Да уж. Кто бы мог подумать, что я буду сидеть за одним столом с асами и прочими мифическими личностями, поглощая древнюю, как сам мир, еду. Мои спутники, включая ничему не удивляющегося Ахиллеса, словно разделяли мои мысли, в перерыве между едой, рассматривая радушных хозяев. А те, в свою очередь, во все глаза пялились на нас.

— Лысенький, а чего на тебя Локи так странно смотрит? – спросила Астра с набитым ртом. Я повернул голову в сторону рыжего бога и ехидно тому улыбнулся.

— А черт его знает, заинька. Может он мальчиков любит, а тут такой сладкий экземпляр сидит и бычью ногу обсасывает, а у бога эрекция до потолка, — хмыкнул я, когда буравить хитрого Локи попросту надоело. – Они все нас рассматривают. Элигос как-то сбрехнул, что демоны давно этот мир не посещали, а последний визит отметился какой-то хренью.

— Угу. Как обычно, — согласилась рыжая, вновь прикладываясь к вину. – Странная у них медовуха. Сладкая очень и такое ощущение, будто настоящий мед пьешь.

— Ты еще их блядское пиво не пробовала. Кислое, что моя жизнь на земле, — ответил я, вгрызаясь в жесткий хлеб. – Аж член внутрь живота прячется.

— Он у тебя спрячется, — сварливо буркнула подруга. – Кто, бля, глазки скандинавским красоткам строил?

— Расслабься, они к Ахиллесу неровно дышат, — отмахнулся я. – Сама зацени.

Астра обвела взгляд внимательным взором и фыркнула, когда увидела похотливые лица богинь и смертных женщин, которые с обожанием пожирали глазами внушительную фигуру греческого героя, поедающего козлятину и не обращающего на них внимания. Даже когда Ахиллес громко рыгнул, воздавая хвалу повару асов, женщин это не смутило. Напротив, они весьма жеманно захихикали и принялись что-то обсуждать с подругами.

— Что и требовалось доказать, — хмыкнул я и обратился к сидящему напротив нас статному блондину с чистым и светлым лицом. – Дружище, а ты не в курсе, какие испытания будут на сей раз?

— Увы, не ведаю я этого, — нараспев произнес мужчина, лучезарно улыбнувшись Астре. Мне сразу, почему-то, захотелось выбить блондину зубы. – Лишь всеотец ведает всем и всеми.

— Это ты про старого пердуна на деревянном троне? – ехидно осведомился я, но сник, когда мужчина метнул мне полный негодования взгляд. – Пардон, я про пожилого джентльмена с одним глазом говорил.

— Ты просто кладезь премудрости, — вновь улыбнулся блондин. Было что-то в его облике, сильно отличающее мужчину от других асов. Если те были грубыми и громогласными, то мой собеседник отличался приятным тембром голоса и благородным внешним видом.

— А имя у тебя есть? – спросила Астра, которая тоже ощутила укол ревности из-за излишней дружелюбности незнакомца в мой адрес.

— Не ведаете вы, как я прозываюсь? – удивился он и даже привстал с места.

— Не-а. Хрен тут разберешь, кто есть кто.

— Я Бальдр.

— Серьезно? Бальдр? – удивился я, отложив бычью ногу в сторону. – Тебя разве не замочили? Ну там, к Хель отправили до Рагнарёка?

— Так и есть, дитя с голосом взрослого мужа, — кивнул бог весны и света, наливая себе в кубок медовухи. – Повелительница Хельхейма разрешает мне иногда навещать отца и мать, и сестер с братьями.

— Слушай, а тебе не хочется Локи ебальник разбить? – спросил я. – Это же он, если я не путаю, подговорил твоего слепого братца пульнуть в тебя стрелой из омелы?

— Я – дитя света, — ответил Бальдр, поморщившись после внушительно глотка местного алкоголя. – Крепка, зараза!

— Для дитя света ругаешься ты весьма уныло, — констатировала Астра. – Получается, что детям света не хочется надавать по башке тем, кто их обидел?

— Хочется порой, — нехотя буркнул бог. – Отец ясно дал понять, что не потерпит в своем доме стычек и драк. Смотри, рыжая дева. Даже Тор спокойно беседует с Локи, хотя весь Асгард знает о том, как они друг друга ненавидят. Слово всеотца сильнее любой ненависти.

— Ну пиздец. Садомазохизм какой-то, — покачал я головой. – Бальдр, есть у меня еще один вопрос. Ты наверняка знаешь ответ на него.

— Задавай, друг мой, — разрешил блондин, ковыряясь в крепких зубах кинжалом.

— Я наслышан о том, что прошлый приезд наших демонов был чем-то омрачен. Что случилось-то? Герцог Элигос об этом не говорил, но мне известно, что после этого ваш мир три тысячи лет не принимал Игр.

— Да, случилась тут одна обида. Владыка ваш, что с красными глазами, привел сюда и женщину свою, которую именовал избранницей, — через несколько минут ответил Бальдр, после того, как извлек из зубов внушительный шмат пережеванного мяса, невесть как туда попавший.

— Ты про Леарию?

— Про нее, дитя. Запала она в сердце брату моему вероломному. Но владыка ваш не допустил преступленья против природы, тогда Локи под покровом тьмы ночной вознамерился пробраться в покои гостей и осчастливить женщину владыки вашего пролив в нее семя свое.

— Ты, бля, внятней говори, — ругнулся я. – Владыки вашего, преступленье против природы, пролить семя. Здесь не светское общество. Хотел выебать госпожу Леарию, так? Сколько раз? Госпожа Леария возмущалась?

— Истинно говоришь, о дитя из другого мира, — кивнул Бальдр, слабо усмехнувшись. – Но на беду его в ту ночь владыка ваш со своей женщиной вместе отдыхал. Брат мой наступил случайно на уд срамной владыки, чем вызвал гнев, что с яростью Фенрира лишь сравниться может. Говорят, что звуки страшные были даже в Ванахейме слышны, где ваны проживают. Столь яростен и зол был ваш владыка.

— Отпиздил, значит, Элигос хитрована Локи, да? – хохотнул я, откидываясь на стуле. – И все?

— Да, дитя. Презрел мой брат законы гостеприимства и покусился на жену чужую, к которой он хотел проникнуть ночью темной, дабы похоти предаться с ней.

— Тебя опять понесло не в те степи. Говори нормально. А папка ваш? Оторвал Локи залупу, зажарил на углях и заставил съесть?

— Нет, — хмыкнул бог. – Жестоко это. Брат не виноват был.

— Ну конечно, — съязвила Астра. – Шел в темноте, споткнулся и на Леарию упал. Шишкой да в пещерку.

— Гневно в тот раз говорил владыка Абигор. Вторили ему и другие владыки, что пришли с ним. Постановил тогда король Белиал, что Игры четыре раза минуют наш мир в наказанье за дерзость.

— А какие вам плюсы с этого? Что вы получаете с этих Игр?

— Возможность посетить другие миры. Исследовать их и говорить с другими владыками. Знание есть высшая ценность, дитя, — ответил Бальдр, после чего умолк, предпочитая сверлить глазами кубок с медовухой.

— Пидор, бля! – вдруг рявкнул Ахиллес, вскакивая со своего места и шатающейся походкой направляясь в сторону удивленного Локи. – Пизда, нахуй, тебе.

— Дружище, дружище, — охнул я и бросился к греку, который уже оторвал от запеченного козла здоровенную ножищу, которую вознамерился использовать вместо дубины. – Что случилось?

— Смеется, падла, — ответил Ахиллес, утробно порыкивая. Локи же и глазом не повел, предпочитая удивленно и даже недоуменно смотреть на героя. – Увы, ебну, бля!

— Не извиняйся. Неприятная он личность. Тут я с тобой согласен, — забубнил я, стараясь отвлечь грека от истинной цели. – Пойдем, жахнем пива. Сожрем пару жаренных рыбех, и будет нам счастье.

— Нет, нет, дитя. Пусть скажет, что хотел, — ехидно произнес Локи, поднимаясь на ноги. – Друг твой имеет претензии ко мне.

— Что ты ему сделал? – буркнул я, ничуть не пугаясь того, кто одним пальцем мог испепелить всех участников.

— Дебил, грит, я, — пробурчал Ахиллес, путаясь в словах. – Пидор, бля, грит.

— Не было такого, — ответил рыжий бог. – Клевету на меня навести решил?

— Ебну, бля. Таракан, нах.

— Довольно! – грозно рявкнул Один, которому надоело на это смотреть. – Ежели есть у вас друг к другу вопросы, то выясняйте честно их и без оскорблений пустых.

— Я вызываю тебя, грешник, — продолжил Локи, швырнув под ноги Ахиллесу содержимое своей тарелки. – Примешь ли ты мой вызов?

— Нет, не примет, — спокойно произнес Элигос, который подошел к нам и положил на плечо грека свою руку. – Известно всем, как любишь ты сеять раздоры. Так почему бы тебе, лисий сын, не сразиться с тем, кто стоит большего?

— Я выбираю, с кем мне сражаться, Абигор, — зло буркнул бог. С его лица сдуло игривое выражение, уступив место злобной маске. – Тебе это известно. Если так хочется подраться, то можешь с Тором схлестнуться.

— Да будет так, — рявкнул Тор, подскакивая с места. – Не дам я всяким чужакам обижать моего брата.

— Ишь ты, какие все, блядь, гладенькие, — хохотнул я, но умолк, когда Один поднял руку, призывая всех замолчать.

— Раз уступать никто не намерен, то сыграем в состязанья прямо здесь, — хитро улыбнулся одноглазый. – Какой пир да без славных дел бывает?

— Принимаю твою волю, Владыка Асгарда, — поклонился Элигос, не сводя гневных глаз с Локи.

— Рад это слышать, Абигор. Играем мы три раза. Первым будет Тор и твой человек. Потом черед за Локи…

— А третьим буду я, — раздался в зале еще один голос. Мрачный и глухой. Повернувшись ко входу, мы увидели, что там стоит мощный здоровяк, сжимающий в правой руке дубину. Его темные глаза внимательно всех осмотрели, остановившись на одноглазом. – Я прибыл, как узнал, отец, и вижу, точно вовремя прибыл.

— Как же они по-уебански разговаривают, а? – пожаловался я, не отпуская руки Ахиллеса.

— Чепушилы, бля, — согласился грек, рассматривая новоприбывшего.

— Видар, — улыбнулся Один. – Сын мой славный. Быстро прибыл ты.

— И вижу, что не зря, — кивнул здоровяк, присаживаясь на свободное место и придвигая к себе блюдо с мясом.

Через несколько минут, когда столы были отодвинуты к стенам, в образовавшийся круг вышел Тор. Сын Одина поиграл мускулами, чем вызвал охи и ахи доброй половины всех женщин, включая ненавистный голосок Клеопатры, которая прямо таки питала нездоровую тягу к тем, кто больше и могуче её.

Герцог Элигос, стоящий рядом с нами, был мрачнее тучи и, скрестив руки на груди, о чем-то разговаривал с другими иерархами Ада. Наконец, кивнув, он вышел вперед и скинул на пол свою багровую броню. Тут-то все и узрели, что в плане мускулатуры, Элигос даст фору кому угодно. У демона не было ни капли лишнего жира, а тугие узлы мышц буквально танцевали под смуглой кожей. Но меня поразило не это, а большая, во всю спину, татуировка, на которой темнели незнакомые мне символы и знаки. Маркиз Андрас, заметив мой удивленный взгляд, тихо объяснил, что это значит. Впрочем, я и сам догадался. Элигос был падшим. Когда-то он сам был ангелом, только однажды примкнул к Владыке Зла, благодаря чему и получил страшную печать на всю спину. Печать отступника.

— Готов? – презрительно усмехнулся Тор, поигрывая мышцами. Элигос хмуро кивнул и подошел к гиганту почти вплотную.

— А что они делать-то будут? – растеряно спросила Астра, переводя взгляд с одного бойца на другого.

— Состязания любы нам, асам, — важно произнес Один, сидя на резном деревянном троне. – Почитаем мы три добродетели мужских. Силу, ибо без силы нет победы. Ум, ибо без ума нет совершенства. Ловкость, ибо без ловкости никто не появляется на свет.

— Пиздец, джентльмен просто, — буркнул я, когда Один рассмеялся своей сальной шуточке. – Уж он-то точно появился на свет благодаря не ловкости, а долбоебизму, когда сперма папки его от стены срикошетила в мамкину пизду.

— Первым состязанием будет состязание ловкости, — продолжил одноглазый бог. – Тор, сын мой, схлестнется с Абигором, коего мы всегда рады принимать в Асгарде.

— Во имя тебя, всеотец! – громко крикнул Тор, приплясывая на месте.

— Сосни тунца, — буркнул Элигос, подмигнув оппоненту. – Начнем, или так и будешь стоять и куражиться?

— Начнем, — согласился рыжебородый и махнул рукой. К двум соперникам тут же подошла красивая женщина с весьма властным взором. Богиня Фригг. Она положила на пол небольшую коробочку, которая открылась, повинуясь щелчку божественных пальцев, и явила всем два обычных клубка ниток. Вернее, клубками эту мешанину назвать было сложно. На мой взгляд, кто-то просто взял и абы как смотал все в одну кучу.

— Кто первый размотает весь клубок, не разорвав нити, тот и победит, — усмехнулся Один, присаживаясь на трон и сжимая в руках верное копье. Чуть подумав, он добавил, скользнув ехидным взглядом по нашей команде. – А чтобы Абигору не было скучно, я внес небольшие изменения в состязание. Нить эта, что у Тора и Абигора в руках, необычная. Это нить жизни. Тору досталась собственная нить жизни, а тебе, Абигор, нить человека, известного тебе, как Ахиллес.

— Уёба, бля? – удивился грек, поняв, что сотворил Один. – У, сука!

— Не волнуйся, Ахиллес, — улыбнулся Элигос, беря в руки клубок, который моментально засиял, стоило демону его коснуться. – Я буду аккуратен.

— Бля, — хором промолвили мы и, затаив дыхание, уставились на участников. Состязание ловкости началось.

Герцог Элигос, предельно сосредоточившись на своем клубке, резво перебирал пальцами, распутывая один узел за другим. Нить, сияя мягким золотым цветом, казалась очень хрупкой, и если бы демон чуть натянул ее, то определенно разорвал бы. Тор, закусив губу, тоже постепенно справлялся со своей задачей. Его нить, темно-синего цвета, равномерно падала богу под ноги, самостоятельно сматываясь в ровный клубок.

В помещении стоял невероятный гул. Боги поддерживали Тора, а мы, как могли, пытались их переорать. Больше всех в этом преуспел наш друг Ахиллес, который отчаянно сыпал бранью и поносил всю божественную скандинавскую родню на чем свет стоит.

Казалось, что дела у соревнующихся идут ровно одинаково, но судя по багровой роже Тора, Элигос его обставлял, ибо пальцы демона были тонкими и проворными, в отличие от грубых сосисок аса. Оставалось совсем немного, потому как в руках Герцога Элигоса была маленькая кучка запутанных ниток, а под ногами величественно сиял большой клубок. Но Ахиллеса это не успокаивало. Грек, затаив дыхание и смертельно побледнев, только и мог наблюдать за своей жизнью в руках демона. Пользуясь моментом, я подошел к главе команды короля Белиала и задал волнующий меня вопрос.

— Простите, Маркиз. Я могу у вас кое-что спросить? – Андрас ехидно улыбнулся и, повернувшись ко мне, кивнул.

— Да, Збышек. Что тебя интересует?

— Почему вы согласились на состязание с асами, зная, что на кон ставят такую большую цену. Например, жизнь другого грешника.

— Асы – гордые и эгоистичные создания, — чуть подумав, ответил демон, продолжая наблюдать за другом, который распутывал клубок в центре зала. – Вся их жизнь – это соревнование. Соревнование с собой, с другими, с женами и детьми. Без этого теряется смысл их существования. Сколько бы мы не посещали этот мир, они всегда найдут момент, чтобы посоревноваться с нами. Их цель – это победить нас хоть в одном виде. Поэтому они любят провоцировать грешников, которые участвуют в Играх. Им легче сыграть на чувствах людей, чем попытаться задеть демонов. Мы не обращаем на них внимания, но вы более чувствительны, Збышек.

— Понимаю, Маркиз. А если кто-нибудь проиграет?

— Значит такова его судьба. Открою тебе секрет. Демоны весьма азартны и не упустят момента, чтобы поставить на место выскочек из других миров.

— Сурово.

— Сурово, — согласился демон. – Но такова правда. Есть великое множество миров, где живут создания куда хуже асов. Вопрос лишь в том, кто первый сдастся. А нам, как понимаешь, нельзя показывать слабину. Мы сильнее и всегда будем сильнее, чем они.

— Странно, — хмыкнул я.

— Что именно? – поинтересовался Андрас, взглянув на меня.

— Во время испытаний, вы откровенно ненавидели Герцога Элигоса, а сейчас болеете за него и желаете ему победы.

— Ты очень наблюдателен, праведник, — рассмеялся Маркиз. – Так и есть. Абигор мой друг. Один из лучших. Но когда речь заходит о соревновании, то дружба является лишней. Она ослепляет и не дает победить. Каждый из четырех глав команд жаждет победы в Играх. Я не исключение. Мои команды всегда были сильными, поэтому Абигор и пытается меня победить. Он единственный из нас четверых, кто еще не получал титул и почести. Сам понимаешь, что дружба на поле боя, абсолютно невозможна.

— Да, Маркиз Андрас, — задумчиво протянул я. – Спасибо.

— Обращайся, — сверкнул глазами демон. – Сегодня я еще могу пообщаться с грешником на равных, а завтра мы вновь станем соперниками, Збышек. Кстати, Элигос победил. В чем я даже не сомневался.

Я перевел взгляд на круг, где бесился багровый от ярости Тор, швыряя свой клубок в коробку. Элигос галантно поклонился богине Фригг, которая улыбнувшись, забрала нити с собой. Первое состязание завершилось победой демонов. А в круг, тем временем, выходили новые участники. Я даже присвистнул, увидев Леарию стоящей напротив Локи.

Один что-то громко проревел, но я услышал. Состязание ума. Ну конечно. Ненавистный Локи не будет марать свои тоненькие ручки дракой или грубой нитью жизни. Зато с удовольствием выступит там, где ценится хитрожопость и обман.

Элигос ласково улыбнулся своей даме, и та одарила Локи настолько презрительным взглядом, что даже наши соперники из других команд разразились овациями в честь демонессы. По сигналу Одина состязание началось.