Беспокойство не прекращалось — вот что было совершенно скверно. Поликсена не знала, что об этом думать.

С матерью она если и говорила, то резко и раздраженно. Понять, в чем дело, что происходит с дочерью, та совершенно не могла — но списывал все на переживания из-за парней, а посему — была вполне снисходительна.

В школе все шло, вроде бы, как надо, как она того хотела. Ее реферат «Великая Французская революция и революционные движения XX века» был одобрен, больше того, работу посчитали примером для всего класса. Еще совсем недавно она необыкновенно гордилась бы этим — теперь же ей было все совершенно безразлично. И похвалы учителей, и разговоры с матерью, и даже добрые отношения с Веркой.

Та сама стала наблюдать, что с подругой происходит нечто непонятное. Но что именно, она даже не могла бы сформулировать как следует.

А Поликсене становилось все хуже и хуже — не только с каждым днем, но и с каждым часом. Она даже не могла представить себе, что такое случилось уже со многими людьми. Вначале идет беспокойство — совершенно беспричинное. Потом начинается радость и эйфория — все удается, все просто замечательно, все заветные желания исполнились, ура!

А потом следует опустошение, когда «заветные желания» абсолютно не волнуют, хочется плюнуть на все.

Что бывает после, могла бы рассказать та самая «бомжиха», которая так напугала бомжа Витьку — если бы зомби такого рода вообще могли разговаривать.

Могла бы поведать об этом и женщина с красивым бледным лицом, по виду — цыганка или испанка, если бы она повстречалась с Поликсеной в эти дни. Хотя вряд ли она стала бы говорить хоть что-нибудь — с МЕЧЕНЫМИ незачем говорить и доказывать им, насколько они были неправы. Заключивших контракт надо от него освобождать — быстро и безболезненно, одним резки движением руки.

Хотя, попадись Поликсена Жаклин, уже в этот момент она могла бы вызвать некоторую растерянность.

Быть может, гадалка даже попыталась бы заговорить с девочкой.

Но этой встречи не произошло.

Наконец, кое-что о контрактах могла бы рассказать и Веркина сестра — если бы она жила в той квартире, где обитала подруга Ксены, а не при своей малопонятной работе.

Так что не случилось и этой встречи.

И Поликсена оказалась предоставленной самой себе и своим настроениям.

В то воскресенье она шла по Литовскому проспекту без всякой цели, едва волоча ноги — так можно идти, если осознаешь, что завтра придется опять отправляться в эту поганую школу, получать эти растреклятые «двойки», попадать под горячую руку предкам — пропади они пропадом!

Ничего подобного в жизни Поликсены не было, да и быть того не могло. Все — ровно наоборот!

Но это не радовало, а лишь вызывало тревогу. А уж насчет хорошего настроения и думать было нечего — никакого настроения просто-напросто не было вообще.

Было другое — ей казалось, что с ней уже произошло нечто нехорошее, и жить, вообще-то, не стоит. Что именно — она понять не могла. Теперь уже тревога никак не связывалась с той злополучной анкеткой, заполненной матерью. Неприятности Ксены были как бы сами по себе, не вмещались в какое-то конкретное событие.

И еще — отчего-то ей было очень страшно. Но чего надо бояться — она не знала и сама.

Вот в таком состоянии она и решила пройтись, сама не зная, куда, — может быть, осенний городской воздух прогонит эту совершенно беспричинную тревогу.

Городской воздух не спешил это делать. Скорее, наоборот — тревога только усилилась.

Она свернула с проспекта в переулок — почти не отдавая себе отчета, зачем ей это понадобилось. Просто так — на Лиговке было слишком много машин и слишком много людей, а здесь все-таки потише.

Узкая улица упиралась в небольшую площадь со сквером, где стоял памятник Пушкину. Сейчас на скамейках было довольно пустынно — хотя до зимы и морозов еще далеко, но питерская осень бывает слишком прохладной, чтобы долго задерживаться в сквере.

Поликсена задумчиво присела на скамейку. Достала из кармана крохотные наушники к плееру, включила звук. Она даже не расслышала, что там за радиостанция, и уж, тем более, не расслышала название группы. Просто музыка — и все. По крайней мере, какой-то живой звук — и на том спасибо.

Поликсена сидела с закрытыми глазами, стараясь отвлечься от своих тяжелых мыслей и ощущений.

Получалось это очень трудно. Ей неожиданно показалось, что если она сейчас откроет глаза, то окажется в каком-то совершенно ином мире — с теми же Двориками и домами, улицами и скверами — но каждый подъезд «гостеприимно» распахнет перед ней хищную пасть, каждый дворик начнет сжиматься, пытаясь навсегда запереть, проглотить ее. И она будет вечно метаться по этим улицам, стараясь найти хоть какой-нибудь выход…

«Боже мой, что со мной такое творится!» Поликсене вдруг подумалось, что она сходит с ума. Да-да, наверное, так и бывает со всеми сумасшедшими — только вот с чего, почему?!

Тут же явилась и спасительная мысль — если она представляет, что все эти настроения — неправильные, если она считает, что может сойти с ума — значит, на самом деле с ума она вовсе даже и не сошла.

Пожалуй, это хоть чуть-чуть, но утешало.

Песня прервалась, ведущая стала что-то рассказывать о группе «Пикник». Ведущая говорила еще что-то, когда зазвучала негромкая музыка. Поликсена неожиданно подумала, что ее всегда это раздражало — болтливые ведущие на фоне уже начавшейся песни. Как будто им времени для своей болтовни мало. Зачем они так? Только портят все.

Она снова представила себе те же самые узкие дворики, дома, тесно стоящие друг к другу, безлюдные скверы — но теперь никакой жути в них не было.

Скорее уж, они были настроены дружески, пусть и слегка настороженно.

В этом мире было много непонятного. Почему-то над одним кварталом странного города светило солнце, в другом всегда шел дождь, а кое-где встречались январские сугробы. Где-то жили люди — и не только люди, но и какие-то совсем уж таинственные существа, где-то не было ни единой души.

Поликсена словно бы пролетала над этим странным городом, пытаясь понять, что она видит и куда она попала.

А голос, в такт мыслям Поликсены, уводил куда-то — тихо, но властно.

— О, привет! Что слушаем? — эти слова, раздавшиеся совсем рядом, вывели Поликсену из забытья.

Она открыла глаза. Рядом стояли девушка и длинноволосый молодой человек, — оба в черных плащах, — вполне по погоде, — и таких мощных огромных ботинках, в которых можно было смело отправиться в турпоход по самой пересеченной местности.

На плече у девушки была черная же сумка — Поликсена обратила внимание, что на этом бэге красовались жутковатого вида череп и кости вместе с надписью «Смерть попсе!»

— Так, «Пикник» на радиостанции одной, — пожала плечами Поликсена. Ей не очень-то нравилось, что кто-то вторгается в ее одиночество, но почему-то банально послать незнакомцев она не захотела. К тому же, в них не было ничего агрессивного — несмотря на слегка жутковатый вид.

— А… там редко чего-то хорошее бывает, — пожала плечами девица.

Только сейчас Поликсена поняла, почему эта странноватая пара подошла к ней — она была одета в черную куртку и черные же джинсы — вполне похоже на их «национальные костюмы». Правда, заклепок нет.

— Слушать хорошо «Лакримозу» и «Найт виш», — пояснил парень. — А из наших — Кипелова, конечно. Ну, «Пикник». А вот «Хим», например, — это так, ерунда.

Поликсена кивнула.

— Тебя как, вообще, зовут? — спросил парень. — Ты тут, вроде, редко появляешься?

В этом скверике Поликсена вообще прежде не появлялась, но говорить об этом она не стала.

— Ксена, — коротко представилась девушка, протянув руку.

— Кот, — ответил парень. Просто и мило: таких имен на тусовке — пруд пруди: Коты и Волки там в чести. — А это — Наэния. — Он кивнул на девицу.

— Только не Ниэна, — уточнила его подруга. — А то, сама знаешь, как себя любят называть всякие-разные без году неделя на тусовке — громко и пафосно.

Через пять минут выяснилось, что Кот и Наэния пришли сюда, чтобы подождать какую-то из многочисленных Наэниевских подруг, чтобы вместе пойти в клуб на какую-то вечеринку. Подруга динамила, что за ней водилось постоянно, так что время назначили специально пораньше, — глядишь, за лишний час она все-таки соизволит собраться.

— А что за клуб? — спросила Поликсена, слегка насторожившись. Ей вспомнились хождения по клубам с матерью — ничего, в общем-то, хорошего, от таких «выходов в свет» не было — только усталость и головная боль. Но там человек в черном плаще или куртке, с амулетами на шее смотрелся бы просто дико.

— Так, «Морийский Гоблин» — около Новой Голландии, — пояснил парень. — Да ты знать должна.

Поликсена слышала об этом клубе впервые, но признаваться в этом ей совсем не хотелось.

— Слушай, пока дойдем. — Девушка по имени Наэния слегка нервничала — то ли и в самом деле из-за опаздывающей подруги, то ли ей не очень-то хотелось, чтобы подруга вообще шла с ними вместе. — Может, сваливаем? Нам бы еще зайти на Лиговку. — Она назвала известный в городе рок-магазин.

— Да успеем, — спокойно сказал парень. — Когда из метро вышли, было полпятого… А вот и она.

Еще одна девица, объявившаяся в скверике, была куда более живописной. Начать с того, что волос на висках у нее не было вовсе — выбриты подчистую.

Оставшиеся выкрашены даже не в рыжий, а в малиново-красный цвет и собраны в хвост.

Поликсена во все глаза смотрела на это чудо природы.

— Привет, Анабель. — Парень помахал рукой. — А мы тут уже час ждем.

— Да неправда. Мог бы и по мобиле звякнуть, если заждались, — раздраженно сказала подошедшая.

— А это — Ксена. Ты, кстати, с нами, или как?

Поликсена хотела было отказаться от предложения пойти в незнакомый ей клуб и снова остаться в одиночестве со своими мыслями и странноватыми видениями. Но тотчас же она поняла, что пойти в клуб было бы очень даже хорошо — хотя бы для того, чтобы развеять свое мрачное настроение. Почему-то сейчас все ее неприятности — точнее, неприятные мысли и тяжесть на душе, — не исчезли, но отступили куда-то в глубину. Зато появилось любопытство — к этой более чем странной компании.

— Наверное, с вами, — кивнула она. — А далеко?

— Ну, я же говорю — около Новой Голландии.

Пешком далековато, ну да ничего, дойдем, — успокоил ее парень. — Там классно. Помню, в прошлом году все так перепились.

Кот стал рассказывать, что творилось в «Гоблине» в прошлом году на каком-то концерте — весело, просто замечательно, но никто ничего не помнит точно, а ведь наркота там под строжайшим запретом. Вроде, на сцене были какие-то спецэффекты, вроде, там организовали даже что-то вроде стрельбы в воздух… В общем, необычное что-то творилось.

— Ну, чего, потопали?

— Да я ноги сотру! — возмутилась полулысая. — Вам-то хорошо, в ботинках, а я в этих, — ее сапожки и в самом деле были на высоком каблуке. — На троллейбус, как раз до туда.

— Ну, вот еще, деньги лишние платить, — пробормотал парень. — Ладно, давайте до остановки.

Они прошли по узкой улице до Невского, причем Анабель не переставала ныть, жаловаться на свою обувь и говорить, что этот путь — до Невского — ей тоже пройти нелегко. В конце концов, когда она в очередной раз подвернула каблук, Коту пришлось взять ее под руку — под не слишком-то приязненным ВЗГЛЯДОМ Наэнии.

Они перешли Невский у светофора на Лиговке, и Поликсена подумала, что сейчас на них будет пялиться народ — вид у всех, кроме нее, был весьма экзотическим — особенно, у Анабель.

Совершенно неожиданно для себя девушка представила, что вся их четверка идет, словно бы окутанная облаком серого тумана — как покрывалом. И народ, проходя мимо, обходит всю компанию — но ни на кого не смотрит.

Она хмыкнула над собственными дурацкими мыслями, потом подняла глаза. Люди и в самом деле шли молча, не глядя на компанию — будто их тут и не было.

Кот и Анабель не обращали ни на кого внимания, а вот Наэния выглядела слегка грустной и потерянной.

«Понятно. Те же проблемы, — подумала Поликсена. — Ей бы с моей матушкой посоветоваться…»

Народу в троллейбусе было немного, даже сидячие места оставались, так что все четверо уютно поместились на сиденьях.

И вот в этот момент, когда Наэния полезла в карман плаща за жеваными десятками, а Поликсена собиралась сделать то же самое, ей в голову пришла совсем уж дурацкая мысль.

— Подожди. — Она придержала руку новой знакомой, которая уже хотела было протянуть десятки контролерше — похоже, деньги здесь водились только у Наэнии, да еще у Поликсены. — Пускай контролерша сама спросит… если спросит.

Кондукторша прошла мимо, едва не задев Поликсену — но даже не обратила никакого внимания на странноватую компанию. И это при том, что Кот и Анабель громко смеялись какой-то своей шутке. Вот Котяра блудливый!

Троллейбус миновал еще пару остановок, проехал мимо «Гостиного двора» — а кондукторше, казалось, не было никакого дела до молодого человека и троих девушек, ехавших без билета.

— Ты что-то такое делаешь? — шепнула Наэния, на мгновение отвлекаясь от мыслей о Коте и Анабель, которая явно решила приватизировать парня — по крайней мере, на сегодня.

— Сама не знаю, — так же тихо ответила Поликсена. — Просто так получается — и все тут.

Она и в самом деле не понимала, что происходит.

Около «Гостиного» в салон набился народ, все стояли вокруг их мест — и никто даже не думал возмущаться. Как будто ни этих мест, ни пассажиров, взгромоздившихся на них, не существует в природе. Это при том, что любителей делать замечания обычно хватает в каждом троллейбусе.

Кондукторша еще несколько раз прошла мимо них, требуя оплатить проезд — но требования эти она адресовала кому угодно, но только не компании, направляющейся в клуб.

— А как это у тебя получается? — спрашивала Наэния.

— Говорю же — не знаю. Вот получается — и все тут…

Около тяжелого здания из черного рваного камня троллейбус свернул налево — теперь до Новой Голландии было совсем недалеко.

Поликсена все также молча сидела, представляя, что их окутывает туманное покрывало. И это действовало.

Через пару минут ей захотелось поэкспериментировать — тем более, что совсем рядом стоял подходящий объект для экспериментов. Какой-то молодой человек, оказавшийся рядом с ее сиденьем, как раз потянулся за десяткой. И в этот момент и его накрыло неощутимое облачко серого тумана.

Он достал десятку, протянул деньги контролерше.

Та молча протолкалась мимо, не удостоив его даже взглядом.

Молодой человек стоял в довольно дурацком виде, протягивая зажатые в руке деньги. Кондукторша оборачиваться не соизволила.

— Ну, не хотите — как хотите, — пробормотал вслух молодой человек. — Мне всего-то до Исаакия, остановку… — он возмущенно убрал деньги в карман.

Вышли они на конечной остановке — все вчетвером.

Анабель и Кот ничего странного вообще не заметили, кажется, было им сейчас не до того. Зато Наэния во все глаза уставилась на Поликсену.

— Это все ты сделала? — словно бы сомневаясь, спросила она.

— Наверное.

Поликсена и сама не знала, как реагировать на собственные способности.

— Просто так получилось. Понимаешь, захотела — и все.

— Ни фига себе! — восхищенно защебетала Наэния. — Да ты, Ксена, ведьма! Самая настоящая ведьма. Я про такое только слышала, даже не знала, бывает ли.

«Да и я не знала», — хотела было возразить Поликсена — но на сей раз промолчала.

Вся кампания дружно направилась в пустынный подземный переход.

В клубе было довольно темно и довольно жарко.

Поликсена подумала, что она-то себя чувствует здесь неплохо, а вот остальным в их плащах (никто и не подумал их снимать), наверное, неважно.

Теперь можно было не думать о невидимости — Поликсена об этом попросту забыло, более того, история в троллейбусе как-то сама собой вылетела у нее из головы.

И было от чего!

Те, кто присутствовал здесь, были, в основном, таковы, что странный вид Анабель просто поблек перед ними.

Волосы всех возможных оттенков, черные плащи, разукрашенные заклепками так, что они походили на рыцарские наряды, амулеты — пентаграммы, черепа, египетские кресты… Все это было мрачно, загадочно… и весело.

Все черные мысли давно уже перестали преследовать Ксену — она и сама не заметила, как тревога и беспокойство исчезли, не оставив следа. Может быть, это случилось во время приключения в троллейбусе, может, чуть позже — не столь уж это было и важно.

Сейчас девушке хотелось только одного — вдоволь натанцеваться, выпить пива, которое продавалось здесь же, в зале, слушать музыку — не важно, хорошую, или не очень.

Она достала сигареты, предложила Наэнии. Сигареты были дорогими, так что та еще раз удивилась своей новой подруге.

— Ты пачку убери, а то тут «стрелков» много, — посоветовала она, но от предложенного не отказалась.

Кот с Анабель куда-то убежали, причем теперь полулысой девице каблуки не мешали вовсе. Наэния и Ксена встали в очередь за пивом, причем Наэния еще и успела занять место за столиком, кинув туда свой бэг.

— Не утащат? — спросила Поликсена.

— Очень разочаруются, — усмехнулась Наэния. — Да и вообще — пускай попробуют!

А потом на сцену вышел ведущий — и грянула музыка! Именно что грянула — иного слова тут и не подберешь. По барабанным перепонкам ударило с такой силой, что Поликсене показалось, будто она оглохла — на какой-то момент.

И разом вокруг нее закружился весь этот черный карнавал, словно бы пришедший из какого-то параллельного мира, а может, и из самой Преисподней.

Совершенно неожиданно Поликсена почувствовала, что все ее неприятности давно остались позади, что сейчас пришло время веселиться, не оглядываясь ни на что на свете — ни на мамашу, решившую устроить ее счастье, ни на школу и выпускной класс, ни на подругу Верку. «Время разбрасывать камни, время собирать камни», — пронеслось у нее в голове. Сейчас для нее наступило время разбрасывать камни.

Группы сменяли друг друга, она танцевала с каким-то парнем, лицо которого было выкрашено в белый цвет — как раз по форме черепа. Почему-то ей это показалось необычайно забавным. Потом были какие-то другие парни и девицы, где-то рядом находилась Наэния, Поликсена отпивала из кружки, поднесенной ею (похоже, это было уже не пиво, а что-то покрепче, носившее название «крюгеровка»), а потом она снова и снова оказывалась в самой гуще народа.

Какой-то уже основательно перепивший тип пытался клеиться к ней, тянул свои ручонки, куда не следует и говорил нечто пакостное, — Поликсена весело послала его туда, куда следовало, мысленно пожелав, чтобы он уполз на четвереньках. Парень не удержался, грохнулся на колени, и пополз — видимо, по тому самому, всем известному адресу. Но девушку это уже нисколько не волновало — она снова была в центре толпы.

Как Поликсена оказалась на сцене, когда объявили конкурс на раздевание — она не могла бы сказать и сама. Просто оказалась — и все тут!

Заиграла музыка, — на сей раз фонограмма, — и в этот момент девушка поняла, что сейчас ей ничего не стоит завести весь этот зал. Она скинула легким движением куртку, потом туда же — на пол — последовала вся верхняя одежда.

Поликсена видела себя словно бы со стороны — свои мягкие, плавные движения, слегка вытянутое лицо, обрамленное рыжими волосами — без всякой там краски и прочей ерунды.

Когда-то она считала себя слегка располневшей — но сейчас поняла, что стройнее и симпатичнее любой фотомодели. Она чувствовала, что весь зал смотрит на нее с обожанием — и не только парни, но и некоторая часть девушек, — а что, здесь такое, видимо, не считается слишком зазорным.

Она считала себя бледной и незагорелой — но сейчас, на освещенной сцене, рядом с какими-то девицами, которые и в подметки ей не годятся, она поняла — ее кожа просто-напросто белая, и тем прекрасней вырисовывается небольшая, но нежная и чувственная грудь.

Но ей сейчас были даже неважны все эти мысли. Она хотела одного — покорить весь этот зал, стать на сегодня королевой черного карнавала, да так, чтобы не получить ни одного равнодушного взгляда.

Одежда слетала с нее как бы сама собой, что-то она просто бросала в зал (к счастью, все это тотчас же попало в руки Наэнии). И толпа вздрогнула, увидев ее почти обнаженной…

…Поликсена слышала, как выключилась фонограмма, как ведущий, слегка заикаясь, говорит:

— Девушка, вам сегодня — приз от нашего клуба.

Ей вложили что-то в руку, — позже оказалось, что это билеты на бесплатное посещение клуба. Рядом обнаружилась Наэния, увела ее за кулисы, подала одежду, с восхищением приговаривая:

— Ну, ты самая настоящая ведьма… У меня бы такое ни в жизнь не получилось! Нет, ну, ни фига себе!

Потом они пили пиво, и Поликсена стала почти такой же, как была обычно. Но то, что она участвовала в конкурсе на раздевание, да еще и заработала приз, нисколько ее не смущало.

Наоборот, все это странное и совершенно необычное для нее приключение наполнило ее радостью — а ведь прежде сгорела бы со стыда! Наверное, сейчас ее мать принялась бы выговаривать за такой разврат, в душе тайно гордясь дочерью — но Поликсене сейчас это было совершенно безразлично. Она хотела покорить всех — и сделала это!

Сейчас Ксена и в самом деле была готова поверить в то, что она — самая настоящая ведьма.

— Ты просто супер, — говорила Наэния. — Только раньше тебя здесь, вроде, не было.

— А и не было, — согласилась Поликсена, уже вполне одетая и как следует хлебнувшая пива. — Может, я вообще из параллельного мира.

Она громко рассмеялась.

Сейчас они с Наэнией сидели в уголке за столиком, и Ксена снова подумала, что неплохо бы создать невидимость — а не то начнут приставать всякие козлы, и придется их нудно спроваживать. А уж этого делать ей сейчас никак не хотелось.

Теперь они пили вдвоем и болтали о жизни. О том, что вообще-то, все парни — ну, по крайней мере, большинство — это уроды и козлы, каких поискать, что их — настоящих девушек — не ценит никто из этих Уродов, а всем подавай каких-то дешевок. Поликсена говорила о себе спокойно, не особенно задумываясь над сказанным и уж вовсе не переживая, как решила бы, наверное, ее матушка.

А потом — словно бы кто-то потянул ее за язык — она сказала ту самую фразу — про параллельный мир.

Пожалуй, будь Наэния трезвой, она бы только посмеялась шутке — и все. Но не сейчас — после того, что происходило сегодня, она готова была поверить во что угодно.

— Хочешь, в гости приглашу? — спросила Поликсена, и сама не понимая, что такое она говорит.

— Хочу! — ответила Наэния, глядя на подругу так, словно бы та приглашает ее — вот так вот небрежно — в свой королевский замок.

— Тогда давай пойдем прямо сейчас, — предложила Поликсена. — А то, знаешь, мне тут уже надоело…

— Ладно, только с Котом попрощаюсь… и с этой, — замялась Наэния.

— Пойдем. — Поликсена взяла ее за руку. — Им сейчас не до тебя. Ну, их всех на фиг!

Когда они вышли из клуба, Поликсену вновь кольнуло ощущение тревоги. Но тревога никак не была связана с ее состоянием — скорее, просто что-то не так было с этой стороны Новой Голландии. Что-то тревожное и жутковатое обитало здесь в подворотнях — но что именно, она не могла себе представить.

Задумалась она о другом — куда бы привести Наэнию. В гости? Пожалуй, мать будет только рада тому, что у Ксены завелась новая подруга. Но слушать разговоры о тряпках да о модах? Нет уж, не надо!

Можно было пойти к Верке — она сейчас наверняка дома. Но Верка — слишком заучившаяся особа, и понравятся ли она и Наэния друг другу, было совершенно непонятно.

— Давай пойдем по набережной, — предложила Поликсена.

Наэния, шедшая рядом и так и не выпустившая ее руки, покорно согласилась.

Около парапета набережной канала росла трава. Здесь не было ни души, а справа мрачным изваянием стояла Новая Голландия — сейчас, ранним сентябрьским вечером, она напоминала руины древнего рыцарского замка.

Девушки свернули направо, к воротам, к тому самому месту, которое в свое время облюбовала вампирша Жаклин. Но ни Поликсена, ни, тем более, Наэния, даже не подозревали о существовании охотницы за МЕЧЕНЫМИ. Больше того — неясная тревога, возникшая у Ксены в тот момент, когда они вышли из «Гоблина», сейчас полностью улетучилась. Она даже не понимала, с чего бы это могло возникнуть…

— Ну вот, пришли, — проговорила Поликсена, облокотившись на ограду канала возле темнеющих во мраке ворот.

— Как — пришли? — непонимающим тоном протянула Наэния.

— А сама не знаю как, но мы уже пришли, — уверенно сказала Ксена, доставая пачку сигарет и зажигалку.

То, что последовало после, она не могла бы высказать обыкновенными словами. Будто бы все то, что она напридумывала, сидя в сквере сегодня днем, вдруг обрело зримые очертания. Причем, Поликсена оставалась совершенно спокойной, наблюдая, как мир стал расползаться, как мозаика в калейдоскопе, а потом, в какую-то долю секунды, сложился в совершенно новый и непривычный узор.

Рядом вскрикнула Наэния, а Ксена лишь посоветовала:

— Давай отойдем от канала. Знаешь, там чего только не водится.

Почему она это знала — осталось загадкой для нее.

На месте, где еще с минуту назад стояли дома, теперь простирался луг, ограниченный рощицей изящных деревьев, совершенно непохожих ни на один известный на земле вид. За рощицей темнело несколько домов — только одноэтажных, каких здесь не было и быть не могло.

Ксена обернулась, — медленно, очень медленно, она боялась, что открывшаяся картина растворится и исчезнет. Новая Голландия, окончательно превратившаяся в рыцарский замок, продолжала стоять на том же месте, ворота тоже никуда не делись — просто стали еще великолепнее в этой темноте.

— Здесь всегда безопасно — и ночью, и даже днем, — слова как бы сами собой слетали с губ Поликсены, будто бы она всегда это знала. — Если хочешь, пойдем вон туда, — она указала в сторону рощицы и маленьких домиков.

— Погоди, а куда все остальное делось? — спросила вконец растерявшаяся Наэния, даже хмель у нее совершенно прошел.

— Да никуда, — улыбнулась Ксена. — Просто я же тебе говорила — параллельный мир.

— Ты… ты — настоящая… ведьма… — задыхаясь, проговорила Наэния. — Значит, все это — правда?

— А ты решила, что я выдумываю? — Поликсена гордо посмотрела на нее. — Все так и есть… — сказала она почти что равнодушно.

— А может, пойдем туда? — Наэния указала рукой на приземистый замок с узкими бойницами и воротами. Сейчас Новая Голландия выглядела слегка зловеще.

— Знаешь, пока туда не надо… — голос Ксены прозвучал мягко, но очень убедительно. Она неожиданно сама очень захотела пройти сейчас на Новую Голландию по подвесному мосту — но тут же она поняла, что делать этого не следует, иначе они вполне могут никогда отсюда не возвратиться.

— Нет, нам с тобой — вот в ту сторону, — твердо заявила Поликсена. — И вообще — здесь — почти везде — может быть очень опасно. Особенно — днем, но и сейчас — тоже.

Откуда явились такие познания, она совершенно не представляла. Явились — и все тут, причем девушка предпочитала слушаться таких предчувствий.

Какая-то маленькая часть ее сознания пыталась до нее докричаться, проорать, что никаких параллельных миров не бывает, и все это — самый настоящий бред, может быть, алкогольный, а может, и того хуже — черт знает что могло оказаться в кружке вместе с пивом.

Но эту часть сознания можно было совершенно не принимать в расчет. Поликсена твердо знала — никто ничего ей не подсыпал, а то, что происходит сейчас с ней и Наэнией — происходит НА САМОМ ДЕЛЕ, все это реально. Они могут гулять в этом мире, но только на очень небольшой территории. Сунутся куда-нибудь еще — это гибель.

— Идем к роще, — повторила Поликсена. — Здесь лучше всего…

И девушки, все так же взявшись за руки, направились в сторону лужайки и рощицы.

Совершенно неожиданно стало тепло.

— Почти, как летом, — сказала Наэния. — Такая теплая ночь…

— Тепло — здесь, — улыбнулась ей Поликсена. — Там — она показала рукой назад — осень. Вот смотри, — в ясном лунном свете она наклонилась и подобрала пожухлый лист дерева. — Это залетает с Новой Голландии. Так ведь рано еще, листья не пожелтели окончательно.

— А куда мы идем? — спросила Наэния.

— Наверное, к тем домишкам, — ответила Ксена. — Там никто не живет, но нам с тобой, наверное, будут рады.

Все оказалось именно так, как она говорила.

Двери домика были гостеприимно открыты, электричества не было, но Ксена, щелкнув зажигалкой, тут же обнаружила слегка оплывшую свечу. На столе даже нашлась посуда, а в крохотной спальне рядом были две уютно застеленных кровати.

— Вот видишь, нам рады… — Ксена по-хозяйски улыбнулась подруге.

— А меня как раз есть немного хлеба и печенья, — обрадовалась Наэния. — Правда, больше ничего нет.

— А больше, наверное, и не надо, — успокоила ее Ксена. — Вот и перекусим — а потом погасим свечу и будем смотреть в окно. И учти — нам надо уйти отсюда под утро.

Так они и поступили. Окно кухни выходило на лужайку. Ксена распахнула форточку, и в кухню ворвался порыв свежего, но теплого и совсем не осеннего ветра. А потом девушки устроились около окна, и стали смотреть на игру теней на лужайке. Откуда-то слышалась тихая музыка, но музыканты оставались невидимыми — если они были вообще.

Зато на самой лужайке стали сгущаться какие-то неясные тени, и вскоре Наэния с восторгом увидела почти что рядом с окном важно прошествовавшего единорога. Она невольно вскрикнула от восторга, на что Ксена шепнула:

— Не вздумай выходить, ты его напугаешь.

Лужайка была залита лунным светом, и в нем можно было различить какое-то движение — словно бы в воздухе порхали бабочки или кружились осенние листья. Кажется, на этот хоровод смотреть можно было бесконечно. Наэния сидела, боясь шевельнуться, чтобы не спугнуть яркие видения.

— И здесь ты живешь? — прошептала она, на мгновение оторвавшись от окна.

— Ну, можно сказать, что и здесь тоже… — рассеянно проговорила Ксена. — Кстати, учти — тут время течет быстро. Еще чуть-чуть — и нам пора.

— Куда?

— Обратно, в Петербург. Утро уже скоро.

Они выскользнули из дома через дверь, располагавшуюся в стороне — и в тот же миг Ксена почувствовала, как мир переменился еще раз. Дома встали на свои места, вместо лужайки обнаружилась пустая заасфальтированная площадка, а Новая Голландия приняла свой обычный вид. Все это было полускрыто туманом, приплывшим с Невы и Финского залива, так что очертания ворот Новой Голландии едва угадывались в утренних сумерках.

— Ну вот, прогулялись, — улыбнулась Ксена новой подруге. — Будешь знать, где я живу. Правда, без меня тебе заходить туда не надо. Да и не получится пока…

Голова слегка ныла, к тому же, здесь оказалось довольно прохладно.

— А дома тебя искать не станут? — спросила Поликсена.

— Нет, я одна живу, — покачала головой Наэния.

Потом посмотрела на подругу так, что Ксена поняла — сейчас девушка готова отдать что угодно за какое-нибудь еще чудо — пусть даже самое незначительное, а еще — за то, чтобы хоть когда-нибудь еще раз оказаться на этой лужайке, прислушаться к далеким звукам музыки, увидеть неясный хоровод при свете луны.

— Хочешь, ко мне сейчас поедем? Метро уже работает, — говорила Наэния.

— До метро еще дойти надо. — Поликсена представила удовольствие на лице матери при словах:

«Знаешь, познакомилась тут в клубе с одной компанией, заночевала у одной подруги…» Надо будет позвонить ей, а то еще станет волноваться. Ну вот, кажется, пророчество из дурацкой анкеты начало сбываться — новых друзей она себе нашла.

И нельзя сказать, что Поликсену это не радовало.

— Ладно, поехали, — кивнула она. — Пива по дороге купим, а то голова немного наперекосяк.

И они отправились к «Сенной площади», скрывшись в тумане, окутавшем каналы, мосты и тротуары.