Яснина медленно спускалась вниз по каменной лестнице, уходящей глубоко в подземелье, которое кто-то всего несколько лет назад вырыл под стенами дворца, чтобы разместить в нем неприступную темницу. Колдунья с любопытством осматривалась по сторонам, пытаясь найти хотя бы одно слабое место в этих стенах, выложенных отшлифованным камнем и кажущихся монолитными. Широкие квадратные плиты закрывали залитый каким-то веществом пол под ногами. У попавших в это место пленников был только один выход — через широкие, окованные толстыми железными листами двери, на которых было изображено Древо Рода, правящего в стране. Вот только вели они в темницу, а не из нее, как рассказывал ей Лот, вызвавшийся проводить ее. Колдуну стало любопытно, правду ли рассказывают о том, что из темницы в Даншере еще никто не сбежал. У местных жителей даже бытовала поговорка, желающая недругу оказаться в этом подземелье. Оказалось, что еще ни одному преступнику не удалось живым покинуть негостеприимные стены темницы, возведенной сразу после восстания. Яснина была вынуждена признать, что даже для мага эта задача могла оказаться не под силу. Здесь не было стен, построенных на фундаменте, которые можно было бы сместить, лишь слегка применив силу. Пол под ногами уводил под землю, на еще большую глубину, а с двух сторон темницу окружали небольшие, искусственно сделанные водоемы, поэтому рыть подкоп было совершенно бессмысленно. Конечно, оставался шанс выбить двери, перебить многочисленную, прекрасно вооруженную охрану и уйти через главный вход, но это представлялось маловероятным. Каждую камеру запирали тяжелые, каменные двери, которые вставали на место, плавно сливаясь со стеной, не оставляя не малейшего зазора, а сверху ложилась кованая решетка, которая не оставляла пленнику шансов на побег. Лот заключил с Лиамом спор, что ему удастся освободиться, и проиграл его, несмотря на то, что сила была при нем, ничем не сдерживаемая. Колдун философски пожал плечами, не испытывая ни малейшей досады по поводу своего проигрыша, только порадовался, что в Талвинии нет таких темниц, ведь в противном случае его самого сейчас бы здесь не было.

Яснина остановилась у тяжелой решетки, под которой скрывалась незаметная невооруженному взгляду дверь, охраняемая двумя стражниками. Склонив головы в знак почтения, они отошли в сторону, позволяя главному стражу темницы, сопровождающему колдунью от самого входа, подойти ближе. Сняв с пояса тяжелую, глухо позвякивающую связку ключей, он достал один, вставляя его в замочную скважину. Приглушенно щелкнул запирающий механизм, и решетка медленно сдвинулась в сторону. Стражники отвели ее дальше, освобождая дверной проем. Еще один щелчок — и прямоугольный литой камень медленно поехал вперед, а затем с тихим шорохом начал отъезжать в сторону.

— Мы будем у двери, госпожа.

Яснина кивнула, рассматривая открывающийся вид камеры. Когда дверь полностью освободила проход, она шагнула вперед. Неяркое пламя факела, закрепленного у входа под решеткой, тускло освещало небольшую квадратную комнату с каменными стенами и монолитным полом. Но его хватало, чтобы рассмотреть скудное убранство темницы, состоящее из письменного стола с приставленным к нему стулом, ширмы, отгораживающей угол, где, видимо, находились удобства, и узкой кровати, приделанной к стене. И все же их вид заставил колдунью слегка приподнять брови от удивления, ведь обычно пленников, особенно совершивших такое черное преступление, содержали куда в более ужасных и невыносимых условиях. Она отвела глаза от разорванной в клочья книги, грудой истерзанных острыми когтями клочков, валяющейся на столе, когда со стороны кровати раздался неясный звук, похожий на шипение.

Прислонившись спиной к стене, на ней сидела высокая, худощавая женщина, которую можно было бы даже назвать красивой, если бы не уродливая гримаса ненависти, исказившая правильные, плавные черты. Ею были полны большие темные глаза, окруженные длинными ресницами, именно она безобразно искажала яростно искривленные чувственные губы и с легкостью угадывалась в каждом изгибе бледного, словно обескровленного лица.

— Ты. Снова ты…

Хотя колдунья была до глубины души поражена неожиданной встречей, она не позволила ни одному из испытываемых чувств оказаться на поверхности, оставаясь внешне совершенно безучастной. Она без труда узнала прикованную длинными цепями к стене колдунью, хоть давно и не видела ее. Лейсана принадлежала к тому типу магов, которых сложно было забыть из-за того, что они обладают редким умением превращать жизнь не пришедшихся им по вкусу людей в настоящий ад. К тому же она являлась приближенным и доверенным лицом Рогда все те годы, что он занимал должность Главы Ордена. Хотя о ней и было известно лишь очень узкому кругу магов. И была нагиней, судя по могуществу и силе, плескающейся в ее крови, чистокровной к тому же.

— Ожидала увидеть кого-то другого? Ниара, например, или дражайшего Главу, пришедших тебе на помощь? Жаль разочаровывать тебя, дорогая, но никто из них не спешит спасать тебя.

— Не смей так говорить о Господине, — зло прошипела женщина, предпринимая отчаянную попытку вырваться, но была лишь отброшена назад, к стене. Чем эти цепи были замечательны, так это не только своей способностью полностью поглощать магию, даже самую могущественную, но и возможностью ограничивать передвижения закованного в них пленника, если его намерения не были безгрешными.

— Похоже, твой хозяин решил принести тебя в жертву своим планам, — Яснина даже бровью не повела при попытке пленницы броситься на нее. Лишь слегка усмехнулась, когда женщина резким движением отбросила сбившиеся волосы, скользнувшие на лицо, яростно прожигая ее ненавидящим взглядом.

— Вот только и тебе осталось недолго этому радоваться, — голос Лейсаны сочился ядом, — он не пощадит тебя, когда узнает, что ты променяла Его не просто на другого мужчину, а на мораввского князя. Знаешь, я даже понимаю тебя, ведь он так юн, красив, баснословно богат и могущественен. Народ боготворит его, поэтому безропотно примет любое его решение, а это позволит тебе занять место рядом с ним. И, как я погляжу, ты в этом уже преуспела. Такой прелестный наряд и сказочные украшения, которые, должно быть, стоят столько, что на них можно купить половину нашей столицы.

Слова колдуньи достигли цели, но Яснина не собиралась доставлять ей такого удовольствия, показывая это. Хотя ей больше всего хотелось сорвать с шеи подаренное Камленом колье, которое он сам надел на нее после долгих отговорок с ее стороны. Еще утром она переоделась в наряд, более подходящий для дворца, до поры, до времени откладывая свое любимое платье. Алый шелк безумно шел ей, оттеняя золотисто-каштановые волосы с медными искрами, пляшущими по всей длине. Многочисленные украшения, особенно высокая диадема, усыпанная рубинами, смущали ее, но она не стала снимать их. Особенно после фразы, сказанной князем ей на ухо. Он посоветовал ей привыкать, потому что в Моравве, особенно при дворе, так было принято. И вот кто бы сказал ей, почему она прислушалась к этому совету?

— И он так трепетно любит тебя и безгранично доверяет. Я все время пыталась понять, что же Господин нашел в тебе такого, чего нет в остальных женщинах. Чем ты заслужила такую огромную и безусловную любовь с его стороны? А теперь увидела этот же взгляд у князя. Он видел во мне тебя, и смотрел точно так же, как это делал Господин… Какую магию ты применила, чтобы покорить их?

— Вынуждена тебя огорчить — никакой. Я никогда не уподоблюсь тебе и таким, как ты, кто ни во что не ставит жизни других, позволяя себе играть ими так, как им вздумается. Это твоя прерогатива — подчинять и покорять, а не моя…

— Ты всегда казалась такой правильной, — она зло усмехнулась, — даже немного жаль, что на самом деле оказалась всего лишь корыстной. И знаешь, что самое забавное? Ты отвергла Господина, чтобы получить власть, но именно у Него скоро, очень скоро, ее будет столько, что с лихвой хватит на то, чтобы уничтожить не только тебя, но и всех, кто не считался с Ним. Он захватит Моравву и Иллирию, сотрет с лица земли всех, кто не пожелает покориться Ему и будет править новой Талвинией, у которой уже никогда не будет врагов. Представляю, что Он сделает с тобой, когда ты окажешься в Его руках.

— Жаль, ты этого не увидишь.

— Все получилось бы, если бы ни этот проклятый маг, еще в столице успевший намозолить мне глаза. Сукин сын не только выжил, сбежав от нас, так еще и превратился в предателя, подавшись на службу к князю. Не помешай он нам, от великого владыки, так чтимого в своей стране, мало что осталось бы. А жестокое убийство списали бы на тебя…

— Ты так сильно переживаешь собственный провал, что мне даже захотелось извиниться перед тобой за собственную бестактность, — Яснина покачала головой, делая вид, что на самом деле искренне сожалеет о том, что вмешалась и не позволила ей убить князя.

— Как ты думаешь, как владыка отнесется к твоему маленькому секрету, а, Яснина? Неужели ты действительно считаешь, что я не поняла, кто вчера спас его от заклятья? Вот только обычному магу, каким бы могущественным он не был, не под силу справиться с нагиней. Еще раньше я подозревала тебя, но всегда думала, что ты — полукровка, которая старательно скрывает свою вторую сущность. Я и представить не могла, что все это время рядом жила фейхара… Вижу по твоему взгляду, что ему это не понравится. Но у тебя есть прекрасная возможность все утаить — просто убей меня сейчас, и твоя тайна, так долго и тщательно скрываемая, не выйдет за пределы этой камеры и уйдет вместе со мной в могилу…

Предлагаемая сделка была крайне заманчивой, ведь меньше всего колдунье хотелось, чтобы кто-то узнал о тщательно скрываемой и оберегаемой ею тайне. Так просто — убить пленницу и выдать случившееся за убийство, совершенное в ярости. Ей даже не потребуется много сил и времени, чтобы убедить окружающих в том, что нагиня спровоцировала ее, унижая и оскорбляя тех, кто был ей дорог. Ее словам поверят, если она объяснит смерть пленницы очередной попыткой добраться до князя, окончившейся фатальной неудачей. Никто, кроме нее, не знает о нагах достаточно много, чтобы усомниться в правдивости ее слов. Умрет Лейсана, а вместе с ее последним вздохом в этих каменных стенах растворится и тайна, которая в последнее время все чаще грозилась выплыть наружу.

Яснина с непроницаемым лицом смотрела на женщину, открыто улыбающуюся ей. Она широко развела руки, с тяжелыми браслетами позвякивающих цепей на тонких запястьях, иронично выгибая изящные брови. Еще несколько дней назад она, ни на мгновение не задумываясь, убила бы ее всего лишь за один прозрачный намек на то, что ей стало что-то известно, чтобы сокрыть правду и позволить жизни идти своим чередом. И придумала убедительную ложь, щедро приправленную и долей истины, которая позволила бы ей выйти сухой из воды. Всего несколько дней назад она не раздумывала бы над тем, чтобы отнять у этой пленницы жизнь. До сегодняшнего утра… Она помнила слова, сказанные Камленом так ясно, словно он только что произнес их.

«-Если тебе нравится думать о себе плохо, я не стану переубеждать тебя. Думаю, с таким упрямством не справиться даже мне… Но ничто на свете не заставит меня думать плохо о тебе. Ничто и никогда…»

В ее жизни было так мало людей, которые действительно верили в нее, и князь принадлежал к их числу, испытывая по отношению к ней безграничное доверие. Вот только колдунье прекрасно было известно, насколько хрупко и эфемерно это понятие, и как просто и легко можно его уничтожить, навсегда отняв веру человека в себя. И почему-то она совершенно не хотела терять то, что он безвозмездно ей дарил, не требуя того же взамен. К тому же, если правда раскроется, все встанет на свои места: Камлен наконец-то поймет ее нежелание принимать его предложение и невозможность такого союза.

Яснина улыбнулась женщине, которая изучала ее пристальным и тяжелым взглядом, словно была удивлена ее долгим молчанием и абсолютным бездействием. Улыбка колдуньи поражала искренностью и пониманием.

— Не знаю, что ты задумала, Лейсана и на что все еще надеешься, ведь твои сторонники от тебя отвернулись, стоило тебе потерпеть поражение. Но на меня можешь не рассчитывать. Ты и так обречена на смерть, но она настигнет тебя только тогда, когда решит князь…

— Лот отследил группу нагов, готовившихся к проведению какого-то ритуала. Видимо, именно для этого нашей пленницы потребовалась такая услуга с твоей стороны. Наги убиты, их колдовство разрушено, но я не хочу рисковать напрасно, поэтому ей придется подождать своей участи еще несколько дней.

Яснина резко обернулась, услышав знакомый голос, доносившийся от дверей камеры. Князь, облаченный в придворные белоснежные одежды, расшитые золотом, с широким обручем, венчающим голову, спокойно стоял у входа, с легкой насмешкой глядя на обреченно замершую пленницу, на бледном лице которой застыла маска боли, отчаяния и бесконечного горя. Он не смотрел в сторону колдуньи, но отчего — то ей стало не по себе. Что-то чужое и холодное было в его облике, давая понять, что их разговор он слышал с самого начала. Она должна была предугадать подобный вариант развития событий, ведь он с самого начала не хотел отпускать ее одну. Яснина выбрала для визита в тюрьму самое неудобное для него время намеренно, ведь именно в эти часы проходило заседание местного Совета, а затем он довольно долгое время проводил слушания и разбирал дела местных жителей, которые обращались к своему правителю с жалобами, решить которые не смогли на других разбирательствах члены Совета. Лот, рассматривающий дюжину людей, собравшихся у тронного зала, с улыбкой сообщил ей, что все эти дела займут уйму времени. Потому что большинство из жалобщиков, судя по одежде, торговцы, а их права сильно ущемили власти Талвинии, не знающие с какой стороны подобраться к князю, и стремящиеся доставить ему как можно больше неприятностей. Она отправилась в темницу в полной уверенности, что Камлен об этом визите даже не узнает, но, видимо, недооценила ни его, ни многочисленных слуг, которые видели ее. И хотя колдунья сама хотела, чтобы все закончилось именно так, сердце внезапно сдавила острая, дикая боль, мешающая дышать. Стараясь справиться с внезапной слабостью, она отвела от него взгляд, глядя на женщину, словно впавшую после слов князя в странный ступор. Только глаза выдавали ее состояние — зрачки потемнели и расширились, став просто огромными. Больно было невыносимо. Яснина торопливо опустила глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом, ведь во взгляде плененной колдуньи она видела отражение своего.

Камлен повернулся к ней, легким движением руки указывая вперед и предлагая ей выйти из камеры. Колдунья без колебания последовала молчаливому предложению, сдержав желание обернуться. Не стоило сомневаться, что больше она никогда не увидит Лейсану, по крайней мере, по эту сторону. Князь шагнул следом, и тяжелая дверь с легким шелестом встала на место, повинуясь слаженным движениям главного стража темницы, который встретил своего повелителя глубоким поклоном, отступив в сторону, пропуская их. Они поднялись лишь на один лестничный пролет, когда хрипловатый голос мужчины, неожиданно глухо прозвучавший за спиной, заставил ее резко остановиться.

— Из-за этого ты не хотела, чтобы я присутствовал при вашей встрече?

— Нет. Я не знала, что Лейсана узнала правду обо мне…

— Ты знаешь ее?

— Да. Она долгое время была приближенной к Главе Ордена колдуньей, которая по негласному приказу убирала неугодных ему людей и магов. Но о том, что она — нагиня, мне ничего не было известно.

— Как она смогла узнать, кто ты?

— Ты умирал вовсе не от яда, который, как считали Лим и Лот, остался в твоем теле. Она не только ранила тебя при нападении, но и подвергла проклятию, широко известному только среди нагов. Я узнала о нем из дневников своего учителя, и только это знание помогло мне спасти тебя.

— Но у тебя могло не получиться снять проклятие.

— В этом случае ты умер бы в страшном и мучительном, истязающем как тело, так и дух, сне, не приходя более в себя.

— Но ты не стала так рисковать…

— Да, не стала, — Яснина резко обернулась к застывшему за ее спиной мужчине, не понимая, к чему он клонит. Она видела, как внизу, у подножия лестницы останавливается стражник. Заметив их, он знаком велел другим не подходить, и сам отошел назад, выходя из поля ее зрения. Она повернула голову в сторону князя, встречая его потемневший взгляд, в котором не было ни страха, ни обвинения. Она не была удивлена отсутствию первого чувства, потому что всегда знала, что даже будучи простым человеком, лишенным любой магической силы, он нисколько и никогда не боялся ее. А вот то, что он ни в чем не обвинял ее, поражало.

— Она узнала о том, что ты — фейхара из-за того, что ты сняла ее проклятие?

— Разрушила, не сняла. Но в целом, да. Я не учла, что простому магу это не под силу, поэтому не подумала о том, что это могут заметить.

— В скором времени она умрет, унося эту тайну с собой. Я запрещу стражникам входить в камеру. Именно для таких случаев среди них служит глухонемой слуга, который позаботится, чтобы у пленницы было все необходимое, но не сможет вступить с ней в разговор. А без магии она лишена возможности рассказать хотя бы что-то…

— Ты беспокоишься о том, что она способна открыть правду обо мне остальным? Разве тебя не должно волновать другое?

— Что же, например? — В голосе мужчины зазвучала сталь, выдавая, насколько сильно он напряжен.

— Рядом с тобой стоит фейхара. Ты же знаешь, кто это, не так ли?

— Этим утром эта самая фейхара проснулась в моих объятиях. Так что, да, Яснина, я знаю, что собой представляет маг, черпающий силы из другого, Темного Истока.

— Разве для тебя не имеет значения, кто я на самом деле?

— Значение имеет только то, кем ты была все это время. Ты всегда была ею, но скрывала это от всех. Что изменилось сейчас? Лишь то, что я теперь тоже посвящен в твою тайну, не так ли? Но сама ты из-за этого ничуть не изменилась. Думаю, нам лучше продолжить этот разговор в другом месте…

Яснина заставила себя отвернуться, чтобы продолжить подъем по лестнице, круто уходящей вверх. Она с такой силой сжимала тонкий шелк платья, приподнимая его над полом, что ясно слышала легкий треск материи, которая грозилась порваться от ее хватки. Она была сбита с толку и растеряна. И это злило ее, выводя из себя. Почему ему с такой легкостью каждый раз удается перевернуть все с ног на голову, ставя ее в тупик своими выводами? Она не могла не согласиться с тем, что его доводы просты, логичны и разумны: она действительно все это время была фейхарой, темной колдуньей, разница была лишь в том, что знала об этом только она сама. Он все понял верно, вот только принял слишком спокойно, что не переставало удивлять ее. Она с трудом сдерживала желание остановиться, повернуться лицом к мужчине, который спокойно шел позади нее и потребовать ответы на свои вопросы. Колдунья искренне не понимала, каким образом он все делает так, что именно она остается в полном неведении относительно происходящего, даже если оно напрямую касается ее, как сейчас.

Она с трудом дождалась того момента, когда они подошли к его покоям. Слуги, неподвижно стоящие по обе стороны дверей до этого момента, склонились в глубоких поклонах, открывая их перед ними. Едва переступив порог и сделав несколько шагов вглубь комнат, она резко обернулась, вскидывая голову. Ее карие глаза потемнели от ярости, хотя сама Яснина не могла объяснить, почему испытывает именно это чувство. Скорее всего, из-за того, что опять была обманута в своих ожиданиях. Она ждала от него чего угодно, любых обвинений, но не этого ледяного спокойствия и непробиваемой уверенности. Камлен стоял немного в стороне, сложив руки за спиной, и с каким-то непонятным интересом смотрел на нее. В уголках его губ затаилась легкая улыбка, которая и стала последней каплей, истощившей терпение колдуньи. Она на мгновение закрыла глаза, позволяя силе вырваться наружу, окутывая ее темным, туманным и непроницаемым облаком. Когда густая извилистая тьма сошла вниз, расстилаясь легкой дымкой у ее ног, вместо колдуньи стояла фейхара в своем истинном облике. Яснина склонила голову на бок, позволяя усмешке скользнуть по губам. Она чувствовала неприятное головокружение и тянущую боль в теле, как бывало всегда после превращения, но не собиралась показывать этого.

— Почему-то мне кажется, что ты не знал, что представляют собой фейхары. Я права, не так ли?

Она думала, что он отшатнется в отвращении, ведь и сама она ненавидела свое отражение, но он смотрел на нее с совершенно непроницаемым выражением на лице, даже его глаза оставались безучастными, не выдавая ни малейших чувств или эмоций, что еще больше злило колдунью. Она просто ждала, что он наконец-то прозреет, увидит, демоны его раздери, кто на самом деле стоит перед ним. А он просто смотрел на нее, изучая ее долгим взглядом, никак не выказывая своих мыслей по поводу ее превращения.

— Почему твои глаза изменились?

Что? Она отказывалась верить своим ушам. Только что на его глазах она превратилась в легендарного монстра, которым пугали непослушных детей, а все, что его интересовало, это почему ее глаза стали другими?

— Фейхары — охотники по своей сути, — слова давались ей с большим трудом, потому что в истинном облике ей не требовалась речь, чтобы общаться с себе подобными. Они зачастую обходились мыслями, напрямую передавая их собеседнику. Тирон не любил разговаривать, предпочитая телепатическое общение, но уступал ее желанию обмениваться фразами вслух. Яснина всегда отшучивалась, скрывая от него простую правду — она боялась, что забудет речь, которой ее научил наставник, — наше зрение подстраивается под окружающую нас обстановку. Оно позволяет видеть даже в кромешной тьме или, наоборот, под ослепительным светом. Фейхара невозможно ослепить, когда он находится в своем истинном облике и тем самым сбить со следа.

— Разумно. А для чего тогда нужен этот наряд? — Он движением руки указал на ее грудь, едва прикрытую полоской черной кожи, которую удерживали толстые золотые цепочки.

Яснина растерялась от его слов, теряя концентрацию. Ее глаза стремительно темнели, а зрачки втянулись обратно, превращаясь в обычные человеческие.

— Причем здесь это? — В ее голосе звучало неприкрытое изумление.

— Ты превосходно контролируешь себя, — он задумчиво хмыкнул, — чего же ты хотела добиться своим неожиданным превращением?

— Любой нормальный человек испытает какие-то чувства, если рядом с ним окажется фейхар. Я не понимаю, как ты можешь так спокойно и равнодушно воспринимать происходящее.

— Я далеко не так спокоен и равнодушен, Яснина, как тебе кажется. Но не понимаю, чего ты ждала. Что я с криками и воплями кинусь за стражей, чтобы они защитили меня от тебя? К тому же, я знал, что ты это сделаешь. Ты ведь именно этого и добивалась, чтобы я увидел в тебе какого-то несуществующего монстра?

— Несуществующего? — Яснина в полном изумлении смотрела на него. Только сейчас на его лице стали проявляться признаки одолевающей его злости. Он с силой стиснул зубы, словно хотел сдержать ненужные слова, которые грозились вырваться наружу. А его глаза все больше и больше темнели под влиянием ярости.

— Для меня — нет. Я уже говорил тебе, что вижу тебя такой, какая ты есть. По-твоему, я в ужасе должен выпрыгивать из окна при виде того, как твои глаза меняют цвет? Какой реакции ты ждала от меня, Яснина?

— Омерзения, отвращения, неприятия. Любая из них была бы совершенно естественна и уместна.

— Я понял…

Когда он шагнул к ней, колдунья торопливо отступила назад, не позволяя ему прикоснуться к себе. Вместо того чтобы убрать руку и отступить, он быстро догнал ее, с силой обхватывая руками ее лицо, не обращая внимания на то, что темные струйки мглы скользят по его коже, холодя и обвивая запястья. Яснина в смятении вскинула на него глаза, безрезультатно пытаясь подавить рвущийся из груди вздох. Подушечками больших пальцев он нежно гладил ее скулы, с улыбкой глядя при этом ей в глаза.

— Я люблю тебя. Тебя, Яснина, кем бы ты ни была. И, даже если в тронный зал в один прекрасный день заявится какой-нибудь верховный подземный демон и скажет, что ты — его внучка, я не перестану из-за этого любить тебя.

— Вынуждена тебя разочаровать, но с демонами я точно не состою в родстве. И никто из моей семьи не явится во дворец, потому что у меня ее нет.

— Твои родители погибли?

— Нет. Просто, когда мне не было и двух лет, они продали меня магу, который впоследствии стал моим учителем. Дети, обладающие силой, рано проявляют свои способности, особенно если они — фейхары. Учитель говорил, что мои родные боялись меня и не знали, как избавиться. Поэтому восприняли предложение чужака как дар судьбы, к тому же еще и получив в качестве компенсации за меня огромную сумму.

— И это сделали твои родные мать и отец?!

— Да, — Яснина была сама не рада, что заговорила об этом. Почему-то рассказывая эту историю ему, она словно жаловалась на то, что когда-то давно совершили люди, которые должны были любить ее больше всех в этом мире. — Наставник значительно позже рассказал мне, что они жили возле Рашаны, городка в южной части Талвинии, в довольно большой деревне, где мой отец занимал должность старосты. Он ждал, что я вернусь, чтобы отомстить им, как это сделали другие. Я не стала этого делать.

— Они заслужили самую суровую кару. Еще мой прадед подписал закон, согласно которому родители, отказавшиеся от своего ребенка, подвергались суровому наказанию. Такие случаи в Моравве довольно редки, но бывает, что женщина пытается скрыть рождение ребенка из-за того, что не состоит в браке. Мне приходилось сталкиваться с мужчиной, который ради того, чтобы сохранить свою семью, пытался убить новорожденного младенца, рожденного другой женщиной. Его любовница стала шантажировать его, требуя развода, и тогда он решил избавиться от единственного имеющегося у нее стоящего довода. Его поймали у реки, когда этот, с позволения сказать, отец набивал пеленки сына камнями.

— И что с ним стало?

— Я приказал зашить их в его одежду и бросить в реку, как он хотел поступить с младенцем. Мать ребенка тоже наказали, потому что связи с женатыми мужчинами у нас караются законом. А ребенка забрала на воспитание жена казненного, чтобы хотя бы немного искупить вину его родителей.

— Наверное, мне нужно было вернуться и продать моих родителей на невольничий рынок в Иллирии, чтобы отомстить за то, что они сделали, — Яснина попыталась свои слова обратить в шутку, но прозвучали они для этого слишком горько. — Я просто не хотела видеть их. Вероятно, у них родилось множество других детей, лишенных дара или проклятия, как принято считать в деревнях, которые больше подходили им, чем младенец, заставляющий игрушки летать по дому. Потому что на тот момент, как они избавились от меня, это было самое страшное преступление, на которое был способен двухлетний ребенок — маг…

— Ты говорила о тех, кто не стал отказываться от мести. Значит, есть и другие фейхары?

— Конечно, есть, — Яснина улыбнулась, заметив явное напряжение, которое охватило его после ее слов. Он совершенно спокойно воспринял новость о том, что она сама принадлежит к темным магам, но настороженно воспринял весть о том, что есть и другие, — но наши пути уже давно разошлись. Они развивали только свой дар, посвятив свою жизнь охоте. Я стремилась к большему…

— Неужели никто из Ордена не замечал, что на его территориях живут такие могущественные и опасные противники? — Камлен выглядел искренне удивленным. Он ненадолго задумался, нахмурив брови, словно просчитывал всевозможные варианты, а затем встряхнул головой, словно так и не понял, как возможно упустить из виду орудующую под самым носом магов опасную стаю хищников. — Скольких магов из Ордена стоит один фейхар?

Яснина криво усмехнулась его вопросу. Наверное, именно это больше всего привлекало ее в князе, заставляя закрывать глаза на все остальное. Он всегда задавал только правильные вопросы, сразу находя главное и стоящее внимания, отметая ненужное и лишнее, не удостаивая его даже мимолетной заинтересованностью. Неудивительно, что именно он одержал сокрушительную и безоговорочную победу в сражении за власть, которое годы назад охватило Моравву. У его врагов просто не было шансов на то, чтобы вырвать бразды правления из рук того, кто был рожден для этого.

— Я не дала бы за жизни двух-трех десятков магов даже медной монетки, окажись они на поле боя одни против фейхара, — колдунья криво усмехнулась, — в своем истинном облике темные маги практически непобедимы. И в отличие от меня, они никогда не меняют обличие…

— Глава Ордена не стал напрасно рисковать людьми, прекрасно осознавая, что никто из его верных слуг уже не вернется обратно?

— Верно. Рогд ненавидит и презирает тех, кто черпает силу из другого Истока, но у него не было оружия, способного покорить их. До того момента, пока в игру не включились полукровки. Наги, по своей сути, отличаются от магов, а нечистокровные еще и лишены силы в большинстве своем, но их слишком много, а их жизни ничего не значат для Ордена. Я уверена, что первым делом он направит отряды полукровок, чтобы избавиться от неугодных и мешающих ему фейхаров.

— И ты позволишь ему это сделать?

— Нет, — Яснина прямо встретила изучающий и внимательный взгляд мужчины, который слегка склонил голову на бок, наблюдая за ней. По его губам скользнула удовлетворенная улыбка. Он поднял руку, обводя пальцами линию ее лица. Она положила свою руку сверху, заставляя его остановиться. Какое-то время он просто смотрел на то, как ее рука лежит на его, продляя прикосновение и не позволяя ему разорвать его, затем перевел потемневший взгляд бездонных глаз на нее, улыбаясь с таким выражением на лице, что от него внутри колдуньи все перевернулось.

— Именно это больше всего привлекает меня в тебе, — он наклонился к ней, практически касаясь губами ее уха, обжигая кожу горячим дыханием, — у твоих врагов просто нет шансов на победу, ведь ни у кого из них не хватит сил, чтобы вырвать ее из рук того, кто был рожден, чтобы побеждать.

Яснина не сдержала легкого вздоха удивления, который против ее воли сорвался с губ, когда Камлен вслух озвучил ее собственные мысли. Она повернула голову, встречаясь взглядом с наклонившимся к ней мужчиной, который с дразнящей улыбкой смотрел на нее. Ее напряженный и вопросительный взгляд полностью растворился в бархатистой фиолетовой глубине, в которой ярко пылали те чувства, в чье существование ей было так сложно поверить. Уже не пытаясь сдерживаться, она протянула руку, чтобы скользнуть раскрытой ладонью по его плечу, заставляя его склониться ниже, наклоняя к ней голову. Яснина быстро коснулась его губ своими, рассмеявшись его секундному замешательству, которое, впрочем, длилось недолго. Он притянул отпрянувшую от него колдунью обратно, заключая в сильные объятия, словно опасался, что она попытается вырваться. Прикосновение его губ обжигало, пробуждая дремлющую в крови силу, которая свивалась в тугую пружину внутри нее, взбудораженная и потревоженная силой чувств, которые испытывала ее обладательница. Яснина теснее прильнула к нему, зарываясь рукой в густые волосы, пропуская их сквозь пальцы. Камлен легко поднял ее, отрывая от пола. Спустя мгновение ее спина коснулась мягких подушек, разбросанных по огромной постели, а тяжелое, горячее тело мужчины накрыло ее, заставляя закусить губы от невыносимого жара, разгорающегося в крови. Яснина изогнулась навстречу глубокому и сильному поцелую, одобрительно замурлыкав, когда тонкий шелк роскошной туники скользнул вниз с ее плеч вслед за пальцами, нежно ласкающими кожу.

Тихий, робкий стук не сразу достигнул ее слуха, настолько сильно в ушах звучал шум собственной крови, гулко пульсирующей в венах. А вот князь, похоже, его вообще не услышал или предпочел сделать вид, что оглох. Тихо рассмеявшись, она обхватила ладонями лицо мужчины, заставляя его смотреть себе в глаза. Вид пульсирующей в темных зрачках обжигающей страсти, которая расширила их, сделав огромными, едва не заставил ее передумать. Но Яснина понимала, что никто в этом дворце просто так из собственной прихоти не побеспокоит князя. К тому же, вслед за неуверенным стуком за дверью раздался приглушенный голос Азарии, которая звала брата.

— В твои покои стучат, — сообщила она удивленно вскинувшему бровь мужчине, который за секунду до этого с таким видом изучал изгиб ее шеи, что колдунья непроизвольно повернула голову так, чтобы ему удобнее было целовать ее.

— Как ты справедливо заметила, покои мои, — он скользнул губами по ее обнаженному плечу, — а я ничего не слышал…

— Тебя зовет Азария…

— У моей сестры всегда был один своеобразный талант, к которому невозможно остаться равнодушным, она с самого детства выбирала самое неподходящее время, чтобы нанести мне визит.

— Неужели? — Яснина с наслаждением скользнула руками по широкой груди, чувствуя, как сжимаются мускулы под пальцами, отзываясь на ласку. Она вскинула голову, встречая прищуренный взгляд Камлена. Ее хитрая улыбка утонула в его поцелуе, заставив ее обвить его шею руками, тесно прижимаясь к нему, обхватывая ладонью затылок, чтобы усилить и без того настойчивый поцелуй.

— Она не уходит, — сбивчивым шепотом выдохнула она на ухо мужчины, который вскинул голову, с неохотой отрываясь от ее шеи. Она рассмеялась, когда он стал поправлять спущенную тунику, надевая ее обратно. И прикусила губу, сдерживаясь, когда он перевел на едва удерживающую смех колдунью многообещающий взгляд.

— Впереди еще целая ночь…

— Которая обещает стать веселой и запоминающейся, судя по тому, насколько упрямо моя сестра пытается попасть внутрь, — признавая собственное поражение, он покачал головой, поднимаясь и помогая встать ей.

— Ты сам говорил, что в этом дворце просто огромные подземелья.

— Которые Рамир знает, как свои пять пальцев. Мы не успели въехать, как мой военачальник, помешанный на безопасности рода, кинулся изучать их на пару с факелом. В итоге мы нашли пару мумий в старинных саркофагах, неизвестно кому принадлежащих, сундук с золотыми монетами, древнюю библиотеку, доверху набитую ветхими рукописями и рассыпающимися фолиантами, и ритуальный зал, по мнению Лима, служащий ранее местом для жертвоприношений.

— Но ведь этот дворец по твоему приказу построили совсем недавно, — Яснина удержала за рукав шагнувшего с постамента мужчину, заинтересованная его словами, — я точно помню, что это произошло не более пяти лет назад, потому что после этого началась активная застройка Пограничья.

— А, — князь хитро улыбнулся, высоко приподнимая брови издевательским жестом, — так вот как называется то жуткое архитектурное бедствие, которое обрушилось на несчастные земли с вашей стороны границы. А я все никак не мог придумать этому строительному кощунству подходящее название. Застройка, хм, нужно будет запомнить…

Яснина какое-то время просто удивленно моргала, глядя на серьезного и сосредоточенного мужчину, затем не выдержала и рассмеялась.

— Камлен! — Из-за дверей на этот раз донесся почти вопль, далеко не такой почтительный и уважительный, как раньше.

— Придется открыть, иначе она доведет бедных стражников до сердечного приступа.

— Их обучал Рамир, поэтому они готовы абсолютно ко всему…

— Ты так и не рассказал, откуда здесь взялся жертвенник, — обиженно выкрикнула Яснина в спину идущего к дверям князя.

— Он существовал здесь задолго до того, как сюда пришли первые люди. Но со временем его занесло землей, превращая в замысловатые катакомбы, — не оборачиваясь, ответил он.

— И ты приказал возвести над ними дворец?

— Верно…

— Камлен! — Возмущенно выкрикнула она не хуже Азарии.

Он слегка обернулся, коварно усмехаясь. А затем просто открыл дверь, смерив колотящую по воздуху кулачком раскрасневшуюся от возмущения девушку долгим взглядом.

— Ой, — поприветствовала она брата, вскидывая взгляд на неожиданно исчезнувшую преграду и обнаружившегося вместо нее князя, — а там такое!

— Какое? — Вкрадчиво поинтересовался Камлен без признаков даже малейшего раздражения.

— Забавное, но милое. В общем, лучше Яснине самой взглянуть на это!

— Ее комнаты находятся немного в другой стороне, — насмешливо произнес мужчина, с интересом глядя на свою сестру, скептически приподнявшую одну бровь после его слов, — в северном крыле этого дворца.

— Я знаю, Камлен, — Азария скрестила руки на груди, ослепительно улыбаясь, — вот только ее там нет.

— Интересная закономерность: если ее нет в покоях, следовательно, она здесь?

— Ты иногда превращаешься в невыносимого зануду, — с недовольным вздохом произнесла девушка, обиженно надувая розовые губки, отчего ее красивое лицо приобрело забавное и очаровательное выражение, — несколько слуг видели, как вы вместе шли к твоим покоям. Поэтому, я могу сейчас позвать ее, а не тебя, раз ты так все упорно отрицаешь. Она нужна в тронном зале, очень нужна…

— Похоже, ответить отказом на мое предложение тебе просто не позволят, — Камлен обернулся с легкой, коварной улыбкой на губах, заставив колдунью слегка смутиться. Она не ожидала, что он признается Азарии в том, что она действительно находится в его покоях. Почувствовав, как кровь приливает к щекам, она торопливо тряхнула головой, позволяя пышным волосам скользнуть вперед, частично прикрывая порозовевшие скулы. В конце концов, они ведь не подростки, чтобы прятаться по углам и скрывать свои отношения, о которых, судя по всему, осведомлены уже все в этом дворце. Хотя внутренний коварный голосок лукаво нашептывала ей как раз о том, как здорово было бы никому ни о чем не говорить, оставляя все происходящее в тайне. Жаль, что у Камлена на этот счет было свое мнение, с которым Яснине не желала спорить, потому что меньше всего на свете она хотела, чтобы близкие ему люди слушали ложь от человека, которому доверяют больше всего на свете. Это она за всю прожитую жизнь встретила лишь нескольких, чьим мнением дорожила, а вот у него была нормальная любящая семья, и она не рискнула бы своими привычками портить прекрасные, доверительные и чуткие отношения между ними. — И это только начало…

— Ты сейчас пытаешься меня приободрить или предостеречь?

Яснина спустилась с возвышения, на котором располагалось ложе, по широкому проходу подходя к входным дверям, по обе стороны которых стояли брат с сестрой. Азария при виде ее облегченно выдохнула, поднимая глаза к потолку, словно благодарила всех невидимых богов разом за то, что ей удалось найти колдунью. И хотя на ее живом личике ясно читалось смущение, а во взгляде голубых глаз сквозила неловкость, она встретила ее ослепительной и радостной улыбкой.

— Я так рада, что ты вернулась!

— Что-то случилось? — Яснина внимательно смотрела на девушку, на лице которой появилось прежнее удивленное и озадаченное выражение.

— Идемте скорее. Я послала слуг за Велиславой, но не уверена, что она знает ее…

Камлен повернулся к колдунье, вопросительно приподнимая широкую бровь, словно спрашивая у нее ответа на свой незаданный вопрос, но Яснине оставалось лишь слегка передернуть плечами, потому что она, так же, как и он, не понимала, что происходит. Князь посторонился, пропуская ее вперед, а затем последовал за ними по широкой галерее, не обращая внимания на склонившихся в поклоне стражей и присевших в глубоком реверансе служанок с букетами ярких цветов. По виду они напоминали каллы, ослепляя глаза россыпью золотых искр на нежных лепестках и распространяя по воздуху дивный, сладкий и пряный аромат, который хотелось вдыхать до бесконечности.

— Это Поцелуй Солнца? — Яснина остановилась, указывая рукой на цветы, которые побледневшая девушка судорожно сжала в руке, с силой прижимая к груди. Она удивленно приподняла бровь, потому что выглядела служанка так, словно мечтала провалиться на этом самом месте под пол, только чтобы не стоять перед ними. Она озадаченно склонила голову на бок, переводя взгляд на вторую испуганную девушку, которая, похоже, даже дышать боялась, а затем полуобернулась к князю, остановившемуся немного позади нее. На его обычно спокойном лице застыло выражение досады и раздражения, видимо, и вызвавшие панику у не вовремя оказавшихся возле его покоев девушек.

— Они же растут только на Лиоре, — Яснина шагнула к одной из служанок, которая перевела перепуганный взгляд на князя, быстро-быстро хлопая длинными ресницами. Не обращая на нее внимания, колдунья заворожено рассматривала необыкновенную и диковинную красоту. Она всего раз видела эти чудесные цветы при дворе, во время приема послов, которые и привезли огромную корзину цветов в дар королю. Все придворные замерли в восторге, когда в зал внесли сияющие золотом нежные цветущие растения. Каждый продолговатый, широкий и вытянутый лепесток с обеих сторон словно был усыпан мелким золотым песком, искрящимся и переливающимся на солнце. Они испокон веков росли на маленьких островах неподалеку от Талвинии. Существовала даже легенда, согласно которой в свое время, когда там только-только зарождалась жизнь, из земли, обильно политой теплыми дождями, выросли дивной красоты цветы, которые очаровывали и пленяли всех, кому доводилось их видеть. И бог солнца, до которого дошли слухи об их невероятной красоте, спустился на землю, чтобы лично убедиться в том, что они на самом деле так хороши, как о них говорят. Прекрасные цветы так понравились ему, что он не удержался, поднося к лицу один из них, касаясь губами нежных лепестков. И от легкого поцелуя бога солнца они стали еще чудеснее, заискрившись золотой россыпью, словно искупавшись в солнечных лучах.

— Пожалуйста, сделай вид, что тебе не интересно, — колдунья слегка дернулась, так как незаметно подошедшая к ней Азария впилась острыми ноготками в ее руку, наклоняясь к самому уху и едва слышно шепча с очень просительными интонациями в голосе, — Камлен хотел подарить их тебе сам…

Яснина стремительно отдернула руку от цветов, словно обожглась о нежную и бархатистую поверхность, со священным ужасом уставившись на них с таким выражением, словно они на ее глазах начали превращаться во что-то дикое и невероятное. Она затылком чувствовала почти физически ощутимый тяжелый взгляд князя, но не смогла бы посмотреть на него, даже если бы и захотела. Чувствуя, как начинают дрожать губы, она быстро прикусила их изнутри, заставляя себя собраться. Не хватало только выставить себя дурочкой на глазах стольких посторонних людей. Заставив себя отвернуться, она небрежно пожала плечами и с совершенно спокойным лицом направилась дальше, игнорируя странный взгляд, которым на нее смотрел Камлен, так и не сдвинувшийся с места. Он еще какое-то время смотрел вслед уже свернувшей за поворот колдунье, затем перевел взгляд на дрожащих от страха девушек, отпуская их легким взмахом руки. Задумчиво нахмурившись, он слегка коснулся пальцами подбородка, продолжая смотреть на угол уже пустой галереи.

— Прости, — Азария на ходу заглянула в лицо Яснине, состроив самую виноватую мордашку, на которую только была способна, — я все испортила, да?

— Мы с князем просто разговаривали.

— Я о цветах, — тяжело вздохнула девушка, нервно покусывая губы.

— Я не догадалась, почему твой брат так странно отреагировал, поэтому ты здесь совершенно не причем.

— Тебе они не понравились?

— Азария, в мире не существует человека, которого Поцелуй Солнца оставил бы равнодушным, — она постаралась, чтобы ее улыбка вышла естественной и теплой, — просто мне никто и никогда не дарил цветов. Я удивилась.

— Никто? — Девушка даже остановилась от неожиданности, словно забыв, что это именно она по одной ей известной причине ведет колдунью в тронный зал. — Но… Но…

— Я - чародейка, Азария, к тому же далеко не самая добрая. У меня не было настолько близких людей, которые могли бы это сделать, а от любого постороннего человека такой жест я восприняла бы как откровенное издевательство, сделав с храбрецом какую-нибудь малоприятную вещь. В Талвинии довольно чревато последствиями такое поведение по отношению к ведьме. Особенно, если она окажется не в настроении, или же у нее просто отсутствует чувство юмора.

— Я понимаю, что ты шутишь, — девушка робко взглянула на нее, словно не решалась продолжить. Затем вздохнула, видимо, собираясь с мужеством, и тихо добавила, — вот только твои слова звучат слишком горько.

— Некоторые поступки твоего брата ставят меня в тупик, я не понимаю, зачем он их совершает, так как не привыкла к подобному, поэтому и теряюсь, не зная, как на них нужно правильно реагировать.

— Но ведь даже чародейки в вашей стране заводят себе… любовников, — она заметно смутилась, произнося последнее слово, — а многие из них выходят замуж. Я читала об этом в книгах, которые давал мне Лим.

— Это другое, Азария, — Янина тяжело вздохнула, не зная, как выйти из щекотливой ситуации. Младшая сестра князя была ей глубоко симпатична, но она не хотела делиться неприятными подробностями своей жизни именно с ней. Да и не готова была невинная и благовоспитанная девушка с таким наивным взглядом на жизнь слушать о том, что она могла ей рассказать. Все это уже давно осталось в прошлом, превратившись в неприятные воспоминания, а колдунья не любила вспоминать.

— Но ты примешь предложение Камлена? — Девушка окончательно смутилась, покрывшись ярко-красным румянцем, залившим ее нежные щечки и спустившимся даже на шею. — Я знаю, это не мое дело, но мне действительно так хочется, чтобы ты его приняла!!!

— Я для него не самый лучший выбор. Нас столько всего разделяет, что об этом даже не стоит говорить, потому что перечисление грозит затянуться до утра.

— Но он любит тебя!

— Я знаю…

— А ты его?

— Люблю…

Действительно, ведь это так. Она произнесла это простое слово вслух, и все сразу стало на свои места. Именно это чувство поселилось в ее сердце, опаляя невыносимым жаром, заставляя поступать так, как она никогда бы и ни за что не поступила прежде. Любовь, и ни что иное, изменило ее, смягчив, сделав терпимее и спокойнее. Она не чувствовала ничего подобного раньше, даже не представляя, сколь много она потеряла. Еще с детства учитель убеждал их всех в том, что любовь — постыдная и мерзкая слабость, худший порок, на который только способно человеческое сердце. Он считал, что только избавившаяся от этого грязного чувства, отравляющего все существо, душа может обрести величие. На самом деле, он просто хотел, чтобы они вырастали жестокими, беспощадными и лишенными малейшей слабости убийцами, чья рука никогда не дрогнет. Она с самого начала понимала это, но находила в его словах свой, особый смысл. Они казались ей справедливыми и правильными, ведь в тот момент она жила мыслями о своей семье, которая выбросила ее из своей жизни. И не было ничего правильнее заставить себя отречься от всех ненужных чувств и мыслей, которые мучили и терзали ее.

И у Яснины это великолепно получилось. Она всегда была способной ученицей, поэтому и этот урок выучила на «превосходно». Первые теплые чувства, похожие на симпатию, она почувствовала лишь спустя годы по отношению к перепуганной девчонке, отчаянно боящейся провалить свое испытание, какой тогда была Велислава. Позже она встретила Врана и Сиару, к которым так же испытывала смесь самых разных чувств. Но никогда даже не задумывалась о том, что она способна полюбить мужчину. Именно это чувство казалось ей совершенно ненужным и лишним в жизни колдуньи. Почему-то оно представлялось ей своего рода слабостью, а их она была всегда лишена. Яснина и представить не могла, какую всепоглощающую, огромную, яростную и беспощадную силу скрывала под собой эта слабость…

Она жестом предложила восторженно округлившей глаза девушке продолжить путь. Азария от досады прикусила нижнюю губу, обиженно глядя на нее своими большими и по-детски чистыми и наивными глазами, словно безмолвно просила продолжить интересующий ее разговор. Яснина отрицательно покачала головой, заставив ее огорченно вздохнуть. Но вместо заслуженного возмущения или негодования, княжна лишь сложила руки перед собой, направившись вперед по широкой галерее, стены которой были расписаны яркими и живописными фресками, изображающими забавляющихся на опушке леса малышек-фей. Они вышли к огромным арочным дверям, ведущим в тронный зал, которые были широко распахнуты. Шестеро стражников в позолоченных доспехах — по трое с каждой стороны — удивленно переглядывались, но не трогались с места. Заметив их, они согнулись в поклонах.

— Госпожа…

До Яснины донесся приглушенный голос Велиславы, в котором нотки радостного удивления смешались с искренним недоумением и непониманием.

— Как ты здесь оказалась?

— Велислава, — звонкий и громкий голос веселым колокольчиком разлился по тронному залу, доносясь и до дверей, у которых они остановились, — я так рада видеть тебя!

— Я должна была догадаться, — простонала колдунья, прижимая ладонь ко лбу, с досадой осознавая, что уже поздно обвинять себя в недогадливости. Она должна была предугадать, что Сиара и не подумает появиться только тогда, когда будет уверена, что Яснина находится в полном одиночестве. Сколько бы она не билась над этим, девушка упорно отказывалась понимать, какое впечатление производит на посторонних людей. Скрепя сердце, Сиара согласилась с условиями колдуньи, когда самовольно поселилась в ее доме, вынужденная идти на определенные уступки, потому что боялась, что новая хозяйка, которую она выбрала для этой роли самостоятельно, не поставив в известность ее саму, может с легкостью вышвырнуть ее, если пожелает. Но при любой малейшей возможности, выпадающей довольно редко, она с огромной радостью и восторгом нарушала установленные правила, не способная побороть свое неумеренное любопытство, требующее удовлетворения.

Раздраженно тряхнув головой, Яснина вошла в огромный тронный зал, внутренне досадуя на собственную неосмотрительность, из-за которой придется объяснять собравшимся, кто их неожиданная гостья и что она здесь делает. Колдунья подняла голову и обомлела, на мгновение лишившись дара речи. Арочный хрустальный купол пропускал потоки солнца в зал, которые преломлялись на многочисленных гранях, заливая все ярким светом. Высокие колонны из белоснежного камня, украшенные затейливой резьбой, возносились вверх, сливаясь с потолком. От места их слияния вниз струились ослепительно-алые большие отрезы сияющего шелка, ниспадающего свободными потоками и перехваченного где-то в центре тяжелыми золотыми кольцами, украшенными бархатными кистями. Колонны выстроились по обе стороны от широкого прохода, выложенного мозаикой из золота и драгоценных камней, складывающихся в причудливый рисунок, изображающий могучее и раскидистое дерево, которое тянуло вверх и в стороны ветви с богатыми плодами. За ними открывался вид на стены, отделанные мраморными плитами, с многочисленными глубокими нишами, где стояли литые из золота напольные чаши, или вазоны с пышно цветущими экзотическими цветами. Каждую нишу с обеих сторон украшали отрезы алого шелка, а на стенах между ними были вырезаны фонтаны, вода из которых падала с высоты в округлые чаши, поблескивающие золотом. Высокие ступени вели к вырезанному из камня трону, возвышающемуся у дальней стены, на которой было искусно выложено Древо Рода, ослепляющее своей красотой и величием. Две изогнутые лестницы окружали трон, смыкаясь за его высокой резной спинкой, на широких ступенях стояли высокие каменные фигуры, облаченные в позолоченные доспехи, сжимая в руках тяжелые мечи с богато украшенными рукоятями.

Но не ослепляющее и подавляющее своей роскошью великолепие тронного зала поразило колдунью, а огромная груда вещей, сваленная в его центре прямо на полу. И Сиара, сияющая не хуже начищенной медной монетки, радостно подпрыгивающая на какой-то огромной коробке на самом верху этого завала. Застонав от отчаяния, Яснина подалась назад, не уверенная в том, что готова к такому позору. Ей хватило одного взгляда, чтобы убедиться в том, что перед этим ужасом в неподвижном изумлении застыл Лот, который не сводил глаз с улыбающейся девушки, устроившейся наверху. Рядом с ним озадаченно поглаживал окладистую бороду Лим, усмехающийся про себя. Судя по парадной белоснежной мантии, расшитой золотом у старца и черной одежде Лота, состоящей их прямого кроя брюк и приталенного сюртука с длинными полами, они оба присутствовали на рассмотрении дел, которые проходили утром. Велислава, облаченная в роскошную фиолетовую тунику, с тихим смехом наклонилась вниз, чтобы поднять с пола изящную кожаную туфельку, расшитую бирюзовыми капельками. Позади нее непонимающе крутил головой Рамир, видимо, силясь понять, каким образом все это беспрепятственно проникло сквозь купол.

— Вот такое здесь! — Азария с улыбкой указала вперед рукой, словно колдунья и без нее не налюбовалась уже этим кошмаром. Княжна склонила голову на бок, рассматривая завал из всевозможных вещей и их своеобразную хранительницу, с рассыпавшимися по плечам голубоватыми волосами, которые резко оттеняло изумрудно-зеленое платье, спадающее по фигурке девушки свободными волнами. Закрыв на мгновение глаза, Яснина заключила со своей совестью договор и решила покинуть место действа, потому что была однозначно не готова к тому, что должно было последовать за ее появлением. Она быстро шагнула назад, стараясь не привлекать к себе внимания. Азария была слишком увлечена, чтобы заметить маневр, а остальные даже не видели ее, поэтому колдунья сочла это не побегом, а тактическим отступлением, которое позволило бы ей собраться с мыслями и морально приготовиться к этой встречи, обещающей стать очень интересной. К тому же, здраво рассудила она, Велислава была близко знакома с Сиарой, поэтому сможет объяснить собравшимся кем она приходится колдунье. Она спиной отступала к выходу, придерживая платье, чтобы не запнуться о длинный шлейф, не спуская глаз с Азарии, которая могла в любой момент обернуться и заметить ее отсутствие. Выйдя из дверей, она облегченно перевела дух. Но радовалась она не долго, потому что сильные руки легли на ее плечи, останавливая. Яснина резко обернулась, отчего ее волосы взвились в воздух и хлестнули по руке князя, остановившегося позади нее всего лишь в шаге. На его лице застыло очень странное выражение, он словно пытался подавить улыбку, которая все равно появлялась и быстро исчезала с губ. Его глаза искрились от смеха, став ярко-фиолетовыми, поражающими своей бархатистостью и глубиной. Видимо, он подошел вслед за ними, но не стал переступать порог тронного зала, остановившись у входа и отсюда наблюдая за происходящим. Князь нежно скользнул ладонью по ее плечу, спускаясь по руке, шагнув ближе. Наклонившись к ней, он негромко произнес.

— Мне показалось, или ты только что пыталась сбежать?

Яснина закусила губу, глядя на склонившихся в поклонах стражников, которые не решались выпрямиться в его присутствии. Ни один из них не поднимал головы, но колдунья заметила, с каким трудом они все сдерживают улыбки. Она вздохнула, признавая собственное поражение, но из упрямства не согласилась с ним.

— Это было вынужденное, продиктованное необходимостью, отступление, — немного подумав, она добавила, — временное.

Вот после ее слов Камлен и не выдержал, расхохотавшись. Яснина зашипела на него, хватая за руку и пытаясь затащить за двери, которые скрыли бы их от посторонних взглядов, но опоздала. Все, как один, присутствующие в зале быстро повернулись на звук, с удивлением рассматривая смеющегося князя, которого еще больше забавляли попытки колдуньи сдвинуть его с места, и, вцепившуюся мертвой хваткой в рукав его парадного сюртука из черного бархата, Яснину. Заметив недоумевающие и ироничные взгляды, направленные на них, колдунья торопливо отпустила его, но одарила смеющегося мужчину прищуренным многообещающим взглядом. Встретив его, Камлен с трудом заставил себя остановиться, хотя смех все никак не желал униматься. Откровенное смущение и нарастающая паника в карих глазах чародейки окончательно успокоили его, как рукой снимая все веселье.

— Вот видишь, во дворец даже перевезли все твои вещи…

— Камлен, — отчаянно простонала Яснина, не зная, куда деться под многочисленными взглядами, от которых ей было откровенно неловко.

— Прости…

Он положил руку ей на талию, незаметно подталкивая обратно к дверям. Колдунье не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться уверенной и сильной руке, ведущей ее в тронный зал, от которого ей больше всего на свете хотелось в данный момент оказаться как можно дальше.

— Госпожа!

Сиара подскочила с опасно закачавшейся коробки, радостно хлопая в ладоши. Не удержав равновесия, она пошатнулась, съезжая с огромной груды вещей. Девушка сдавленно пискнула, а в воздух вырвалось два луча, метнувшихся к ней. В стороне тонко и испуганно вскрикнула Азария, прижимая руки к задрожавшим губам. Яснина только закатила глаза, прекрасно зная, что последует за этим. Сиара растворилась в воздухе, оставляя после себя только туманную голубоватую дымку, появляясь спустя мгновение рядом с остановившейся колдуньей. Сила прошла в том месте, где пару секунд назад опасно балансировала на краю завала из коробок и всевозможного хлама девушка, растворяясь в воздухе. Лот и Лим изумленно обернулись, с недоверием глядя на то, как она с громким и радостным писком воодушевленно кидается колдунье на шею, сжимая в сильных и удушающих объятиях.

— Это…, - начал Лот, озадаченно переводя взгляд с завала на них.

— Невероятно, — закончил за него общую на двоих мысль Лим, громко хмыкнув.

Вслед за этими словами весело рассмеялась Велислава, ведь для нее подобное зрелище давно уже стало привычной картиной.

— Госпожа, госпожа, госпожа, — скороговоркой тараторила Сиара, судя по силе захвата, решившая ее задушить.

Над ее головой деликатно кашлянул князь, заставляя девушку мгновенно разнять руки, переводя на него сияющий и восторженный взгляд.

— Такой красивыыыый, — восхищенно пропела она, без малейшего стеснения рассматривая удивленно моргнувшего от подобной наглости мужчину изучающим взглядом. Она оторвалась от него, переводя взгляд на колдунью, которая осторожно пыталась сделать вздох и тихонько прошептала. — Госпожа, а малыши вообще будут сама прелесть!

Яснина оторопела от неожиданности, забыв, что ей срочно необходимо сделать вдох. Она немного повернула голову, с ужасом глядя расширившимися глазами на приподнявшего бровь князя, который с широкой улыбкой смотрел на девушку.

— А она мне нравится, — он перевел на побледневшую колдунью обжигающий взгляд, наполненный такой страстью, что Яснина не выдержала и торопливо опустила глаза, смутившись того откровенного желания, с которым он смотрел на нее.

— Вы мне тоже, — доверительно сообщила мужчине Сиара, — и будете, пока вот так смотрите на мою госпожу.

— Сиара, — выдохнула колдунья, вызвав у нее только сияющую радостью улыбку.

Князь слегка обернулся назад, коротко приказывая страже закрыть двери. Дождавшись легкого стука, раздавшегося за спиной, колдунья вопросительно посмотрела на девушку, с порозовевшего личика которой стремительно сбегала улыбка.

— Я очень старалась, госпожа! Делала все, как вы сказали, а первое время и вовсе не выходила из дома. Но тот ужасный тип каждый день присылал своих магов, чтобы они шпионили за домом. А вчера вечером заявился сам…

Яснина знала, о ком шла речь. Сиара мало кого ненавидела, потому что от природы была добра и благожелательна, но вот Рогда она невзлюбила сразу, стоило ей первый раз увидеть его в доме колдуньи. Глава Ордена в очередной раз явился без приглашения, чтобы вновь устроить скандал, от которых Яснина уже порядком устала к тому времени. Она сидела в глубоком кресле с высокой спинкой, устало закрыв глаза и прижав пальцы к вискам, пытаясь хотя бы немного унять невыносимую боль, пульсирующую где-то в их глубине. Колдунья слушала его злые, переполненные ядом и желчью слова, не предпринимая ни малейшей попытки что-то объяснить. Уже довольно давно она осознала, что останется не услышанной в любом случае. Рогд проявлял необыкновенную чуткость по отношению к ней во всем, но в том, что касалось их не сложившегося романа, демонстрировал крайне упрямое неприятие всего, что с его точки зрения могло помешать или навредить существующей только в каком-то выдуманном мире связи.

Колдунья ощутила легкое и ненавязчивое чужое присутствие, выдающее появление в комнате маленького и не послушного блуждающего огонька, который обожал просачиваться даже в самые маленькие щели, чтобы подслушать какой-нибудь интересный и увлекательный с ее точки зрения разговор. Она с огромной неохотой разлепила тяжелые, словно налитые свинцом веки, чтобы осмотреться по сторонам. Маленький голубоватый шарик мерцал на середине широкой лестницы, умело спрятавшись за широкой резной балясиной. Мужчина гневно мерил комнату шагами, расхаживая прямо перед ней, больше ни на что не обращая внимания, поэтому Яснина просто позволила тяжелеющим векам опять сомкнуться, решив ничего не предпринимать.

Но едва за разъяренным колдуном с глухим стуком захлопнулась дверь, огонек выскользнул из своего укрытия, устремляясь вниз, на ходу превращаясь в девушку, которая с легким изяществом ступила на покрытый толстым ковром пол, озабоченно хмуря тонкие бровки.

— Он — плохой, госпожа! Очень, очень плохой! В нем нет добра, совсем, даже самой малой капли!

Она быстро подошла к ней, опускаясь на колени перед креслом, в котором сидела колдунья, обхватывая ладонями поручень и устремляя на нее огромные, наполненные беспокойством и волнением глаза. Яснина со вздохом выпрямилась, с легкой улыбкой глядя на девушку. Она нежно провела ладонью по шелковистым волосам, тихо ответив.

— Я знаю, Сиара. Я это знаю…

С того самого дня девушка и прониклась к Рогду какой-то настороженной и недоверчивой ненавистью, словно постоянно ожидала от него подвоха и боялась зла с его стороны. Поэтому колдунья и не была удивлена тому, как Сиара отзывалась о Главе Ордена.

— Надеюсь, тебе хватило ума не показываться ему на глаза?

— Никакая сила в мире не заставит меня это сделать! — Сиара сердито топнула маленькой ножкой, подтверждая свои слова, — но он приказал сломать вашу защиту! Поэтому, пока маги безуспешно слонялись вокруг дома, я прошла по всем комнатам и собрала все, что вам нравилось. Только я не помню, что и куда положила!

— О ком она говорит? — Князь повернулся к Яснине, но она бросила на него лишь быстрый взгляд и снова повернулась к стоящей перед ней девушке, чье лицо немного покраснело от испытываемого смущения.

— Им удалось вскрыть мою защиту?

— Яснина, — Камлен произнес ее имя тем же спокойным и ровным голосом, что и раньше, только его тон внезапно ожесточился, становясь ледяным. Колдунья повернулась к нему, поднимая на него взгляд. Фиалковые глаза словно подернулись густой пеленой, выдавая охватившую его ярость. Она заставила себя говорить сдержанно, чтобы не показать ему своего волнения.

— О Главе Ордена, Рогде.

— Я редко кому желаю смерти, но сейчас как раз такой случай, — Лим подошел к ним ближе, тяжело опираясь на посох. Его добродушное и простое лицо немного осунулось, а правильные черты заострились, но он держался молодцом, ничем больше не показывая, насколько устал за время, пока князь находился на пороге смерти. Но обмануть колдунью у него не получилось. Яснина видела, что в его поблекших от прожитых лет глазах все еще таится страх за воспитанника. И это заставило колдунью проникнуться к нему глубокой и необъяснимой симпатией, ведь она понимала, насколько Камлен дорог старому магу, который относился к нему скорее, как к любимому сыну, нежели просто своему повелителю. Лим с осуждением покачал головой. — Столько лет прошло, а он все никак не может успокоиться! Многие маги видели в нем единственную надежду медленно угасающего Ордена, но я видел лишь его мятежный, не знающий покоя и мира дух. С самого начала стоило ждать чего-то подобного, ведь жажда власти всегда пылала жарким и негасимым костром в его беспокойной крови.

— Им это не удалось, госпожа, — Сиара одарила мага сияющей улыбкой после первой фразы, воодушевленно кивая головой в знак полной солидарности с его пожеланием, заставив колдунью криво улыбнуться, — но среди магов был тот, о ком я вам рассказывала. Он какой-то странный, неправильный, не похож ни на кого… Он каким-то образом проник под вашу защиту…

— Иллирец, — Яснина с силой сжала зубы, чувствуя просыпающуюся ярость. Надо было приложить его посильнее, чтобы он уже никогда не пришел в себя, — я и предположить не могла, что среди отступников могут оказаться чистокровные наги, поэтому даже не потрудилась выставить заслон и против них!

— А, так вот кто он! Змей — он и напоминал мне хитрую, изворотливую и очень опасную змею!

— Они оценили мой прощальный подарок по достоинству? Как думаешь, им понравилось?

— Не знаю, как им, а мне — очень! — Восторженно заявила Сиара, широко улыбаясь.

— Столица уцелела? — Стараясь скрыть злорадную улыбку, спросил Лот.

Велислава обменялась с ним понимающими взглядами, но не стала прятать кривую и жестокую усмешку.

— Надеюсь, что некоторые ее части все же пострадали! Но что ты сделала?

— Помнишь мою лабораторию? — Колдунья изогнула брови, насмешливо улыбаясь.

Велислава непонимающе нахмурилась, затем от души рассмеялась, заставив Рамира, стоящего за ее спиной, перевести подозрительный взгляд на Яснину, в глазах которой яркими огнями пылало злорадство.

— О, великие боги! Только не говори, что ты это сделала!

— А что вы сделали, госпожа? — Задала-таки вслух мучающий всех собравшихся вопрос Сиара, недовольно и несколько ревниво поглядывая на близко подошедшую Велиславу, которая пыталась успокоиться, но только еще сильнее и веселее смеялась. Яснина улыбнулась. Ради того, чтобы девушка вновь стала прежней, веселой и беззаботной, она готова была сделать и не такое. Только вот колдунья понимала, что излечить душу бывшей чародейки сможет лишь время, а все остальное здесь бессильно. — Я так и не поняла, почему после того, как маги ворвались в дом, из вашей лаборатории такое поперло!!!

Теперь Велислава и Яснина смеялись дружно. Колдунья слегка откинула назад голову, делая глубокий вдох, чтобы немного успокоиться и выровнять срывающееся дыхание, но улыбка с ее лица так и не исчезла.

— Я поставила на свою лабораторию определенного рода защиту, которая срабатывала, стоило только попытаться кому-нибудь проникнуть в дом. Маги могли сколько угодно обманывать главную защиту, но здесь они бессильны. Наг запустил процесс, поэтому все сущности, которые содержались в подвале, вырвались на свободу. А слабых и беззащитных среди них нет…

— Но ведь это может поставить под угрозу безопасность города, — Лот нахмурился, глядя на нее, — а ты никогда бы не стала вредить простым людям.

— Ммм, видишь ли, у Яснины есть одна необычная черта, — Велислава хитро взглянула на нее и повернулась к магу, — она притягивает к себе всевозможных созданий, которые склонны питать к ней теплые чувства. Одна наяда чего стоила! Мы нашли ее на берегу в глухой деревушке, куда ее принесло сильным течением. Какие-то мерзавцы сильно ранили ее, и она не могла уйти на глубину. Яснина исцелила ее, а та через несколько дней приплыла назад. И никак не хотела уплывать! Пришлось нам в срочном порядке создавать в подвале бассейн с морской водой, достаточно большой, чтобы она могла там свободно плавать. Кстати, а что с ней?

— Я отпустила ее еще до своего… хм, отъезда. Правда она грозилась напоследок подпортить флоту Ордена парочку судов…

— А, то есть у них не осталось ни одного корабля? — Иронично осведомилась Велислава.

— Зная Киниру, могу сказать, что это — вполне возможно… Что же до города, то ты не ошибся. Никто из них не причинит вреда людям, а вот магам доставит множество неприятностей, превратив их жизнь в сущий кошмар!

— Я молодец, да? — Сиара подкатилась бочком поближе к Яснине, явно напрашиваясь на похвалу.

— Несомненно, — Колдунья взглянула на князя, который предпочитал не вмешиваться в разговор, сохраняя мрачное молчание, — можно попросить слугу принести виноград?

— Конечно, — если он и был удивлен ее странной просьбой, то никак этого не показал. Просто громким хлопком вызвал стражника, с поклоном выслушавшего приказ и поспешно удалившегося из тронного зала.

Сиара восторженно пискнула, утыкаясь лбом в руку колдуньи.

— Я прикажу унести вещи в покои? — Азария вопросительно посмотрела на князя, который перевел сомневающийся взгляд на огромную груду разномастных свертков, коробок и сундуков.

— Скажи, ты взяла все, к чему я прикасалась во время своего последнего пребывания?

— Не только. Я брала то, отчего исходило ваше тепло, госпожа. Так я и определяла, что вам было дорого, а что — нет…

— Тогда большая часть всех этих вещей — книги и всевозможные ингредиенты, среди которых много опасных.

— Тогда, лучше в кладовые, — с легкостью согласилась Азария, опасливо косясь на безобидные с виду вещи.

Стражники приоткрыли двери, в которые робко скользнула не поднимающая глаз служанка с тяжелым золотым подносом в руках. Рамир шагнул вперед, забирая его у девушки, отпуская ее кивком головы. Сиара восторженно пискнула, увидев огромные гроздья сочного светло-фиолетового винограда, который рос только в Моравве. Ее глаза восхищенно округлились. Захлопав в ладоши, она быстро бросилась вперед, растворяясь в воздухе, а на поднос уже скользнул маленький огонек, ухвативший самую крупную гроздь и шустро метнувшийся в сторону трона, оставляя после себя легкое свечение и неясные звуки, напоминающие странную плачущую мелодию флейты… И ошеломленного Рамира, который так и остался стоять с подносом в руках, расширившимися глазами глядя на спелые и сочные фрукты.

Колдунья понимающе улыбнулась, увидев его реакцию.

— Сиара — блуждающий огонек. Она совершенно безобидна, но крайне доверчива и непосредственна, как ребенок.

— А остальных когда ждать? — Боязливо спросила Азария, нарушая воцарившееся удивленное молчание, обеспокоенно поглядывая по сторонам, и на всякий случай, отступая поближе к брату. Князь с улыбкой коснулся ее светлых волос, проводя по ним рукой. После слов княжны все как-то расслабились, перестав напряженно смотреть перед собой. Странное и скованное молчание было сломлено, заставив Яснину не заметно перевести дух. Охватившее ее беспокойство медленно отступало, но не исчезало совсем. Она видела лица всех, кроме князя. Каждый улыбался, глядя на испуганную девушку, уже не думая о том, что происходило незадолго до этого. Колдунья не знала почему, но Камлен не казался ей успокоившимся, скорее наоборот, он все сильнее напрягался, словно ему что-то не давало покоя.

— Не думаю, что получившие свободу существа захотят вернуться в добровольное заточение, поэтому их появления не стоит опасаться.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Велислава, ее голос звучал слишком спокойно, а на лице не было улыбки, поэтому было совершенно не понятно, шутит она или говорит серьезно, — ты так много сделала для них, к тому же большинство могло в любой момент вырваться на волю, но не спешило этого делать.

— Но зачем ты держала в плену разных магических существ? — Недоуменно спросила Азария, непонимающе хмуря брови.

— Княжна, — Лот немного опоздал с предостережением, и девушка все же задала вопрос.

Лицо Камлена угрожающе потемнело, было видно, что необдуманно сказанные слова сестры задели его гораздо больше, чем остающуюся совершенно спокойной колдунью. Яснина хотела съязвить что-нибудь насчет того, что держала их для проведения ужасных экспериментов, но ее опередила расхохотавшаяся Велислава.

— Держала в плену? Кто, Яснина? — Она повернулась к смутившейся и потупившей взгляд княжне, качая головой. — Большую часть этих созданий Яснина нашла во время своих многочисленных разъездов по стране и не только.

— Велислава, достаточно, — колдунья попыталась остановить разошедшуюся девушку, но ее уже занесло.

— Ни одно из этих созданий не выжило бы без ее вмешательства. Основная часть их была еще детенышами, которых пытались сгубить крестьяне или стражники просто из глупых и безумных предрассудков. Она спасла их от смерти и спрятала в своем доме, чтобы до них не смогли добраться охотники, пока они полностью не исцелятся.

— Извини, — сдавленно пискнула княжна, боясь поднять глаза на мрачную колдунью, с легким прищуром смотрящую на Велиславу, которая под ее негодующим взглядом виновато развела руками, словно показывая, что просто не смогла промолчать, когда колдунью обвинили неизвестно в чем.

— Нужно осмотреть щит, — Лим первым прервал неловкое молчание, поворачиваясь к Лоту, кивнувшему в ответ.

Яснина устало вздохнула.

— В этом нет необходимости. Сиара не повредила его.

— Но каким образом тогда ей удалось проникнуть сквозь защиту? — Лот на мгновение закрыл глаза, концентрируясь, судя по сосредоточенному выражению, застывшему на лице, затем удивленно распахнул их. — Действительно, купол цел.

— Ее сила необычна и крайне непредсказуема. Сиара может найти меня в любом месте, даже на дне океана, и перенестись ко мне, минуя любые преграды на своем пути. Не знаю, как это работает, на мои вопросы она всегда лишь пожимала плечами и говорила, что на такое способны все особи ее вида.

— Это весьма полезное умение, которое может пригодиться, если что-то случится, — задумчиво хмыкнул Лим, поглаживая бороду.

Робкий стук в дверь заставил всех собравшихся оглянуться назад. Князь досадливо поморщился, но коротко и отрывисто произнес разрешение. В широкие двери вошел один из стражников, низко склоняясь в глубоком поклоне.

— Владыка, господин Рамхар просит принять его.

— Проводи его в мой кабинет.

Слуга поклонился, спиной вперед, выходя из тронного зала. Коротко кивнув Рамиру, князь широким и уверенным шагом направился к выходу. Военачальник с улыбкой передоверил поднос криво усмехнувшемуся Лоту и поспешил следом за уходящим правителем.

Велислава подошла к магу, придирчиво оглядела фрукты и, отобрав еще парочку тяжелых кистей винограда, легкой походкой направилась к трону, где укрылась в каком-то уголке со своей добычей Сиара. Лим тоже ушел практически следом за князем и Рамиром. Слушая его тяжелые шаги и постукивание трости по плитам пола, Яснина думала о том, что ей совершенно нечем заняться. Она с тоской посмотрела на огромную гору вещей, но желания разбирать сложенные непоседливой девушкой вещи не возникло. Скорее наоборот, оно умерло, даже не родившись, потому что колдунья прекрасно сознавала, какая дикая смесь из всевозможных предметов ждет ее в каждом свертке или коробке. Сомнительно, что Сиара раскладывала их по смыслу, скорее уж по цвету или какому-то другому дикому показателю, что духу казалось совершенно логичным и правильным.

— Это один из советников, — не заметно подошедший Лот склонился к ней, тихо поясняя, — Рахмар поддержал князя во время восстания и первым пришел к трону на поклон. Его семья всегда верой и правдой служила правящему Роду, и он все еще бесконечно предан князю. Я проверял, так на всякий случай. Он пользуется у народа большой популярностью и заслуженным уважением. И принадлежит к тем немногим, кто совершенно спокойно воспринял мое появление при дворе.

— Были не довольные таким решением?

— Естественно, — Маг криво усмехнулся, подбрасывая в руке персик. — Они и сейчас все еще есть.

Он предложил фрукт колдунье, но она отрицательно покачала головой. Пожав плечами, Лот откусил кусок от спелого и сочного плода, а затем торопливо что-то пробормотал, убирая брызнувший из мякоти сок, видимо, проклиная того, кто эти фрукты принес.

— Мне казалось, что Лим пользуется при дворе огромным влияние, и никого не смущает тот факт, что он — маг.

— Мммм, все дело в моей, хм, специализации. Едва я появился в первый раз рядом с троном повелителя, как все бросились проверять, кто же я и откуда появился. И им очень не понравилось то, что они узнали.

— И для этого неприятия есть веские основания?

— Не поверишь, но в основном князю служат только верные и преданные люди, которые готовы ради него на все, даже принести в жертву свою жизнь, если это потребуется. Прегрешения остальных же столь незначительны и безобидны, что владыка просто отмахнулся от них.

— Но недовольство никуда не делось?

— Один из советников даже осмелился намекнуть на это князю, дескать, мое появление крайне смущает их, ведь они верой и правдой служат повелителю столько лет, а выглядит со стороны все это так, словно им не доверяют. На что владыка довольно резко ответил, что раз у него такие честные и благородные подданные, то и бояться им нечего.

Яснина усмехнулась. Она понимала, почему придворные опасаются и недолюбливают Лота. В Талвинии, при Ордене, он недаром получил прозвище так называемой левой, негласной руки его бессменного Главы. Магия колдуна была довольно уникальна, в нем текла кровь не только людей, о чем он никогда не считал нужным умалчивать, что позволяло ему беспрепятственно узнавать все тайны и секреты, которых больше всего стыдились и желали утаить. Сама колдунья сразу установила против него блок, но Лот ни разу не предпринял попытки проникнуть в ее сознание. Позже он сознавался, что Рогд не раз приказывал ему это сделать, но сам маг не пошел на такое, предпочтя сообщить Главе Ордена, что взломать защиту колдуньи ему оказалось не под силу. Особенность Лота заключалась в том, что он не читал мыслей как таковых, нет, он проникал так глубоко в сущность человека, что воспринимал его тайные и сокровенные помыслы, желания и мечты. Каждый, даже самый маленький и незначительный секрет переставал быть таковым, стоило ему проникнуть в сознание жертвы. Именно поэтому Рогд и попытался избавиться от него, когда в Ордене задумали переворот, ведь маг с такими талантами мог оказаться смертельно опасным и ненужным свидетелем.

— Неужели совсем ничего не удалось обнаружить? Я не могу поверить, что абсолютно все довольны правлением князя. Владыка может быть сколь угодно великим, справедливым и мудрым, но все равно найдутся те, кому будет чего-то не хватать.

— Я проверил всех советников и придворных, большую часть слуг, которые прислуживают лично князю и его сестре, даже тех, кто перестилает их постели, но предателей среди них нет. В этой стране к правящей династии относятся с небывалым уважением, если не сказать, благоговением. Все те, кто служит князю и его семье, на самом деле счастливы, что делают это.

Яснина оглянулась на стоящую немного в отдалении Азарию, которая так и не подняла глаз. Судя по тому, как она нервно сжимала и разжимала пальцы, она хотела поговорить с ней о том, что сказала.

— А княжич?

— Полный пролет… Он, как нельзя кстати, отбыл в поместье, в котором сейчас и живет по приказу князя. Но я даже не сомневаюсь теперь, что он в чем-то замешан.

— Это плохо…

— Не буду вам мешать, — Лот с улыбкой посмотрел на подавленную княжну, которая уже начинала нервно покусывать губы, — она не уйдет, пока не извинится. Должен сказать, меня многое поражает в этой стране, и далеко не в худшем смысле этого слова.

Поклонившись смущенно вспыхнувшей девушке, едва выдавившей легкую улыбку, Лот направился к выходу из тронного зала, все еще улыбаясь.