Огромные арочные двери, ведущие в тронный зал, бесшумно распахнулись перед ним. Стражники в золотистых доспехах, украшенных на груди эмблемой Остианора — устрашающего вида грифоном, безмолвно пропустили его вперед, склоняясь в глубоких поклонах.
Немного хрипловатый, тягучий и бархатистый голос мужчины разносился по всему залу, проникая тихим, но угрожающим шепотом в каждый укромный уголок, хотя говоривший не повысил тембра. От его звучания мурашки бежали по коже, вызывая озноб. Однажды на охоте ему довелось столкнуться с тигром, который так и не дался охотникам в руки, не позволив сделать из своей шкуры трофей. Его предупреждающее рычание звучало так же негромко и устрашающе, производя на всех, кто его слышал, огромное впечатление.
Мрачная, гнетущая и напряженная атмосфера никак не соответствовала роскошной и великолепной обстановке огромного тронного зала. В арочные высокие окна из хрустальных витражей, проникали потоки света, заливающие теплым сиянием сверкающий золотым песком мрамор на полу. Стены с эркерами покрывала роскошная мозаика из светлого камня, с инкрустацией из драгоценных камней. Под арочным потолком из горного хрусталя кружила золотистая пыль, свивающаяся в причудливые облака. На широком возвышении, к которому вело множество пологих округлых ступеней, были установлены два трона — величественные сооружения из светлого камня, украшенные замысловатыми узорами из золота и драгоценных камней. Позади них раскинул крылья могущественный грифон, занимающий огромную стену. Один из тронов, настоящее произведение искусства, более утонченный и изящный, чем другой, массивный и грубоватый, последние века все время пустовал, но даже у него не хватило духу предложить повелителю убрать этот символ власти, хотя он и привлекал ненужное внимание многочисленных послов, прибывающих в их страну с визитами. Этот трон вызывал много нежелательных вопросов, пробуждая любопытство из-за того, что его должна была занимать королева, которой у повелителя не было все века его долгого правления.
Второй занимал высокий мужчина, небрежно расположившись на широком сидении, забросив ногу на ногу, подпирая склоненную на бок голову рукой. Светлые волосы были небрежно заплетены в длинную косу, переброшенную через широкое плечо. Высокий венец из белого золота с квадратными изумрудами украшал его голову, придавая и без того внушительному и подавляющему облику бесконечно грозный и царственный вид. От сильной фигуры, затянутой в черную кожу строгого костюма, по рукавам которого шли ряды поблескивающих в ярком свете металлических заклепок, веяло сдерживаемым могуществом.
Он слушал какое-то нелепое и бессмысленное бормотание маленького тучного человечка, закутанного в пестрые шелка, бледнеющего перед его троном. На его фоне говорящий, постоянно заикающийся и прерывающийся от волнения человек выглядел не просто смешно, а комично и нелепо. Его и без того бледная кожа была покрыта слоем перламутровой пудры, тонкими полосками сползающей вниз, к толстой шее, вслед за обильными каплями пота, градом кативших с высокого лба. Позади него, в почтительном отдалении замерли стражи — они не смели прямо смотреть на повелителя и его собеседника, но бросали удивленные взгляды исподтишка, то и дело переглядываясь между собой.
Владыка слушал жалкие оправдания краем уха, круговыми движениями потирая между собой указательный и большой палец, не замечая, как между ними начинает концентрироваться зеленоватое свечение, один вид которого поверг провинившегося человека в трепет, заставив задрожать всем обильным телом. Зеленые глаза с хищным прищуром с изрядной долей пренебрежения изучали мужчину, светлые волосы которого были забраны назад и гладко зализаны каким-то косметическим средством. Пухлые короткие пальцы венчало множество массивных безвкусных колец с огромными драгоценными камнями. Даже на шее висели нити каких-то камней, напоминающих внешним видом мелкий речной жемчуг. Райнир на мгновение закрыл глаза, а затем вновь приподнял веки, но странное видение никуда не делось, продолжая в ужасе дрожать перед ним. На обычно бесстрастном лице владыки застыло брезгливое, но вместе с тем крайне удивленное выражение, словно он все никак не мог понять, каким образом это подобие на человека оказалось у подножия его трона.
Заметив вошедшего в тронный зал мужчину, который остановился в стороне, чтобы не мешать разговору, он медленно поднял вверх руку, разом прерывая затянувшийся фарс. Человек сам себя оборвал на полуслове, проглотив не произнесенную половину, с нарастающей паникой глядя на выпрямившегося повелителя.
— У каждого поступка есть последствия. Они крайне разнятся, в зависимости от того, что влекут за собой. Действуя так открыто и нагло, ты должен был подготовиться к тому, что тебе придется держать ответ за свои.
— Ммммой Повелитель, — жалобная попытка не произвела на мужчину никакого впечатления, вызвав лишь холодную усмешку, ведь дрожащий от страха голос напоминал скорее непонятное блеяние.
— Ты провел много времени в соседнем княжестве, куда я отправил тебя в качестве посла. Видимо, слишком много, раз позабыл, какой мерой в нашей стране карается казнокрадство. Твоя семья уже отреклась от тебя, вернув все, что ты украл за время своей службы.
Райнир усмехнулся, заметив потрясение, отразившееся на бледном лице с искаженными страхом чертами. Придворный был искренне поражен тем, как поступили его родные. Сам владыка нисколько не удивился, когда ранним утром на пороге тронного зала появилась его супруга — красивая, эффектная женщина, нервно кусающая губы. Она была далеко не глупа, поэтому сразу заметила прибывающее богатство, которое словно само плыло им в руки, будто появляясь из воздуха. Сложив два и два, она сопоставила очевидные факты и отправила своих верных слуг на поиски. Обыскали весь дворец, и в подвале нашли тщательно и надежно припрятанное золото, которое незадачливый вор еще не успел пустить в дело. Действия его жены были крайне просты — она приказала вынести найденное из тайника и вернуть во дворец, казначею. Затем потребовала у управляющего все расходные книги мужа и довольно быстро нашла нестыковки в их семейном бюджете. Которые тут же изъяла из собственных средств и отправила с подробным отчетом придворному, ведающему казной, еще не отошедшему от удивления после первого визита посыльных.
На владыку смелость и стойкость женщины произвела неизгладимое впечатление. Она готова была понести ответственность за поступки своего супруга, но просила сохранить жизнь своим детям, которые едва переступили порог десятилетия и никак не могли участвовать в действиях отца. Райнир какое-то время просто моргал, слушая ее логичные и четкие доводы, не из-за того, что был не согласен с ней, а потому что все никак не мог понять, с чего его в собственной стране считают каким-то ужасным монстром. Вызвав казначея, с лица которого все еще не сошло выражение крайнего удивления, не добавляющее его виду интеллекта, он приказал вернуть золото во дворец женщины, тоже не слишком отличающейся по виду от растерявшегося после его слов мужчины. А затем и ее отправил домой, к детям…
Но проявлять милосердие в отношении казнокрада не собирался, потому что уже давно выстроил свою систему правления таким образом, чтобы каждый получал именно то, что заслужил. Провинившийся придворный служил ему довольно давно, но занимал весьма незначительную должность. Выбор пал на него совершенно случайно, соседняя страна не имела для Райнира особого значения, поэтому он и не выбирал посла туда лично, передоверив это дело своим советникам. За недолгий срок, проведенный при дворе местного повелителя, он успел не только провороваться, но и перенять местную моду, которую с сомнительным успехом пытался перенести во дворец в Остианоре.
— Молю, Повелитель! — Мужчина, не долго думая, рухнул на пол, утыкаясь носом в холодные камни, всем своим видом выражая крайнюю степень унижения, но его действия не произвели на Райнира ни малейшего впечатления.
— Увести и казнить.
Слуги сошли со своего места, едва прозвучал твердый приказ, отданный спокойным и ровным голосом. В этом вопросе у повелителя был огромный опыт, ведь желающих подорвать систему правления, установленную им, раньше было хоть отбавляй. Приговоренный придворный с неожиданным проворством подскочил на месте, вскакивая на ноги, и с визгом бросился прочь. Райнир с живым любопытством наблюдал за тем, как опытные стражники ловят его, затратив на поимку всего пару секунд, затыкают рот и уносят брыкающегося и вырывающегося мужчину прочь из тронного зала.
Вошедший посторонился, пропуская стражу, с улыбкой провожая их горящим смехом взглядом и повернулся к повелителю, устало откинувшемуся назад, затылком на спинку трона. Закрыв горящие глаза, в которые словно кто-то щедро насыпал мелкого песка, чтобы доставить ему максимальный вред, Райнир раздраженно выдохнул, снимая с головы тяжелый венец.
— Решил развлечься, или по делу? — Он лениво приоткрыл один глаз, еще больше напоминая своим видом кота, с легкой тоской понимая, что до собственной постели ему удастся добраться не раньше полуночи. Его утро начиналось задолго до рассвета, когда весь дворец, кроме бдительной и неподкупной стражи, еще спал спокойным и сладким сном. Бесконечная вереница посетителей, послов, жалобщиков, просителей и дарителей проносилась перед глазами сплошным калейдоскопом, вызывая дикую головную боль, потому что ему приходилось не только запоминать каждого из них, но еще и разбираться со всеми делами.
— Со мной связался маг, которого я подослал в ЛилСуан, во дворец повелителя.
Райнир не изменил позы, его лицо все также выражало спокойствие и усталость, но изменился взгляд. Из бездонных зеленых глубин мгновенно улетучилась безмятежность и равнодушие, сменяясь сосредоточенностью и готовностью слушать. Советник с трудом подавил вздох. Кем бы ни была эта женщина, за которой они следили, он уже тихо ненавидел ее, не решаясь, впрочем, облечь свое чувство в словесную форму. Он провел бок обок с повелителем много времени, поэтому прекрасно сознавал, что подобную вольность его король не простит даже ему, единственному по настоящему близкому человеку и безгранично верному другу.
— Госпожа покинула дворец.
— Она никогда не совершит такой очевидной ошибки и не вернется назад, на ту гору, которая долгое время заменяла ей дом.
— Моему слуге удалось узнать, что она была крайне встревожена вестями из Варгата. Начавшаяся там война не смогла оставить ее равнодушной, она решила вмешаться.
Райнир одним резким движением поднялся с трона, быстро подходя к советнику, склонившему голову, глядя на него сверху вниз. Тот опустил глаза, стараясь скрыть свои эмоции, чтобы не вызвать его гнев. Повелитель нависал над ним всем своим немалым ростом, сильно раздражая, но советник не стал говорить об этом. На него близость короля не оказывала того парализующего действия, которое производила на всех остальных людей, пробуждая в душе панический страх. Придворные, которым не повезло столкнуться с разгневанным правителем, потом долго вспоминали случившееся, отпаиваясь настоями успокоительных трав. С ним владыка никогда не поступал подобным образом, но иногда, в минуты крайнего раздражения и злости, забывался и вел себя так, как привык делать это.
— Вполне в ее стиле, — Райнир слегка качнул головой, словно прогоняя настойчивые, но совершенно не нужные сейчас мысли, отходя от советника на несколько шагов, — Зиберина все время кого-то спасала. Для нее это такая же естественная потребность, как необходимость дышать… Вот только беспечной она никогда не была.
Понимая, к чему он ведет, мужчина усмехнулся.
— Один из приближенных к королю Сарроги придворных разыскал в какой-то захудалой деревушке девушку, удивительно похожую на госпожу. Маг, которого я направил во дворец для слежки, сам перепутал их, столкнувшись с подменой впервые. Ее прекрасно обучили, а теперь предоставили полную свободу, позволяя привлекать к себе внимание. Полагаю, это делается с единственной целью — вы клюнете на приманку и выкрадите ее.
— Я так похож на глупца?
— Скорее, они переоценивают свой умственный потенциал, — хмыкнул советник. Его тревожило другое, — мне стало известно, что интерес госпожи к происходящему связан с личными мотивами. Много лет назад она посещала оазис, прожив там довольно много времени.
— Даже спустя века она нисколько не изменилась. — В глазах мужчины яростно вспыхнуло обжигающее пламя, зеленоватые язычки которого полностью затопили радужную оболочку, постепенно заполняя все пространство, вырываясь тонкими змейками на лицо, скользя по белой, как мел, коже. В остальном он прекрасно держался, не позволяя испытываемым эмоциям взять верх, но даже такое проявление чувств было не характерным для него. Железное самообладание и выдержка никогда не изменяли ему, не позволяя буре, бушующей в его душе, взять верх и вырваться наружу. — Маленькая принцесса всегда возвращала долги, любой ценой, даже если для этого приходилось лезть в самое пекло…
— Вы вмешаетесь сейчас, повелитель? — Советник не смог больше молчать, решившись задать мучающий его вопрос. Сам он предпочел бы, чтобы эта женщина, лишавшая владыку покоя на протяжении долгих веков, сгинула в какую-нибудь темную бездну, из которой уже не смогла бы найти выхода. Он лишь однажды был в покоях повелителя, когда приносил ему срочное донесение, но успел заметить большой портрет, висящий над огромным камином. Возможно, мужчина не придал бы ему большого значения, если бы не заметил, что мебель в комнатах расположена так, чтобы и с постели, и с кресел, расставленных на круглом возвышении в центре, можно было увидеть лицо изображенной на полотне женщины.
Именно тогда советник и понял, кого нарисовал ставший прахом много лет назад художник. Со старинного полотна на обитателя просторных, светлых и роскошных, но не обжитых и неуютных покоев смотрели смеющиеся, задорные и живые карие глаза. Талантливому живописцу удалось передать не только природное очарование и незаурядное обаяние женщины, но и суметь изобразить ее без прикрас, что было редкостью, ведь ему позировала не обычная придворная дама, а наследница огромного государства. Изображение было настолько совершенным и живым, что Сорель невольно заподозрил своего правителя в том, что он приложил немало стараний, чтобы придать картине законченный вид и сохранить ее в нетронутом состоянии. И он невольно в который раз подряд был поражен до глубины души не только силой испытываемых мужчиной чувств, над которыми оказалось бессильным даже время, но и его стальной, непоколебимой, несгибаемой волей. Каждое утро правителя начиналось под неповторимым, наполненным мудростью, загадочным взглядом смотрящей на него с полотна женщины. Советника взяла оторопь, когда он представил себя на месте мужчины, просыпающегося и засыпающего с одной-единственной мыслью — та, кого он любил на протяжении стольких лет так же, как и он, открывает каждое утро навстречу новому дню свои необычные глаза и смыкает веки, когда на землю спускается сумрак. А он может лишь смотреть на яркое изображение, прекрасно сознавая, что это, возможно, единственное, что у него есть.
Иногда советник искренне желал, чтобы эта сбежавшая сотни лет назад принцесса наконец-то вернулась, пусть для этого даже придется применить силу, ведь тогда в душе его повелителя воцарится мир и покой, которых он был лишен так долго. Но чаще всего он ловил себя на мысли, что ее появление может разрушить до основания хрупкие руины, оставшиеся от прежней жизни владыки. Сорель прекрасно сознавал, что бывшая принцесса не примет предложенных ей чувств и не признает повелителя достойной себе парой. Но даже думать об этом он старался где-нибудь подальше от дворца, в таверне или на постоялом дворе, за очередной кружкой крепкого эля, чтобы его мысли не стали известны. Не то, чтобы он боялся своего повелителя, но терять его доверие и дружбу он не собирался. Слишком много сил он потратил на то, чтобы добиться расположения к себе от этого угрюмого, серьезного и молчаливого человека, предпочитающего держать свои мысли и чувства при себе, не делая их достоянием даже очень узкого круга людей.
Советник знал, что за всю долгую жизнь у его повелителя был лишь один друг — покойный правитель Остианора, которого он и сменил на троне. Вот только ему также хорошо было известно, чем закончилась эта дружба.
Райнир отвернулся, чтобы не видеть направленного на него пристального и встревоженного взгляда. Ему с трудом удавалось сохранять спокойствие, хотя бы видимое. С силой сжав руки в кулаки, он заставил себя смотреть в окно, за которым раскинулся роскошный и яркий сад. Обычно это неплохо помогало, но сейчас привычная уловка не срабатывала. Сорель, его верный и преданный друг, мог сколь угодно долго утаивать от него свои крамольные, как он сам полагал, мысли. Вот только Райнир уже давно знал о них, потому что советник обладал раздражающей особенностью слишком громко думать о чем-то в его присутствии. Прозаично усмехнувшись, он сложил руки на груди, с легким прищуром рассматривая танцующие на ветру яркие кроны цветущих деревьев.
— Я и раньше имел сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как она изображает из себя героического и отважного спасателя всех и вся… Вот только в конечном итоге она никогда не задумывалась над тем, кто спасет ее саму…