1
Яркий свет пробивался через веки и однозначно намекал — уже утро. Или даже день. Но разлеплять веки ой как не хотелось. Почему-то казалось — как только откроешь глаза, сразу на организм обрушатся все прелести похмелья. И окажешься, как любит говорить Боцман, «вдали от самочувствия». Но вставать все-таки надо. Нас ждут великие дела. Сюр поднялся и сел на кровати — пока не открывая глаз. Нашарил под кроватью пластиковую бутылку с минералкой, открыл на ощупь. Живительная влага вступила в неравную борьбу с сушняком. Все. Пора. Сюр открыл глаза и понял, что был прав. Свет кинжалом разрезал мозг на мелкие кусочки и каждый из них начал пульсировать болью.
— Так. Алказельцер, потом пиво! Или пиво, потом алказельцер! — простонал Сюр в пространство. В квартире никого не было, да и не должно было быть. Семья, точнее — бывшая семья, обитала в Киеве, а здесь, в Дитятках, Сюр жил один.
Пространство ехидно молчало. Оно уже знало, что пива нет. Не просто «пива нет», а ПИВА НЕТ! Таблетка алказельцера шипела в стакане слишком громко, добавляя болезненной пульсации в мозг. Шипение из ехидного превратилось в издевательское, когда Сюр убедился, что пива действительно нет. И даже рассола в холодильнике нет…
— Что ж я так вчера нажрался-то? — продолжил Сюр мысленную беседу с пространством.
Боль немного спадала, воспоминания возвращались. Сюр вспомнил, что вчера в «Трех парсеках» появился Мотя. И проставлялся. Ибо весьма удачно для себя спасся от толпы зомбаков. Потом за столом возникли Боцман и Транец. Потом Крот. Потом еще кто-то. Пили какой-то ужасный вискарь. Потом вискарь в баре закончился. Пили «Хемуль». Боцман и Транец спорили, кто принес самый крутой артефакт, потом почему-то решили, что самый крутой артефакт у того, кто попадет бутылкой в вентиляцию. Диана им навтыкала. Сюр доказывал Моте, что тому пора перестать ходить в Зону одному. Боцман, расстроенный, что не удалось покидать бутылки, сцепился с Кротом и попытался дать тому в глаз, но промахнулся. Мотя доказывал Сюру, что с такими алкоголиками как они в Зону ходить нельзя — пропьют Монолит нафиг, если даже и найдут. Транец разъяснял Диане основные постулаты экзистенциализма по Хайдеггеру. Сюр убеждал Мотю, что в Зоне он совсем не пьет. Ну, почти не пьет. Мотя случайно, не со зла, проговорился, что у Сюра и компании в Зоне — ореол неудачников. Или ареал. Мотя был уже слишком пьян, чтобы разбираться в лингвистике, а Транец был слишком увлечен осоловевшей от экзистенциализма Дианой, чтобы что-то разъяснить. Сюр согласился, про ореол. Или ареал. Вспомнил, что деньги кончаются и надо опять переться в Зону. Помрачнел. Заказал тутовой водки. Потом медовой с перцем. Дальнейшие события благополучно скрылись в тумане…
Сюр посмотрел на костяшки пальцев — целы. Значит, морду никому не бил. И то хорошо. Прошаркал в ванную комнату, сунул голову под холодную воду. Боль отступила и затаилась. Нет, без пива ее не победить. Надо идти. За пивом. К автостанции. Пиво — это маленькая жизнь.
Улица встретила Сюра мерзким, но весьма бодрящим ветром. Да, это вам не Хургада с Сочами, подумал сталкер, поднимая воротник. До автостанции, где киоски с пивом, надо было пройти чуть меньше километра. Но и не Зона, утешил себя Сюр, там бы я этот километр мог бы и сутки переться. Изнывая от опять накатившей сухости организма, Сюр быстро, но стараясь не делать резких движений во избежание нового внутричерепного залпа, зашагал к станции. Тихо здороваясь со встречными.
2
Маша думала, что Дитятки — это небольшая деревенька вокруг КПП, вроде дачного поселка. Оказалось — все не так. Весьма солидных размеров городок, с многоквартирными домами, людной центральной улицей. Да и автостанция, где шофер Ираклий высадил Машу, была совсем не маленькой. И народу на ней тусовалось прилично — кто-то ждал автобуса, кто-то просто слонялся и разговаривал со знакомыми, несколько мужиков радостно похмелялись у киоска с пивом, какая-то бабка ходила с табличкой «Сдаю комнату», другие бабки торговали сигаретами, вяленой рыбкой и магнитиками на холодильник с видами Зоны.
Дядя Ираклий так и не поверил Машиной байке про то, что она едет к брату, который служит здесь в армии на КПП, чтобы пожаловаться на отца, который стал слишком много пить, и маму, которая… Шофер почему-то сразу уверился, что Машин брат совсем не в войсках служит, а вовсе даже бродяга-сталкер, а эту братию дядя Ираклий почему-то не любил. А любил он — Маша аж зажмурилась от нового слова — заниматься филобутонистикой. Короче, пуговицы коллекционировал. И не просто коллекционировал, а был активистом и даже создал общественную организацию легальных филобутонистов с волчьим названием ВОЛФ. Монологом о пуговицах и была занята оставшаяся часть пути, а когда Маше начало казаться, что дядя Ираклий слишком уж внимательно приглядывается к пуговицам на рукавах ее курточки, показались Дитятки. Маша пробормотала что-то про то, что брат встретит ее на автостанции, и опять хотела было предложить шоферу денег, но тот возмущенно отказался. Попрощавшись с филобутонистом, Маша хлопнула дверью кабины и отправилась в неизвестность. На автостанцию, где, как она разумно полагала, можно начать расспрашивать население.
Действительность оказалась весьма печальной. Почему-то, когда Маша начинала спрашивать у людей про сталкера Мотю, все начинали отводить глаза и бурчать в сторону, что ничего не знают. Ни бабки, ни мужики у киоска помогать Мане в поисках не желали. Отводили глаза и посылали за информацией то в поселковую администрацию, то в полицию. Мол, там посмотрят списки регистрации и дадут адрес. Похоже, либо Мотя был настолько малоизвестен жителям Дитяток, либо, о чем Маша начала постепенно догадываться, само слово «сталкер» отпугивало людей. Маше совсем не улыбалось появляться в официальных организациях, у нее самой не было документов.
Но Маша не отчаивалась. Пока.
Она решила оглядеться, присмотреться и подумать. Подошла к киоску, купила стакан чаю и сосиску в тесте. Присела на скамейку. Чай был невкусный, из пакетика, но горячий и сладкий. Тепло растеклось по телу, аж щеки зарделись. Мозги заработали, мысли забегали, но ничего более путного, чем осмотреться повнимательней, эти мысли Маше не предложили. Так, вот народ, самый разношерстный, ждет автобуса. Вот мужики за высокими столиками у киоска делают вид, что пьют пиво, а на самом деле — водку с пивом. Неприятные какие-то мужики, особенно один, в темных очках. Все над Машей смеялись, мол, зачем такой молодой-красивой всякие сталкеры, мы-то лучше… А этот угрюмо молчал, отвернувшись. Маше от него почему-то стало не по себе. Вот бабки, ждут, когда с автобуса повалит толпа. Чтобы продать что-нибудь ненужное. Бабки обычно отличный источник информации, но эти оказались какие-то неразговорчивые. Наверно, это бабки-мутанты, только из Зоны выползли, хихикнула Маша. Осмотрелась еще раз. О! Вот это нам подходит!
Усатый мужик, высокий и здоровенный, запрокинув голову, жадно глотал пиво из банки. На лице мужика угадывалось вселенское блаженство. При этом мужик не был похож на банального алкоголика. Полувоенная одежда, чуть потрепанная, но аккуратная, да и в самом мужике чувствовалось что-то военное. Неужели сталкер? Маша собрала всю свою решимость, приукрасила лицо самой обаятельной и трогательной из своих улыбок, выбросила в урну стаканчик из-под чая и двинулась к мужику.
3
— Здравствуйте. Извините, пожалуйста, можно вам задать вопрос?
Сюр оторвался от живительной банки. Благо и пиво в ней иссякло. Опустил глаза. Перед ним стояла девчушка лет четырнадцати. В кожаной курточке, джинсах, кроссовках. Явно не местная, скорее всего — городская. Смотрела просительно и доверчиво. Пивная благодать уже расползалась по телу Сюра, он был добрее доброго и готов был возлюбить весь белый свет.
— Что тебе, девочка? Спрашивай — не стесняйся!
— Дяденька, скажите, а вы — сталкер?
Сюр аж закашлялся. Но любовь ко всему белому свету продолжала бурлить в венах.
— Ну, как тебе сказать, девочка… В общем, в каком-то смысле я — что-то вроде того…
— Ой, как замечательно! Видите ли, господин сталкер, мне очень-очень надо найти одного вашего товарища! Очень-очень!
— Девочка, — назидательно произнес Сюр, — не все сталкеры — товарищи между собой. Скорее, наоборот. Но я готов тебе помочь. Кто тебе нужен?
— Есть такой сталкер, его тут все Мотей зовут. Вот он мне и нужен!
Если бы было, чем поперхнуться, Сюр поперхнулся бы во второй раз. Но он сдержался.
— А ты ему кто будешь?
— Я Маша, его сестра. Двоюродная. И любимая, между прочим. А сейчас он мне очень нужен.
Мысли Сюра резко прояснялись. Девочка явно врала, Сюр это чувствовал. Мотя, хоть был всегда скрытен, как-то проговорился, что родственников у него с гулькин нос. На подружку Моти девчонка тоже не походила — не был замечен Мотя в привязанности к малолетним малолеточкам. Что-то тут не так!
Сюр сделал вид, что опять приложился к банке. Незаметно осмотрелся. И почувствовал, что за ними наблюдают. Девчонка явно не одна. Кто с ней? У Сюра опыт и слежки, и ухода от оной имелся в достаточном количестве — молодость его была весьма бурной, в какие авантюры он только не влезал, пока не подался в сталкеры. А походы в Зону чутья лишь добавили — без чутья в Зоне никак. Вот и сейчас Сюр вычислил филера почти мгновенно. Мужик в толпе алкашей у киоска. В темных очках. Вроде бы смотрит в другую сторону и общается с собутыльниками. Глаз не видно, но по мимике похоже, что смотрит именно он — косится на них с девчонкой.
Так, девочка — казачка засланная. Похоже, у Моти неприятности. И не только в Зоне, но и снаружи. Кто пытается вычислить Мотю — полиция, спецслужбы или бандиты, — Сюра не очень интересовало. Хотя, судя по тому, что подослали малолетку, скорее бандиты… И сдавать братка Сюр не собирался.
— Вынужден тебя огорчить, Машенька. — Машу аж передернуло, она терпеть не могла обращения «Машенька», но сейчас стерпела. — Я хорошо знаю Мотю. Он ушел в Зону три дня назад и вернется только недели через две. ПДА он включает крайне редко, связаться с ним сложно. Так что езжай-ка ты домой. Автобус уже скоро, а следующий будет поздно вечером. Пока.
Глядя в по-анимешному расширившиеся глаза девчушки, Сюр испытал было небольшой укол совести, но быстро подавил в себе сомнения, смял пустую банку в кулаке, швырнул в урну, не попал. Повернулся, и, ощущая спиной два взгляда — обиженно-расстроенный и напряженно-заинтересованный, — неторопливо зашагал прочь. Не в сторону дома. Так, на всякий случай. Надо набрать Мотю, но тот ведь наверняка мобилу вырубил. Придется ловить его позже. В «Трех парсеках», когда похмеляться придет.
4
Сказать, что Маша была в шоке, — ничего не сказать. Как будто второй раз по башке получила. Растерянность навалилась, омраченная мраком неизвестности и неуверенности в будущем. Раньше Маша действовала по вполне продуманной схеме, казавшейся весьма логичной и успешной. Теперь все рушилось. Что дальше делать — непонятно. Самым разумным было бы отправиться домой. Подождать пару недель, там, может, Синицын объявится из своей Японии или Мотя вернется из Зоны. Тем более вот он, автобус, подошел и народ в него неспешно грузится.
В какой-то момент Маша даже решила так и поступить и сделала несколько шагов в сторону автостанции. Но потом ее как будто что-то удержало. Нет, надо еще покумекать. Ведь папа явно в беде, и ему нужна срочная помощь. Чтобы не смотреть на народ возле автобуса, мешающий сосредоточиться, Маша зашла за какой-то киоск и села на пустую деревянную скамейку, окруженную окурками.
Что делать? Самой нанимать команду сталкеров? Маша прекрасно понимала, что это задача малореальная. Как только она засветит деньги и карточку, есть большая вероятность, что тут же без денег и останется. Тогда вообще конец всему… Обратиться в военную полицию? Тогда точно останется у разбитого корыта, а делать они ничего не будут. Есть еще спецслужбы — вроде той, в которой работает Синицын и которую упоминал в письме папа. Но как ее найти? В приемную СБУ звонить? Бред какой-то.
Маша хлопнула себя по лбу. Вот ведь дура! Надо догнать того мужика усатого, что Машенькой называл и про Мотю отвечал. Он ведь сталкер, явно. Попросить помочь. Судя по всему, он не жулик и не бандит. Маша вскочила со скамейки, обогнула киоск и выбежала на площадь. Огляделась. Мужика и след простыл. Как простыли следы большинства обитателей площади — автобус, мигая поворотником, отъезжал в сторону трассы. Площадь автостанции казалась совершенно пустой, лишь по другую ее сторону мужики у киоска продолжали запивать водку пивом. Или наоборот.
Даже бабки куда-то пропали. А ведь я могла бы у какой-нибудь из бабок комнату снять и пересидеть, подумала Маша и еще больше расстроилась. А теперь фиг уедешь, следующий автобус неизвестно когда ночью. Руки опустились. В буквальном смысле. Маша, жалея себя, побрела обратно к насиженной скамейке. Села.
И заплакала. Тихонько и безнадежно. Уткнулась лицом в ладони.
5
— Че ревешь? — тонко, но с хрипотцой, сказали из темноты.
Маша отняла ладони от глаз, сощурилась от света. Поморгала, чтобы лучше рассмотреть вопрошающего. Напротив стоял пацан. Лет четырнадцати, как Маша, или даже чуть помладше. Пацан был колоритный. В зеленом спецназовском комбезе, явно перешитом под маленький рост, из-под комбеза проглядывала тельняшка. К такому комбезу подошли бы шнурованные армейские ботинки и голубой берет, но мальчишка был в легких, не по сезону, кроссовках и бейсболке с надписью «Boston Red Sox».
Пацан смотрел на Машу участливо и вопрошающе.
— А тебе какое дело? — вежливость Маше в такие моменты была несвойственна.
— Да, в общем, никакого. Иду, никого не трогаю, примус починяю… Смотрю, сидишь ты и ревешь.
— Ну и реву, а тебе-то что?
— Ну, — пацан вдруг смутился, — я думал, может, помощь нужна какая…
— Да какая от тебя помощь? — Маша уже не старалась отшить, а просто удивилась.
— Вообще-то я здесь живу. И всех знаю. Ты на автобус опоздала? Тебе уехать надо? Хочешь, с водилами с базы договорюсь?
— Ничего я не опоздала! Мне другое надо! И ты тут не поможешь! — Маша опять начала раздражаться от спокойного тона мальчишки.
— Ну а вдруг? — парень вдруг улыбнулся. Искренне и обаятельно.
— Да не вдруг. Мне человек один нужен. А мне сказали, что он в Зоне. Не пойдешь же ты его в Зону искать?
— Хе-хе, я б мог бы и в Зоне поискать, делов-то. А что за человечек?
— Сталкер один… Мотей зовут…
— Что? Мотя в Зоне? — Пацан расхохотался, но не обидно. — Ой, не могу, держите меня четверо!
Надежда всколыхнулась в Маше светлой и теплой волной.
— А где же?
Неужели этот урод пивной-усатый обманул?
— Да, небось еще дома, с бодуна мается. Они вчера, говорят, в «Трех парсеках» так погуляли, что сегодня с утра Диана новые столы заказывала.
Усатый здоровяк был тоже с бодуна, смекнула Маша.
— А ты знаешь, где он живет? Мне очень-очень он нужен.
— Где живет — знаю только примерно. Улицу. Да и не принято это у сталкеров — адресами делиться. Но где будет сегодня — могу сказать наверняка.
— Ну?! Говори!
— Кстати, меня Дима зовут, а тебя как?
Маше было не до ритуалов знакомства, но ответить требовалось.
— А меня Маша. Титаренко.
— Оп-па! Ты случайно не дочка профессора Титаренко?
— Ну да. А ты его знаешь?
— Нет. Только слышал. О нем по Зоне всякие легенды ходят.
— Ой, как интересно. Потом расскажешь, да? А сейчас лучше помоги мне найти Мотю.
— Да чего его искать? Наверняка скоро в «Три парсека» похмеляться придет. Если там не ночевал.
— «Три парсека» — это где?
— На Малой Коммунистической, — сообщил Дима и ехидно добавил: — во дворах…
Маша намек поняла.
— Проводишь?
— Спрашиваешь! Только в сам кабак не пойду, не хочу я там светиться…
— А далеко?
— Минут за двадцать дойдем…
6
Человек, который был недавно консьержем, отставил в сторону пластиковый стакан, в котором в пропорции четыре к одному были смешаны пиво и водка. Пьяная болтовня сотрапезников ему совсем не мешала наблюдать сквозь темные очки за мечущейся по автостанции девчонкой. Даже когда она подошла к его компании, он не волновался — не узнает. Он вообще мало волновался во время работы. Алкоголь на него почти не действовал — и он сохранял вполне здравый рассудок, хотя собутыльники от серьезной дозы «ерша» уже с трудом держались на ногах. От падения их спасал высокий столик, спасательным кругом расположившийся внутри компании. Речь соратников по пьянке стала окончательно бессвязной. А бывший консьерж продолжал присматривать за девчонкой. Он уже понял, что она ищет какого-то Мотю, сталкера. Он хотел знать, куда она пойдет. Но девчонка была совершенно бестолковой. Никак не могла решиться куда-то пойти, а все бродила кругами, приставая к прохожим. Потом поговорила с каким-то усатым (консьерж сразу угадал в нем то ли бывшего военного, то ли мента) и удалилась реветь за киоск. Человек даже подумал было, что все сорвалось и девчонка рванет обратно в город. Но огорчался он недолго. Девчонка появилась из-за киоска с каким-то субтильным пацаном и они двинулись в сторону центральной улицы.
Человек торопливо попрощался с невнятно мычащими собутыльниками и двинулся за подростками. «Ерш» все-таки ударил по ногам, и человека при первых шагах шатнуло, но он быстро, небольшим усилием воли собрался и продолжил слежку. Цель была близка.
7
— …а когда твой отец дошел до нужной точки и прогнал сталкеров домой, они обалдели! Мол, куда ж вы дальше пойдете? С двумя аспирантами! Но профессор их отправил и исчез. Но не погиб, иначе следы бы нашли — многие сталкеры туда потом ходили, поживиться остатками оборудования хотели! У него ведь целая тележка приборов была. А те сталкеры вернулись и сказали всем в «Ста рентгенах», что профессор сумасшедший… А еще врали, что его укус мутанта не берет…
Дима рассказывал Маше сталкерские байки, возбужденно размахивая руками. Они шли по Руслу — центральной улице Дитяток, довольно многолюдной. Точнее, Маша шла, а Дима то забегал вперед, заглядывая Маше в лицо, то, опомнившись, старался идти рядом. В какой-то момент Маша так увлеклась, что поняла — она слушает этого мало знакомого пацана с открытым ртом. Отец начал представляться Маше с неожиданной, легендарной, стороны.
— А вот еще говорят, — Дима опять забежал вперед, заглянул Маше в лицо, — что твой отец с инопланетянами связался и его на тарелке увезли…
Маша не успела удивиться столь странной сталкерской легенде. Ибо Дима немного изменился в лице, но продолжил тем же тоном и размахивая руками как ни в чем не бывало:
— А еще, Маша, за тобой хвост! Ты только не оборачивайся, иди как шла, рот не закрывай, слушай мои байки.
Маша вздрогнула, но выполнила наказ юного спутника. Лишь спросила:
— Кто?
— Мужик какой-то. В темных очках. Со станции за нами прется. Не волнуйся, сейчас мы оторвемся.
Маша не поверила. Как можно оторваться в небольшом городке? Это же не в метро впрыгнуть. Центральная улица Дитяток, по некоторым табличкам носившая имя Ленина, а по другим называвшаяся Русло, была хоть и многолюдной, но просторной. На нее торцом выходили пятиэтажные «хрущевки» и небольшие частные дома — одно- и двухэтажные. Куда спрятаться? Дима понял Машино смятение.
— Как свернем на Садовую, там сразу слева будет забор. Сплошной. В одном месте отходит доска. Возле номера семь. Ныряем туда и сидим тихо. Поняла?
Маша потрясенно кивнула. Неплохого спутника ей судьба на этот раз подкинула.
— Так, поворачиваем налево и сразу бегом — пятьдесят метров! — прошептал Дима.
Так они и сделали. Свернули и припустили. Дима бежал впереди, отсчитывая доски. Наконец нашел нужную, отвел в сторону, мотнул головой — мол, полезай быстрее. Маша нырнула в узкую щель, Дима — за ней. Доска встала на место, Дима прошептал «А теперь — тихо!», и ребята затаились за забором, стараясь сдержать сбитое бегом дыхание.
Через полминуты за забором послышались торопливые шаги. Какой-то человек прошел мимо, потом притормозил и начал заглядывать в ворота и калитки. Маша совсем перестала дышать. Человек еще немного побродил по переулку с гордым названием «Улица Садовая», потом, отчаявшись, вернулся на центральную улицу.
— Посидим тут еще немного. — Дима наклонился прямо к Машиному уху, и Маша поняла, что означает неоднократно читанное в книгах понятие «жаркий шепот», — вон скамейка.
Маша поняла, что больше не может сидеть на корточках — ноги затекли. Присела на небольшую чугунную скамейку, огляделась. Скамейка располагалась возле большого стационарного мангала, в глубине сада белел большой двухэтажный каменный дом.
— Не волнуйся, — прошептал Дима, — там сейчас нет никого. Хозяин… ну, в общем, в Зоне. А сторожит дом один алкаш местный, он только по ночам здесь.
Маша поняла, что ничуточки не волнуется. Приключения, еще не так давно грозившие прекратиться, продолжались, и в Маше крепла уверенность, что все будет хорошо.
Только холодно что-то. Но ничего, потерпим.
Они посидели еще с полчаса. Молча. Потом Дима осторожно отодвинул доску, выглянул. Повертел головой. Никого. Дима поманил Машу за собой, и они по очереди протиснулись сквозь щель в заборе обратно в проулок. До бара они добрались уже без приключений, хотя и постоянно оглядывались.
8
Человек, бывший не так давно консьержем, очень злился. На себя. Давненько он не испытывал таких эмоций. Впрочем, и таких провалов у него никогда не было. Надо же, обвели вокруг пальца сопливые детишки. Ну, не детишки — подростки, какая разница! Что делать дальше, человек, в общем, представлял. Все сроки прошли — надо звонить «наверх» и сообщать о срыве задания. Диск утерян, девчонка тоже. Единственная зацепка — человек знал, что девчонка искала какого-то Мотю. Возможно, сталкера. Но с этим пусть начальство разбирается. Он выходит из игры. Проигравшим. Впервые в жизни.
Человек постоял еще немного. И достал телефон.
Бар «Три парсека» нашелся в полуподвале жилой кирпичной пятиэтажки. Вход располагался с торца здания и если бы не неприметная надпись с названием, то вход можно было принять за дверь какой-нибудь жилконторы. Маша подумала, что без Димы никогда бы не нашла бар.
— Так, я туда не пойду. Иди сама. Не найдешь там Мотю, спроси Диану. Она поможет. — Дима повернулся, собираясь уходить. Буркнул через плечо: — Еще увидимся. Пока.
И быстро зашагал прочь.
— Эй, рыцарь, спасибо тебе, — запоздало сообщила Маша удаляющейся спине. Спина вздрогнула, но пацан не обернулся.
Маша вздохнула почему-то и пошла к дверям бара. Спустилась по ступенькам, потянула ручку двери, вошла. В «предбаннике» было пусто. Вешалки на стенах тоже почти пустовали — на них ютилось две или три мужских куртки и женское пальто. Надо бы раздеться, подумала Маша, но вспомнила про потайной карман куртки, где была спрятана папина кредитка, и решила пройти в бар только сняв берет и повесив его на вешалку этого демократичного гардероба.
Помещение бара оказалось совсем небольшим, на дюжину столиков, и полутемным. Маша даже с трудом разглядела стойку в глубине. Потолок был раскрашен под звездное небо, на стенах висели плакаты со странными лозунгами.
Столики пустовали, только за самым дальним кто-то обедал. Или выпивал. Спиной ко входу. За стойкой Маше удалось обнаружить присутствие жизни — это была женщина, но она сидела и из-за стойки виднелась только прическа. Диана, решила Маша, и поспешила к стойке, лавируя между столиками и стульями. Лавировала, лавировала, да не вылавировала. Зацепилась за грубый деревянный стул, он с грохотом повалился на пол. Сидящий в дальнем углу мужчина отреагировал мгновенно и инстинктивно — рванул со своего стула в сторону стойки, засовывая руку во внутренний карман жилета. Маша даже испугаться не успела. Но зрение у мужчины оказалось еще лучше реакции.
— Опаньки! Мария свет Сергеевна, ты ли это?
Как уже догадался проницательный читатель и не сразу догадалась Маша, это и был искомый сталкер Мотя.