Глава восьмая. Жертва.

— В сумке, Филипп, — поморщилась Микаэла, когда Фил присел рядом и осторожно отнял руку девушки. — Его кинжал из черной стали, пропитанной в яде Репробари. Рана заживает очень долго и если нет лекарства, то… Сам понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Фил, копаясь в сумке, которая стояла рядом с Микаэлой. — У тебя тут несколько пузырьков. Который?

— Темно-зеленый, — хрипло ответила та, наблюдая, как лучницы с дикой скоростью выпускают стрелы в изгоев, карабкающихся по стенам к дыре наверху. Фил достал нужный пузырек и, смочив чистый платок, приложил его к шее вампирши. Та благодарно улыбнулась и поморщилась, когда бальзам начал действовать. — Черт! Словно тлеющий уголь. Спасибо, человечек.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — холодно спросил Фил, заставив Микаэлу в очередной раз улыбнуться.

— Ты меня ненавидишь, Филипп, — констатировала она и покачала головой. — Нет, ничего не нужно. Только останови Фульгура до того, как он прольет человеческую кровь на сердце и проведет ритуал. Найди Анну. Она, наверняка, где-нибудь поблизости. В одиночку ты против Репробари не выстоишь.

— Я не собираюсь лезть, куда не просят, — хмыкнул Фил. Он отнял платок и кивнул, увидев, что кровь остановилось. — Где найти Анну?

— Эй, Бледная! — одна из лучниц, нахмурив брови, повернулась к Микаэле. — Верата? Ну, сегодня просто день приятных неожиданностей.

— Микаэла? — прошипела девушка, подходя ближе. Она почти не глядя выпустила еще три стрелы и, дождавшись, когда с потолка упадут три тела, присела рядом. — Ты что здесь делаешь?

— Я всегда в гуще событий, сестра, — улыбнулась вампирша. Она осторожно приняла сидячее положение и обвела взглядом храм, в котором разразилась бойня. — Фульгур сбежал. Как и его уродливый сынок.

— Куда?

— Понятия не имею. Видишь ли, когда мне порезали шею, я немного отвлеклась, — съязвила Микаэла. — Анна здесь?

— Да. Она перекрывает выходы с Малуа и Смарагд.

— Отлично. Тогда уродцы не успеют сбежать.

— Тебе помощь нужна?

— Если только у тебя нет бутылки вина, — лучница слабо улыбнулась и, положив руку на плечо Микаэлы, хмыкнула.

— Ты не меняешься.

— Я полна любви, но в два раза злее. Сейчас рана затянется, и я обстоятельно побеседую с Фульгуром. Если успею, конечно, — буркнула вампирша и повернулась к Филу. — Иди в тоннель и найди там Анну. Скажи ей, что шкатулка у Репробари и она открыта.

— А ты? — она хрипло рассмеялась в ответ и, взяв его руку, нежно поцеловала пальцы.

— Ты забавный человечек. Беги скорее, пока еще есть шанс, — Фил вздохнул и, подняв с земли оброненный кем-то кинжал, бросился в сторону темного тоннеля, откуда выбежали лучницы. Он пропустил мимо синеглазого здоровяка, который одним ударом огромной секиры разрубил пополам крепкого изгоя и, сдержав рвотный позыв, нырнул в темноту.

Мимо него бежали высокие вампиры в бежевых одеждах, иногда зеленые крепыши, которые на миг задерживались, но увидев перстень Фила, уносились прочь. Дважды он столкнулся с женщинами в сером, в красных глазах которых горел дикий огонь. Но никто не мог ему сказать, где Анна. Фил добежал почти до конца тоннеля и растеряно замер на развилке. Налево вел еще один темный ход и точно такой же вел направо.

— Черт… — простонал он. — И куда теперь?

— Смотря, что ты ищешь, человечек, — прошипел Фремиту, выныривая из левого тоннеля и хватая Фила за горло. Тот наотмашь махнул кинжалом, но изгой небрежным движением выбил оружие из руки и злобно рассмеялся. — Привел с собой друзей? А ты уверен, что они друзья?

— Отцепись, сука! — прохрипел Фил, пытаясь вырваться из железных тисков. Фремиту был куда сильнее и, услышав топот из правого тоннеля, подтянул Фила к себе и, забросив на плечо, бросился бежать.

Пока вампир бежал, Фил сделал несколько попыток вырваться, но они ни к чему не привели. Фремиту был сильнее и с каждым движением сильнее стискивал тело, пока не затрещали ребра. Фил жалобно крикнул, когда внутри что-то хрустнуло, и, услышав тихий смех изгоя, сжал зубы.

— Плачь, малютка. Скоро и ты, и все твое племя узнают, что такое настоящая Алая ночь, — Фремиту даже не сбил дыхание, ловко ныряя в только ему одному понятные ходы. Иногда он опускался почти на колени и волочил Фила за собой, иногда снова бежал в полный рост, иногда вжимался в стену и ждал, когда вдалеке стихнет чей-то топот.

— Зачем вам я? Подойдет же кровь любого человека, — лязгая зубами, спросил Фил, но вампир резко рыкнув, велел ему заткнуться.

— Ты уже пролил кровь во имя Беллариэля, человечек, — хрипло ответил он, прячась в какой-то дыре, и снова сдавливая горло Фила железной хваткой, чтобы тот не закричал. — Добровольно.

— Вы меня заставили.

— Это не играет роли. Ты пролил её, чтобы спасти ту вампиршу. Добровольно. У тебя был выбор, но ты выбрал то, что выбрал, — тихо рассмеялся он и, приблизив лицо Фила к своему, лязгнул зубами. — Когда все закончится, я выпью из тебя жизнь. Выпью все, пока не останется сухая оболочка, человечек.

— Пока этого не случилось, донеси меня в целости и сохранности, — буркнул Фил. Страх куда-то исчез, словно ждал момента. Было лишь удивление и то самое ощущение, что это всего лишь сон.

— Шути. Ты снова скрываешь страх за шутками, — рыкнул Фремиту и, схватив Фила, снова бросился бежать. — Это единственное, что тебе остается.

Бег закончился внезапно и Фил, не успев сгруппироваться, рухнул на влажный каменный пол, после чего застонал и схватился за левый бок. Ребра болели так, словно по ним ломом врезали, а мозг тут же услужливо подкинул воспоминания о далекой аварии.

Фремиту, не обращая внимания на стоны Фила, быстрым шагом подошел к стене, по которой стекала вода и, нажав на неприметный камень, запечатал вход в пещерку невесть откуда взявшейся каменой плитой. Только тут Фил заметил, что в пещере есть еще кое-кто.

— Времени мало, сын, — прохрипел Фульгур, появляясь из темноты. Он опирался левой рукой о стену, а правую прижимал к боку. Левый глаз вампира заплыл, уродливая физиономия тоже была в крови, но Фил завороженно смотрел на густую черную кровь, которая редкими каплями просачивалась сквозь пальцы правой руки и падала на каменный пол с легким шипением.

— Мы успеем, — твердо ответил Фремиту. — Де Луна потребуется вечность, чтобы сдвинуть этот камень. Он выдержит даже ядерный взрыв.

— Предусмотрительно, — кивнул Фульгур и, прищурив глаза, посмотрел на Фила. — Зачем ты им помогаешь, человек?

— Тебе так важен мой ответ? — с вызовом буркнул Фил, но получив короткий подзатыльник от Фремиту, поморщился и недобро посмотрел на сына вождя. — Они не пытались меня убить, в отличие от вас.

— Лишь потому, что мы были первыми, — рассмеялся Фульгур, с трудом присаживаясь на влажную землю. Он блеснул оранжевым взглядом в сторону сына и, достав откуда-то шкатулку с сердцем, мрачно посмотрел на Фила. — Де Луна не оставляют свидетелей из вашего племени. Ты помог им и они решили сохранить тебе жизнь. Но лишь на время, человек. Когда все закончится, они первыми высушат тебя. Книгоед.нет

— С чего такая уверенность?

— Потому что я сам из этой поганой семейки.

— За что тебя изгнали? — спросил Фил, лихорадочно думая, как бы выпутаться из этой скверной истории. Но пещера была пуста, оружие отобрал Фремиту, который зорко следил за беседой, пока подготавливал небольшой алтарь в центре. Фульгур словно прочитал его мысли и гадко рассмеялся.

— Ищешь возможность сбежать? Невозможно. Из молельной кельи только один выход и он запечатан камнем.

— Тем более, — пожал плечами Фил. В какой-то момент чудовищная апатия и усталость овладели телом и он, не стесняясь, тоже сел на пол. — Чего стесняться?

— Я захотел свободы, но мне отказали в ней. Я был рабом, но их устраивало это, — с ненавистью ответил Фульгур. — Я мыслил широко, а они узко. Де Луна при мне достигли бы того могущества, которого заслуживали, но они сделали иной выбор. Они спелись со скотом, прогнулись под другие семьи, потеряли былое величие, человек. Они превратились в дерьмо.

— И ты поднял бунт? Устроил революцию? Захотел свергнуть Владимира?

— Это очевидно. К сожалению, большая часть де Луна отказалась меня поддерживать, когда пришло время. Наоборот, меня предали.

— Разве не ты первый предал братьев и сестер, когда задумал свергнуть былой порядок? — спросил Фил. Жутко хотелось курить, но пачку он где-то потерял, а обращаться с этим вопросом к вампирам, было бы глупо. Фульгур скрежетнул зубами в ответ на вопрос Фила, а затем тихо рассмеялся.

— Когда желаешь свергнуть былой порядок, то в любом случае кого-нибудь предашь, человек. Без предательства невозможна новая жизнь. Но де Луна слишком уж старомодны и верны Владимиру. Он, как высохший паук, висящий в центре, ждет, когда ему поднесут жирных мух другие пауки — сильнее и моложе. Я был против этого. И меня прокляли.

— Почему не убили? — Фремиту тихо хохотнул, услышав вопрос, да и Фульгур неприятно улыбнулся.

— Они сами себе вырыли могилу. Клятва Крови гласит, что нельзя трогать свою семью. Даже если её кто-нибудь покидает. Считается, что меня можно убить, когда минет сто лет с момента изгнания. Тогда проклятие полностью лишит меня фамильных черт и я стану очередным Репробари. До того момента меня могут убить лишь члены других семей. Как ты догадываешься, молодой изгой тщательно избегает встреч с другими семьями, пока не минет сто лет и проклятие не изменит его облик. Так и я. Я прятался в ночи, питался падалью и бродячим скотом, и мечтал о мести. Каждый изгой мечтает отомстить семье, которая вышвырнула его и лишила своего покровительства.

— Что даст вам сердце?

— Силу, человечек, — манерно ответил Фремиту, заканчивая приготовления. — Силу противостоять другим семьям. Нам не нужно будет просить скот, чтобы тот пустил нас за порог своих жилищ. Нам не нужно будет прятаться на окраинах, и бояться других. Страх исчезнет, когда изгои сами станут семьей.

— Значит, сердце… — Фил удивленно посмотрел на сына вождя, который склонил голову и кивнул в ответ. — Оно даст вам возможность образовать свою семью.

— Умный человечек, — хохотнул вампир. — Даже жаль будет убивать тебя. Ты прав, Филипп Уорд, сердце — это уникальная реликвия и похожие есть в каждой семье. На этих реликвиях приносят Клятву Крови и эти реликвии питают семьи силой. Тенебра владеют энергией, Смарагд — боевым безумием, Малуа — телепатией, а Санави — умеют исцелять даже самые страшные раны. Только наша реликвия является проклятой, в отличие от реликвий других семей, потому что способна изменить привычный порядок.

— А де Луна? — Фульгур слабо улыбнулся в ответ и покачал головой.

— Они не должны тебя волновать, человек, — ответил он. — Де Луна сдохнут и через сотню лет все забудут, что существовала такая семья. Я позабочусь, чтобы упоминания о ней выжгли каленым железом изо всех книг. А твое племя… — вампир неприятно усмехнулся. — Вы станете для нас источником корма, ибо грядет новая Алая ночь и нам потребуются силы, чтобы уничтожить другие семьи. Те из вас, кто выживут, станут скотом. Это ваше место по праву, человек.

— Но без нас вы сдохнете, — злобно бросил Фил, пятясь назад, когда к нему двинулся Фремиту, держа в правой руке кривой нож. — Вас перебьют, как мух.

— Нет. В отличие от других семей, мы не брезгуем пить жизнь даже из животных. Но довольно разговоров. Время почти истекло, — властно ответил Фульгур, занимая место на алтаре, который воздвиг Фремиту. — Ты напоишь сердце Беллариэля своей кровью…

— Сомневаюсь в этом, — Фульгур низко зарычал, когда из темного угла под луч света вышла Анна, облаченная в диковинную черную броню. На груди девушки слабо поблескивал знак семьи — луна в окружении бриллиантовых звезд. Она держала в правой руке «Двойного орла» Кольта, а в левой тонкий стилет, который хищно поблескивал в сумраке. Глаза девушки горели первородной ненавистью и светло-серый цвет залил всю радужку и зрачок. — Положи кинжал, Фремиту. Ты знаешь, как я стреляю.

— Знаю, — кивнул вампир, осторожно опуская нож на землю. Он зло улыбнулся и, закусив губу, резко бросился в сторону Фила, который неловко охнул, когда когти вампира впились в шею, а сам он использовал Фила, как живой щит. — Но еще знаю, как ты любишь играть.

— Глупо, Фремиту. Очень глупо, — тихо ответила Анна, обходя вампира и подходя к стене. Она нажала на тот самый камушек и плита медленно скрылась в стене, открыв зияющее жерло тоннеля. Девушка дважды свистнула, а потом тихо буркнула в гарнитуру. — Молельная келья. Оно здесь.

— Уходи, де Луна. Твое время почти кончилось, — рассмеялся Фульгур, словно не замечая в руках Анны оружия.

— И не подумаю, — покачала головой вампирша. Она вздохнула и, скривив губы, продолжила. — Думаешь, мне есть дело до этого человека? Он был полезен, а сейчас — обычный скот. Сдохнет он или нет, какая разница?

— Лукавишь, Анна, — усмехнулся Фульгур. — Ты забыла, что я лучше всех умею читать эмоции, из вашей поганой семейки.

— Умел. Ты давно не де Луна, Фульгур, — пожала плечами Анна. Она не сводила внимательного взгляда с Фремиту, который, спрятавшись за Филом, медленно, шаг за шагом, подходил к отцу. — Стой на месте, изгой.

— Останови меня, — хищно оскалился Фремиту. Клыки вампира вытянулись и теперь задевали нижнюю губу, попутно коверкая речь. — Боишься? Боишься попасть в человечка? Конечно, попробуй найди такую умную игрушку. Еще и послушную.

— Через несколько минут здесь будут Бледные лучницы и Сестры Огня. Рассказать, что с тобой будет или сам догадаешься? — Анна проигнорировала слова Фремиту и сделала еще один шажок по направлению к нему. Фил лишь мог растерянно наблюдать, будучи зажатым в стальных тисках сына вождя. Сам Фульгур, казалось, впал в спячку, но лень в оранжевых глазах вождя Репробари была показной. Он внимательно следил за движениями Анны и сына, который был к нему все ближе и ближе.

— Угрозы, — поморщился вампир. — Одни угрозы и никакого дела, де Луна. Вся ваша убогая семейка в этом. Боитесь причинить вред скоту, хотя на кону ваши собственные жизни.

— Фремиту! Заканчивай этот бессмысленный концерт, — рявкнул Фульгур, бросая сыну шкатулку. Но голова вождя дернулась, когда в келье громыхнул выстрел, и он мешком упал на пол, залив черный алтарь своей кровью и мозгами.

— Минус один Репробари, — буднично ответила Анна, наставляя дымящийся ствол Кольта на Фремиту. — У тебя три секунды, чтобы сдаться, изгой. В ином случае…

— Предпочитаю иной случай, — злобно прошепелявил тот и резким движением впился клыками в шею Фила. Кровь, хлынувшая Филу на грудь, попутно залила и шкатулку, которую крепко держал Фремиту. Анна, чертыхнувшись, подбежала к вампиру и сильным ударом ноги отшвырнула его к противоположной стене. Шкатулка выпала из рук Фремиту и отскочила к бездыханному телу Фульгура, которое внезапно дернулось и изогнулось в страшной агонии. Фремиту хрипло засмеялся и покачал головой. — Поздно, де Луна. Сердце напилось крови скота…

Фил, зажимая рукой рану на шее, медленно отполз в сторону и обессиленно упал рядом с кривым кинжалом, который выронил Фремиту. Он поморщился, слабо застонал, когда яд изгоя начал жечь сердце, а потом крепче схватил кинжал и пополз к дергающемуся телу Фульгура. В этот момент Фремиту выбил из рук Анны пистолет и, схватив девушку за шею, закрутился с ней в смертельном танце.

Пока девушка сражалась с изгоем, Фил медленно полз вперед, но яд, медленно проникающий в кровь, доставлял кучу неудобств. Сначала отказали ноги, а руки словно стали деревянными. Глаза застилал кровавый туман, пульс больше походил на пулеметную очередь, а где-то внутри сердце разрывалось от ядовитого огня Репробари. Но Фил продолжал ползти вперед.

Он схватился за шкатулку, в которой билось отвратительное черное сердце, слишком поздно. На темное дерево легла заляпанная черной кровью ладонь Фульгура. Вождь изгоев, дернувшись, с трудом поднялся с земли и посмотрел на Фила. Тот с трудом сдержал крик, потому что Фульгур выглядел, мягко говоря, омерзительно. Части головы, куда попала пуля Анны, не было, и в рваном полукруге слабо пульсировал окровавленный мозг, правый глаз Фульгура превратился в жуткий красный уголек, которым он сверлил человека, рискнувшего положить руку на вампирскую реликвию. Открыв рот, изгой зашипел и, свободной рукой вцепился в воротник Фила, подползшего слишком близко. Тот в ответ слабо дернул рукой, в которой был зажат кинжал, но смог прочертить лишь тонкую царапину на мускулистой ладони Фульгура. Зубы изгоя удлинились и заблестели, напитавшись ядом. Фил понял, что тому нужна его кровь, чтобы восстановить силы. Голова вождя меж тем медленно восстанавливалась. Кусочки черепа словно возникали из ниоткуда и закрывали от удивленного взгляда человека пульсирующий мозг. Даже царапина на руке почти исчезла, превратившись в розовую полоску. Фульгур регенерировал. Медленно, но регенерировал.

Анна не обращала внимания на слабую возню человека и вампира, сосредоточившись на битве с Фремиту, который словно удесятерил силы, после того как выпил крови Фила. Вампир, смеясь, легко уклонялся от черного стилета, которым размахивала Анна, и едко комментировал действия девушки. Несколько раз он достал её своими кривыми когтями, прочертив на черном доспехе рваные полосы, словно металл был какой-то мягкой кожей. Анна, закусив губу, парировала резкие удары Фремиту, ожидая, когда он откроется. Но вампир был слишком хорош. Виной ли тому постоянные драки, возникающие тут и там у изгоев, или кровь Фила придала ему сил, но он раз за разом избегал рокового удара и стилет Анны царапал камень в том месте, где только что стоял Фремиту.

А Фил без успеха пытался оторвать от себя руку Фульгура, который с булькающим шипением медленно подтягивал человека к пасти. Время словно замерло, когда Фил увидел жуткие клыки изгоя рядом со своим лицом. Желудок скакнул вниз, а в горле запершило от увиденного. Фульгур тоже почувствовал страх и, обрадованный, собрал все силы. Лишь несколько сантиметров отделяли его от перепуганного человека. Еще рывок и клыки впились в оголенную кожу, причиняя Филу дикую боль.

Голова закружилась, и даже свет померк, когда Фульгур принялся жадно пить алую кровь, хлынувшую из пробитой вены. Фил жалобно застонал и сделал еще одну попытку пронзить уродливое лицо вождя Репробари, но промахнулся и, клинок, звякнув, отлетел в сторону к шкатулке. Торжествующий рев восстановившегося Фульгура вызвал злую улыбку у Фремиту, который воспользовался секундной паузой и сбил Анну с ног, а сам насел сверху и страшно лязгнул зубами в непосредственной близости от красивого лица девушки. Та в ответ сжала зубы и, чудом извернувшись, сумела поставить черный стилет на пути клыков, которые сомкнулись на стали. Фремиту был слишком силен и Анна понимала это, но раз за разом отпихивала вампира в сторону. Она жалобно посмотрела на подползшего к ней Фила, взглянула в его почти потухшие глаза и все поняла без лишних слов, когда он протянул ей свою искусанную руку. Дальнейшее было действием нескольких секунд.

Анна напряглась, отшвырнула Фремиту в сторону, а затем жадно впилась в руку Фила, который застонал и перевернулся на спину. Глаза девушки моментально вспыхнули ярким белым светом, а из горла донесся сиплый рык. Черты лица заострились, уши вытянулись, а клыки жутко блеснули в сумраке кельи, когда она редко поднялась на ноги и с ненавистью посмотрела на удивленного Фремиту.

— Пора отправиться к Кровавому богу, изгой, — прошипела она, без раздумий кидаясь на сына вождя. Тот не успел уклониться от удара и хрипло что-то буркнул, когда тонкая рука Анны прочертила на шее четыре рваных полосы, из которых на землю хлынула кровь. Фремиту заскулил и отскочил в сторону, после чего повернулся к Фульгуру, который дрожал, словно в лихорадке.

— Отец… — прохрипел он, держась за шею.

— И потонули города, когда кровавые реки вышли из берегов, — звучно произнес Фульгур, поднимаясь на ноги. От его фигуры так и веяло силой, но Фил, в отличие от Анны, завороженно смотрел на шкатулку с сердцем и лежащий рядом с ней кинжал. Стиснув зубы, он медленно пополз в ту сторону, собрав все имеющиеся силы. Фил понимал, что сможет нанести лишь один удар. На большее его не хватит. Сердце билось медленно и словно затихало, рука и рана на шее горели огнем, как и вся грудь, ноги тряслись, а на лбу выступил холодный пот. И черная тьма перед глазами становилась все плотнее и гуще. Фил полз вперед, сдирая пальцы в кровь об острые камни. Кусал губы до крови, когда понимал, что силы почти покинули его. И облегченно вздохнул, когда в руку легла прохладная рукоять кинжала. Он медленно улыбнулся, привстал на локтях, а затем занес руку над мерзким сердцем, которое билось все сильнее и сильнее.

— Филипп! Нет! — закричала Анна, вцепившаяся в горло смеющемуся Фульгуру, у которого смех застрял в горле, когда он увидел то, что видела она.

— Скот! — прошипел Фремиту, неловко ковыляя к Филу и протягивая когтистые руки.

— Пшел… в жопу, — выдохнул Фил и опустил клинок вниз, вбив его прямо в уродливое сердце Беллариэля. Дикий крик сотряс стены кельи, когда сталь проткнула тугой узел мышц и из сердца на пол хлынула черная кровь. Оно вспыхнуло оранжевым пламенем, которое быстро перекинулось на клинок, а потом и на израненную руку Фила. Боль была адской и затмила собой даже вампирский яд. Оранжевый огонь жег сильнее раскаленного металла, впивался в кость и выпаривал кровь, наполняя удушливый воздух кельи ароматом паленого мяса. Но Филу было все равно. Он с глупой улыбкой смотрел на Фульгура, который задрожал и рухнул на землю, после чего забился в конвульсиях. Вождь изгоев яростно катался по земле, сдирая с себя кожу скрюченными пальцами, выл и грыз собственную плоть, столь сильна была ярость проткнутого сердца. Замерли ворвавшиеся в келью Бледные лучницы и Сестры Огня, которые с ужасом отпрянули, когда тело Фульгура воспламенилось, отбрасывая на влажные стены причудливую пляску теней. А вождь Репробари хрипло рассмеялся, когда огонь утих, но вновь умолк, увидев, как из темного угла появляются три фигуры в черных мантиях. Замер и Фремиту, на лице которого застыла маска страха и дикой злобы.

Одна из фигур подошла к шкатулке, превратившейся в тлеющий уголь, и склонилась над ней. Затем, не обращая внимания на удивленные вздохи, аккуратно взяла тлеющую оранжевым огнем реликвию в ладони и отошла к другим фигурам, которые словно не замечали замерших вампиров и изогнувшегося от дикой боли человека, над которым склонилась дочь де Луна. Когда фигура, взявшая шкатулку, заговорила, волосы встали дыбом даже у повидавших всякое Сестер Огня. Голос был наполнен тошнотворным ужасом, невероятной волей и силой. Из голоса теперь состоял воздух.

— Триада опоздала, — пробулькал Фульгур, констатируя очевидный факт.

— Триада никогда не опаздывает, — мягко ответила ему фигура, держащая шкатулку. — Триада приходит ровно тогда, когда считает нужным.

— Сердце напилось крови скота во славу Беллариэля, — мрачно усмехнулся вождь Репробари. — Алая ночь наступила.

— Сердце уничтожено, Фульгур, — капюшон второй фигуры слабо качнулся, а в его глубине зажегся недобрый светло-золотой свет. — Уничтожено человеком, как и гласило черное пророчество.

— Что? — воскликнул изгой и тут же безумно рассмеялся. — Чушь! Я знаю пророчество наизусть, как и каждый из моей семьи.

— У тебя нет семьи, — прошелестела третья фигура. — Как нет и знаний о сердце Беллариэля. Лишь одно существо может уничтожить сердце. То, которое напоит его своей кровью. То, которое сейчас умирает, лежа рядом с тобой, изгой. Лишь Рамиэль слышал последние слова своего брата, когда он выкрикнул пророчество. И он передал их только Триаде. Сердце уничтожено, Фульгур. Прими свой конец достойно, как и правду, которую узнал лишь сейчас.

— Это еще не конец, — усмехнулся вампир, с ненавистью смотря на Триаду. — Я-то уйду, но семя будет жить…

— Фремиту… — прохрипел Фил, сильно сдавливая руку Анны, которая с жалостью смотрела на него. Девушка скрипнула зубами и обвела взглядом келью, но сын вождя пропал, будто его здесь никогда не было.

— Он ушел. Это правда. У Репробари должен быть вождь. Вождь, а не глава семьи, — с легкой издевкой ответил один из Триады. — Ты не учел одного, Фульгур. Скот тоже является частью нашего мира и с ним необходимо считаться даже Триаде.

— Плевать, — поморщился Фульгур. — Ваше время подошло к концу, черные коршуны. Скоро оранжевый огонь загорится вновь и испепелит вас всех.

— Ты совершил святотатство, изгой. И понесешь заслуженное наказание, — громко перебила его фигура, держащая шкатулку. — Триада приговаривает тебя к смерти, Фульгур Репробари.

— Да не вспомнит о тебе даже презренный скот, которым ты питался, — дополнила вторая фигура. Во мраке блеснуло что-то черное и острое.

— И не найдешь ты покой даже после смерти, — закончила третья фигура, подходя к смеющемуся вампиру. Тот зло расхохотался, а потом замолчал, когда в голову вонзился длинный черный шип. Раздалось жадное чавканье и Фил отвернулся, когда понял, что таинственные существа просто выпивают из Фульгура жизнь. Звук был омерзительным и напоминал трение металла по стеклу, но Фил, сжав зубы, слушал его, пока не наступила тишина, которую нарушил тихий шорох. Кто-то подошел к нему.

Повернувшись, Фил увидел склонившуюся над собой фигуру в черном, а когда услышал тихий смех, не сдержавшись, скрипнул зубами. Анна, держащая его за руку, лишь нахмурилась. Фил почувствовал, как к искалеченной и обожжённой руке прикасаются холодные пальцы, но не успел подивиться, как боль ушла, оставив лишь слабый зуд.

— Смелый человек, — тихо произнесла фигура и, повернув капюшон в сторону Анны, добавила. — Смелая дочь де Луна. Отец может гордиться тобой.

— Благодарю, великая Триада, — сухо ответила Анна.

— Мной тоже можете гордиться, — Фил слабо улыбнулся, когда увидел, как одна из Бледных лучниц ввела в келью опершуюся на нее Микаэлу. Вампирша бросила разочарованный взгляд на сморщенное тело Фульгура и покачала головой. — Ну вот. Пропустила все веселье.

— Она… не… трогайте… её, — хрипло произнес Фил, вцепившись в руку Анны. Девушка слабо улыбнулась в ответ и кивнула. — Она… поняла…

— Никто не собирается трогать Микаэлу, человек, — в голосе черной фигуры послышалось раздражение. — Неужели ты ничего не понял? Или смелость — твое единственное достоинство?

— Это было спланировано, — с горечью буркнул Фил, смотря на Микаэлу, которая присела рядом с ним. Несмотря на испачканный костюм вампирша по-прежнему выглядела прекрасно.

— Прости, человечек. Ты должен был идеально сыграть свою роль, — в глазах Микаэлы блеснула грусть. Всего на мгновение, но он увидел. — И ты сыграл её идеально.

— Значит, это…

— Да, Филипп, — ответила за Микаэлу Анна. — Твое похищение было подстроено, а Микаэла давно водила Репробари за нос по приказу отца. К сожалению, Фульгур решил открыться только после того, как её обвинили в резне и заперли в подвале на двести лет.

— Мы долго планировали эту операцию, человечек, а ты, сам того не ведая, стал её ключевым элементом.

— Меня использовали, — слабо рассмеялся Фил. — В который раз.

— Благо семьи первостепенно, — кивнула Микаэла. Фил улыбнулся, заглянув ей в глаза.

— Я рад, что тебя не накажут, — тихо сказал он и повернулся к Анне. — Вам блестяще удалось разыграть партию, Анна.

— Филипп, — вздохнула девушка, но Фил слабо помотал головой и еще раз улыбнулся.

— Все в порядке. Если человечество избежало Алой ночи, то я даже рад, что смог поучаствовать, вместо того, чтобы развозить пьяных идиотов и надираться до бессознательности каждую пятницу. Как вы там сказали, господин? Прими свой конец достойно, как и правду, которую узнал лишь сейчас? Принимаю. И спасибо, что облегчили боль. Так правду принять куда легче.

— Конец? — усмехнулся один из Триады. — Смею огорчить, но ты будешь жить. Конечно, руку, контактировавшую с реликвией, восстановить не получится, но функциональность мы вернем…

— Но пророчество…

— Не досадить изгою на смертном одре непозволительная роскошь, человечек, — пояснила Микаэла. — Фульгур сдох, так и не поняв, что его одурачили. Все это было частью спектакля, чтобы найти гнездо и лишить Репробари такого сильного вожака. Да, Фремиту сбежал, но равновесие всегда должно быть. Впрочем, не думай сейчас об этом, а то голова лопнет.

— И вы пожертвовали реликвией? — уточнил Фил, до которого медленно доходил смысл сказанного.

— Мы давно хотели уничтожить сердце Беллариэля, — кивнул второй из Триады. — Но найти подходящего человека для этого было слишком сложно. Мало кто из вас способен пожертвовать собой ради высшей цели, человек. Вампир не может пронзить сердце первого изгоя. Только тот, кого он ненавидел сильнее братьев, способен на это.

— Человек, — кивнул Фил и поморщился.

— Человек, — подтвердила фигура в мантии. — Но не каждый. Лишь тот, кому нечего терять. Тот, чей ум чист и свободен.

— А если бы я не справился?

— Но ты справился, — улыбнулась Анна. — Думай лучше об этом, Филипп.

— Голова сейчас лопнет, — пожаловался он, тщетно пытаясь разобраться в запутанном клубке. — У вас нет сигареты, случайно?

— Держи, — усмехнулась Микаэла, протягивая Филу пачку. Но тот, только закурив, сразу же блаженно улыбнулся и потерял сознание…