Ласковое солнце совсем неласково ужалило меня в глаз, вынуждая проснуться. Зевнув, я сладко потянулся и поднялся с мягкой зеленой травки, где всегда любил валяться, если мне становилось грустно.

В озере, которое располагалось рядом с полянкой, вовсю плескалась ребятня в белых одеждах, звери без страха пили воду и ластились к взрослым душам, нежно почесывающим им за ушком. Райская идиллия. Только вот в моем рту, будто кто-то насрал. Много и вонюче. Кое-как доковыляв до дерева, я сорвал с ближней ветки большое спелое яблоко и жадно вгрызся в него, не смущаясь сладкого сока, который стекал мне на грудь. Поглощенный этим занятием, я ничего не видел и не слышал, предпочитая поплотнее набить желудок и поэтому, ожидаемо, пропустил знатный подзатыльник от своей половинки, которая подобралась ко мне, будто злоебучий ниндзя.

— Заинька, когда человек ест, его даже змея не трогает, — обиженно пробурчал я, выбрасывая огрызок подальше.

— Такого знатного развратника, как ты, надо не только трогать, но и лупить порой весьма больно по афедрону, — прошипела Астра, вцепившись мне в руку. Странная фраза, вылетевшая изо рта рыжей, была вполне объяснима. В Раю нельзя ругаться матом. Твой мозг и язык сразу же перенастраиваются на более подходящие слова. Сначала я долго не мог привыкнуть, а потом перестал обращать на это внимание. Со временем ты научишься слышать жесткую ругань даже в безобидных на первый взгляд словечках.

— В точку. Только у меня есть послабление.

— Какое, змеиный уд, прищемленный дверьми сарая?

— Как ты изящно ругаешься-то, — восхитился я и вовремя увернулся от очередного подзатыльника. – Ладно. Не помню я ничего. Вышел покурить с нечистыми за угол и потом, как блаженный.

— А я тебе напомню, сын плешивой блудницы. Выхожу я, значит с друзьями нашими, из корчмы, а тут ты, лежишь в собственном соку и лыбишься, как сношаемый нечистыми человек.

— Вроде понял, — хмыкнул я. – А дальше?

— Я попробовала тебя разбудить, а ты ересь несешь, да безбожников всяких вспоминаешь.

— Ну дела. Видимо, реально знатное богохульство у нечистых было.

— Угу. От этого богохульства ты свою сутану заляпал.

— Чем?

— Желудочным соком.

— Плохо мне, заинька. Чувствую себя, аки лапоть, содомии подвергнувшийся. Как я тут-то очутился?

— Друзья до Порога донесли. А мне потом пришлось тебя от привратника прятать, — я видел, как Астре хочется покрыть меня самыми бранными словами и поэтому не предпринимал попыток поговорить с ней за Порогом. Там мне будет куда хуже.

— Ох ты. Сношаемые птички, заинька. Тягостно мне. Все музыкант чернокожий виноват. Этот арап блудливый смесь приготовил злую, разума лишающую.

— Не переводи все на Джими. Его там не было, — отрезала Астра, скрестив руки на груди, а потом тяжело вздохнула. – Вижу я, как ты мучаешься, лысенький.

— Нечистый с ликом красивым говорил что-нибудь? – поспешил спросить я. Рыжая покачала головой.

— Нет. Говорил лишь, что не ведает, когда козни твои простить сумеет.

— Ну и на уд его, заинька. На обиженных воду возят и в афедрон разят. Не желаешь составить мне компанию до Порога? – улыбнулся я. Астра коротко кивнула в ответ.

— Пошли. Знаю, чего тебе хочется.

— Табачком добрым горло потешить и уста свои осквернить.

— Это можно, — рассмеялась рыжая и, взяв меня за руку, пошла к выходу.

Только за Порогом можно было немного расслабиться. Там разрешалось курить, немного выпить или посквернословить. Я был уверен в том, что Петр догадывался о моих слабостях и о том, что я сознательно согласился ему помогать, чтобы не терять эту странную и хрупкую привязанность к земной жизни. Признаться честно, за Порогом я проводил гораздо больше времени, чем в Раю. Виной всему моя неугомонность, хоть я и обещал Астре вести себя более сдержанно и не искать на жопу приключений. Но жизнь, бля, имеет свое мнение на этот счет.

Покинув Рай, я несказанно удивился, увидев огромное количество демонов и ангелов, которые о чем-то яростно споря, чуть ли не метали друг в друга огненные шары. В темной гуще промелькнула багровая броня Элигоса и иссиня-черные волосы Леарии, а также внушительные широчайшие Ахиллеса, который теперь был демоном низшего порядка. Присвистнув, я приблизился к месту спора и, подойдя к Петру, тихонько дернул его за мантию. Тут же наступила тишина. Тягостная и гнетущая, как в те моменты, когда ты грозишься исторгнуть из себя личинку, восседая на фаянсовом троне. Астра и вовсе удивленно хлопала глазами, предпочитая молчать.

— Вы тут стрелку забили? – тихо спросил я Петра, попутно поеживаясь под внимательными глазами демонов.

— Нет, Збышек, — сурово ответил привратник, поправляя на голове нимб. – Тебя ждем.

— Меня? Зачем? Я вчера себя нормально вел. Немного сыром отравился в рыгаловке Харона, а так все нормально.

— Мне нужна правда, Степан. Что ты вчера делал?

— Ничего, Петр. Бля буду, — я даже хлопнул себя кулаком по груди, но на всех присутствующих это не произвело должного впечатления. – Мы вчера с заинькой сидели в ресторане, пили вино и приятно проводили время с друзьями.

— Да, как же… — прошептал в тишине Герцог Элигос, выходя вперед. – Петр, он действительно ничего не помнит. Я читаю его мысли.

— А вот вам, дяденька, нехуй в моей голове делать, — огрызнулся я. – А ну как увидите там порнографические картинки из прошлого или безобидный массаж.

— Мы нашли его вчера за углом заведения Харона. Он валялся в собственных жидкостях, — демон проигнорировал мои слова, уставившись ярко-красными глазами на Петра. Злился. И очень, сука, сильно.

— Долго он отсутствовал? – спросил привратник, положив мне руку на плечо.

— Примерно четверо часов. Адских, конечно, — ответила Леария, тоже выдвигаясь вперед.

— Нихуя себе, сказал я себе, — охнул я. – Вы, значит, за мной вообще не следили? Хорошие друзья, что уж тут.

— Забей, лысенький, — буркнула Астра, прижимаясь к моей руке. Я невольно отшатнулся и гордо задрал подбородок.

— Ладно. Я вчера с бесами дунул немного. Табачку адского. Грустинка напала, мать её. Вы, блядь, мне скажете, что случилось?

— Тебя избрали, — вздохнув, ответил Петр.

— Избрали? Куда? Я никуда не избирался.

— Перестань его мучить, Петр, — попросила Леария, которая первой прониклась сочувствием к одинокому и напуганному неформалу. – Давайте лучше заглянем в душу и сами все увидим, прежде чем рассказывать ему все.

— Чего? Куда заглянем? – опешил я, но безвольно поник, когда рука Петра на моей спине вдруг стала тяжелой и внушительной. Силы моментально покинули тело, а в голове запульсировала лишь тоненькая звездочка, но и она скоро погасла.

— Это неслыханная дерзость! – громко вещал чей-то красивый голос, больше похожий на классического поп-певца. Наверняка, ангел. Только у них прекрасно все. И внешность, и голос, и одежда.

— Согласен с белым, — пророкотал еще один, более злой и брутальный. От этого голоса у меня по спине прогарцевали мурашки и исчезли где-то в районе копчика. – Еще никто из небесных посланцев не участвовал в Играх.

— Я знаю, Граф Андромалиус. В защиту Степана могу сказать лишь то, что его воля была вдали от разума, — так, это Петр. А почему я, собственно, встать не могу? Такое ощущение, будто на меня двухтонную плиту положили.

— Не удивительно, — мягко ответил Элигос. – Он был под обычным кайфом, а бесам было плевать, куда он собрался и что делает.

— Абигор. В его действиях был злой умысел? – грозно спросил Андромалиус, обдав меня зловонным дыханием. Не иначе рядышком стоял.

— Нет. Он не ведал, что творил, — через минуту произнес Герцог Элигос. – Прибереги своего змея.

— Это невероятно, — еще один голос. Надменный и очень знакомый. – Этот грешник умудряется нарушать все своды и догмы, но так и не получил заслуженного кипящего котла.

— Успокойся, Клеопатра, — твердо вставил Петр. – Он не грешник, а праведник, и не тебе решать его судьбу.

— Его судьба уже решена, привратник, — мерзко захихикала египтянка. – Ты знаешь, что подписавший договор, обязан до конца пройти Игры.

— Иди… ка ты… нахуй! – слабо ответил я, собрав все остатки сил. – Так и норовишь… меня… помучить. Блядина… полоумная.

— С возвращением, Степка. Знал бы ты, что натворил, — ко мне тут же кинулась бледная Астра и вцепилась острыми коготками в руку. – Они видели твою душу насквозь. Даже я.

— И что там было?

— Мало хорошего, Збышек, — меня грубым образом подняли и усадили на облачко. Тяжело сглотнув, я открыл глаза и уставился на Герцога Элигоса, который ободряюще мне улыбался.

— О, мы снова друзья? – ехидно спросил я.

— Потом обсудим. Ты подписал договор на участие в Играх.

— Что за Игры? Чемпионат Ада по третьему Квейку? Тогда я в деле. Дайте-ка мне, блядь, мою рельсу!

— Другие Игры, Степка, — Астра протянула мне сигарету. Затянувшись горьким дымом, я закашлялся и почти блеванул своими легкими.

— Отвратная гадость. Но необходимая. Так что за Игры? Хватит вокруг да около ходить.

— Я расскажу чуть позже, — задумчиво протянул Элигос, дав отмашку другим демонам, которые тут же исчезли в огненной Яме. Никто не мог противиться тому, кто является ближайшим сподвижником Владыки Зла.

«Почти каждая грешная душа имеет шанс на прощение. Этот шанс дается немногим и чтобы им воспользоваться, нужно всего лишь пройти испытание. Этим испытанием являются Игры, которые устраиваются раз в тысячелетие великими королями Ада. Игры опасные и жестокие, но награда, которая дается за победу, высока. Это прощение.

Существует великое множество миров со своими сводами законов. Каждым из этих миров управляют сущности, которые подчиняются лишь одному Богу. Ему! Часть из этих миров используется в качестве площадки для Игр, где грешная душа, которая возжелала прощения, обязана пройти трудные испытания и доказать, что достойна шанса на счастливый исход.

Мало, кто готов пойти на такой риск, ибо в случае поражения, грешная душа навсегда сгинет в Хаосе. Лишь немногие, дошедшие до конца, получат прощение и новую жизнь.

В играх принимают участие четыре команды, численностью по тринадцать душ в каждой, относящиеся к каждому из великих королей Ада – Белиала, Белета, Асмодея и Гаапа. Каждой командой управляет верховный иерарх и его помощник из числа других демонов, которые в случае победы получают почести и титул победителя Игр, а души, которые дошли до финала, получают долгожданное прощение. Забава старая, как сам Ад, и жестокая, как души грешников».

— Нихуя себе, — только и мог молвить я. – Это я на такую хрень подписался?

— Да, Збышек. И более. Ты записался в мою команду, — хмыкнул Элигос, снимая рогатый шлем с головы. – Я – верховный иерарх из легионов короля Белета, а Леария мой помощник.

— Охуеть. А чего ж ты раньше не рассказал об этом? А как я вообще умудрился записаться? Чем я, блядь, думал?

— Хуем ты думал, лысенький, — мрачно ответила Астра, присаживаясь рядом. – Накурившись, ты поплелся с бесами в другой кабак, где стоял ящик, куда можно было бросить листочек со своим именем и желаемым иерархом, в чьей команде ты хочешь быть. Они тебя взяли на слабо, а ты, дурак малолетний, повелся и подписал себе смертный приговор. В случае поражения – сгоришь в Хаосе, как Стефан тот раз.

— Так весело, что аж срать хочется, — буркнул я и повернулся к Герцогу Элигосу. – Поэтому ты со мной не разговаривал? Чтобы я случайно не влез в очередную авантюру?

— Не только. Я был зол на тебя из-за похотливых желаний в сторону моей дамы, — вежливо ответил демон.

— И чего передумал?

— Мы видели твою душу, Степка. Все видели, — встряла Астра. – И то, как ты меня любишь, и как переживаешь из-за всей этой хуеты. Все.

— А как я кулебяку ебал тоже видели? – упавшим голосом спросил я.

— Ага. И не только кулебяку, — фыркнула рыжая, а затем подняла взгляд на Элигоса. – Герцог, сколько душ в твоей команде?

— Со Збышеком двенадцать, — моментально ответил демон. – А что?

— Я буду тринадцатой!

— Нет. Исключено, — помотал он головой, да и я согласился с ним, но Астру уже было не остановить. Рыжая заиграла желваками и собралась было высказать Элигосу все, что думает о нем и злоебучих Играх, как ей на помощь пришла демонесса.

— Луна восторга моего, — тихо прошептала Леария на ушко верховному иерарху. – Желающих всегда мало, а против воли загонять кого-то нельзя, сам знаешь.

— Знаю. Но Петр и так в ярости из-за выходки этого обалдуя.

— В любом случае, он уже подписал договор, а она без него пропадет. Да и в правилах Игр не указано, что участвовать могут лишь грешные души.

— Сладки речи твои, Леария, — вздохнул демон, после чего в его руке появилась опаленная бумажка и черное перо, которые он протянул Астре. – Ставь свое имя и имя того, в чью команду хочешь. Обойдись, пожалуйста, без грубости, как Збышек.

— А что он написал?

— Пожелал мне заняться оральным сексом с буйволом и крайне жестко изнасиловать подушку, — хмыкнул Элигос, метнув в мою сторону суровый взгляд. Мне оставалось только закрыть глаза и провалиться под землю. Опять я вляпался в очередное говно. Ебушки-воробушки.

Чуть позже, когда Герцог Элигос и Леария тоже исчезли в огненной дыре, я подошел к Петру с весьма понурым видом. Привратник ласково усмехнулся и взъерошил мои волосы. На душе сразу же стало теплее и гораздо радостнее, чем прежде. Если Петр и злился, то никак это не демонстрировал.

— Степан.

— Да, Петр? – я робко поднял на него глаза и попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривой и неестественной. – Я снова вляпался.

— Запомни. Ничего не случается просто так. Смысл есть в любых действиях, сколь абсурдными они бы тебе не казались.

— Правда? Ты не злишься?

— Немного, — улыбнулся привратник. – Но я тебя простил, как и Олесю, которая готова пойти за тобой, хоть на край света.

— Это правда, что я могу больше сюда не вернуться?

— Да. Грустная правда, Степан.

— Значит все, что говорил Герцог Элигос, реально, — констатировал я. – Игры и Хаос, в случае поражения.

— Более чем реально. Не бойся, дитя мое. Я уверен, что твой поступок не был случайным. Когда-нибудь ты в этом убедишься. Как убедится и она, — Петр ласково подмигнул стоящей неподалеку Астре.

— Спасибо. Я рад был знакомству с тобой, — сказал я и, помедлив, протянул привратнику руку. Тот крепко ее пожал в ответ.

— И я рад, Степан. Вы оба удивительны, хоть и не догадываетесь об этом. Вы сделали свой выбор. Так верьте в счастливый исход. Желаю вам удачи, друзья мои.

— Она не помешает, — хмыкнул я, беря Астру за руку и подходя к огненной яме, откуда тянуло серой и канализационной вонью. – Поехали, заинька?

— Поехали, лысенький, — кивнула подруга, прижавшись к моей руке как в старые добрые времена.

Спуск был быстрым и знакомым, только на сей раз уверенности в том, что я когда-нибудь увижу Рай, не было вовсе. Одно неосторожное действие и все, чего я добился, придется заново кому-то доказывать. Хоть одна радость, что я буду в команде Элигоса и Леарии, а не в той, где главой стоит точащий на меня клыки страшный демон.

Астра словно разделяла мои мысли, предпочитая молчать. Я не догадывался, о чем она думает, но был твердо уверен в одном. Рыжая не сомневалась, когда подписала бумагу Элигоса, чем возможно обрекла свою душу на полное уничтожение. Она не сомневалась, когда следовала за мной туда, куда смертным ход заказан. И всегда, в любые сложные и трудные моменты, я чувствовал ее поддержку. Будь это обычный взгляд, ласковое прикосновение или отборные ругательства, которые давали мне пинок и ускорение ниже пояса. Петр был прав. Мы сделали выбор, а правильным он будет или нет, покажет время.