Санкт-Петербург,

конец мая 2010 года

— А все же, Оля, ты сможешь рассказать, что действительно произошло? — Эйно выглядел хмурым и усталым, Ольга никогда не видела его таким.

— Что именно?

Она подозревала, что он вызвал ее в кабинет неслучайно.

— Ты знаешь, о чем я. Насколько недобровольно ты стала заложницей? Учти, никаких «детекторов мысли» я сейчас применять не хочу и не стану.

Ну вот и все. Ответ будет означать только одно — ее отчислят из стажеров. Закончится интересная жизнь. Собственно, так вот она и заканчивается — одним разговором в кабинете начальника. А Эйно сейчас — не старший собрат по О.С.Б., первый среди равных, а именно — начальник. Должность у него такая.

А ответить надо. И ответить — честно. Потому что иначе… «Иначе я предам Алекса. Да и черт с ним, что ему сейчас мои предательства! Был бы жив! Нет, иначе я предам саму себя», — подумала она.

— Я скажу, Эйно, — тихо проговорила Оля. — Я добровольно согласилась ехать с ним. Он не хотел. До последней минуты уговаривал. Даже в аэропорту предложил остаться в машине. И по телефону я говорила не под пистолетом и не под угрозой.

Она замолчала. Эйно тоже молчал, внимательно глядя на девушку. Потом еще раз спросил:

— Это — правда?

— Да, — твердо ответила она и встала, чтобы сразу

уйти как только он произнесет что-нибудь вроде «вы

уволены».

Но Эйно медлил, лицо его постепенно светлело, как будто он потихоньку брал верх над усталостью.

— Значит, вот оно как? Сегодня я многое понял. Например, то, что я всегда умел хорошо подбирать штат. И не ошибся — ни в нем, ни в тебе! И все идет правильно!

Впрочем, шеф тут же решительно заявил:

— Стажер Савченко, вы свободны. Сегодня свободны, а завтра — приступаете к занятиям, у вас впереди практика! В Англии, кстати. Вам все ясно?

Он тут же не выдержал и рассмеялся.

Известная истина Отряда «Смерть бесам!» гласит: официального тона у шефа подразделения «Умбра» хватает ровно на полторы фразы — и не более.

* * *

Республика Лингала, июль 2010 года

Вот уж чего он не ожидал, это пройти мимо торгпредства России, точнее, дома, где живут работники торгпредства — и услышать знакомую песню. Бутусов — из тех певцов, которых обожала Оля.

Подумать только — кто-то догадался взять записи в эту африканскую забытую Богом страну!

Отчего-то ему захотелось остановиться. И он остановился, вслушиваясь.

Да уж — здесь сложно ходить босиком. Эту страну следовало назвать Сковородкой! К тому же, адской. На которой жарится несчастный местный народ.

Здесь его считают «белым господином» при деньгах. И это хорошо — можно получить доступ куда угодно, хотя бы и во дворец диктатора. И не только получить доступ, но и внимательнейшим образом изучить обстановку. И лишь изучив, начать принимать меры.

В России он действовал второпях — пытался отправить на тот свет как можно больше тех, кто убивал, грабил, ежедневно топтал достоинство людей, их судьбы. Ему казалось, что он поступает верно. Да так оно, в сущности и было — дышать в Петербурге стало намного легче. Но всех мерзавцев все равно не удалось перебить.

Здесь оказалось хуже, гораздо хуже. Страна плавала на нефти и на крови. Нищета, погромы, ежечасное унижение миллионов и миллионов — вот что он видел уже не первый месяц, с тех пор, как незаметно исчез из аэропорта «Пулково» на совсем ином самолете, летевшем в эту якобы развивающуюся страну.

И пока что он вел неприметный образ жизни, обирая мошенников, которые готовы были отдать магу свои деньги добровольно. Он вспомнил свои питерские эксперименты с лохотронщиками, которых частенько оставлял без выручки. Гипноз, господа, и никакого мошенничества!

Но теперь все будет совершенно иначе. Очень скоро здесь должно перемениться все. Появится новый черный правитель и новый белый советник. Он уже присмотрел кандидата — из военных, почти мальчишка. Сирота — почти как он сам. Вместе им придется строить то, что станет чудом. Да таким, что «азиатские тигры» зарычат от зависти. Это — вещь вполне достижимая. Конечно, без крови не обойдется, но что уж тут поделать — слишком много расплодилось тех, кто дает право эту кровь проливать, не мучаясь укорами совести.

Но совесть — коварная вещь. И она укоряла его, укоряла постоянно — но совершенно по другому поводу. Та девушка из О.С.Б. Оля. Как-то она там, в Питере? Что с ней сейчас?

Он много раз порывался написать ей — и каждый раз откладывал бумагу в сторону. Но сейчас, остановившись у окна, из которого доносилась музыка, он принял твердое решение. Но каким оно окажется, было совершенно непонятно для всех, кроме него. А может быть, кроме него и Оли.

— Сколько тех дней еще промелькнет?! Но я непременно вернусь!

Он улыбнулся, проговорив это вслух.

Из совместного меморандума О.С.Б. (Санкт-Петербург) и «Мэджик Гуард» (Лондон)

…Мы полностью признаем, что руководством О.С.Б. (Санкт-Петербург) была допущена значительная ошибка. Однако следует учесть, что Объект представлял собой крайне редкий вид оборотня, к тому же — полукровки. Для подобного рода существ может быть характерно крайне болезненное отношение к несправедливости — реальной или кажущейся. Вероятно, именно это и определило все дальнейшие действия.

Мы учитывали возможность побега, однако никаких действий предпринять было нельзя, не поставив под удар жизнь взятой в заложники сотрудницы О.С.Б. Санкт– Петербурга Ольги Савченко, которая в сложнейшей ситуации проявила незаурядное мужество и выдержку. …Кроме того, мы были вынуждены принять все возможные меры, чтобы временно нейтральная по отношению к нам организация С.В.А. не смогла нанести удар по Объекту. Силы пришлось задействовать именно на этом направлении.

В настоящее время все поиски Объекта прекращены. По всей видимости, он бежал в одну из стран «третьего мира», на которые наша юрисдикция не распространяется.

Передано в Женеву 1 июня 2010 года

Санкт-Петербург, 2010 год