Нет, все-таки надо было этим балбесам уши оборвать!

Я с трудом сдержалась, чтобы не плюнуть на распечатку со сводкой происшествий за последние сутки. Сдержалась только потому, что не все ещё её видели, некультурно как-то…

Вчерашний выходной прошел не в пример лучше прежнего, и на работу я шла в благодушном настроении. Тепло, легкий ветерок, даже получилось немного позагорать, хотя злое солнце успело отметиться, и теперь обе лопатки попеременно зудели, заставляя ерзать и пытаться их почесать. Бородатую шутку про растущие крылья никто не озвучил, может, посчитали подобное в моем отношении форменным святотатством, а может, просто не заметили этих телодвижений.

Начальство с утра было крайне деятельным, чем подчиненных несколько тревожило, но никаких особых проблем от жизни я не ждала, потому известию о вчерашнем осквернении склепа на Северном кладбище не обрадовалась. Такое событие вообще редко приносит удовольствие, а меня ещё и глодала досада — имена пацанов спросить не догадалась, отчего теперь морально страдала. Если Потапыч про это узнает, велик риск пострадать ещё и физически, поэтому лучше молчать в тряпочку. Бить вряд ли будет, но отвесить легкий подзатыльник в профилактических целях вполне способен.

Интересно, они эти пять дней набирались храбрости или раньше просто не было времени?

Сама я в детстве была пацанкой и прекрасно помню, как легко пойти на какую-то глупость, подначивая друг друга. По идее, мальчишки должны были снова полезть в тот же день, подождав, пока мы с Юриком уберемся с кладбища, а тут что-то подзадержались.

О, легок на помине!

— Ну, давай, хвались, — судя по лицу, на котором время от времени прорывалось торжествующее сияние, у стажера были какие-то новости. Возможно, они меня даже порадуют.

— Максим Сергеевич сказал, если я раскрою дело о попытке ограбления ювелирного магазина, он возьмет меня в отдел.

Надо же, как мало надо ребенку для счастья…

Сама я сюда попала не совсем, чтобы по горячему желанию, поэтому стремления закабалиться и пахать на благо Родины не ощущала, но чувства Юры уважала и вполне правдоподобно улыбнулась:

— Поздравляю. Продвижения по нему есть? — можно было бы напомнить про отца, который, мягко говоря, не жаждет видеть сына в нашем гадюшнике, но, думаю, об этом и без меня есть, кому сказать. Пусть порадуется, может, работать будет эффективнее.

— Небольшие, — к моему удивлению и удовольствию, убитым по этому поводу Юра не выглядел, видимо, понимал, что далеко не всегда и не всё можно сделать с наскока, иногда надо перелопатить гору мусора, чтобы найти что-то ценное. — У меня хороший знакомый работает в компании, которая устанавливает и обслуживает камеры видеонаблюдения, хочу съездить к нему и попросить поделиться записями.

— Так их же, вроде, уже приобщили к делу?

— Это те, которые были возле ювелирного, а я ещё хочу глянуть на записи с наружных камер. Там рядом банк и салон красоты, обвешены по самую крышу, главный вход в торговый центр с них просматривается. Вдруг что увижу.

Рвение было похвальным, к тому же инициатива хоть и наказуема, но приветствуема, поэтому ничего дурного в его желании я не видела:

— Не вопрос, только сначала отвезешь меня на кладбище, — к сожалению, хорошая ходовая не спасла от гвоздя, брошенного какой-то заразой на дорогу. Запаску я вытащила из багажника пару недель назад, потому что иначе туда не помещался Наташкин матрас. За каким чертом было припрягать меня везти этот матрас через весь город, если есть доставка, я так и не поняла, но нам было по пути, поэтому согласилась. И пару часов назад, выглянув в окно и увидев скособоченную «ласточку», сразу вспомнила, что обратно запаску так и не забросила, поэтому придется нынче быть безлошадной. Сашка безропотно согласился немного пострадать во имя бывшего брака, но заменить колесо сможет только после работы, а до пяти ещё ого-го сколько времени. — Не таращи глаза, не в этом смысле. Мне по работе, а не на ПМЖ.

— Ааа…

Мне в его голосе почудилась нотка разочарования, но акцентироваться на ней не стала.

— Вчерашнюю сводку смотрел? — забросив в сумку кое-какие бумажки и предупредив, что уехали «в поля», я поспешила за стажером.

— Ещё нет, а что там? — Юра подошел к неброскому темному седану и галантно открыл пассажирскую дверь.

— Гробокопатели вернулись, — не дождавшись от него внятных эмоций, я пояснила: — Пацаны, которых ты шуганул. Вчера вечером сторож кладбища заметил, что двери склепа приоткрыты. Взять оттуда нормальному человеку нечего, но вандализм налицо — крышка саркофага разбита, внутри ничего нет, на стенах баллончиком сделали дебильные надписи.

— Вот гаденыши!

Я была полностью согласна с его характеристикой, поэтому кивнула, но мысли не давали покоя — они же знали, что мы их видели, зачем лезть на рожон? На малолетних отморозков они не похожи, обычные подростки. Ну, есть у них избыток свободного времени и нехватка мозгов, так это сплошь и рядом…

— Ты их хорошо запомнил?

— Если встречу, сразу узнаю, — вел машину Юра намного аккуратнее и осторожнее меня, поэтому в сторону пассажира практически не поворачивался. — А смысл? Мы же не знаем, где их искать, они могут быть вообще из другого района.

Призвать правоту очень не хотелось, но пришлось — помимо наших подозрений ничего этим паршивцам предъявить мы не могли. К тому же дел и так по горло, не хватает только бегать по улицам и заглядывать в лица всем школьникам.

— А если по запаху? — меня не оставляло желание наказать кибальчишей, поэтому пришлось снова пристать к Юрику.

— Альбина Константиновна, я же не розыскная собака! — стажер обиделся, хотя и пытался не показать виду. — Да, обоняние у меня лучше, чем у обычного человека, но вы же, наверное, знаете…

— Знаю, это я так, не подумав. Проезжай немного вперед, так будет ближе идти.

Да, нюх оборотней тоньше и чувствительнее, вот только, чтобы взять след, Юре нужно обернуться. А это все-таки дело довольно интимное. Если возникнет острая служебная необходимость, придется, об этом его должны были предупредить сразу, но в том и дело, что сейчас её нет. Да и не настолько хорошо мы знакомы, чтобы он спокойно обернулся при мне. Это все равно, что ведьме ворожить, когда у неё за плечом стоит и восторженно сопит толпа наблюдателей. Ни сосредоточиться, ни получить от обряда удовольствие, единственным желанием останется разогнать всех к чертовой бабушке.

Мы в молчании прошли мимо смутно знакомых могилок, углубляясь в старую часть кладбища. Сегодня здесь было не так умиротворенно, как в прошлый раз. Может, у меня мнительность сработала, но что-то поменялось. Казалось, всё вокруг застыло в ожидании.

Судя по тому, что Юра насторожился и не очень умело пытался скрыть своё оглядывание по сторонам, не у меня одной обострилась паранойя.

— Что-нибудь чувствуешь? — до склепа оставалось уже недалеко, и я немного ускорила шаг. Как-то неспокойно здесь…

— Нет. А вы?

— Тоже нет. Давай побыстрее посмотрим и уезжаем, мне здесь не нравится.

Вместо того, чтобы снисходительно хмыкнуть на женскую блажь, стажер серьезно кивнул. Все-таки неплохой мальчик. Немного бестолковый и напоминает восторженного щенка, который без устали бегает по кругу, но это дело поправимое. И будет очень жаль, если Юра не сможет настоять на своем и подчинится отцу.

Склеп производил унылое впечатление и, вместе с тем, выглядел немного угрожающе. Темная дверь, чуть раскрашенная ржавчиной у петель, висела ровно, но свежие царапины прямо указывали на то, что её недавно открывали. Больше снаружи ничего не было, разве что немного примятая трава, но это вполне может быть свидетельством нашего прошлого посещения.

Магией здесь не фонило, что ожидаемо, но все же немного расстроило. Значит, кто бы тут ни куролесил, пользовался он только естественными силами. И фомкой, как их сосредоточением.

— Вампиром воняет, — голос Юры был тихим, но в нем звучали какие-то рычащие нотки. Для полноты картины не хватает только упасть на четвереньки и вздернуть верхнюю губу, обнажая клыки.

— Давно?

— Последние сутки.

А вот это уже намного интереснее.

Конечно, никто не может запретить вампиру прогуляться по кладбищу, но это уже перебор.

— Может, он оттуда вылез? — подергав ручку склепа и убедившись, что дверь заперта, Юрик снова деятельно принюхался.

— Глупости не болтай. Ведь знаешь же, что это всё сказки, подняться из мертвых невозможно.

— Вы атеистка?

Я отмахнулась, не желая встревать в религиозный диспут. Тоже мне, теолог нашелся. Все намного проще — кто-то вскрыл склеп, а рядом пахнет вампиром. Это если верить стажеру, вдруг с него станется из-за давней вражды приврать.

— Я понимаю, что тебе хочется приплести сюда вампиров, но, если руководствоваться твоей логикой, это мог быть и оборотень. Там же прах, может, кто из ваших проголодался и решил косточку погрызть?

— Альбина Константиновна!

— Вот и хватить ерундой заниматься, — я решительно отвернулась и направилась на выход с кладбища. — Это не наш профиль, магия не применялась, никаких обрядов не проводилось. Пусть обычные менты ищут этих малолеток, может, чего и найдут.

Хотя, вряд ли.

Юра громко и протестующее сопел, но возразить не посмел, зато смотрел в спину крайне неодобрительно. От его взгляда она аж зачесалась. Или это обгоревшие лопатки?

Попрощавшись у кладбищенских ворот и благословив отрока на подвиг добычи информации, я решила прогуляться по окрестностям. Вероятность встретить пацанов практически равна нулю, но бывают же чудеса. К тому же от того, что полчаса подышу свежим воздухом, город не захлестнет волна преступности. Заодно будет время подумать.

Оборотни и вампиры давние враги, хотя были времена, когда они объединялись против общего противника.

Ведьм.

Темные века инквизиции минули давно, но память о них среди нашего племени жива-живехонька, и, например, моя семья несколько неодобрительно относится к бывшим недругам.

Люди знают крайне упрощенную версию тех событий, зато сверхъестественный мир помнит все намного четче. Так получилось, что у ведьм вышло получить такую силу и власть, о которой до и после этого никто старался даже не думать. Потому что хорошими средствами и методами её не достигнуть. Но факт налицо — гордыня и властолюбие сыграли злую шутку, и против нас объединились те, кого ведьмы сочли слабыми. Поодиночке вампиры и оборотни долго бы пытались победить, но их предводителям хватило ума выступить вместе. Даже в человеческих хрониках есть намеки на это — никто же особо не задумывается, откуда пошло название ордена доминиканцев.

Домини канес.

Псы Господни.

Да и другие намеки есть, но несвоевременно и неправильно направленное научное рвение успешно устраняется, и мы продолжаем жить в мире и согласии с людьми. Ну, преимущественно в мире и согласии.

Ненависть к существам другого вида уже давно угасла, и теперь мы работаем вместе, но бывают и среди нашего племени маниакальные фанатики, которых хлебом не корми, дай стравить кого-нибудь. Мне дела минувших дней были глубоко безразличны, поэтому никаких моральных терзаний от своего окружения я не испытывала, чего не скажешь о родне. Со временем и они угомонились, но память о нервном срыве глубоко мной ненавидимой тетушки Тамары жива и в плохие дни греет мне душу. А всего-то надо было, что честно признаться — я вышла замуж. За вампира.

Мозговой штурм результата не дал, зато получилось проветрить голову, что всегда хорошо. А если в рабочее время, то ещё и очень приятно. Наверное, такое отношение к труду я переняла у коллег — нам всем нравилось то, чем мы занимаемся, но признаваться в этом вслух никто не спешил, делая вид, что смертельно устали. Вот бы бросить эту богадельню и заняться чем-то другим… Но никто не спешил покинуть коллектив.

Моя машина все так же радовала взгляд спущенным колесом, в зарослях девичьего винограда оглашено орали воробьи, а пара дворовых котов сошлись возле мусорки, пока только топорща шерсть и тихо подвывая. Останавливаться, чтобы узнать, что выйдет победителем я не стала (и так ясно, что черный с рваным ухом — он был местным патриархом уже года три), ведь на эту сторону выходит окно Потапыча. А поскольку именно тогда, когда это меньше всего нужно, начальство и выглянет во двор, я решила поработать.

Но дойти успела только до входа, за которым сидел дежурный, судорожно что-то дожевывающий, как навстречу выскочил только что мысленно упомянутый Потапыч.

— Ты почему здесь?!

Подлетел он с таким выражением лица, что на всякий случай сделала пару шагов назад. Может, у него бешенство?

— А где я должна быть?

— Ты должна Воропаева стеречь, почему он один по городу мотался? — не дожидаясь ответа, начальник подхватил меня под локоть и поволок на стоянку. Поведение его было в высшей степени загадочным и настораживающим, поэтому я торопливо заперебирала ногами, понимая, что если упаду, дотащит волоком.

— Да объясните вы, что не так! — возле самой машины я все-таки освободилась и отряхнулась, пытаясь расправить смятый рукав блузки.

— На него напали, так что быстро садись.

Когда говорят таким тоном, возражать не особо тянет, поэтому я сразу нырнула в салон и даже пристегнула ремень безопасности.

— Живой?

— Сплюнь! Живой… Он сам позвонил минут десять назад, ждет в переулке за Центральным рынком. Сказал, что нападавших было трое, — Потапыч резко вырулил со двора и поддал газу. — Почему тебя рядом не было?

— Потому что. Я же не могу за ним круглосуточно следить, — настроение было поганым, свою вину я все-таки чуяла — время сейчас рабочее, значит, моя зона ответственности. И никого не волнует, что пацану за двадцатник, сказали, чтобы блюла и сторожила, значит, обязана… Вот гадство. — Он поехал уточнить кое-что по делу, которое ему дали. Я пока осматривала место происшествия на кладбище. Ну, не на поводке же мне его держать!

Последнее я добавила на укоризненный взгляд начальника.

— Ладно, не дергайся раньше времени, будем надеяться, с пацаном все в порядке. Конечно, Егорыч всё равно узнает, но я тебя прикрою. Сегодня на работу больше не возвращайся, а то попадешь под горячую руку.

— Так страшен в гневе?

Ничего конкретного про Воропаева-старшего я вспомнить не смогла, а выяснить специально поленилась, за что теперь и расплачивалась.

— Да нормальный он. Юрка его единственный ребенок, жена в родах умерла, вот за сына и переживает, хотя старается не показывать.

Свежеотстроенная громада центрального рынка уже показалась над верхушками парка. Лет пять назад отцы города решили, что негоже нам позориться расползшимися во все стороны киосками и палатками, разогнали торгашей кого куда, все снесли, а потом отстроили заново по последнему слову техники. Не спорю, получилось хорошо — три этажа торговых площадей, подземный паркинг на несколько сотен машин. Лепота. Вот только бюджет стройки «немного» превысил смету, а отбивать деньги нужно. Поэтому цена за аренду торговых площадей оказалась такой, что предприниматели покрутили пальцем у виска и заселять терем-теремок отказались. Теперь там проводились выставки мёда, сельскохозяйственные и меховые ярмарки, а те же киоски и палатки заняли несколько близлежащих улиц. Администрация города сначала пыталась бороться, потом махнула рукой, гоняя торгашей только по праздникам и перед приездом важных столичных гостей. Те наш город визитами не особо баловали, ко всеобщему удовольствию.

Грузчики как раз мотались с тележками, заставленными коробками, ящиками и баулами, зычно перекрикиваясь и отдавливая ноги нерасторопным пешеходам. Остро пахло подгорелым хлебом и свежей рыбой. А когда ветер немного утихал, тонкий удушливый запашок заставлял усомниться — а так ли свежа эта рыбка?

— Иди за мной.

Потапыч шел, как ледокол по забитому торосами проливу, а людское племя, само того не замечая, расступалось, пропуская нас. Что самое интересное, происходило всё машинально, вряд ли кто-то из покупателей отдавал себе в этом отчет. Но их можно понять, даже я, знающая его больше десяти лет, сталкиваясь в коридоре, влипала в стенку отнюдь не из верноподданнических чувств. Просто когда на тебя прет двухметровая туша весом хорошо за центнер, сомнений уступать дорогу или нет даже не возникает. Принадлежность Потапыча к медведям была заметна сразу — и массивное тело, и привычка чуть запрокидывать голову, словно принюхиваясь к собеседнику, и немного косолапая походка. Натяни на него коричневую шубу, так и вовсе с десяти шагов не отличишь!

Чем дальше от центра торговли, тем меньше попадалось палаток, а тротуар становился грязнее. Полиэтиленовые пакеты, какие-то фантики, сломанные пластиковые ящики из-под заморских фруктов, бумажные стаканчики… Всё это в изобилии валялось под ногами, заставляя внимательно смотреть, куда идешь.

Проулок лихо завернул почти под прямым углом, и мы, наконец, увидели Юру, стоящего рядом с машиной. К моему искреннему счастью, выглядел он вполне себе бодро, признаков мордобоя не заметно, одежда тоже цела. Прямо чудеса какие-то. Зато на переднем бампере машины имелось несколько внушительных вмятин, да и на капоте пара таких же. Их пострадавший рассматривал с заметной душевной мукой.

— Сам как? — Потапыч присоединился к созерцанию авто.

— Нормально. Их грузчики спугнули, — честно признался Юра, кося в мою сторону. — Прижали к обочине, заблокировали машину, сами выскочили из салона с бейсбольными битами, а тут из-за угла вырулило несколько тележек. Эти отморозки запрыгнули обратно и уехали.

— Номер запомнил? — как ни странно, начальник успокаиваться не спешил, прогуливался рядом, аккуратно принюхиваясь.

— Да, конечно. Один из них был не человеком, — это парень добавил уже намного тише, все так же поглядывая в мою сторону.

Таааак… Кажется, я даже догадываюсь, что он сейчас скажет. Но сразу отвечать не пришлось, Потапыч, закончив изображать из себя Мухтара, тоже пристально уставился на меня.

Я сделала вид, что намеков не понимаю, завертев головой по сторонам.

В принципе, место выбрали неплохо — двухэтажные домики довоенной постройки соседствовали с ещё более ранними развалюхами, вросшими в землю по самые окна. Древние расхристанные гаражи, переделанные предприимчивыми владельцами под складские помещения, за ними горы разнообразного мусора. Здесь без проблем можно было бы устроить дикую охоту, никто особо внимания не обратит. Из ближайшей помойки деловито высунулась здоровенная крыса и, ничуть не смущаясь нашим присутствием, неторопливо перешла дорогу. Мы втроем заворожено посмотрели ей вслед.

— А чего мы тут до сих пор стоим? — не то, чтобы я боялась грызунов, но и домашними любимцами они не были, к тому же дел ещё много.

— Так гайцы пока не приехали, мне справка в страховую нужна, — Юра с надеждой посмотрел на дорогу, но, увы, желанного экипажа не увидел. Это когда нарушаешь, они как из-под земли появляются, а если сам вызвал, ждать часа полтора.

У Потапыча коротко гукнул телефон, поставленный на вибровызов, и начальство на несколько минут самоустранилось.

— Вампир? — я подошла к стажеру почти вплотную. После некоторых книг вампы вошли в моду, но орать на всю улицу чревато.

— Да, — Юра для убедительности и головой мотнул, вдруг на слово не поверю. — Тот же, что был на кладбище.

Хрена себе… Для простого совпадения слишком, значит, это «жжж» неспроста.

— Ты в прошлый раз точно ничего не заметил? Может, просто не обратил внимания или не стал мне говорить?

— Я уже пару часов голову ломаю, но ничего такого не было, — Юра нахмурился, бросив короткий взгляд на Потапыча, продолжавшего общаться. Не то, чтобы у оборотней мегатонкий слух, просто я после перенесенной в детстве ангины глуховата на одно ухо. Не будь этого, может, тоже была бы в курсе начальственных переговоров. — Уже было подумал про связь с ювелирным, но тогда получается совсем ерунда какая-то.

Тут он прав, как ни думай обратное, но мир вокруг нас не вращается, и ожидать, что все наши дела окажутся мистическим образом связаны между собой, глупо.

Так, получается, кто-то влез в склеп, потом отловил Юру…

— А что ты здесь делаешь? Ты же собирался ехать по делам.

Уши стажера чуть заалели, без слов намекая на направленность интереса хозяина.

— Ну… Тут рядом девушка моя живет, я по пути завозил её из универа.

И смутился ещё больше.

Надеюсь от того, что прогуливал рабочее время, только трепетного девственника в напарники и не хватало.

Тут одновременно произошли два события — приехали ожидаемые гаишники, и Потапыч, спрятав телефон в карман, направился к нам. Лицо его носило печать озабоченности и неудовольствия, и я поняла, что сейчас и сама начну выглядеть точно так же.

Пока Юра разговаривал со служивыми и что-то им объяснял, начальник, почти нежно приобняв меня за талию, направился в тень ободранной липы.

— Альбин, тут такое дело — надо, чтобы ты пару дней за парнишкой присмотрела, — говорил он ласковым тоном, как с буйным шизофреником, и этим насторожил даже больше, чем, собственно, словами.

— Да я и так его каждый день сторожу, только сегодня одного отпустила. Кто же знал, что так получится.

— Это само собой, я про другое. Сейчас разговаривал с его отцом, Алексей в командировке, вернется, в лучшем случае, завтра, очень просил до этого времени сына из поля зрения не выпускать.

Я несколько обескуражено оглянулась на Воропаева и, помня о его хорошем слухе, торопливо зашептала:

— Да на кой черт он мне круглосуточно сдался?! Я в няньки не нанималась. Пусть переночует пока в гостинице или у друзей. И вообще мне его разместить негде, а жить два дня в чужом доме мне триста лет не сдалось!

— Не ври, у тебя четыре комнаты, — Потапыч, подтверждая, что дурной пример заразителен, тоже сильно понизил голос, ещё и вцепившись мне в руку — не иначе как думал, не сбегу ли от такого счастья? Я бы и рада, но теперь сделать это было крайне проблематично. — Никто не просит перед ним на задних лапах плясать, просто он у тебя пару раз переночует.

— А моя репутация?

— Чего ты дурачишься?! — похоже, Потпыч начинал злиться, а это плохо, поскольку в таком состоянии он был не только опасен, но ещё и зануден. Завоспитывает так, что хоть самому в петлю лезь, лишь бы отстал. — Тоже мне непорочная дева нашлась! На кой ты ему сдалась, тетенька. Зато в твоем доме никакой вампир его тронуть не посмеет.

Что правда, то правда, но с мыслью о временном жильце я ещё не смирилась, потому судорожно искала тезисы против этой затеи.

К сожалению, найти не успела, как Юрик, наконец, освободился, а Потапыч, сияя фальшивой улыбкой, счастливо пробасил:

— Раз дело приняло такой оборот, попробуем ловить на живца. Поэтому в ближайшие двое суток ты поступаешь в распоряжение и под охрану Альбины Константиновны. — И торопливо скрылся, пока мы не успели начать возражать.