Дорога в Компьеню проходила в суматошной скачке. А всему виной была паранойя Астры, которой казалось, что за ней кто-то гонится. Напрасно я старался ее убедить, что после выходки Графа Вине монахи еще долго свой нос из обители не покажут, что уж говорить о настоятеле, к которому внезапно воспылал любовью палач Антуан. Но рыжая имела свое мнение, а чужие предпочитала вертеть на всем известном органе. Лишь на четвертые сутки она соизволила остановиться и отдохнуть, и то потому, что кобыла Астры сбросила свою всадницу на землю и чуть не раздавила ей голову. Я вознес хвалу небесам за то, что кони наши были вполне обычными и не имели в заднице портативный аккумулятор, позволяющий им скакать ночи напролет, а затем принялся обустраивать временный лагерь.

- Ну доберемся мы до Компьеню и дальше что делать будем? – спросила Астра, меланхолично жуя вяленое мясо, которое чудесным образом оказалось в наших седельных сумках. Видимо лошадей готовили для других всадников, а умыкнуть их решились мы.

- Найдем Жанну, расскажем ей о старом пердуне, который хочет ее столкнуть с праведного пути, а потом этого самого пердуна поймаем и отрежем ему хуй, - пробубнил я с набитым ртом.

- Думаешь, нас так просто к Жанне пустят?

- Понятия не имею, я же не Нострадамус, бля.

- Не заводись. Просто интересно, что делать дальше, - хмыкнула рыжая, вытаскивая из мешка сморщенное яблоко.

- Отныне будем вести себя более осторожно. Гримуар позволяет нечасто вызывать демонов, да и они могут запросто послать заклинателя. У меня же кольца Соломона нет, - пожаловался я, ласково поглаживая книгу.

- А что оно дает?

- Власть над тем, кого призываешь. Да и демоны не могут сопротивляться зову. Вине пришел потому, что почувствовал в нас силы. Еще и знал нас лично. Хуй их знает, заинька. Сложно все. Таких, как Граф, в Аду мало.

- Тогда придется не пиздеть направо и налево о целях нашего похода, - согласилась Астра, подсаживаясь ближе и опираясь на мое плечо. – Есть идеи?

- Прикинемся трубадурами или циркачами. Я знаю пару фокусов с монеткой. За магию прокатит, если не сожгут нахуй.

- Негусто. Ладно. Я петь могу, если что. А если раздобудем подобие гитары, то и сыграю что-нибудь.

- Вот и договорились. Збацаем им Металлику или Мегадэт. Лягушатники охуеют от такой музыки, а там глядишь, и будущее подправим, - улыбнулся я, протягивая рыжей сигаретку.

- Странно, что ему все верят, - спустя пару затяжек ответила Астра. – Монахов развел, как детей неразумных.

- Нам тоже верят. А Стефан же колдун. У него в крови быть пиздоглазым обмудком. Уверен, что он еще и детей поебывает по пути. С него станется.

- Фу, Збышек!

- Хули фу, заинька. Чернокнижники такие. В кино смотрел. Джулиан Сэндз вон вообще дитя сварил в банке из-под сгущенки, а потом летать наловчился. Кто знает, на что Стефан способен. Плюс у него еще и Элигос в плену.

- Не говори, - кивнула Астра. – Ладно. Давай спать. По идее завтра уже до цели доберемся. А там Жанну искать, Элигоса спасать и Стефану пизды давать…

- Амазонка, бля, - рассмеялся я, увидев, как рыжая заваливается на бок и сворачивается калачиком на одеяле. Через несколько мгновений она сладко засопела, улетев в объятия Морфея и оставив меня наедине с мыслями.

Компьеню, или как его называли французы – Компьень, был довольно большим городом, на пути к которому нам все чаще попадались обозы и солдаты всех мастей. Следуя легенде, что мы с Астрой бродячие артисты, нам удалось узнать, что Жанна в данный момент находится в своем шатре, в окружении верных людей, которые совсем скоро ее предадут, с южной стороны города, а справа засели бургундцы. Туда-то мы и двинулись, аккуратно ведя лошадей под уздцы, ибо ехать верхом было невозможно, по одной простой причине – дороги были похожи на болото и лошади рисковали сломать себе ноги, а мы рисковали сломать себе шеи, грохнувшись вниз с высоты.

Несколько раз нас останавливали воины, которые злобно зыркали глазами, выискивая англичан и мятежников, но после пары фокусов с монеткой, благодушно смеялись и пропускали нас дальше. В лагере французов стояла похожая вонь, как и на подходе к Риму давным-давно, но наши носы, видимо, акклиматизировались в новой среде, благодаря чему вонь не так сильно досаждала. Только Астра изредка морщилась, когда вступала ногой в свежую кучу навоза или остатки французского завтрака. Я же не видел ничего, кроме большого шатра с белым штандартом Жанны д’Арк на нем.

- Кто, блядь, такие? – грозно гаркнул небритый мужчина в помятых доспехах, когда мы с Астрой вознамерились пройти в шатер. Он появился рядом, словно до этого прятался под мантией невидимкой, украденной лично у мистера Поттера.

- Хуя се, вы матом ругаться умеете? – изумился я, отвыкнув от того, что подобные слова могут осквернять еще чьи-то уста.

- Тут, блядь, все умеют так ругаться. Армия, сынок, - ответил мужчина. От него несло перегаром и плохо скрываемой злобой.

- Артисты мы, - встряла Астра, видя, как я начал сжимать кулаки, дабы вломить дерзкому стражу целительных пиздюлей. – Развлекаем доблестную французскую армию. Иначе вы с ума сойдете и будете до всех доебываться.

- Права ты, рыжая. Ладно, проходите. На шпиков вы не похожи, - разрешил страж, хлопнув меня по спине металлической перчаткой.

- Дури у тебя, дружище, как у потомственного дрочилы, - буркнул я, хрустнув шеей. – А Жанна здесь? Вот бы на нее глазком посмотреть.

- Куда она денется, - хрипло рассмеялся воин. – Вернется с переговоров, и я о вас доложу. Повеселите хоть ее унылую пизду.

- Ладушки, - согласился я, переглянувшись с Астрой, и первым нырнул в шатер.

- Либо у меня в голове что-то повредилось, либо я вообще нихуя не понимаю, - пожаловался я, когда мы с рыжей остались наедине. – Страж отборно крыл матом, как я привык.

- Ты же сам говорил, что чем больше времени мы здесь, тем больше перенимаем чужую культуру. Вот и мат их появился, - пожала плечами девушка. – В любом случае теперь будет легче общаться.

- Вот совсем невесело теперь. То я говорил умными словами, а теперь так каждый может чесать. Честное слово, как в Аду, когда Гомер, ужравшись вина, выдал мне матерное хокку.

- Так он же, блядь, поэт. Чего ты хотел?

- Ничего. Зато сейчас хочу вина. Кажется на столе, в уголке, стоит пара кувшинов с чем-то вкусным, - облизнулся я, мигом забыв прежние обиды. Астра рассмеялась в ответ.

- Эх, лысенький. Не меняешься вообще. Пойдем, смочим твое горлышко, пока оно совсем не увяло.

Вино наполнило голову приятным хмельком, хоть и отдавало прокисшим виноградом. Я разохотился на второй кувшин, пока Астра, которая блюла за мной, будто Цербер, не вломила живительную затрещину и не высказала все, что думает о вреде алкоголя. Но отказаться от своей чарки не смогла. Шатер, меж тем, заполнялся разномастной публикой. Больше всего здесь было обычных мужчин в возрасте, от которых воняло потом, грязью и навозом, а тускло блестевшие доспехи были покрыты засохшей кровью. Я, было, прокомментировал их наряды, но чей-то странный визг рядом заставил меня подпрыгнуть на добрых два метра вверх.

- Быстро, блядь!

- Чего? – я повернулся в сторону тощего парня в замызганной сутане, который смотрел на меня, дико вытаращив глаза. В уголках губ незнакомца белела застывшая слюна, а изо рта несло нечищеными зубами.

- Кувшин наполнил, блядь!

- Какой кувшин? – растерянно спросил я. Астра рядом беззастенчиво хохотала.

- Какой выпил, - не снижая мощи голоса, рек парень. Приближаться он не рисковал.

- Наполню, не бушуй.

- Давай наполняй, блядь. Что тебе тут надо?

- Жанну хочу увидеть.

- Зачем мне это надо?

- Это мне надо. Слышь, ты ебанутый совсем? Ядро пушечное в мошонку попало? – ехидно осведомился я, скрестив руки на груди.

- А зачем тебе это надо?

- Нужно.

- Что значит нужно, блядь? Ты дурак что ли, ёпта блядь? Зачем тебе это нужно, блядь? – бешено продолжил парень. Большинство присутствующих повернулись в нашу сторону и даже не пытались скрыть улыбки.

- Поговорить с ней хочу.

- Кувшин наполнил, блядь!

- Да наполню я твой кувшин. Отъебись. Бутирата нажрался?

- Кувшин наполнил, блядь!

- Уже бегу.

- Давай наполняй, блядь. Как осушил, так и наполнишь.

- Интересная личность, - буркнула Астра, припомнив одного похожего персонажа из нашей смертной жизни.

- Что? – парень уставился на рыжую своими безумными зраками.

- Интересная ты личность, говорю, - улыбнулась девушка.

- Я знаю, - тихо ответил безумец, а затем повернулся ко мне и вновь перешел на ультразвук. – Кувшин мне наполнил, блядь! Француз, ты чё ебанутый, блядь?

- Я поляк.

- Поляк, блядь. Кувшин мне наполнил, блядь, - я все гадал, когда же наступит спасение, пока в палатке не раздался командный женский голос.

- Донни, пошел вон! Кто его сюда пустил? – мы с Астрой синхронно повернулись и узрели высокую женщину с короткими неровными волосами бледно-рыжего цвета. Незнакомка сурово поджала губы и, подойдя к столу, моментально осушила кубок с водой, который стоял в сторонке. После чего утерла губы перчаткой и вопросительно уставилась на нас.

- Ебатеньки, - только и мог вымолвить я. – Это же она.

- Ты говоришь с Жанной, трубадур. Жан де Мец сказал, что тут приехали два весельчака, дабы усладить наш слух, - жестко ответила женщина, благодаря чему я понял, что передо мной именно она. Жанна д’Арк, также известная как Орлеанская дева.

- Да, госпожа.

- Я не госпожа, а простой солдат. Не обращайте внимания на Донни, у него чердак поехал после битвы при Пате, - отмахнулась Жанна, а затем рявкнула куда-то вглубь, не сомневаясь, что ее услышат. – Желудок скоро сам себя переварит. Где похлебка? Бургундцы отказались сдаваться, помирать голодной я не собираюсь.

И начался великий пир. Хотя нет. Пиром это назвать можно было с большой натяжкой. Великая жрачка, от которой сам Минос бы удавился от зависти. Еда была по-солдатски неприхотлива. Жареное мясо с кровью, тягучая мучная похлебка и жесткий хлеб, об который можно было запросто зубы сломать, а то и челюсть. Вино лилось рекой и все чаще стали вспыхивать мелкие драки, когда кто-то не поделил последний кувшин с алкоголем или порцию похлебки. Жанна ела молча и так, что за ушами трещало. Лишь изредка она осаживала своим громким голосом особо буйных, а затем возвращалась к трапезе. Мы с Астрой налегали на похлебку, ибо она была действительно бесподобной, особенно после вяленого мяса, которое вставало поперек горла при одном упоминании. Наконец, когда все плотно набили свои животы, а среди наступившей тишины послышались громкие отрыжки, Орлеанская дева снизошла до нас.

- Стало быть, трубадуры вы? – громко спросила Жанна, ковыряясь в зубах здоровенной щепкой.

- Ага, стало быть, - буркнул я, вставая из-за стола.

- И что же вы умеете, дабы развеселить сердца наши, войной проклятой тронутые?

- Я вот фокусы показывать умею, а моя спутница танец живота практикует. Только после этого танца половину ваших рыцарей придется умерщвлять ударом по темечку, да в землю закапывать, дабы не исходили они слюной на писечки дамские.

- Заманчиво ты говоришь, славный плясун. А песни петь обучен? – улыбнулась воительница и заступница всея Франции.

- Да, немного. И то если накатить перед этим, - смутился я, ибо взоры присутствующих обратились на меня.

- Поляк, блядь! Кувшин наполни, блядь! – откуда ни возьмись раздался голос странного Донни. Жанна устало вздохнула, а затем бухнула кулаком по столу.

- Донни, иди нахуй!

- А вам ругаться можно? – удивился я, забыв про буйного сослуживца Орлеанской девы, контуженного во время одной славной битвы.

- А почему нет? – настал черед Жанны удивляться. Даже рыцари захохотали, а некоторые принялись вытирать слезы, будто я выдал шутку века.

- Вы же праведница. Да еще и с Богом говорили. А тут сквернословите.

- Эх, наивный трубадур. Даже праведники могут ругаться, как завсегдатаи грязной корчмы. Главное чтобы мысли чисты были и душа.

- А некоторые праведники кулебяки ебали и пытались ангелов споить, но, тем не менее, своего места в Раю не лишились, - лукаво заметила Астра, скосив на меня глаза.

- Вот. Даже рыжая плясунья знает, - рассмеялась Жанна, а затем вдруг посерьезнела. – Спой мне песню, трубадур. Грустную и о любви, каковой я не видывала.

- О любви? – переспросил я. – Может что-нибудь веселое или боевое? О любви я плохо пою. Могу вам про кукловода спеть или про кувшин виски.

- Про любовь! Грустную! – рявкнула воительница, вызвав одобрительный гомон среди своих рыцарей.

- Ебушки-воробушки, - тихо ответил я, а затем прочистил горло и залил в себя половину кувшина с кислым вином. И все это под неодобрительным взглядом Донни, который вознамерился, было открыть рот, но Жанна на него так посмотрела, что контуженый воин спрятался под стол, где начал тихо заводить свою мантру о пустых кувшинах, выпитых злоебучими поляками. Я же мучительно думал о том, какую песню о любви сейчас спеть, дабы меня не четвертовали добрые французы.

- Ох, славный трубадур, - всхлипнула Жанна, когда я умолк и, покраснев от смущения, теребил рукав своей сутаны. – Какая грустная песня. Так и рвет душу мою на куски. Дайте вина мне, дабы оно согрело нутро мое.

- Backstreet Boys? – тихо хмыкнула Астра, прижавшись к моему плечу. – А как же твои любимые Каннибалы, Darkthrone и Misfits?

- Иди ты, заинька, - поморщился я. – Я тут, знаете ли, душу оголяю, а ей лишь бы зубоскалить. Да, нравятся мне Backstreet Boys. Охуенная группа и песни у них душевные. Раньше даже попса была люто годной, а сейчас от нее блевать тянет и повесится на собственных трусах.

- Тише, тише, - улыбнулась рыжая. – Нормальная песня. Но я бы Rape me спела бы. Представь, какой успех был бы?

- Ага. Знакомить французов с гранжем – хуевая идея. Потом начнут себе из арбалетов мозги вышибать и толчеными мухоморами закидываться. И вообще, я вина хочу. От этой песни расстроился весь, - буркнул я, все еще злясь на Астру.

- Поляк, блядь. Ты охуел, блядь?

- Иди нахуй, Донни. Я вина хочу. Жанна разрешила, - отмахнулся я от чокнутого француза и жадно сделал большой глоток. Но насладиться винным гением мне не дали. К нам подошел небритый здоровяк, которого мы встретили у входа в шатер. Жанна назвала его Жаном де Мец, а я, насколько помнил, признал в мужчине ближайшего соратника Орлеанской девы. – Привет тебе. Петь я больше не буду.

- И слава, блядь, Богу, - усмехнулся рыцарь, а затем поднял вверх ладони, заметив, как я напрягся. – Не злись, трубадур. Жанна вас к себе зовет. В личные покои. Разговор есть и не для чужих ушей.

- Ладненько. И куда идти? – спросила Астра. Жан неопределенно махнул рукой и по чистой случайности заехал многострадальному Донни по голове.

- Прости, друг. За мной следуйте. Мы стараемся не афишировать, в каком шатре почивает Жанна. Блядские англичане пару раз пытались убийц подослать или отравителей, - тихо сообщил мужчина и направился к выходу из шатра. Мы с рыжей переглянулись и двинулись следом.

Известная всея Франции женщина обитала в очень скромном одноместном шатре, который запросто бы сгодился под туалет или обычный склад, где хранятся доспехи, мечи и прочие смертоубийственные штуки. Жан де Мец изучил все видимое пространство и, не заметив блядских англичан на горизонте, милостиво разрешил нам войти в обитель Орлеанской девы. Но войдя внутрь шатра, я и Астра поневоле удивились тому, что увидели. Нет, это был вполне обычный походный шатер, где на земле валяется матрас, набитый соломой, а на грубом стуле покоится тяжелый крест с ликом Спасителя. Удивление вызвала сама Жанна. Куда только девалась грозная воительница, которая веселилась на пиру вместе со своими рыцарями. Теперь перед нашими глазами сидела усталая женщина, которая на деле была молодой девушкой. Вот что делает с человеком Средневековье.

- Вызывали, госпожа? – тихо спросил я, стараясь не потревожить одиночество Жанны. Та коротко кивнула и подняла на меня взгляд. Ее глаза были красны и выглядели весьма опухшими.

- Сколько раз тебе повторить, трубадур, что я не госпожа? – вымученно улыбнулась она и жестом пригласила сесть рядом. – Видимо, вы никогда этого не запомните.

- Простите. Жан, который бородатый и вонючий кабан, сказал, что вы хотите нас видеть, - ответила за меня Астра, присаживаясь на стул.

- Да. До меня дошли слухи, что вы не те, за кого себя выдаете, - вздохнула Жанна, беря в руки стакан с простой водой. – Как дошли и слухи о некоем человеке, которого сопровождает карлик. Он порывался встретиться со мной, но каждый из моих рыцарей говорил о том, что человек этот очень странный. После беседы с ним у многих рыцарей шла кровь из носа, а кто-то пару дней мучился головой. Что вы знаете об этом? И не отнекивайтесь. Я с превеликой скорбью срублю ваши головы, если уличу во лжи. А я это умею.

- Хорошо. Мы расскажем, - спустя минуту раздумий сказал я, после чего рассказал ей обо всем, что знал, опустив лишь мелкие и незначительные детали в виде вызова Графа Вине или гримуара, спрятанного под моей сутаной. Астра дополняла мои слова, если я что-то упускал из виду. Жанна молча слушала, изредка кивая или улыбаясь, когда мы использовали великий и могучий мат, дабы более красочно описать обмудка Стефана. Наконец, спустя один час и какое-то количество минут, повествование закончилось, а мы замерли в ожидании решения Орлеанской девы. Казнит ли она нас за пиздабольство или поверит? Знала это только она.

- Я верю вам, друзья, - тихо промолвила Жанна, когда я уже весь счесался от нервотрепки и беспокойства за целостность своей головы и жопки. Астра тоже выдохнула и отпустила, наконец-то, мою руку, оставив на коже следы острых ногтей.

- Отрадно слышать, - хмыкнул я, закуривая две сигареты и протягивая одну рыжей.

- Да, Збышек. Я почувствовала в вас силу. Божественную силу, - пояснила легендарная воительница. – Нечто подобное, но в разы сильнее, я почувствовала в Домреми, когда мне явились архангел Михаил и святая Екатерина. Посланцы Света поведали мне о моем предназначении, но видит Бог, я не хотела этого.

- Не хотели?

- Я была тринадцатилетней девочкой, Збышек, - улыбнулась Жанна. – Куда мне Францию спасать? Я не знаю, что понаписали ваши ученые мужи, но я была потрясена тем, что мне предначертано. Я хотела гулять, играть с друзьями, помогать родителям, но голоса были весьма убедительными. Неудивительно, что когда я вернулась домой, на мне лица не было.

- Бля. Не, ну что за пиздос, а? – ругнулся я, в порыве чувств вскочив с пола, на котором до этого момента вполне удобно сидел. – Ебанутая мода детей подбивать на такое, что и взрослым-то не под силу. Блядь, аж злость берет.

- Верно, у меня были схожие мысли. Но с другой стороны я понимала и то, что если я не сделаю этого, то грош цена моей вере в Бога. А я росла очень религиозной девочкой.

- И с этого момента началась ваша освободительная война или, как правильнее сказать, восстание? – спросила Астра, трогательно сжав руку французской воительницы. Та немного порозовела, возвращаясь к воспоминаниям, а затем кивнула.

- Да. Знали бы вы, через что мне пришлось пройти, чтобы доказать народу и всем сомневающимся, что я избрана Богом. Но Небеса были на моей стороне.

- И вы встретили с Карлом? Он тогда еще дофином был.

- Ага. Тот еще пиздюк, прости меня Господи. Какие-то загадки постоянно устраивал, проверки, боялся даже звука собственного пердежа, - рассмеялась Жанна, став на мгновение той, кем и была. Веселой девушкой, не знающей об уготованном ей жребии. – Жан де Мец постоянно подтрунивал над ним, но потом, когда Карла помазали, вынужден был ползти на коленях и извиняться. Впрочем, обоим это на пользу пошло.

- Как же. Пошло, - сварливо ответил я. – Въебать бы вашему Карлу за то, что он сотворит.

- Збышек! – рявкнула Астра, но я махнул рукой.

- Да плевать. Ты смотри, какая Жанна душка, а обязана погибнуть во славу какой-то хуеты, которую помазали и назвали королем.

- Не ругайтесь, друзья. Я знаю о том, что мне уготовано. Как знаю и о пламени, которое обессмертит имя мое, - Жанна, улыбаясь, наблюдала за нашей реакцией на ее слова.

- Вы добровольно на костер пойдете? Готовы будете вытерпеть муки, боль и унижение? – потрясенно прошептал я, отказываясь понимать, что воительница говорит всерьез.

- Да, Збышек. Благодаря моей жертве Франция поднимется с колен и даст под зад блядским англичанам. И даже ваш колдун не сможет мне помешать, ибо это воля Небес.

- Пиздец, - расстроено протянул я, бухнувшись на пол рядом с Орлеанской девой. Та в который раз рассмеялась и взъерошила мне волосы. Прикосновение Жанны напомнило мне о давнем разговоре с Богом, чье прикосновение обладало схожим эффектом. Мне сразу стало хорошо и тепло на душе.

- Лучше?

- Ага, - кивнул я, улыбаясь, как идиот. – Теперь вижу, что вы правду говорили. В вас тоже есть сила. И куда большая, чем в нас.

- Верно, Збышек. Я могу попросить вас об одолжении?

- Конечно. Все, что угодно! – сурово ответила Астра за нас двоих.

- Уверены? Просьба будет весьма специфической.

- Уверены.

- Поклянитесь мне в том, что вы не будете ничего предпринимать, когда меня продадут англичанам.

- Но…

- Никаких «но», друзья. Я сама должна пройти свой путь. Это моя воля и приказ, - глаза Жанны лихорадочно блестели и в тот момент мы поняли, какой потрясающей энергией полна эта женщина. Она могла бы вести за собой весь мир, но покорно отправляется на костер. И все ради отечества и простых жителей. – Клянитесь.

- Да свершится воля твоя, - пробурчал я. Астра тоже кивнула.

- Спасибо. Просто знайте, что это моя судьба. И я добровольно на это решилась, - тихо добавила воительница, обнимая нас за плечи. В этот момент, полог шатра откинулся и внутрь буквально влетел взмыленный Жан де Мец, который бухнулся на колени.

- Жанна. Бургундцы завтра предпримут очередную попытку штурма Компьеню.

- Отлично. Там мы их и возьмем, - ощерилась Орлеанская дева. Теперь в ее глазах сияла сталь, а губы были сурово поджаты. Бородач что-то радостно прогудел и бросился за своим командиром на улицу. Только мы с Астрой знали, что этот бой будет для Жанны последним.