Санкт-Петербург, О.С.Б.

Дневник Вадима Кораблева

Через пару дней началось обучение. Сказать, что обстоятельный рассказ о том же Запределье или оборотнях перевернул для меня мир вверх тормашками, — значит, не сказать ничего. Я фантастику с детства недолюбливал, кроме разве что «Человека-амфибии». Стругацких прочитал только в институте, эзотерикой всякой и прочей мистикой никогда не интересовался, а тут такое… Но у ученых, видимо, мозги устроены своеобразно, притом не лучшим образом. Это мои талантливые наставники, несомненно, учли. От слова «магия» воротит? Обзовем «нестандартным психоэнергетическим воздействием», приведем в пример научно подтвержденные факты, напомним то, что человек использует свой мозг от силы на пятнадцать процентов. Рассортируем, так сказать, по полочкам. Изложим все теории, объясняющие существование Запределья, псевдонаучным языком, чтобы лучше усваивались. Приведем биохимические данные по составу крови вампиров. Поясним, что оборотни нарушают не закон сохранения массы, а закон сохранения порядка массы.

Полгода такого обучения — и закоренелый материалист начнет в подобные вещи верить так, как выпускник школы — в геометрию Евклида, неизменность числа «пи» и постоянную Планка.

И потом: можно во что-то верить или не верить, но уж когда проверил на собственной шкуре… А я — проверил!

Единственное, что меня порадовало — маги никаких следов Создателя, Творца, Демиурга и вообще высшей сущности до сих пор не нашли, хотя сколько иные из них живут — вопрос особый. Так что мне даже атеистическое мировоззрение изживать не пришлось.

— У нас обычно не задаются вопросом — верит кто-то из сотрудников в Бога, или нет, — предупредила меня Марина. — Это просто не принято. Дело сугубо личное, как и должно быть по нынешним законам государства.

Я и не любопытствовал. Но быстро понял: почти все они тут — атеисты.

Относительно Запределья, впрочем, бесспорным было только то, что существует оно независимо от нашего (отдельно взятого) сознания, и дано нам в ощущениях, — хотя и не всем. По статистике только один человек из трехсот имеет минимальные шансы когда-либо попасть в Запределье. А возможность выжить в этом не очень спокойном мире проверяется и вовсе экспериментально. Майором спецназа в отставке для этого оказаться необязательно. Самый простой закон — держаться мест, где тебе хорошо, и избегать мест, где становится плохо.

Определяются подобные места интуитивно. Я, сам того не зная, умудрился сдать экзамен на твердую четверку. Если бы меня в подобном невменяемом состоянии понесло в сторону Петергофа, мог бы вляпаться в полосу боевых действий, в вечное лето, где Запределье до сих пор не может залечить раны, нанесенные войной. Без подготовки туда лучше не соваться, да и с подготовкой, пожалуй, тоже не надо — разве что при очень серьезной необходимости.

Можно вляпаться во множество приятных сюрпризов на местах бывших боев, аналогов которым в нашем мире просто нет.

Область моего родного института вообще называют «мертвым домом» по Достоевскому, там в Запределье стоят полуразрушенные дома, куда и местные не особо часто заходят. А Лиговка, куда я так рвался — район вообще тихий и даже относительно населенный, там существуют отдельные кафешки и магазины, есть и что-то вроде подвальной дискотеки. Правда, живут там в основном местные вампиры, но они на самом деле ребята совершенно мирные, если самому не нарываться. Даже могут новичку помочь — из чистого альтруизма. Да и путь вдоль Обводного по южному берегу ночью совершенно безопасен, механические монстры там только днем встречаются.

Конечно, оперативнику недостаточно только лишь умения выживать. Он должен в Запределье выходить, где надо, и оставаться там в живых, сколько потребуется. Только до такого идеала дотягивало во всем питерском О.С.Б. человек шесть-семь, если не меньше. И большая их часть — родившиеся в Запределье, вроде Редрика.

Так что на безрыбье и мои способности оказались востребованы. Первое время я, по совету Марины, таскал с собой все время два пузырька — один с валокордином, второй — с настойкой лимонника. Валокордин потом выкинул, поскольку сердце прихватывать перестало, а вот лимонником пользуюсь до сих пор. Вечно как выйдешь, начинается отходняк, словно после вчерашней гулянки, этакое похмелье без запоя. Лимонник же есть настоящий природный стимулятор, тем паче что у меня он не из аптеки, а из личных запасов Марины Ли, главы нашего подразделения «Эквилибриум», прекрасной и таинственной восточной красавицы. Ей подобную флору прямо из Хабаровского края присылают.

Хотя я уже не первый год по Запределью шатаюсь, не возьмусь четко определить, что это такое. Это мир, безусловно, зависимый от нашего, притом именно от разумной жизни и разумной деятельности. Оттого в городах этот мир куда более сильный и плотный. Но законы жизни в Запределье слегка сумасшедшие. Взять одни погодные условия: на месте Мариинки форменная Сахара, кусочек Египта, а на Новой Голландии круглый год желтые листья падают, притом откуда новые на деревьях берутся — неизвестно. Но — берутся. Живые существа там встречаются такие, что биологи от восторга удавились бы. Чего только одни «чуни» в Обводном стоят, или крокодилы в Неве!

Увы, надо бы нам организовать исследовательскую работу как следует. Учебники-определители имеются, конечно. Но этого мало. На Западе с этим дела обстоят лучше, тут есть чему поучиться у коллег. И учатся, и кадры готовят, недаром теперь молодежь вроде Ольги Савченко на стажировку отправляют.

Но вот ни одного захудалого биолога здесь пока не обнаружилось. Вроде одного пытались вербовать целенаправленно, а он, бедняга, не выдержал и в фантасты подался. Жаль, конечно. В Запределье ему бы фантастики по горло хватило.

Еще круче механическая жизнь. Метро там появилось почти одновременно с нашим (но раньше — первая ветка возникла еще до революции). Однако, с какого-то момента оно начало развиваться в соответствии с неким собственным планом. Самое первое время там отдельные сорвиголовы пытались даже ездить, а сейчас в метро в Запределье Санкт-Петербурга и насильно никого не затащишь. Хотя Редрику там побывать пришлось.

Местные о метро рассказывают только шепотом. В общем, нынешняя подземка в Запределье представляет из себя гибрид сетевого «Квейка» с голливудским триллером. Хорошо хоть, что наружу обитатели выползают очень редко и только днем.

День — вообще самое неспокойное время, особенно — рабочий день. Запределье словно впитывает наши отрицательные эмоции, результаты всех срывов, скандалов, конфликтов в транспорте и на работе. Зато ночью местами гулять можно, как по бульвару, хотя зевать и тогда все равно не рекомендуется.

Всякая машинерия, живущая своей собственной жизнью, есть и на поверхности, но ее куда меньше. Концентрируется в основном в промышленных районах вроде Парнаса или Обухово. В эти промзоны в Запределье мало кто в здравом уме лазает. Ползают здоровенные железяки с ковшами — ну и пусть себе ползают, лишь бы не взяли манеру взад-вперед по городу гулять.

Местные вообще в этом плане отличаются редкостным здравым смыслом. Их, местных, к слову сказать, не так чтобы и мало, хотя и намного меньше, чем жителей в Питере в мире, где я жил… до определенного момента. Есть там оборотни, есть вампиры, есть самые обыкновенные люди, есть вообще не пойми кто — вроде люди, а вроде и нет.

Жизнь у них, конечно, крайне своеобразная, но они привыкли. В Запределье даже университет существует, в здании тех же Двенадцати Коллегий. Только, увы, тамошние магические науки для нашего мира подходят не больше, чем марсианские или какие-нибудь эриданские. У нас в библиотеке есть стенограммы лекций, хотя и немного. Почитал я их и решил для себя, что когда сумею бывать в Запределье регулярно и без последствий, обязательно попробую пройти собеседование и поступить на факультет алхимии и трансмутаций, — просто из чистого интереса. Может, хоть что-то из тамошнего арсенала у нас тоже сработает…

Кстати, у жителей Запределья «вывалиться» в обычный Питер сможет только один из трех-четырех сотен, да и выжить тут не у каждого получится. Например, у вампиров в нашей реальности учащаются приступы голода. Так что, есть мнение — число существ, потенциально способных путешествовать из Запределья в реальный мир (там его, как ни странно, зовут Оборотной Стороной), есть постоянная, от количества населения не зависящая.

Теперь собственно об Отряде «Смерть бесам!» История его длинна и обросла легендами, которые еще от Атлантиды начинаются, так что я в нее не особо и верю. Почему «бесы» — понятно. При прорыве границы между двумя реальностями здесь могут проявиться такие сущности — мама не горюй!

Хотя самые неприятные «бесы», как правило, не похожи на жутких монстров.

В общем, понятно, что далеко не все жители Запределья безобидны. Некоторые из них могут вызвать целые эпидемии смертей, притом не всегда от собственной злобности. Равно и не все наши вещи-для Запределья полезны. Особенно это касается оружия. Все про мечи-кладенцы в детских сказках читали? А как вам одушевленная штурмовая винтовка? Был такой случай, во Вьетнаме, кажется. Одному из наших оперативников об этом один из его многочисленных приятелей рассказывал…

В Петербурге организация обосновалась с самого его основания, поскольку Запределье в устье Невы существовало задолго до времен свейских ярлов, свивших себе гнездо сначала на Васильевском, а потом в устье Охты, где город Ниеншанц стоял. Петр же привечал всех, кто ему помогал оберегать любимое детище. Название, конечно, появилось позже, уже в XX веке.

После Петра, при Анне Иоанновне, неприятностей хватило. Сейчас те времена почти никто уже и не помнит. Дальше были и взлеты, и падения, но питерская организация жива и по сей день, и считается одной из самых важных не только в России, но и во всей Европе.

Можно было давно организовать целый многопрофильный НИИ по изучению феноменов того же Запределья, создать общую теорию, исследовать чисто прикладные аспекты — медицину там, химию, в саморазвивающихся машинах покопаться. Наладить взаимодействие с Университетом в Запределье. В общем, много идей у меня есть хороших!

Как-то поделился с Редриком.

— Ну, во-первых, и сейчас кое-что делается, — проговорил он. — Во-вторых… Сам же видишь — здесь больше практиков. Вот хотя бы слегка прижучим противников — тогда наверняка все твои идеи потребуются, да еще как!

А может, я просто не обо всем знаю. Есть ведь у нас свои лаборатории. И, как выяснилось, очень даже неплохие…

Но вот уж чего я точно тогда не знал — так это того, что придется мне когда-то самому стать, так сказать, наставником молодежи. А вот пришлось.