«- Ну, не меняться же мне из-за каждого идиота!»
х/ф «Тот самый Мюнхгаузен», 1979г.
Она слышала, как Андрей её звал, только возвращаться совсем не хотелось. И не потому что унизительно, когда тебя, фактически, называют гулящей, просто не сможет. Потому что не хотела, чтобы он видел, как она плачет. А ещё, потому что, как казалось Уле, стоит только на него посмотреть, станет ещё больнее.
Как будто это возможно.
Вот ведь многое представляла, так надеялась, что для него это будет радостью, но это… Уля не знала, что хуже – услышать, что ребенок ему просто не нужен и предложение от него избавиться или когда тебя спрашивают, кто его отец. Но ещё больше она не понимала, откуда у него вообще эти дикие мысли. Неужели сам не замечал, как она на него смотрит, что он для неё не просто любимый человек, а единственный, и других просто не существует?!
Слезы все-таки потекли, но как-то странно, без всхлипов, без истерики. Как кровь из раны, капля за каплей. Но легче от этого почему-то не становилось, только стало трудно дышать, да и вдохи получались какие-то слишком уж громкие и резкие. И так в груди давит, что перед глазами начали расплываться яркие круги, не факт, что она вообще выдержит, если боль станет сильнее.
Через несколько десятков метров стало ещё хуже, потому что начала кружиться голова, а ноги – подкашиваться.
А ствол у сосны очень приятный, холодный и шершавый, пусть ладони прилипли, испачканные смолой. И запах у неё резкий, такой, что, глубоко втягивая его в себя, постепенно начала соображать, где она и что происходит. Хотя тошнота все ещё не отступала, поэтому поднимать голову Уля не спешила.
В темноте мало что можно было разобрать, но холод промерзшей земли под коленями ощущался особенно отчетливо. Похоже, она на какое-то время потеряла сознание, иначе с чего стоять в такой позе посреди парка, прижимаясь к толстому стволу сосны? Ещё бы понять, сколько она так провела…
Судя по тому, что холодно ей не было, не больше пары минут, это хорошо. А вот то, что перед глазами ещё мелькают золотые мушки – плохо. И надоедливая музыка уже достала…
С трудом отведя одну руку от дерева, Уля нырнула в карман пуховика, нащупывая телефон. Тот продолжал звонить, мешая и усиливая головную боль, поэтому пришлось посмотреть, кто так хочет поговорить. Увидев имя вызывающего абонента, она сбросила вызов. А потом и вовсе отключила телефон.
Просто не хотелось ни говорить, ни видеть, ни вообще думать об этом человеке. И вообще ни о чем думать не хотелось.
Вот только, если она ещё так постоит, проблемы могут решиться совсем уж кардинально, а у неё теперь есть тот, за кого нужно отвечать и о ком заботиться.
Почему-то до этого Уля вообще не задумывалась о своей беременности именно, как о уже существующем ребенке. Как о проблеме, из-за которой вдруг все резко осложнилось, или о чем-то непонятном и пугающем, способным разрушить планы – да. А как о своем ребенке – нет. Да, она это понимала разумом, хотя так и не смогла принять, но сейчас…
Он ведь внутри, и только от неё зависит, что с ним будет. Совершенно беспомощный и очень уязвимый.
Ульяна медленно встала, все ещё придерживаясь за ствол и жадно вдыхая смолистый аромат, которым, казалось, пропитался стылый воздух. И ладони уже саднило, наверное, занозила их, когда хваталась, чтобы не упасть.
В парке было совсем темно, даже выпавший снег не особо помогал, хотя он обозначал дорожки, так что заблудиться ей не грозило.
Наверное, смолу отстирать от пуховика будет сложно, только это слабо волновало. И прощупать свой живот через несколько слоев ткани тоже не получалось, но Уле почему-то очень хотелось положить пальцы на голую кожу. Как будто это поможет познакомиться с тем, кто живет там, глубоко внутри.
И чем дольше прислушивалась к себе, тем более ощутимым становился холод и окружающие звуки.
Запах той же сосны, к которому примешивался аромат выхлопных газов.
Мигающий блеск мишуры, развешенной на крупной ели, стоящей на главной аллее. До неё ещё было довольно далеко, но этот пульсирующий свет уже различался между деревьями.
И легкая, едва ощутимая тянущая боль внизу живота. Хотя, даже не боль, а, скорее, какое-то неудобство. И было ли оно на самом деле, или так казалось от мнительности, потому что, чем больше прислушивалась к себе, тем отчетливее становились ощущения, Уля понять не могла. Но страх от этого меньше не стал.
Да, это было бы решением проблемы, и она, вроде как, не возьмет этот грех на душу, но все дело в том, что проблемой это было ещё полчаса назад. А теперь это её ребенок.
- Потерпи немного, я успокоюсь, правда, - о том, что её, шепчущую в полной темноте, и стоящую в тени дерева, прижимая ладони к животу, могут посчитать сумасшедшей, Улю не волновало. Все равно рядом нет никого. А если бы и были, это её дело, как, где и с кем разговаривать.
Зато теперь апатия сменилась пониманием того, что нужно сделать.
Во-первых, хватит стоять на морозе без шапки и перчаток. Это ещё пару минут назад не замечала, что холодно, а сейчас озябшие пальцы и уши начало ощутимо покалывать. Слава Богу, у неё есть капюшон, да и руки можно просто сунуть в карманы.
Во-вторых, нужно уходить отсюда. Куда-нибудь, где тепло, спокойно и не станут искать. Последнее особенно важно, потому что ни моральных, ни физических сил проходить этот кошмар ещё раз у неё не осталось. Значит, в общежитие идти нельзя, да и просто не хочется. Потому что девочки, хоть и повозмущаются и поплачут вместе с ней, но… Говорить ни с кем не хотелось.
Плохо, что сумочка осталась в машине, там её документы и кошелек. Надо же, она снова без паспорта и наличных… Хоть смейся, хоть плачь. Но делать ни то, ни другое не тянуло. Зато лежащих у неё в кармане денег хватит, чтобы куда-нибудь доехать. Страховка от автобусных воров. А ещё там же лежат ключи, причем, не только её, но и от квартиры Игоря. Она ведь так и не сняла их с общего брелка, хотя и не раз думала, что стоит вернуть. Значит, судьба.
Оглянувшись напоследок, Уля не торопясь вышла на тротуар. До остановки ещё метров триста, но идти туда не хотелось. Все равно водители подбирают пассажиров не только в строго отведенных местах.
Ей повезло почти сразу, и уже через пару минут Ульяна сидела в душноватом салоне рядом с мирно дремлющим мужичком, от которого пахло свежим перегаром. Зато он молчал и только изредка косился. Видимо, что-то не так с лицом. Но задумываться, что именно не так, не хотелось. Главное, что нужно все это пережить, не задумываться, чтобы снова не расплакаться. И ничего не вспоминать. Ну, было и прошло.
Хорошие мысли и, наверное, правильные. Только ни черта они не помогали…
Уже через двадцать минут она была возле подъезда Игоря. Двор был хорошо освещен, и это даже раздражало, слишком уж резкий белый свет ламп давил на глаза. А вот окна друга были темными. Ах, да, он же, наверное, у родителей…
Почему-то только в этот момент Уля подумала, что без звонка все-таки не стоило сюда соваться, может, никуда он и не поехал, отдыхает, а тут она припрется. С другой же стороны, куда идти, кроме, как к нему, Ульяна не представляла. К маме она просто не доедет – ближайший автобус только рано утром, не на вокзале же ночевать. Хотя, раньше это не остановило бы, но сейчас не только о себе нужно думать, а для ребенка вряд ли пойдет на пользу бессонная ночь на жесткой скамейке. К отцу тоже нельзя, он не успокоится, пока не выяснит, что произошло. И просто так это не оставит, а Уле сейчас не хотелось никаких разборок, просто побыть в тишине и покое, чтобы никто не трогал и не ковырялся в душе.
На звонок домофона никто не ответил, поэтому Уля поднялась на этаж Игоря. И позвонила в дверь несколько раз, он может быть не один, не хотелось бы вот так врываться в разгар процесса.
Та же тишина.
В квартире никого не было, и это радовало.
Разувшись и пристроив на вешалку пуховик, Уля сразу прошла в гостиную, но свет включать не стала. Хотя и оглядывалась, стараясь припомнить, что здесь где расположено. И все равно ударилась бедром о передвинутый диван. Ну, ничего страшного, это не так и больно…
На нем она и свернулась, отстраненно рассматривая светящуюся красными сигнальными огоньками иглу крыши здания управления железной дороги, которая, несмотря на приличное расстояние, хорошо была видна из окна. И купола главного городского собора, которые подсветили иллюминацией в преддверье Рождества. Возле центрального входа каждый год делали украшенный еловыми лапами вертеп… И хотя картонные фигуры главных действующих лиц были нарисованы грубовато, все равно ощущения праздника это не умаляло. Вот только настроение у девушки было очень далеким от радостного предвкушения Рождества и Нового года.
А вот жесткая подушка, которую через какое время Уля прижала к себе, пахла освежителем для воздуха и немного пылью. От этой смеси ароматов девушку слегка замутило, так что пришлось освободить руки. И в ванную все-таки дойти, чтобы умыться холодной водой.
А смола с ладоней и правда отмывалась трудно. Только если совсем горячей водой, почти кипятком, а потом сильно тереть уголком полотенца.
Но позвонить Игорю стоит, получается, что пришла без спросу, ещё и его вещи испачкала…
Включать мобильник Уля не стала. Скорее всего, Андрей её все-таки ищет. А может, и нет, зачем она ему теперь…
Номер Игоря был занят, о чем и сообщил приятный женский голос, предложивший подождать.
Вместо того, чтобы попробовать дозвониться ещё раз, Уля пересела на кресло, сжимаясь в клубок и обхватывая руками прижатые к груди колени.
Звонок раздался минут через пять, когда она уже и думать забыла про телефон.
- Улька, у меня в квартире ты, или это домовой буянит?
- Я…
- Что у вас происходит? – Игорь говорил негромко, но по голосу было заметно, что он встревожен. – Почему ты не приехала с Андреем?
Значит, не рассказал… Впрочем, оно и неудивительно, раз уж считает, что ребенок не его, зачем ставить кого-то в известность?
- Мы… Мы расстались. – Назвать это по-другому все равно не получалось. – Извини, что пришла к тебе, просто не знала, куда ещё…
- Совсем сдурела, за такое извиняться?! Насколько серьезно поругались?
Уля сжала пальцы на чехле кресла, перекручивая гладкую плотную ткань.
- Совсем… Гош, я тебя очень прошу, не говори, где я.
- Он тебя уже несколько часов по всему городу ищет. Может, вам стоит встретиться?
- Если скажешь ему, найду другое место, чтобы отсидеться, - сдерживаться она больше не смогла, поэтому теперь слезы в голосе стали совсем уж очевидными.
- Не надо! Я не буду говорить. Никуда не уходи, минут через двадцать приеду.
Телефон она положила на пол, не имея ни сил, ни желания вернуть на журнальный столик. Все равно отвечать она больше не собиралась. Живот болеть перестал, зато снова неконтролируемо потекли слезы. Но теперь уже от позорной жалости к самой себе, хотя Ульяна терпеть такого не могла, только успокоиться не получалось. Зато сейчас в квартире никого нет, можно не стесняться глухих рыданий и всхлипываний.
Снова и снова пытаясь дозвониться, Андрей понял, что такое дежа вю. Только теперь устроил это все сам, а не какой-то придурок, развлекающийся с похищениями.
Он прочесал почти весь парк, но Уляшки не было. Правильно, она же не дурочка, чтобы оставаться там, в темноте и холоде. Ещё и шапку у него в машине оставила… И сумку.
Она вообще умница, и рисковать собой не станет, особенно теперь.
Самовнушение помогало слабо, особенно, когда выяснилось, что в общежитие она не возвращалась. От того, что он бестолково мотался по городу, пытаясь увидеть знакомый силуэт, тоже мало что поменялось.
О том, что скажет ей, когда найдет, Андрей пока не задумывался. И потому что на это просто не было времени, все мысли заняты попытками представить, куда она могла пойти, и потому что просто не знал, как все исправить.
Ведь стоило просто помолчать хотя бы минуту, чтобы про себя все это «переварить», отреагировал бы совсем иначе.
Про вероятность забеременеть даже с презервативом он, конечно, слышал. Просто в тот момент как-то совсем переклинило, вот и…
- Твою мать!
От удара кулаком по рулю мало что изменилось.
Только бы она в безопасности была, и так вокруг какая-то херня творится, а здесь ещё и это.
Стоило зазвонить телефону, как Андрей сразу схватился за трубку. Конечно, вероятность того, что это Уля, почти нулевая, но все-таки.
Ну, правильно, естественно, это была не она.
- Мам, я пока занят, - черт, ещё этот долбанный ужин… - Извини, нас не будет, в другой раз.
- Что-то случилось? – как всегда, первой мыслью матери была нехорошая. Вот сейчас он это полностью разделял, причем, с каждой минутой все больше.
- Нет, просто возникли кое-какие сложности. Игорь у вас?
- Да, - она несколько секунд помолчала. – Это связано с Ульяной?
Снег усилился, залепляя стекло, даже включенные в ускоренный режим дворники не справлялись. Господи, пусть она будет где-нибудь в тепле и безопасности…
- Это связано со мной. Мам, я как-нибудь потом все объясню. Дай, пожалуйста, Игоря.
- Хорошо. Но, как только уладишь эту проблему, сразу приезжай, - она так выделила слово «проблему», что сразу становилось понятно – не поверила. И снова будет винить во всем Ульянку. Не то, чтобы она совсем уж невзлюбила девушку, просто не понимала, что в ней такого, отчего у старшего сына полностью крышу из-за неё сносит.
Но вот на что Андрей очень надеялся, так что решать ничего не придется. И у Ули он прощения попросит, если будет нужно, на колени встанет, и ребенок… Вот тут точно не хотел ничего менять. Если так получилось, прекрасно, значит, родят и будут воспитывать. Главное, успеть до того, как Уляшка от такой его реакции сделает что-то совсем нехорошее. В нормальном состоянии она на это, конечно, не пойдет, но после такого – кто знает. Значит, найти нужно сегодня. Конечно, завтра можно перехватить в универе, в том, что на учебу она пойдет, Андрей и не сомневался, вот только не было бы поздно.
- Вы куда пропали? – Игорь был спокойным и даже веселым, так что, скорее всего, она с ним ещё не говорила. Это плохо.
- Ты с Улей сегодня разговаривал?
- Да, на занятиях, а что? У неё что-то произошло?
Ну, «что-то» это ещё очень мягко.
- Нет, просто не могу дозвониться. Ладно, не обращай внимания, но если она с тобой свяжется, обязательно скажи, ладно?
- Андрюх, ты чего натворил?
Много чего, если честно. И все со знаком минус. Ну, кроме самого факта беременности. Да, подпрыгивать от счастья он тоже не спешил, но и после того, как Уля убежала, успел подумать о многом. В частности, что ни один способ контрацепции не дает стопроцентного результата. И что из Ульки получится очень хорошая мать и жена. И что теперь придется наизнанку вывернуться, чтобы вернуть хотя бы часть того, что у них было до этого вечера. И что он не против, если Уля родит от него, может, даже исключительно «за». Вот только надо как-то объяснить это ей…
- Это не телефонный разговор, просто сделай, как я прошу.
- Ладно, потом поговорим.
Наверное, если бы знал номера телефонов её родителей, позвонил бы, только не очень это и уместно, звонить поздним вечером и спрашивать, где их дочь. Не хватает только и их испугать.
Хватит и того, что самому страшно за неё.
Хотя рыдать и перестала, но, как пришел Игорь, не услышала. И встрепенулась уже от того, что кто-то положил руку на плечо.
- Улях, ты как?
Хорошо, что свет он включать не стал, но и того, который лился из коридора, наверное, хватило, чтобы рассмотреть её лицо. Иначе с чего бы друг так хмурился.
- Ты ему сказал? – несмотря на то, что слез уже не было, теперь её колотило и морозило.
- Нет, Андрей не знает, где ты. Можешь нормально рассказать, из-за чего это все? – он заставил Улю пересесть на диван, так, чтобы можно было обнять за плечи, а не сидеть в ногах. И ещё больше нахмурился, заметив, как она дрожит. – Так, подожди немного.
Куда он пошел, она спросить не успела. Зато впервые задумалась, что неплохо бы предупредить девочек. Хотя, они её сегодня и не ждут, так что можно не спешить.
- Держи. Пей залпом и до дна, - вернувшийся с кухни парень протянул бокал с каким-то янтарным напитком. Уля даже с расстояния в полметр почувствовала запах алкоголя, от которого замутило. Поэтому и мотнула головой, прижимая ладонь ко рту. – Чего ты отмахиваешься?
Чтобы ответить, руку пришлось убрать, но брать протягиваемое она все равно не стала.
- Я не могу.
- Все ты можешь. И если развезет, ничего страшного, отоспишься, утром будешь, как новенькая. Зато реветь перестанешь.
- Ты не понял, я совсем не могу, - она инстинктивно прижала сжатые в кулак пальцы к животу. – Мне нельзя…
Чтобы понять эту пантомиму, у Игоря ушло чуть больше минуты. А что он догадался, Уля удостоверилась, когда у друга вытянулось лицо. Ну, и ещё потому что чуть не уронил бокал.
- Охренеть… - но спиртное все равно не пропало, выпитое им залпом. И ведь даже не поморщился. – Ты беременная, что ли?
Уля мелко закивала, прикусывая губы, чтобы снова не расплакаться. Откуда только столько жидкости в организме…
- Тогда вообще ничего не понимаю… - он сел немного ближе, как-то боязливо погладив девушку по плечу. – Эй, ну чего ты опять ревешь? Это же хорошо, племянника мне родишь. Только я одного не пойму - почему ты сейчас не с Андреем? Ты ему ещё не сказала?
- С…сказала.
- Тем более не понимаю, - теперь он гладил её по волосам, пытаясь заглянуть в лицо.
- А он попросил уточнить, от кого…
Его рука замерла на лбу, как будто он проверял у Ули температуру.
- Шутишь?
Смех получился немного истеричным, но ничего другого выдать она все равно не могла.
- А похоже?
Когда на его лице появилось что-то, похожее на жалость, Уля отвернулась и закрыла глаза.
- Уль, может, ты как-то не так поняла… Блин! Сам понимаю, что бред. Что ты собираешься делать?
- Пока не знаю. В смысле, прямо сейчас. А потом рожать буду.
От всего этого голова начала болеть так, что Уле не хотелось шевелиться, потому и поморщилась, когда Игорь её обнял.
- Тогда успокойся, и тебе плохо, и ребенку, наверное, от этого не лучше. А Андрей… Не представляю, что сказать.
- И не надо, он уже и сам все сказал, - она зябко передернулась от неутихающей нервной дрожи. – По сроку должна успеть защититься до родов, а потом… Гош, я не знаю.
- Ну, и не думай пока про это. Пойдем. Давай-давай, вставай, - он помог девушке подняться. – Я сейчас дам, во что переодеться, умоешься и ляжешь спать. Уснуть сможешь?
Очень хотелось ответить утвердительно, но, прислушавшись к себе, она качнула головой.
- Вряд ли.
- Так… - он как-то очумело оглянулся. – Что тебе из лекарств можно?
- Понятия не имею.
Она как-то не задумывалась, что теперь любой препарат нужно рассматривать и с точки зрения безопасности для малыша. Ну, и ладно, прочитает лишний раз инструкцию, не переломится.
- Ладно, шуруй в ванную, я пока в интернете посмотрю, - подведя её к двери санузла, Игорь на секунду замялся. – Дверь не закрывай. Обещаю, подглядывать не буду. Тем более, что у тебя все равно и смотреть-то пока особо не на что.
Попытка развеселить не удалась, но Уля, оценив это, попыталась улыбнуться. Если учесть, что он нахмурился ещё сильнее, наверное, не получилось. А вот успокоиться, и правда, не помешает, никому от этого лучше не станет.
Только на то, чтобы согреться под душем, ушло больше получаса. Зато перестала реветь, уже хорошо. Да и от того, что с кем-то поделилась, стало хоть и не легче, но и та беспросветность ушла.
- Ты закончила?
Игорь уже пару раз стучал в дверь, уточняя, все ли в порядке, но не заглядывал. Только сразу, пока пыталась с помощью холодной воды привести в порядок опухшее лицо, занес свои шорты и футболку, заверив, что вещи чистые, так что может смело наряжаться.
- Да, уже выхожу.
Судя по тому, что вид у друга был какой-то виноватый, день плохих сюрпризов на этом не закончился. Вот только у Ули не осталось сил даже на то, чтобы закрыться в ванной.
- Он..?
- Нет. Андрея тут нет, - пока она все-таки не развернулась, чтобы забаррикадировать дверь стиральной машинкой, Игорь взял её под руку и подтолкнул в сторону спальни. – Я посмотрел, в инете вообще кто что пишет про таблетки, поэтому спросил у того, что точно знает.
Поскольку девушке было все равно уже до такой степени, что и возражать-то не хотелось, Уля послушно пересекла порог. Но вот заметив, кто ждет её, сидя на стуле у окна, все-таки удивилась.
- Добрый вечер, - Ольга Николаевна поднялась, сделав пару шагов навстречу, но потом остановилась, с беспокойством глядя на Ульяну. – Как ты себя чувствуешь?
- Здравствуйте. Нормально, - она оглянулась на Игоря, но тот предпочел позорно сбежать, прикрыв за собой дверь. – А что вы здесь делаете?
Чувство такта ей сегодня точно изменило, раз задала такой вопрос матери хозяина квартиры.
- Когда твой старший сын мечется в поисках своей пропавшей девушки и рычит на всех подряд, а младший через пару часов звонит и спрашивает, какое успокоительное можно дать плачущей беременной, понять, какая между этими событиями связь, не так и сложно, - она отступила, давая пройти к кровати. – Ложись, я знаю, что тебе сейчас нелегко, поэтому воспитанность покажешь в другой раз. Если я правильно поняла, срок у тебя сейчас недель шесть?
Она как-то так обыденно и равнодушно об этом говорила, что Уля снова оглянулась на дверь.
- Извините, наверное, мне пора…
- Подожди! – Ольга Николаевна прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Такое впечатление, что пыталась набраться для чего-то силы духа, но в такое верилось с трудом. – Я сейчас здесь не как Ольга Лебедева, а просто женщина, родившая двоих детей. Пожалуйста, приляг, у тебя и так был очень тяжелый день, не надо провоцировать…
Зерно истины в её словах было, поэтому Уля все-таки вернулась к кровати, но не легла, а аккуратно присела на край, придвинувшись спиной к изголовью. И подушку перед собой поставила, как будто та могла служить буфером.
- Зачем вы здесь?
- Я хочу с тобой поговорить. О тебе, об Андрее… Об этом ребенке.
- Он не считает его своим, поэтому вы можете не волноваться, - пальцы судорожно сжались на шелковых кистях декоративной думки. Вот уж никогда бы не подумала, что Игорь станет украшать свою постель таким чисто девичьим аксессуаром…
- К сожалению, всем мужчинам свойственно иногда совершать идиотские поступки, особенно, если перед этим немного ошарашить. Честно говоря, я думала, что Андрей подобного лишен. Сегодня убедилась, что ошибалась, - она тоже присела на кровать, только с противоположного конца, и, опустив глаза, принялась разглаживать несуществующие складочки с темно-серых брюк. – Он уверен, что ты беременна от него.
Отвечать на это Уля не стала. К чему? Хотя, конечно, интересно, зачем пришла Ольга Николаевна, не Андрей же её прислал.
- У нас с тобой раньше были не очень хорошие отношения. И это не твоя вина, но и не моя. Любая мать хочет для своих детей самого лучшего. Иногда представление о лучшем совпадает, иногда нет. В твоем случае оно не совпало. Я могу многое сейчас наговорить, но не буду. Потому что тебе и так тяжело и нужно поспать. Шесть недель это нехороший срок. Особенно, если так треплют нервы. Живот не болит, поясницу не тянет?
- Нет, - Уля наклонила голову к левому плечу, рассматривая сидящую перед собой женщину. Если бы это было возможно, даже решила бы, что она волнуется и тщательно подбирает слова.
- Выделения были?
Несмотря на интимность вопроса, девушка снова честно ответила:
- Нет.
- Это хорошо, - Ольга Николаевна на секунду улыбнулась, а потом снова стала серьезной. – Я хочу тебя кое о чем попросить, только не нужно отвечать сразу, подумай, хорошо?
Сразу вспомнилась та встреча с Андреем в кафе и его предложение. Даже слюна мгновенно стала тягучей и горьковатой от нехорошего предчувствия. У них в семье вообще с этим просто – есть деньги, нет проблемы.
- Ульяна, я очень прошу тебя, не делай аборт.
Слова были настолько неожиданными, что Уля перестала сжимать и перекручивать наволочку.
- Я ожидала другое предложение…
- Это было заметно. Не нужно думать, что я монстр. И почему я так делала, поймешь, когда появится твой ребенок. Но сейчас речь не об этом, а о том, чтобы дать ему родиться.
Так странно. Может, она все-таки переохладилась, и теперь вообще бредит? Потому что такого предложения точно не ожидала.
- Зачем вам мой ребенок? Вы же понимаете, что я его не отдам? – Уля подавила желание обхватить себя руками, хотя очень хотелось.
- Никто и не собирается его у тебя забирать, - Ольга Николаевна устало повела плечами. – Не против, если я присяду рядом? – дождавшись равнодушного кивка, женщина подвинулась к изголовью. – Просто мы с Ваней уже немолоды, и я не знаю, когда наши сыновья перестанут вести себя, как неуравновешенные подростки. Ты сама видела, мой муж болен, и как ни не хочется о таком говорить и думать, он может просто не дождаться внуков, - она с трудом сглотнула, на несколько секунд замолчав. – Поэтому я сейчас пришла к тебе.
Отвечать Уля не спешила, но одну из подушек ей протянула, чтобы можно было подложить под спину.
- Спасибо. Я не знаю, как у вас сложится с Андреем, поэтому предлагаю тебе помощь. Ведь понимаешь же, что поднять ребенка в одиночку можно, но это очень тяжело. Да никто от тебя этого и не требует.
Уля знала. И именно об этом думала, пока стояла под потоками горячей воды.
Легко сказать, что не хочет видеть и слышать ничего об отце своего ребенка, даже если сама в этом убеждена. Но против действительности не попрешь – у неё просто не хватит сил и денег, чтобы в одиночку растить малыша. Хотя, нет, если сильно постарается, то, может, и получится, но в том и дело, что рожать только для того, чтобы повесить на шею собственной матери ещё одного ребенка, это неправильно. Вот только особого выбора у неё все равно нет – никто не возьмет на работу беременную, это уже проходили, Лиля так и не смогла найти место, везде предлагали приходить, когда родит, а ещё лучше – когда ребенок пойдет в школу. Потому что никому не нужен бухгалтер, постоянно сидящий на больничных из-за простывшего малыша. В том, что на беременных инженеров спрос намного выше, Ульяна как-то тоже не особо верила. Поэтому помощь ей будет нужна и глупо от неё отказываться, руководствуясь только гордостью.
Не дождавшись ответа девушки, Ольга Николаевна продолжила:
- Я не знаю подробностей того, что между вами произошло, но, в любом случае, вам теперь нельзя думать только о себе, - она задвинула себе за спину поданную Улей подушку. – И что такое жить с мужчиной, вроде Андрея, я знаю лучше, чем кто-либо другой. Он на отца похож не только внешне, у него и характер папин. Поэтому я всегда была и буду уверена, что он добьётся того, что хочет. А детки… Они даются не всегда тогда, когда мы к этому готовы. Для меня брак с Ваней стал вторым, первый раз вышла замуж в девятнадцать. Сама не знаю, зачем. Вроде, особо и не любила… Глупая была. За семь лет, пока жила с первым мужем, так и не смогла забеременеть, а он очень хотел детей. Наверное, поэтому и ушел к той, которая смогла их ему родить. А потом я встретила Ваню, - Уля не сводила с неё глаз, поэтому заметила улыбку, которая на секунду промелькнула на лице женщины. Нет, Ольга Николаевна и раньше улыбалась, но так, как сейчас – ни разу. Нежно и как-то мягко. И сразу становилось понятно, что мужа она любит до сих пор. – Я ему говорила о своей проблеме, а он только отмахнулся, сказав, что все это глупости, если даже у нас не будет своих детей, значит, усыновим. А через полтора года я родила Андрюшу. И захотела дочку, чтобы был полный комплект. Правда, потом очень долго не получалось, поэтому между мальчиками такая большая разница. И я помню, как себя чувствовала, когда узнала, что беременна Игорем. Это сейчас никого не удивишь тем, что родила в сорок, а тогда было и радостно, и страшно… - она замолчала на пару минут, о чем-то задумавшись. – Я тебе одно скажу – я люблю своего мужа. До сих пор, хотя в жизни было всякое, и не всегда было ровно и гладко. Да, люблю немного не так, как в первое время после свадьбы, но все равно он был, есть и будет моим мужем и самым лучшим мужчиной на свете. Но даже это не сравнится с тем моментом, когда ты берешь на руки своего новорожденного ребенка. Потому что, когда смотришь на это страшненькое, сморщенное существо, которое кричит, сучит ручками и ножками, понимаешь, что ничего прекраснее и совершеннее в мире нет и быть не может.
Уля слушала, не перебивая, тем более, что негромкий ровный голос женщины странно успокаивал. И хотя девушка не торопилась верить каждому её слову, понятно же, что решение прийти сюда далось Ольге Николаевне непросто. И из-за их отношений, да и просто из-за гордости. Но один вопрос все-таки появился:
- Откуда вы знаете, какой у меня срок? Я не говорила Игорю…
- Нет, не говорила. Сюда меня привез Андрей, - заметив, как Ульяна поежилась и закусила губу, он поспешила добавить. – Он ждет в машине, и пока ты не разрешишь, сюда не поднимется.
А вот в это верилось с большим трудом, потому что он всегда делает так, как хочет.
- Я не хочу его видеть.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Было слышно, как на кухне Игорь говорит с кем-то, наверное, по телефону. Слов было не разобрать, только ровный гул низковатого голоса. А за окном устроившиеся на ночлег вороны все никак не поделят ветки тополя, хрипло перекаркиваясь и хлопая крыльями, отчего комки снега, прилипшие к тонким прутикам гибких побегов, срываясь, падали на припаркованные внизу машины.
- Вам нужно поговорить, но ты права, не сейчас. Ничего хорошего из того, что вы встретитесь сегодня, все равно не получится, - Ольга Николаевна поднялась с постели и потянулась к висящей на стуле сумочке. – Две таблетки под язык и постарайся уснуть. И подумай, пожалуйста, о том, что я тебе сказала. Потому что, к сожалению, мужчины приходят и уходят, такова жизнь. А дети, это то, что с женщиной остается навсегда, даже если они находятся далеко.
Пузырек, который она протягивала, был Уле знаком, как и небольшие желтые кругляшки, с приглушенным стуком перетекавшие за темным стеклом, стоило только его тряхнуть.
- Я и не собиралась избавляться от ребенка, - Уля взяла валериану, но следовать совету Лебедевой не спешила. – И не сделала бы это, даже если бы вы сейчас не пришли.
- Вот и молодец. Вы с Андрюшей сами разберетесь между собой, вмешиваться я не стану, обещаю. В любом случае, что бы вы не решили, я постараюсь изменить отношение к тебе. Не гарантирую, что смогу полюбить тебя и считать своей дочкой, но попытаюсь хотя бы узнать поближе.
- Спасибо вам. И за этот разговор, и за честность.
Ей ведь, в самом деле, стало легче. Не проще или радостнее, но легче.
- Ну, нужно же когда-то начинать… - поправив закрывающий плечи элегантный палантин, Ольга Николаевна направилась к двери. – Ложись спать, это нужно и тебе, и ребенку. И в ближайшие дни нужно сходить к врачу, потому что ты сегодня перенервничала, а это не очень хорошо. Если захочешь, отвезу к своему гинекологу, он хороший специалист, но я не настаиваю.
- Я подумаю. Спокойной ночи.
- И тебе.
Через пару минут глухо стукнула входная дверь, и Уля, закопавшаяся под одеяло, сжалась, почти уверенная, что сейчас в комнату войдет Андрей.
Его не было.
Наверное, все-таки признал её право на уединение, и это было лучшим, что он сделал за сегодняшний день. Потому что Уля в самом деле не хотела его видеть и слышать. И думать о нем тоже не хотела, но от себя не спрячешься. Хорошо, что на продолжение тихой истерики не осталось сил, потому что именно этого она и боялась, но, к удивлению Ульяны, слез не было. Зато очень сильно начало клонить в сон.
Даже некоторые угрызения совести, что выжила Игоря из его собственной спальни, не помешали закрыть глаза, проваливаясь в вязкую беспросветную темноту.
Только она не была страшной.
Теплая и густая, как только что сваренное ежевичное варенье. И уютная. В ней не нужно ни о чем думать, только расслаблено лежать, пока она волнами баюкает, что-то шепча на ухо.
Вот только голос у этой темноты был мужским и странно знакомым. Как и руки, осторожно обнявшие и прижавшие к крепкому телу, обволакивая своим теплом и запахом. И горячие губы, мягко коснувшиеся затылка чуть ниже линии роста волос.
Темнота бывает разной.
Эта казалась такой родной и, одновременно, горьковатой. Такой, что даже во сне почему-то хотелось плакать. И, вместе с тем, совсем не хотелось просыпаться…