Я только вышла замуж за Джоша Штурма, и мы были в туре в поддержку альбома Memento Mori. Мы вошли в комнату отеля Holiday Inn Express и бросили наши сумки около двери. Джош взял пакет и пошёл в ванную. Я достала книгу, которую кто-то дал мне, и начала читать с начала. Книга называлась 23 минуты в аду.
Я предвзято относилась к книгам, в которых автор попадал в рай или в ад, а потом возвращался, чтобы рассказать историю. Так что всю первую часть я думала Ага, конечно. Но потом я стала узнавать историю, я уже её где-то слышала.
Ад это метафора?
Восемь лет назад мой друг Чад заехал в город, чтобы увидеться. Я не видела его очень давно. Мы и ещё несколько человек мило проводили время, когда тема нашего разговора поменялась на тему ада. Люди разбрасывались философскими мыслями об аде направо и налево. Беседа изжила себя, когда все высказали своё мнение кроме меня и Чада. Мы вспомнили Библейские версии, которые поддерживали идею Универсализма — идею о том, что Бог любит всех, и Иисус погиб ради каждого из нас, и в конце концов каждый будет спасён.
«Каждое колено преклонится перед Иисусом, и каждый человек скажет, что Иисус — Господь».
«И это не Божья воля, что каждый погибнет, а что каждый через покаяние признает Христа».
«И не молился Иисус Господу «Да будет воля твоя»? И не Божья ли это воля, что каждый может умереть, а может и не один. Иисус умер за грех всего мира, навсегда. Он простил людей, смотревших, как он висел на кресте, говоря об убийцах своих «Прости их Отче, ибо не знают они, что делают».
«Так что же насчёт тех, кто не знает?»
Снова и снова мы обсуждали это, пока не решили, что возможно ад это нечто метафорическое.
В Ад и Обратно
На следующей неделе Flyleaf собрался на репетиции. Мы начали с Библейского учения, как и всегда. На этот раз мама Джареда дала нам диск. На диске была записана речь оратора Билла.
Голос мужчины был тихим, скромным не впечатляющим. Такой голос, на который ты никогда не обратишь внимание. Я представляла его себе простым, маленьким, скромным, не впечатляющим, странным парнем. Что такого мой сказать тот парень, чтобы его речь записали?
Но в то время, как запись продолжалась я почувствовала что-то сердцесжимающее.
Этот парень побывал в аду и вернулся обратно. В прямом смысле. Он рассказывал, как проснулся, не зная, что значит быть Христианином. Он прожил определённый период времени вне времени, будто в вечности, где он был в аду.
Я так не хотела верить ему, всё во мне говорило, что он был натурально ужасным лжецом. Моё сердце билось в недопонимании. Я хотела обвинить его во лжи, но он не показывал, ни грамма
скрытности или нечестности. Я сидела, потрясенная услышанным, ища в его речи хоть что-то, что подтвердило бы мой цинизм. Он заканчивал свою историю дрожащим голосом.
«Я видел Иисуса стоящего там, я был освобождён и потрясён, но также неуверен. Моё сердце спрашивало, «Зачем ты привёл меня сюда?»
«Потому что так много людей думают, что этого места не существует, даже некоторые люди знающие меня, не верят, что оно есть, я привёл тебя сюда, чтобы ты рассказал им»
Моё сердце ответило ему, «Что если они не поверят мне? Что если мне скажут, что это был лишь ночной кошмар?», и Иисус ответил так ясно мне, «Твоя задача не убедить их, твоя задача рассказать им»».
В тот момент я почувствовала, как стрелы пронзают моё сердце. Один человек, любящий Иисуса, используя писание, убедил меня в том, что Ада нет. А откровение другого человека убедило меня в мотивах того мужчины. Биллу не нужно было внимание, так же как не нужна была запись его речи. Я верю, что он был искренен. Он просто хотел рассказать свою историю, потому, что так сказал ему Иисус.
И тогда я поняла послание Бога к моему сердцу: Он говорил мне делать то, что делал Билл. Он не хотел, чтобы я переубеждала людей, Он хотел, чтобы я просто рассказывала им о том, что Он сделал в моей жизни. История Билла помогла мне понять, что Бог хочет использовать мою историю, чтобы так же помогать другим.
В этот откровенный момент осознания, также как я начала видеть себя и других иначе после того, как нашла Иисуса, я также начала смотреть на мир в свете вечности по-другому после того дня.
Я помню, как плакала 3 дня подряд после этого.
Я стояла в пробке, пытаясь перестать плакать о том, что я не могу всем помочь. Но потом я посмотрела на людей слева, которые могут умереть через секунду и оказаться в аду. Когда я посмотрела направо, я увидела то же самое. Я знала, что Иисус отдал жизнь за грехи других и обещал прощение и воссоединение с Богом после смерти. Но жизнь без Иисуса превращалась в жизнь отдельно от него, в вечность в аду. Я плакала из-за этого около недели, плакала о тысячах людей, не знающих Иисуса.
После трёх дней вес этого знания облегчился, и я, по крайней мере, больше не плакала всё время и могла прожить свой день перед очередным ударом. Я помню, как пыталась выразить свой дух на репетициях группы, но ребята смотрели на меня, как будто я была сумасшедшей. Я никогда не чувствовала себя более одинокой. Я плакала за весь мир, и никто не понимал почему.
Тяжесть темноты
Быстропрошедшие 8 лет, и вот я там, сижу в номере отеля, читаю ту книгу, что мне дал друг. Я была цинична по отношению к книге, ждала, пока автор запутается в своей истории, и я смогу назвать его фальшивкой, когда вдруг начала узнавать рассказ. Вся речь, прослушанная на той репетиции с группой во время Библейского учения восемь лет назад, заполнила мою голову. Я поняла, что читаю книгу, написанную тем тихим странным парнем с записи.
Я начала читать медленней.
Мой уставший муж застилал постель передо мной. Он выключил свет и оставил меня читать со своей лампой, стоявшей на тумбочке. К концу книги к моим глазам подступили слёзы. Я увидела все те сотни тысяч людей, людей перед которыми я пела, пела достаточно громко, чтобы достичь уха каждого, и все эти люди стояли на дороге в ад. Что я натворила? Что я сделала со своим голосом? Почему я не сказала им прямо? Разве я не знала? Почему я не сказала хоть что-то, когда у меня была возможность?
Было уже 3 часа ночи, и я плакала беспрерывно. Джош проснулся и подумал, что кто-то умер. Он пытался помочь мне и выяснить, что случилось одновременно. Он абсолютно не знал, что делать со мной. Я не могла прекратить всхлипывать, и поэтому не могла объясниться следующие полчаса, и потом я, наконец, рассказала ему сквозь слёзы.
«Джош, я могу видеть их. Толпы тех, кого я люблю и за кого молюсь, тех, для кого я пою, целый мир, ради которого Иисус погиб, спасая от страданий, и все эти сотни тысяч катятся в вечность ада. Все эти драгоценные создания Господа были потерянны навсегда, и что я делала, играла музыку для развлечения? Я должна сказать им. Я должна рассказать им, пока они ещё слушают».
Я плакала и плакала. Наконец, выслушав и позволив мне проплакать ещё час, Джош сказал строго, «Мне кажется, тебе хватить читать эту книгу».
Я была так зла. «И это твой ответ? Это не из-за книги. Это из-за того, что действительно происходит каждый день!»
Джош был перегружен, и я заснула плача. Он обнимал меня, пока я плакала, засыпая. Что ещё мог он сделать?
Через месяц мы навещали нашего пастыря, Эрика, и его жену, Сару, в Канзасе. Они присоединились к новой церкви и хотели, чтобы мы встретились с её основателем. Его имя было Тим Джонс. Он обнял нас, будто мы были давно потерянными детьми. Он показал нам уютную гостиную, где Джош и я сели на старый диван.
Тогда Тим начал спрашивать, как мы зарабатываем на жизнь, Эрик начал рассказывать о Flyleaf и нашей миссии. Тим спросил, можно ли послушать нашу музыку онлайн где-то. Так что, Эрик пошел с ним к компьютеру в другой комнате и показал ему где-то 25 секунд клипа «I’m so sick». Ему так это понравилось, что он стал рассказывать нам, как круто это звучит. Он вернулся в комнату, где сидели я с Джошем, и стал объяснять мне всю мою жизнь.
«Лейси, у тебя есть пророческий, евангельский дар. Это очень, очень тяжелое призвание. Бог наполнил твоё сердце любовью для всего поколения и позволил тебе петь Его песню со всей любовью и страстью, так чтобы они знали, что Бог любит их. Тебе, Джош, предназначено нести очень тяжёлое бремя, но твоя работа помочь ей принести это бремя к Иисусу и положить к его ногам. Ты должен постоянно напоминать ей, что она не Иисус, и что это не её работа спасать людей, потому что она не способна на это. Она будет нести бремя, но только так она сможет писать и петь песни от сердца Отца».
Джош и я сидели там и слушали, сбитые с толку.
«Бремя очень важно для тебя, чтобы делать те вещи, что ты делаешь, но ты не можешь жить в том месте, или ты будешь полностью раздавлена его тяжестью. Бог позвал тебя к своему миру и счастью также, и Джош, это твоя работа вытаскивать её из мест скорби, бремени и молитвы, и вести её в кино, или на прогулку, куда угодно. Это будет тежело для неё, так как ей будет казаться, что она впустую тратит время, которое могла бы использовать, чтобы спасать людей или помогать им, но Лейси, ты должна позволять Джошу вести себя в эти места отдыха, или ты будешь перегружена и не принесешь никому пользы. Бог хочет, чтобы ты научилась слушать Джоша и доверять тому, что он слышит от сердца Отца также. Он хочет, чтобы ты знала, что когда ты доверяешь своему мужу, ты будешь в нужном месте в нужное время. Он научит тебя, что это не обязательно оскорблять всех всё время, что ты наверное делаешь, верно?
Я и Джош плакали и не знали, что сказать.
«Да, это часто случается» — сказала я, через силу.
«Что ж, Джош сможет помочь тебе понять, как сделать что-то, не делая больно всем на своём пути»
Сквозь слёзы, Джош рассказал Тиму, что случилось в номере отеля прошлой ночью. «Она не переставала плакать, и я не понимал, что происходит. Я думал: «она действительно чувствует бремя за всех тех людей, катящихся в ад, или мне нужно изгнать из неё демона, мучающего её?»»
Тим засмеялся и сказал: «Она действительно чувствует бремя». Мне стало намного легче, когда я услышала это. «Но, Лейси, ты должна позволить ему помочь тебе переложить это бремя к ногам Иисуса, ты не должна пытаться вынести его на своих плечах. Это слишком, дорогая. Положись на своих друзей из группы. Они не несут бремя, как ты, и если Богу кажется, что они не должны нести его, ты не должна пытаться переложить всё на себя»
Да, сэр. Божий человек говорил правду и мудрость о моей жизни — небесное послание, которое так облегчило моё сердце, воодушевило мой дух. О, какая свобода! Огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Я была потрясена.