1

Маша лежала в шезлонге со стаканом апельсинового сока в руке и нежилась в лучах утреннего солнца. С веранды арендованного дома открывался красивейший вид на бухту, на берегу которой уютно разместился небольшой городок.

Спускаться на пляж не хотелось, море уже не манило ее как в первые дни, поэтому Маша решила заняться своим загаром. Она помнила, как мама ей рассказывала, что лучше всего загар ложится в утренние и предзакатные часы, поэтому она, отставив недопитый сок, скинула халат и, оставшись в стильном спортивном купальнике, стала аккуратно втирать в кожу крем для загара.

Когда плечи и руки уже были покрыты кремом, а Маша заканчивала натирать вторую ногу, из дома показался Мотя с традиционной чашкой кофе в руках и традиционной же сигаретой, зажатой в уголке рта.

— Привет, ребенок! — привычно поприветствовал Мотя и улыбнулся, лукаво прищурившись, ожидая от Маши гневной реакции.

— Привет, сталкер! — улыбнулась в ответ Маша.

Мотя любил подразнить Машу, но делал это мягко, так, что Маша не обижалась, и если возмущалась, то скорее по привычке. Это была их игра, понятная только им одним.

Но сегодня Маше было лень играть возмущение, сегодня она была настроена на романтику.

Еще часик она полежит в шезлонге, подставляя свое тренированное тело солнцу, затем плюхнется в бассейн, обязательно с визгом, они с Мотей легко перекусят и пойдут в город. Сидеть в кафе, бродить по набережной, кормить чаек и кататься на роликах.

— Маша, пора идти, — отвлек ее от мечтаний голос Моти.

— Куда идти? У нас еще есть время, как минимум час. — Маша даже и не подумала шевелиться.

— Маша! — Мотя потряс ее за плечо, — просыпайся, время выходить.

— Я не сплю, — буркнула лениво она.

— Мария Сергеевна! — Мотя отступать не собирался.

— Достал! — Маша разозлилась. Куда он торопится, ведь впереди целый день? Сейчас встану, и тогда ему не поздоровится. Она потянулась, не открывая глаз, изогнулась как кошка, вдохнула полной грудью, приподнялась на локтях, открыла глаза и… проснулась.

Она лежала на топчане в подвальной комнате, которую освещала тусклая лампочка над входом. Старый матрас со свалявшейся набивкой отдавил ребра, грубое армейское одеяло скомкалось в ногах, а от твердой подушки ломило шею. Мотя сидел на краю топчана и тряс Машу за плечо:

— Барбридж ушел к себе, пора выходить. Вот, выпей, — он протянул банку энергетика, — просыпайся и пошли.

Быстро протерев лицо влажной салфеткой, Маша, на секунду пожалев, что вилла оказалась всего лишь сном, выпила энергетик из банки и, отбросив романтические настроения, вопросительно уставилась на Мотю.

Пока Маша совершала свой нехитрый туалет, Мотя уже упаковал рюкзак и заканчивал шнуровать ботинки.

— Давай пакуйся, проверь комбинезон на шум, выключи всю электронику, а я пока в зал выйду, нашим сообщу о готовности. Не забудь на горшок сходить.

Рюкзак был почти не разобран и потому Маша, быстро проверив карманы, решила посмотреть почту. В Зоне странным образом отсутствовали привычная всем мобильная связь и доступ в Интернет, но в некоторых местах, вроде этого бара, хозяева прокладывали кабель и устанавливали Wi-Fi сеть, предоставляя доступ постоянным клиентам. Мотя тут был завсегдатаем, а потому давно пользовался этой привилегией.

В почте, кроме привычного спама и нескольких цепочек извещений от Живого Журнала, ничего интересного не обнаружилось. Быстренько удалив ненужное и перенеся цепочки с комментариями из входящих в папку «ЖЖ», Маша усыпила коммуникатор, уложила его в рюкзак и отправилась в уборную.

Вернувшись, она обнаружила в комнате Мотю, полностью готового к выходу.

— Все готово, мужики сейчас отвлекут народ. Не шуметь, не чихать, не дышать, если я прикажу. Вопросы есть? — и, не дожидаясь ответа: — Вопросов нет! Пошли.

Мотя не оборачиваясь, совершенно бесшумно двинулся по коридору до конца и в правую дверь, по грязной лестнице два пролета вверх и замер у двери в помещение бара, чуть ее приоткрыв, ровно настолько, чтобы, припав глазом к щели, видеть барную стойку. Минуты две ничего не происходило, но вскоре послышался чей-то грозный окрик и Мотя жестом показал «внимание». И тут бар «взорвался»! Крики, треск ломающейся о чей-то хребет пластиковой мебели, топот башмаков и рев сталкерских глоток. «Все смешалось в доме Облонских», Маша попыталась было понять, почему именно эта фраза возникла в ее голове, но развить мысль дальше ей не дал Мотя. Присев и жестом показав следовать за ним, он открыл дверь и метнулся на четвереньках вдоль стойки к двери в подсобку. Нырнув вслед за сталкером в темный проем, Маша пребольно ушибла плечо об какой-то ящик, вскрикнула и в ужасе зажала рот руками, усевшись прямо на полу. Дверь закрылась и кто-то зажег свет.

— Неаккуратненько как-то, — хозяин подсобки стоял над ней и улыбался, — смотри, не убейся раньше времени, чудо, а не то твой папаша ему вон, — кивнул он головой в сторону Моти, — кое-чего оторвет.

— Барбридж, следи за словами, елки, — осадил бармена Мотя, — не в казарме.

Бармен в притворном ужасе выпучил глаза и поднял руки, якобы сдаваясь на милость сталкера.

— Смотри мне, — Мотя погрозил ему пальцем и протянул руку Маше, — подымайся и пойдем. Не сильно ударилась?

Все это время Маша оставалась на полу и только лишь вертела головой, переводя взгляд с одного мужчины на другого. От страха, что из-за ее вскрика их заметили, она уже и думать позабыла о боли в плече. Мотнув головой и игнорируя протянутую руку, Маша поднялась, поправила рюкзак, потерла ушибленное плечо и, взглянув в глаза Моте, показала поднятый вверх большой палец.

— Тогда пошли. — Сталкер обошел массивный письменный стол с зеленым сукном на столешнице, открыл дверцы шкафа, стоявшего у дальней от входа стены, и шагнул прямо в него. Оказалось, что шкаф был всего лишь декорацией и прикрывал от посторонних глаз дверь, ведущую на лестницу черного хода. На лестнице Мотя посторонился, пропуская Машу, бросил через порог «Веди себя, Саня!» и закрыл дверь.

Осторожно выйдя на улицу, он огляделся и, не обнаружив никого постороннего, махнул рукой, приглашая выходить и Машу. Потом тщательно поправил заросли плюща, закрывавшего ржавую дверь, и разбросал сдвинувшийся мусор.

 

2

До колодца бывшей системы отопления, через который можно было попасть в подземные коммуникации советских времен, оставалось метров пятьдесят. Но эти метры прекрасно просматривались со стороны входа в бар и пройти их незаметно было практически невозможно. Поэтому сталкер, шепотом напевая себе под нос «Нормальные герои всегда идут в обход», двинулся не напрямик, а вдоль бетонного забора, прячась в его тени и давая большой крюк. Прямые пути не всегда самые правильные и самые быстрые, а в Зоне и подавно. Эту истину Мотя познал еще в досталкерские времена и никогда не шел напролом, особенно если обстоятельства требовали не афишировать свое присутствие.

Обойдя старый полуразвалившийся ангар и выйдя к колодцу с другой стороны, Мотя помог Маше спуститься внутрь и запрыгнул сам.

— Дальше пойдем следующим образом — я иду вперед, проверяю путь, ты смотришь внимательно и запоминаешь. Когда я даю знак, в точности повторяешь за мной шаг в шаг. Чтобы не привлекать внимание возможных местных обитателей, идем без фонарей, так что наденешь ПНВ. Понятно?

— Ага. — Маша кивнула, достала из рюкзака прибор ночного видения и надела его на голову.

— На нижних уровнях аномалии почти не встречаются, разве что «газировка» затечет, ее видно и вляпаться в нее может только слепой. Но и вышагивать, как по проспекту, тоже не будем. Это Зона, и если пока под землей никого не сплющило в коровью лепешку, то это еще не значит, что не сплющит завтра. И нечего смеяться, — Мотя рассердился, заметив, что Маша прыснула в кулак, — когда я твоему отцу предъявлю вместо тебя кусок булыжника на ладони, мне будет не до смеха.

Он строго посмотрел на Машу, снял рюкзак, улегся на живот и пополз по-пластунски в пространство между трубами. Маше ничего не оставалось, как следовать за ним.

Метров через пять они уткнулись в глухую, как Маше показалось, стену. Но Мотя точно знал, что делает — сантиметров за пятьдесят до стены пол заканчивался ямой в метр глубиной, туда он и нырнул. Более габаритные люди наверняка там и застряли бы, а некрупному Моте и хрупкой Маше удалось довольно свободно добраться до технологического окна.

Включив ПНВ, Мотя по плечи выглянул в коридор и внимательно осмотрелся. На первый взгляд со времени его последнего посещения тут ничего не изменилось — сигналки, оставленные им, стоят невредимые, растяжка неразряжена, свежих следов в пыли не видно. Но что-то тревожно. Как будто схватил кто невидимой рукой за шиворот и не пускает, не дает в лаз спрыгнуть. Мотя всегда доверял своей интуиции и потому до сих пор жив, не пропал в аномалии и не стал обедом какой-то из тварей Зоны.

Вернувшись обратно в колодец, он достал сигарету, закурил и прикрыл глаза, решив прокрутить в памяти то, что только что увидел. Привлечь внимание дымом он не боялся. Те твари, которые могли обитать под землей, особым обонянием не обладали. Кроме того, сами они вокруг себя источали такую вонь, что она по своей едкости могла соперничать с нашатырем.

Так они сидели минут десять, освещаемые головными фонарями, пока Маше не надоело.

— Мотя, а почему Барбридж? Все его Барменом называют, и только ты Барбриджем зовешь.

Мотя приоткрыл один глаз, отчего стал похож на гопника, с полминуты пожевал фильтр, помолчал, обдумывая что-то свое, выплюнул догоревший и уже потухший окурок, закурил новую сигарету и спросил:

— А у тебя какие версии? — и лукаво улыбнулся.

— Ну, наверное, он любит в бридж играть. И баром командует.

Мотя беззвучно рассмеялся, глубоко затянулся и ответил:

— Он «Золотую сферу» ищет.

— Золотую? — в Маше проснулась искательница кладов, — а большую? А какой пробы?

— Маша, «Золотой сферы» не существует, это миф, который давно придумали писатели, а некоторые сталкеры, охочие фантастику читать, с радостью подхватили. Сашка мой древний приятель, когда-то и сам пробовал писать, даже вроде две или три книжки издал. Наверное, потому в зону и подался, что слегка не в себе и верит в сказки. Нормальные люди книжек не пишут.

— А Барбридж тогда почему?

— Так одного персонажа в книге звали, который эту пресловутую сферу нашел. Вот я и зову его так. Он не обижается, а остальным это имя ни о чем не говорит. Выйдем за Периметр — дам тебе почитать.

— Ну так скажи ему, что нет никакой сферы.

— А зачем? Во-первых, он не поверит, пока не увидит, а это все равно что увидеть Бога. Во-вторых, зачем лишать человека веры в сказку? Ну и в-третьих — а вдруг она существует? Я не могу гарантированно утверждать, что ее нет, на том лишь основании, что я ее не видел.

Маша не нашлась что ответить на такое противоречивое утверждение и замолчала.

Разговор немного отвлек, но Мотя, обладающий уникальной визуальной памятью, все это время держал картинку коридора перед глазами и ничего подозрительного в ней не нашел. Тревожность ушла, интуиция молчала и тогда он решился. Проверив оружие, он потушил фонарь и включил ПНВ, сказал Маше сделать то же самое и полез в дыру.

 

3

В коридоре пахло одновременно пылью и ржавчиной, к тому же откуда-то слегка тянуло тухлятиной. Это был новый запах, раньше тут нечему было тухнуть. Неужели карлики уже и сюда добрались? А вот это уже плохо — одному отбиться от оравы этих недомерков-телекинетиков, умеющих швыряться булыжниками как снарядами, невозможно. Вот тебе и легкий путь, сталкер, получи и распишись. И хорошо был бы один, можно назад повернуть и пройти на «Янтарь» вдоль железнодорожной ветки, а в данной ситуации, когда на тебя охотятся и военные, и бандюки, да с Машей в виде бесплатного приложения, других путей нет. Ладно, будем надеяться, что причина вони в другом.

Мотя огляделся, Маша присела за оружейные ящики, притащенные им сюда и поставленные под лазом в виде подобия лестницы, и не высовывалась. Правильно, девочка, не лiзь поперед батька в пекло, на тот свет еще успеешь.

В коридоре было не так темно, как у негра в ухе, примерно через каждые тридцать метров он освещался лампами аварийного освещения, но этого света для уверенного обзора не хватало. Откуда тут бралось электричество, Мотя не знал, да и не особо интересовался, если честно. За годы, проведенные в Зоне, он и не такое видел и уже перестал чему-либо удивляться. Светящиеся сами по себе лампы — дело привычное и даже обыденное, а вот работающая машина времени, о которой между делом упомянул Шухов, — другое дело, этого он еще не встречал. Вызывает антирес ваш технический прогресс, вы по времени гуляете в скафандре али без? Без.

* * *

Вдоль стен под потолком были проложены толстые кабели в металлической оплетке, которая выглядела так, будто только с конвейера. Позади от них коридор заканчивался завалом, сразу после левого поворота метров за пятьдесят. Оттуда Мотя опасности не ждал, потому что его хитрая растяжка была нетронута, но и не расслаблялся, изредка поглядывая за спину. Год назад, когда Мотя нашел эти подземелья, он тщательно исследовал ближайшее к лазу пространство и обнаружил в той стороне завал. Растяжку он установил так, чтобы видеть ее по приметам, одному ему известным, а взрывчатку установил чуть дальше, с таким расчетом, чтобы в случае срабатывания взрывом не завалило окно.

Минуты две Мотя изучал коридор впереди через оптический прицел, убедился, что до ближайшего поворота им ничего не угрожает.

— Двигаемся, — вполголоса произнес он, — когда я дойду до ближайшей лампы, следуй за мной по моим следам, но не приближайся. Я останавливаться не буду до угла, там ты остановишься метрах в пяти от меня. Поняла?

Сталкер на полусогнутых ногах медленно двинулся вдоль стены, держа автомат наизготовку и внимательно изучая пространство перед собой. Маша дождалась, когда сталкер вошел в круг света первой лампы, перебежала к противоположной стене и двинулась следом.

До угла добрались без проблем, однако Маша от волнения забыла наставления Моти и остановилась только тогда, когда почти уперлась носом в его рюкзак. Не оборачиваясь, Мотя показал ей кулак. Выругает он ее потом, сейчас его больше интересовали следы, хорошо заметные на пыльном полу. Вперед пути не было, там завал; ни комнат, ни ответвлений, представляющих интерес, там тоже не было. Кому могло понадобиться ходить в ту сторону, но не заглянуть в коридор, откуда пришли Мотя с Машей, — непонятно. А ведь следы однозначно указывали на то, что прошли тут не один раз. Мотя пожевал губу, размышляя над этим, прижал палец к губам, кивнул Маше — мол, следуй за мной, но тихо.

Спустя пару поворотов тропинка в пыли свернула в открытую дверь, ведущую в помещение, похожее на сторожевой пост. Стекло в огромном смотровом окне рядом с дверью отсутствовало, внутри, сразу под окном, стоял стол, на котором размещался какой-то пульт управления. У задней стены стоял распахнутый оружейный шкаф, рядом находилась дверь в еще одну комнату, в которой стояли… кровососы. Полная комната кровососов!

У Моти волосы на загривке зашевелились от этого зрелища. Парализованный ужасом, он стоял в полный рост напротив входа и не мог пошевелиться, радуясь только тому, что сравнительно недавно он посетил туалет и только поэтому сейчас не сгорает от стыда.

Мотя почувствовал, как холодный пот стекает по позвоночнику. В зеленом свете прибора ночного видения зрелище приобретало еще более жуткий вид — казалось, что два кровососа, стоявшие к нему мордами, смотрели прямо ему в глаза. Первым желанием было кинуться прочь сломя голову, но тело отказывалось слушаться. Маша находилась в двух шагах слева и, на счастье, не видела того, что так напугало сталкера. Если бы она завизжала, то скорее всего, это было бы последнее, что Мотя слышал в своей жизни. Такая многочисленная свора этих тварей способна в считанные минуты зачистить любую сталкерскую базу, а двух человек они разорвали бы за секунду.

Неимоверным усилием воли Мотя заставил себя успокоиться, очень осторожно буквально перетек на два шага влево и вжался в стену, не забыв свободной рукой прижать к стене свою спутницу. Он, конечно, не надеялся на легкую прогулку, но чтобы угодить в логово кровососов — такое ему даже в ночных кошмарах не могло присниться.

 

4

Драка закончилась быстро, как это часто и бывает, — пьяный запал прошел и через пять минут никто уже не помнил, из-за чего, собственно, поднялась буза. Синяки и ссадины лечили водкой, братаясь с теми, кого недавно били в челюсть и получали в ответ, проклинали жадных барыг и военное командование, жаловались на нелегкую сталкерскую судьбу и плакали в жилетку, пуская скупую мужскую слезу. Когда рассвело, Сюр, Боцман и Транец на виду у всех прошествовали через всю базу и выдвинулись по главной дороге в сторону «Милитари». Транец с достоинством нес свой синяк, гордо вертя головой направо и налево, чтобы каждому встречному было видно — вот идет настоящий сталкер. И выпить не дурак, и кулаками помахать. За стоящим поперек потрескавшегося асфальта КАМАЗом территория безопасности заканчивалась и начиналась самая работа. То, что аномалий тем больше, чем ближе к центру, в Зоне знал даже ребенок бюрера. Транцу как самому опытному проводнику пришлось выдвинуться вперед и прокладывать путь от вешки к вешке, сверяясь с показаниями детектора, благо ближние подступы к базе давно были провешены и обозначены. Боцман и Сюр, одетые в слегка потрепанные, но добротные комбинезоны «Долга», вооруженные новенькими «калашами», контролировали фланги, каждый миг ожидая нападения. А ударить могли с любой стороны, уж больно велик был куш за их уничтожение, если их вычислить. Соблазниться могли даже вольные бродяги, не говоря уже о группировках, постоянно нуждавшихся в деньгах. Выйдя с территории бара, они стали мишенями.

И пусть всякие романтики и идеалисты кричат о сталкерском братстве, о взаимовыручке и чести, пусть. В конце концов, всегда находятся дурачки, которые верят в людское благородство, проповедуют романтические идеалы и призывают воевать с ветряными мельницами. Такие обычно, если им удалось сохранить хоть каплю ума, быстро разочаровываются и становятся законченными мизантропами. Но это если хватает извилин. Чаще всего идеалистам ума недостает и их приканчивают их же «товарищи». А выживают те, кто не забивает себе голову всяким мусором. Естественный отбор, если кто не понял.

Так потихоньку добрались до развилки. От напряжения все взмокли, хотя на улице был не месяц май и далеко не ласковый весенний ветерок игрался с лежащей на земле листвой. Транцу было сложнее всех — если он оплошает, не заметит аномалии, то именно ему уготована участь гайки. Пот стекал на глаза и мешал смотреть на экран детектора, одновременно отслеживая вешки; приходилось постоянно вытирать лоб и обшлаг рукава с тыльной стороны совсем промок. На перекрестке он остановился.

— Куда теперь? — Транец стоял ровно в центре развилки и водил детектором по сторонам. Сюр и Боцман встали у него за спиной и заглядывали через плечо на экран.

— Тудой короче. — Боцман показал рукой налево.

— А тудой, тьфу, прямо — безопаснее. — Сюр достал свой ПДА и открыл карту. — Лучше крюк дать, целее будем. Мимо «Свободы» пройдем, как по ботсаду, они всегда после выбросов аномалии обозначают.

— А не боишься, что «фримены» нас постреляют на подходе?

— Не должны, — как-то неуверенно ответил Сюр, — тут за главного остался Жорик Бурцев, а они с Мотей друзья древние.

— Налево пойдешь, — не выдержал Транец, — на завтрак к кровососу попадешь, прямо пойдешь — «Свободу» найдешь. Так куда сворачивать, олухи?

— Прямо сворачивай. — Сюр рубанул воздух рукой. — Нет, ну серьезно, Боцман. Тише едешь — дальше будешь, а нам некуда торопиться.

Транец и Сюр выжидательно посмотрели на своего товарища, но тот не торопился соглашаться — во-первых, потому, что не собирался так легко сдавать свои позиции, а во-вторых, просто потому, что ему нравился сам процесс спора. «— Поручик, вы детей любите? — Нет, но сам процесс…» Поломавшись для приличия еще минуту, он наконец согласился:

— Ладно, сворачивай прямо, Транец. Но если вдруг что не так, чур меня не приплетать.

— Приплетешь тебя, как же! — засмеялся Сюр. — Ты ведь хитрый хохол, как бы ты этого не отрицал, ты сам кого хочешь куда угодно приплетешь и сделаешь виноватым даже ангела безгрешного.

— А в лоб? — набычился Боцман.

— Да ладно тебе, шучу я! Чего не скажешь в шутейном разговоре.

— Тем более, — встрял Транец, до этого наблюдавший перепалку с совершенно благостным видом, — что на правду обижаться нельзя. Не кошерно это.

Он развернулся к приятелям спиной и «повернул» прямо.

Мимо блокпоста «Свободы» шли с опаской. «Фримены» славились своей безбашенностью, и не каждый вольный сталкер рисковал иметь с ними дело. Мотя же со многими из них дружил и пользовался некоторым авторитетом среди этих законченных анархистов. Будь он вместе с троицей, то и опасаться было бы нечего, а так как на них не написано, что они Мотины спутники, то тут могли быть варианты.

К счастью, дежурившие на входе бойцы были чем-то заняты и на проходивших мимо сталкеров внимания не обратили. Не очень-то и хотелось.

— Ох, и не люблю же я этих «фрименов», — пробормотал Боцман, когда они отошли на приличное расстояние. — Никакой управы на них не найти, так и ждешь пули в спину.

— Ты просто их не понимаешь, потому и боишься, — возразил Сюр. Он оглянулся — бетонный забор базы все еще маячил вдалеке, а самого блокпоста уже видно не было, его скрывал огромный холм, который они обходили по дуге. — Бери пример с Моти, у него все в Зоне друзья, никто его пристрелить не хочет, кроме разве что отморозков. Ну, так их все не любят.

— А «Монолит»?

— Что «Монолит»? — не понял вопроса здоровяк.

— С «монолитовцами» Мотя тоже дружит?

Сюр только пожал плечами. Он действительно не знал этого, но зато он знал Мотю и вполне мог допустить, что вольный бродяга якшается и с этими безумцами. От него всего можно было ожидать.

Прошли еще одну развилку, немного покрутились возле бетонных коробов, протискиваясь в небольшом проходе меж двух огромных «каруселей», и приблизились к полусгоревшему хутору.

— Может, завернем? — Транец кивнул головой в сторону деревянных развалин. — А то жрать уже охота.

— Только о пузе своем думаешь, — для порядка проворчал Сюр, но тем не менее повернулся к Боцману в поисках согласия. — А ты как на это смотришь?

— Всегда готов! — вскинул тот руку в пионерском салюте.

— Тогда командую привал. — Сюр сверился со своим ПДА, разумной компьютерной жизни поблизости наладонник не фиксировал, и махнул Транцу: — Сворачивай.

 

5

Как-то раз довелось Моте познакомиться на Болотах с охотником на мутантов, которому помог отбиться от банды отморозков. Мотя тогда шел из Темной долины, где удачно переждал выброс, подобрав под мостиком над болотом «компас». Этот артефакт стоил целое состояние, потому что якобы умел показывать путь между аномалиями, но Мотя как ни вертел этот дурацкий мяч, так и не смог определить принцип его работы, и в конце концов продал его какому-то сумасшедшему коллекционеру при посредничестве Сидоровича. Барыга тогда неплохо, как казалось Моте, наварился на посредничестве, но без него не видать Моте такого количества нулей на своем банковом счету.

В приподнятом настроении выйдя из туннеля с «компасом» в рюкзаке, он получил на ПДА просьбу о помощи от сталкера, которого бандиты загнали в церковь. Моте не то чтобы было по пути, и благородством он не особо отличался, но тут решил вмешаться, потому что уже несколько месяцев в этих местах работала банда отморозков, порядком всем насолившая и до сей поры не уничтоженная. А когда дело касалось бандитов, тут Мотя спуску не давал никому и сперва стрелял, а потом уже паспорт спрашивал.

Положив в снайперском режиме из своего любимого четыреста семнадцатого «Хеклер Коха» пяток бандитов со своей стороны и быстро сменив ствол на короткий, он помог добить оставшихся деморализованных отморозков воспрявшему духом сталкеру.

После этого случая Мотя сдружился с охотником и довольно частенько помогал тому в охоте на мутантов, добывая хвосты, глазные яблоки, сухожилия, желчные пузыри и прочий ливер. Доводилось ему охотиться и на кровососов, поэтому кое-какие повадки этих мутантов были ему хорошо известны. Но такого количества лицевых щупалец в одном месте ему еще ни разу не доводилось видеть.

* * *

Когда первый шок прошел и к нему вернулась способность трезво мыслить, Мотя стал действовать быстро. Первым делом надо было поскорее убраться отсюда как можно дальше, потому что кровососы могли проснуться в любой момент, или поблизости мог бродить какой-то их сородич, страдающий бессонницей. Он жестами и гримасами показал Маше не шуметь и следовать за ним как можно тише, встал на четвереньки и со скоростью черепахи пополз вдоль стены под проемом окна.

Бесшумно преодолев пару метров до двери, заглянул при помощи зеркальца, вынутого из нагрудного кармана, в проем двери, так же аккуратно прополз еще пару метров, дождался Машу и, встав на ноги, быстрым шагом направился дальше по коридору. Девочку он вытолкнул вперед, потому что сейчас опасность была сзади, но на всякий случай на ходу вынул из кармана детектор аномалий и передал его Маше, попутно быстро и четко объяснив, как им пользоваться. Кровососы вообще-то ночные твари, почему эти спали в то время, когда им положено бодрствовать, Мотя не понимал и сейчас мысленно клялся поставить самую большую свечу или принести жертву неважно кому, потому что им невероятно повезло — редко кому удавалось пройти в ночное время мимо логова кровососов и остаться в живых.

До старого шлюза, если сталкер все правильно помнил, оставалось метров двести. Одна из массивных дверей все еще была в рабочем состоянии и запиралась на засов штурвального типа. Только тогда, когда между ними и кровососами будет пара десятков сантиметров легированной стали, Мотя мог быть уверенным, что опасность превратиться в высушенные мешки с костями миновала. И тут им в спины ударил дикий рев.

«Ну все, — подумал Мотя, — догулялся, сталкер!» То ли кровососы проснулись, то ли их разбудил страдающий бессонницей товарищ, это уже не имеет абсолютно никакого значения; через несколько мгновений из-за угла выглянет северный пушной зверек и мило улыбнется сотней щупалец. И ведь ничем толпу кровососов не остановить, остается только что есть мочи гнать к спасительной двери и надеяться на чудо.

 

6

Кто не бегал марш-бросок с полной выкладкой в Памплоне, тот не поймет, что сейчас чувствовали Маша с Мотей. Когда сорок килограмм бьют тебя по спине и мотаются из стороны в сторону, пытаясь тебя свалить с ног, когда полы пыльника опутывают ноги, мешая бегу, когда по боку тебя пребольно колотит постоянно пытающаяся слететь с плеча штурмовая винтовка и ты вынужден ее постоянно поддерживать одной рукой, а другой пытаться отцепить с пояса гранату и выдернуть чеку, трудно ставить олимпийские рекорды. Но адреналин и толпа тварей, каждая из которых во много раз опаснее десятка разъяренных быков, могут служить очень неплохим допингом. Оставшееся до двери расстояние Маша и Мотя преодолели за рекордное время, оставив далеко позади нынешнего рекордсмена в данной дисциплине Усейна Болта. Во время забега Мотя умудрился-таки снять с пояса гранату и выдернуть чеку, но в пылу он перепутал и вместо осколочной кинул за спину дымовую. Он не рассчитывал ни на то, что взрывом завалит туннель позади них, ни на то, что «единым махом семерых побивахом!», в конце концов, он не портняжка, а кровососы не мухи. Мотя рассчитывал, что взрыв дезориентирует хоть ненадолго преследующих их тварей, лишняя пара секунд может помочь им выжить. Добравшись до шлюза и потянув на себя дверь, он увидел, что ошибся и что именно его ошибка помогла им. В туннеле висела плотная дымовая завеса, и она почему-то испугала кровососов. Судя по реву, они топтались с обратной ее стороны, не решаясь пройти сквозь нее. То ли они воспринимали завесу как аномалию, то ли, не видя за дымом прохода, посчитали, что дальше хода нет, — непонятно, но факт оставался фактом — дым, заполнивший собой туннель, остановил охоту и беглецы успели добраться до шлюза.

Провернув запорный штурвал до упора и убедившись, что дверь надежно заперта, он без сил опустился на пол рядом с Машей, привалившись спиной к стене.

— С днем рождения, сталкер, — только и смог он сказать и расхохотался. Громко, с подвыванием, захлебываясь и истеря. Каждый день сталкеры ходят по Зоне, рискуя жизнями, каждый день оказываются в потенциально смертельных ситуациях, радиация медленно, но уверенно съедает часы и дни, отпущенные им природой. Но далеко не у каждого сталкера случаются дни, которые он может назвать своим вторым днем рождения. Заглянуть смерти в глаза и уйти живым удается только если твоя «крыша» там, наверху, круче «костлявой». У Моти это был уже третий такой случай, не считая основного, не забыть бы записать в календаре, хотя такое забудешь, как же.

Отсмеявшись, он достал флягу из внутреннего кармана, основательно приложился к горлышку, выхлебав разом половину, задержал дыхание, скривился, и, не говоря ни слова, протянул флягу Маше. Она глотнула, закашлялась, но сделала еще пару глотков и только тогда протянула флягу обратно, поблагодарив взглядом. Так они и сидели плечом к плечу, опустошенные и уставшие.

Минут через пять выпитое начало действовать, нервы успокоились и перестали дрожать колени. Закрепив действие «лекарства» еще несколькими глотками, на этот раз уже не предлагая Маше присоединиться, Мотя спрятал флягу в карман, снял рюкзак, расстегнул специальное отделение на заднике рюкзака и выудил оттуда старый потертый офицерский планшет. Разложив его на рюкзаке, он извлек пачку карт, полистал, выбирая нужную, прижал ее резинкой и стал изучать, водя грязным пальцем от метки к метке. Маша недоуменно уставилась на четыре листа в клетку, склеенных в одну простыню, местами прожженные, обтрепанные по краям и с разноцветными пятнами в виде кругов, видимо, от чашек или бутылок. На листах простым карандашом от руки была начертана какая-то схема. Она не могла взять в толк, зачем сталкеру понадобилось носить с собой ворох бумаг, если существуют ПДА, в которые можно легко загрузить какие хочешь карты и которыми удобно пользоваться. И даже проложить маршрут можно, а если ловит GPS, то и с точностью до десятка метров определить свое местоположение.

— Мотя, а зачем тебе карты? — поинтересовалась она. — Бумажные в смысле. ПДА ведь удобнее.

— Любая электроника, Маша, может выйти из строя в самый ответственный момент: перегореть, аккумуляторы могут сесть, водой может закоротить. И что тогда прикажешь делать?

— Так китайские понятно, — Маша не собиралась сдавать позиции, — а если хорошие купить, качественные? Они ведь редко горят, да и с влагозащитой есть, и противоударные.

— Сколько у тебя раз за все время умирали телефоны, припомни? Тебе ведь хороших фирм трубки покупали, не китайское палево. Редко горят, говоришь? А если это самое «редко» припадет именно на тебя? Я не хочу зря рисковать и держать карты только в ПДА, потому и предпочитаю пользоваться бумажными и определять направление по компасу. Да и опыт имеется нехороший.

— Какой опыт?

— Такой, что запоминается на всю жизнь. Я когда еще новичком был, на всякие электронные штучки полагался. На детекторы да компьютеры наладонные. А когда меня между Темной долиной и Милитари, примерно посередине, достала краешком «электра», да спалила все девайсы, что на мне были, вот тогда я быстренько научился головой думать, а не только в нее есть. Еле тогда до «Свободы» добрался, на чистом везении и зрительной памяти, потому что у меня тогда не было ни карт, ни компаса.

— А я не умею компасом пользоваться, — слегка виновато пожаловалась Маша.

Мотя сложил карту, вложил ее в пачку других, засунул планшет в рюкзак и, слегка улыбнувшись, буркнул:

— Ладно, научу.

Он поднялся, тщательно устроил рюкзак на спине, проверил винтовку и ПНВ.

— Ну что, пришла в себя? Пошли тогда. Двигаемся как прежде — я впереди, ты держишься позади метрах в десяти. Держи ушки на макушке — как ты могла убедиться, от этого может зависеть твоя жизнь.

Выглянув в щель между застопоренной дверью и стеной и убедившись, что путь свободен, он, не оборачиваясь, осторожно пошел вперед.