I

   Дом встретил Ано молчанием и спокойствием, будто сегодня никто не приплывал. Лучезарная зашла в гардеробный закуток и избавилась от обуви, затем быстро преодолела внутренние коридоры, направляясь в комнату, где должны находиться гостьи.

   Лучистая комната представляла собой ромейскую арену в миниатюре, только вместо сидений априки установили тысячи зеркал, отражавших свет пречистого бога к центру помещения. В погожий день такая комната могла быстро насытить несколько десятков априк, но сейчас Атона то и дело заслоняли небольшие тучки.

   Гостьи всё ещё сидели здесь, окутанные ярким светом. Слабое шуршание механизмов, ориентировавших зеркала в пространстве, наполняло слух монотонным шумом. Когда порог "арены" оказался за спиной, перед глазами хозяйки предстала знакомая картина, в которую добавляло новизны поведение юной гостьи. Лучезарная улыбнулась, увидев сестру, неподвижно лежавшую в самом центре комнаты. Озарённое светом тело старейшей прикрывала прозрачная накидка, правая ладонь лежала на рукояти боцьена. Облачённая в такую же накидку Йоко сидела поодаль и непрерывно наблюдала за Анэ; на лице юной девы читалось волнение. Ано не торопясь направилась к Темноокой. Дева вскоре заметила её, облегчённо вздохнув.

   -- Она сказала не подходить к ней ближе, чем на три шага, а то разрубит надвое, -- пожаловалась дева. -- С тех пор ни разу не пошевелилась.

   -- Сестра часто так делает, светлая гостья, -- успокоила хозяйка. -- Тебе не стоит волноваться.

   -- Но всё-таки.

   Ано подошла к сестре. Пресветлая слегка повернула голову, выдохнув:

   -- Аха...

   -- Я понимаю, -- ответила хозяйка и вернулась к Йоко.

   -- Нам лучше не беспокоить Анэ до рассвета, -- известила Лучезарная. -- Она в полном порядке.

   Йоко кивнула, успокоившись.

   -- Вижу, твои прекрасные глаза слегка пожелтели. Я собираюсь скроить Маниусу нормальную одежду. Составишь мне кампанию?

   -- Конечно. Давно пора, -- согласилась охотница, поднимаясь с пола.

   В отличие от жилых комнат, мастерская не предполагала лишних украшений, потому голые, снабжённые лишь светильниками стены не оставляли иного выбора, кроме как перевести взгляд на широкий покрытый белым пластиком стол либо полки, заполненные инструментом, материалом да частями одежды. Ано не мешкая достала два рулона, попросив Йоко расстелить их на столешнице. Куски ткани, один -- твёрдый и плотный, второй -- мягкий и сетчатый, легли на пластиковый лист. Через пару мгновений древняя очертила контуры будущих заготовок.

   -- Я только что взяла с него мерки, -- прокомментировала Ано, -- хотя тунику всё равно придётся шить свободной, иначе он её не напялит.

   -- Люди вообще не умеют делать одежду под размер, -- сопрано юной девы спародировало ворчливый тон Анэ, -- сколько ни видела нарядов -- вечно всё наперекосяк.

   -- Тела людей слишком сильно меняются с возрастом, -- напомнила Лучезарная. В руках хозяйки блеснул нож, с лёгким шорохом разрезавший ткань по намеченным линиям.

   -- Это-то как раз понятно, -- продолжила дева, -- но почему тогда каждая туника получается разной, если можно сделать несколько вариантов? А тога? Просто кусок шерсти, наброшенный на тело. Весь в лишних складках. Неудобно же.

   -- Традиция.

   -- От таких традиций страдают стада невинных овец. Нужно как-то привить Маниусу чувство меры.

   Хозяйка продолжила молча разрезать ткань.

   -- Извини: разговорилась. Что мне сделать?

   -- Хочу дослушать про чувство меры, -- не преминула ответить Ано, пока лезвие вырезало последнюю заготовку.

   -- Я не знаю. По-моему, он потихоньку начинает привыкать. Но часто я даже не знаю, как объяснить ему что-то. Он или спорит по пустякам, или сразу со всем соглашается, хотя ясно, что ничего не понимает... -- звонкое сопрано быстро растворилось в воздухе.

   -- Животные хорошо обучаются на доступном примере. С первого раза его всё равно не научишь: не стоит расстраиваться, -- поддержала беседу Лучезарная.

   -- Это точно, -- согласилась дева.

   Хозяйка достала нитки с иголками и жестом пригласила Темноокую помочь. Юная априка с воодушевлением взялась сшивать свою половину, но за быстрыми движениями древней не поспевала. Когда охотница смирилась с поражением в необъявленном состязании, её разум посетила иная мысль; губы плотно прикрылись, успев подавить смешок.

   -- Веселишься? -- мягкий голос старейшей наполнился озадаченными нотками. -- Или так любишь шить?

   -- Я просто подумала, -- Йоко прервалась, подавив новую волну смеха.

   -- О чём? -- на этот раз Ано подняла на гостью глаза; пальцы древней продолжали пронзать иглой ткань.

   -- Старейшая шьёт тунику для ромея, -- поделилась априка.

   -- Что только в нашей жизни ни случается, светлая гостья. Сначала охотница спасает обречённого на смерть человека, потом его привозят ко мне, и вот уже я шью для него одежду: нельзя же позволить гостю ходить в драной шерсти больной овцы или, не приведи Атон, в остатках погибших растений? К тому же, у туники простой крой: много времени не потратим, -- описала ситуацию Ано.

   -- Ага, -- согласилась охотница.

   -- Так что не стоит удивляться. В жизни всякое бывает. Тем более я воспринимаю шитьё как отдых от моих обычных занятий.

   -- А чем вы занимаетесь?

   -- Большую часть жизни я прожила как исследователь. Исследую жизнь.

   -- Вот как... -- Йоко задумалась.

   -- Что-то не так?

   -- Нет, нет. Просто не могу представить, чтобы Йо делала что-то подобное, -- поделилась Темноокая и сразу погрустнела. Закончив сшивать свою сторону, Лучезарная аккуратно забрала иглу из рук помощницы.

   -- Принеси пока пояс. Фиолетовая полка, с середины.

   -- Ага.

   Охотница нашла глазами нужную полку и отправилась за поясом. Под мягким аметистовым светом лежали нужные заготовки.

   -- Застёжку с магнитами тоже брать? -- спросила Йоко.

   -- Разумеется.

   Пространство заполнил щелчок слипшихся магнитов. Дева принесла все детали, сконфуженно взглянув на старейшую. Ано улыбнулась и положила иглу на стол, занявшись доработкой пояса.

   -- Ещё пятые слева подошвы с бирюзовой полки. И прихвати детали верха. Раз уж начали, справим сапоги и выкроим повязки да портянки, -- информировала древняя. -- Потом можешь отдыхать.

   -- А вы?

   -- Мне ещё много всего нужно переделать, светлая гостья. Я вернусь домой с закатом.

   -- Ясно, -- тихое сопрано наполнилось грустными нотками. Априки продолжили работу.

II

   Приятная полудрёма, охватившая тело, обратилась в мощный внутренний импульс. Маниус резко поднялся на ноги, ощутив дыхание за спиной. Вокруг по-прежнему сиял пейзаж застывшей пустыни, и ничего другого не наблюдалось.

   -- Прекрасная реакция, друже, -- мягкий голос достиг ушей, ощекотав затылок.

   Изгнанник дёрнулся и упал, не сумев удержать равновесие. Перед глазами появился знакомый силуэт, облачённый в привычную одежду априк. На правом плече Лучезарной покоилась охапка металлических прутиков, завёрнутая последовательно в белую и прозрачную ткани. В левой руке -- свёрток с одеждой. Насмотревшись на свёрток, Примус осторожно поднялся.

   -- Прости, что нарушила твой сон, но сейчас самое время подготовить твоё жилище, -- объяснила Ано.

   -- Я готов! Что нужно делать? -- спросил Маниус.

   -- Сначала переоденься.

   Старейшая подала юноше свёрток. Ромей деловито развернул его и не мешкая сбросил плащ. Рассмотрев новую одежду, Примус просиял; из юных уст без спросу вылетел восторженный возглас. Среди новой одежды числилась даже набедренная повязка, а ткань на ощупь оказалась столь приятной, что Маниус почувствовал себя патрицием. "Даже сенаторы такие не носят", -- удовлетворился ромей, натягивая тунику. Следующим на очереди был пояс. Юноша оглядел его и примерился к застёжкам. "Болтаться же будет", -- решил Примус, видя, что после застёжки остался добрый кусок ткани. Руки обернули пояс вокруг торса, "палец" застёжки вошёл в ухо. Рука раздосадовано проводила свободный кончик пояса, и тот прилип к светлой ткани, подобно боцьену. Юноша обрадовано взялся за кончик и потянул. Потребовалось усилие, чтобы тот вновь оказался свободным. Маниус принялся прилеплять и отлеплять кончик, увлечённо играясь с новой вещью.

   -- Пояс носится застёжкой справа, -- вмешалась Ано.

   -- А? Да, -- изгнанник поправил пояс и расправил тунику. -- Даже не знаю, как благодарить вас...

   -- Благодарить не за что, -- перебила древняя. -- Нельзя же позволить гостю ходить в чём попало.

   Изгнанник взялся за обувь. Он быстро накрутил ткань вокруг ноги и вставил в сапог. Копируя узел на обуви Ано, ромей затянул шнурки бантом и соединил металлические кончики. Как и ожидалось, последние слиплись. Второй сапог обуть не составило труда. Отверженный вернул повязку на лоб; касание о клеймо притупило радость.

   -- Последний элемент, -- Лучезарная сняла с пояса чёрный сосуд и протянула Маниусу.

   -- Носится слева. Гладкой стороной к поясу.

   Стоило Примусу поднести сосуд на место, как тот быстро прилип к белой накладке.

   -- Великолепно! -- восторженно крикнул юноша. Оцепить сосуд оказалось не в пример сложнее.

   -- Нужно тянуть к земле. Аккуратно.

   Изгнанник последовал совету.

   -- Вот оно как, -- сказал ромей, когда сумел снять сосуд.

   -- Теперь ты готов, друже. Идём со мной, -- позвала Ано; глаза старейшей хитро подмигнули.

   Стеклянная дорога спускалась всё ниже, приводя спутников к краю леса. Восторги Маниуса развеялись приятным морским ветром, и теперь он ожидал очередных диковинок, которые наверняка остались в запасе у априк. Лучезарная шла молча, что навевало на юношу тоску. Стёртые ступни не добавляли удовольствия от перехода. Тропа продолжала уводить спутников с горы; до ушей изгнанника донёсся отчётливый водный гул. Ано легко сошла с тропы, спускаясь по крутому склону как ни в чём не бывало. Маниусу же, чтобы ненароком не скатиться вниз, пришлось контролировать каждое движение.

   После утомительного спуска ромей оказался на небольшой каменистой площадке, кое-где поросшей клочьями приземистой травы. По площадке тёк шустрый ручей, старательно уносивший горные воды на равнину. Неровные границы площадки очерчивали высокие камни да валуны, которые, по-видимому, когда-то скатились сюда со склона.

   -- Прекрасное место, -- отметила Ано и положила свёрток на землю. Не промешкав и секунды, древняя начала разворачивать ткань, взяв оттуда заострённые колья и небольшую кувалду, до того прятавшуюся в середине свёртка. Лучезарная вбила в землю шесть кольев, очертив ими ровный квадрат.

   -- Помоги, пожалуйста: убери все камушки изнутри территории, пока я соберу палатку, -- попросила априка. Маниус, которому надоела роль созерцателя, взялся вычищать площадку с тщательностью ювелира, проверявшего партию нонийских рубинов на предмет трещин. Ано тем временем собрала палатку и взялась помогать юноше. Работа шла споро, и вскоре они уже любовались натянутой походной палаткой, конусом напоминавшей шатёр кочевников.

   -- Осталось присыпать камнями снизу, -- информировала хозяйка.

   -- Я сам, -- с готовностью ответил Маниус, побежав к недавно убранной гальке. Лучезарная не стала помогать, следуя слову юноши. Вместо этого древняя внимательно наблюдала за его действиями, оценивая быстроту и сообразительность человека.

   Изгнанник обсыпал палатку, любуясь на блестящие трубки и прочную плёнку. "Сколько же может стоить, всё это? Не меньше сотни рубинов! -- мысль озарила сознание, дав повод для волнения. -- Чем же мне отплатить потом?" Ромей закончил обсыпать палатку и повернулся к старейшей. Губы шевельнулись, готовясь расспросить о цене.

   -- Думаю, из тебя сможет получиться охотник на мыйо, -- опередила Ано.

   -- Правда?! -- восторженный баритон заполнил пространство. Априка кивнула, улыбнувшись.

   -- Но сейчас нужно придумать, как тебе питаться, -- нарочито недоумённый тон содержал в себе нотки паники. -- Есть идеи?

   -- Надо-то только найти ягоды, -- удивился Маниус. -- Да тут их целый лес...

   -- Для сохранения здоровья этого недостаточно, а ты у нас ещё растёшь, -- напомнила Ано.

   -- Хорошо бы немного мяса, но ведь нельзя же убивать животных? -- спросил ромей, с надеждой глядя в тысячелетние глаза.

   -- Точно, нельзя, -- подтвердила Ано. Юноша поник.

   -- Но это не значит, что нельзя добыть себе мяса, -- продолжила априка. Маниус сконцентрировал на древней всё своё внимание.

   -- Идём со мной: кое-что покажу.

   На этот раз идти по тропе пришлось намного дальше. Маниус понял, что они слегка обогнули гору, спускаясь всё ниже к лесу. Вскоре кирпичи под ногами сменил твёрдый грунт, но юношу это только порадовало. В воздухе всё громче слышалось непрерывное гоготанье, карканье и чириканье. Любопытный взгляд обнаружил источник шума -- ровную отвесную скалу, сплошь усеянную гнёздами. Ано вела именно к ней.

   Атон подбирался к горизонту, готовя землю к очередному закату. Подножье "птичьей" скалы приближалось с каждым шагом. Забираясь на очередной крупный камень, Маниус заметил в небе силуэт орла, неторопливо нарезавшего круги прямо над гнездовьями. Априка выбрала подходящий камень и опустилась на корточки, пригласив порядком отставшего ромея присесть рядом.

   -- Красивая скала, не правда ли? -- спросила Ано, когда Примус удобно расположился на валуне.

   -- Скала-то может и да, но тут шумно и птицами воняет, -- ответил Примус.

   -- С непривычки запах действительно сильный, -- согласилась Лучезарная.

   -- Но как можно взять мясо не убивая? -- не вытерпел ромей. Птицы загоготали громче, будто разделяли его любопытство.

   -- Смотри за орлом, -- посоветовала древняя. Юноша отыскал хищника взглядом.

   Прошло несколько мгновений, и орёл вошёл в пике, поймав на лету сорвавшегося с утёса птенца.

   -- Ну и что? -- спросил изгнанник, уверенный, что Ано тоже проследила за хищником.

   -- Некоторые срываются и достигают земли. Орлы собирают лишь половину. Иногда больше, иногда меньше. Некоторых поедают бескрылые птицы. Остальных ты можешь забрать для пропитания: бедняги всё равно погибают.

   Договорив, Ано встала и побежала к самому краю утёса. Маниус рванулся за ней, но так ловко прыгать по камням оказалось непросто. Когда изгнанник догнал Лучезарную, априка успела собрать нескольких птенцов и положить в неизвестно откуда взявшуюся сетчатую сумку, связанную из полупрозрачной нити. Априка продолжила искать, не обращая внимания на спутника, но найти получилось лишь ещё одного мёртвого птенца.

   -- Сухой хворост за тобой, друже, -- сообщила древняя довольным тоном.

   -- Сейчас!

   Маниус завертел головой, выбирая удачное направление. Спустя мгновение юноша скрылся между камней.

   Атон уже начал закатываться, озаряя палатку красным багрянцем. Ано подставила под последние густые лучи небольшую лупу и зажгла пучок травы, быстро подложив его под сухие ветви. Маниус смотрел на Лучезарную без обычного интереса, но с нетерпеливым ожиданием. Временами ромей поднимал взгляд на априку, вопрошая, когда же он сможет подставить уже давно ощипанную и нанизанную на сухую ветку тушку под алые языки пламени.

   -- Терпение, друже, -- сказала Ано в очередной раз, -- дай пламени разгореться.

   -- Да, да, -- отговорился ромей и продолжил ждать.

   Вскоре алые языки прекратили расти, и Лучезарная разрешила готовку лёгким одобрительным кивком. Тушка тут же оказалась над костром; старейшая в свою очередь принялась ощипывать очередного птенца. Запах готового мяса, дошедший до носа юноши, раззадорил аппетит.

   -- Не торопись: дай огню хорошенько прожарить, -- советовала Ано, сидевшая напротив ромея.

   -- А вы едите птиц? -- спросил Маниус, глядя на пламя.

   -- Мясо не едим, хотя априки могут питаться и им, -- ответила Лучезарная.

   -- Откуда тогда вы знаете, как его готовить?

   -- Я же старейшая, -- напомнила Ано. Изгнанник улыбнулся.

   -- Вы с Анэ знаете всё на свете...

   -- Всё? Я никогда с этим не соглашусь. Просто нам посчастливилось жить немного дольше, чем другим, -- мягкое сопрано показалось ромею грустным.

   -- А дольше, это сколько?

   -- Много.

   -- Ну а сколько лет?

   -- Я давно перестала считать.

   Ано улыбнулась.

   -- Вы ведь были ещё до Города? -- уточнил Примус.

   -- Это так, -- подтвердила априка.

   "Немного дольше..." -- мысленно оценил Примус, сказав:

   -- Значит, много веков назад вы уже жили. Наверное, видели войны богов?

   -- Нет. Мы же тогда жили в пустыне.

   -- Точно.

   -- Сейчас можно, друже, -- информировала Ано, вращая в пламени своего птенца. Юноша накинулся на еду, обжигая губы об обуглившуюся тушку.

   -- Два месяца уже не ел мяса, -- поделился изгнанник, когда проглотил первую порцию, -- вкуснятина.

   -- Косточки кидай в костёр, -- посоветовала Ано. Ромей кивнул и продолжил жевать.

   Восьмой птенец оказался последним, но желудок не просил больше, передавая телу приятное чувство насыщения. Ано давно перестала подкидывать топливо в костёр, и тот обратился в груду раскалённых углей, светящихся приятным ало-оранжевым светом.

   -- А вы вообще едите? -- спросил Маниус, потянувшись. -- Я видел, как Йоко пила, но ни разу, чтобы ела.

   -- Когда растём, беременеем и кормим детей, мы пьём питательные соки и иногда едим плоды, -- информировала Ано, поднявшись. -- В остальное время обходимся соками.

   -- Сегодня нужно ещё что-то сделать? -- спросил Примус.

   -- Нет, нет, друже. Отдыхай. Завтра я покажу тебе лучшие плоды -- любимую пищу априк, -- наметила Лучезарная, потянувшись.

   -- Простите, госпожа! -- взволнованно начал изгнанник. -- Я не знаю цены одежды и крова, но когда-нибудь я отплачу вам...

   -- Если ты ещё раз назовёшь меня госпожой, я обижусь, -- мелодичный голос прозвучал без обычной мягкости; по спине юноши пробежал холодок. -- Имени вполне достаточно.

   -- Простите, -- повторил отверженный.

   -- И не беспокойся об оплате, друже. Априки ничего не продают и не покупают. Подобно щедрому Солнцу, дарящему нам жизнь, мы дарим вещи друг другу, не требуя ничего взамен, -- мягкое сопрано разлетелось по округе. Древняя привстала, намереваясь уйти.

   -- Но разве грех взять достойную цену за свою работу? -- спросил бывший ремесленник.

   -- Всё, что мы делаем, принадлежит Атону, друже. Ведь из его света появляется наша плоть, кровь, душа. Из его света появляется вся жизнь вокруг. А время, которое тратится на бесконечные раздоры из-за цены, полезней употребить в дело.

   Ано затушила костёр и попрощалась с ромеем, оставив его провожать солнце в одиночестве. Маниус залез в палатку и лёг на подстилку из белоснежной ткани. Прозрачный тент позволял рассматривать металлический каркас и всё, что творилось вокруг. Примус опасливо посмотрел на продолжавшего кружить орла; десница коснулась пояса, нежно погладив искусную работу. "Всего лишь птица. И никаких мыйо", -- расслабился ромей. Руки аккуратно сняли пояс и подложили его под голову. "Главное, видно всё", -- успокоил себя юноша, разглядывая вечерние звёзды.

III

   Небольшое помещение, чьи стены и потолок украшены исключительно видом бескрайнего космоса, а пол устлан мягкими пружинящими подушками, оказалось единственной комнатой отдыха. Лучезарная развалилась на полу, пригласив Йоко присоединится к ней. Дева охотно легла рядом, наслаждаясь мягкостью ткани, повторившей все изгибы её тела. Взгляд на стены заставлял поверить, будто априки парят где-то на краю вселенной. Рисунок звёзд, не напоминавший ни одно созвездие, усиливал впечатление. Но главным были не комфорт и красота, а сама возможность запросто войти в личные покои старейшей. "А Йо я видела только издалека", -- с грустью сравнила дева.

   -- Надеюсь, тебе удобно, светлая гостья, -- сказала Ано, наклонив голову к Йоко.

   -- Очень, -- призналась юная априка. -- А где сейчас ваши дети?

   -- Далеко на юге. Одни изучают прибрежную флору. Другие разбросаны по Благой земле, в основном у гор. Многие помогают детям Анэ перерабатывать ископаемые. Иногда они навещают меня, и мы делимся всем увиденным и познанным. В последние сто остановок особенно велики успехи в горном деле. Ты гостила на Большом хребте?

   -- Нет. Йо запретила молодым ходить на юг.

   -- Вот как... -- протянула Ано. -- Даже в молодости я редко встречалась с Йо, чего уж говорить о недавнем прошлом. Надеюсь, у неё всё хорошо?

   -- Семь остановок назад достроили новый храм в честь пречистого бога, -- рассказала темноокая. -- Йо теперь живёт там. С тех пор я её не видела.

   -- А у твоей мамы всё в порядке? -- спросила Лучезарная. Лицо гостьи исказилось от страдания.

   -- Неужели погибла?

   -- Я... я не знаю, -- призналась Йоко. -- Мне сказали -- она погибла от лап мыйо, когда я была ещё маленькая. Потому я так стремилась стать охотницей, но, -- дева с сомнением посмотрела на Ано. Тёплый взгляд хозяйки острова добавил храбрости.

   -- Когда я начала охотиться, то перестала верить старшим, даже старейшим, -- шёпотом призналась Йоко.

   -- Как же априка могла проиграть мыйо? Один на один, -- озвучила Лучезарная.

   -- Вот именно! -- воскликнула охотница. -- Тем более опытная. Среди благой земли! Анэ вон даже в тумане убивала их не напрягаясь. Мы даже Маниуса сюда привезли. А мама ведь должна была быть при оружии.

   -- Это действительно странно, -- согласилась древняя.

   -- Я думаю, когда я стала темноокой, она... отказалась от меня: не захотела быть моей мамой, -- переполненное страданием сопрано растворилось в воздухе. Йоко тяжело вздохнула, не в силах продолжать.

   -- Но я ведь не виновата. Я...

   -- Ты произносишь "темноокая" так, будто это болезнь или проклятье, -- заметила старейшая. -- Не нужно стыдиться себя.

   -- Но они все стыдятся.

   -- Они немного боятся тебя. Дай им время, хорошо?

   -- Я не виновата, -- повторила дева.

   -- Не виновата, -- согласилась Ано, обняв гостью. Лучезарная начала напевать тихую мелодию, пришедшую из глубин памяти: таким пением она успокаивала собственных дочерей. Молодая априка благодарно прижалась к древней. Хозяйка нежно гладила волосы гостьи, продолжая напевать.

   -- Люди хотя бы могут поплакать. Даже мыйо свистят от горя, -- пожаловалась дева.

   -- Мы не созданы для слёз, -- сказала древняя, освободив Темноокую от объятий. -- Нам остаётся только принять это.

   -- Ага, -- согласилась Йоко, развалившись на полу. -- Анэ права -- я всё ещё дитя.

   "Анэ редко ошибается", -- подумала Лучезарная, и тысячелетние глаза блеснули, прежде чем скрыться под веками. Дева последовала её примеру.

IV

   Влажный прохладный воздух приятно обволакивал сонное тело. Разум вторил плоти, не желая пробуждаться. Маниус всё же заставил себя открыть глаза, но синевы неба не разглядел. Серая туча, несущая влагу на просторы материка, закрыла небосвод от края до края. "Надо добыть еды", -- напомнил себе Примус, борясь с ленью. Ноги и руки неохотно помогли юноше выползти из палатки. Изгнанник встал, потянулся и принялся надевать пояс, пока разум вспоминал, как дойти до утёса. Туманная дымка, скрывавшая островные пейзажи, не позволила с уверенностью определить направление. "Подождём", -- решил Ромей, неторопливо прогуливаясь вокруг палатки.

   -- Мани! Ты тут?! -- знакомое сопрано заполнило пространство. "А вот и Йоко!" -- воскликнул разум, удивившись собственной радости.

   -- Я здесь, -- сдержанно ответил юноша. Вскоре из тумана вышли две априки.

   -- Как спалось, друже? Не слишком холодно? -- обеспокоилась Ано.

   -- В палатке теплынь, -- поделился ромей.

   -- Сегодня сходим к местному саду, -- сказала охотница.

   -- Но прежде тебе стоит омыть тело и набрать свежей воды, -- добавила Лучезарная. -- Идём с нами.

   Маниус успел трижды пожалеть, что не остался у палатки. "Неужели нельзя было найти речку в низине?" -- ныло сознание каждый раз, когда руки тянули тело вверх. Априк, казалось, не волновал подъём, они постоянно останавливались, ожидая отстающего ромея. Йоко иногда бросала на юношу недовольные взгляды, но предпочитала молчать. Ано разглядывала виды острова, не уделяя спутникам особенного внимания. Со временем тело жителя равнин пообвыкло к крутизне скал, а разум удовлетворился возможностью не отставать от априк. И, как это обычно случается, восхождение закончилось. Перед глазами ромея предстал небольшой шумный водопад, крутивший колесо, поблёскивающее отполированным металлом.

   -- А что оно тут делает? -- спросил Примус.

   -- Мы забираем силу воды, -- ответила Ано. Ромей кивнул, проводив глазами ось, уходящую внутрь скалы.

   -- Мы проверим колесо, а ты пока искупайся, -- сказала Йоко. Маниус подошёл к воде и попробовал рукой. "Сойдёт", -- решил юноша, смирившись с прохладой. Ромей покосился на априк, затем суетливо разделся и окунулся в холодный поток. Разогретое тело поначалу пронзил лёгкий озноб, но после неторопливого заплыва кожа пообвыкла. Вблизи водопада течение оказалось не слишком быстрым, но обилие водоворотов оттолкнуло юношу к берегу.

   -- Мани! Омой волосы и заканчивай, -- достигло ушей знакомое сопрано. "Только ведь залез", -- расстроился Примус, решив напоследок нырнуть на глубину.

   После освежающего купания Маниус желал разогреться, потому путь до плодоносящих деревьев показался сущим пустяком. Вид толстых невысоких покрытых трещинами коричневых стволов, из вершины которых во все стороны росли напоминавшие гигантские перья длинные листья да гнущиеся под крупными гроздями красновато-коричневых плодов ветви, удивил изгнанника не меньше, чем строения априк. Удивил и тем, что деревья росли чёткими параллельными рядами, словно когорта ветеранов в разомкнутом строю, а вокруг, до самой низины, лежали только камни. Мгновение юноша просто оглядывал пальмы, затем спросил:

   -- Вы их специально посадили?

   -- Да. Я попыталась приучить южные деревья к холодному климату, -- уточнила Ано. -- Результат перед вами. Попробуй плоды, друже. Люди на юге зовут их финиками.

   -- Финики... -- попытался вспомнить Маниус, осторожно срывая плод. Разделив его, Примус обнаружил внутри единственную крупную вытянутую кость и белую мякоть, тянущуюся от кончика к кончику тонкими волокнами.

   -- Попробуй, попробуй, -- не вытерпела Йоко. Изгнанник осторожно оторвал кусочек и отправил в рот. Палитра разных вкусов, среди которых доминировала сладость, заставила лицо расплыться от наслаждения.

   -- М... -- протянул ромей, благодарно глядя на априк. -- Вы знаете толк в еде.

   -- Ещё бы, -- довольным тоном подтвердила дева.

   Примус тем временем запихнул в рот остатки финика, с воодушевлением смакуя вкус.

   -- Семена тоже квадратами высаживать? -- спросила Темноокая.

   -- Нет, нет, -- хозяйка острова отрицательно покачала головой. -- Садите где-нибудь в долине: я не планирую расширять здешний сад.

   -- Хорошо. Мани, можешь съесть ещё три-четыре финика, потом пойдём за птенцами.

   -- М... м... -- ответил юноша. Руки сами потянулись за следующим плодом.

   Знакомый утёс гудел голосами тысяч птенцов и взрослых пернатых, затеявших непрерывную перекличку. Ано объяснила Йоко, как себя вести, и показала все опасности острова. Вскоре старейшая удалилась по своим делам, оставив спутников добывать пропитание. Вернее, добывал его исключительно Маниус. Йоко лишь наблюдала, чтобы юноша не начал хитрить.

   Крупный плоский камень, выбранный спутниками как наблюдательный пункт, давал неплохой обзор всей территории. С него Примус разглядел нового соперника -- серопёрых бескрылых птиц, притаившихся в тенях крупных глыб. Большую часть времени глаза прочёсывали утёс, надеясь увидеть случайное падение. Терпение постепенно подтачивалось, вторя желавшим действия ногам...

   ...Птенчик сорвался с гнезда и кубарем рухнул на землю. Маниус спрыгнул с камня и побежал за желанной добычей. Но стоило ему приблизиться к тушке, как знакомая серушка взяла птенца в клюв.

   -- Стой! -- крикнул юноша, но бескрылая предпочла убежать. Попытка преследования закончилась на ближайшем мелком камушке, об который неизбежно поскользнулись сапоги. Примус приземлился на ладони, выкрикнув пару крепких ругательств.

   -- Бегать за ними бесполезно! -- крикнула Йоко. -- Да и отбирать у птиц еду я тебе не позволю!

   -- Не позволю, -- тихо передразнил ромей.

   -- Чего? -- не расслышала Йоко.

   -- Может лучше фиников набрать? -- предложил изгнанник.

   -- Нет. Ано сказала добывать еду именно так. Мани, неужели ты не понимаешь, что это -- начало твоих тренировок?

   -- И что же я тренирую?

   -- Терпение -- самое важное для охотника.

   "И самое важное для априки", -- мысленно добавила Йоко. Ромей кивнул и обернулся. Внимательный взгляд ещё раз прочесал скалу.

   -- Имеет смысл, -- сухой баритон прозвучал твёрдо. -- Стоит ещё раз попробовать.

   Светлое пятно среди белых туч вскоре сменилось ярким пречистым богом, щедро поливавшим утёс густыми полуденными лучами. Маниус сидел неподвижно; глаза не отрывались от скалы, стараясь объять взглядом хотя бы четверть гнездовий. Подле него лежала сетка с двумя подобранными птенцами. "Ещё одного пропустил", -- подметила Йоко, поражаясь слабости человеческого зрения. Корона в её глазах окаймлялась и жёлтыми лучами, потому априка оценивала работу юноши, наслаждаясь безмятежной сытостью. Ромей сбегал за очередным птенцом, гордо неся трофей в руках. Юноша успел получить ещё пару ссадин, но Йоко они мало волновали.

   -- Этот покрупнее, -- хвастался изгнанник. Априка кивнула и улыбнулась. Периферийное зрение заметило гигантского орла; брови девы напряжённо сдвинулись. Хищник завис над горой, пользуясь восходящим ветром. Круглые глаза орла, как показалось Йоко, искали кого-то около их камня. "Может ли он атаковать нас?" -- подумала охотница; рука сама потянулась к ножам. Ромей продолжал следить за утёсом, не заметив хищника. Вскоре он рванулся за новым прыгуном. "Чтоб тебя!" -- выругался юноша, увидев бескрылую соперницу. "Пикирует!" -- разглядела Темноокая. Огромная тень заставила Маниуса пригнуться; волосы потрепал лёгкий ветерок. Примус поднял глаза и увидел бело-серого гиганта, накрывшего бескрылую птицу. Украшенная светлыми перьями голова орла достигала груди ромея; крылья вовсе казались необъятными. Гигант обернулся к человеку и раскрыл перьевую корону, окаймлявшую лоб птицы. Рука Примуса суетливо подобрала ближайший камень, собираясь кинуть его в хищника. Орёл пригнул голову и издал противный писк.

   -- Отступай, -- спокойное сопрано донеслось со спины. Изгнанник начал ретироваться, следуя совету девы. Орёл раскачивал головой и продолжал пищать, расправив широкие крылья.

   -- Он не возьмёт твою добычу, -- сказала Йоко, обращаясь к птице. -- Улетай.

   Когда Маниус отступил за камень, хищник успокоился. Он с трудом разогнался и поднялся ввысь, оставив спутникам пару старых перьев. Ромей провожал орла взглядом, пока тот не скрылся за скалой.

   -- Понёс птенцам, -- объяснила Йоко. -- Здесь всего несколько гнёзд. Ано говорит, что им тяжело взлетать, потому такие орлы могут жить лишь у крутых гор, да и то если рядом нет больших кошек или мыйо. Бедолага ещё совсем молодой, оттого пугливый.

   -- Страшная птица. Здоровая... -- описал Маниус и выкинул камень. Изгнанник дошёл-таки до места, куда упал птенец. Среди камней лежала нетронутая коричневая тушка.

V

   Отделанные прозрачным стеклом коридоры вели в глубину горы. Каждый шаг тысячелетних ног обозначался еле слышным глухим эхо. Две статные фигуры торопливо преодолевали метр за метром, не желая терять секунды на любование рисунком пород. Вскоре априки свернули в рукав, подойдя к матовой металлической двери. Ано с усилием потянула ручку вниз; раздался тихий щелчок. Старейшие синхронно навалились на дверь, и та с лёгким шорохом поползла внутрь.

   Перед глазами априк предстала камера, отделанная стальными листами. Справа от входа стоял закрытый на защёлки шкаф. В глубине помещения, за толстыми прутьями мирно почивали трое монстров: две серые твари и одна с шерстинками, покрытыми серебристым металлом.

   -- Значит, это они стали агрессивнее? -- пустота комнаты наполнила меццо-сопрано лёгкой дрожью.

   -- Внезапно, -- подтвердила Ано. -- Я наконец смогла изучить их метаболизм во время жора.

   Хозяйка кивнула.

   -- Когда вы подплывали, мыйо подняли такой шум, что пришлось их срочно успокоить, -- информировала Лучезарная. -- Я успела пожалеть, что дети спроектировали общую вентиляцию...

   -- Слышала бы ты, как свистели свободные зрелые особи, сестрёнка, -- поделилась Анэ. -- Эксул делает сереньких слегка сумасшедшими.

   -- И потому мыйо начнут жор в известном регионе: охота становится ещё проще, -- закончила Ано.

   Сестра легко кивнула, не сводя глаз с мыйо.

   -- Йоко случайно открыла элементарное решение, -- сказала Анэ.

   -- Йоко? Она олицетворяет это самое решение. Плохо, что в первый раз появление темноокой не соотнесли с жором, иначе бы...

   -- Не напоминай.

   Старейшие молча разглядывали монстров несколько мгновений.

   -- Я думаю обучить Йоко, -- информировала Лучезарная.

   -- Считаешь, она примет наш взгляд на вещи, сестрёнка?

   -- Не думаю, что у неё остаётся другой выбор. Удача, что Йо не учила её лично: молодая априка, как правило, стремится подражать первой старейшей, удосужившейся явить ей накопленный опыт...

   -- Намекаешь, что я за неё ответственна, -- меццо-сопрано прозвучало утвердительно. Самка мыйо слегка шелохнулась, затем снова притихла.

   -- Что более важно, у нас нет времени на полное обучение Йоко, -- продолжила Анэ.

   -- До жора ещё остановка-полторы, -- уточнила Ано.

   -- Этого времени слишком мало, сестрёнка, -- констатировала древняя.

   Априки снова смолкли.

   -- Я смогу ускорить процесс, -- уверила Лучезарная.

   Глаза Анэ вспыхнули; взгляд перепрыгнул на лицо сестры. Ано приняла вызов.

   -- Хочешь вторгнуться в её разум, Лучезарная? -- меццо-сопрано вобрало в себя всю возможную строгость.

   -- Если она не может контролировать образ, это будет несложно, -- констатировала Ано. -- Я не пойду против её воли, не беспокойся.

   Пески времени уносили мгновения в вечность, а Анэ продолжала неотрывно смотреть на светлое лицо родича. Сестры стояли неподвижно, пока самка мыйо не царапнула когтями пол. Анэ выдохнула раздражённое "ха" и вернула взгляд на хищников.

   -- Нет у неё никакой воли: Йоко ещё совсем неопытное дитя. Я не одобряю такие методы, сестрёнка, но лучшего решения не вижу.

   -- Тьма в её глазах -- сила, способная найти себя в созидании. Она должна найти себя в созидании. Мне больно смотреть на Йоко и думать, что одной из нас придётся упокоить её, если она применит симбиоз для роста хаоса и разрушений, как это сделала Ато, -- голос Лучезарной дрогнул; эхо ещё секунду гуляло между стен, повторяя последние слова. Хозяйка повернулась к мыйо.

   -- Нам давно не хватает такой априки, -- согласилась Анэ. -- Сейчас слишком поздно пускать всё на самотёк. Но вот с человеком ты процесс ускорить не сможешь, сестрёнка. Разумно обучить его жёстким методом. В первую очередь умению уклоняться.

   -- Я держу мыйо в клетке, -- отвлеклась Ано, -- но, если задуматься, их сородичи держат в клетке нас. Стоит ещё одному крупному метеору рухнуть на планету, все наши труды могут пойти прахом. Тогда, возможно, этот толком неизученный симбиоз станет единственным выходом...

   -- Согласна, -- кивнула Анэ. -- Хоть и маловероятно, что до этого дойдёт.

   -- Надеюсь, у нас получится покончить с мыйо, не тратя лишних ресурсов...

   -- Этот жор -- прекрасный шанс для моей непутёвой дочери испытать своё новое поделие, -- вспомнила Пресветлая. -- Так что с ресурсами проблем не будет.

   -- Жаль, но я не думаю, что успею продолжать исследования до жора, -- Ано выдохнула. -- Хотя такая короткая передышка не существенна.

   -- Мы болтаем так, будто решили замещать Атона, -- заметила Анэ.

   -- Великолепно подмечено, -- сопрано вновь наполнилось мягкостью и безмятежностью. -- Нам, наверное, стоит поучиться у Маниуса искусству жизни безо всякого планирования.

   -- О! -- развеселилась Пресветлая. -- В этом искусстве Йоко даст ему остановку форы, сестрёнка. Уверяю тебя.

VI

   С каждым днём в сетке Маниуса увеличивалось количество тушек, но ромей не спешил останавливаться на достигнутом. Уже привычные забеги за птенцами с каждым разом давались всё легче, а внимательные глаза Йоко всегда заблаговременно узнавали о приближении гигантских орлов. Дневной "улов" большей частью ощипывался и шёл в глубокую пещеру-холодильник, где Ано хранила некоторые из своих бесценных образцов. Со временем к добыче птиц прибавилась заготовка фиников, вкус которых не переставал радовать открывшего в себе сладкоежку ромея. Иногда Ано звала изгнанника в выбеленную комнату, где снова брала его кровь и проверяла здоровье тела. Так, в каждодневном изматывающем труде, прошло тридцать дней, за которые запасы не охочего до еды Примуса позволяли не задумываться о пропитании на зимнее время. Всё чаще Маниус смотрел на последние ряды украшенных слегка переспелыми плодами пальм, всё чаще понимал, что успевших опериться птенцов сегодня падает немного меньше. Изгнанник то и дело оглядывался, ища глазами хозяйку острова, в последнее время дежурно навещавшую их раз или два в день. Иногда ему хотелось повидаться с исчезнувшей куда-то Анэ и расспросить о жизни охотника. Ветер тем временем приносил с запада тяжёлые тучи, возвещая о начале ноября. Ромей чувствовал, что вскоре в его жизни грядут изменения, но всё так же выходил на зов спутницы, уделяя дневное время заготовке пищи.

   -- Отдохнём сегодня, -- говорила Йоко, когда мощные ливни не позволяли юноше высунуть нос из палатки, -- скоро у нас не будет такой возможности...