— Ну что, тебе все еще не хочется жить?

— Нет, это не так. Я бы с удовольствием поселилась где-нибудь в глуши. Ты же знаешь, мне трудно в перенаселенном городе, я уже говорила. В Париж возвращаться точно не стану.

— Да и зачем? Правильно, не надо. Кстати, у меня есть на этот счет кое-какие соображения.

— Запределье? Я уже думала об этом…

— Не просто Запределье, Жаклин. Все намного интереснее. А что, если тебе поселиться в одном из самых безопасных мест Запределья? И самых незаселенных?

— Где именно?

— А ты там уже побывала — как раз туда я тебя и перетащил, когда было нападение зомби. Там все для тебя есть — и безлюдность, и природа, и даже всегдашнее лето. А я иногда заходил бы в гости.

— Надо посмотреть — как-нибудь потом.

— А почему не прямо сегодня?

Кари при желании мог уговорить кого угодно и на что угодно — иначе не был бы он хорошим контрабандистом. И даже своих собратьев-вампиров он был вполне способен заставить сделать то, что нужно ему.

Впрочем, на сей раз речь шла не только о том, что нужно ему — лучшего места для Жаклин просто не могло отыскаться!

Запределье — это безопасность. Конечно, ей не предъявили обвинений в убийствах — но кто знает, как может повести себя женевское начальство?

Во-вторых, тихое и уединенное место — это как раз то, что могло бы окончательно вернуть ее к жизни.

Наконец, имелись у Кари некие собственные соображения на этот счет.

Нет, ни о каком начале любовной истории не шло и речи. Дело было совсем в другом.

Кари давно уже считал райский уголок Запределья около ворот Новой Голландии своим собственным поместьем. Ведь все равно никому не принадлежит? Что ж, значит, будет принадлежать ему.

Все бы хорошо, но ведь кто-то умудрился побывать в этом домике — правда, ничего не натворил, но лиха беда начало. Так что пускай Жаклин, сама того не зная, поработает сторожем. В конце концов, это не такая уж высокая плата за ее спасение.

За несколько дней до нового года вампирша попрощалась с О.С.Б. Путь до выхода в Запределье они с Кари проделали сперва на метро, а потом — пешком.

И с тех пор, если ее и видели в Петербурге на Оборотной Стороне, то очень нечасто.

Дня через два после ухода Жаклин Эйно вызвал Ольгу в свой кабинет. Поскольку О.С.Б. — не самая обычная контора, то и вызов на ковер мог означать что угодно. Но, скорее всего, означал он некую важную новость.

Так и оказалось.

— Не знаю, обрадую тебя — или наоборот, очень сильно огорчу, — начал он. — Да ты бы присаживалась, в ногах правды нет.

— Это как-то связано с делом мертвецов? — спросила девушка, усаживаясь в мягкое кресло.

— Совсем никак не связано, — сообщил Эйно. — Если хочешь — это привет из прошедшей весны. Весомый, знаешь ли, приветик.

У Ольги подкосились бы ноги, если бы осталась стоять.

— С ним все в порядке? — спросила она прерывающимся голосом, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

А ведь хотела все забыть! Забыть человека, в которого, сама себе не отдавая в том отчета, оказалась по уши влюблена. Человека, который оказался жестоким маньяком-убийцей — к тому же, убийцей идейным: ни одна из его жертв не была невиновной даже перед людскими законами. Другое дело, что законы эти слабы и работают далеко не всегда. Ну, вот он слегка и восстановил справедливость.

Восстановил… Дело едва-едва не дошло до большой войны О.С.Б. и С.В.А.! Оно едва не закончилось его собственной гибелью. И даже Оля оказалась вовлеченной во весь этот кошмар — ей пришлось разыграть из себя заложницу, чтобы он смог спастись.

Правда, сейчас, глядя на Эйно, она вновь начала подозревать, что так изначально и было задумано, что ее роль во всем этом деле оказалась предопределенной едва ли не с момента ее появления в О.С.Б., — а может быть, и гораздо раньше.

Но, как бы там ни было, она не смогла забыть этого человека. И считать чужим — тоже не смогла.

— Все правильно, только он не человек, а оборотень. Отсюда и все проблемы, — наставительно проговорил Эйно. — А на голливудский вопрос голливудский же ответ — с Алексом Вороновым все более чем олл райт. Приветы он тебе передает. Странноватые, но вполне в его духе. Теперь смотри. Это запись «Си-Эн-Эн».

Эйно щелкнул пультом, и в следующий момент на экране, стоявшем в углу, появилось изображение. Корреспондент говорил по-английски:

— Двенадцатого декабря в столице Республики Лингала совершен военный переворот. Власть перешла к Комитету национального спасения во главе с капитаном Юджином Нкоро. Как заявило радио Лингалы, капитан Нкоро возложил на себя обязанности президента страны. Предыдущий президент попытался бежать, но был арестован верными новому правительству солдатами…

— Бедняга-диктатор! От Воронова разве удерешь! — вырвалось у Эйно.

Все это время на экране шел обычный в таких случаях видеоряд: куда-то торопились мальчишки-негры с автоматами Калашникова наперевес, проехало несколько армейских машин с вооруженными людьми, кто-то изображал на пальцах знак победы.

Затем картинка сменилась — все те же негры с «калашами» штурмовали президентское бунгало. Где-то поблизости разорвался артиллерийский снаряд, картинка утонула в дыму.

— В этом репортаже отражены события прошлой ночи. Сегодня столица патрулируется верными новому режиму войсками, введен комендантский час. В полдень по радио и местному каналу телевидения выступил президент Нкоро…

Камера выхватила новую картинку — точно такой же негр в форме желто-зеленого цвета, как и те, что шли на штурм. И, кажется, мало отличается от них возрастом.

Рядом с ним — новое правительство, все из тех же военных. Правда, есть один гражданский… Белый…

Не узнать которого просто невозможно!

— …Наши недра, наша нефть должны перестать быть нашим проклятием, — говорит новый президент. — Мы должны и мы сможем построить общество справедливости, учитывая все ошибки режимов прошлого. Мы сумеем примирить мусульман и христиан нашей страны, мы — один народ. И мы сможем доказать нашу силу. Когда-то, тысячи и десятки тысяч лет назад разумный человек впервые появился в Африке. А теперь в Африке появится общество, построенное на разумных началах.

Кто мог написать эту речь, Оля отлично знает.

Камера дает крупным планом улицы столицы, пальмы, невысокие дома.

— Военный переворот, по всей видимости, готовился уже давно. Иначе как объяснить, что немедленно последовал декрет о национальных символах страны.

В кадре — толпа народа под предводительством военных «казнит» статую какого-то местного деятеля — возможно, свергнутого президента. Ему завязывают глаза только что содранным пестрым флагом, а потом подгоняют кран. Мгновение — и статуя оказывается в петле.

Толпа взрывается радостными криками — должно быть, прежний президент был всеми любим и уважаем.

— Заменен даже гимн республики, причем это сделано сразу же, — удивленно говорит журналист.

Камера выхватывает оркестр, марширующий по городу. И тут Ольга поняла, что имел в виду Эйно, когда говорил о привете.

Это была мелодия, хорошо знакомая ей и Сергею.

Песня группы «Наутилуса», сильно обработанная при переделке в гимн — но узнаваемая! Ничего африканского в этой мелодии, только-только разученной оркестрантами, не было. А ведь Оля говорила Алексу: «Наутилус» — одна из любимых групп.

Конечно, слова сейчас были совершенно другими, но за ними угадывалось не Африка, а разудалая Россия.

Запись закончилась, экран пошел рябью, а Ольга так и сидела в кресле, не в силах сдвинуться с места.

Слезы невольно хлынули из глаз, а вслед за этим пришел испуг — не увидел бы этого Эйно!

Потом она осторожно повернула голову — нет, шеф подразделения «Умбра» не видел ничего. Как он смог выйти настолько незаметно — осталось его магической тайной.

Шеф подразделения «Умбра» был занят своими мыслями. Алекс Воронов с его чудесным возвращением — это вовсе не тайна. Гораздо важнее другое.

Еще чуть-чуть — и наступит новый год под номером 2011. Может быть, именно ради того и существует в Санкт-Петербурге с петровских времен незримая организация под названием О.С.Б. — чтобы новый год приходил к людям, которые и не знают, что могли бы его и не дождаться.

В конце концов, многое в этом мире зависит от О.С.Б., от всех, кто в ней служит — от «триумвиров» до самых молодых стажеров.

* * *

— Ксена, а я, кажется, придумала! — Наэния готова прямо тут же, у станции метро, где раз в неделю собирается тусовка, петь и плясать от счастья.

— Что придумала? — не понимает Ксена.

— А давай встретим новый год там, где ты живешь, — в параллельном измерении!

Ох, Наэния, знала бы она, о чем просит! Ксена отлично изучила Запределье, — по крайней мере, настолько, чтобы понять, куда соваться можно, а куда — лучше не стоит.

— Знаешь, можно еду заготовить заранее, ну, закупить, чего нам там надо будет. Давай пойдем туда вдвоем.

— А твои приятели — ну, с которыми мы тогда пошли в «Морийского Гоблина». Анабель, Кот…

— Да поругалась я с ними давно!

Ксена качает головой. Пожалуй, можно было бы пригласить еще и Верку, только в последние два месяца они не то чтобы рассорились — нет, конечно, — но из подруг превратились в приятельниц. А Наэния…

Всем бы она хороша, вот только упорно хочет во всем подражать ей, Ведьме Ксене, жительнице параллельного мира. Даже волосы в рыжий цвет выкрасила!

А что получилось? Да слабенькая тень получилось — ничего, в общем, хорошего. Одно слово — бледная моль.

И все-таки, не хочется отказывать Наэнии — это все равно что обидеть котенка?! «А ведь она меня старше», — думает Ксена. Но почему бы и в самом деле не отпраздновать новый год в Запределье?

— Во-первых, параллельный мир имеет свое название, — терпеливо объясняет Ксена.

— Ну да, я это и хотела сказать, — пожимает плечами Наэния и тут же нахохливается, предчувствуя, что сейчас ей откажут.

— А во-вторых, надо не забыть елочные игрушки. Обрядим живое дерево — будет очень здорово, готично и экологично, — говорит Поликсена, и Наэния прыгает от восторга. Как сумасшедший ребенок, честное слово! А вот она, Ксена — совсем не ребенок, она знает цену каждого шага по Запределью.

Но цена ее силы так и осталась для нее неизвестной.

О.С.Б. (Санкт-Петербург) —

организации «Контроль Магик» (Париж)

(копия — руководству в Женеве (Швейцария)

…Известны многочисленные примеры, когда европейские коллеги трудились в невероятно тяжелых условиях, подвергая себя постоянному риску. Примером может стать работа организации «Иггдрасиль» (Норвегия) во время Второй Мировой войны.

Но мы не осведомлены ни о каких подобных подвигах руководства «Контроль магик». Более того, те рядовые сотрудники, которые ушли в рядовые партизаны, не желая служить оккупантам, были немедленно вычеркнуты из всех списков организации, и лишь Победа обеспечила их восстановление.

Мы могли бы закрыть на это глаза. Мы могли бы закрыть глаза на многое, учитывая дружбу со своими рядовыми коллегами из Франции.

Однако пока руководство «Контроль Магик» не сменено, ни о какой отправке специалистов в помощь Парижу не может быть и речи.

Так или иначе, но операция «Голем» завершена в Санкт-Петербурге. Завершена с потерями среди мирных жителей (отчет прилагается). Мы справились с проблемой, которая, по сути, нашей не являлась. То, что вы получили теперь во Франции — результат вашего собственного бездействия. Слишком долгого бездействия, хотя руководство «Контроль Магик» отлично знало и о големе, и об опасности, которую он может представлять, и о трагических ситуациях в других странах.

…Мы уверены, что высшее руководство в Женеве встанет на нашу сторону. Более того, надеемся, что в память о Жильбере Клемане и его друзьях обновленная французская организация будет носить имя, данное когда-то им.