1

Бар «100 рентген» располагался на территории бывшей головной базы «Долга». Бывшей потому, что почти весь народ ушел в центр и сейчас отирался на Затоне и на Янове, а на базе устроили перевалочный пункт. Вместе с «долговцами» ушел и прежний владелец бара, оставив заправлять делами своего помощника — Сашку Родмана, здорового пузатого барыгу, который по ушлости своей ни в чем не уступал шефу, а в скупости иногда даже превосходил известного на всю Зону скрягу — Сидоровича. Незаурядный коммерческий талант Родмана, к которому со временем приклеилась кличка Бармен (можно сказать, что перешла по наследству), не позволил загнуться бару. Для начала Бармен расширил помещение и оборудовал мини-гостиницу, значительно увеличил ассортимент напитков, выписал из Киева профессиональное кухонное оборудование вместе с поваром и наладил поставку свежих продуктов и деликатесов. Ставшая неактуальной Арена была переделана в казино с игровыми автоматами, рулетками и карточными столами, а в центре помещения был оборудован загон для проведения собачьих боев. Слепых собак, разумеется, благо недостатка в них не было. Из совершенно заурядного сталкерского бара, многолюдного только по причине своего стратегического расположения, новому Бармену удалось создать некое подобие Лас-Вегаса, в который тянулись люди. Единственное, что не смог организовать Бармен, это стриптиз. У него даже получилось заманить неизвестно какими обещаниями пару дебелых теток предбальзаковского возраста, но те успехом у бродяг не пользовались и довольно быстро растворились где-то на просторах. В итоге абсолютно все караваны, идущие за Периметр, равно как и направляющиеся к центру Зоны, планировали остановку в этом оазисе.

Именно сюда и вел отряд Мотя. На то у него имелось две очень веские причины: они лишились всех припасов и оружия, и надо было выяснить, что послужило причиной столь пристального внимания со стороны военной полиции к их персонам.

Подходы к базе не изменились. Все тот же ров с вбитыми в насыпь кольями, все те же повешенные в назидание мародеры, все тот же щит перед блокпостом с надписью «Ты на территории „Долга“. Не провоцируй и останешься жив!» Только охрана на посту стоит уже не долговская, а наемная.

На площадке между казино и баром, как всегда, крутилась всякая шушера в надежде поймать лоха из числа доверчивых туристов или новичков и раскрутить его на деньги. Тут предлагались услуги матерых проводников хоть к «Исполнителю желаний», продавались самые редкие артефакты и самое мощное оружие. Если вы когда-нибудь сталкивались с представителем канадской оптовой компании с повадками пэтэушника, то имеете представление о любом из завсегдатаев этого пятачка. «Проводники» на самом деле дальше чем на километр от бара никогда не отходили, «редкие артефакты» водились под каждым кустом, а «мощное оружие» не пробивало даже лист сантиметровой фанеры. Оставалось только догадываться, как эти чудики, которых и сталкерами-то назвать язык не поворачивался, зарабатывали себе на существование. Особо выделялись в этой братии два забавных персонажа — Медвежонок с Агапошей. Первый на полном серьезе мнил себя легендой Зоны и при каждом удобном случае тоном ментора внушал эту идею всем, кто оказывался в поле его зрения. Он даже собрал вокруг себя небольшую секту последователей и назначил себя их идеологом. Второй же являлся самым ретивым подпевалой у доморощенного гуру.

Мотя обожал поддевать этих типчиков и наблюдать за их реакцией всякий раз, когда заходил в бар. Не удержался он и в этот раз.

— Все крысятничаете? — проходя мимо, спросил он. — Вы бы вышли хоть раз за территорию для приличия, что ли… А то смешно на вас смотреть, честное слово.

Этого было достаточно, чтобы площадка взорвалась яростными воплями. В бар Мотя входил улыбаясь.

 

2

В связи с расширением и реорганизацией внутренний дизайн бара сильно изменился. Зал сделали втрое большим, заменили старые высокие столы, какие стояли в советских гастрономах, на удобные деревянные — со скамейками с мягкими сиденьями. Бармен утверждал, что обивка была сделана одним умельцем в Дитятках из кож кровососов. У дальней стены помещения было организовано несколько отдельных кабинетов для любителей приватности, но чаще всего кабинеты пустовали.

Стойку тоже основательно переоборудовали, расширив и удлинив так, что теперь за ней одновременно могло свободно сидеть полтора десятка посетителей и не толкаться при этом локтями. В двух местах в стойку были врезаны пивные краны, а посредине возвышалась небольшая доска, стилизованная под школьную, на которой мелом писалось фирменное блюдо сегодняшнего вечера. В стену за стойкой был встроен огромный шкаф с прозрачными стеклянными дверцами, в котором было выставлено несметное количество разнообразных бутылок.

Сегодня за стойкой стоял сам хозяин заведения. Любимый Мотин кабинет в самом углу, из которого можно было видеть полностью весь зал, по случаю дневного времени был пуст, да и вообще народу было немного. День — не самое пиковый период и обычно в это время у всех приличных сталкеров находятся неотложные дела. Зато начиная с вечера и почти до утра в зале будет не протолкнуться.

Мотя провел своих спутников к столику, бросил под лавку рюкзак, сказал, чтоб заказывали без него, и направился к стойке.

— Здоровэньки булы, — поздоровался он с Барменом. — Что нового?

Бармен молча достал откуда-то из-под стойки огромную пятилитровую бутыль и пыльный граненый стакан, дунул в гранчак и плеснул из бутыля мутноватой жидкости на четыре пальца.

Мотя понюхал содержимое стакана, скривился, затем резко выдохнул и одним махом вылил жидкость в горло, ухнул, хлопнул рукой по стойке и только после этого взгромоздился на табурет.

— Неправильный ты какой-то бармен, Барбридж, стаканы у тебя грязные. — Он посмотрел склянку на просвет и улыбнулся хозяину. — В приличном заведении принято протирать посуду, прежде чем наливать клиенту.

— Так и шел бы туда, — буркнул беззлобно Бармен и налил еще на четыре пальца. — А «Хиросима», сам знаешь, из чистой посуды не пьется.

— Что ж ты со мной делаешь, барыжья твоя душонка? — Мотя поднял стакан. — Мне же еще идти сегодня, а отказаться от твоего «нектара» я не в состоянии. Смерти моей хочешь?

— А ты никуда сегодня и не пойдешь, — заявил Бармен, дождавшись, когда сталкер выпьет и отдышится.

— Это кто это такой смелый выискался, за меня решать, что мне делать? — Мотя уставился на Бармена, прищурившись недобро.

— Я. — Бармен взгляда не отвел. Они слишком давно дружили, чтобы понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. — Тут ситуация нехорошая нарисовалась. Пока не обмозгуем, никуда не пойдешь. А мозговать долго придется, это тебе не грелку рвать.

— Закажи мне тогда горохового супчику с гренками да чего у вас там фирменного сегодня? — Мотя взглянул на доску. — Ага, тунец под имбирем с гарниром из тайского риса? Неплохо. Вот пусть его и принесут, а я на минутку к своим слетаю. И пивка тогда плесни мне, если разговор долгий предстоит. «Грелша» парочку.

Он сходил к своим спутникам, которые уже заказали обед и сидели в ожидании, попивая пиво, предупредил, чтобы те никуда из бара не выходили, подхватил из своего рюкзака планшет с бумагами и вернулся к стойке.

Еду еще не принесли, зато на стойке уже стояли два бокала с пивом и пена соблазнительно вылезала за края, стекая по бокам, уже покрывшимся капельками воды от холода. Первый долгий глоток вернул ясность мозгам, затуманившимся от двух порций Барменовской настойки.

— Рассказывай. — Мотя закурил. — Что за нехорошая ситуация такая?

— Охоту на тебя объявили, — как-то отстраненно ответил Бармен, демонстративно — вот же стервец! — протирая бокал белоснежным полотенцем. — С утра в сеть кинули объяву и сумму вознаграждения.

— Вот так открытым текстом и кинули? — Мотя недоверчиво улыбнулся и отпил из бокала еще треть живительного напитка.

— Вот так и кинули! А чему ты радуешься, чему радуешься, дурень? — разозлился Бармен. — Думаешь, я тут перед тобой в Петросяна играю? — Он нагнулся к Моте так близко, что тому пришлось отстраниться, чтобы ненароком не вышло конфуза в виде поцелуя, а то не поймут ведь. — Это тебе не шуточки! Такого не бывало уже года три, чтобы всей Зоной одного сталкера ловили.

— Погоди, погоди. Меня одного, что ли, ловят?

— Нет. Награду дают только за девчонку. Живую и невредимую. Остальных разрешается уничтожить. Да ты включи свой ПДА и сам посмотри. Наверняка есть сообщение, они в открытую сеть кинули.

— Вот я тормоз! — Мотя хлопнул себя по лбу и полез в карман за наладонником.

Стоило только системе загрузиться, как тут же в пол-экрана замигал значок «важное сообщение». Мотя коснулся пальцем монитора и во весь экран выскочило сообщение:

«Всем заинтересованным! Предлагается контракт на поимку и/или уничтожение группы из пяти человек, направляющейся в сторону Лиманска. В составе группы есть девушка четырнадцати лет. Запрещается причинять ей вред. Девушку со всеми вещами предлагается доставить в штаб командования Объединенного контингента. Всех сопровождающих в случае необходимости можно уничтожить. Вознаграждение — пятьдесят тысяч условных единиц».

Мотя допил первый бокал, основательно приложился ко второму, разом осушив едва ли не половину, и закурил. Минут пять он размышлял над ситуацией, что-то прикидывал в уме и бормотал себе под нос, затем резко затушил окурок в пепельнице и несколькими глотками допил второй.

— А я-то думаю, чего это на нас все косятся странно, а оно вон что! Заказ, значит, вывесили, уроды! Сами зассали в Зону соваться, так решили чужими руками, твари! Вот о каком заказе Каптер, значит, болтал.

— Что за Каптер такой? — спросил Бармен.

— В том и дело, что уже совсем никакой. В буквальном смысле, — добавил Мотя, прочитав непонимание на лице друга. — Ты же знаешь, как я не люблю, когда в меня стреляют.

— Что намерен делать? — спросил Бармен, выставляя на стойку еще один полный бокал с пивом и тарелки с едой.

— Как что? — Мотя от удивления чуть не выронил бокал, который уже подносил ко рту. — Думаешь, я испугаюсь всяких засланцев и побегу прятаться домой под кровать?

— Я ничего не думаю, я просто могу предложить вариант, если ты успокоишься и послушаешь меня.

— Пять секунд. — Мотя сделал несколько глотков, вытер губы ладонью и накинулся на гороховый суп. — Выкладывай.

 

3

Мотя присоединился к команде через несколько минут. Поставил кружку с недопитым пивом на стол. Сел на скамью возле Маши. Сообщил, глядя поверх голов:

— Итак, я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: Хьюстон, у нас проблемы…

— Ну вот, не дал спокойно отобедать, — недовольный Сюр отложил в сторону ложку. Дотянулся до бутылки «Хемуля», налил с полстакана. Пояснил: — Это я для снятия напряжения, — и выпил залпом.

— А что, до этого у нас не было проблем? — невинно поинтересовался Транец.

— До этого у нас был разогрев перед проблемами. Разминались красненьким, так сказать. А теперь — шоу начинается. Ну-ка, посмотрите все, что у нас творится в Сети. Вы сразу увидите, о чем я…

Сталкеры послушно полезли за наладонниками, включили. Мотя, несмотря на серьезность положения, не без удовольствия наблюдал за тем, как меняются лица товарищей. Впрочем, он понимал, что пять минут назад с его физиономией происходили примерно те же метаморфозы.

— Это что за хрень такая? — первым взорвался Боцман. — Ты во что нас втянул, блин?

— Я вас втянул в хорошее приключение за хорошие деньги. Если все будет удачно…

— Да какое, на хрен, удачно?! — присоединился Сюр. — При таких раскладах мы из бара не выйдем.

— Только присутствие «девушки четырнадцати лет» мешает мне применить обсценную лексику в сложившейся ситуации. — Транец, видимо, решил действовать на контрасте и изобразить «доброго следователя».

А Маша только открыла рот — то ли от испуга, то ли от удивления, то ли от ожидания новых приключений. И так, с открытым ртом, обводила всех взглядом распахнувшихся глаз.

— Что, сталкеры, очочками поигрываем? — Мотя намеренно провоцировал. Пусть поорут, спустят пар, потом легче общаться будет. — Как трудности начались, так сразу в кусты?

— Да я… Да ты… Меня — трусом? — Сюр сделал движение, как будто хватается за пистолет. Было бы в баре разрешено стрелять — мог бы и воспользоваться.

— Ну ты, Мотя, и фрукт, бдя. — Это уже Боцман. Он начал приходить в себя, и видно было, что он обдумывает ситуацию.

— Присоединяюсь к предыдущим ораторам, — сообщил Транец. — С обвинениями нас в игре очком ты, Мотя, поторопился…

— А что вы хотели бы? Чтоб я посыпал голову пеплом, полил супом и побежал в Каноссу каяться? У меня есть наниматель — вот эта девочка. Я взялся довести ее до нужного места, и я собираюсь выполнить договор. Этого, если угодно, требует моя репутация. А чего требует ваша репутация? Еще денег?

Пока Сюр втягивал воздух для очередного акустического залпа, пока на бородатой физиономии Боцмана отражались мысли о дополнительном заработке, штурвал перехватил Транец.

— Видишь ли, Мотя… Деньги — это хорошо. Это — тема для обсуждения. Но деньги трупам и арестантам не нужны. Когда ты звал нас с собой, подразумевался обычный рейд. Опасный, но вполне ординарный. Теперь ситуация изменилась. Мы фактически объявлены вне закона. Прямо сейчас и прямо здесь нас могут повязать и отправить в каталажку…

— Это ты загнул, однако, — перебил Мотя. — Здесь нам ничего не угрожает. Сталкеры своих сдавать не будут. Впрямую, у всех на виду — не будут. В Зоне некоторые несознательные личности могут и попробовать… А на территории бара сталкерская братия и наемников уничтожит, и бандитов, и вообще любого, кто будет оружием махать. А потом… Военные вообще остерегаются в Зону ходить, так что опасаться нам надо только гопоту всякую и наемников.

— А этого мало? Ты представляешь, как нам теперь будет тяжко? А ты говоришь, мы трусим… Мы не трусим, мы другого хотим…

— Ну и чего вы хотите, если не денег?

— Да, Транец, чего мы хотим? — повернулся к Транцу Боцман. Сюр и Маша тоже повернулись и уставились на Транца, но уже молча.

— А хотим мы вот чего. Мы хотим понять — зачем все это? Ради чего мы рискуем своими столь привычными нам шкурами? Мы игроки, а не болваны из старого польского преферанса!

Насчет преферанса Маша не поняла, но почему-то у нее засосало под ложечкой. Начинался неприятный разговор, она это чувствовала.

— Во, четко Транец сформулировал! Внушает! Я бы так не смог! — добродушное настроение быстро возвращалось к Сюру. Он вообще был вспыльчивым, но отходчивым.

— То есть вы хотите, чтобы я рассказал, зачем и куда мы идем? Не могу. Это не моя тайна.

— А чья? Машина? Тогда с нее спросим. Машенька, а Машенька… Расскажи дядям правду, — вкрадчиво встрял в дискуссию Боцман.

Маша, как известно, терпеть не могла, когда ее называли Машенькой… Ярость накатила как цунами.

— Я тебе не Машенька! Ничего я вам не скажу! Тоже мне — мужики. Чуть что — сразу все кругом виноваты!!

— Маш, подожди, не кипятись, — попытался осадить ее Мотя.

Но Машу уже несло:

— Что вы хотите, чтобы я вам рассказала? Как будто что-то изменится! Да вы и не поймете ничего! И вообще, мне велено никому ничего не рассказывать!

Маша даже не замечала, что по щекам катятся слезы. Напряжение последних двух суток вырывалось наружу, как пепел из вулкана Эйяфьядлайекудль. Но женской, а уж тем более девичьей истерикой сталкеров было не пробить. Они и не такого за свою жизнь навидались.

— В таком случае, Маша, — Транец говорил ровно и спокойно, — мы сейчас встаем и выходим. Пойдем по Зоне пошляемся, может, найдем чего.

— Да погоди ты! — Мотя тоже начал закипать. — С девчонкой связался, тоже мне герой! Сейчас Маша успокоится… А она ведь правда успокоится… — Мотя поглядел Маше прямо в глаза, давая понять, что шутки и истерики закончились.

Маша почувствовала, что от этого взгляда у нее пропадает всякое желание кричать. Она села обратно, всхлипнула. И правда — начала успокаиваться.

— Маша, ты пойми, — продолжил Мотя, — у нас действительно ситуация усложнилась. И чтобы на ребят рассчитывать — им надо рассказать. Все что знаешь. Без них наше предприятие совсем бессмысленно. Меня убьют, тебя отдадут военным. И там тебе все равно придется все рассказывать, никуда не денешься. На салфетку, вытри лицо. Успокойся. И рассказывай.

— Хорошо, — присмирела Маша. Вытерла слезы. — Я расскажу. Только я сама не все понимаю. Там про физику…

— Не тяни, рассказывай, девочка! — Сюр совсем уже отошел от всплеска эмоций, и сейчас, казалось, вовсю жалел Машу. — Как-нибудь разберемся в этой физике-шмизике. Я, как-никак, Бауманку закончил. Когда-то, в другой жизни…

— Ну, в общем, я получила письмо от отца. Вы про него слышали — это физик Сергей Титаренко. Он пропал в Зоне несколько недель назад. Вместе с оборудованием и двумя аспирантами. Письмо пришло по обычной почте, не электронной…

— Это еще почему? — заинтересовался Боцман.

— Потому что вместе с письмом он отправил диск с данными исследований. Но мне дали в подъезде по башке, и диск, это… как бы сказать…

— Скоммуниздили? — подсказал Сюр. — Не тот ли это кадр, что тебя пас в Дитятках?

— Да, он. Но письмо у меня осталось. Случайно. Оно было так написано, что если бы его кто прочитал, кроме меня, — ничего не понял бы. В письме было еще одно, для дяди Андрея Синицына. Там тоже было много непонятного, но я смогла расшифровать. Только про физику не поняла.

— Дядя Андрей, как я понимаю, работает на одну из гэбэшных контор, — вставил Мотя.

— Да, наверное. Но он уехал в Японию. Говорят, там своя Зона образовалась. И я думаю, он туда в командировку не просто так отправился…

— А что в письме-то, рассказывай давай! — Вся тройка сталкеров подалась вперед.

— Папа что-то нашел в Зоне. Очень важное. Но должен прятаться. Просил Синицына его вытащить. Найти Мотю и вытащить. И тогда у них будет Нобелевка и власть над миром.

— Власть над миром? Инте-е-ер-е-есно… — протянул Транец. — А что нашел-то?

— Я не очень поняла. Вначале письмо наизусть выучила, а сейчас забывать стала, — соврала Маша. — Что-то про эвристическую сингулярность, временной шифтинг… Уже не помню. Потому что не понимаю…

— Еще что было?

— Ну, координаты были. Еще он писал Синицыну про то, что диск зашифрован, а кроме папы шифр никто не знает… Еще что-то про исполнение мечты. Или исполнение желаний…

— Исполнение желаний?! — Сюр аж подпрыгнул на месте. Скамейка и стол зашатались.

Боцман и Транец подались вперед и одновременно с благоговением прошептали:

— Монолит…

— Тссс! — шикнул Мотя на Сюра. — Не один тут! Услышат. Вот и я сложил два и два. И понял, что за всей этой научной лабудой в письме скрывается информация о Монолите. Иначе бы вояки так не гонялись за Машей. И за нами. Им это тоже надо. И кто первый дойдет — тот и король. Координаты у меня есть…

— Монолит… — благоговение перекинулось и на Сюра. — Что ж ты раньше молчал? Да к Монолиту я готов идти сквозь всех наемников Зоны!

— Молчал, потому что не моя тайна. Маши.

— Кстати, о Маше. Ты сам понимаешь, что с ней нам идти будет гораздо тяжелее? Может, спрячем ее в баре, а сами марш-бросочек до Лиманска?

— Никуда я прятаться не буду! — обиделась Маша. — Я папу иду спасать!

— Ага, пришла и всех спасла одна такая! Машунь, ты пойми, — Сюр говорил ласково, но с нажимом, — мы твоего папу спасем гораздо лучше и быстрее без тебя, чем с тобой. И сюда его тебе приведем, я обещаю…

— Сюр, не дави на нее! — опять вступился за Машу Мотя. — Есть у меня ощущение, что, во-первых, уговорить ее остаться не получится. А во-вторых, я подозреваю, что у нее есть с собой отмычка от искомого места…

— Ты обалдел, что ль, на старости лет, сталкер? — Сюр повысил голос. — Из ребенка «отмычку» делать? Да я тебя щас урою нафиг, сам «отмычкой» пойдешь!

— Ты не понял, Сюр, успокойся. Никто никого «отмычкой» не пускает. Просто у Маши есть ключ от этого места. Чтобы в него пройти. Наука, понимаешь, сингулярности, тирьямпампации и прочие эпсилон-деритринитации…

— Оʼкей. — Сюр опять начал успокаиваться. В который раз за вечер. — Тогда слушаем твои предложения — как нам дальше жить-существовать?

— Так, я понимаю, что больше возражений насчет дальнейшего похода не имеется? Хорошо. — Мотя улыбнулся. — А предложение простое. Начинаем бухать. Сильно бухать. Машу, чтобы не привлекать внимание к составу группы — «четыре сталкера плюс девушка четырнадцати лет», — я сейчас отведу в апартаменты и положу спать. Ей надо, она устала. Потом вернусь, и объясню дальнейшую диспозицию. Мне тут Бармен кое-что посоветовал…

 

4

— Значит, дело в следующем, Барбридж, — Мотя подвел Машу к стойке, — девочке надо отдохнуть. Свободные комнаты есть?

— Готовь паспорта. — Бармен кинул на стойку ключ с биркой. — Выселение до двенадцати.

— Может, еще в книге регистрации тебе расписаться? — усмехнулся Мотя. — Пива лучше мне еще налей. Я сейчас ее уложу и вернусь, кое-чего прикупить надо.

Он взял ключ со стойки, кивнул Маше и направился в левую от стойки дверь. Пройдя за ним, Маша спустилась по лестнице на один этаж и оказалась в длинном узком коридоре со множеством дверей. Мотя уверенно направился к двери с табличкой «13», отпер ее ключом и жестом пригласил войти.

— Не «Балчуг», конечно, но отдохнуть сможешь. Удобства, если понадобится, в конце коридора.

Маша вошла в комнату и осмотрелась — комната примерно три на четыре метра, два добротных топчана, небольшой шкаф, две тумбочки, низкий стол и пара стульев. Небогато, но чисто и прилично. В шкафу она нашла грубые одеяла, а вот белья нигде не оказалось, как она ни искала.

— А белья нет, с бельем мороки слишком много. — Мотя все еще стоял в проходе и наблюдал за поисками. — Сталкеры все грязные ходят, ложатся не раздеваясь, а стирать негде. Не тащить же сюда прачечную, в самом деле.

— На нет и суда нет. — Маша настолько устала, что ей было уже все равно. Она стащила ботинки, задвинула их ногой под топчан, вылезла из комбинезона и юркнула под одеяло.

— В туалет не желаешь сходить? А то я тебя закрою на всякий пожарный, — спросил Мотя.

Но Маша уже спала, ей снилось теплое и безопасное побережье Италии.

Мотя тихонько закрыл дверь и запер ее ключом. Намаялся ребенок, удивительно даже, что столько времени продержалась и не срубилась раньше, нагрузки ведь далеко не детские. Не каждый мужик сможет более суток на ногах провести, да еще и по Зоне ползая.

Он положил ключ в набедренный карман и двинулся на выход. Последняя дверь была открыта и из нее в слабоосвещенный коридор падал свет из комнаты, образовывая светлый квадрат на противоположной стене. Мотя параноиком не был, но подходя к двери, он внутренне собрался, готовый в любой момент отразить атаку. Как и следовало ожидать, ничего не произошло — комната вообще была пуста. То ли он не заметил, как постояльцы покинули ее, то ли дверь открылась сама. Похоже, пора на прием к психиатру, если за каждым углом стала мерещиться опасность. «Вот выберемся — схожу обязательно. К Максу Дубровскому, если он еще практикует», — мысленно пообещал Мотя самому себе.

Он завернул за угол и нос к носу столкнулся с человеком в таком же пыльнике, как и сам. Реакция была мгновенной — толкнув незнакомца в грудь так, что тот повалился на ступеньки, Мотя моментально выхватил из-под пыльника нож, отработанным движением выкинул лезвие и навалился на человека, намереваясь всадить остро наточенную сталь в глаз. Все это проделывалось на полном автомате, так что Мотя даже не отдавал себе отчета, что делает его тело. В самый последний момент, когда оставалось нанести решающий удар, включился мозг и рука остановилась в верхней точке.

— Твою дивизию, Мотя! — раздался из-под капюшона знакомый голос. — Тебе точно к психиатру пора! На своих кидаешься, словно на чернобыльских собак. Глаза разуй!

С перепугу и от большого выброса адреналина тряслись руки, сердце громыхало в груди, как кузнечный молот, а перед глазами плыли радужные круги. В таком состоянии, да еще и в полумраке, лица лежащего под ним сталкера Мотя разглядеть не мог, но голос… Хозяина этого голоса он не видел уже лет пять, с тех самых пор, когда почувствовал в себе силы ходить в Зону одному. Вот так встреча!

— Шухов, старый хрыч! Ты же меня до смерти перепугал, идиот! — Мотя тяжело опустился на ступеньки рядом. — Я же мог тебя убить сейчас, дурная твоя башка.

— Не убил бы, — Дима поднялся, — ты забыл, что я умею предвидеть?

— Сволочь ты, Шухов, — пробормотал Мотя, доставая портсигар. — Сволочь и падла. Настучать бы тебе в торец за такие шуточки, невзирая на статус. Думаешь, если о тебе легенды слагают, то в бубен не дам?

— Да расслабься ты. — Шухов похлопал приятеля по плечу. — Совсем нервный стал в этой Зоне. Дай лучше сигаретку, давно не курил.

— Странно, что я от своей тени еще не шарахаюсь. — Мотя протянул Диме портсигар с зажигалкой. — Слыхал, что вояки удумали?

— Слыхал, конечно. Как не слыхать. Вся Зона на ушах стоит, обсуждают… слышь ты, откуда такую «Зиппо» взял? — Дима восхищенно цыкнул зубом.

— На аукционе купил. Единственный экземпляр в мире, специальный заказ. И что обсуждают?

— А обсуждают всякое. Одни говорят, что ты, мол, спер какую-то очень важную штуку у военных, чуть ли не пульт управления Монолитом, и идешь на ЧАЭС власть над Зоной захватывать. Другие говорят, что ты в «Трех парсеках» какую-то генеральскую дочь соблазнил в грубой форме и бросил, вот злой папаша и хочет тебя достать и кое-чего тебе отчекрыжить. — Шухов внимательно разглядывал голову лошади на корпусе зажигалки. — Дорогая поди?

— Недешевая. Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто девять долларов, девяносто девять центов отдал. Не считая налогов и пересылки. Отчего ж сразу чекрыжить то? Можно ж и хуже наказание придумать. Женить, например. — Мотя не удержался от улыбки.

— Я так и знал! — хлопнул себя по коленке Шухов и захохотал. — Народ, брат, не обманешь, он все подмечает! Что, таки добегался по бабам, да?

— Да нет, я остепенился уже давно. Как сошелся тут с одной, так и перестал за юбками бегать.

— Кто такая? Я ее знаю?

— Может, и знаешь. — Мотя пожал плечами. Диана. Официантка в «Парсеках».

— Конечно знаю. По ней ползоны сохнет, а она вон чего — тебя выбрала, оказывается. Ай да Мотя! Ай да сукин сын! — Дима снова похлопал Мотю по плечу. — Слышал я, что ты ее из Зоны вытащил… так это она в качестве благодарности с тобой… того?

— Вот сейчас точно в лоб дам! — Мотя скинул руку Шухова с плеча и поднялся. — Меня хоть Люсей зови, а Диану не тронь — пасть порву. И я не шучу.

— Извини, я не думал, что у тебя так серьезно.

Мотя постоял еще немного, остывая и приводя мысли в порядок. Это же надо, как он взбесился при одном лишь упоминании его женщины в не очень приглядном свете. Чуть на друга с кулаками не кинулся. Неужели и вправду влюбился? А даже если так, то ничего в этом плохого нет.

— Может, в бар подымемся, по пивку? — предложил он Шухову.

— Зачем же в бар? Вон в комнате стоит. Как знал, что ты предложишь, и заказал светлого.

— Предсказатель хренов, — буркнул Мотя и пошел в комнату.

 

5

Попрощавшись с Димой, Мотя пришел в подсобку к Бармену сильно озадаченным. Он надеялся в баре найти ответы на некоторые вопросы, а получилось ровно наоборот — вопросов стало еще больше. А самое главное — встреча с Шуховым. Этот бродяга просто так никогда не появляется и ничего попусту не говорит и не делает. Даже несмотря на старые приятельские отношения. А Дима много интересного порассказал, пока они приватно пиво потребляли. О том, что в Зоне болтают интересного, об активизации «монолитовцев», об очередных разборках «Свободы» с «Долгом» на Янове, что недавно кто-то из ботаников машину времени нашел в Зоне, что чокнутый Ной куда-то пропал вместе со своей собакой, что Меченого-Стрелка видели в Припяти, ходит там, как неприкаянный. В общем — много интересного, жизнь бурлит в Зоне так же, как и вне ее. Оставалось из этой беседы вычленить главное и сделать оргвыводы. А бодаться с Димой и пытаться вытрясти из него прямой ответ на прямой вопрос — неблагодарное занятие, все равно напрямую никогда ничего не скажет. Только намеками, гад, и общается.

Ладно, живы будем — не помрем, а ребусы разгадывать нам не впервой.

— Где ты бродишь? Пиво уже давно выдохлось. — Бармен оторвался от бумаг. — Уснул, что ли?

— Извини, Саня, меня Шухов перехватил, пришлось с ним внизу посидеть.

— Шухов?! У меня в баре? А почему я ничего не знаю?

— Хм… я думал, он у тебя пиво заказывал, мы пили в номере.

— Еще и с пивом? От блин! У меня в баре такой человечище появился, а я ни ухом, ни рылом. Не мог меня позвать? Сволочь ты, Мотя. А еще друг называется.

— Ну, так сбегай вниз, может, еще не ушел. Первая дверь справа. И это, пивка мне потом захвати, — крикнул Мотя уже в пустоту.

Бармен вернулся грустный через три минуты с двумя кружками светлого. Одну отдал Моте, а вторую, горестно вздохнув, пригубил сам. Можно было даже не спрашивать, застал ли он Диму.

— Ну так что ты там хотел прикупить? — спросил он грустно.

— Вот список. — Мотя протянул помятый тетрадный листок.

— Так, так, так. Комбинезон «Сева» самого маленького размера, одна штука…

 

6

Когда Мотя вернулся к столику «сообщников», он понял, что с предложением «сильно бухать» явно переборщил. Ребятки поняли буквально, и на столе уже выстроилась батарея пустых пивных кружек, разбавленная пустыми водочными рюмками. Дураки, надо было не по рюмкам и кружкам заказывать, а сразу пивную башню и несколько бутылок крепкого — так дешевле, практично подумал Мотя. О чем не преминул сообщить компаньонам.

— Да ладно тебе! Может, мне этого гарсона погонять хочется! — Сюр растекся в широченной улыбке и показал на запыхавшегося официанта.

— Ну, раз хочется, тогда наливай!

— Не из чего наливать-то. Могу свою рюмку отдать. Там водка. Просто водка. А я — Сюр. Просто Сюр. Будем знакомы, — обратился Сюр уже к рюмке.

Мотя отобрал у Сюра рюмку, опрокинул в себя. Зажмурился от растекшегося тепла. Надо быстрее объяснять ребятам план, пока они адекватны.

— Так, прошу внимания.

Просьба реакции не возымела. Боцман продолжал громко объяснять Транцу отличие гафельного кеча от стаксельного иола, Сюр пялился в опустевшую руку в поисках утраченного собеседника.

— Ша, народ! — гаркнул Мотя.

Теперь они среагировали. Повернулись, в глазах засверкали искры разума. Ну и командочка у меня, подумал Мотя, трезвыватель бродячий…

— Объясняю диспозицию. Часть народа в баре понятия не имеет, что мы — это те, за кого предложен контракт. Но кое-кто наверняка все понял — и приглядывает. Скорее всего, он в доле с наемниками или бандюками. Здесь нас, понятно, никто не тронет. Но когда пойдем в Зону — проследят. Поэтому я предлагаю — уходим в Зону частями. На рассвете. До рассвета — бухаем. Точнее, делаем вид, что бухаем. Привлекаем за столик как можно больше народу, но сами стараемся пить поменьше. Чтобы быть готовыми. Потом я незаметно свалю. Бужу Машку, и мы валим отсюда через подземный ход.

— Через… ик… что?.. — вопросил Боцман.

— Да, через подземный ход. Есть тут такой. Рядом с баром. Выходим мы с Машкой через подсобку. Но вход в нее — вон там. — Мотя махнул в сторону стойки. — Пройти туда из апартаментов можно только через зал. Поэтому основная задача вам — в нужный момент отвлечь всех.

— А, понял… Так, штоль? — здоровяк Сюр изобразил несколько хуков.

— Именно! По сигналу Бармена устраиваете драку. Да так, чтоб весь бар в ней участвовал. А мы — по-тихому проскользнем к ходу.

— Эх, разомнемся! Свистать всех наверх! По местам стоять, с якоря сниматься! — Когда Боцман начинал разговаривать морскими командами, это означало, что он сильно пьян.

— Так, Боцман, а давай-ка ты пока не будешь пить вообще. Просто посиди с нами. Или подремли вон там, в уголке.

— Йес, сэр, мистер кэптэн! Есть подремать в уголке! Только разбудите, не забудьте.

— Тебя забудешь, пожалуй… — Транец выглядел самым трезвым из троицы. — А что дальше?

— А дальше… Через час после того, как мы с Машей свалим, выходите из бара и двигайтесь в Зону. Обычным маршрутом. И шумите побольше. Типа отвлекающей группой будете. Потом тихонько с маршрута свалите в сторону, только убедитесь, что хвоста нет. А есть — пристрелите! Точку встречи я сейчас вам скину в ПДА…

— А ты это… — Сюр смотрел с подозрением. — Не свалишь сам к Монолиту с девчонкой?.. А нас кинешь…

— Блин, Сюр, ты меня сколько знаешь? — обиделся Мотя. — Я когда-то кого-то кидал?

— Ты извини, браток… Не обижайся… Просто я уже пьяный, а ты трезвый… Вот шуток и не понимаешь… Догоняй, штоль…

Мотя понял, что надо бы действительно догонять. Трезвым в этой пьяной компании находиться было всегда тяжело. Мотя отобрал у «гарсона», пытавшегося разливать водку по рюмкам, бутылку «Казаков» и основательно хлебнул из горла…