешно спустилась по ступеням в зал за их спинами. Слуги немного потеснились, беспрекословно пропуская ее и вновь смыкая плотные ряды. Меньше всего она хотела, чтобы ее заметили в такой непосредственной близости от венценосного представителя знати…

Зиберина так спешила укрыться в каком-нибудь тихом и спокойном месте, подальше от любопытных и вездесущих глаз, что не заметила, как Аскер оборачивается назад, глядя ей вслед до тех пор, пока фиолетовый атлас роскошного платья замысловатого кроя не исчезло за фигурами стражей, охраняющих владыку. На мгновение на его лице появилось задумчивое выражение, сковавшее все черты, но затем он с улыбкой повернулся к королю, который скрестил руки на груди и смотрел на него с укоризненным видом крайне уставшего человека. В ответ на вскинутую бровь, Оникс отрицательно покачал головой, снова безмолвно отказывая ему в объяснениях. Вместо досады или раздражения на лице мага появилось удивление, сменившееся твердой решимостью.