Вдох-выдох. Вдох-выдох. Хфуу. Ххааа. Тьфу ты, чертова паутина. Такое впечатление, что у местных пауков «прядильное бешенство», увешали тут своими поделками каждый свободный метр.

Уже пару недель Федор пробирался сквозь разросшиеся в диком буйстве деревья. Вверху над лесом куда не посмотри, постоянно стоит туман. Воздух влажный, теплый, трудно дышать, как в бане, в парном отделении. Температура не сказать, чтобы большая, но во влажном воздухе почти нет охлаждающего испарения, как и освежающего ветерка. И этот пакостный зной не спадает в течение всей ночи, не давая отдыха. Горячий туман окутывает, словно ватная стена, в него можно завернуться, но нельзя пробиться сквозь него. Под кронами деревьев не хватает кислорода, организм отчаянно паникует, постоянно ощущая удушье.

Переход через лес давался очень тяжело, даже, несмотря на приобретенные навыки. Ну, начать правда стоило с того, что это был не лес, а ЛЕС. Ни дорог, ни свободного пространства в нем попросту не было. Приходилось искать тропы животных и идти по ним пока вели в нужном ему направлении.

Это было опасно. На тропах попадались следы немаленьких зверюшек, встречи с которыми грозили радостью несовместимой с жизнью. Услышав загодя топот или пыхтение местной фауны, Мальцев предпочитал залезать на растущие по сторонам тропы деревья. Вид же спешащего навстречу или сзади животного он теперь мог определить безошибочно по памяти.

После одной из встреч на водопое, парень теперь предпочитал перестраховаться. Чудом удалось ускользнуть от рогов какого-то уродливого травоядного создания с налитыми кровью глазами, взобравшись на дерево.

Уже позже, отдышавшись, пространство в десять метров парень преодолел менее чем за секунду, он вспомнил название – Улун. Как будто это могло ему чем-то помочь. Сидя на дереве, он удивленно наблюдал, как улун гоняет по тропе тройку каких-то хищников, семейства кошачьих. Те урчали, шипели, но держались в отдалении от рогов взбесившегося мастодонта.

Окружающий лес рос в несколько ярусов, большие многолетние деревья высотой до шестидесяти метров, растущие вокруг них деревья помельче, несколько другого вида и подлесок. Высокая трава или кустарники по пояс и ростом с Мальцева.

Это были настоящие джунгли, хаотичное, пышное и сумасбродное нагромождение тесно и причудливо переплетенных стволов и ветвей, где в неожиданных изгибах, длинных провисах, бесчисленных губительных кольцах извивались лианы и другие растения-паразиты, порой опускавшиеся до земли сплошной непроходимой сетью. Не было ни одного ствола, который бы поднимался к лучам солнца свободным от их щупалец. И на всех этих деревьях и растениях, кишмя кишела жизнь, порой принимая уродливые и мерзские формы.

К счастью, одежда эльфов была из особого материала. Насекомые предпочитали полностью игнорировать её носителя, что не могло не радовать. Мальцев видел местных муравьев, некоторые были сантиметра три длиной. Такие, навалившись толпой, легко утащат в муравейник и имени не спросят.

Зверюга загнавшая Федора в город и сделавшая сама того не осознавая благое дело, с момент перехода через ворота не появлялась. Хотя поначалу, встретив ее за стеной, парень успел уже распрощаться с жизнью. Однако та, принюхавшись, что-то для себя выяснила и тихо исчезла в лесу. Мастер был прав, медальон эльфа сделал свое дело.

Спустившись с дерева и стряхнув с себя ворох мелких веточек и листиков, он направился в сторону журчания воды, замеченной им еще с вечера. Ночью жажду пришлось перетерпеть, с хищниками встречаться категорически не хотелось.

На водопое царила идиллия, в месте брода, сновали какие-то мелкие животные похожие на крыс. Они таскали ветки, ныряя на дно ручья. На противоположном берегу паслись несколько травоядных. Подавив проснувшийся кровожадный аппетит, парень, набрал воды в котелок и направился обратно.

В лесу он принял решение не охотиться. Не стоит привлекать внимание хищников запахом крови. Еды хватало и так.

Федор на ходу срывал плоды густо растущих деревьев и кустарников, благо освоенная память позволяла определять съедобные. Несмотря на это, он уже пару раз попадался на обманки, и только благодаря зелью, ускорявшему метаболизм, обошлось без печальных последствий.

Организм работал в бешеном режиме, заставляя Мальцева поглощать пищу в огромных количествах. Ел он теперь по шесть-семь раз на дню. И, несмотря на обильную еду, растительная пища не могла дать всех ингредиентов на рост и перестройку организма. Пища просто сгорала на лету в желудок. Единственное, что пришлось себе разрешить – яйца вездесущих птиц.

Раньше вкус сырых яиц вызывал у него мгновенный рвотный рефлекс, но пожив несколько дней на растительной пище, он научился ценить и этот незатейливый продукт.

В памяти мастера оказалось неисчислимое множество целебных мазей, напитков, притирок и способов их приема. Закинув в котелок часть травок из эльфийского запаса, он раздавил в воду несколько ягод растения с непроизносимым названием, по крайней мере, он пытался, но не смог его выговорить. Это зелье требовалось пить мелкими глотками, натощак. Настой улучшал энергетику организма и даже в малых дозах оказывал на него сильное анаболическое воздействие. Именно благодаря зелью, Мальцев до сих пор не свалился от недомоганий и перенапряжения.

Психика с трудом принимала весь произошедший с ним кошмар. Это как спишь и не можешь проснуться, причем ни щипки, ни пощечины самому себе не приносят ровно никакого результата. Стоило признать, что он попал, с большой буквы этого слова.

Поставив котелок в гнездо какой-то птицы, Мальцев прилег на ветку, снял разбитые кроссовки и, закинув ноги на ствол, прикрыл глаза.

Местных обитателей, не готовых делить жизненное пространство вместе с Федором, пришлось сбросить вниз, те, кто остались не замеченными, предпочитали обползать и оббегать странное существо на почтительном расстоянии.

Зелье начинало действовать, в ушах появился шум как от прибоя, он постепенно нарастал. Сквозь какофонию звуков начали просеиваться уже знакомые ему крики местных животных и птиц. Скрежетание насекомых и шелест листвы. Эти звуки были настолько осязаемы, что их почти можно было потрогать.

На Мальцева навалились запахи окружающей растительности и фауны. Он мог с закрытыми глазами найти место, где полчаса назад пробежала мелкая ящерка, слышал, как в корнях дерева два жука делят дохлую муху. Следовало дождаться, пока мышцы начнут непроизвольно подергиваться, возвещая о том, что нервная система на пике и можно двигаться.

Несмотря на то, что у зелья была куча постэффектов, в виде головной боли и рези в желудке, парень предпочел идти на нем. Так он проходил расстояние впятеро больше обычного. Какие-то проблемы в отдаленном будущем и накопившаяся усталость не очень то и страшили. Это мизерная плата за жизнь.

Кроме того, он не хотел себе в этом признаваться, но зелье почти полностью отшибало чувство самосохранения и давало непередаваемое ощущение всемогущества. И что греха таить, такое ощущение ему нравилось.

Мгновенная реакция и готовность к действию, уже несколько раз спасали ему жизнь, как в случае с бешеной коровой, так и со змеей толщиной в ногу, которая подползла слишком близко, с явной целью полакомиться бесхозно лежащей на ветвях тушкой.

Тушка в виде Мальцева, обедом себя не считала. Уже на автомате выдав серию махов мечами, парень разделил змею на несколько крупных ломтиков. Почесав спину – кора была дъявольски жесткая, он со смешанным чувством подумал, что мастера суши из него не получится, роллы слишком неровные.

Скинув остаток хвоста с ветки, за которую тот все еще судорожно цеплялся, Федор, снова было улегся, но был вскоре разбужен грызней неизвестно как пробравшейся под дерево, своры крупных обезьяноподобных животных.

В отличие от земных приматов, эти были оснащены длинными когтями и внушительной челюстью, да и, судя по повадкам, были явно опаснее. Разорвав неудачливого гада на мелкие части, они начали с нехорошим любопытством посматривать наверх.

Не желая быть очередным блюдом на празднике макак мутантов, парень перелез на соседнее дерево, благо росли они плотно друг к другу. Макаки тут же перебрались вслед за вожделенной добавкой.

Тяжело вздохнув, действие зелья не бесконечно, Мальцев обрушился на макак сверху, попутно стащив за хвост запрыгнувшего было на дерево крупного самца.

Вытирая о листья клинки, он безо всякого выражения думал, что убийство уже не вызывает никакого трепета в душе. Немного покатав в голове странные мысли, решил для себя, что красная книга легко обойдется и без зубастых мартышек.

В месте со столь отчетливым запахом крови оставаться не следовало и, собрав вещи, он побежал по тропе. Придется принять еще одну порцию зелья, чтобы не попасться в лапы ранних хищников.

Благодаря травам и концентрации, он сильно прибавил в координации, правда, столь же сильно потерял в весе. Смотря временами на свое отражение в ручье, Мальцев не мог признать себя в этом худом бородатом маугли, с горящими какой-то злой энергией глазами.

Зелье набирало обороты. Появилось приятное ощущение эйфории. Удивляясь самому себе, Федор вдруг остановился и в приливе бешеной энергии завыл по-волчьи. Лес замолк, словно раздумывая принимать ли нового хищника в свой дом, и затем радостно откликнулся, визгом и воем далеких хищников. В глазах рябило от множества ярких красок и движений, неожиданно Мальцев понял, что легко может бежать и с закрытыми глазами. В восторге он подпрыгнул, сделав сальто вперед.

Тело легко отзывалось, словно и не было долгого дневного перехода и недавней драки с монстро-макаками. Выхватив клинки, он завертелся в каскаде прыжков и ударов во все стороны, впервые правильно выполнив всю среднюю серию мечника.

Вложив мечи в ножны, и быстро собрав разлетевшиеся вещи, Мальцев рванул по тропе. Деревья мелькали по сторонам, как из окна быстро едущей машины. Пробегая мимо одуревшего от неожиданности улуна, он шлепнул его ладонью по уродливой морде, проскочив в высоком прыжке над тушей.

Несмотря на темноту, Федор по запаху теперь легко отличал, куда идет тропа, и какие звери по ней ходят. На бегу успевал сверяться с направлением движения и махал перед собой копьем, срубая висящие перед ним веточки. Хорошо перевязанная поклажа практически не издавала звуков.

Бежал парень до утра следующего дня, поставив тем самым рекорд своих передвижений по лесу и оставив за спиной десятки километров. Столько он обычно проходил за трое суток.

После восхода солнца, решил все-таки остановиться у ручья, нужно было перекусить и заварить еще настоя. После долгих переходов, сильно болели мышцы, он привык смазывать икры ног специальной мазью, так боль можно было терпеть.

Опуская котелок в ручей, Федор почувствовал за спиной движение, и на волне все еще не сошедшей эйфории, выпрыгнул высоко в воздух и в бок, поворачиваясь. На месте, где он недавно стоял, сейчас находился странный полосатый зверь. Морда его была похожа на морду гиены, только увеличенную в несколько раз. Вытянутое тело больше подошло бы тигру, хотя тигр по сравнению с ним выглядел бы сущим котенком. На длинных лапах росли внушительные когти, которыми он продырявил его единственный новенький котелок.

В иное время парень предпочел бы скрыться от зверя на дереве, как и поступал до этого, но переизбыток наркотика в организме, сделал свое дело.

– Мои вещи ломать!!! Да я тебе сейчас башку откручу! – Теряя самообладание от ярости, прошипел он.

Зверь озадаченно посмотрел на человека. Странная добыча. Обычно все бегут, лишь учуяв его запах. Решив вразумить тупую дичь, он оскалил немаленькие желтые клыки и зарычал. Это была его единственная и последняя ошибка.

Легко оттолкнувшись от ствола дерева, Мальцев прыгнул в сторону зверя и с силой загнал копье ему в бок. Оттолкнувшись от древка, парень крутнулся, выхватывая клинки, и в длинном пируэте подрубил левую заднюю лапу взвившегося зверя. Не останавливаясь, он, коротко разбежавшись, запрыгнул на ветку ближнего дерева и быстро взобрался метров на пять вверх.

Хищник, недовольный больно кусающейся дичью, в бешенстве драл кору под деревом. Федор, натянув тетиву на лук, и дрожащими от напряжения руками оттягивая её, поочередно вогнал четыре стрелы в голову хищника.

Подождав окончания агонии, он соскользнул со ствола дерева. Осторожно на напряженных ногах подобравшись ближе, махнул мечом, раскраивая шею хищника. Можно было не беспокоиться, тот был определенно мертв. С такими ранами не выживают.

Стряхнув с лезвия кровь, Мальцев вытер ее о полосатую шкуру. Это варг, рассмотрев поближе, заключил он. Теоретически плохо убиваемое и поэтому дико опасное полуразумное животное. Вообще на Аэтане, так называли этот материк местные жители, было много полуразумных или даже разумных хищников. Хорошо хоть они в стаи не сбиваются.

Расправа над такой тварью на удивление не всколыхнула особых чувств. Хотя нет, к общему спокойствию примешивается толика удовлетворения. Казалось, найденный способ разрешения проблем даже начинает нравиться. Сердце стучит спокойно и размеренно, как часики, даже не сбилось с ритма.

Федор знал несколько фанатов экстремального спорта, среди них встречались настоящие адреналиновые наркоманы. Похоже, зелье имеет еще один, не сказать, чтобы полезный эффект. И что хуже всего, он уже привык к его действию, и каждый раз с трепетом ждал очередного приема.

Наскоро освежевав тушу (обнаружились и такие навыки) парень понял, что копьем он повредил хищнику легкое, и животное все равно бы захлебнулось своей кровью.

Варг даже в освежеванном виде выглядел впечатляюще, еще бы, с клыками то в десять сантиметров. Мальцеву просто повезло, что первый удар был таким эффективным, ведь только две стрелы из четырех пробили шкуру и застряли в мышцах.

Полностью упокоился варг, от стрелы в глазу. Все-таки с луком у него пока не очень получается, хотя в цель попал, гм… да, попал. Древко от копья пришлось выкинуть, варг перекусил его прямо за лезвием.

Ну что ж, сутки можно завершить со счетом три ноль в пользу гостей. Макак он посчитал оптом. С этими нелепыми мыслями, Мальцев отрезал кусок мяса с задней ноги варга и замотал его в шкуру. Еще раз проверил, как закреплены вещи и быстрым шагом пошел дальше. Надо было найти хорошее место для ночлега, пока солнце еще не зашло.

* * *

– Усаживайся удобнее. Жаль, нет здесь моей любимой доски с гвоздями, для медитаций, пришлась бы кстати. Её наставник изготовил для меня, лично, после того как я неосторожно сломал его любимую палку своей головой.

Ну, ничего. Сядь-ка в первую форму медитации, во-от, так ты не потеряешь концентрации, проще говоря, не заснешь во время разговора. Где ты вообще так изодрался? В развалинах? Неуклюжий ты какой-то.

Итак, внимай отрок! Официально в Эритрии существует пять школ магии: воды, земли, воздуха, огня и разума. Есть еще три отдельных направления, связанных с вышеперечисленными школами: артефакторика, алхимия и целительство. В этих направлениях понемногу используются наработки первых пяти школ.

Кроме перечисленных пяти школ, существует магия драконов и эльфов. И если про магию эльфов известно, что использовать её они могут только в своих владениях, то драконов во времена республики никто не видел уже более двух тысяч лет.

Существуют также несколько запретных направлений, занятия которыми в большинстве государств караются смертной казнью – это некромантия или магия смерти, магия хаоса или магия демонов, и магия крови также известная как родовая магия вампиров. Вижу на твоем лице недоумение. Тебе что-то непонятно?

– Ну, в целом все ясно. Только вот не могли бы вы подробнее объяснить, что такое магия.

– Хм. Прямо скажем, неожиданный вопрос. Что ты знаешь о магии?

– Эээ. В моем мире с этим туго понимаете ли. – В самом деле, не называть же магией фокусы балаганных умельцев, с иронией подумал Мальцев.

– Да-а-а. Будет сложнее, чем я думал. Начнем с того, что магия по видам делится согласно типу используемой энергии. Предрасположенность к одной из них и определяет, магом какой школы будет разумный.

Для того чтобы начать обучение, разумный должен пройти не совсем приятное испытание на предрасположенность внутреннего источника к определенному виду энергии – маны и сопутствующие навыки. На испытуемого воздействуют всевозможными видами энергии. Естественно, чтобы он не умер раньше времени, воздействие ведется в малых дозах. По степени отражения и поглощения маны узнают, к чему предрасположен будущий маг. Как этот процесс происходит у других рас, мне неизвестно.

А вот уже в процессе обучения, маг учится использовать внешнюю энергию для формирование заклинаний.

– Ээм. Мастер! Простите, что прерываю. А что значит «использовать внешнюю энергию»? Откуда собственно он её берет? И что значит вид энергии, их что, много?

– Пресветлые боги! За что мне такое наказание!? Чему вас только учат в твоем мире?!

– Ну, это. Я учился на экономиста, это с торговлей связано. Некоторые учатся на юристов – это у нас так работников правосудия наз…

– Кошмар! Мир торгашей и тюремщиков! Упасите Пресветлые боги там родиться!

Слушай же внимательно. В мире вокруг нас, щедро разлита энергия всевозможных видов. Она пронизывает нас и связывает воедино миры.

Некоторые теоретики еще во времена моей юности утверждали, что весь наш мир, мы сами и все, что находится вокруг нас, состоит из энергии. Вторым постулатом этой теории является утверждение о том, что миров бесконечное множество и находятся они вокруг нашего, как пузырьки в мыльной пене. Ну а поскольку Эритрии повезло находиться в центре грозди миров, то здесь существует энергия всех видов, это также объясняет наличие столь разных разумных рас. Сама энергия распределена в нашем мире неравномерно, в какой-то мере обуславливая расселение разумных в местах наиболее благоприятных их внутреннему источнику.

Что же касается использования маны, то посредством выполнения необходимых ритуалов и под влиянием воли мага, энергия преобразуется в необходимую ему форму.

Эффективность магии зависит от выбранной стихии и конкретного местоположения мага. Маги школы воды – эффективны рядом с водными источниками, маги школы земли – везде, где есть твердь под ногами. Маги воздуха – везде, где есть эта стихия. Маги огня – по подобию.

Был случай, когда магистр огня более седмицы сдерживал наступление союзного войска орков. В то время рядом происходило извержение вулкана, которое и умножало силы мага, и все шаманы орков ничего не могли с этим сделать.

Маг в итоге не выжил – сгорел от пропускаемой через себя энергии, но сумел выиграть время и нанес настолько большой урон оркам, что те решили не вступать с подоспевшим войском в бой и отступили в степь.

– Постойте. То есть если все виды энергий принадлежат разным мирам, то и люди пришли сюда из другого мира?

– Хорошее предположение, но я бы не рекомендовал тебе зацикливаться на людях. Ни одна из рас Эритрии не может в полной мере претендовать на звание коренных жителей, кроме разве что драконов, но им наши сомнения неинтересны. Лично я думаю, что кому-то выгодно держать народ в неведении. С этой точки зрения вполне естественно, что эльфы не спешат раскрывать свои Изначальные летописи. Гномы тоже не торопятся зачитывать свои Предвечные каменные скрижали.

– Да уж. Водный мир, мир земли, воздуха и огня – это еще как-то представить можно. Но миры разума и крови это уже чересчур? А мир смерти? Неужели есть и такой? Неужели можно жить в мире смерти? Парадокс вам не кажется?

– Хе-хе. Не все так просто мой мальчик. Вряд ли можно назвать нахождение в Бездне – жизнью, скорее существованием. Да и что такое жизнь? Едва ли кто-то познал ее смысл. А без смысла это и есть существование. Но есть и более грустные примеры. Почему ты не спрашиваешь, например, про мир демонов – Инферно?

– Гм, ну у нас есть некоторое понимание о мирах смерти и инферно. Только, по мнению наших религий это одно и то же. Впрочем, с доказательствами существования того и другого еще никто не возвращался.

– У вас есть понимание загробного мира?

– Ну да. Ангелы, демоны. Делаешь добрые дела – попадаешь в рай, злые – в ад.

– Ну конечно. Рай это место, куда попадают души избранных, а ад соответственно для отребья, ну и ангелы с демонами – жители этих мест?

– Что-то типа того.

– Спешу тебя огорчить. Душа, а вернее посмертная энергоформа сущности уйдет в тот мир, к энергии которого она во время жизни чаще всего обращалась.

Души в какой-то мере играют роль проводников энергии между мирами. С выходом энергоформы из тела, выделяется большое количество накопленной при жизни энергии, часть остается в мире, часть уходит вместе с душой. Есть предположение, что так энергия и проникает во все соседние миры.

– Как-то это идет вразрез с нашими религиями.

– Ну что я могу сказать – недостаток правильной информации говорит о том, как крупно вашему миру повезло не иметь соседей из Инферно. И если про Бездну нам самим практически ничего не известно – существа этого мира крайне неразговорчивы, то об Инферно, Эритрия имеет более чем исчерпывающие сведения.

Этот мир еще не завоеван демонами только потому, что не имеет собственных источников энергии хаоса. Выродки Инферно критически опасны только возле прокола миров, где они могут использовать ману своего вида. На наше счастье, проколы возникают стихийно, и поддерживать их стабильность демоны так и не научились.

– Мастер! Вы сказали про источники магии, но не упомянули про школы разума, магию крови и некромантов. Откуда эти направления черпают свою силу?

– Ты начинаешь задавать хорошие вопросы, ученик. Школы, что ты назвал, используют силу внутреннего источника.

Школа разума как ты наверное уже догадался, это школа собственного развития. Маг, эффективно использующий собственный источник, способен силой своей воли в одно мгновение заставить сердца тысяч воинов остановиться, будь они так глупы, чтобы выйти в поход без защитных артефактов.

Он может узнать самые сокровенные тайны врага и внушить любую нужную ему мысль. Именно поэтому, первым делом, всех начинающих магов обучают магии разума для защиты от воздействия этой школы. Все маги в той или иной степени владеют этой дисциплиной.

Школа разума – единственная, где магу, чтобы поразить противника, не нужно находиться от него в пределах прямой видимости. Маг разума развивает свой источник до такой степени, что он становится его глазами и ушами. От его развития и зависит эффективность и дальность воздействия магии.

Появление сильного мага разума в древности всегда заканчивалась переделом государств. Хорошо еще, что сильные маги разума – редкость.

Оставшиеся два направления используют энергию жертв. В частности, вампиры для восполнения сил и колдовства используют кровь. Если учесть, что по утверждениям ученых светил нашего мира, душа на две трети растворена в крови, то нужна им как раз энергетическая составляющая.

Сама кровь, пока не попадет в землю или же не высохнет, сохраняет связь с человеком, которому принадлежит, поэтому манипуляции с ней отражаются и на ее хозяине.

Кровь связана с живыми существами не только и не столько физически. Этим, в частности, объясняется и то, что в древности воины после битвы как можно скорее смывали с себя кровь ими убитых, потому что иначе, пока кровь на их телах, души умерших будут находиться рядом с убийцей.

Маги крови поистине всесильны, если дать им подготовиться.

Еще более грустный случай, если твоим противником является некромант. Для этих созданий нет ничего слаще смертельной битвы, эманаций боли и смерти. Войны некромантов всегда приводили к опустению земель, ибо смерть окружающих есть для них жизненная сила, позволяющая порабощать или уничтожать. В последнюю войну некромантов, были вынуждены вмешаться даже драконы.

Один из архимагов некромантии – Зефрус, успел превратить пару королевств в приятный его глазам погост с неугомонными мертвяками. И это чудо, что после очередного из своих безумных опытов, он превратил в пыль себя и часть своих владений, тем самым, отведя угрозу от затаившегося в ожидании гибели мира.

Теперь это место зовут пустошами Зефруса. Кстати, пустоши находится в десятке лиг отсюда, на север. Наткнешься на руины – не поленись, обойди стороной. Не думаю, что за прошедшие столетия кто-то сумел упокоить остатки мертвого войска.

Некроманты, в своей магии используют энергию распада субстанции живых существ – души. Как правило, чем большие мучения испытывает жертва, тем сильнее поток энергии. Немного по другому действуют шаманы орков и гоблинов. Они передают через себя призрачному миру энергию жизни жертв, заключая тем самым с духами договор на определенное время. Духи на время действия договора обретают возможность влиять на реальный мир через шамана, воплощаясь в необходимой ему форме. Второй план ничем не ограничен в смысле стихийных энергий, поэтому шаманы являются очень серьезными противниками.

К сожалению, про магию эльфов и драконов я рассказать не смогу. Те эльфы, которые попадались мне в руки, были либо очень далеки от магии, либо предпочитали покончить с собой во избежание неудобных вопросов. Драконов же в моменты их появления предпочитали обходить третьей стороной, на них практически не действует классическая магия.

– А как же деление магии на плохую и хорошую?

– Выкинь из головы этот бред. Мы сами окрашиваем свои поступки в различные цвета. Вот нож у тебя на поясе – плохой или хороший? А ведь им можно не только масло на хлеб мазать.

– Это не совсем верное сравнение – нож это бездушный предмет, он только орудие в руке того, кто его держит. Та же магия смерти, как её можно использовать во благо?

– Магия в какой-то мере тоже орудие. Изначально она не зла и не добра. И только от того, кто её использует, зависит, во благо она будет использована или во вред.

– У меня остался только один вопрос. Вы упомянули второй план. Это что, еще один соседний мир?

– Не совсем так. Второй план находится в этом мире и существует усилиями энергоформ сильнейших существ и магов, успевших умереть за время существования Эритрии.

Понимаешь ученик, некоторые сущности были настолько цельными и накопили настолько большой запас энергии, что после смерти сохранили значительную её часть и свою личность. А сохранив разум, не захотели уходить из этого мира.

Теперь эти сущности заперты на втором плане реальности, как бы между границами миров, пока не исчерпают свои запасы. Только тогда они смогут уйти в другой мир.

Мальцев повернулся на ветке, устраиваясь удобнее. Несмотря на избыток боевого коктейля, мышцы требовали отдыха, начиная непередаваемо ныть, каждый раз как он доходил до предела. А предел усталости тела накачанного наркотиком все-таки был. Ему сказочно повезло, что пока он корчился в судорогах, рядом не оказалось ни одной из тех зубастых тварей, которыми так кишат джунгли. Теперь Федор два раза в день отлеживался, проводя в горизонтальном положении время, достаточное для восстановления мышц.

Организм, накачанный зельями, уже третью ночь отказывался спать, поэтому в привычку вошло пускаться в раздумья на краткое время отдыха. Иногда он вспоминал уроки своего случайного учителя, но чаще всего то были мысли о доме, тоска и чувство одиночества. К счастью эти эмоции быстро сменялись злостью к тому кто его сюда затащил, иначе Федор бы давно расклеился. Была возможность сварить нечто усыпляющее, но он банально боялся не проснуться.

Сквозь листву проник отсвет первого утреннего луча. Начинался новый день, и день этот надо было прожить с толком.