Яснина раздраженно извлекла из серебряной тяжелой шкатулки, украшенной россыпью мелкого речного жемчуга тонкой работы подвеску, к которой прилипли цветки жимолости. Сиара под ее гневным взглядом мгновенно прекратила увлеченно копаться в большой коробке, стоящей на полу у ног, вскакивая с колен и превращаясь в маленький огонек. Колдунья не ошиблась в своих предположениях: в собранных девушкой вещах царил полнейший хаос, не поддающийся никакому логичному объяснению. Яснина так и не смогла добиться его от самой Сиары. Она лишь виновато пожимала плечами и смущенно улыбалась, но не могла сказать, чем руководствовалась, когда упаковывала все подряд. Колдунья смирилась с неизбежным, когда нашла давным-давно потерянную серьгу, о которой и думать забыла годы назад. Именно в тот момент она и поняла, что Сиара ориентировалась не просто на отпечатки ее ауры, оставшейся на вещах, к которым она прикасалась, но и на эмоции, испытываемые при этом. Она брала только то, что заставляло чародейку испытывать сильные чувства.

Конечно, первоначально Яснина решила прибегнуть к магии, но эффект от произнесенного заклинания оказался, мягко говоря, впечатляющим. Стоя по колено в россыпи из всевозможных предметов, колдунья удрученно оглядывала разбросанные по большой комнате вещи, которых по всем сторонам разметала силовая волна. Сдавленный писк, доносящийся от куда-то снизу завала, заставил ее поспешить к двери, в которую крайне не вовремя зашла Азария, оказавшаяся похороненной под огромным гобеленом. Именно она, слегка заикаясь и бледнея, предложила передоверить распаковку вещей профессионалам, то есть многочисленным служанкам. Что колдунья и сделала с чистой совестью. В отведенных ей комнатах остались лишь немногочисленные коробки, которые вызывали у нее наиболее смутные сомнения своим видом.

Яснина кончиками пальцев пошевелила толстый слой душистых лепестков, под которыми оказались украшения, поморщилась и отставила шкатулку на стол, чтобы позже разобраться с ней. Стук в дверь отвлек ее, заставив обернуться. Она никак не могла привыкнуть к принятым при дворе обычаям, которые чаще всего сильно раздражали ее. Стоящая у дверей девушка вопросительно посмотрела на нее, безмолвно спрашивая позволения. Подавив тяжелый вздох, колдунья быстро кивнула. Она не понимала, зачем ей нужно столько служанок, потому что роль большинства для нее вообще оставалась загадкой. Но Камлен в этом вопросе оказался твердым и не идущим на компромиссы. Ей так и не удалось доказать ему, что она сама превосходно справится с повседневными и обыденными делами, как делала до этого. Но к старшему брату неожиданно примкнула Азария, с детства привыкшая к подобному и не представляющая, как можно обойтись без огромного эскорта слуг, поэтому ей пришлось отступить. Теперь Яснине приходилось мириться с постоянным присутствием в ее комнатах девушек, которые торопливо бросались выполнять любую ее прихоть. Взорваться ей не позволяла совесть, потому что они на самом деле стремились угодить ей и делали все с огромным старанием. Поэтому ей приходилось мириться с тем, что по утрам ее будят, приносят легкий завтрак в постель, помогают умыться и одеться, открывают перед ней двери, подают любую вещь. И восторженно смотрят при этом.

Вид вошедшего в двери Лота заставил ее удивленно вскинуть брови. Колдун был мрачнее тучи, а его светло-голубые глаза казались практически черными от охватившего его гнева, провоцирующего невольный выброс магии.

— Госпожа, — девушка присела в легком реверансе. Кивком головы она приказала ей удалиться, затем повернулась к мужчине.

— Что произошло?

— Рогд. Вот что произошло, — зло и яростно ответил маг, почти выплевывая ненавистное имя.

— Он что-то требует от князя?

— Ты как всегда проницательна, Яснина, — он как-то странно усмехнулся, глядя на нее, — да. Тебя.

— Что?!

Яснина быстро спустилась с возвышения, подходя к мрачному магу, прямо встречая его наполненный яростью взгляд.

— Орден прислал к князю своих послов. Их задержали на границе и не пропустили в город, поэтому они передали через стражей письмо, адресованное владыке, в котором Глава Ордена сообщает повелителю, что на его землях, возможно, находится очень опасная колдунья, на выдачи которой он весьма сильно настаивает.

Яснина на мгновение потеряла дар речи от неожиданности. Не доверяя своему голосу, она прикусила губы изнутри, чтобы не выдать своего волнения. Такого подлого поступка от Рогда она не ожидала. Конечно, она не думала, что он поймет, простит и отпустит ее, забыв о ее существовании, но то, что он сделал, больно ранило. После всего, что она сделала для Ордена, ее выставили какой-то преступницей.

— Владыка пришел в бешенство. Признаться честно, я думал, что он прикажет казнить послов и отправит их головы Рогду вместо ответа, но он сдержался.

— Я должна поговорить с ним.

Найти князя удалось сразу: остановленный Лотом слуга робко сказал, что владыка еще не выходил из тронного зала, только отослал прочь всех стражей. Маг остался у дверей, а Яснина вошла внутрь. Камлен стоял у трона, спиной к ней, сложив за спиной руки. Она не видела его лица, но напряженная поза и крепко сжатые в кулаки пальцы выдавали его ярость.

— Камлен.

Мужчина дернулся от неожиданности и стремительно обернулся к ней. На его красивом лице застыла маска такой жгучей и опаляющей ненависти, что колдунья от неожиданности замерла, изумленно глядя на него. Тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от неприятных мыслей, одолевающих его, князь пошел ей на встречу. Выражение его лица быстро сменялось, пряча истинные чувства.

— Я не слышал, как ты вошла, — он остановился напротив, протягивая руки и слегка касаясь ее щеки, очерчивая кончиками пальцев контур лица. Заметив напряженный взгляд, которым на него смотрела колдунья, он слегка усмехнулся.

— Вижу, Лот уже рассказал тебе обо всем.

— Не знаю, для чего Рогд сделал это, ведь он не имеет никакого права требовать моего возвращения в Талвинию. Я никогда не состояла в Ордене и не подчинялась ему…

— Он вообще не имеет права даже просить что-либо у меня, не говоря уже о том, чтобы облачать все это в форму ультиматума, — Камлен перебил ее, не дав закончить фразу. Его голос срывался, становясь хриплым и низким. Всего мгновение понадобилось колдунье для того, чтобы осознать причину его странного поведения. В переданном письме было что-то еще, помимо требования выдать ее. Князь ни разу не выходил из себя, особенно в ее присутствии. Ярость и гнев, которые сжигали его изнутри, отражаясь в глубине глаз, вызвало как раз то, о чем он не рассказал Лоту, и сейчас пытается утаить от нее.

— Что он написал, Камлен?

Князь криво улыбнулся, отчего его лицо приобрело еще более ожесточенное выражение.

— Это было очень большое и содержательное письмо, Яснина. Нет смысла пересказывать все.

— Тебя нисколько не тронуло то, что я — фейхара, но лишило покоя написанное Рогдом. Дело ведь не в том, что он проявил неподобающее неуважение, не так ли?

— Мне откровенно наплевать, кем считает себя этот маг и что он себе позволяет. Завтра я передам через Лота согласие принять его послов. Думаю, это будет самым простым решением. Ведь крайне невежливо с моей стороны будет оставлять без ответа такое любезное послание.

— Зная Рогда, могу предположить, что он написал. Он предупредил тебя о возможных последствиях моего пребывания в твоей стране, я права?

— В мельчайших деталях, которые заняли шесть листов. Я перестал читать где-то с середины первого.

— Я могу его прочесть?

— Извини, но нет.

— Почему?

— Я его разорвал, — на этот раз улыбка князя была искренней, — причем совершенно случайно. Я настолько разозлился, что не рассчитал силу, и в моих руках остались только клочки бумаги. Меня поразила злоба, исходящая от каждой строчки и ядовитая ярость, наполняющая слова.

— Он уже давно возненавидел меня, и я только подливала масла в огонь, разжигая эту ненависть все больше. Но не ожидала, что он падет настолько низко. О Главе Ордена можно сказать много нелицеприятного, но никто раньше не мог назвать его подлецом.

— Тебя ранил его поступок, — почему-то слова князя прозвучали скорее, как утверждение, чем вопрос. Выражение его лица стало совершенно непроницаемым, невозможно было понять, о чем он думает в этот момент. Яснина скорее интуитивно почувствовала едва различимый подтекст, чем услышала его.

— Ты все это время знал…

— О том, что в прошлом тебя и Главу Ордена связывали отношения? Да, я с самого начала знал об этом. Как и то, что ты отказала ему, разорвав их. Поэтому я и не задавал никаких вопросов, хотя должен признать, что меня каждый раз душила дикая ревность, когда речь заходила о нем.

— Ревность? — Изумленно переспросила Яснина.

— Он намного больше подходит тебе, чем я. И его главное преимущество заключается в том, что он — могущественный маг. В этом мне с ним никогда не сравниться…

— Возможно, ты прав, — колдунья не стала скрывать полную облегчения улыбку. Она решила, что его ярость вызвана тем, что он прочел в письме. Ведь она была уверена в том, что Рогд описывал правдивые события, которые имели место быть в ее жизни. О ней, как и о нем самом, тоже можно было сказать много нелицеприятных вещей. Но князь снова удивил ее, не став даже читать то, что о ней писали. Мало кто устоял бы перед искушением узнать правду от третьего лица, но он в ней не нуждался. У него уже сложилось мнение о ней, и в чужом, постороннем и пристрастном, он не был заинтересован. — Рогд, так же, как и я, далеко не добрый, светлый и благородный человек. Нас многое объединяло, поэтому я и связала на какое-то время свою судьбу с ним. В тот момент это казалось самым правильным решением. Он действительно очень могущественный колдун и опаснейший противник, что мне всегда импонировало. Он пробуждал в моей душе много желаний. Но я никогда не любила и не хотела его как мужчину. И в этом ему никогда не сравниться с тобой. Потому что только ты вызываешь у меня чувства и желания, которые я не испытывала раньше.

— Я могу рассматривать твои слова как признание в любви?

— Ты постоянно говоришь о своих чувствах ко мне. Почему бы и мне не последовать твоему примеру? Конечно, эта обстановка не так романтична, как усыпанный лепестками Поцелуя Солнца балкон, утопающий в рассветных лучах. Кстати, этого кощунственного поступка я тебе так и не простила.

— Я не знал, что ты так трепетно относишься к цветам, — Камлен улыбнулся, разглядывая ее лицо, на котором снова стало проступать возмущение, — тебе стоит только пожелать, и их будут доставлять каждый день.

— Дело вовсе не в этом, — вздохнув, Яснина призналась, — бутоны Поцелуя Солнца входят в состав очень сильного и редкого зелья. В целом состоянии.

Поэтому колдунью едва не хватил удар, когда перед ней предстало эффектное зрелище: весь мраморный пол покрывал толстый слой золотистых лепестков, которыми играл легкий ветерок. Только то, что в напольных вазах стояли охапки цветов, спасло князя от какой-нибудь страшной экзекуции.

Она очнулась от захвативших ее мыслей, только услышав смех мужчины.

— Я никак не могу привыкнуть к тому, насколько ты не похожа на остальных. Велислава пришла в восторг от похожего подарка, который ей сделал Рамир. А тебя беспокоит только то, что я испортил ценные ингредиенты.

— Я не знаю, как правильно вести себя в подобных ситуациях, потому что никогда в них не попадала.

— Да, — князь задумчиво смотрел на нее, слегка прищурившись, — я должен был подумать об этом. У вас, у магов, все не как у обычных людей…

— В этом дворце я до сих пор не встретила ни одного обычного человека, — с легкостью парировала Яснина, насмешливо приподнимая брови.

— Дело вовсе не в том, что не обычны мы, а в том, что до этого ты встречала только непосредственных и странных людей, именно поэтому на их фоне мы кажемся другими.

— Твои слова меня не убедили, — колдунья с улыбкой посмотрела на Камлена, который в ответ лишь пожал плечами, отказываясь признать ее правоту. Заметив, что эта тема ему неприятна, она перевела разговор, — ты уже решил, как поступить с нагиней?

— Я отдал приказ казнить ее до прибытия послов Ордена. Когда дело касается магов, никогда нельзя быть до конца уверенным в том, что сделал все необходимое, чтобы обезопасить себя от их происков. Возможно, между ними существует какая-то связь, раз эта женщина была так близка к их Главе, поэтому мы не должны допустить, чтобы они узнали о том, что она жива.

— Твои опасения не лишены смысла, но совершенно напрасны. Рогд не станет предпринимать попыток для того, чтобы спасти потерпевшую неудачу колдунью, кем бы она ни была. Даже если бы ей удалось сбежать, в Талвинии ее будет ждать смертный приговор.

— Разве она оказалась в Моравве не по приказу Ордена? Она его выполнила.

— Верно, но попалась при этом, — Яснина досадливо поморщилась, — Рогд не прощает таких ошибок. Ее слов, даже если бы она призналась, не хватило бы, чтобы доказать его прямую причастность к покушению, поэтому он так спокоен, хотя, я уверена, прекрасно осведомлен в том, что она все еще жива.

— Никогда не понимал, для чего вам вообще нужен этот Орден, если для вас просто не существует такое понятие, как взаимопомощь.

— Он необходим тем колдунам, чья власть простирается довольно далеко и позволяет им управлять более слабыми магами. До того, как был создан Орден, в Талвинии царил полнейший разброд и хаос, вызванный полной безнаказанностью и произволом магов. Сама по себе эта задумка была правильной и обоснованной, ведь наделенным силой была необходима твердая рука, способная не только управлять ими, но и поощрять и наказывать в зависимости от ситуации. Но, как и любая замечательная идея, родившаяся в чьем-то гениальном мозгу, она попала не к тем людям, которые воспользовались ею для того, чтобы реализовать собственные планы. Изначально планировалось, что Орденом магов будет править совет из наиболее одаренных чародеев, но всего через несколько месяцев после его основания все бразды правления перешли в руки Рогда, где и остаются поныне, превратив его в негласного владыку всех, у кого есть хотя бы малая доля силы в крови.

— Почему же его до сих пор не свергли? Разве в вашей стране мало могущественных магов, способных объединиться и выступить против него?

— Камлен, все эти маги, о которых ты сейчас говоришь, верно служат ему, потому что получают самые лакомые кусочки от общего пирога. Рогд превосходно умеет манипулировать как людьми, так и чародеями, используя для собственной выгоды все их слабости. Он уже давным-давно заполучил в преданные слуги всех тех, кто представлял для него хотя бы малейшую угрозу.

— Он словно заранее готовился к тому, что не остановится на достигнутом и пойдет дальше.

— Я никогда не задумывалась над этим, но ты прав. Он не только полностью подчинил себе магов, но и уже давно приручил всех значимых людей в стране. Большинство знатных семей ходят в его должниках, да и сам король в большинстве случаев обращается к нему за советом, зачастую опасаясь принимать самостоятельные решения без его участия. Его планы с самого начала были куда более грандиозными и далеко идущими, чем управление Орденом. Вот только никто этого не замечал.

— Тебе не в чем винить себя, — князь положил руки ей на плечи, осторожно сжимая их ладонями, заставляя отвернувшуюся колдунью посмотреть себе в глаза. В них была только решимость и уверенность, которой Яснине сейчас так не хватало. Это было так очевидно, но никогда не бросалось в глаза. Она, как и все остальные, была полностью довольна положением дел, не задаваясь лишними вопросами и не усложняя себе жизнь ненужными сомнениями. Внезапная мысль заставила ее похолодеть. Что, если бы Велислава не стала случайным свидетелем двузначного разговора, в котором говорилось о перебрасываемых через Моравву людях? Ведь ее могли не заметить или не посчитать значимой угрозой. Или просто избавились бы сразу, в стенах Ордена, о чем никто и никогда бы уже не узнал. Не запаникуй тогда проговорившиеся и неосторожные маги, не удосужившиеся обезопасить себя от лишних ушей, и все продолжало бы медленно, но неуклонно развиваться именно так, как этого хотел Орден. И кто знает, чью сторону приняла бы сама Яснина, привыкшая жить так, как она жила, не желая никаких существенных изменений. Разве редко она заключала сделки с собственной совестью? К тому же, она никогда не была сторонницей королевской власти, и по большей части ей было совершенно все равно, кто взошел бы на трон вместо свергнутого правителя.

Только то, что случилось с Велиславой, заставило ее выбраться из кокона равнодушия и безразличия, потому что глубоко и основательно задело ее за живое. Не случить с девушкой этого ужасного несчастья, она все еще жила бы в Литоре, занимаясь привычными и обыденными вещами, не обращая внимания на происходящее вокруг, потому что все это мало касалось ее. А потом было бы поздно что-либо менять, оставалось лишь принять свершившийся факт таким, каким он был.

— Есть. Я стала точно такой, какими были окружающие меня маги. Меня с самого начала учили презирать материальные ценности, потому что наш наставник так и не приобрел их. Он оказался не таким удачливым, как другие, более расторопные и хитрые сотоварищи по магическому ремеслу, быстро обогащающиеся при новом укладе. Именно поэтому он учил нас презирать золото и то, что оно могла дать. Но когда я попала в Литору, я осознала все эти возможности, и они пришлись мне по вкусу. Да, я не продалась, как большинство магов. Все состояние, что есть у меня, я заработала и скопила сама, но это не меняет сути. Я привыкла к тому, что имею и не захотела бы это терять.

— Ты рискнула всем, что у тебя было, и положением в магическом обществе, и признанием среди простых людей, и немалым состоянием из-за Велиславы, хотя она всего лишь твоя подруга, если только понятием дружбы можно охарактеризовать ваши отношения. Поэтому мне сложно поверить в то, что ты приняла бы новые устои. Ты не приемлешь подлости, а ей, судя по рассказам Лота, пропиталась вся магическая община.

— Я тоже хотела бы верить в это так, как это делаешь ты.