21 июля.

Килва-Кивиндже

(Восточно-Африканское побережье).

Ольга.

Или что-то в этом роде. В критических ситуациях Ольга вспоминала обрывки давно прочитанных стихов. Но такой критической ситуации с ней еще не случалось.

Ольга Борисовна Костикова, уважаемый эксперт и благополучный во всех отношениях (кроме личного) человек, стояла в полном одиночестве где-то в Южном полушарии и обалдело смотрела на бесконечный пляж и зависший над ним Южный крест. Она уже проделала все упражнения, чтобы точно убедиться — это не сон, не галлюцинация и не бред сумасшедшего. Тем более что сумасшедшей она не могла быть по определению. Нужно было куда-то идти, да и в одном купальнике холодновато. Вариантов не было: примерно в километре от берега виднелось шоссе. Оно было еще более пустынным, чем пляж. На море, по крайней мере, плескались волны, а здесь только ветер и камни. Ольга уселась на один из них и решила, что хорошо бы разрыдаться, дабы сбросить нервное напряжение. Но, как на зло, не рыдалось. И не думалось. Положение было настолько нелепым, что даже настроение как-то еще не успело испортиться. «Интересно, что бы могло по-настоящему испортить мне настроение?»

Как только она это подумала, на горизонте блеснули фары. «Слава Богу, здесь еще пользуются автомобильным транспортом. Или уже пользуются?» Она стала кричать и прыгать, всем своим видом изображая Робинзона Крузо, жаждавшего контакта с кораблем. И контакт наступил. К Ольге подкатил громадный армейский грузовик, из которого высыпали десятка два здоровых мужиков в военной форме и с совершенно черными лицами. Они что-то радостно и живо обсуждали на незнакомом ей языке. Под громкие восклицания солдаты начали хватать новую знакомую руками. Руки были сильны и алчны. Они трогали Ольгину кожу, пробуя ее на мягкость, прочность и, казалось, даже на вкус. Похоже, эти бойцы не видели женщину несколько лет, а уж белую и подавно. Один из воинов неизвестной страны с громким криком сорвал с Ольги верхнюю часть купальника и начал тыкать ей пальцем в грудь, что-то радостно втолковывая своим братьям по оружию.

В это время сзади раздался негромкий голос, который странным образом перекрыл весь разразившийся на безмолвном шоссе гвалт. И снова стало тихо, как до приезда грузовика. Только ветерок свистел в ушах. Солдаты выстроились во фрунт, будто Ольга была президентом иностранной державы. Она так и осталась стоять в нелепой позе, которую вылепили солдатские руки. Вдоль строя прогуливался низенький чернолицый военный, умудрявшийся смотреть на своих здоровенных подчиненных сверху вниз. Во всяком случае, таково было выражение его лица. Он не торопясь подошел к Ольге, осмотрел ее со всех сторон, тоже сверху вниз, и негромко что-то спросил. «Извините, я не понимаю. Союз. Россия», — ответила она как можно вежливей. Офицер (или генерал, или сержант, кто ж его знает) повернулся к подчиненным и что-то тихо сказал, ткнув при этом ей пальцем в живот. Солдаты ответили громким ржанием. Затем последовало несколько коротких распоряжений, и находка подразделения оказалась в здоровом мешке. Ее аккуратно положили на пол, и грузовик продолжил путь.

Где-то через полчаса в глаза Ольге брызнул яркий электрический свет. Ее не вынули из мешка, а прорезали в нем дыры для головы и рук. Сначала вытащили руки, которые тут же привязали к какой-то поперечной трубе. И лишь потом позволили осмотреться.

Как в кино. Просто боевик. Ольга находилась в полуподвальном помещении. Напротив нее стоял стол с несколькими стульями. Выше висел портрет Исы. Значит, она в Халифате. Как же ее угораздило сюда попасть? Конечно, век скоростей и коммуникаций, но все же… Сбоку выделялась неокрашенная часть кирпичной стены — вся в выбоинах, забрызганная какой-то грязью. Это странно, поскольку остальная часть помещения была чисто вымыта. Рядом стояли двое солдат. В дверях офицер. Он что-то сказал охране и вышел.

Воины ислама смотрели на нее весело и, кажется, дружелюбно. Между ними завязался оживленный разговор, явно по ее поводу. Один на чем-то настаивал, а второй отнекивался. Но тоже как-то нехотя. Наконец, один поставил оружие к стене, подошел к пленнице и улыбнулся ей. Она улыбнулась ему, на всякий случай. Солдат сказал ей что-то ласковое и залез рукой под мешок. Ольга даже не успела испугаться, потому что вошел офицер.

Улыбка тут же исчезла с лица охранника, а само лицо из темно-коричневого сделалось темно-серым. Его товарищ изменил положение в пространстве, и Ольга поняла, что теперь он охраняет уже их обоих. Офицер, чеканя слова, подошел к провинившемуся, снял с него пояс и отошел в сторонку. Солдат понуро отошел к кирпичной кладке. Офицер вытянул руку, в которой оказался пистолет. Раздался оглушительный удар по ушам, и Ольга воочию увидела, чем была забрызгана стенка. Второй охранник буднично взял мертвого сослуживца за ноги и вытащил его из комнаты. Затем вернулся и, как ни в чем не бывало, стал мыть пол. Офицер, довольный его работой, что-то ласково сказал и направился к выходу.

Вот тут Ольга уже не выдержала впечатлений и закричала во всю силу легких. Офицер озадаченно подошел к ней, поднял края мешка и стал сосредоточенно разглядывать тело, видимо разыскивая скорпиона, ставшего причиной такого шума. Ольга осеклась. Начальник что-то довольно сказал охраннику и пошел восвояси.

Как только он исчез, охранник подбежал к окну и, глядя во двор, начал быстро раздеваться. Видимо, на этот счет в исламской армии тренируют хорошо. Уже через несколько секунд Ольга могла насладиться зрелищем обнаженной натуры. По поводу намерений ее соседа по комнате никаких сомнений быть не могло, но он был сообразительнее предшественника. Новый претендент пружинисто подошел к Ольге и, не тратя драгоценное время на улыбку, задрал мешок ей на лицо. Дальше она ничего не могла видеть, но палитра чувств была самой гнусной. В Ольге как-то сразу проснулся никогда раньше не проявлявшийся расизм. Каждое прикосновение было ей омерзительно. Вот сейчас и произойдет самое страшное. Она собралась заорать, но поняла, что после ее прошлой истерики вряд ли кто-то отреагирует на крик.

Но самое страшное не успело произойти. Тем более что это было еще не самое страшное. Как только насильник приготовился к делу, во дворе послышался шум. Мешок тут же был приведен в исходное положение, и Ольга с облегчением увидела обратный сеанс мужского стриптиза — столь же стремительный, как и раздевание. Через несколько секунд подтянутый часовой стоял рядом с ней навытяжку. Еще через секунду в комнату вошло несколько весьма важных персон. Это было ясно потому, что давешние офицеры смотрели на них глубоко снизу вверх.

«Генералы» сели за стол. В центре — седовласый африканец с умными глазами. Посмотрев на пленницу, он сказал на чистом русском: «Здравствуйте». Затем отдал негромкую команду, и Ольгу отвязали от трубы. Чувство облегчения было такое, что она чуть не лишилась сознания и на этот раз расплакалась навзрыд. Офицер галантно поднес ей кувшинчик с водой и успокоил учтивыми похлопываниями по спине.

— Разрешите поприветствовать вас на нашей гостеприимной земле, — продолжил седовласый генерал. — К сожалению, встреча была не очень радушной, но ведь вы сами в этом виноваты. В нашей стране не принято разгуливать в обнаженном виде. Это не Европа.

— Да, я понимаю. Но у меня не было одежды. Я была похищена из России и отправлена сюда в бессознательном состоянии. Вот в таком виде.

— Кем похищена?

— Точно не могу утверждать. Думаю…

В голове все путалось. Анатоль — похититель. Глупо. Да какая разница. Что они, будут проверять:

— Последний, с кем я встречалась, был Анатолий Александрович Квидзе. Потом не помню. Может быть, он ни при чем. Я потеряла сознание.

— И как он вас перебросил в Килва-Кивиндже?

— Куда?

— Да вот сюда.

— Не знаю. Я же говорю, была без сознания.

— Ах да, конечно. Без сознания. (Это была его первая грамматическая ошибка. И говорил он почти без акцента. Видимо, долго учился в Союзе.) Ну да ладно. Тут есть другой аспект. Я понимаю, у вас это вышло невольно. Но все же, по нашим законам прогулки без одежды — серьезное преступление. Мы ведем трудную цивилизаторскую работу здесь, в Африке. Долгое время угнетенные народы континента не имели возможности прикрывать свое тело. Они были бедны, их эксплуатировала Европа и Америка…

— Да, да, — с готовностью закивала Ольга, решив поддерживать любую чушь на всякий случай. — Но Россия всегда была против этого. У России не было колоний в Африке.

— Мы помним об этом. Хотя и не можем забыть о коммунистической экспансии на континенте, — парировал собеседник. — Сегодня жители Африки обеспечены продовольствием и добротной одеждой. У нас работают заводы, которые потребляют сырье, ранее отправлявшееся в страны Севера. Мы можем опираться на собственные силы. Мы трудимся в поте лица своего, как требует Аллах. Но нам мешают пережитки прошлого, и один из них — стремление некоторых племен ходить без одежды или почти без одежды. Это очень важная проблема, с которой борется весь наш народ. Вы, конечно, знаете работы доктора Фрейда.

— Да, конечно.

— Это поможет вам понять. Конечно, доктор во многом был неправ, он недооценивал творческой силы Аллаха. Но одно он усмотрел верно: энергия человека будет очень велика, если его половые инстинкты находятся в крепкой узде. Если вы не часто общаетесь с особью иного пола, вы энергичней в других делах, в борьбе за высокие идеалы. Это понятно.

— Конечно.

— В этом смысле ваше появление в таком виде вывело из строя целое подразделение нашей армии. Это — как бомба.

Ольге лестно было услышать, что она стала здесь секс-бомбой. Но похоже, что генерал приписывал ей диверсионные намерения.

— Я все понимаю, я виновата. Но этого больше не повторится. Я готова ходить даже в этом, — она показала на мешок, — лишь бы не нарушать ваши справедливые законы.

— Ну что вы, мы не варвары. Вам не придется в этом ходить. Во всяком случае, вы ведь осознали свою вину.

— Конечно, конечно. Я все осознала.

— Тогда вам нужно подписать обязательство не нарушать впредь законов Халифата.

Перед Ольгой появился текст на русском и арабском — признание вины и обязательства не нарушать законы страны впредь.

— Вы должны переписать от руки русский текст и расписаться.

Ольга с готовностью выполнила эту просьбу.

— Что же, очень приятно было познакомиться, — ласково сказал генерал и произнес какую-то торжественную фразу по-арабски. Солдат подошел к Ольге, крепко взял ее за локти и перенес к кирпичной стене. Его руки, изголодавшиеся по женскому телу, с неохотой расстались с этими локтями — солдат с усилием толкнул ее к стенке. Ничего не понимающая Ольга с ужасом почувствовала неровности плахи. Офицер смотрел на приговоренную с явной симпатией. Он поднял пистолет, и Ольга ужаснулась нелепости собственной последней мысли: «Все-таки они умудрились сегодня испортить мне настроение».