Когда Джазлин привезли домой, мне было 5, и я официально была старшей сестрой. Я очень серьёзно относилась к этому званию, хотела научить её всему, что знаю сама — как красить, рисовать, создавать истории, играть, делать бутерброды с арахисовым маслом — всему.
Пока она не научилась ползать, у неё не было проблем. Она была такой быстрой! И всегда приземлялась в кошачью миску.
«Нет-нет, Джаз! Это еда для Боуи! Её нельзя давать детям!»
«Спасибо, Лэйси, но мама здесь — я. Я позабочусь о твоей сестре» — напоминала мама.
Джазлин была прекрасна. У неё были белокурые волосы и большие голубые глаза — так похожа на бабушку. Когда она только начала говорить, то отражала мимикой всё, что слышала. Ей нравилось изображать, как будто она говорит по телефону, когда кто-нибудь действительно говорил, и повторять на свой лад наши слова. У неё отлично получалось копировать чей-нибудь голос и мимику. Мы звали её Маленький Пересмешник. В 5 лет она превосходно пародировала и была просто очаровательна! Девочка отлично подражала всем и любила устраивать шоу. До сих пор она — один из моих любимых рассказчиков, хотя мы и совершенно разные с ней по характеру.
Джазлин определённо была хорошей девочкой. Ей нравились платья, банты, и красивые вещи. Ещё она была очень организованной, и могла собрать все наши ненужные письма и поместить их в уродливую старую сумку, купленную за четверть цены на распродаже. Мы называли их её «важные бумаги». Она держала её в руках, как будто там были золотые монеты. Только дотронься до сумочки — и она заверещит, как банши (банши — ирландский фольклорный персонаж, жутко вопящая ведьма — прим. пер.).
«Не трогай мои важные бумаги! Мааааааам! Лейси трогает мои бумаги, мам!»
Перед тем, как выйти из дома, она помещала письма в большую сумку и носила ее на руке. Мы с Эриком звали её «маленькая почтенная леди с сумкой». Она правда так выглядела, когда ходила по магазину с этими смешными сумками, заполненными всяким хламом, в своих ручках.
Филипп на 1,5 года младше Джаз. Мой брат всегда был мыслителем. Ещё ребенком, он обладал глубоким умом и сильными чувствами.
Однажды вечером мы все сидели на багажнике грузовика Гарри. Он был хорошим маминым другом. Он катал нас иногда по сельским дорогам теплыми ночами Техаса. Чистое небо, освещённое большой яркой луной. Мы пели.
“Don’t Worry, Be Happy.”
“We Built This City on Rock and Roll.”
“I Will Always Love You.”
Ночь становилась темнее, а звезды сияли ярче. Эрик начал петь “Deep in the Heart of Texas,” а мы хлопали ему в такт. Я заметила, что Филипп не пел и не хлопал, хотя это была одна из его любимых песен. Он смотрел в небо, о чем-то размышляя.
«Что такое?» — спросила я
Он очень удивленно посмотрел на меня и спросил: «Почему Луна следует за мной?»
Я засмеялась: «Ну, я не знаю, Фил»
Мои любимые малыши
На следующий день Филипп услышал, как мама говорила, что-то про то, как кожа скрипит от воды. Он выбежал из ванны, нашел свои почти совсем изношенные, но такие любимые ковбойские сапоги, надел их, и уселся в ванной посреди пузырей, скрестив ноги. Когда я начала вытаскивать его из воды, то заметила, что он тяжелее, чем обычно. Сапоги на его ногах висели и были как огромные сумки, расплескивающие воду по всей ванной, и на меня. Мы посмеялись, и потом я прибралась.
Я вытирала полотенцем его волосы, а он смотрел в зеркало и восхищался своими недавно выбритыми висками. Вдруг Филипп поднял свое лицо.
«Я понял, почему Луна шла за мной! Ей понравилась моя прическа!»
«Конечно!» — я поздравила его с этим открытием.
Когда родилась Стефана, мне было 10. Я жила ради ее улыбки! Она была смышлёной и очаровательной. В три года я помогала ей учиться читать, а она подпевала песням Abbey Road, которые играли в моей спальне. Одним из ее любимых фильмов был «Король Лев». Каждый раз, когда папа-лев умирал, она бежала ко мне, забиралась на колени и обнимала меня за шею. Она плакала, но при этом утешала меня. «Всё хорошо, Лейси, он ещё вернётся, мы увидим его среди звёзд». Она всегда обладала глубоким состраданием, добротой и любовью к животным.
Когда родился Роман, мне было 13. Мама разрешила мне быть рядом, когда он пришёл в этот мир. Я заплакала, когда увидела его. Он был такой крошечный и волшебный! На мне была больничная одежда, и я стала второй после мамы, кто держал малыша в руках. Медсестра поставила его ножки на штемпельную подушечку, а потом — на мою футболку, чтобы оставить на ней идеальный отпечаток маленьких ножек. Один из самых чудесных дней в моей жизни.
Роман был такой же умный малыш, как и остальные. Иногда даже умнее меня. Однажды я готовила пиццу и открыла дверь духовки, чтобы посмотреть, готова ли она, и пламя внезапно вырвалось наружу. Казалось, что вся плита была в огне. Я думала, что забыла убрать поднос из-под пиццы. Я просто стояла перед открытой дверью духовки в абсолютном шоке.
Двухлетний Роман стоял рядом, выпучив глаза. Я была совершенно растеряна и сказала себе: «Я не знаю, что делать!»
А двухлетний голос рядом произнёс: «Воды! Принеси воды!»
Точно! Подумала я — мне нужно принести воды.
Я побежала к раковине, наполнила кувшин водой и выплеснула её на горящую пиццу. Мы были спасены! Я повернулась и обняла Романа. Я благодарила и целовала его снова и снова, а мои глаза наполнились слезами.
«Ты такой умный, Роман! Ты нас спас! Я паниковала, но ты точно знал, что нужно делать! Я так люблю тебя!»
Жить для чего-то большего
Я правда очень любила Романа. Я всех их очень любила. Как-то я думала обо всём этом, пока сушила волосы. Я легла в кровать, и эти воспоминания отговаривали меня от попытки суицида. Вот почему я не могла себя убить. Я не хотела причинять им боль.
Я представила, как сложно будет Джазлин заниматься детьми, особенно, когда мама на работе. Мне не хотелось усложнять им жизнь.
Так что моя жизнь была спасена из-за одной причины.
Но жить для кого-то — это ненадолго. Когда-нибудь мои братья и сёстры станут самостоятельнее, и уже другие люди появятся в их жизни, чтобы заботиться о них лучше меня. Тогда моя причина просыпаться исчезнет. И что тогда?
Наши отношения, как мне кажется, это большое зеркало, отражающее отношения в принципе. Мы с вами можем любить наши семьи, и наших близких, потому что мы для этого созданы. Мы все на этой планете связаны между собой, потому что все мы связаны с Богом. Он — это Отец, Сын и Святой Дух — начало всех начал. Некоторые говорят, что мы созданы любящим существом, чтобы самим создавать любящие существа вокруг себя. Поэтому неважно, кого я люблю на земле — моя любовь к ним не должна превосходить любовь к моему небесному Отцу. Если получается наоборот — значит у меня появился идол. Как будто я влюблена не в своего супруга, а в его отражение. Я бы предпочитала быть одной и разговаривать только с его холодным изображением. Это изображение не могло бы мне ответить или обнять, оно не могло бы мне помочь, когда это нужно.
Также было с моими отношениями в семье. Любовь к ним помогала мне держаться ещё немного, но не спасала меня. Мне нужно было найти её корень — источник всех отношений, отношения, от которых образуются все остальные.
В какой-то момент мои любимые отношения не оправдали того, чего хотело моё сердце. Жить для своей семьи — недостаточная причина, чтобы поддержать тебя во все времена. А мои времена скоро должны были измениться.
Я чувствую, что попал в место, для которого не был создан. Но Бог хочет, чтобы я нес его благодать, не обращая внимания на мутное стекло искаженного стакана мира, который жаждет хотя бы капельки Его милости. Я живу и танцую в полумраке. Я охотник на тени.
Timothy Willard