— Значит, Жильбер Клеман, — медленно проговорил Эйно. — Вот кто бы мог подумать, что через столько лет…
…Все было уже почти что в порядке. Жаклин разместили в специальном помещении офиса О.С.Б., где содержали задержанных до особых обстоятельств — некоторое время назад там оказался никто иной, как Кари. Эйно самолично занялся лечением вампирши, а заодно и устроил допрос — точнее, просто беседу.
— Теперь все укладывается в схему, — покачал он головой. — Знаешь, Ред, есть некоторая часть коллег, которая гораздо хуже наших заклятых друзей. Я бы предпочел иметь дело с Лукмановым и всем московским С.В.А. — но не с парижским отделением «Контроль Магик».
Редрик удивленно поднял брови.
— Думаешь, они что-то знали?
— Не просто знали — они положили проблему под сукно. Да, была такая группа Жильбера Клемана, проводили какие-то странные эксперименты — как раз во время революции. Причем, сперва Клеман сотоварищи вдрызг разругались и с Женевой, и с остальными. Те стояли против вмешательства в политику и, будучи разумными, вовремя подались из Франции.
Потом группировка погибла — едва ли не в полном составе. Кто-то — в ходе экспериментов, кто-то — просто на гильотине, хотя есть мнение, что казнили уже мертвых. И это все. Такова официальная версия.
Сам Жильбер Клеман считался одним из рьяных сторонников Робеспьера, его труп был найден на следующий день после переворота, и его гильотинировали.
Не знаю, чем это объяснялось — возможно, что-то вроде контрольного выстрела.
— А что случилось на самом деле?
— На самом деле — Жильбер, конечно, был парнем безответственным до жути, надо было дать ему ума. Мечтателем он был — и домечтался до беды, как поет классик. И хотя бы уничтожили то, что он понатворил — все эти милые последствия. Нет же — во Франции решили, что если ничего не замечать, дольше проживешь. И прожили, Ред, они прожили! Вернулись при Наполеоне, потом опять эмигрировали, потом кому только ни служили. И все живы и здоровы, что характерно! У французских коллег из «Контроль Магик» есть хорошие ребята — но только не в руководстве!
Эйно взял со стола какую-то бумагу.
— Это — их официальный ответ. «…История создания голема является мифологической, есть большая вероятность, что данный миф был создан С.В.А. В связи с этим вынуждены предупредить, что мы не обращались с просьбами о совместных действиях в О.С.Б. Санкт-Петербурга. В случае, если таковые будут предприняты, это станет нарушением конвенций договоров, в связи с чем мы будем вынуждены принять адекватные меры…» Руководству в Женеву станут жаловаться, что ли? Мы, мол, сидели и моргали, а русские взяли и у нас под носом прикончили голема — мифического, разумеется? Так, что ли? Дальше они долго заверяют нас в своем непреходящем уважении.
— Издеваются, что ли?
— Нет, — усмехнулся Эйно. — Это — дипломатия. Помнится, во время Крымской войны они конвенции отменили. Коллеги из других стран сразу же объявили о нейтралитете и нежелании действовать против русских — но они тогда решили именно действовать. Потом извинения принесли.
— И что, придется позволить голему жить дальше?
— Придется смотреть по обстоятельствам. Голем сейчас, вероятно, ослаблен — Жаклин все рассчитала правильно. Вот только пока что он жив. Более того, мы даже не знаем, где точно находится эта самая «Стефани Фабиан». У меня есть предположение, — но только предположение, что она большую часть времени проводит на границе между Запредельем и нашей реальностью. Но местоположение нам выяснить не удастся.
— Значит, оставить все как есть? — резко спросил Редрик.
— Нет, вероятно, надо отправиться в Париж — неофициально. И попробовать понять, что, где и как. Действовать будем по обстоятельствам. Хотелось бы, чтобы Жаклин прикончила эту тварь — но есть у меня некоторые серьезные сомнения.
— Но почему голем настолько неуязвим? — спросил Ред. — Ведь той же Жаклин было бы проще найти его во Франции, а не убивать этих несчастных.
— Не проще. Тварь создана так, чтобы не оставлять никакого следа ауры — вероятно, гражданин Жильбер Клеман перестраховался от бывших коллег.
— А что зомби в Петербурге?
— Будем проводить отлов. Я не слишком хорошо представляю, как они себя поведут, если со Стефании Фабиан будет покончено. Может быть, рассыплются в прах. А может, и нет.
* * *
Жаклин грустно глядела в окно. Ее война действительно завершена. Завершена — и проиграна. Точно так же, как лето проиграло осени — и вынуждено уйти, усыпав поле боя желтыми и красными листьями.
Только лето еще вернется. А вернется ли она в мир людей?
Здесь, в офисе О.С.Б., было уютно и безопасно. Но что она найдет за его стенами?
— Осень, — послышался голос в такт ее мыслям.
Она обернулась. Рядом стоял Эйно — тот самый маг, который ее лечил, не забывая расспросить обо всех событиях, связанных с тварью.
Он совсем не походил ни на Жильбера, ни на кого-нибудь из той самой организации, где так недолго служила гадалка Жаклин.
Здесь не играли в игры, не было никаких сложных ритуалов посвящений с клятвами и горячими молитвами. Здесь был бой, порой — жестокий, но всегда — повседневный. Должно быть, это как-то связано с самим городом — холодным, строгим… и невероятно наполненным магией.
— У меня для вас новости, Жаклин. Неплохие новости, — сказал Эйно. — Мы вынесли окончательный вердикт — ваше дело даже не станет рассматриваться в Женеве. Ни очно, ни заочно, ни как-либо еще. Поскольку убийства были оправданы.
Жаклин молча кивнула. Ей было совершенно все равно. Никого нельзя вернуть в этот мир — сумей она отомстить или же нет, жив голем, или уничтожен. А он, между прочим, оказался хоть и ослабленным, но живым.
— Я вижу, вас это не особенно-то и радует. Понимаю. Но, если вы проживете еще лет двести, то научитесь ценить жизнь. И саму себя. Тогда мы еще вернемся к этому разговору.
— Я… должна буду продолжить войну, — медленно сказала она. — Пока тварь жива, мне все равно, что случится со мной.
— Вот насчет этого я и хотел с вами поговорить, — серьезно произнес Эйно. — Нам уже пришлось сообщить вам, что представляет из себя руководство коллег из «Контроль Магик» во Франции. Так вот — есть у нас и неформальная, скажем, информация — не от их вождей. Они, как вам известно, очень не хотят нашего появления в Париже. Мы вынуждены были согласиться. — Он замолчал, подошел к окну.
Порыв октябрьского ветра сорвал еще несколько листьев со стоящего неподалеку тополя, швырнул их на оконное стекло.
— Так вот, согласно этой информации, в Париже происходит нечто странное, чего местное руководство совершенно не хочет замечать, — продолжал Эйно. — Несколько… скажем так, одержимых, были задержаны полицией неподалеку от того места, где стояла гильотина. Разумеется, их лечили и выпустили. Между прочим, все они в своем бреду поминали площадь, поросшую красной травой. Это непохоже на эффект Запределья — здесь нечто иное. Судя по всему, с големом что-то происходит — вот неясно только, что именно.
— Думаете, подействовало то, что проделала я?
— В какой-то мере. Учтем, что это существо чрезвычайно опасно, мне доводилось иметь дело кое с чем подобным, но у тех тварей была совсем иная природа — по крайней мере, никто их не создавал искусственно.
— И что вы намерены делать?
— Наблюдать, — зло проговорил Эйно. — Остается только наблюдать — и не вмешиваться. Да, и вот наблюдение номер один — к нам перестали поступать сообщения о новых живых мертвецах. Сложно сказать, сколько их осталось — хотел бы думать, что ни одного, но в такие чудеса я верю плохо. По крайней мере, новых зомби не заводится. Кстати, очень странный эффект — впервые сталкиваюсь с зомбированием на расстоянии. Да ведь голем еще и попытался ими управлять. Ладно, это не столь очевидно. Предположим, вы уничтожили Стефани Фабиан. Ну, или, по крайней мере, очень сильно ослабили. Похоже, с големом приключилась еще какая-то неприятность — не могу пока сказать, что именно. Так вот, если проблема решится, что вы намерены делать тогда?
— Не знаю, — честно ответила Жаклин. — Просто не могу вам сказать.
— Видите ли, тут вопрос сложный. Ведь вы поступили к нам — там, в Париже.
— Но той организации не стало!
— Это как сказать. Отделения есть и во Франции, и здесь. С «Контроль Магик» иметь дело не советую. А с нами — почему бы и нет? И название, заметьте, почти как у группы Клемана. Я ничего пока не предлагаю, просто советую подумать.
— Я мечтала уехать куда-нибудь в глушь. И просто жить — спокойно жить. Но теперь… Теперь даже и не знаю, что дальше. Кроме того, моя проблема не решена. И я не хочу выбирать — Свет, Тьму, С.В.А., О.С.Б. Моя война должна закончиться.
— Все войны когда-нибудь да заканчиваются, Жаклин. И знаете, кто их обычно выигрывает? Тот, кто уже во время войны начинает думать о будущем мире.
* * *
«Летающая тарелка» крутилась, как ни в чем, ни бывало. Как будто и не было в этом парке никакой битвы с зомби.
А у Оли слегка кружилась голова. Сколько раз она с сестрой сегодня побывала на всех этих каруселях, она уже не помнила — сбилась со счета. Резко вверх — и на тебя наваливается серое октябрьское небо, резко вниз — где-то совсем рядом проносится очередь в кассы, бортик ограждения, плакат с героем-инопланетянином. А вот там, около плаката…
Впрочем, какая теперь разница. Готовность номер один отменена, можно даже взять выходной, чтобы просто съездить с сестренкой в этот парк. А потом — побродить по городу, забыв о восставших из гробов покойниках, об анкетах, которые привели на кладбище стольких любителей красивой жизни, об этой странной вампирше, убивавшей МЕЧЕНЫХ… Да о многом можно сейчас забыть.
Они сошли с карусели, Верка радостно смеялась, а Ольга чувствовала, что твердая земля на самом деле стала какой-то очень зыбкой и слегка подрагивающей.
Оля твердо решила — если Верка снова захочет на «американские горки» или на такую вот карусель — пускай идет одна. А с нее, пожалуй, на сегодня хватит.
— …Слушай, а помнишь, я тебе говорила про одну девчонку из нашего класса? — говорила между тем сестра. — Ее зовут Ксена. Вообще-то, она, конечно, Поликсена, но не любит, когда ее так называют.
Оля слушала вполуха — и не слышала. Ее словно бы кольнуло какое-то неясное предчувствие. Очень неприятное и тоскливое.
— Так вот, представляешь — с ума сошла!
— Всяк сходит с ума по-своему, — философски заметила Оля.
— Нет, по реалу. Представляешь — стала одеваться во все черное с серебром — как готы. Мода такая, что ли… Правда, учебу она не забросила, но стала какой-то… как не в себе. Там у нее с матерью проблемы. — Верка наконец-то вспомнила о своем обещании поговорить с Олей о не самой счастливой судьбе своей подруги, но до истории с заполнением анкеты так и не дошла.
Мелодичный перезвон прервал ее речи.
— Слушаю. — Оля достала из кармана куртки мобильник.
— Привет, где сейчас находишься? — спрашивал Редрик.
— На Крестовском острове, а что?
— Через сколько минут будешь здесь? Боевая тревога!
— Уже иду, — коротко ответила Оля, после чего поинтересовалась:
— А что случилось?
— В центре два случая нападения зомби на людей.
— Ред, я с сестрой. Я провожу ее домой?
— Хорошо, — после секундного раздумья сказал Редрик. — Да, проводи, ведь она живет как раз в центре. Пускай никуда не выходит. А потом — быстро к нам.
— Ну вот, так оно всегда, — обиженно проговорила Верка. — Мы еще не были…
Оля очень строго посмотрела на нее — чуть пристальнее, чем обычно.
— Да. Завтра контрольная по алгебре, — вздохнула Верка. — А мне надо еще успеть подготовиться.
— Верно, погуляли — и хорошо. — Она зашагала к выходу из парка — быстрее, чем старшая сестра.
Оля терпеть не могла таких вот внушений — ей казалось, что ими можно сломить волю человека, особенно — если он тебе близок. Но сейчас выхода не было. Нападения… на людей… в центре…
До «Владимирской» добрались довольно быстро.
— Ну, ты, как всегда, поедешь к своим? — спросила Верка, стоя на платформе.
— Нет, не сразу. Сперва тебя провожу. Мне надо взять одну книгу, — солгала Оля на ходу. Ей вдруг показалось, что Верку надо непременно довести до дверей квартиры. А вдруг живые мертвецы окажутся на лестнице? Где были нападения, что именно произошло — об этом Ред по мобильнику не распространялся.
Сестры едва не бегом поднялись по лестнице — нет, все здесь было в полном порядке, никаких жутких зомби не объявилось.
— Значит, слушай. — Оля даже не пыталась искать какую-нибудь книгу, ей сейчас было совершенно не до того. — Ты не должна выходить из квартиры, пока я не позвоню. Еда в холодильнике есть?
— Есть, — словно загипнотизированная, односложно проговорила сестра.
— Это хорошо. Значит, не надо выходить вообще. Запомни — пока я не позвоню. Контрольные, школа, подруги — все по боку. Скажешь, что приболела. Не выходить.
— Хорошо.
— Тогда — молодец. Выполняй.
Она ОТПУСТИЛА слегка удивленную сестру, зная, что через минуту она забудет этот разговор, зато и в самом деле почувствует себя не слишком хорошо, после чего сможет смело сказать, что заболевает. И отлично, домашние задания можно выполнять и дома. Можно вообще учиться дома, пока по городу ходит хоть один живой мертвец.