1
За годы существования Зоны Дитятки, ранее заурядный поселок, нет, даже не поселок, а хуторок в два десятка домов на отшибе, превратился в довольно крупный сталкерский центр. В немалой степени становлению Дитяток поспособствовали военные, разместив неподалеку штаб командования Объединенного контингента, окрест развернув военный и научный городки. Вся эта орава вояк и ботаников требовала хлеба и зрелищ, и имела деньги, чтобы за них платить, но тратить их здесь было не на что. Ушлые деляги не преминули воспользоваться ситуацией, и в Дитятках как грибы после дождя выросли бары, казино, стрип-клубы и ночлежки. Затем подтянулись барыги. Зона приносила огромные прибыли торговцам, и им требовалось держать руку на пульсе, чтобы вовремя реагировать на изменения конъюнктуры, а удобнее всего это делать, находясь на передовой. За барыгами пришли сталкеры и стали осваивать поселок, заселяя старые дома и выстраивая новые. Постепенно поселок разросся и превратился в городок, в котором буквально каждый житель в той или иной степени был связан с Зоной.
Мотин дом находился почти в самом центре Дитяток. Если облава была на них, а этот факт не вызывал никаких сомнений, то дороги наверняка контролировали патрули. Полиция, хоть и военная, особой изобретательностью не отличалась и практически всегда действовала по установленным кем-то наверху планам с громкими названиями типа «Зачистка» или «Выброс». Судя по всему, сухие и строгие названия должны были внушать преступникам ужас, на практике же сталкеры откровенно издевались над ними, с легкостью обходя засады и оставляя в дураках патрули. Да и сами полицейские, честно говоря, особой ретивостью не отличались и вперед с инициативами не лезли, ибо, как известно всякому, инициатива наказуема. К тому же с рядовыми патрульными всегда можно было договориться за пару мертвых президентов — Гранта или Франклина. Но это если на тебя нет ориентировки. В противном случае в дело вступал особый отдел военной полиции, а с ними договариваться было так же бесполезно, как немому разговаривать со слепым, — тебя просто не понимали.
Сложнее всего было незамеченными пересечь Русло, центральную улицу городка, — средоточие питейных заведений, борделей и казино, людную в любое время суток и освещенную не хуже любого Лас-Вегаса. Самый верный способ попасться в лапы фараонов — прятаться, едва их завидев. Мотя решил брать наглостью.
— Маша, обнимай меня и хихикай, будто ты дура набитая. Сюр, Боцман, хватайте Транца под руки и делайте вид, что пьяные в хлам. Мы пойдем вперед, вы чуть погодя, но далеко не отходите. Если нас остановит патруль, ничего не предпринимайте, пока я не начну действовать. Пошли.
Он ухватил девчонку за талию, прижал к себе и вальяжно двинулся через проезжую часть. Маша старалась как могла, но нервы были взвинчены до предела, у нее дрожали коленки, смеялась она очень фальшиво и в смехе периодически проскальзывали истерические нотки.
— Не нервничай ты так, ребенок, — прошептал ей в ухо Мотя. — Тебе нечего бояться. Мужики рядом, помогут в случае чего.
Он оглянулся и рассмеялся. Сюр и Боцман тащили за руки невысокого, но упитанного Транца, который абсолютно гениально изображал пьяного. Ноги заплетаются, рубашка вылезла из штанов, в просвете между ней и брюками торчит вываливающееся пузо, ширинка расстегнута. А взгляд! За один только взгляд ему можно было давать «Оскара»! При этом он еще пытался петь похабные песни и щипать за попки проходящих мимо девиц легкого поведения, которые, впрочем, были не против подобных ухаживаний. Глядя на эту троицу, Мотя живо припомнил кадр из «Кавказской пленницы», где Трус, Балбес и Бывалый тормозили машину, ведомую красавицей Ниной.
Постепенно нервная дрожь отпускала Машу. Никто от них не шарахался, никто пальцем не показывал, да и крепкая рука Моти, лежащая на талии, придавала ей уверенности. Все будет хорошо, она почти в это поверила, как вдруг увидала впереди двух полицейских, и ее голос вновь задрожал. Она толкнула Мотю локтем в бок и прошипела сквозь зубы, когда тот наклонился:
— Полицейские впереди!
— Вижу и уже давно, — улыбнулся в ответ сталкер. — Нам немного осталось, вон до того угла только дойти.
Патруль приближался. Маша, чтобы не выдать себя, опустила голову, пытаясь спрятать лицо под челкой, и тут же палец Моти больно надавил ей меж ребер.
— А ну немедленно возьми себя в руки! И улыбайся, улыбайся. — Мотя громко захохотал, показывая пальцем на противоположную сторону улицы. — Вот клоун!
Маша проследила за пальцем, но ничего смешного не увидела. Она вопросительно посмотрела на сталкера, а тот вдруг отчебучил такое, отчего у нее чуть не случился сердечный приступ — он вдруг достал портсигар из кармана пыльника и двинулся прямо к патрулю.
— Эй, служивые, огоньку не найдется? А то моя девочка, — он хлопнул Машу по спине, — куда-то спички задевала.
Маша стояла, как парализованная, а Мотя, как ни в чем не бывало, прикурил от зажигалки патрульного, глубоко затянулся и вновь обратился к полицейским:
— Как нам «Три парсека» найти? Что-то у меня навигатор сегодня барахлит.
— Разуй глаза, мужик! Ты стоишь перед ним, — хохотнул тот, что давал прикурить, и патруль, обменявшись понимающими взглядами, двинулся дальше.
Машу била мелкая дрожь, а сердце ухало не в груди, нет, — в пятках. Ноги от страха сделались ватными, и она, вероятнее всего, осела бы на мостовую, если бы не Мотя, крепко державший ее за талию.
В переулок белую как мел девчонку сталкер внес чуть не на руках, усадил на первый попавшийся ящик, расстегнул ворот и стал растирать ей щеки. Следом ввалилась «пьяная» троица, вмиг сбросившая с себя напускную развязность. Боцман остался контролировать ситуацию на улице, а Сюр и Транец кинулись помогать Моте.
— Что случилось? — Транец присел рядом и заглянул Маше в глаза, приподняв ей веки.
— Переволновалась. — Мотя продолжал растирать девочке щеки. — Сейчас пройдет.
— Да хватит уже тереть-то. — Сюр выудил из внутреннего кармана флягу. — Вот лучше ей дай.
Мотя принял флягу и подозрительно понюхал содержимое, сделал осторожный глоток и только потом приставил горлышко к Машиным губам. Хороший коньяк еще никому не вредил, особенно если не перебарщивать.
Спустя пару глотков и две минуты Маше вернулся нормальный цвет лица и взгляд вновь приобрел осмысленность, перед глазами перестали плыть лиловые круги и она смогла рассмотреть три небритые морды бандитского вида, склонившиеся над ней. Их тревога была столь неподдельной и настолько не вязалась с их образами крутых бродяг, соплей перешибающих шпалы, что девчонка невольно улыбнулась. Какие же они все-таки милые и добрые, как сенбернары. Она потянулась к фляге, машинально, но Сюр тут же флягу отобрал.
— Еще чего! — строго пробасил он. — Хорошего понемногу.
Он сделал пару хороших глотков, предложил глотнуть сталкерам и спрятал ее в карман.
— Идти можешь? — спросил Мотя. Маша кивнула. — А то смотри, нам нужно как можно скорее убраться отсюда, и если тебе тяжело, мы тебя понесем, ничего стыдного в этом нет.
— Я могу, могу. — Она резво вскочила, но ее тут же качнуло и она упала в объятия Сюра.
Могучий сталкер подхватил ее на руки как пушинку и скомандовал:
— Вперед!
По переулку и далее огородами Мотя вывел группу на окраину Дитяток. Лес тут начинался резко — без всяких переходов и прелюдий, стоял стеной прямо за последним забором. В обычном лесу таких густых зарослей не бывает, лиственные деревья сменяют хвойные, образуют живописные по лянки с кустами ежевики или молодого орешника. Лес перед группой обычным не выглядел, хотя на первый взгляд никаких мутаций заметно не было. Высокие сосны скрывали под собой густой подлесок, представлявший собой непроходимую чащу. Видимо, причиной такого бурного роста было близкое соседство Зоны.
2
Как только сталкеры вошли в лес, Маша попросилась вниз — надоело уже ехать на руках здоровяка, да и неловко ей немного было. Нехотя ей позволили далее двигаться самостоятельно, но предварительно Мотя удостоверился в том, что она уже достаточно пришла в себя и может поддерживать заданный темп. Аномалии в лесу не водились — не Зона, поэтому Мотя, здраво рассудив, что габариты Сюра могут сослужить хорошую службу остальным, выдвинул его вперед, прокладывать тропу в зарослях, как ледокол прокладывает канал во льдах. Таким своеобразным караваном они и дотопали за час с небольшим до опушки леса, выйдя ровно на то поле, посреди которого в посадке Мотя утром пристреливал автоматы. Знал бы он, что так обернется с облавой, прикопал бы арсенал где-нибудь тут в кустах. Что ж, в следующий раз будет умнее.
При беглом осмотре лаз выглядел нетронутым — ветка, оставленная утром, положения не меняла, нитка, повязанная меж ветвей, была не порвана. Более подробно осмотреть место прохода Мотя не смог, потому что приборы ночного видения остались в машине, а фонарь включать он поостерегся, но и этих данных вполне хватало.
Оставался еще один момент — инструктаж Маши. Любой, кто пересекает границу Зоны, испытывает ментальный шок, а когда это случается первый раз, возможны неадекватные реакции, в зависимости от особенностей личности. Одних охватывает панический страх, других беспричинное веселье, кому-то зима мерещится, кому-то вовсе стадо псевдогигантов и он начинает палить из всех стволов почем зря. И хотя в большинстве случаев пересечения проходят без особых воздействий на психику — маленько в голове только кольнет неприятно, — но риск необходимо свести к минимуму.
— Вот что, Маша, я тебе скажу. — Мотя собрал спутников в круг возле кустов, скрывавших лаз. — Ты сейчас в первый раз окажешься в Зоне. Там, — он указал большим пальцем себе за спину, — не компьютерная игра. Сохраниться и начать сначала ты не сможешь. Поэтому ты ничего не делаешь без приказа или разрешения. Далее. Зона воздействует на мозги особенным образом, каждый из нас уже бывал там и знает, как она «приветствует». Как будешь встречена ты, никто не знает, поэтому, что бы ни случилось на выходе из лаза, ни в коем случае не предпринимай никаких действий. Ты меня хорошо поняла?
— А если?..
— Никаких если! Или ты полностью нам доверяешься и мы за тебя отвечаем, или прямо сейчас поворачиваем обратно. Если доверяешь, делай только то, что я тебе говорю.
— Оʼкей.
— Мы выползаем из лаза, ты что-то почувствуешь, а может, даже увидишь. Ничему не удивляйся и держись за моей спиной. След в след.
— Оʼкей.
— И перестань говорить «оʼкей».
— Оʼкей.
Мотя обвел взглядом спутников, сплюнул три раза через левое плечо и полез в канаву.
3
Зона встретила Машу неприветливо. Вот только что она упиралась носом в подошвы Мотиных ботинок, отплевываясь от земли и прелых листьев, как вдруг уже лежит посреди какой-то вонючей лужи, а сверху на нее сыплется снег. Переход случился совершенно незаметно, Маша даже почувствовать ничего не успела и потому растерялась и позабыла все наставления. Она попыталась вскочить, но чья-то невидимая лапища с силой вдавила ее в вязкую жижу и не давала поднять даже головы. Липкий страх охватил Машу, крик застрял комком в горле и не мог вырваться наружу. Не придумав ничего лучшего, она стала изо всех сил дергаться, пытаясь вырваться и вскоре, что естественно, выбилась из сил и затихла, зажмурившись от страха.
Странно, но давление тут же пропало. Несколько мгновений она еще боялась открыть глаза, но ничего не происходило, и тогда она рискнула приоткрыть один глаз. Лужа исчезла, Маша лежала в сухой траве, перед ее лицом снова маячили мощные протекторы Мотиных берц, а справа и слева от нее лежали Сюр и Транец, причем рука последнего лежала у нее на плече и слегка прижимала Машу к земле.
Мир изменился. Маша чувствовала это, хоть и не могла объяснить, чем это чувство вызвано. Та же сухая колючая трава, та же грязь, то же небо… хотя нет, небо намного светлее, чем было пять минут назад там, в обычном мире. Огромная луна висела над Зоной белым надкушенным яблоком. И чувство тревоги с нотками тоски, как будто разом из мира пропали любовь и радость. Очень неприятное ощущение.
— Обождите здесь, — прошептал Мотя так тихо, что Маша еле его услышала за шелестом листвы, и бесшумно исчез в темноте. Совсем бесшумно — Маша даже хлопнула себя ладонью по уху, проверить, не оглохла ли она. Оказалось, не оглохла.
Внезапно впереди вспыхнул яркий свет, больно ударив по глазам. Маша дернулась, но Транец среагировал мгновенно и его рука, лежавшая у девочки на плече, ткнула ее лицом в землю. Где-то справа заухала какая-то неведомая тварь, послышался топот и треск ломающегося кустарника, а через пару секунд тишину разорвала громкая пулеметная очередь. Маша не знала точно, как стреляет пулемет, но она была уверена, что автомат так громко стрелять не может, а другого оружия, стреляющего очередями, она попросту не знала. Раздался громкий визг, что-то большое глухо ударилось о землю, послышались всхлипы, переходящие в кашель, который становился все реже и реже, пока не стих. Секунд тридцать все лежали не двигаясь. Транец снял руку с Машиной головы и, щурясь, рассматривал освещенное пространство впереди, осторожно выглядывая из-за чахлого кустика какого-то колючего бурьяна.
Маша попробовала немного приподнять голову, но была тут же одернута Сюром, чья огромная ладонь весьма бесцеремонно снова ткнула ее лицом в землю. Так она лежала довольно долго, пока ей не стало трудно дышать. И только она собралась обидеться и возмутиться таким неласковым обхождением, как в той стороне, где находилась тварь, кто-то громко и отчетливо произнес хриплым голосом: «Абанамат». И тут же погас свет.
Навалилась темнота, Маша услышала, как позади нее негромко чертыхнулся Боцман, Сюр снял руку с ее затылка и она наконец смогла вдохнуть полной грудью без риска наглотаться земли. Глаза постепенно адаптировались к лунному свету, и она уже начала различать силуэты деревьев. Мотя появился так же тихо, как исчез.
— Вот же суки! — прошептал он, присаживаясь возле них.
— Что там было? — Транец поднялся.
Поднялись и остальные.
— Эти козлы… — он запнулся, поглядев на девчонку, — установили автоматическую турель с датчиком движения.
— Ах ты ж сволочь! — громче чем нужно в сердцах ругнулся Боцман. — И какому умнику это в голову пришло, хотел бы я знать? Я бы якорь ему вставил в то место, которым он думал.
— Нам еще повезло, мы не доползли до зоны его действия каких-то десять метров. И главное — я вчера еще, когда пристреливал оружие, из посадки заметил, что на этом участке ни вышек, ни блокпостов. В чем подвох, думаю? А вон в чем — автоматику на сталкеров поставили.
— Так это ты ее разбудил, что ли? — Сюр подергал ус.
Мотя помотал головой.
— Я какую-то плоть с ночевки снял, на нее и реакция. Хотела, видать, проверить, кто тут к ней на завтрак пришел. Проверила.
— А как она с этой стороны оказалась? Почему датчик не сработал?
— А я почем знаю, Сюр? Я же с ней не пасусь на лужку! — Мотя, судя по всему, разозлился — слишком уж резко он говорил, будто выплевывал слова.
Повисла неловкая пауза. Маша заметила, как сталкеры избегают смотреть на их проводника, отводя взгляды.
— Извини. — Мотя легко толкнул здоровяка в плечо. — Меня там сейчас чуть не порезало пулями пополам, сам понимать должен.
— Проехали. — Сюр попробовал улыбнуться, вышло неважно. — И чего теперь делать станем?
— Дальше пойдем, как и задумывали. — Мотя пожал плечами.
— Ты сдурел? — Транец даже привстал от удивления, но тут же сел обратно, вспомнив о турели. — Как мы под пулями поползем? Она же и по земле работает.
— А ползти уже не надо, я ее отключил.
— …?
— Руками, — ответил Мотя всем сразу на немой вопрос. — Пока она на плоть охотилась, я под кустиками прошмыгнул и зашел с тыла. Примитивная вещь на самом деле.
Боцман довольно крякнул, а Транец и Сюр уважительно покивали головами.
Сама Маша ничего из сказанного не поняла, кроме того, что там действительно стрелял пулемет и теперь он не опасен. Вот и здорово! Какие же они молодцы, эти сталкеры, а особенно Мотя, который голыми руками может обезвредить пулемет. Она даже улыбнулась, совсем позабыв, что несколько минут назад собиралась обижаться на этих грубых мужланов, макающих ее лицом в грязь.
Долго рассиживаться не стали, а, перебросившись парой слов, быстрым шагом углубились в Зону, по пути сковырнув с креплений пулемет, которым вооружился Сюр. Маша такое оружие и поднять, пожалуй, не смогла бы, а в руках сталкера оно выглядело вполне уместно.
4
Лесополоса была неглубокой, метров около ста, но преодолеть ее было нелегкой задачей. Сосны перемежались березами, скрюченными неведомой силой в подобие бубликов, пригнутыми или вовсе лежащими на земле. Иногда Маше даже казалось, что это не березовые островки, а огромные мутировавшие опята пристроились на гигантском пне. Везде, где только хватало жизненного пространства, росли кусты лещины. Очень сильно затрудняло движение и огромное количество поваленных деревьев и крупных веток.
Глядя на то, как уверенно Мотя ведет отряд сквозь заросли, Маша подумала, что окажись она одна в такой чаще, она ни за что не смогла бы из нее выбраться — слишком уж она была городской и не умела ориентироваться в лесу.
Заросли кончились, и отряд вышел на край обрыва. Ночь еще господствовала над Зоной, но ясно ощущалась близость рассвета — луна вот-вот должна была нырнуть за деревья, а впереди горизонт уже подернулся светлым. За ночь земля подмерзла, кое-где лужицы вскрылись неуверенным льдом, а трава покрылась инеем. В лесу похолодание не ощущалось, а над обрывом ощутимо тянуло холодом, и Маша стала подмерзать. Пришлось наглухо застегнуть ветровку и по самые глаза натянуть капюшон.
Стало очень темно, вниз по склону угадывался глубокий котлован, но рассмотреть что-либо не было никакой возможности. Мотя присел на ящик, невесть как оказавшийся наверху склона, и достал ПДА. Остальные сталкеры тут же склонились у него над плечом.
— Мы почти у самых болот. Если спустимся туда, — Мотя показал рукой прямо и вниз, — то выйдем… ага, вот… выйдем прямиком к бывшей базе бывшего «Чистого Неба».
— Там ведь болота должны быть. — Транец ткнул пальцем в экран.
— Не должны, бдя, а есть, — встрял Боцман. — Я недавно там от бандюков отмороженных прятался, думал вброд речку перейти, а пришлось искупаться. Надо тудой идти, — и тоже ткнул в экран пальцем.
— А там тебя ждут не дождутся вояки. Им с утра как раз пострелять не в кого.
— А хрен тебе в пол-лица! Они пива с утра ждут, а не нас. Проскочим за кустиками, аки посуху.
— Да я лучше искупаюсь лишний раз, чем сухим помру!
— Да кто ты такой, чтобы мне дорогу указывать?
— А ты кто такой? Я на четыре месяца больше тебя Зону топчу!
— Ах ты ж мазут…
Маше надоело слушать этот спор, и она присела на край обрыва чуть в сторонке. С околозонным людом она была знакома всего день, но уже успела наслушаться баек о сталкерах у Моти на квартире и довольно прилично изучить сталкерскую иерархию. Вначале ты «отмычка», выполняешь всю черновую работу у сталкера, учишься аномалии чувствовать, прокладываешь дорогу. Когда уже научился многому, пообтерся в обществе — ты сталкер, можешь сам «отмычек» брать в обучение. Сталкеры — люди вольные, могут в одиночку ходить, могут к клану прибиться. Если в клан вступил, ты уже не вольный. Кланы — это что-то вроде армии, у них есть командир, который отдает им приказы. Насильно обычно в кланах не держат: не хочешь — иди на все четыре стороны.
Еще есть ветераны. Это особые люди, вроде старейшин — их тоже жизнь потрепала, они много знают и умеют, они давно в Зоне и им удалось выжить. Их уважают и к ним прислушиваются. В кланах они обычно командиры. А еще есть мастера, элита. Маша сначала подумала, что мастера — это самые главные в Зоне сталкеры, но ей объяснили, что они выше этого, подковерными играми не занимаются и в командиры не лезут. Зато их авторитет порой может превосходить авторитет главы клана. Попасть к ним в ученики — розовая мечта не только «отмычек», а и обычных рядовых бродяг. Было, правда, еще несколько сталкеров, о которых ходили легенды, вроде Черного Сталкера и Болотного доктора, но Маша так и не поняла — живые это люди или фольклорные персонажи.
Какое место в иерархии занимал Мотя, для Маши было загадкой. Она видела, что он, несмотря на свое телосложение, является непререкаемым авторитетом для остальных бродяг из их группы, видела, как они слушаются его приказов. Щуплый невысокий сталкер отчитывал здоровых мужиков вы ше его на голову, как детей малых. Только Транец был с ним одного роста, но значительно превышал массой и потому тоже казался большим. По всему выходило, что Мотя либо ветеран, либо мастер. Но за то время, что они шли по Зоне, он ни разу не пустил никого вперед и сам прокладывал путь, как «отмычка».
Транец и Боцман разошлись не на шутку, готовые свою правоту доказывать на деле, а именно — кулаками. Кто сильнее, того дорогой и идти.
— А ну варежки прикрыли оба! — рыкнул Мотя. — Или напомнить, кто здесь решения принимает?
Раздухарившиеся спорщики тут же затихли и виновато потупились.
— Вот что, ветераны, я вам скажу, — Мотя выключил ПДА и спрятал его в карман, — ни по болотам не пойдем, ни посуху. И это не обсуждается, — отрезал он, заметив, что Боцман хотел возразить. — Идем немного на север, до моста, а потом становимся на железку и по ней прямо. Чего тебе? — он повернул голову к Сюру.
Здоровяк начал переминаться с ноги на ногу еще в начале спора и под конец уже не имел сил терпеть, но в присутствии девчонки он стеснялся и сейчас корчил смешные рожи, пытаясь объяснить Моте ситуацию. Мотя в свою очередь с минуту не мог понять, чего от него добивается здоровяк, а поняв, хлопнул себя по лбу и рассмеялся.
— Так чего же ты стоишь, блин? Не мог отойти в сторонку?
Сюр тотчас сорвался с места и бросился за ближайшие кусты.
Мотя проводил его взглядом, потом посмотрел на Машу и кивнул, мол, «не желаешь тоже?» Она прислушалась к своим ощущениям и мотнула головой.
5
Когда подошли к мосту, из-за горизонта показалось солнце, стало совсем светло и Маша наконец могла разглядывать Зону в свое удовольствие. Честно говоря, она ожидала гораздо большего. Наслушавшись много страшных историй от отца, пообщавшись с Мотей и бродягами, она ожидала увидеть выжженную землю, свалку радиоактивного мусора, искрящие аномалии и стада страшных мутантов, гоняющиеся за злыми вооруженными сталкерами. Сейчас же она наблюдала самый обыкновенный осенний пейзаж. Долина, лежавшая перед Машей, поблескивала лучами восходящего солнца на воде речушки, протекавшей прямо под склоном. Заросли камышей ничем не отличались от тех, которые она видела на Днепре под Киевом, по ним не бегали мутанты, и выглядело все тихо и мирно. Ей даже стало немного обидно за Зону.
Мост частично оправдал ее надежды — видавшая виды ржавая конструкция висела над рекой, и казалось, вот-вот обрушится всей своей массой. Проложенные по мосту рельсы были в нескольких местах порваны, шпалы отсутствовали через одну-две, стальные балки местами были обуглены и в отметинах от пуль.
Перед самым входом на мост Мотя поднял руку, давая команду замереть, а сам прошел несколько метров вперед, достал из кармана пыльника какие-то железные гайки и стал зачем-то привязывать к ним ленточки белой ткани.
— А зачем ему гайки? — спросила Маша у Транца, сидевшего на корточках ближе всех к ней.
— Путь провесить, — буркнул тот.
Вот молодец! Объяснил, называется.
— А зачем? — Маша решила не отставать, пока все не прояснит.
— Ну как зачем? Сейчас ленточки привяжет и начнет кидать — провешивать путь. Если гайка в аномалию угодит, та сработает, и, значит, ходить туда не следует. Будет обход искать.
— А ленточки зачем?
— Вот ты глупая, — Транец раздраженно пожал плечами, — чтобы бросать удобнее было, это ж понятно.
— Сам ты глупый. — Маша обиделась и отвернулась от наглеца.
— Но-но, малявка, ты не забывайся.
— Ты тоже не забывайся, — встрял Сюр. — Ты на нее работаешь, между прочим. Или забыл, кто деньги платит? А ты, Маша, не обращай на него внимания. Просто уже утро, а он не опохмелен до сих пор.
Транец ехидно хмыкнул, а Сюр продолжил:
— Когда гайку бросаешь, ее полет не всегда легко отследить, а если с лентой, то траекторию полета хорошо видишь и замечаешь любые отклонения.
— А ты чем пользуешься? Тоже гайками?
— Я нет, — гордо ответил здоровяк. — У меня детектор последней модели и все известные аномалии в базе прописаны.
— А почему у Моти нет детектора? Он дорогой?
— Есть у него, и покруче, чем у Сюра. — Маше показалось, что в голосе Транца прорезались завистливые нотки. — Я видел.
— У меня самая последняя разработка! — вскинулся Сюр. — Специально у ботаников на Янове себе заказывал, пять тысяч за него отвалил!
— Ну, начинается, — простонал Боцман. — Другого места пиписьками меряться вы, конечно же, не нашли. Ни в «Трех парсеках» от вас покоя нет, ни в Зоне.
Сюр и Транец недобро зыркнули на него, но ничего не ответили и замолчали, старательно делая вид, что их очень интересует работа проводника.
Тем временем Мотя уже был на другой стороне моста и заканчивал обозначать дорогу ленточками, которые он повязывал на стойках моста или рельсах. Повязав последнюю, он повернулся и, показав пальцем на Боцмана, стал чертить в воздухе линии, показывая, от какой ленты к какой следует двигаться.
Перешли. Мотя дожидался их, сидя на шпалах и покуривая сигарету.
— Отсюда до тайника рукой подать, — сказал он, выпуская дым. — И заметьте, ветераны, ни под пулями военных, ни без защиты в радиоактивной воде и в относительной безопасности. А если мутант какой повстречается, на то у нас есть БМС — боевая машина Сюр, покрошит в капусту из своей пушки даже псевдогиганта.