Таким легким и простым всегда становится уход человека от его истоков, когда душа рвется познать новое и неизведанное, открыть новые горизонты, раздвинуть рамки привычного мира. Тысячи лет люди покидают свои родные места в поисках счастья, уходят, чтобы построить свою судьбу, найти новое место, которое приютит их. Все они бегут за своей мечтой, уже не оглядываясь назад. В случае Маары этот уход не стал исключением. Пусть ее тяготила привязанность к Зиберине, но она стремилась покинуть родной лес, ведь считала, что за его пределами обретет счастье, к которому она так стремилась.

Зиберина не забыла того, как легко и неуверенно звучали шаги девушки, идущей к ней в поисках своей мечты. Сейчас же по каменным ступеням поднимался человек, оставивший за своей спиной все самое худшее и самое лучшее, что было в его жизни. Ее шаги были робкими, короткими и тяжелыми. Она поднималась вверх так, словно хотела развернуться и убежать обратно, но не могла позволить этому свершиться. Так люди, которые боятся и не желают встречи стремятся оттянуть неизбежное, зная, что выбора у них нет.

Горькая улыбка коснулась губ женщины, ожидающей свою нежданную гостью. Она знала, что Маара никогда не вернется назад, сюда, к ней. Она была уверена, что у лесной все получится, и ее жизнь сложится именно так, как она хотела. Не было ничего, что могло помешать свершится естественному ходу судьбы. Но вот прошло всего несколько лет, и бывшая лесная, ставшая человеком, возвращается назад: сломленной и опустошенной. Даже на значительном расстоянии, еще не увидев ее лица, Зиберина понимала, что привести Маару к ней могла только серьезная беда. Темная волна боли, страдания и горя стелилась впереди нее, словно густой туман, полный горечи.

Спокойные, переполненные мудростью прожитых лет, золотисто-карие глаза встретились с поблекшими голубыми, что когда-то смотрели на мир с недоверчивым восхищением и детской непосредственностью, а теперь погасли, оставив лишь пепел, оседающий от недавнего пожара. Несколько секунд они смотрели друг на друга в полном молчании, затем Маара, стремительно бросившись вперед, упала на колени перед ней, судорожно впиваясь мертвой хваткой в ее опущенные руки.

— Забери ее, молю тебя, забери назад мою душу. Я больше не могу выносить того огня, что пожирает ее, — ее голос звучал глухо и надрывно из-за рыданий, душивших ее. Горло Зиберины сжал болезненный спазм, мешая говорить. Всего несколько лет назад, радостная и счастливая девушка, так же припадая лбом к ее рукам, благодарила за то, что она подарила ей шанс, о котором она и не смела мечтать. А сейчас, сломленная и несчастная, стояла перед ней на коленях, и с отчаянными, горькими слезами просила отнять у нее самое дорогое, что дала ей жизнь.

— Я погубила ее, Зиберина, я сгубила душу, которую ты мне дала… Я предала того, кто любил меня и кого я сама так сильно любила. Я убила, убила ту, что мешала мне…

Холодная рука, сомкнувшаяся на маленьком подбородке, резко подняла залитое слезами лицо вверх, заставляя Маару прямо смотреть в потемневшие, словно покрытые толстой коркой льда глаза. Зиберина молчала, слегка прищурившись, изучала ее, словно пыталась найти ответы на незаданные вопросы в ее взгляде.

— Не такими глазами смотрят на мир убийцы, Маара. Нет в них не сожаления, ни раскаяния, ни признания своей вины. Они осознанно делают свой выбор и никогда, слышишь, никогда не раскаиваются в содеянном. Что же сделала ты, чтобы самой себе подписать такой приговор?

Она верила ей? Даже тогда, когда Маара вслух произнесла те страшные слова, которые так боялась услышать? Когда она сама не верила в себя и ждала справедливой кары за совершенное преступление? Вера же в нее Зиберины не поколебалась ни на секунду…

Захлебываясь от слез, Маара отчаянно рассказывала о том, что произошло по ее вине, о тех днях, что стали для нее темнее ночи, наполнившись мраком и отчаянием. И чем больше она говорила, тем мрачнее и задумчивее становилась Зиберина. Ее лицо оставалось таким же спокойным и бесстрастным, но в глазах с каждой секундой разгоралось беснующееся пламя решимости. Маара вздрогнула, когда ее ладонь ласково и утешающе коснулась ее щеки, стирая горячие слезы, безостановочно текущие по ее бледному, осунувшемуся лицу.

— Люди с начала времен были подвержены множеству страхов, соблазнов и наваждений. Никто из нас не может похвастаться тем, что в прошлом не совершил какой-нибудь ужасной и страшной ошибки, коснувшейся не только нас, но и близких нам людей. Я не оправдываю тебя, но понимать прекрасно понимаю… Ты — не убийца, Маара, никогда не была и не будешь ею. Твоя рука никогда не поднимется для того, чтобы совершить такое черное и страшное преступление. Ты слишком чиста и светла для этого. А сейчас нам нужно спешить, времени осталось очень мало. Ты должна рассказать мне, где произошло это несчастье.

— Ты… Ты можешь спасти ее? — Маара во все глаза смотрела на женщину, стоящую перед ней так, словно впервые увидела ее. Она знала, что Зиберина таит в себе страшную опасность и обладает смертельно опасными знаниями, но и представить не могла, что ее власть и сила простирается так далеко.

— Отвечая на твой вопрос, я скажу да. Я могу вернуть ее назад, из царства мертвых. И это будет проще и менее хлопотно, нежели забирать твою душу и возвращать ее в первое вместилище. Которое, кстати, очень счастливо и довольно своей нынешней жизнью, — Зиберина не сдержалась, и рассмеялась, глядя на следящую за ней огромными, пораженными глазами девушку.

— Какой же ты в сущности ребенок, Маара. Даже если бы ты совершила все то, в чем винишь себя, я не поступила бы иначе. Ты выбрала для роли исповедника, который может отпустить тебе все твои грехи, не того человека. Я делала в своей жизни такое, что уже давно уничтожило бы тебя: вытравило душу, разрушило разум и разбило сердце. Поэтому я — последний человек на свете, кто осудит тебя за проявленную слабость. С наваждением, подобным этому, нужно бороться, а ты просто смирилась. И в этом так же есть доля моей вины. Ведь я не могла научить тебя давать отпор собственным теням, а они таятся глубоко в душе каждого живого существа. Потому что я сама не умею с ними бороться… Мой мрак уже давно окутал все мое существо, подчинив себе разум и душу. Я уступила ему себя, но тебя забрать не позволю…

Зиберина заставляла себя действовать точно и верно, хотя промедление было слишком опасно, но поспешность могла сыграть с ней злую шутку. Ритуал Возрождения был сложным, тонким, требующим полной самоотдачи и предельной концентрации. У нее не было права на ошибку, а подобное действо она совершала лишь однажды, так давно, что все окутывала легкая дымка забвения, заставляя усомниться в правдивости того, что это происходило с ней. Слегка нахмурившись, она тщательно, отточенными до механизма и выверенными движениями собирала нужные компоненты. Хитростью опоенная дурманящим снадобьем Маара безмятежно спала в ее постели, свернувшись в трогательный комочек, словно маленький ребенок. Ее взгляд задержался на разметавшихся по расшитым подушкам светлым, казавшимися серебряными в полумраке волосам, а сердце болезненно сжалось.

Как же она хотела, чтобы и та, первая Маара — дарующая счастье, была такой же, как эта девочка. Но ее старшая сестра, родившаяся всего на несколько лет раньше нее, никогда не была, да и не могла быть другой. Рождения ребенка в королевской семье ждали нетерпеливо и долго. Королева не могла зачать ребенка много лет, и в отчаянии обратилась за помощью к человеку с очень сомнительной репутацией, о котором ходила не хорошая слава злого и жестокого колдуна. Она заключила с ним сделку, и вскоре забеременела. Радости отца не было предела, ведь в их роду все еще не было того, кто пришел бы к власти после него, заняв древний трон. Рождение маленькой, крикливой и болезненной девочки стало настоящим счастьем для королевской семьи и долгожданным праздником для всего народа. В Остианоре, в отличие от многих стран, престол наследовал первый рожденный ребенок, не зависимо от пола. Но ликование и радость длились не долго, сменившись трауром и горем, когда через несколько дней после рождения малютки ее мать, королеву, нашли мертвой под окнами собственных покоев. Лекари, осматривавшие ее, в один голос утверждали, что она сама сбросилась с огромной высоты собственного балкона. А на ее лице читался панический, практически животный страх. Никто так и не узнал, что же так испугало женщину, что, пытаясь спасти свою жизнь, она погубила ее.

Едва окончился траур, Лиарм, ее отец, был вынужден заключить второй брак, с наследной княжной из соседней страны. Ему казалось, что маленькая принцесса не должна оставаться без материнской опеки и заботы. И его надежды, возложенные на прибывшую во дворец девушку, полностью оправдались. В лице новой королевы Лиарм обрел не только мать для своей так рано осиротевшей дочери, но и прекрасную, любящую и верную жену для себя. Брак ее родителей стал притчей во языцах для всего королевства. А спустя девять месяцев после свадьбы новая супруга подарила ему еще одну дочь, ее, Зиберину.

В детстве принцессы были очень дружны, но чем старше становились, тем большая пропасть пролегала между ними. Такая нежная, милая и светлая Маара на фоне всегда спокойной, собранной и сосредоточенной младшей сестры казалась настоящей феей. От матери она унаследовала тонкую, изысканную красоту, грацию и способность очаровывать всех вокруг себя.

Зиберина же отличалась от нее, как темная, глубокая ночь от раннего, нежного утра. К ногам Маары падали все мужчины, которых она встречала на своем пути. Лишь двое устояли перед ее чарами. И не просто устояли, а просто не заметили их. И наследник соседних земель, и главный Советник короля, его самый преданный друг и помощник, видели лишь другую принцессу, не обращая ни малейшего внимания на беснующуюся от такой несправедливости старшую сестру-наследницу. Далеко не самые радужные отношения двух сестер, дали трещину после того, как Зиберина стала невольной свидетельницей попытки Маары соблазнить Райнира. Советник отца, сохраняя абсолютную невозмутимость, вывел полуголую, яростно нападающую на него принцессу из своих покоев, попросив в следующий раз заранее сообщать о предстоящем визите, чтобы он успел одеться, а желательно, и покинуть свою спальню, а еще лучше — замок. Все нападки взбешенной отказом девушки разбивались о ядовитый сарказм и холодное презрение мужчины. До тех пор, пока Маара не выкрикнула в гневе.

— Как ты вообще можешь любить этот бездушный кусок камня? В ней нет ничего особенного, она самая обычная. И она даже не красива…

Зиберине пришлось вмешаться, чтобы остановить шагнувшего к принцессе с потемневшим от ярости лицом мужчину. А подоспевший Лиарм с трудом утащил сопротивляющуюся дочь, в тот же день отослав ее от двора.

Слова сестры не стали для нее новостью, но больно ранили и задели за живое. Ведь она любила и глубоко восхищалась ею всегда, с самого детства.

Когда же несколько лет спустя Мааре было позволено вернуться назад, домой, ее ждал большой, но неприятный сюрприз. Ее младшая сестра, которую она всегда считала никчемной глупышкой, очень быстро выросла и повзрослела. Теперь уже она, блистательная и прекрасная, терялась на фоне исходящей от нее ауры величия, могущества, силы и притягательного, опаляющего и опасного очарования. Стоило младшей принцессе появиться в тронном зале, как разговоры мгновенно стихали, все взгляды устремлялись на нее, ей кланялись с особым почтением и уважением. Ее не просто любили, ее почитали. А король души не чаял в своей не по годам умной и сильной дочери, давно сменив имя в своем завещании. Именно она должна была унаследовать его престол, и связать свою судьбу с наследником соседнего, такого же сильного и процветающего государства, чтобы объединить их земли в одну, могучую и грозную державу.

Вот тогда — то и начались происки старшей сестры, оставшейся без законного наследства. А значительно позже, уже покинув печальные останки некогда великого государства, Зиберина узнала, кто был виновником всех этих бед. И навлекла их на Остианор первая, печально рано погибшая королева. Именно она обещала колдуну, помогающему ей, место Советника короля, а затем и роль Наставника и Учителя своего ребенка, который должен был править после смерти отца. Король безоговорочно доверял этому мужчине, так внезапно появившемуся в их дворце. И Зиберина была вынуждена признать, что никогда бы не заподозрила в том, кто с самого детства был рядом, монстра, который помог обезумевшей принцессе разрушить целую страну. Она и сейчас помнила, как любила в детстве прибегать в тронный зал, где совещались ее отец и Райнир, и заставлять двух взрослых мужчин играть с ней в догонялки. И они оба легко подчинялись требованиям маленькой принцессы, гоняясь за улепетывающим ребенком по всему дворцу под удивленными и шокированными взглядами придворных. Райнир был Наставником сестры, и Зиберина была уверена, что он действительно учил ее быть достойной королевой. Вот только она его не послушала.

Слишком поздно глаза Зиберины увидели правду: ведь именно он был категорически против того, чтобы она начала заниматься алхимией. Теперь она понимала, что за сила так часто мешала ей осуществлять задуманное. Райнир действительно был темным колдуном, как о нем и говорили, но мастерски скрывался под личиной мудрого и справедливого Советника, правой руки короля, всегда стоящего за его плечом и готового прийти на помощь в любой момент. И теперь она не понимала, почему раньше никогда не замечала, для кого все складывалось очень удачно и как нельзя кстати. Он сумел добиться уважения и доверия ее отца, с легкостью завоевал любовь и признание среди придворных, принцесса-наследница с ума по нему сходила. У него была реальная, очень могущественная власть и огромная сила. И он на самом деле любил Остианор, ведь будучи Советником, он сделал для их страны едва ли не больше, чем сам король. Единственное, чего не понимала Зиберина, так это того, почему он просто не воспользовался любовью ее слепой сестры и не взошел с ее помощью на престол сам.

Конечно, Маара часто обвиняла ее в том, что она украла у нее возлюбленного, но сама Зиберина так не считала. Она просто не замечала того, каким взглядом ее каждый раз провожают завораживающие, колдовские, зеленые, практически изумрудные глаза с легкой туманной поволокой. Райнир обладал страшной, губительной и притягивающей красотой: яркой, сильной и страстной. Он родился на Севере, и унаследовал от предков белые, словно снега, волосы, белоснежную гладкую кожу, невероятной силы высокую, статную фигуру. И слишком красивые и выразительные для человека глаза… Да, они должны были заметить все это значительно раньше, пока не стало слишком поздно…

А осознала она происходящее лишь после того, как легко отшвырнувший ногой корону, которую Зиберина бросила под ноги своей сестры, так незаметно, но слишком изменившийся мужчина, переставший скрывать свою истинную сущность, приказал увести сопротивляющуюся Маару подальше с его глаз. А она осталась там, в разрушенном тронном зале, тревожно следя взглядом за ходившим вокруг нее кругами колдуном. Она даже не успела отшатнуться, когда он внезапно остановился, вплотную шагнув к ней. Сильные пальцы с такой обманчивой нежностью пробежали по изгибу ее шеи, с силой срывая с нее тонкую золотую цепочку с янтарной подвеской, последним подарком мужчины, так и не ставшего ее мужем.

— Я слишком долго ждал, пока маленькая девочка устанет играть в свои странные игры, — Райнир с отвращением рассматривал украшение, которое с легкой дымкой плавилось на его ладони, — но оказалось, что это ожидание лишено смысла. Тебе никогда это не надоест, не так ли, золотая?

— Не смей называть меня так… — Ее взметнувшуюся руку он легко перехватил в воздухе, не позволив ударить себя. Она знала от отца, что именно он первым так назвал ее, а позже и родители, которым это странное прозвище пришлось по вкусу. Ведь именно Золотой эликсир, как в народе окрестили это лекарство, позволил спасти ее жизнь при рождении.

— Разве я не заслужил это право тем, что создал его для тебя? Или ты думаешь, тот жалкий лекаришка, в честь которого тебя и назвали, был способен на что-то подобное? Это было так просто, изменить его память и позволить поверить в собственную важность и значимость…

— Ты никогда не получишь это право, и не важно, что ты сделал. Ты делал все это только для себя, преследуя собственные цели…

Он сжал ее пальцы, не позволив договорить. Райнир не причинял ей боли, но Зиберина кожей чувствовала растущую внутри него черную ярость.

— Не получу? — Его усмешка стала откровенно страшной. — Моя маленькая принцесса, у меня для Вас новость: завтра ты станешь моей женой, и вместе со мной будешь править новым королевством, которое мы построим.

— Этому никогда не бывать, — яростно прошипела Зиберина в улыбающееся ненавистное лицо.

— Неужели? — Тонкие брови издевательски приподнялись над смеющимися глазами, ставшими ослепительно изумрудными. — Поверь, у меня много, очень много способов изменить твое мнение. Начиная с твоей драгоценной, все еще любимой сестренки, и заканчивая простой магией. Я всего лишь прочту коротенькое заклинание тебе на ушко, и ты забудешь обо всем, кроме своей любви ко мне. Хочешь?

Зиберине повезло тогда. Стража привела последних сопротивляющихся мятежников, а ее Райнир приказал запереть в покоях, в которых она провела так много счастливых и безмятежных лет. Только везение помогло ей в ту ночь. В спрятанном в потайном кармане плаща флаконе еще оставалось несколько капель эликсира Неуязвимости, который она создала специально для грядущей битвы. Выпив его, она смогла сбежать из дворца, выбросившись из окна, и уцелев при падении с огромной высоты. Райнир преследовал ее долгое время, самостоятельно возглавляя погоню, но родившаяся и выросшая в Остианоре, Зиберина смогла спрятаться в укромном, потаённом месте, а позже, когда он немного ослабил захват, сбежать из лежащей в руинах столицы.

Она яростно мотнула головой, прогоняя болезненные и страшные воспоминания. Нет, она не должна думать об этом, тем более сейчас, когда на кону стояло так много. И в ее помощи нуждалась другая, настоящая Маара, достойная этого имени…

Заставив себя вынырнуть из глубокого омута слишком тяжелых для нее даже по истечению стольких веков воспоминаний, Зиберина быстро покинула гору, решительно спускаясь к окутанной мглой, спящей деревне. Ей было прекрасно известно о том, что одна из местных девушек унаследовала древний дар своих праматерей, и достигла определенного успеха на колдовском поприще. А за сходную, очень щедрую цену готова была оказать любую помощь всем желающим. Что ж, вознаграждение Зиберины определенно придется ей по душе, а она, в свою очередь, выполнит ее просьбу и перенесет ее в ЛилСуан, на его северное побережье, где произошла трагедия. Как не претила ей мысль о том, что придется обращаться к колдунье, Зиберине пришлось смириться с этим. Иначе ей ни за что не успеть к рассвету, когда жизнь погибшей девушки еще можно будет вернуть. Ведьма не задавала лишних вопросов, подходя к необычной просьбе и странной ночной посетительнице с отточенным профессионализмом и спокойствием, что указывало на долгие годы практики. Не прошло и пары минут, как ослепительно-золотое пламя перехода высоко взметнулось вокруг Зиберины, перенося ее из спокойствия гор в бурлящий жизнью город. Она выступила из тени, привычно накидывая на голову отороченный золотой лентой капюшон черного плаща, незаметно оглядывая окружающих ее людей, слишком торопившихся по своим делам, чтобы обращать внимание на появившуюся, словно из воздуха женскую фигуру, закутанную в черный атлас…