[ru]

Великая испанская революция стала результатом резонанса нескольких глубинных социальных конфликтов: противоборства «двух Испаний» — консервативной религиозной и светской прогрессистской; противоречий перехода от аграрного общества к индустриальному; выбора стратегий перехода к социальному государству в условиях начавшейся Великой депрессии. Это наложение привело к формированию усложненного идеологического спектра от анархистов до фашистов. Либеральный центр в этих условиях размывался и пользовался все меньшей поддержкой. Бурное развитие анархизма, особенно анархо-синдикализма, стало важной особенностью Испанской революции даже в сравнении с Российской революцией, где анархизм тоже играл важную роль. Развитию социалистических идей способствовали и традиции социальной солидарности испанских трудящихся.

Каждая из влиятельных политических сил испанской трагедии не была монолитной. Правая СЭДА колебалась между фашизмом и консерватизмом, а фашизм пытался совместить итальянские образцы, испанскую консервативную традицию и синдикализм. Либеральные организации сдвигались то в сторону консерватизма (радикалы), то к социал-демократическим ценностям. ИСРП раздиралась борьбой левых социалистов (кабальеристов) и социал-либералов (приетистов и др.). Либертарный лагерь располагался в широком спектре от анархистского экстремизма до умеренного синдикализма, близкого к левой социал-демократии. Острее всего были противоречия между марксистами-ленинцами. КПИ и национал-коммунистическая (прокоммунистическая) ОСПК считали своим главным врагом наряду с фашизмом антисталинскую марксистско-ленинскую ПОУМ, искавшую союза с НКТ. Важную роль в политической жизни играли профсоюзы, реально контролировавшие свою членскую базу не только в социальном, но и в политическом отношении.

Ситуация в Испании зависела и от мировых процессов: Великой депрессии, борьбы между фашистами и коммунистами. Большое значение в испанских условиях имела политика Народного фронта, инициированная Коминтерном. Она предоставила организационную форму для консолидации левых сил и способствовала переходу КПИ на умеренные позиции. Однако победа Народного фронта на выборах была в значительной степени обеспечена поддержкой анархо-синдикалистов.

Накал страстей после прихода к власти Народного фронта диссонировал с умеренностью проводившихся либеральным правительством преобразований. Массовые настроения искусственно «накручивались», радикализировались идеологической элитой. Возможность победы политических противников рассматривалась как катастрофа. Умеренная политика либералов не соответствовала глубине социального кризиса. Ситуация была использована профашистскими военными для попытки захватить власть и уничтожить Республику. Хотя Франко и его генералы самоидентифицировались весьма многозначным термином «националисты», их идеология носила фашистский характер.

Попытка военных положить конец правлению «левых» привела к немедленному контрудару со стороны профсоюзов и социалистических партий. Они обеспечили мобилизацию общества и добились раздачи оружия народу. Республиканская армия стала формироваться как милиционная. Это обеспечило первоначальный успех республиканцев на большей части территории страны.

И мятеж, и борьба с ним сопровождались террором. Правый террор был более систематическим, республиканско-анархический — более спонтанным.

Помощь стран «Оси» помогла мятежникам оправиться от первого удара, полученного в июльские дни. И тут стало ясно, что республиканская милиция, превосходившая армию в условиях противоборства в городах, не может вести наступательную войну. Попытка наступления милиции НКТ на Сарагосу не удалась. Здесь фронт стабилизировался. В других регионах, где милиционная система не опиралась на прочную синдикалистскую структуру в тылу, милиция не могла организовать и достаточного сопротивления фронтальному наступлению армии.

Интернационализация конфликта в Испании оказалась неожиданностью для европейской дипломатии. Сначала казалось, что дело быстро решится или победой переворота, или его разгромом. Вместо этого началась затяжная война, причем во многом — из-за внешнего вмешательства. Бурная дипломатическая активность вокруг испанской трагедии создает у некоторых авторов впечатление, что судьба Испании решалась не в Мадриде. Именно из этого и исходили «вершители судеб мира» в Лондоне, Париже, Берлине и Риме. Однако испанцы своей борьбой «смешивали карты» европейской дипломатии. Если бы республиканцы не отстояли Мадрид, не продолжали борьбу до 1939 г., то «испанский вопрос» быстро сошел бы с повестки дня. Судьба Испании решалась не только в Мадриде — но и в Мадриде тоже. Вопреки мнению и ряда политиков Республики (включая президента Асанью), и некоторых современных историков, война не была проиграна республиканцами изначально, тем более, что они получили своевременную помощь от СССР, которая до 1938 г. наряду с интербригадами уравновешивала фактор фашистской интервенции.

Испания, оказав сопротивление фашизму, изменила ситуацию в Европе. Она создавала напряжение в отношениях консервативного правительства Великобритании и «идеологически близкого» Республике «Народного фронта» Франции. Однако лидеры французского «Народного фронта» по существу предали Испанскую республику, опасаясь и революции, и фашизма. Война в Испании способствовала сближению Германии и Италии, и ради возвращения Италии в «Антанту» Великобритания и Франция были готовы пожертвовать Испанской республикой. Политика умиротворения, венцом которой стал «Мюнхенский сговор», сначала была «апробирована» в Испании в виде политики «невмешательства». По тактическим соображениям СССР принял в ней участие. Убедившись, что фашисты не остановили помощь мятежу, советское руководство также стало оказывать помощь Республике. Для СССР и по идеологическим, и по внешнеполитическим соображениям было принципиально важно, чтобы Республика не была разгромлена. Война в Испании не только была первой широкомасштабной битвой с фашизмом. Она отвлекала внимание Запада, в том числе и нацизма, в противоположном от границ СССР направлении.

Испания повлияла на ход событий в переломную вторую половину 30-х гг. еще и тем, что стала важнейшим военно-политическим полигоном. Испания предоставила бесценный военно-политический опыт в таких вопросах, как роль авиации и артиллерии в современной войне (меньше проявили себя танки), соотношение фронта и тыла и т. д. Не всегда этот опыт был воспринят, а отчасти — и устарел с началом Второй мировой войны и ее блицкригов. Военные эксперты и СССР, и Франции могли убедиться, что «война моторов» может быть позиционной — как Первая мировая. И это вело к трагическим ошибкам 1940–1941 гг.

* * *

Старт Гражданской войны, всеобщее вооружение активных граждан в Республике привели к началу уже не просто социально-политической, а глубокой социальной революции — качественных изменений системы собственности и власти. В результате проведения индустриальной коллективизации (инкаутации, социализации) в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного — прежде всего развитой системой производственной демократии, участия труженика в принятии производственных решений. Отрицательное отношение анархистской доктрины к «демократии» как многопартийной парламентской системе не помешало анархо-синдикалистам распространить демократию на сферу производства. Опираясь на профсоюзные структуры, анархо-синдикалисты и левые социалисты сделали практический шаг к ликвидации отчуждения производителя от средств производства. Но это был только шаг.

На место диктатуры менеджера пришла власть коллектива в лице его актива (прежде всего профсоюзных вожаков из структуры НКТ) и почти религиозное воздействие анархистских лозунгов, противодействие которым могло рассматриваться как контрреволюция. Однако влияние идеологии, разделявшейся значительной массой рабочих, играло мобилизующую роль, в том числе на производстве. Анархо-синдикалистам и левым социалистам удалось создать относительно эффективную и относительно демократическую социальную систему (насколько это возможно в условиях гражданской войны), основанную на производственной демократии. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, коллективизированная промышленность не допустила резкого падения производства. Введение системы производственной демократии обеспечило ту эффективность производства, которая вообще была возможна на испанских предприятиях того времени в условиях войны и частичной экономической блокады. Миф о том, что «анархо-синдикалисты развалили производство» можно считать окончательно опровергнутым. Получив в свои руки фабрики, рабочие и инженеры сделали максимум возможного. Производство, необходимое для нужд войны, смогло превысить довоенные показатели. Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере. Борьба против производственной демократии, предпринятая в период правления Негрина (1937–1939), способствовала падению экономических показателей по сравнению с временами правительства Ларго Кабальеро.

Также в Республике широкое распространение приобрела инициированная анархистами сельская коллективизация. В отличие от СССР, она не была вызвана давлением на крестьянство со стороны государства. В некоторых случаях большинство крестьян принуждало к коллективизации меньшинство, в некоторых единоличное хозяйство сохранялось. Иногда принуждением к коллективизации занимались отряды радикалов-анархистов, но НКТ и лидеры анархо-синдикалистов выступали против этого. Массовую поддержку коллективизации и ее добровольный характер для большинства крестьян подтверждает и тот факт, что после поражения анархо-синдикалистов в столкновении с коммунистами в мае — августе 1937 г., когда никакой возможности применять насилие в отношении противников у анархистов уже не было, массовое движение аграрных коллективов продолжалось и даже расширялось. В целом коллективизация дала хороший эффект и в масштабах всей страны. Положение с продовольствием весной 1937 г. заметно улучшилось, расширялись посевные площади, что признавали и противники анархистов. Успехи и неудачи конкретных коллективов зависели от их лидеров, но в целом движение, явочным порядком ликвидировавшее налоговый гнет, латифундизм и мелкое парцеллярное хозяйство, показало свою жизнеспособность.

С сентября 1936 г. по май 1937 г. правительство Республики во главе с Ф. Ларго Кабальеро содействовало глубоким социальным преобразованиям. С ноября в нем участвовали анархо-синдикалисты, и таким образом это было правительство не просто Народного фронта, а широкой антифашистской коалиции. Деятельность министров-анархистов в правительстве в основном носила не какой-то специфически анархический, а общедемократический характер, вписывалась в рамки социального государства. Пока НКТ оставалась в правительстве, противники анархо-синдикалистского социально-экономического эксперимента не могли развернуть серьезное наступление против сектора производственной демократии. Как только НКТ покинула правительство, это наступление началось и привело к существенному свертыванию социальной революции. Пребывание НКТ в правительстве было условием сохранения той глубины революции, которая была достигнута осенью 1936 г. После вхождения в правительство Испании синдикалисты проводили здесь относительно плюралистичную экономическую политику, которая поддерживалась Ларго Кабальеро и по существу стала основой социально-экономического курса кабинета в целом.

В период правления Ларго Кабальеро военное строительство Республики основывалось на сочетании принципов милиционности на уровне подразделений и регулярности — на уровне управления частями. Это сочетание не уберегло Республику от поражения в Малаге, но позволило отстоять Мадрид и одержать победу над итальянским экспедиционным корпусом под Гвадалахарой. Правительство Негрина-Прието стало разрушать милиционную систему, но побед не добилось. Падение энтузиазма солдат и рост кастовости и бесконтрольности офицерства способствовали падению боеспособности республиканской армии во второй половине 1937 г. и ее поражениям. Свержение Ларго Кабальеро сорвало подготовку операции в Эстремадуре, которая могла вывести войну из губительной для республики позиционной фазы.

Внутренние раздоры, более характерные для Республики, чем для режима Франко, были опасны для нее не сами по себе. Лишь в короткие моменты они могли нести угрозу фронту, и Франко этими моментами не воспользовался. Внутриполитические конфликты негативно сказались на судьбе Республики не столько своим ходом, сколько исходом в мае 1937 г.

В первой половине 1937 г. нарастали противоречия в республиканском лагере. Коммунисты выступали против той революции, которая разразилась в Испании, они считали, что эта революция ведет в сторону от общества советского образца, к которому они стремились, и к тому же мешает победе Республики. В последнем они сходились с Ананьей, Прието и Негрином. Политический центр Республики уходил вправо, коммунисты становились центром консолидации «партии порядка», противостоявшей социальной революции. Ларго Кабальеро стоял на стороне происходившей в Испании революции и потому, что считал ее средством мобилизации активности масс, необходимой для победы над фашизмом, и потому, что революция придавала борьбе ясный смысл — победа нового общества над старым, а не просто сохранение той Испании, которая существовала до 1936 г. Ларго Кабальеро и его сторонники искали модель нового общества, которое образуется в ходе революции и будет соответствовать принципам демократического социализма. Познакомившись поближе с идеями, которые отстаивали вошедшие в правительство синдикалисты, кабальеристы стали склоняться к идее создания общества, основной структурой, ядром которого являются профсоюзные организации трудящихся.

3 мая 1937 г. ОСПК и каталонские националисты спровоцировали вооруженные столкновения с анархо-синдикалистами в Барселоне, которые объявили «анархо-троцкистским мятежом». Несмотря на то, что сторонам удалось достичь соглашения о прекращении огня, столкновения 3–6 мая были использованы противниками НКТ и ПОУМ для установления контроля над Барселоной и начала репрессий против оппозиции. Но пока сохранялось правительство Ларго Кабальеро, расследование событий в Барселоне могло привести к компрометации ОСПК и коммунистов в целом. Поэтому для коммунистов стало делом принципа скорейшее свержение Ларго Кабальеро, не соглашавшегося с трактовкой столкновений как «анархо-троцкистского» мятежа. Таким образом задуманное коммунистами еще в марте отстранение Ларго от реальной власти стало в мае непосредственной задачей. При этом КПИ была готова сохранить Ларго в качестве формальной фигуры главы правительства при условии сосредоточения реальной власти и прежде всего контроля над силовыми структурами в руках блока коммунистов и «центристов» ИСРП.

Коммунисты добивались смены правительственной стратегии и военной политики, не останавливаясь при необходимости на отстранении от власти главы правительства. Однако это не значит, что они заранее спланировали весь ход майского политического кризиса, начиная от вооруженных столкновений в Барселоне. Они были готовы действовать решительно и грубо, отыгрывая у оппонентов позицию за позицией, но когда их действия в Барселоне вызвали взрыв недовольства — в первый момент даже растерялись. Более того, результат их действий в Барселоне вовсе не гарантировал коммунистам разгром оппонентов и даже ставил под угрозу их собственные позиции. В сложившейся ситуации коммунистов фактически спасли лидеры правого крыла ИСРП и президент Асанья. Это привело к новому разделу власти, в котором позиции коммунистов не были еще безусловно доминирующими, хотя и усилились. Коммунисты могли воспользоваться и другим, менее рискованным поводом, чтобы продвинуться по пути превращения Испанской республики в «народную демократию». Они не были всемогущими комбинаторами, их сила была в другом — в последовательности, с которой они шли по пути этатизации, увлекая за собой этатистов ИСРП.

После майских событий Ларго Кабальеро мог остаться во главе правительства при одном из двух условий: либо подчиниться диктату и превратиться в номинальную фигуру, либо, воспользовавшись неблаговидной ролью ОСПК в событиях в Барселоне, ослабить коммунистов и создать правительство на новой профсоюзной основе (уравняв в правах ВСТ и НКТ), проигнорировав мнение президента, апеллируя к организованным массам. Это, конечно, в очередной раз нарушало бы Конституцию, но после 18 июля ее нередко нарушали. Такова революция. Это был один из переломных моментов в развитии Испанской революции, а значит, и мира. Возникнет ли новая синдикалистская модель, которая будет существовать наряду с американским, советским и фашистским вариантами регулируемого индустриального общества? Будет ли стоять перед странами, вступающими на путь социального государства, выбор: создавать новое общество на основе авторитаризма, капиталистического плюрализма или, как в Испании, — на основе производственной демократии?

Очевидно, что правительство, ядро которого состояло бы из профсоюзных лидеров НКТ и ВСТ, продолжало бы социальные преобразования, направленные на упорядочение коллективизации и синдикализации. Это правительство провело бы расследование событий в Барселоне в невыгодном для коммунистов ключе, что могло привести к ослаблению позиций коммунистов и в силовых органах, а в конечном итоге — к поражению КПИ в борьбе за власть. Однако этот же вариант развития событий означал отстранение от власти не только коммунистов, но и правых социалистов, а также республиканцев. Но в мае 1937 г. Ларго Кабальеро не решился действовать революционно. «Испанский Ленин» не обладал решительностью Ленина настоящего. В то же время Ларго Кабальеро отказался от роли украшения «на носу корабля», который резко менял курс.

Не решившись на разрыв с партийно-президентской системой, Ларго Кабальеро проиграл, и 17 мая М. Асанья поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с КПИ. Политический переворот подготовлялся весной 1937 г. не в пользу персон, а в пользу блока коммунистов и правого крыла социалистов. Выбор социал-либеральных и коммунистических политиков пал на Х. Негрина как наиболее удобную компромиссную фигуру.

Эмиссары Коминтерна непосредственно участвовали в этих комбинациях и пользовались большим влиянием в коалиции «майских победителей». Очевидно, что без их поддержки правые социалисты не смогли бы одержать верх над Ларго Кабальеро и социальной революцией.

* * *

У антифашистов был не один (внешний), а как минимум два фактора сопротивления (что доказывает уже оборона Мадрида) — революция и помощь СССР. В сложившихся условиях нельзя было победить, имея только один из них. Поражение вытекало из ослабления не только советской помощи, но и революции. Парализовав революцию, новое испанское руководство убило стимулы самоотверженной борьбы за победу. Ларго Кабальеро мог совмещать оба этих источника силы Республики. Негрин отказался от одного из них, после чего от поражения Республику могло спасти только начало Второй мировой войны.

До 1938 г. советская помощь уравновешивала материально-техническое вмешательство Германии и Италии, а интербригады отчасти — присутствие итальянского военного контингента. В конце 1937 г. советская помощь стала ослабевать, в то время как фашистская — нарастала. Ослабление советской помощи было связано как с разочарованием советского руководства неспособностью нового правительства Негрина-Прието добиться обещанного перелома в войне, так и усложнением международной ситуации, когда испанская проблема становилась менее важной по сравнению с кризисами в Китае и Чехословакии.

Со второй половины 1937 г. советская помощь поступала также в Китай, и объем поставок на Восток «вычитался» из того, что СССР мог направлять в Испанию. Китай был даже важнее для СССР, чем Испания — ведь на этот раз борьба развернулась в непосредственной близости от советских границ. Сдерживание Японии на дальних подступах к СССР было для него крайне важным на протяжении всех 30-х гг.

Весной-летом 1937 г. Республиканцы получили возможность перехватить инициативу, когда Франко, сконцентрировав силы на Севере, воевал на два фронта. Вместо того, чтобы сосредоточить усилия на деле победы, на подготовке наступательной операции, коммунисты и социал-либералы увлеченно боролись за власть, а Республика теряла время. Летом они провели операцию в своем стиле, и стало ясно, что их методы не лучше, а хуже, чем стиль войны Ларго Кабальеро. А в июле — декабре 1937 г. шанс перехватить инициативу был упущен.

Несмотря на это, СССР продолжал оказывать поддержку Республике, сохранение которой (даже без шанса на победу) отвлекало Германию и особенно Италию от действий на востоке Европы.

Регулируя помощь в зависимости от сложной внешнеполитической ситуации, Сталин не отказывался от продолжения борьбы в Испании и усиления контроля над политической системой Республики. Как показывает опыт «народных демократий», Сталин и в куда более благоприятных условиях при установлении коммунистических режимов действовал постепенно.

* * *

В мае 1937 г. на место революционного правительства пришла коалиция, заинтересованная в снижении, а затем и полном погашении накала революции. Однако сильнейшей фракцией майского режима были коммунисты, которые, при всей своей внешней умеренности, не отказывались от идеи превращения Испании в социалистическую страну (в их понимании слова). Правительство Негрина занялось деколлективизацией, но одновременно — и национализацией. Это было не только отступление от прежних революционных завоеваний, но смена вектора революции от самоуправления к этатизму, огосударствлению. Режим, который образовался в Испании в мае 1937 г., представлял собой раннюю форму «народной демократии» — режимов, получивших распространение в Восточной Европе после Второй мировой войны. «Народная демократия» — это просоветский режим, сочетающий либеральный фасад с авторитарно-этатистским содержанием. Соотношение фасада и ядра режима зависит от внешнеполитических факторов, и под влиянием Запада фасад даже может в определенных условиях одолеть ядро. «Народная демократия» представляла собой не просто вытеснение союзников коммунистическим «кукушонком», а синтез двух этатизмов — коммунистического и социал-либерального на просоветской платформе.

Более решительные шаги по пути «народной демократии» в Испании были возможны после завершения гражданской войны в условиях изменившейся международной ситуации. Когда время придет, можно будет объединить коммунистов и сторонников просоветской политики в объединенную партию, и зачистить оппозицию.

Упустив возможность одержать военную победу над франкистами, Республика сохраняла только один шанс на выживание — продержаться до начала Второй мировой войны. Такой шанс возник в сентябре 1938 г. в связи с Судетским кризисом, он сохранялся и в 1939 г., так как Республика имела пусть и небольшой, но достаточный ресурс сопротивления, чтобы продержаться несколько месяцев в непредсказуемой ситуации предвоенной Европы.

Однако ведущие политические силы Республики, включая и премьер-министра Негрина, пришли к выводу о неизбежности поражения и стали искать пути минимизации издержек этой катастрофы. Коммунисты, вовлеченные в глобальную борьбу с фашизмом, были готовы сражаться до последнего солдата. Но и они были вынуждены действовать в фарватере политики Негрина, маневры которого вызывали недоверие у все большей части республиканцев, боявшихся остаться за бортом эвакуации.

В результате мятеж Касадо получил широкую политическую поддержку — в том числе и со стороны противников безоговорочной капитуляции. Мятеж спровоцировал крах Республики тогда, когда до начала Второй мировой войны оставалось пять месяцев.

Ее падение стало одним из сигналов (хотя уже далеко не важнейшим) для Сталина о необходимости смены внешнеполитической стратегии. Падение Испанской республики стало зримым доказательством краха стратегии Народного фронта и коллективной безопасности, на которую Сталин с таким трудом пошел в 1934–1936 гг.

В итоге гражданской войны Франко определился с позицией нейтралитета, к которой стал склоняться уже в тревожные мюнхенские дни. Хотя бы в этом Республика победила — она обескровила франкизм и не дала втянуть Испанию во Вторую мировую войну.

В то же время в Испании было дано первое сражение в противоборстве, которое закончится крахом фашистского блока в 1945 г.

* * *

Движение к производственной демократии было прекращено не в результате внутренних процессов, порожденных им, а в итоге силового подавления революции. Факт военного поражения сам по себе еще не дает оснований для вывода о принципиальной нежизнеспособности тех или иных моделей. Известны многие примеры уничтожения военным путем социально-политических структур, которые в условиях другой военно-политической обстановки давали пример высокой эффективности и жизнеспособности. Проблема жизнеспособности синдикалистской альтернативы сводится к вопросу о том, могло ли это общество существовать, сохраняя своеобразие в отношении «капиталистической» и «государственно-коммунистической» моделей.

Вероятно, в те годы идеалы самоуправления и последовательной демократии могли пробиваться на почву реальности только в экстремальных обстоятельствах. Трудно сказать, удалось бы анархистскому самоуправлению сохраниться в условиях спокойной повседневной жизни. Опыт многих стран Запада и «социалистической» Югославии показывает, что самоуправление и федерализм в условиях индустриально-бюрократического общества осуществимы больше по форме, чем по содержанию, но все же улучшают условия жизни людей. Глобальные исторические тенденции оказываются сильнее идей, родившихся раньше своего времени. Но только стремясь за горизонт, можно преодолевать замкнутый круг повседневности.

Само появление некапиталистической системы, которая была основана на принципах самоуправления, а не государственного управления, сделало Испанскую революцию одним из ключевых событий мировой истории. Оно показывает, что в словосочетании «социальное государство» ключевым является первое слово. Социальные преобразования, порожденные коллапсом стихийного капитализма, могли проводиться с помощью усиления государства — по-американски, немецки, итальянски и советски. А могли — путем усиления структур саморегулирования общества, таких как профсоюзы, органы территориального самоуправления, демократические общественные движения. Одним словом, по-испански.

При всем могуществе законов исторического развития, очень многое в направлении потоков истории зависит от ее «звездных моментов», выражаясь словами Стефана Цвейга. Социальные силы приходят в равновесие, и тогда все зависит от «субъективного фактора». Исход «звездного момента» определяет направление судеб миллионов людей на десятилетия вперед.

«Звездный час» истории Испании — это время Великой Испанской революции 30-х годов. Этот период испанской истории является неистощимым кладезем уроков для тех, кто стремится к преобразованию мира на началах свободы и солидарности, кто ищет реальную альтернативу авторитаризму и капитализму.

Испания оказалась в эпицентре мировой политики, и от нее зависели судьбы мира. Такая роль требует жертв. Но в то же время она дает жизнь, а не прозябание.

В череде событий мировой политики 30-х гг., когда узкая каста государственных деятелей решала судьбы миллионов людей, события в Испании отличаются тем, что история делалась «снизу», и простые люди дерзнули обустраивать жизнь по-своему и сопротивляться приказам «начальств». Поэтому, несмотря на всю кровь и грязь, которой в истории Испанской республики тоже хватало, ее лидеры всерьез считались с волей простых людей. Это редко случается и дорогого стоит.

 

[es]

La hora estelar de España

La gran revolución española fue un producto de repercusión de varios profundos conflitos sociales: la lucha de «dos Españas»: una religiosa y conservativa contra otra laica y progresista; las controversias de la transición de la sociedad agraria a la industrial; la elección de una estrategia de transición al estado social en condiciones de la Gran Depresión que se había desatado. Esta combinación produjo la formación de todo un abanico ideológico que incluía desde ácratas hasta fascistas. En tales condiciones el centro liberal se veía desmoronado y gozaba de menos y menos soporte. El crecimiento violento del anarquismo fue el rasgo particular de la revolución española aun comparando con la rusa donde el anarquismo jugó un papel importante también. Las tradiciones de la solidaridad obrera también facilitaban el desarrollo de las ideas socialistas, en especial las anarco-sindicalistas.

Cada una de las influyentes fuerzas politicas de la tragedia española no era monolita. CEDA derecha vacilaba entre el fascismo y el conservatismo, mientras tanto el fascismo trataba de combinar los modelos italianos con la tradición conservativa española y el sindicalismo. Organizaciones liberales se inclinaban ya hacia conservatismo (los radicales) ya hacia los valores social-democráticos. PSOE iba desgarrándose por la lucha de los socialistas de izquierda (caballeristas) y social-liberales (prietistas, etc.). El campo libertaria se hallaba en un amplio espectro: del extremismo anarquista al sindicalismo moderado próximo a la social-demoracia izquierda. Las controversias más águdas partían a los marxistas-leninistas. PCE y PSUC nacional-comunista creían POUM marxista-leninista y antistalinista que buscaba una unión con CNT su enemigo principal igual como fascismo. Los sindicatos obreros jugaban un gran papel en la vida política ya que controlaban sus miembros tanto en la situación social como en la política.

La situación en España dependía también de los procesos globales: la Gran Depresión, la lucha entre fascistas y comunistas. La política del Frente Popular iniciada por Comintern tenía una gran relevancia para el país. Facilitó una forma de organización para consolidación de las fuerzas izquierdas y favoreció el tránsito de PCE a las posiciones moderadas. No obstante, la victoria del Frente Popular en las elecciones fue en un importante grado garantizada por el soporte de anarco-sindicalistas.

Las pasiones que ardían después de que el Frente Popular había ocupado el poder disonaban con la manera moderada del gobierno de realizar las reformas. La elita ideológica exaltaba y radicalizaba el estado del ánimo de las masas. Una sola posibilidad de que ganaran adversarios políticos se interpretaba como una catástrofe. La política moderada de los liberales no correspondía a la profundidad de la crisis social. La situación fue utilizada por militares profascistas para tratar de ocupar el poder y derrotar a la República. Aunque Franco y sus generales se indentificaban con el término muy polisemántico «nacionalistas», su ideología tenía un carácter fascista.

El intento de los militares de acabar con el gobierno de izquierda provocó una contraataque inmediata por parte de los sindicatos y los partidos socialistas. Hicieron mobilisarze a la sociedad y distribuir las armas al pueblo. El ejército republicano empezó a formarse como milicia, lo que aseguró el éxito inicial de los leales en un gran parte del país.

Tanto el motín como la lucha contra éste fue acompañado de terror. El terror de derecha fue sistemático, mientras tanto el de los republicanos y anarquistas tenía un carácter más espontáneo.

El soporte de los países del Eje ayudó a los rebeldes recuperarse del primer golpe sufrido en los días de julio. Y entonces fue evidente que la milicia republicana que llevaba ventaja al ejército en la confrontación urbana no era capáz de realizar las ataques ofensivas. El intento de la milicia de CNT de atacar Saragoza fracasó. En otras regiones donde el sistema miliciana no se apoyaba en una estructura sindical sólida en la retaguardia, la milicia falló también a organizar una resistencia adecuada a una ofensiva frontal del ejército.

El hecho de que el conflito ibérico hubiera llegado a ser internacional cogió de sorpresa a la diplomacia europea. Al principio parecía que el asunto se resolviera rápidamente por la victoria del revuelto o por su derrota. En vez de esto empezó una guerra duradera, que en un grado importante fue condicionado por la intervención extranjera. La actividad dipomática agitada alreredor de la tragedia española conduce a ciertos autores a la conclusión que el destino de España no se decidía en Madrid. Precisamente de tal impresión partían los «árbitros de los destinos» en Londres, París, Berlín y Roma. Pero los españoles luchando «barajaban las cartas» a la diplomacia europea. Si los republicanos hubieran fracasado a defender Madrid, no hubieron persistido en luchar hasta 1939, «la cuestión española» habría sido retirada del orden del día muy pronto. El destino de España se decidía no sólo en Madrid, pero y en Madrid también. A pesar de la opinión de varios políticos republicanos (incluído al Presidente Azaña), la guerra no era perdida desde el principio, además, los leales recibían la ayuda oportuna de la URSS, que hasta 1938 jundo con los Brigadas Internacionales equilibró el factor de la intervención fascista.

Por resistir al fascismo, España cambió la situación en Europa. Provocaba tensión entre el gobierno conservativo inglés y el de Francia, ideológicamente próxima a la República del Frente Popular. No obstante, los líderes del Frente Popular francés, asustados tanto por la revolución como por el fascismo, de hecho tracionaron a la República española. La guerra en España favoreció el acercamiento de Alemania y Italia, y ambos el Reino Unido y Francia estaban dispuestos a sacrificar a la República española para que Italia volviera a la Triple Entente. La política de pacificación, cuya cúspide fue el Tratado de Munich, fue probada primero en España en forma de así llamada política de no intervención. Por motivos tácticos la URSS participó en ésta. Al haberse asegurado de que los fascistas no habían terminado de soportar el revuelto, el gobierno soviético también inició a prestar ayuda a la República. Por causas ideológicas y de política exterior para la URSS era imprescindible que la República no fuera derrotada. La guerra española no fue sólo la primera guerra de gran escala contra el fascismo, también distraía la atención del Occidente, incluso de los nazis, a la destinación opuesta a las fronteras soviéticas.

Para la marcha de los eventos en la crítica segunda mitad de los 30 España también tenía una gran relevancia como polígono militar y político. España dió una experiencia militar y política inapreciable en tales cuestiones como el papel de la aviación y de la artillería (los tanques fueron menos efectivos), el balance del frente y la retaguardia, etc. Esta experiencia no fue considerada siempre, y en alguna parte dejó de corresponder al momento cuando comenzó la Segunda Guerra Mundial y sus Blitzkriege. Los expertos militares tanto de la URSS como de Francia tenían la posibilidad de asegurarse de que «la guerra de los motores» podía ser posicional, como la Primera Guerra Mundial, lo que causó las errores trágicos de los 1940–1941.

* * *

El arranque de la guerra civil y el armamento general de los ciudadanos activos en la República provocaron no una simple revuelta social-politica sino una profunda revolución social: cambios cualitativos del sistema de la propiedad y del poder. Colectivización (incautación, socialización) industrial en España, sobre todo en Cataluña y Aragón, produjo un sector económico nuevo, diferente de una manera cualitativa tanto del capitalista como del público, en primer lugar, por un sistema desarrollado de la democracia industrial, participación del obrero en adopción de decisiones en la empresa. La actitud negativa de la doctrina anarquista a la democracia como un sistema pluripartidista no les impidió a anarco-sindicalistas extenderla a la esfera de la producción. Apoyándose en las estructuras de uniones obreras, los anarco-sindicalistas y socialistas de izquierda hicieron un paso práctico a eliminar la alienación del productor de los medios de producción. Pero fue sólo un paso.

En lugar de la dictadura del gerente llegó el poder del colectivo representado por su activo (sobre todo por los líderes sindicales de la estructura de CNT) e influencia casi religiosa de los lemas ácratos, cualquiera oposición a cuales podía ser interpretada como contrarrevolución. Sin embargo, el ascendiente de la ideología compartida por una masa importante de los obreros jugaba un papel impulsor, incluído en la producción. Anarco-sindicalistas y socialistas de izquierda lograron establecer un sistema social relativamente eficaz y democrático (en cuanto era posible en las condiciones de la guerra civil), basada en la democracia industrial. A pesar de una grave situación económica provocada por la guerra y la escisión del país, la industria colectivizada no dejó toda la industria desplomarse. Introducción del sistema de la democracia industrial garantizó la única eficacia productiva que fuera posible en las empresas españolas de la época en la situación de guerra y el bloqueo económico parcial. El mito de que «los anarco-sindicalistas arruinaron la producción» puede considerarse desmentido. Al tomar en sus manos las fábricas, los obreros e ingenieros hicieron lo máximo posible. La producción para el esfuerzo de guerra logró a superar los valores de preguerra. Pero el modelo de autogestión y democracia industrial coordinada por sindicatos y estructuras sociales semipúblicas no satisafacía a otras fuerzas políticas, lo que en 1937 agravó la confrontación en el campo republicano. La lucha contra la democracia industrial desplegada bajo el gobierno de Negrín (1937–1939) precipitó la caída de los valores económicos en comparación con los tiempos de Largo Caballero.

La colectivización rural iniciada por los ácratas se difundió extentamente por el territorio republicano. A diferencia de la URSS, no fue causada por presión del Estado a los campesinos. En algunos casos la mayoría de paisanos imponían la colectivización a la minoría, en algunos casos las haciendas individuales se conservaban. A vezes unos grupos de ácratas radicales llevaban a cabo la colectivización forzada, pero CNT y los líderes anarco-sindicalistas se pronunciaban en contra de tales disparates. El apoyo masivo de la colectivización y su carácter voluntario para la mayoría de los paisanos se ve confirmado también por el hecho de que después del fracaso de los anarco-sindicalistas en su conflito con los comunistas en mayo-agosto de 1937, cuando anarquistas ya no tenían ni una sola posibiliad de aplicar fuerza a sus adversarios, el movimiento masivo de los colectivos agrarios continuó y aun creció. En general, la colectivización produjo un buen efecto en la escala nacional. La situación con alimentaciones en primavera de 1937 se mejoró sustantivamente, las áreas sembradas crecieron, que admitían hasta los adversarios de los anarquistas. Los éxitos y fracasos de colectivos concretos dependían de sus líderes, pero en general el movimiento que eliminó por su sola aparición la opresión tributaria, latufundismo y haciendas parciales demostró su viabilidad.

De septiembre de 1936 a mayo de 1937 el gobierno republicano encabezado por F. Largo Caballero, que ayudaba a los profundos cambios sociales. Desde el noviembre participaron los anarco-sindicalistas, de esta manera era el gobierno no sólo del Frente Popular sino de una amplia coalición antifascista. La actividad de los ministros anarquistas tenía un carácter global democrático y no específiamente anarquista, cabiendo en el marco del estado democrático. Mientras CNT quedaba en el gobiermo, los oponentes del experimento social-económico anarquista no podían desarrollar una ataque seria contra el sector de la democracia industrial. Apenas CNT había dejado el gobierno, esta ataque comenzó y provocó la reducción importante de la revolución social. La presencia de CNT en el gobierno era la condición de conservación de la profundidad de la revolución que fue obtenida en el otoño de 1936. Después de la integración de los sindicalistas al gobierno, realizaron una política económica relativamente pluralista, que se veía apoyada por Largo Caballero y de hecho fue la base del rumbo social-económico del gabinete en general.

Durante el gobierno de Largo Caballero la construcción militar de la República basó en combinación de los principios de lo miliciano en el nivel de subdisisiones y lo regular en la dirección de las unidades. La combinación citada no salvó a la República de la derrota de Málaga, pero ayudó a defender Madrid y vencer al cuerpo de expedición italiano en Guadalajara. El gobierno Prieto-Negrín inició a arruinar el sistema miliciano, pero no alcanzó las victorias. El entusiasmo se apagaba, el carácter casto de los oficiales y falta de control por parte de los últimos aumentaban, lo que aceleraba la caída de la capacidad de guerra del ejército republicano y sus derrotas en la segunda mitad del 1937. El derrocamiento de Largo Caballero frustró la preparación de la operación en Extremadura, que podía sacar el conflito de la fase posicional qu era fatal para la República.

Conflitos internos, más propios de la República que del régimen franquista, no le eran peligrosos como tales. Sólo en breves instantes amenazaban al frente, y Franco no se aprovechó de aquellos momentos. Los conflitos de política interna afectaran al destino de República no tanto por su desarrollo cuanto por el resultado que tuvireron en mayo 1937.

En la primera mitad del 1937 las controversias en el campo leal aumentaban. Comunistas se oponían contra la revolución que había estallado en España, por creer que desviaba al país de la sociedad de modelo soviético con que soñaban, además impedía la victoria de la República. En lo último coincidían con Azaña, Prieto y Negrín. El centro político de la República declinaba a la derecha, los comunistas empezaban a ser un centro de consolidación de un «partido del orden» que se oponía a la revolución social. Largo Caballero tomó parte de la revolución española, porque la creía un medio de mobilizar a las masas indispensable para derrotar el fascismo y porque la revolución daba el sentido claro a la lucha: el triunfo de una sociedad nueva sobre la antigua, sin simple conservar aquella España que había existido antes del 1936. Largo Caballero y sus partidarios buscaban un modelo de una sociedad nueva que se formara en resultado de la revolución y que correspondiera a los principios del socialismo democrático. Al conocer más bien las ideas que defendían los sindicalistas que habían integrado el gobierno, los caballeristas empezaron a inclinarse hacia la idea de crear una sociedad cuyo núcleo, estructura principal, fueran los sindicatos obreros.

El 3 de mayo del 1937 PSUC y los nacionalistas catalanes provocaron conflitos armados con anarco-sindicalistas en Barcelona, que fueron declarados «un revuelto anarco-trotskista». A pesar de que las partes consiguieron un acuerdo de cesar el fuego, adversarios de CNT y POUM utilizaron los choques de 3–6 de mayo para imponer su control a Barcelona e iniciar represalias contra la oposición. Pero mientras el gobierno de Largo Caballero retenía el poder, la investigación de los acontecimientos en Barcelona podía comprometer a PSUC y a los comunistas en general. Por eso para los comunistas fue principal destronar a Largo Caballero quien se oponía a interpretar los hechos de mayo como «un revuelto anarco-trotskista». De esa manera la idea de destituir a Largo Caballero planeada por los comunistas ya en marzo llegó a ser una tarea directa en mayo. Con todo eso, PCE estaba dispuesto a que Largo Caballero quedara una figura formal del jefe del gobierno a condición de que todo el poder efectivo y sobre todo el control de las estructuras de fuerza se concentrara en las manos de los comunistas y «centristas» de PCE.

Los comunistas se empeñaban en cambiar la estrategia del gobierno y política militar, sin detenerse ante destituición del jefe del gobierno si fuese necesario. No obstante, eso no quiere decir que planearon de anticipo toda la marcha de la crisis política de mayo, desde los choques en Barcelona. Estaban dispuestos a actuar decidida y brutalmente, ganando a sus oponentes posición por posición, pero cuando sus acciones en la Ciudad Condal provocaron una exploción de indignación, en el primer momento aun se quedaron perplejos. Es más, el resultado de sus acciones en Barcelona no garantizaba en absoluto que derrotaran a sus adversarios y hasta amenazaba sus posiciones propias. En ésta situación fue los líderes del ala derecha de PSOE y el Presidente Azaña quienes salvaron a los comunistas, lo que resulto en un nuevo reparto del poder, donde las posiciones de los comunistas todavía no eran absolutamente dominantes aunque se reforzaron. Comunistas podían aprovecharse de un motivo menos arriesgado para avanzar en el camino de transformación de España en una «democracia popular». No eran combinadores omnipotentes, su fuerza procedía de la coherencia con que implantaban el estatismo llevando consigo a las estatistas del PSOE.

Después de los hechos de mayo Largo Caballero podía seguir encabezando el gobierno a una de las dos condiciones: sujetarse al dictado y convertirse a una figura nominal o, aprovechándose del papel feo del PSUC en los hechos barseloneses, debilitar a los comunistas y formar un gobierno nuevo a una nueva base sindical (al haber igualado a UGT y CNT), ignorando el opinión del Presindente y apelando a masas organizadas. Eso, por supuesto, violaría la Constitución, pero después del 18 de junio la infringían muy a menudo. Fue un momento crucial en el desarrollo de la Revolución española, o sea del todo el mundo también. ¿Nacería un nuevo modelo sindicalista que existiera al lado de los variantes de la sociedad industrial regulada norteamericano, soviético y fascista? ¿Considerarían los países que empezaran el camino del estado social las opciones diferentes: crear una sociedad nueva a base de autoritarismo, pluralismo democrático o, como en España, a base de la democracia industrial?

Es evidente que el gobierno cuyo núcleo fuera integrado por los líderes sindicales de CNT y UGT habría continuado a realizar las reformas sociales dirigidas a ordenar la colectivización y la sindicalización. Tal gobierno habría investigado los hechos de mayo de una manera desfavorable para los comunistas, lo que habría aflojado sus posiciones en los órganes de fuerza y habría resultado en que PCE perdiera la lucha por el poder. Sin embargo, si las cosas hubieran ido así, no sólo los comunistas sino los socialistas de derecha y los republicanos habrían perdido el poder. Pero en mayo del 1937 Largo Caballero no se atrevió a actuar de manera revolucionaria. «El Lenin español» no tuvo la audacia de Lenin verdadero. Al mismo tiempo rechazó el papel de un mascarón de proa de la nave que bruscamente cambiaba el rumbo.

Por no haber atrevido a romper con el sistema partidista-presidencial, Largo Caballero perdió y el 17 de mayo M. Azaña le encomendó formar un gobierno nuevo a J. Negrín, dispuesto a la cooperación más estrecha con comunistas. En la primavera del 1937 un golpe político iba preparándose no en favor de personas sino en favor del bloque de comunistas y socialistas de derecha. Los políticos social-liberales y comunistas eligieron a Negrín como a la más cómoda figura de compromiso.

Los emisares de Comintern participaban directamente en aquellas combinaciones y gozaban de una gran influyencia en la coalición de los «vencedores de mayo». Está claro que sin su apoyo los socialistas de derecha no habrían logrado vencer a Largo Caballero y la revolución social.

* * *

Los antifascistas tenían no un solo (exterior) sino dos factores de resistencia como mínimo (lo que prueba ya la defensa de Madrid): la revolución y la ayuda de la URSS. En la situación en que hallaba la República era imposible ganar contando con sólo uno de ellos. La derrota seguía no sólo a la disminución de la ayuda soviética sino también a la debilitación de la revolución. Al paralizar la revolución, la dirección española nueva mató los estímulos de la lucha abnegada por la victoria. Largo Caballero sabía combinar las ambas fuentes de la fuerza republicana, después de que Negrín había rechazado una de ellas, sólo el comienzo de la Segunda Guerra Mundial podría salvar la República.

Antes de 1938 la ayuda soviética equilibraba la intervención material y técnica de Italia y Alemania, y las Brigadas Internacionales, la presencia del contingente militar italiano. A los finales de 1937 la ayuda soviética empezó a reducirse, mientras la fascista aumentaba. La disminución de la ayuda de la URSS fue relacionada tanto con el desengaño de los jefes soviéticos por lo que el nuevo gobierno Negrín-Prieto fuera incapaz de quebrar el curso de la guerra como había prometido, como con la agravación de la situación internacional, cuando el problema español quedó menos importante que las crisis en China y Checoslovaquia.

Desde la segunda mitad del 1937 la ayuda soviética iba también a China y el volumen de abastecimientos al Oriente se descontaba de lo que URSS podía dirigir a España. China era aun más importante de España: ésta vez la guerra iba inmediatamente junto a las fronteras de la URSS. Detener Japón a los accesos lejanos a URSS fue muy importante para los soviéticos durante todos los 30.

En primavera-otoño de 1937 los republicanos obtuvieron una posibilidad de tomar iniciativa, cuando Franco al haber concentrado las fuerzas en el Norte guerreaba en dos frentes. En vez de acumular los esfuerzos en la victoria y preparación de una operación ofensiva, comunistas y social-liberales se peleaban apasionadamente por poder, mientras tanto la República perdía tiempo. En verano realizaron una operación en su estilo, y se quedó evidente que sus métodos no eran mejores sino peores que el estilo de guerra de Largo Caballero. Y en julio-diciembre del 1937 la oportunidad de captar la iniciativa fue perdida.

Sin embargo la URSS continuó a prestar ayuda a la República cuya conservación (aunque la victoria fuera imposible) distraía Alemania y en especial Italia de las acciones en el este de Europa.

Dosificando la ayuda según la situación de política externa complicada, Stalin no se negaba a continuar la lucha en España y fortalecer el control sobre el sistema política de la República. Como demuestra la experiencia de las «democracias populares», aun en las condiciones más favorables Stalin actuaba paulatinamente cuando establecía los régimenes comunistas.

* * *

En el mayo de 1937 el lugar del gobierno revolucionario ocupó una coalición interesada en apaciguar y finalmente apagar totalmente el fuego de la revolución. Pero la fracción más fuerte del régimen de mayo eran los comunistas quienes por lo moderado que fueran no se negaban a la idea de convertir España a un país socialista (tal y como entendían la palabra). El gobierno de Negrín se ocupó de la decolectivización pero al mismo tiempo, de la nacionalización. Fue no sólo una deviación de los progresos revolucionarios antiguos sino la vuelta del vector de revolución de la autogesión al estatismo y estatalización. El régimen que se establizó en España en mayo de 1937 representaba una forma inicial de las «democracias populares»: los régimenes que se propagaron en la Europa Oriental después de la Segunda Guerra Mundial. La «democracia popular» es un régimen prosoviético que combina una fachada liberal con el núcleo autoritario y estatista. La correlación de la fachada y del núcleo depende de los factores de política exterior, y en ciertas condiciones la fachada puede vencer al contenido. La «democracia popular» no se limitaba a hacer un «polluelo de cuclillo» comunista expulsar a los aliados, sino era una síntesis de dos estatismos: un comunista y otro liberal en una plataforma prosoviética.

Los pasos más decisivos en la ruta de la «democracia popular» en España eran posibles después de que terminara la guerra civil y la situación internacional cambiara. Cuando llegara el tiempo, sería posible unir a los comunistas y a los partidarios de política prosiviética en un partido unido y allanar a la oposición.

Al haber perdido la oportunidad de vencer a los azules, a la República le quedaba una sola posibiliad de sobrevivir: tirar hasta que estallara la Segunda Guerra Mundial. Esta oportunidad apareció en el septiembre del 1938 en relación con la crisis de Sudetes y permanecía en 1939 ya que la República gozaba de un, aunque pequeño, pero suficiente recurso de resistencia para mantenerse algunos meses en la situación impredicable de la Europa de preguerra.

Pero las fuerzas políticas dirigentes incluído al primer ministro Negrín concluyeron que la derrota era inevitable y comenzaron a buscar las posibilidades de minimizar las consecuencias de la catástrofe. Comunistas implicadas en el combate contra en fascismo estaban dispuestos a luchar hasta el último soldado. Pero también tenían que actuar en el marco de la política de Negrín cuyas maniobras provocaban desconfianza a una gran parte de los republicanos que temían quedarse al margen de la evacuación.

En resultado el motín de Casado obtuvo un amplio soporte político, incluso por parte de los partidarios de una capitulación incondicional. El revuelto provocó el fracaso de la República cuando quedaban sólo cinco meses hasta el comienzo de la Segunda Guerra Mundial.

El derrumbe de la República española fue una prueba evidente del fiasco de la estrategia del Frente Popular y seguridad colectiva que Stalin a tan duras penas había decidía realizar en 1934–1936.

En resultado de la guerra civil Franco determinó su posición de neutralidad a cual se inclinaba ya en los días turbios de Munich. Aunque de aquel modo la Repúlica ganó: desangró el franquismo y impidió a involucrar España en la Segunda Guerra Mundial.

En el mismo tiempo en España se libró el primer combate en la lucha que terminaría por la derrota del bloque fascista en 1945.

* * *

El movimiento hacia la democracia industrial fue terminado no en consecuencia de procesos internos que había ocasionado, sino en resultado de una supresión forzosa de la revolución. El hecho de una derrota militar como tal no da lugar a concluir que uno u otro modelo es inviable en lo principal. Hay ejemplos de otras estructuras sociales y políticas que en otras condiciones militares y políticas daban muestras de alta eficacia y viabilidad. El problema de viabilidad de la alternativa sindicalista se resume en la posibilidad de su existencia, conservando su particularidad respecto al modelo «capitalista» y «estatista-comunista».

Es probable que en aquellos años los ideales de autogestión y democracia coherente podían surgir a la realidad sólo en condiciones extremales. Es dificil decir si la autogestión sindicalista lograra sobrevivir en condiciones de la vida cotidiana y pacífica. La experiencia de muchos países occidentales y Yugoslavia «socialista» demuestra que la autogestión y el federalismo en la sociedad industrial y burócrata son realizables más en su forma que en su contenido, sin embargo, mejoran las condiciones de vida de la gente. Las tendencias globales istóricas resultan más poderosos que las ideas prematuras. Pero sólo aspirando a ir más allá del horizonte es posible romber el círculo cerrado de lo ordinario.

El mismo nacimiento del sistema capitalista basada en los principios de autogestión y no de dirección estatal hizo la revolución española uno de los acontecimientos principales de la istoria munidial. Testifica que en la combinación de palabras «estado social» la segunda es de clave. Las reformas sociales engendradas por el colapso del capitalismo espontáneo podían realizarse con reforzamiento del estado: a la manera norteamericana, alemana, italiana y soviética, o con reforzamiento de las estructuras de autoregulación de la sociedad, tales como los sindicatos, órganos de la administración autónoma territorial, los movimientos sociales democráticos, en una palabra, a la manera española.

Sean potentes que sean las leyes del desarrollo histórico, mucho en la dirección de los flujos de historia depende de sus «momentos estelares», como decía Stefan Zweig. Las fuerzas sociales llegan al equilibrio y entonces todo depende del «factor sujetivo». El resultado del «momento estelar» determina el rumbo de los destinos de millones de hombres para décadas en adelante.

La «hora estelar» de España es el tiempo de la Gran Revolución Española de los 30. Este periodo de la istoria española es un pozo inagotable de las lecciones para los todos que desean transformar al mundo sobre bases de la libertad y solidaridad, los que buscan una alternativa real al autoritarismo y al capitalismo.

España se halló en el epicentro de la política mundial y de ella dependían los destinos del mundo. Tal papel exige sacrificios, pero al mismo tiempo da la vida y no la vegetación.

En la cadena de los eventos de la política mundial de los 30, cuando una casta pequeña de los hombres de estado decidía el destino de millones de hombres, los hechos ibéricos se singularizan por lo que la historia se hiciera «desde abajo» y los ciudadanos de a pie hubieran atrevido a arreglar su vida a su manera y oponerse a las órdenes de los «jefes». Por eso, a pesar de toda la sangre y inmundicia que sobraba en la historia de la revolución española, sus líderes seriamente tenían en cuenta la voluntad de la gente común. Esto sucede muy raras veces y cuesta caro.

 

[en]

Spain’s Star Moment

The Great Spanish Revolution was caused by several deep social conflicts generated by antagonism of «two Spains»: conservative religious Spain and secular progressive Spain; contradictions of transition to industrialization in the agrarian society; the choice between strategies of transition to the social state during the Great Depression. Such overlapping resulted in the formation of a wide ideological spectrum, from anarchists to fascists. Under the circumstances the liberal center degraded and enjoyed less support. The rapid development of the anarchist movement, especially anarcho-syndicalism, became an important feature of the Spanish Revolution even in comparison with the Russian Revolution where the anarchism also played an important role. Social solidarity traditions of Spanish workers also facilitated the development of socialist ideas, especially anarcho-syndicalism.

Each influential political force of the Spanish tragedy was not monolithic. The right CEDA vibrated between fascism and conservatism, and the fascism tried to combine the Italian patterns, the Spanish conservative tradition and syndicalism. The liberal organizations moved either towards conservatism (radicals) or social democratic values. PSOE was torn apart by the struggle of the left socialists (caballerists) and social-liberals (prietists, etc.). The libertarian camp included a wide spectrum of parties, from anarchist extremism to moderate syndicalism close to the left social democracy. The contradictions between Marxist-Leninists were the sharpest. The Communist Party of Spain (CPS) and National-Communist (procommunist) PSUC considered the Anti-Stalin Marxist-Leninist POUM which tried to make an collaboration with CNT to be main enemy of CPS-PSUC alongside with the fascism. The important role in a political life was played by the trade unions which in fact controlled their members not only in social, but in the political aspect as well.

The situation in Spain also depended on the world developments: Great Depression, struggle between fascism and communism. In the Spanish circumstances, the People’s Front policy initiated by Comintern was of great importance. It provided the organizational form for consolidation of the left forces and facilitated the transition of CPS to the moderate positions. However, the People’s Front won the election partly due to support of anarcho-syndicalists.

The political heat developed after the People’s Front had come to power didn’t quite match up the mildness of the reforms implemented by the liberal government. The mass moods were «piled up» and radicalized by the ideological elite. The potential victory of political opponents was considered a catastrophe. The moderate policy of liberals didn’t correspond with the depth of social crisis. The profascist militaries exploited the situation to seize power and destroy the Republic. Although Franco and his generals indentified themselves with a multiple-valued term «nationalists», their ideology had fascist character.

When the militaries tried to put an end to the governance of the Left, they immediately received a counterstroke from the trade unions and socialist parties. They secured a full mobilization and achieved distribution of arms to the people. The republican army began to form as a militia army. It assured the initial success of republicans over the greater part of the country.

Both the rebellion and fighting against it were accompanied by terror. Antirepublican terror was more regular, whereas one from the republic anarchists more spontaneous.

The assistance provided by «Axis» countries helped rebels to recover from the first attack in July. It became clear that the republican militia, which surpassed the army in the city conditions, was unable to pursue an offensive war. CNT militia failed to attack Saragossa. There the front consolidated. In the other regions where the militia system was not supported by the strong syndicalism structure in the rear, the militia could not maintain any sufficient resistance to the direct attack of the army.

The European diplomacy was caught off guard by the internationalization of the conflict in Spain. At first, it seemed like the situation would be quickly resolved either by a victory or defeat of revolution. Instead of which a prolonged war began; moreover, in many respects it began due to external intervention. Intense diplomatic activity around the Spanish tragedy made some authors to believe that the destiny of Spain was not solved in Madrid. That corresponded to the opinion of the rulers of destinies of the World in London, Paris, Berlin and Rome. But the Spaniards fighting spoilt a game to the European diplomacy. If the republicans had not defended Madrid, not continued struggling up to 1939, «the Spanish item» would have been quickly removed from the agenda. The destiny of Spain was shaped not only in Madrid, but in Madrid as well. Contrary to the opinion of some politicians of the Republic (including President Azaña) and some modern historians, the war had not been initially lost by republicans, all the more so as they had received the timely aid from the USSR which alongside with inter-brigades counterbalanced the factor of fascist intervention up to 1938.

Showing resistance to the fascism, Spain changed a situation in the Europe. It built up strained relations between the conservative government of the Great Britain and People’s Front of France which was «ideologically aligned» with the Republic. However, the leaders of French People’s Front in fact betrayed the Spanish Republic being afraid of both the revolution and fascism. The war in Spain enabled rapprochement between Germany and Italy, and in order to return Italy to «Antanta» the Great Britain and France were ready to sacrifice the Spanish Republic. The policy of appeasement which reached a «Munich moment» had first been «approbated» in Spain in the form of hands off approach. The USSR participated in it for tactical reasons. After having checked that the fascists didn’t stop helping the rebellion, the Soviet management also began to assist the Republic. It was of the essential importance for the USSR both for ideological and foreign policy reasons that the Republic didn’t crash. The war in Spain was not only the first large-scale fight against fascism. It distracted attention of the West including Nazism from the borders of the USSR in an opposite direction.

Spain affected the course of events in the crucial second half of the 1930s by becoming the major political and military testing ground. Spain provided the invaluable military and political experience in such matters as a role of aviation and artillery in modern war (tanks hadn’t won their spurs yet), relationship between the front line and rear, etc. Not always that experience was apprehended, and partly it became outdated with the beginning of the Second World War and its blitzkriegs. Military experts of the USSR and France could make sure that a «war of motors» might be a positional war — as the First World War was. It led to tragic mistakes in 1940–1941.

* * *

The beginning of the Civil War, distribution of arms among civilians in the Republic led to the beginning of not just a socio-political, but deep social revolution, qualitative changes in property relations and the political system. As a result of industrial collectivization (incautation, socialization) in Spain, first of all in Catalonia and Aragon, a new sector of economy appeared that qualitatively differed both from the capitalist ones, and from the state ones — first of all by the advanced system of industrial democracy, participation of a worker in taking industrial decisions. The negative attitude of the anarchist doctrine to the «democracy» as to the multi-party parliamentary system didn’t prevent anarcho-syndicalists from incorporating democracy in the sphere of production. Relying on the trade-union structures, the аnarcho-syndicalists and the left socialists made a practical step to divorce a producer from the means of production. But it was just a step.

The dictatorship of the manager was replaced by the power of the collective represented by its core group (first of all trade-union leaders from CNT structure) and almost religious influence of anarchist slogans, contradiction with which could be considered the counterrevolution. However, the influence of the ideology shared by the significant mass of workers played the role of mobilizing the masses including at the place of production. The anarcho-syndicalists and the left socialists managed to create a rather effective and democratic social system (to the extent possible in the conditions of Civil War) based on the industrial democracy. Despite the heavy economic situation caused by war and split of the country, the collectivized industry prevented a steep decline in production. Introduction of industrial democracy system drove the productive efficiency which after all might be possible at the Spanish enterprises of the day in conditions of war and partial economic blockade. A myth about «disorganization of production by anarcho-syndicalists» could be considered completely wrong. When the workers and engineers took possession of factories, they did their best. The production volumes required to meet war demands exceeded the pre-war performance. However, the model of self-government and industrial democracy to be coordinated by trade unions and semi-government public structures dissatisfied the representatives of other political forces. In 1937 it resulted in a considerable aggravation of political struggle in the republican camp. The struggle against the industrial democracy which took place during Negrin’s government (1937–1939) contributed to a decline in the economic growth rate in comparison to the Largo Caballero governance.

The rural collectivization initiated by anarchists also received wide expansion within the Republic. Unlike in the USSR, it had not been caused by governmental pressure upon the peasantry. In some cases the majority of peasants forced minority to collectivization, in the other cases individual farms were preserved. Sometimes the radical anarchist detachments compelled most peasants to join collective farms, but CNT and leaders of anarcho-syndicalists opposed it. The general support for collectivization and its voluntary character for the majority of peasants were also confirmed by the fact that after defeat of anarcho-syndicalists in the conflict with communists in May-August, 1937, when anarchists had already no opportunity to lay violent hands on their opponents, the mass movement of agrarian collectives continued and even extended. As a whole, the collectivization produced a good effect on a nationwide scale as well. In spring 1937 the food situation noticeably improved, the cropland acres were extended which was admitted even by the opponents of anarchists. Successes and failures of particular collectives depended on their leaders, but as a whole, the movement which liquidated a tax burden without prior arrangements, latifundium system and small-scale crofting agriculture demonstrated its sustainability.

From September 1936 till May 1937 the F. Largo Caballero government of the Republic promoted deep social transformations. The anarcho-syndicalists participated in it since November and therefore it was not just a government of the People’s Front, but of a wide anti-fascist coalition. The activity of anarchist ministers in the government did not basically have just any specifically anarchical, but all-democratic character and fitted in the framework of the social state. While CNT was in the government, the opponents of anarcho-syndicalist social and economical experiment could not develop a serious attack against the industrial democracy sector. As soon as CNT left the government, they launched an attack which resulted in the essential curtailing of the social revolution. The presence of CNT in the government was a condition for preservation of those revolutionary achievements which had been reached in autumn of 1936. After syndicalists had joined the government of Spain, they conducted relatively pluralist economic policy which was supported by Largo Caballero and in fact became the basis of the social and economic line of the cabinet, as a whole.

During the Largo Caballero governance the military construction of the Republic was based on a combination of militia principles at a level of divisions and those of regularity at a level of units. That combination didn’t insure the Republic against a defeat in Malaga, but enabled to defend Madrid and to win the Italian corps near Guadalajara. The Negrin-Prieto government began to destroy the militia system, but didn’t gain a victory in the war. The decline in soldiers’ enthusiasm and growth of caste as well as a lack of control over officers contributed to the decrease in combat proficiency of the republican army in the second half 1937 and its defeats. Toppling of Largo Caballero frustrated the preparation of operation in Extremadura which could force the war from the positional phase which was fatal for the Republic.

Infighting more characteristic of the Republic than of Franco regime was not by itself dangerous to the Republic. Only during the short moments it could pose a threat to the front line, and Franco didn't take advantage of the opportunity. The internal political conflicts had a negative impact on the destiny of the Republic not so much through their course, as through their outcome in May 1937.

In the first half of 1937 the underlying contradictions built up in republican camp. The communists were opposing the revolution which had burst in Spain, they believed that the revolution broke away from the Soviet pattern they tried to achieve and also prevented a victory of the Republic. With regard to the latter assumption they saw eye to eye with Azaña, Prieto and Negrin. The political center of Republic veered to the right, the communists became the center of consolidation of the Party of Order which opposed the social revolution. Largo Caballero was on side of the revolution which took place in Spain because he considered it a tool of mass mobilization required for a victory over fascism and because the revolution assigned a clear meaning to the struggle — a victory of a new society over an old one and not just preservation of Spain which had existed up to 1936. Largo Caballero and its supporters sought a model of the new society which would develop during the revolution and would match the principles of democratic socialism. After they got acquainted with the ideas defended by the syndicalists in the government, the caballerists began to incline to an idea to create a society which basic structure would comprise workers’ trade-unions.

On May 3, 1937 PSUC and Catalan nationalists provoked the armed conflicts with anarcho-syndicalists in Barcelona which were announced «an anarcho-trotskyst rebellion». In spite of the fact that the parties managed to reach the cease-fire agreement, the conflicts of May 3–6 were used by the opponents of CNT and POUM to establish control over Barcelona and begin reprisals against opposition. But for as long as Largo Caballero government had the power, the investigation of events in Barcelona could result in the discredit of PSUC and communists as a whole. Therefore, the prompt overthrow of Largo Caballero, who disagreed with the interpretation of conflicts as the anarcho-trotskyst rebellion, became a matter of principle for the communists. Thus, the overthrow of Largo planned by the communists as early as in March became an immediate task in May. On top of that, the CPS was ready to keep Largo as a formal head of the government provided that a real power and, first of all, the control over force structures would be concentrated in the hands of the block communists and PSOE «centrists».

The communists struggled to change the governmental strategy and military policy not limiting themselves, if necessary, to the overthrow of the head of the government in power. However, it did not mean that they planned all course of the May political crisis in advance starting from armed conflicts in Barcelona. They were ready to operate resolutely and roughly winning back a position by position from their opponents, but when their actions in Barcelona caused discontent, they were even taken aback in the first moment. Moreover, the result of their actions in Barcelona did not guarantee to the communists the crushing defeat of the opponents and even placed their own positions under a threat. In the circumstances concerned the communists were actually saved by leaders of the PSOE right wing and President Azaña. It resulted in a new division of powers where positions of communists were not yet certainly dominating though rather strengthened. The communists could take advantage of another, less risky occasion to advance in transforming the Spanish Republic into the «national democracy». They were not almighty manipulators; their force involved the other thing — the consistency with which they headed in the direction of 1'etatisation pulling PSOE l’etatists along after themselves.

After the May events, Largo Caballero could continue to head the government upon one of two conditions: either he would yield to dictation and turn into a nominal figure or would take advantage of an unfavorable role of PSUC in the events in Barcelona and weaken the communists and create the government on a new trade-union basis (having balanced GWU and CNT in the rights) and ignoring the president’s opinion appeal to the organized masses. It, certainly, once again would break up the Constitution, but after July 18 it had been broken quite often. Such is Revolution. It was one of the crucial points in the development of the Spanish Revolution, so also of the world. Would there be a new syndicalist model which would exist alongside with American, Soviet and fascist variants of the regulated industrial society? Would the countries taking the path of a social state face a dilemma: to create a new society on the basis of authoritarianism, capitalist pluralism or, as in Spain, on the basis of industrial democracy?

It is obvious that the government which core group would consist of trade-union leaders of CNT and GWU would continue the social transformations focused on the improvement of collectivization and syndicalisation. Such government would investigate the events in Barcelona in the way unfavorable for communists, which could result in slackening of communists in the force structures as well, and at the end of the day — defeat of CPS in the race for power. However, the same course of events meant the overthrow of not only communists, but also of the right socialists and republicans. But in May 1937 Largo Caballero didn’t dare to operate revolutionary. «Spanish Lenin» did not enjoy determination of true Lenin. At the same time, Largo Caballero gave up a role of figurehead of a ship which suddenly altered the course line.

As he didn’t dare to break up with the party-presidential system, Largo Caballero failed, and on May 17 M. Azaña charged a socialist J. Negrin focused on the closest cooperation with CPS with the formation of a new government. The political upheaval was prepared in spring 1937 not in favor of figures, but in favor of the communists block and the right wing of socialists. The social-liberal and communist politicians fixed upon Negrin as the most convenient compromise figure.

Emissaries of Comintern directly participated in such manipulations and were a force in a coalition of «May winners». It was obvious that the right socialists couldn’t have triumphed over Largo Caballero and the social revolution, if they hadn’t obtained communist support.

* * *

Anti-fascists had more than one (external), at least two factors of resistance (which had been already proved by the defense of Madrid) — the revolution and assistance of the USSR. It was impossible to win at that conjuncture, having only one of them. The defeat resulted from not only the weakening of Soviet assistance, but of the revolution as well. Having paralyzed the revolution, the new Spanish government killed incentives of dedicated struggle for a victory. Largo Caballero could combine both such power sources of the Republic. Negrin gave up on one of them following which only the outbreak of the Second World War could save the Republic from ruin.

Up to 1938, the Soviet assistance counterbalanced the material and technical intervention of Germany and Italy, and the inter-brigades — partly the presence of the Italian military contingent. In the end of 1937 the Soviet assistance began to decline, while fascist assistance began to increase. The declining of the Soviet assistance was connected with disappointment of the Soviet government over inability of the new Negrin — Prieto government to achieve the promised breakdown in the war and complication of the international situation when the Spanish problem became less important in comparison with crises in China and Czechoslovakia.

From the second half of 1937 the Soviet assistance was provided to China as well, and the supplies to the East «were subtracted» from the supplies that the USSR could direct to Spain. China was more important yet for the USSR, than Spain — in fact this time the struggle was developed in immediate proximity from the Soviet borders. The peripheral containment of Japan was critical for the USSR during all the 1930s.

In spring-summer 1937 Republicans had an opportunity to recapture the initiative when Franco carried on a two-front war having concentrated forces in the North. Instead of focusing efforts on the victory and preparation of the offensive operation, the communists and social-liberals passionately struggled for power, and the Republic wasted time. In summer they conducted an operation angled towards their style, and it became clear that their methods were not better, but worse than Largo Caballero's war. In July-December, 1937 the chance to recapture the initiative was missed.

Nevertheless, the USSR continued to support the Republic which preservation (even without chance to win) drew Germany and especially Italy away from operations in the east of the Europe.

Handling the assistance that depended on a complex foreign policy situation, Stalin did not discontinue the struggle in Spain and strengthening of the control over the political system of the Republic. As experience of people’s democracies showed, when establishing communist regimes Stalin acted step by step even in much more favorable conditions.

* * *

In May 1937, the revolutionary government was replaced by the coalition having an interest in the decrease and then in the complete reduction of the current revolution. However, the communists which, though seemingly reasonable, were the strongest fraction of May regime and did not give up on an idea to transform Spain into the socialist country (in their understanding of a word). Negrin’s government started de-collectivization and simultaneously nationalization. It was not just deviation from the former revolutionary gains, but change of a vector of revolution from self-government to etatism, governmentalization. The regime which was formed in Spain in May 1937 constituted an early form of «people’s democracy» — the regimes widely spread in the East Europe after the Second World War. «People’s democracy» was the pro-soviet regime combining a liberal facade and authoritarian etatist content. The facade-core ratio of the regime depended on the foreign policy factors, and under the influence of the West the facade could overcome the core in certain conditions. The «People’s democracy» constituted not just displacement of allies by a communist «green cuckoo», but also the synthesis of two etatisms — communistic and social-liberal — on the pro-soviet platform.

The more decisive steps towards «People’s democracy» in Spain could be made after completion of the civil war provided that the international situation had changed. When the time was right, it would be possible to unite communists and supporters of the pro-soviet policy in the united party, and clean up the opposition.

Having missed an opportunity to gain a military victory over the frankists, the Republic had only one chance to survive — to stay the course till the beginning of the Second World War. Such chance appeared in September 1938 due to Sudetic crisis, it continued even in 1939 as the Republic had though small, but sufficient resource of resistance to stay the course for some months in the unpredictable situation of the pre-military Europe.

However, the leading political forces of the Republic including the Prime Minister Negrin came to the conclusion that the defeat was inevitable and began to search for ways to minimize the costs of such catastrophe. The communists involved in the global struggle against fascism were ready to hold the last-ditch defense. But they also had to operate in the wake of the policy of Negrin whose maneuvers caused mistrust in the increasing republican part, who were afraid to be left in the evacuation basket.

As a result, Casado rebellion commanded the widest political support including that from the opponents of unconditional surrender. The rebellion provoked a collapse of the Republic five months prior to the beginning of the Second World War.

Its collapse became one of the signals (even though far from the major) for Stalin to change the foreign policy strategy. The collapse of the Spanish Republic became the visible proof of People’s Front strategy and collective safety crash which Stalin accepted in 1934–1936 with so much pain.

In the end of the civil war Franco defined his position as neutrality to which he began to incline as early as in the troubled Munich days. At least in that way the Republic won — it bled frankism and didn’t allow it to involve Spain in the Second World War.

At the same time, the first battle against fascism took place in Spain, which would end up with crash of the fascist block in 1945.

* * *

The shift to industrial democracy was stopped not as a result of internal processes, but as a result of the violent suppression of the revolution. The military defeat taken by itself didn’t yet give grounds for the conclusion about crucial non-viability of these or those models. History provides many examples of military destruction of social and political structures which in the context of other military-political conditions gave an example of high efficiency and viability. The issue of syndicalist alternative viability was reduced to a question as to whether such society could exist by maintaining its originality with regard to the «capitalist» and «state-communist» models.

There is a strong probability that in those years the ideals of self-government and consecutive democracy could fight their way to become a reality only under the extreme circumstances. It is difficult to say whether the anarchist self-government could survive in the conditions of a quiet life. Experience of many countries in the West and «socialist» Yugoslavia showed that self-government and federalism in the conditions of industrially-bureaucratic society had been implemented more in manner than in matter, but nevertheless improved the living conditions. Global historical tendencies proved to be stronger than the ideas which were generated ahead of time. But, only reaching out beyond the horizon, it will be possible to overcome a vicious circle of routine.

The very development of non-capitalist system based on the principles of self-government instead of public administration made the Spanish revolution one of the key events in world history. It proved that the first word in a word-combination «social state» is the key one. Social transformations generated by a collapse of spontaneous capitalism could be implemented by strengthening the state — in an American, German, Italian and Soviet way. They could also be implemented by strengthening self-regulation structures of the society, such as trade unions, bodies of territorial self-government, democratic social movements. In short, in a Spanish way.

Regardless of the powerful laws of history development, much in the history flow direction depends on the «star moments» of the mankind, mentioned by Stefan Zweig. Social forces come to balance and then everything hangs on the «subjective factor». The outcome of «star moment» defines future for millions of people for decades forward.

The «star moment» of Spain history is the Great Spanish Revolution of the 1930s. That period of the Spanish history is an inexhaustible wealth of lessons for those who seek to transform the world on the basis of freedom and solidarity and who search for a real alternative to authoritarianism and capitalism.

Spain was in an epicenter of world politics and the destinies of the world depended upon it. Such role requires sacrifice. But at the same time it gives a life instead of wretched existence.

In a chain of events of the 1930s world politics, when the small caste of politicians shaped the future of millions of people, the events in Spain were distinct from other countries in that the history was made «from the bottom upwards», and the common people dared to settle their lives in their own way and not to take orders from «chiefs». Therefore, despite all blood and dirt which the history of Spanish Republic was not lacking, its leaders actually respected the will of common people. That doesn’t happen very often and stands high.