Мои ноги подкосились, и, чтобы не упасть, я оперлась о стену в прихожей. Вот ведь проклятье! Я как раз уходила, когда у них началась перепалка. Если бы я осталась, то остановила бы их. Вы скажете — спорный вопрос, но почему-то я была уверена в этом. А теперь из-за меня Лоран хладнокровно убьёт Поля? Нет, такого не может быть!

— Куда они уехали? Когда? — в отчаянии я спросила у Ханны.

— Час назад, — дрожащим голосом ответила та. — Не знаю, куда…

Целый час! За это время в маленьком городе без труда можно найти укромное местечко и устроить кровавую лотерею.

И тут меня словно молнией поразило — тот холм над рекой! Поль вроде говорил, что именно там устраивались дуэли. Или я что-то путаю? Но если и так, они всё равно могли поехать в любое другое место. А если и туда — то прошёл целый час, в моём распоряжении нет экипажа, и я не смогу помешать им.

От бессилия я застонала. Почему, почему люди готовы рисковать своей жизнью из-за ерунды?

— Они что-нибудь ещё упоминали? — безо всякой надежды спросила я.

— Вроде, нет, — пожала плечами экономка. — Краем уха только слышала, что сначала собирались заехать к какому-то оружейнику за пистолетами. Я не поняла к кому именно, их несколько в Лесном городе.

Тогда, получается, шанс был! Вдруг этот визит затянулся и охладил их пыл?

Я велела Ханне держать себя в руках, а сама отошла в сторону и стала думать, что предпринять. Надо ли искать доктора? Он уехал вместе с Шарлем и мог быть в множестве известных и неизвестных мне мест, шансы найти его минимальны. Где получить наводку об оружейниках? Даже если бы я знала адреса, объехать их быстро не удастся. Оставался один выход — ехать на ту самую поляну.

Но сперва я добежала до лаборатории. Конечно же, дверь в неё оказалась закрыта. Через замочную скважину я пыталась прислушаться, однако внутри не расслышала никаких звуков. То ли Тильда по-прежнему спала, то ли её там уже не было. Впрочем, сейчас мне предстояло более срочное дело.

Выбежав из дома, я отправилась к ближайшему перекрёстку. Как назло, вокруг находилось очень мало конных повозок. Я бежала то к одной, то другой, но все они оказывались заняты, а ведь время уходило! К тому же, у меня при себе было всего три валлория, и я понятия не имела, хватит ли этой суммы, чтобы доехать до той лесной площадки.

Отчаявшись, я бросилась с воплем о помощи к проезжавшему рядом богатому экипажу. Однако пара респектабельных господ лишь с презрением взглянула и велела кучеру ехать дальше. Неужто они приняли меня за попрошайку?

План рушился на глазах. Бежать за помощью в санаториум или к Шарлотте? Я уже настолько выдохлась, что с трудом могла пройти не задыхаясь и десяток шагов. Всё пропало…

Внезапно кто-то окликнул меня по имени из проезжавшей сзади кареты. Оглянувшись, я пыталась вглядеться в слегка приоткрытую дверцу, но ничего не разобрала. Когда повозка остановилась, та распахнулась пошире и передо мной предстал Марко.

— Изабелла, вы ещё в Лесном городе? — радостно удивился он.

— Могу я сейчас воспользоваться вашим экипажем? — вместо ответа спросила я хриплым голосом.

Подозреваю, у меня был такой жалкий вид, что у него не имелось выбора. Мужчина помог забраться внутрь и спросил:

— Куда вас нужно доставить?

— Вам известны другие места для дуэли, кроме поляны в лесу? — скороговоркой на ходу выпалила я.

— По совести сказать, я вообще не знаю ни одного, — растерялся Марко. — Я живу тут всего два года и как-то не доходило до такого.

— Тогда, надеюсь, ваш кучер знает, где оно находится? — я задала новый вопрос.

На моё счастье, возничий понял, что я имела в виду, и мы отправились в путь. Ехать предстояло минут двадцать, всю дорогу я сидела как на иголках.

— Только не говорите, что собрались стреляться? — Марко не отрывал от меня обеспокоенного взгляда.

— Естественно, нет, — порывисто ответила я.

Несмотря на наше поверхностное знакомство, он внушал доверие. И его имя звучало похоже на имя моего приёмного отца. Почти сразу захотелось спросить мужчину про мою умершую тёзку, но тут я опомнилась — Марко упомянул, что живёт в этом городе недавно, значит, он не мог её помнить. Представив себя со стороны, мне стало стыдно, что я совсем помешалась с поисками следов неуловимого убийцы Изабеллы.

— Что тогда? — деликатно поинтересовался мой попутчик. — Конечно, не смею вмешиваться в чужие дела…

— Поль вызвал Лорана на дуэль! — отчаянным голосом сказала я.

— Не может быть такого, — Марко отрицательно покачал головой. — Что им делить? К тому же, мальчишка против бравого офицера?

На мгновение я тоже усомнилась в собственных словах. А если Ханна всё перепутала? А если они уже помирились и сидят где-то в пабе? Но нет, пока это не доказано, я должна была идти до конца.

— Вы же знаете, Лоран очень не сдержан на язык. Он оскорблял меня, а Поль заступился.

— Так дело в вас? — улыбнулся Марко.

— Не думаю, — я махнула рукой. — Просто у одного накопилась обида, а для другого — дуэль всего лишь развлечение.

— Честно говоря, верится с трудом, — не соглашался со мной мужчина. — Давно не слышал о подобных разбирательствах, хотя до этого всю жизнь провёл в столице. Помню, мне рассказывали смешной случай, когда один человек плохо стрелял и фехтовал, поэтому вызвал обидчика на дуэль на канделябрах.

— Почему вы уехали из Столичного города? — поинтересовалась я.

— По состоянию здоровья врачи посоветовали сменить климат. Здесь свежо и тихо, идиллия для пожилого человека. Я же рантье, получаю небольшой доход с мануфактур, так что могу находиться где угодно, — объяснил мой спутник. — Возвращаясь к нашей теме, хотел бы вас успокоить. Даже те случаи, что мне известны, заканчивались довольно мирно.

— Как мирно? — поразилась я. — Ведь вооружённые люди выходят друг против друга с намерением убить.

— О, дуэль — это целая философия, — усмехнулся Марко. — Существуют разные схемы. Наиболее традиционная — когда соперники делают по одному выстрелу. Если они достаточно разумны, то просто стреляют в воздух. Как ни удивительно, данных действий вполне достаточно, чтобы уладить недоразумение, возникшее между ними. Впрочем, есть и более жёсткий формат — когда противники одновременно стреляются с расстояния в пять шагов и могут погибнуть оба.

Я сидела в углу экипажа, сжавшись в комок. Мелькающий за окном пейзаж был мне незнаком, поэтому я не понимала, насколько мы близки к конечному пункту.

— Что ещё странно — они поехали к оружейнику, — сказала я. — Неужели у Лорана, как у бывшего военного, не имелось дома двух пистолетов?

— Ни в коем случае, — возразил Марко. — Огнестрельное оружие должно быть абсолютно одинаковым и не пристреленным. То есть, ни один из соперников не должен иметь явного преимущества. Наверное, вы не в курсе, но продаются даже специальные дуэльные наборы из двух предметов.

— И если Лоран убьёт Поля, он не понесёт никакого наказания? — задумавшись, спросила я.

— Если убьёт на дуэли, — поправил меня мужчина. — Думаю, при условии, если оба секунданта подтвердят, что всё проходило по правилам, Лоран не особо рискует. Будь он в действующей армии или на государственной службе, его отчислили бы. Но в тюрьму точно бы не посадили.

За окном тем временем начался сильный снегопад вперемешку с дождём. Огромные мокрые хлопья застилали свет и словно покрывали дорогу плотным одеялом. Наконец-то лошади остановились, и кучер крикнул, что мы добрались. Открыв дверцу, я убедилась, что наш экипаж приехал туда, куда нужно. Дополнительным доказательством тому была стоящая у обочины карета Лорана с отдыхающим внутри возничим.

Не мешкая, я выскочила наружу и бросилась бежать по направлению к тропинке. Снег застилал мне глаза, ноги увязали в сугробах — путь до поляны казался непреодолимым. Позади меня спешил Марко, однако, он отставал. Сердце билось в бешеном ритме, и я ничего не могла с этим поделать. Выход к точке дуэли становился всё ближе и ближе, но когда я достигла его, то окончательно сбила дыхание и была вынуждена остановиться, чтобы восстановить его.

Выйдя на край поляны, я увидела следующую картину: Лоран и Поль, находящиеся на расстоянии около тридцати метров друг от друга, стояли ко мне боком у самого обрыва. В руках они сжимали блестящие чёрные пистолеты. На некотором отдалении от них стояли две фигуры в серых плащах — очевидно, секунданты. Не успела я дёрнуться с места, как дуэлянты начали поднимать оружие.

— Стойте! — изо всех сил крикнула я и рванула вперёд.

Но мой голос был погребён плотной пеленой снега. Я поняла, что не успею преодолеть двести-триста метров, отделявшие нас.

Раздался выстрел. Судя по тому, как задвигалась рука Поля, стрелял именно он. Я сразу же перевела взгляд на Лорана — тот стоял целым и невредимым. Теперь настал черёд офицера.

Собрав последние силы, я снова что-то закричала и ринулась к ним наперерез. Мне показалось, что Лоран услышал меня. Он мимолётно посмотрел в мою сторону, затем на его лице промелькнула ехидная улыбка и мужчина сделал ответный ход. И хотя это был всего лишь пистолетный хлопок, в моей голове он отдался пушечным выстрелом.

Поль упал на спину и не шевелился. Секунданты мигом бросились к нему. Лоран же спокойно опустил огнестрельное оружие и направился к дорожке. Я бежала и вглядывалась в его лицо, но оно словно застыло неподвижной маской. Через несколько мгновений мы должны были неизбежно столкнуться на узкой тропинке.

И тут, как назло, я поскользнулась на припорошенном снегом льду и упала на бок прямо перед Лораном. Он остановился и протянул мне руку. Но я отвергла помощь и быстро встала сама.

— Мерзавец, как вы смели убить его! — крикнула я ему в лицо.

Лоран хмыкнул и пошёл дальше. Подбежав к лежавшему на снегу Полю, я увидела, что незнакомые молодые мужчины уже расстегнули ему пальто и жилет. На белой рубашке прямо по центру груди расплывалось кроваво-алое пятно. Мне стало дурно, но я понимала, что юноша ещё в сознании и велела себе держаться.

— Нужно немедленно отвезти его в больницу! — закричала я секундантам.

Те с удивлением взглянули и заявили, что именно это они и собирались сделать. Поль заметил меня:

— Ты… здесь… Я уже… умер?

— Нет, ты жив, — резко заявила я. — Хотя, право, за твоё поведение мне хочется убить тебя.

Юноша лишь тихо шевелил бледными губами. В этот миг я поняла, что обвинять тяжелораненого не слишком уместно.

— Я… промахнулся, — заплетающимся языком объяснял Поль. — Так мне… и надо…. Не смог тебя отстоять…

— Не говори ерунды! — снова начала я, пока мужчины решали, как лучше транспортировать его до кареты. Но потом одумалась: — Тебе лучше помолчать, не трать силы.

Секунданты приподняли его, и Поль с ужасом в глазах увидел свою кровавую рубашку. Пятно неумолимо расплывалось всё больше и больше.

— Прости меня, — прочитала я по беззвучному движению его губ.

Тут, наконец, подоспел Марко. Без лишних слов и движений он показал, как будет удобнее перенести неудачного дуэлянта.

— Не надо, — шептал тот. — Всё равно… умирать…

— От пули навылет в плече ещё никто не умирал, — заверил его мужчина и стал руководить процессом.

Секунданты кое-как подхватили Поля с каждой стороны под руки и медленно потащили к выходу из леса. Я слово завороженная смотрела на то место, где он только что лежал. Вытоптанная до осенней пожухлой травы площадка, кровавые следы на снегу, кисловатый запах пороха в воздухе…

— Изабелла, не отставай, — окрикнул меня Марко.

Словно в тумане, я повернулась и медленно пошла вслед за ними. Мы добрались до дороги и разместили Поля в нашем экипаже. Лоран же стоял около своей кареты, курил сигару и непринуждённо беседовал с кучером. На подгибающихся ногах я подошла к нему.

— Спасибо, что не убили его, — безжизненным голосом прошептала я.

— Разве я мог лишить братца драгоценного ассистента? — скривился тот. — Просто преподнёс юнцу урок.

Развернувшись, я направилась к нашей повозке. Поля уже уложили в удобную лежачую позу. Его вид заставлял меня трепетать — я чувствовала, что жизнь с каждой секундой покидает юношу. Так как даже если версия о пуле в плече верна, то пострадавшего, несмотря на наложенные жгуты, могла доконать огромная кровопотеря. Секунданты ушли в экипаж Лорана, а мы с Марко сели напротив раненого и велели возничему гнать в больницу, не жалея лошадей.

Поль то терял сознание, то вздрагивал. Мы изо всех сил старались удержать его внимание. Юноша повторял одно и то же:

— Умираю, я умираю…

— Нет, ты будешь жить, — с жаром уверяла его я. — Ранение пустяковое. Сейчас мы приедем в больницу, там тебе окажут помощь.

Но он смотрел на меня и словно не слышал:

— Изабелла, прости… Я хотел… защитить тебя.

— Спасибо, спасибо, — торопливо говорила я, держа его холодные руки и всем сердцем стараясь передать частичку своего тепла.

— Я… — тут юноша запнулся.

— Вовсе нет, ты не умираешь, — я решила сразу на корню пресечь его пессимистичный настрой.

— … люблю тебя, — закончил он, причём глядя куда-то за меня в потолок.

В этот миг я опешила. Мне никогда не признавались в любви. Тем более в такой обстановке — в чужом городе, в окружении малознакомых людей, в трясущейся по лесной дороге карете. Я растерялась и не знала, как реагировать на его слова. Было ли это правдой или бредом умирающего? В беспомощности я взглянула на Марко.

— Вот и отлично. Значит, тебе есть ради чего жить, — медленно, нараспев произнёс мужчина, беря инициативу на себя.

Он говорил что-то ещё, забалтывал Поля разной ерундой и это сработало. Как только мы подъехали к больнице, Марко и кучер подняли всех на уши. Прибежал медицинский персонал и увёз пострадавшего на каталках. Люди узнали в юноше ассистента доктора Арендта и заверили, что предпримут необходимые усилия для его спасения.

Мне самой требовалась помощь — по всему телу пошёл озноб. Но на вопрос Марко о моём самочувствии, я ответила, что всё в порядке.

— Теперь он в надёжных руках, — успокаивал меня мужчина. — А тебе нужно вернуться к родным.

— Нет, я останусь здесь! — категорично заявила я. — Рядом с Полем должен находиться кто-то из своих.

— В ближайшие часы от тебя не будет толку, — жёстко отреагировал Марко. — Выбирай: или ты едешь одна к труппе, а я подожду до приезда Драйзера, либо я насильно повезу тебя туда. В данный момент Полю нужно лечение и покой, но не ты.

Во мне не нашлось сил спорить, и я позволила себя увести. Его кучер довёз меня в полусознательном состоянии до санаториума.

Внутри здания царило заметное оживление. В комнатах второго этажа то тут, то там раздавались громкие голоса. Артисты складывали пожитки, наталкивались друг на друга в коридоре, вынося вещи на улицу…

Мило здороваясь со всеми, я прошла в комнату родителей. Они тоже как раз допаковывали последнюю коробку.

— Привет, готова к отъезду? — улыбнулся Марк, вынося наружу тюк с одеждой.

— Да, — без энтузиазма ответила я, глядя ему вслед.

Ко мне бросилась радостная Розамунда:

— Наконец-то уезжаем. Ты бы знала, как нам надоело находиться в этом санаториуме.

— Понимаю, — лишь обронила я и села на стул.

Как же я устала за эти дни. Ведь ежедневно происходили разные бурные события, я куда-то ездила, выпытывала информацию, собирала по крупицам факты, но в итоге не добилась хоть какого положительного результата. Всё оказалось миражом.

— У тебя что-то случилось? — спросила мама, заметив мой грустный вид.

— Да что могло случиться, — пожала плечами я. — Просто нет настроения.

— Что с рукой?

— Уже лучше, — я взглянула на свою забинтованную ладонь.

В последнее время она меня почти не беспокоила, если не считать того, что рана затягивалась. Но благодаря вмешательству доктора Арендта заживление ускорилось и об ожоге я больше не волновалась.

— Завтра уезжаем рано утром, — сообщил вернувшийся отец. — Мы заедем за тобой к Драйзеру, будь готова к восьми.

— Нет, — поморщилась я. — В эту ночь я останусь с вами. Только нужно забрать мои вещи, я оставила чемодан у них в прихожей.

Отец удивился, однако ничего не сказал. А я стала размышлять. Уже наступил вечер, а если мы уезжаем так рано, то я не успеваю заехать на кладбище и попрощаться с той Изабеллой, как бы странно это не звучало. Не имеющее смысла действие, хотя я давно решила, что отправлюсь туда перед отъездом. Сейчас шансы осуществить задуманное резко снижались. У меня оставался сегодняшний поздний вечер или завтрашнее раннее утро. Не самые лучшие отрезки зимнего дня для посещения погоста. Да и тем более он может быть закрыт. Похоже, придётся отложить визит до нашего следующего приезда в Лесной город. То есть, на год.

В разговорах ни о чём вечер подходил к концу. Затем общей гурьбой мы спустились на ужин. В коридоре я столкнулась с дядюшкой Октавиусом.

— Как ты, девочка? Завтра отправляемся в Горный город. Снова начинаем работать, — он довольно потирал руки. — Готова?

— Готова, — заходя в столовую, я выдавила из себя улыбку.

Что ж, как говорится, что ни делается — к лучшему. Пусть мы были на некоторое время выбиты из привычной колеи, но теперь всё возвращается на свои места. Впереди — переезды, выступления, кочевая жизнь. Осталось продержаться лишь полтора года!

За ужином еда не лезла в рот, один её вид вызывал во мне отвращение. Мыслями я постоянно возвращалась и возвращалась к Полю. Память выуживала последнюю картинку, которую я видела: его, в окровавленной рубашке, увозят на старой скрипучей каталке вглубь больничного коридора. А ведь он признался мне в любви. Удивительно, я даже не замечала ничего такого, вспоминая его поведение. Казалось, у нас с ним просто хорошие отношения. Что если завтра утром заехать к нему в больницу? С другой стороны, я не могла заставлять весь караван ждать меня…

Вернувшись в нашу комнату, я решила справиться о самочувствии Поля у кубиков. Выпавшие на гранях слова «да» и «мужчина» я истолковала как благоприятный знак, но всё равно поняла, что не успокоюсь, если не убедюсь в этом лично.

Краем глаза я заметила, как отец в верхней одежде направился к выходу. Наверное, за моим чемоданом в особняк доктора, куда же ещё на ночь глядя?

— Ты бы мог отвезти меня на пять минут в местную больницу? — догнав его, тихо спросила я.

Он тревожно посмотрел:

— Ты плохо себя чувствуешь? Что с тобой?

— Да нет, — отмахнулась я. — Там сейчас находится один мой знакомый, ассистент Арендта.

Пожалуй, не стоило говорить, что в лечебном заведении он оказался после дуэли, которая частично началась из-за меня. Я помнила, как совсем недавно отец неодобрительно относился к Гарольду. Сколько мной было пролито слёз из-за этого!

— Какой ещё знакомый? — насторожился Марк, когда вслед за ним я вошла в конюшню. — Тот парень с пятном на лбу?

Мне стало неприятно, что Поля характеризовали таким способом. Лично я уже привыкла к его внешности, и тот изъян больше не бросался в глаза. Отец подошёл к нашим лошадям, Вороному и Белогривке, похлопал их по крупу и начал запрягать.

— Да, тот, — не скрывая своё неудовольствие, подтвердила я. — Мы не успели попрощаться.

— Думаю, ничего страшного не случилось и не случится, — неожиданно строго заявил Марк. — Что у тебя в последнее время за манера образовалась — в каждом месте находить себе поклонников и проворачивать с ними какие-то дела? Что дальше? В Горном городе ты тоже кого-то найдёшь и, может, даже захочешь остаться?

— Не надо придумывать и преувеличивать, — возмутилась я. — Что здесь такого особенного? У меня и так нет друзей, только родственники. Могу я хоть с кем-то поддерживать нормальное человеческое общение?

— Во-первых, смотря что подразумевать под «нормальным человеческим общением». Во-вторых, с кем, — сурово отчеканил отец. — Общение с молодыми неизвестными типами я не одобряю. А с родственниками, должен признаться, тебе очень повезло.

Очень повезло! Я поняла, что Марк не пойдёт мне навстречу (в моём ботаническом мире он являлся тополем — таким же высоким и несгибаемым, чьи решения было невозможно поменять). Когда, казалось бы, что ему стоило?

Топнув ногой, я развернулась и отправилась в комнату. Розамунда уже расстилала постели. Моё внутреннее негодование не угасало. И я решила теперь уж точно навестить Поля, хотя бы из духа противоречия. Выждав момент, пока мама отвернётся, я тихо взяла накидку и поспешила покинуть номер.

— Ты куда? — она всё же заметила мой манёвр.

— Я быстро! — крикнула я ей в ответ и закрыла за собой дверь.

Но мои опасения были напрасны — конечно же, Розамунда не пустилась за мной в погоню. Выбежав на улицу, я успела пожалеть о своём решении — на дворе царила кромешная тьма, лёгкий морозец разогнал с улиц экипажи и людей. Только отступать было не в моих правилах. К счастью, больница находилась недалеко, и я беспрепятственно добралась до неё ускоренным шагом за пятнадцать минут.

Меня сразу же насторожило то, что во всех окнах двухэтажного здания не виднелось света. Лишь кое-где мерцал слабый огонёк, но, скорее всего, это были комнаты медицинского персонала. Открыв заледенелую дверь калитки, я осторожно прошла на территорию лечебного учреждения. Когда я дёрнула за ручку главного входа, то обнаружила, что он закрыт. Что и следовало ожидать. Вот ведь проклятье!

Пришлось стучать в крепкую деревянную дверь. Через несколько мгновений я услышала тяжёлые шаги, затем проём отворился и на пороге возник крупного телосложения мужчина с довольно неприветливым видом. За ним на меня пристально вглядывалась пожилая женщина в белом халате, очевидно, дежурная медсестра.

— Что такое? — неприветливо спросил охранник.

— Простите, — залепетала я, — сегодня мой друг попал в вашу больницу. Могу я навестить его?

— Совсем сдурела? — засмеялся великан. — Посещения уже давно закончились. Приходи завтра днём.

— Завтра днём не получится, — вежливо сказала я, — так как я уезжаю на год. Пожалуйста, позвольте мне увидеть его хоть на минутку?

— Нет, — грубо ответил мужчина. — По ночам не положено пускать. Сказано тебе — приходи завтра.

Я пыталась нащупать в кармане платья деньги, однако потом вспомнила, что они находились у меня в сумочке, оставшейся в санаториуме — я не взяла её в спешке. Похоже, ни просьбой, ни подкупом не удастся добиться своего.

— Но ведь у Поля здесь нет родственников, которые бы навестили его, — обронила я, повесив голову и уже собираясь уходить.

— У кого? — заинтересовался охранник.

— У ассистента доктора Драйзера, — оживилась я, надеясь разжалобить его.

— Ха, тогда и печалиться не о чём, — бодро сообщил мужчина, закрывая дверь перед моим носом. — Парнишка сейчас без сознания после операции.

— Он в порядке? — отчаявшись, спросила я.

— Не знаю, — буркнул тот уже изнутри.

Сойдя с крыльца, я печальным взором окинула здание. Искать палату Поля с улицы было гиблым делом. К тому же, если охранник говорил правду, то мы с ним всё равно не смогли бы пообщаться. Тяжело вздохнув, я побрела обратно.

Мне повезло — я успела вернуться как раз перед отцом, и поэтому моя ночная вылазка осталась безнаказанной. Переодевшись, я устроилась на кровати и пыталась уснуть. Завтра мы покинем Лесной город, и уезжать я буду с неспокойным сердцем — за Изабеллу Конрой, за Тильду и за Поля.

Передо мной пролетели фрагменты жизни тёзки. Может, она действительно умерла в результате несчастного случая? А я искала возможного убийцу потому, что мне хотелось прикоснуться к её странной гибели? Кого я должна была найти? Зачем? Или то слово просто послышалось в шуме ветра? Много вопросов и ни одного ответа.

Надо ли говорить, что почти всю ночь я не сомкнула глаз. Моё спальное место находилось перед окном, и я смотрела в звёздное зимнее небо, а тревожные мысли одолевали одна за другой.

Я вспоминала события недавнего прошлого, окончательно запуталась в том, что происходило сейчас. Также меня одолевало чувство незащищённости перед будущим. Случившееся выглядело каким-то нескладным, лишённым смысла и порядка. Возможно, я даже всплакнула от собственной беспомощности. Все усилия, которые я предпринимала, будь то в Туманном городе, то здесь, не приносили результата. Я куда-то рвалась, металась, что-то делала, а в итоге не могла ни разрешить проблемы, ни предотвратить неизбежное.

Ближе к утру я всё же задремала. Вскоре послышались людские голоса — члены трупы проснулись и спешили привести себя в порядок в ванных комнатах. Вся разбитая, я тоже поднялась и стала медленно одеваться.

— Изабелла, с тобой всё хорошо? — настороженно спросила мама, повернувшись на скрипучей кровати.

— Да, а что?

— Такая бледная, круги под глазами. Выглядишь, как смерть.

Подойдя к зеркалу, я убедилась в правоте её слов. Вид у меня был явно нездоровый. Что ж, моё внутреннее состояние проявилось наружу.

— Плохо спала, — объяснила я.

Затем кое как самостоятельно сменила повязку, убедившись, что рана потихоньку заживает. Все мы оделись, собрали последние вещи, и Марк пошёл относить их в наш фургон. Я и Розамунда отправились в столовую. Через окно комнаты я видела, как во дворе несколько мужчин во главе с дядей Октавиусом что-то обсуждают, собравшись в кружок. Очевидно, маршрут, по которому поедем дальше.

Неожиданно к зданию подъехал экипаж Арендта, и он сам вышел из повозки. Выглядел доктор довольно бодро и с улыбкой направился к группе наших артистов. Я отошла от окна и задумалась, потому что не знала, как вести себя с ним. Сейчас этот человек был для меня очень противоречив. Наверное, будет правильным попробовать избегать общения.

Решив пропустить завтрак, я стала подниматься по лестнице обратно в комнату, но услышала позади его голос. Как мужчина успел так быстро зайти в санаториум?

— Изабелла, постой!

Не говоря ни слова, я обернулась. Доктор, словно мальчик, взлетел наверх и приобнял меня:

— Как ты? Как кисть?

По крайней мере, он не спрашивал, почему вчера я не ночевала в его доме. Похоже, потому что сам понимал причину.

— Нормально, — немного отстранилась я. — Большое спасибо за ваше участие, уже почти зажило.

— Давай я посмотрю, — Арендт протянул руку к моей ладони.

Я отдернула её и спрятала за спину:

— Правда, всё хорошо.

Еле заметная тень недовольства пролетела по лицу доктора. Он погладил свою бородку:

— Кстати, помнишь, я обещал навести справки о Гарольде Грине, твоём столичном следователе? Мне составили кое-какое досье…

— Спасибо, в этом уже нет нужды, — отказалась я, потому как мне не хотелось принимать от него помощь.

— Как знаешь.

С этими словами мужчина развернулся и стал спускаться. Я же бросилась за ним:

— Подождите, что с Полем?

Он замер, но ничего не произнёс. Его молчание пугало.

— Вчера вечером меня не пустили к нему в палату. Сказали, что пациент без сознания.

Едва доктор начал что-то говорить, как мимо нас с шумом спустились вниз группа танцоров. Дождавшись, когда они скроются из вида, мужчина сообщил:

— Сегодня ему уже лучше, он пришёл в себя. К счастью, ранение сквозное, лёгкие не задеты. Просто вчера потерял много крови. Опасный период миновал, и скоро Поль пойдёт на поправку.

Я почувствовала огромное облегчение. Потому что с момента дуэли изо всех сил старалась отогнать мысль о том, что для юноши она может закончиться фатально.

— А Лоран? — с жаром спросила я. — Он понесёт за случившееся какое-то наказание?

— Лоран? — доктор нахмурился и прислонился к стене. — В этом нет необходимости.

— Как? — я чуть ли не подскочила к нему. — Негодяй вправе убивать из-за пустяка и ему всё сойдёт с рук?

— Изабелла, успокойся, — Арендт потряс меня за плечи. — Я поговорю с ним, брату придётся изменить некоторые привычки. Если кто и виновен в произошедшем, то только я.

— Почему вы?

— Это моя кара, — вздохнул доктор. — Я отошёл от истинного предназначения, стал заниматься чужим делом и тем самым принёс несчастья разным людям. И вот провидение наказало меня, ведь Поль был мне как сын. Поэтому я решил остановить проект.

— Что? — я не поверила собственным ушам. — Вы заявляли о его громадном значении, посвятили ему годы, достигли определённых успехов, подвергли жизни нескольких человек риску и бросите всё на полпути?

— Именно, — сухо отрезал он. — Я пришёл к выводу, что не имею права больше ошибаться. В данный момент у меня нет уверенности в конечном результате, в силу чего сегодня ночью я уничтожил данные, записи, химикаты, так что теперь всё кончено. Сейчас я возвращаюсь к своему настоящему делу — лечению людей, и в первую очередь посвящу себя выздоровлению Матильды.

— Где она? — с тревогой спросила я.

— В больнице. Я пригласил столичный консилиум, будем разбираться с ней, — доктор дал понять, что беседа окончена и собрался уходить.

— Но ведь это дело на личном контроле короля? — я задала вопрос ему вслед.

— Проект закрыт, — быстро повторил на ходу Арендт.

Он попрощался со всеми членами труппы, пожелал успехов, сказав, что всегда рад видеть здесь, и уехал. Словно сомнамбула, я спустилась в столовую.

Завтрак я помнила плохо. Тяжёлая голова еле держалась на шее, еда казалась невкусной, общие оживлённые разговоры и бряканье столовых приборов по посуде лишь раздражали.

В какое-то мгновение у меня началось головокружение. Поэтому, не закончив трапезу, я извинилась, вышла из-за стола и отправилась в ванную комнату. Там я ополоснула лицо холодной водой и из последних сил оперлась на умывальник. Наверное, накопилась усталость за последние дни.

Отдышавшись, я вышла оттуда и стала возвращаться по коридору. Было без десяти минут восемь. Это означало, что совсем скоро мы будем уезжать из Лесного города. Навстречу мне торопилась, даже, можно сказать, бежала обеспокоенная Флора.

— Ты не знаешь, доктор уже уехал? — запыхавшись, спросила она.

— Кажется, да, — ответила я. — Что-то произошло?

Женщина грустно кивнула:

— Гийому нехорошо второй день. Он не выходит из своей каморки, сидит в углу, как загнанный зверь. Плохие предчувствия…

В подтверждение её слов из той самой последней в коридоре разносились громкие стоны. Флора в отчаянье смотрела на меня, словно спрашивая, что делать.

— Разве у вас здесь нет других врачей? — растерянно спросила я.

— Сейчас — нет, — чуть ли не со слезами на глазах воскликнула старшая медсестра, развернулась и побежала в обратную сторону.

Инстинктивно я бросилась за ней. Хотя по пути и сомневалась, что могу пригодиться в этой ситуации. Прибежав в комнату инвалида, мы застали душераздирающую картину: тот корчился на полу в судорогах и хрипел.

Флора приблизилась к нему, примостилась на полу рядом и поместила его запрокинутую голову на свои колени. Я в нерешительности подошла к ним. Ещё никогда мне не приходилось присутствовать при агонии человека. Может, смерть и являлась лучшим выходом, чем жить с такими ежедневными мучениями.

Даже внешность калеки изменилась. Несмотря на то, что в комнатушке было не очень светло, я видела его расширенные зрачки, вваленные щёки на сером лице, отвисшую нижнюю челюсть, блестящие капельки пота на лбу. Гийом что-то бормотал:

— Ышна… ышенка… ышна…

— О чём он? — безмолвным взглядом я спросила медсестру.

Та пожала плечами, мол, всего лишь бред, и успокаивала умирающего. Однако он не обращал на неё внимания, а заприметив меня, ещё громче захрипел:

— Ышна… ыыыы…. ышна…

Флора тем временем пыталась проверить его пульс. Но ей это не удавалось, так как Гийом постоянно крутился.

— Может, его отвезти в больницу? — сказала я первое, о чём подумалось.

По лицу женщины я видела, что она сомневалась. Во-первых, организация экстренной транспортировки, судя по всему, нам так просто не удастся. А во-вторых, ни у неё, ни у меня не было уверенности, что несчастному там смогут помочь. Тем не менее Флора привстала и задумалась:

— Сейчас я попробую уточнить, насколько это возможно. Пожалуйста, побудь тут с ним, — и она убежала куда-то прочь.

Я застыла в паре метров от калеки. Но он внезапно успокоился и всё также, лёжа на полу, глядя в упор на меня, замычал:

— Ыыыы…

— Что? — не поняла я.

— Ыыыы, — повторил Гийом более слабым голосом.

— Я?

В ответ он утвердительно задвигался из стороны в сторону. А затем добавил:

— Ышна…

Неужто Гийом говорил что-то осознанное? Я начала вспоминать слова, похожие по звучанию на эти звуки.

— Мышка? Пышна? Вышла? — спрашивала я, на что горбун отрицательно махал головой. — Вишня?

— Ааааа, — оживлённо захрипел он.

Причём здесь вишня? Я растерянно смотрела на него, а Гийом как будто затих. Теперь он лежал спокойно, без сильных конвульсий. Лишь изредка его туловище вздрагивало, словно от ударов невидимой силы.

Я, вишня… Обхватив себя руками, я зажмурилась. Что хотел сообщить этот человек? Он ведь совсем не знает меня, мы даже не разговаривали. Кроме того случая, когда я и доктор спрашивали про тёзку. В недоумении я осторожно спросила:

— Изабелла Конрой?

Гийом закивал мне, из его глаз вытекла слеза и он снова замычал:

— Ышна!

И тут я вспомнила, что именно вишнёвое дерево обвивало могильный памятник той девушки. Только до сих пор я не понимала, с чем это могло быть связано.

Вернулась Флора с покрасневшим от волнения лицом:

— Как назло, нашего кучера нет на месте. Так что мы никуда его не повезём и попробуем придумать что-то здесь.

— Что вы собираетесь предпринять? — поинтересовалась я.

Женщина задумалась:

— Попробуем дать ему успокаивающее средство.

— Это здесь не поможет, — возразила я. — Помогите довести его до нашего фургона!

Флора секунду колебалась, но потом кивнула мне. Мы вдвоём приподняли горбуна, который оказался не таким уж тяжёлым и под руки повели к выходу. На удивление, он даже не сопротивлялся, а как будто старался облегчить наши действия, хотя было видно, что ему трудно идти. Не обращая внимания на шум в столовой, нам удалось спокойно пройти мимо и выйти на улицу. К счастью, наш запряжённый экипаж находился чуть ли не рядом с входной дверью.

За это время я поняла, что ехать нужно не в больницу. На помощь родителей я не рассчитывала — слишком долго придётся всё объяснять, а в конце они мне не поверят. Оставалось отвлечь медсестру. Когда мы помогли инвалиду забраться по ступеням в фургон, я специально осталась внутри и обратилась к ней:

— Пожалуйста, позовите моего отца для управления повозкой, а я пока присмотрю за Гийомом.

Женщина удивилась, почему именно она, а не я должна отправиться за Марком, но в нашем переполошенном состоянии не стала обсуждать мою просьбу и побежала в здание санаториума. Я же быстро прикрыла брезентом вход, обежала фургон и села на козлы.

Честно говоря, я ещё ни разу не управляла экипажем самостоятельно. Да, отец показывал мне, как это делается, да, я кое-что знала об управлении повозкой, однако, чтобы проехать какое-то расстояние — тут у меня опыта не было. Только я понимала, что должна рискнуть. Гийом мог умереть с минуты на минуту, и второго шанса не будет. Сделав полный выдох и вдох, я крепко взяла в руки вожжи и крикнула Белогривке и Вороному трогаться с места.