Санкт-Петербург,

наши дни

Оля как раз выходила из столовой, когда Редрик, столкнувшись с ней, едва не сбил ее с ног. Девушка посторонилась — таким его она никогда не видела. С перекошенным лицом — то ли от ужаса, то ли от бешеной радости охотника, нашедшего след дичи, он буквально ворвался в столовую.

— Эйно? Где он? — Редрик ошалело осматривался.

— Да что такое случилось? — спросила Оля, совершенно не понимая, что с ним творится.

— Ну и чего это ты прибежал, как на пожар? — Эйно как раз в это время проходил к своему столику с порцией куриного жаркого.

— На пожар! — заявил Редрик вполне безумным тоном. — Вот именно, пожар! Понимаешь, пожар! В том самом доме, где жил самоубийца! На той самой площадке! Ты понимаешь, что это вообще значит?!

— Это значит, что тебе не терпится начать следствие. — Эйно улыбнулся. — А пока советую перекусить, хотя ты от совета откажешься. По телевизору увидел?

— Именно. — Ред отдышался и слегка успокоился. — Говорили про поджог. Вроде, считают, что это — криминальные разборки, только чувствую — это связано с письмом.

— Ох, и не знаю, как это может быть связано. Это существо из завещания самоубийцы — оно следы принялось заметить, так, что ли? А почему — так поздно?

— Не знаю. Пока я ничего точно не знаю. Надо опросить людей, посмотреть, что и как. По-моему, это квартира человека, который уехал, когда тот парень выкинулся из окна…

— Вот и установи поточнее. Кстати, хозяина квартиры показали?

— Нет.

— Вечно он в отъезде, когда случаются разные гадости… — хмыкнул Эйно. — Сотрудник Савченко, ты сейчас свободна?

Девушка все еще стояла у дверей, не понимая, что происходит.

— Вроде да.

— Ну, раз вроде, значит, будешь работать на пару с Редриком. Твоя задача — опрос соседей. Заодно попрактикуешься в создании иллюзорки и в стирании лишней памяти — нас, как ты понимаешь, видеть и запоминать не должны. Так что — приступайте. А для начала рекомендую посмотреть, что там расскажет наше славное телевидение. Может, никакой проблемы и нет?

Редрик молча посмотрел на Эйно, его взгляд выражал полное несогласие. Он опять готов был «самовольничать», только пока не знал, в чем именно.

— …Наш корреспондент передает с места событий, — проговорил диктор.

На экране появился корреспондент с микрофоном, который стал объяснять в телекамеру, что пожар начался внезапно, в середине дня. Причиной мог быть поджог, такое пламя могут дать облитые бензином стены. Хозяин квартиры — нигде не работающий Н. — уже несколько дней там не появлялся. Милиция не исключает версии криминальных разборок, возможно, на почве торговли наркотиками.

— Какая чушь, — пробормотал Редрик, глядя на самодовольного корреспондента. Тот продолжал: погибших нет, есть двое пострадавших от отравления угарным газом — дым проник в соседние квартиры, но все же пожар удалось локализовать.

Корреспондент показал окна квартиры, пожарников, сматывающих шланг, стоящие рядом машины.

Возникло лицо офицера милиции, которого спросили, не мог ли поджог быть терактом. Тот отрицательно покачал головой и сказал, что все точки в этом деле расставит следствие.

Наконец, телевизор пробормотал что-то бодрое о том, что, все, к счастью, живы. Заканчивая репортаж, оператор обвел камерой окрестности. И вновь Редрик встрепенулся:

— Ты посмотри, нет, ты только на это посмотри! — Он указал пальцем куда-то в экран. — Я только сейчас заметил, хорошо, что запись есть…

Он щелкнул пультом. Кадр остановился.

Пожар уже не показывали — камера показала кучку зевак. Самых обыкновенных петербургских зевак различного пола и возраста, которые возникают, словно бы из-под земли, стоит только чему-то случиться.

— Видишь, вон там, за толпой? — спросил Редрик Олю.

Кадр оказался очень размытым и нечетким, было сложно понять, что там за молодой человек, и молодой ли — он мог вполне оказаться мужчиной средних лет в плаще. Но Редрик безо всякого сомнения произнес:

— Это Кари. Помнишь, тот самый «король контрабандистов». А он-то здесь что делает?

Представить себе, что «головная боль» всех подразделений О.С.Б. появился на месте происшествия по чистой случайности, Редрик был просто не в состоянии.

Оля не знала, прав он или нет. Предстояла работа и, видимо, работа интересная. Ее ждала какая-то тайна, которую было необходимо раскрыть.

— Поедем завтра, прямо с утра. Там, наверное, тучи следователей. А завтра будет поспокойнее. — Редрик уже вполне обрел свойственную ему рассудительность.

* * *

К сообщению о том, что пожар мог быть как-то связан с завещанием самоубийцы и с тем существом, которое было упомянуто в этом завещании, Эйно отнесся немного скептически. Зато кадр, в котором мелькнул Кари, привел его в охотничий восторг.

— Поезжайте немедленно, — поторопил он Редрика и Ольгу. — Я с вами, если там много милиции, надо будет за ставить их спокойно допустить вас к следствию. Сами мо жете не справиться…

Пожарные машины уже уехали, «скорые» — тоже. Зеваки, однако, все еще стояли на тротуаре, обсуждая подробности произошедшего.

— Ужас, ужас, кошмар! — услышали Оля и Редрик обрывки разговоров. — Теперь не знаешь, как уберечься! — говорил какой-то старческий голос. — Отовсюду подстерегают. То наркоманы, то шпана, то льготы отнимают.

— Ох, порядок бы кто навел! — вздохнула другая старуха.

Пожалуй, эти свидетельницы никакой ценности не представляли. Надо было начать опрашивать соседей. А для этого у всех троих коллег имелись распечатанные фотографии Кари.

Кто-то да должен был его узнать.

Опрос начали с квартир снизу. И где-то на восьмой удача улыбнулась Эйно — тетка, открывшая двери «товарищу следователю», сказала, что она этого «парня с лохмами» видела, когда ей зачем-то понадобилось выйти ночью в суточник. Зачем именно, «товарищ следователь» тетку спрашивать не стал — по ее виду было понятно, что надо было спешно добавить водки или портвейна.

— Он поднимался или спускался? Тетка задумалась.

— Да так, мимо проходил, — пробормотала она. — Уж и не знаю, что ему тут понадобилось, наркоману этому несчастному…

Смех сказать — она еще и наркоманов осуждала! Кажется, в этой стране самая главная война идет не между милицией и преступниками и уж, тем более, не между СВА и О.С.Б. — нет, здесь развернулась гигантская битва алкоголиков с наркоманами.

Пропустив замечание о наркомане мимо ушей, Эйно постарался поточнее выяснить, когда и в какое именно время тетка видела этого «наркоманского» типа. Пришлось оказать небольшое ментальное воздействие на сознание тетки: это было просто отвратительно, но ничего иного не оставалось. Выяснилось, что тип именно спускался по лестнице, причем — среди ночи.

Так что, вполне возможно, он посетил именно хозяина сгоревшей квартиры.

— А что о хозяине можете сказать? — продолжал Эй-но. — Ну, о погорельце…

— А, это которого ищут, да найти никак не могут, — сообразила тетка и глубоко задумалась. — Да так, ничё особенного. Парень и парень, только… — она замолчала.

— Что только?

— Глаз у него дурной! — убежденно сказала алкоголичка. — Глаз дурной, от такого жди чего угодно!

Вот на этом разговор и завершился. Информации почти не было.

Заставив тетку забыть свой визит, Эйно вышел — и столкнулся на площадке с Редриком и Ольгой.

— Ну, как?

— Бывал здесь наш Кари, бывал… — тихо сказал Эйно тоном, не предвещавшим ничего хорошего контрабандисту. — Пожалуй, действительно надо опросить всех соседей. Думаю, узнаем кое-что новенькое и интересное.

* * *

По возвращении из Запределья Эрик не решился отправляться домой. Он стоял на углу Рузовской и Загородного, около пожарной части, и раздумывал, стоит ли прямо сейчас ехать к себе или же лучше и безопаснее «зависнуть у знакомых»? Проще говоря, последнее означало, что он использует любого раба из своего кластера. Каждый из них запросто предоставил бы ему жилище — правда, не каждое жилище подошло бы сейчас его носителю. Вид у него был весьма и весьма оборванный, а куртка оказалась в пятнах крови, и ее пришлось выбросить.

Подходящий «знакомый» нашелся поблизости — это был один из «тусовщиков» с «Парка Победы». И Эрик, перейдя на другую сторону Загородного, двинулся мимо ларьков к странной триединой системе маленьких узких улочек, которая еще не столь давно называлась «переулок Ильича».

Его «знакомый» снимал комнату в коммунальной квартире. Разумеется, он открыл Эрику, разумеется, тут же предоставил ему свою одежду — на выбор. Все это происходило молча — рабу говорить Было не нужно, а Эрик отлично отдавал ментальные приказы.

Заморачиваться сейчас на то, чтобы включать в свой кластер еще и соседей, СУЩЕСТВО не хотело. Подчинение все же требовало некоторого расхода энергии, пусть самого небольшого, но расхода. А ему требовался нормальный полноценный отдых. И тогда все будет возможным — носитель восстановится полностью.

Следовательно, надо было сделать так, чтобы соседям было вполне понятно — в комнате все как всегда. И Эрик приказал рабу включить телевизор — любой канал. И по случайности это была именно петербургская программа.

Некоторое время Эрик спокойно лежал на кровати, отключившись от всего. Сейчас все его силы были направлены на «ремонт» шкурки-носителя. Но все же какая-то часть сознания СУЩЕСТВА наблюдала внешний мир. И в этом внешнем мире произошло что-то, что потребовало сосредоточить все его внимание.

Сообщение о пожаре прошло в вечернем выпуске новостей. Именно в этот момент Редрик, сидевший в комнате, раздумывая о чем-то совершенно своем, подскочил, словно ужаленный. И именно в этот момент Эрик узнал, что квартира его носителя сгорела. И даже разглядел поджигателя.

Он ни секунды не сомневался, кто именно устроил поджог. Вот только зачем?

Нужно было срочно что-то предпринимать. Во-первых, к месту событий будет привлечено слишком много внимания. Вполне возможно, носителя начнут искать. А это было совершенно ни к чему.

Во-вторых, наверняка начнут опрашивать соседей. Среди соседей в кластере только один человек. И если этого человека начнет опрашивать милиция — не беда. Но Эрик уже отлично знал, что в таких случаях за дело может взяться и кое-кто другой…

Подключил он этого человека совсем не так давно — на всякий случай.

И сразу выяснилось, что вскоре после самоубийства его несостоявшегося носителя дом посетили не только сотрудники милиции.

СУЩЕСТВО активировало нить, связывающую его с соседом. Тот занимался сейчас подготовкой своей комнаты к ремонту — видимо, он тоже несколько пострадал от огня. Эрик включил сенсорное восприятие, и его глаза защипало от мерзкого запаха дыма.

Ничего о поджигателе этот раб не знал. Можно было просто отключить его от кластера, но Эрик не представлял, что может произойти дальше. Если раба начнут опрашивать всерьез, то дело может принять очень неприятный оборот. Поэтому срочно надо было подстраховаться. А лучший способ страховки — и СУЩЕСТВО отлично это знало — был связан с хрупкостью шкурок здешних так называемых представителей разума.

Следовало позаботиться о своем рабе так, чтобы даже его мертвое тело не дало никакого ключа к разгадке. Наоборот, устранение раба должно запутать тех, кто заинтересован в его, Эрика, провале. А с Кари можно будет поработать и после.

Мысленный приказ, отданный рабу, был недвусмысленным и однозначным. Подойти к окну. Взобраться на подоконник. И броситься вниз, с седьмого этажа. Самым главным было то, что человек должен упасть вниз головой…

Звон разбитого стекла где-то наверху застал Редрика и Ольгу врасплох. Тут же внизу послышался звук тяжелого удара, и кто-то истошно завопил. Слов было не разобрать.

Из очередной квартиры вышел Эйно, видимо, спешно прервав очередной опрос.

— Ну вот, Ред, мы потеряли нужного свидетеля, — сказал он, пока еще никто ничего не понял. — Сижу, никого не трогаю, показываю фотографии нашего друга из Запределья. И тут пролетает мимо окна тело… Я опрашиваемой велю сидеть и не высовываться. В общем, видимо, нас упредили-Идемте вниз, там сейчас такое будет твориться…

— Это мог сделать Кари? — почти зло спросил Редрик.

— А у него и спросим, если поймаем, — усмехнулся Эйно. — Что-то мне не верится, что наш приятель набрал такую силу. Конечно, он может получить самый сильнейший артефакт, но приказывать на расстоянии, да еще так. Конечно, можно попробовать узнать это у трупа, на то и есть некромантия. Дело неприятное, но иногда — необходимое. Только, есть у меня такое подозрение — наш преступник и это учел.

Подозрение Эйно оказалось полностью справедливым — у мужика, вылетевшего из окна под звон разбитого стекла, голова была полностью размозжена. Доискиваться до чего-нибудь с помощью некромантии в этом случае совершенно бесполезно.

— Утро вечера мудрёней, — заявил Эйно, видя, как к месту событий подъезжает «скорая». Разумеется, все трое уже накинули на себя иллюзорку, точнее, вариант под названием «серое безмолвие», когда можно оказаться на сцене перед огромной толпой — и тебя все равно никто не заметит. — Поехали-ка обратно, на Петроградскую. Или ты, Ред, хочешь узнать, не оставил ли и этот прощального письма?

— Что-то не думаю, — покачал головой Редрик. — Вот он, надо думать, к самоубийству не готовился. Понять бы другое…

— Что именно?

— Не связано ли это с нашим появлением? Или он просто решил подстраховаться?

— Если здесь как-то замешан Кари, можно ждать чего угодно. Но, похоже, его тут просто нет. А отдать такой приказ из Запределья не мог бы и я. Так что, Ред, будем действовать по принципу «лев в пустыне». Пока это все, что нам остается.