I

   Глаза открылись, не дождавшись дремлющего разума. Затёкшее тело заявило, что не может больше спать. Но во взоре вместо утреннего тумана или ярких лучей светила отпечатались звёзды. "Мы же перенесли палатку в прихожую из-за холодов", -- припомнил юноша. Он потянулся и начал вылезать из убежища. Облачившись, юноша немного размял конечности, осматривая пустую комнату. "Финики кончились", -- заметил Примус и отправился к выходу.

   "Интересно, что сегодня устроит Ано? Может просто здоровье проверит? Или снова возьмёт моей крови? Обычно она будит меня с утра..." -- подумал юноша, стоя перед стеклянным треугольником. Дверь, как обычно, раскрылась. За коридором показалась прихожая. Внутри, развалившись на оббитых белой тканью креслах, отдыхали три априки. Рядом стояло ещё одно кресло. Пустая спинка будто приглашала юношу присоединиться. Ромей улыбнулся и поздоровался со всеми. После ответных приветствий Маниус осторожно спросил:

   -- Вы ждёте гостей?

   -- Нет, нет, друже. Это кресло для тебя, -- поторопилась разъяснить хозяйка. -- Присаживайся, пожалуйста.

   -- Сегодня началась остановка. Три дня не будет никаких тренировок, только отдых и покой, -- информировала Йоко.

   -- Три дня? -- переспросил изгнанник, не веря своему счастью.

   -- Три дня, Эксул, -- подтвердила Пресветлая. -- Чего тут непонятного?

   Примус с удовольствием рухнул в кресло и расслабил спину. Глаза начали рассматривать дальние дюны на стене.

   -- Пищу принимай вне дома. А то намусоришь, -- добавила Темноокая.

   -- Я поел по дороге. Думал, сразу отправлюсь к обрыву. А вы каждый год празднуете остановки?

   -- Раз в полгода: летом и зимой, -- напомнила дева. -- Когда бог останавливается, мы тоже отдыхаем. Ты уже забыл?

   -- Точно, -- вспомнил отверженный. -- Ты же рассказывала в том лесу. А у априк есть другие праздники?

   -- Больше нет. Или я не знаю... -- охотница покосилась на старейших.

   -- Нет, -- хором ответили сёстры.

   -- Но этот праздник очень древний, светлые гости, -- добавила Ано.

   -- А у нас много праздников. Хотя днём всё равно приходится работать. Мы собираемся ближе к вечеру, даём жертвы богам и садимся ужинать. Богам обычно жертвуют хороших овец или быков: мясо очень вкусное. И вино замечательное. И кампания добрая, -- с ностальгией рассказал юноша; сердце изгнанника сжалось от боли.

   -- Сейчас, наверно, у вас празднуют Сатурналии, -- добавила Лучезарная.

   -- Точно, я и забыл.

   Перед глазами юноши встали картины шествий на прошлых праздниках. Он вспомнил родные улицы, наполненные пляшущими людьми и огромный общий стол, где сидели все без исключения жители деревни. "Погоди у меня, Клоди!" -- проснулась затаённая ненависть.

   -- Эти три дня мы просто отдыхаем и собираемся с мыслями. Планируем дела до следующей остановки Атона, -- поддержала беседу Йоко.

   -- Вот именно. И поэтому эти три дня проводят в молчании, -- добавила Анэ.

   -- Отдыхать тоже иногда надо, -- согласился Маниус, погружаясь в тяжёлые раздумья. Априки хором прикрыли глаза.

II

   Зимнее солнце не слишком расщедрилось на яркие лучи. Лёгкие перистые тучки, неторопливо путешествовавшие по небосводу, и вовсе старались скрыть даже скудный свет от земных обитателей. И это -- только когда штормы не проходили сквозь Столб Салации, останавливая всякую деятельность вне дома априк.

   Но невзирая ни на какие трудности, тренировки Йоко продолжались. Дева упорно проводила спарринги с Анэ, получая порцию ушибов после каждого из них. Со временем тело юной охотницы отточило приобретённые рефлексы, а разум научился не замечать усталость и боль. Только воспоминания о древней истории априк будоражили чувства, и никакой самоконтроль не мог усмирить их.

   Йоко вспоминала то, чему учили её старшие ещё в городе, поначалу отметая всякую возможность правоты Анэ. Но со временем из их слов стали вспоминаться только нестыковки и умалчивания, что тяготило разум, желавший докопаться до истины. В конце каждого спарринга Темноокая поднимала на старейшую просящий взгляд, но её уста оставались запечатанными из-за боли и усталости. Так повторялось раз за разом, пока тело охотницы не впитало фехтовальные навыки Ано без остатка. И вот в один прохладный зимний день ученице удалось-таки не пропустить ни одного серьёзного удара наставницы. Дева вновь подняла на Анэ просящий взгляд, на этот раз подкрепив его решимостью.

   -- Неплохой бой, дитя -- по обыкновению прокомментировала старейшая, -- но ты всё ещё слишком дёрганая.

   -- Это потому что я не дослушала тогда, -- поспешила ответить Йоко.

   -- Решила больше не уклоняться от бесед, -- констатировала старейшая. -- Похвально.

   -- Я хочу понять...

   -- Этого я не обещаю, дитя, -- перебила Анэ. -- Но попробую разъяснить всё максимально доходчиво. Идём: глупо стоять на морозе.

   Усаживаясь на удобное кресло, Йоко невольно занервничала. Память услужливо показала прошлые беседы с Ано, возвращая в мысли неуверенность. Мгновение дева пересиливала себя, затем подняла глаза на Анэ. Лучистая комната сразу померкла, сменившись пустынным ландшафтом.

   -- Всякое решение происходит из знания и незнания, дитя, -- начала старейшая. -- Знание показывает его необходимость, незнание возбуждает страх перед последствиями. Далее я расскажу тебе лишь факты.

   Пустыня вокруг пришла в движение. Высокие горы, едва виднеющиеся на горизонте, начали неторопливо расти.

   -- Вода -- не только необходимое условие жизни. Вода ещё и важная техническая жидкость. Если наши организмы требуют всего пару глотков между восходами, то производство готово осушить целые озёра. Потому, сослав две старшие семьи к Большому хребту, праматерь надеялась остановить всякое их развитие...

   -- А почему она так вас невзлюбила? Только потому, что вы ей не подчинялись? -- спросила Темноокая; пейзаж продолжал неторопливо плыть.

   -- Правильно спросить, почему она больше любила младших дочерей, дитя, -- уточнила Анэ. -- Начнём с того, что я -- её первая дочь. Потому меня воспитывала не она, а старейшая. Старейшая и нарекла меня. Собственным именем. Казалось бы незначительная мелочь, но впоследствии она внесла значительную лепту в раздор среди дочерей.

   Картина на миг сменилась сценами работы по обустройству небольшого обветшавшего дома, оставшегося от априк, живших до Великой тьмы.

   -- Детство я провела рядом со старейшей Анэ. Она понемногу учила меня, но больше мы просто упорно работали, стараясь подготовить всё для других детей. Через шестьдесят с половиной остановок родилась Ано.

   -- Так долго? Тяжёлые первые роды? -- спросила ученица.

   -- Она упустила время, пока была Великая тьма, дитя.

   Пустыня слегка исказилась: Йоко сумела сдержать свою мысль.

   -- Ано родилась здоровым ребёнком, а праматерь слишком быстро забеременела новым, так что воспитывать Ано пришлось мне, -- Анэ не удержалась и показала собеседнице малютку, ловящую пальцы воспитательницы крохотными ручонками. -- Следующих детей праматерь рожала с большими перерывами, потому могла уделять достаточно внимания каждому. Не в пример ей, я и Ано рожали по очереди через каждые десять остановок, потому вскоре численность нашей совместной семьи превысила численность остальных.

   -- А сколько у вас детей?

   Старейшая сменила картину, показав ей толпу похожих друг на друга априк.

   -- У меня тридцать, у Ано -- тридцать два. Известный мне рекорд, кажется, тридцать восемь. Теперь у нас рожают всего по пять-десять...

   Образ исказился восхищением Йоко.

   -- Пока старейшая была жива, всё шло хорошо, но потом пришли мыйо.

   -- И она погибла, -- добавила Темноокая.

   -- Да. То, что связывало нас воедино, исчезло, тогда-то противоречия и взяли верх...

   Анэ показала пару громких споров, на которых срывались на крик все, кроме Ано; показала несколько злых взглядов младших сестёр; показала разобщённость семей во время первых сражений.

   -- Из-за всего этого мы даже стали бояться давать дочерям разные имена, -- добавила древняя.

   -- Теперь я понимаю, -- Йоко кивнула сама себе. -- Но как вы выжили у Большого хребта?

   -- Нас загнали в самый угол, дитя. А загнанные в угол либо смиряются, либо до конца ищут путь к спасению. Я и Ано не те, кто смиряется, дитя.

   Дева улыбнулась.

   -- Мы начали тщательные поиски воды, пока наконец не нашли её на горных пиках.

   Вторя словам старейшей, образ обратился в горную вершину. Вокруг собеседниц лёг твёрдый местами прозрачный ледник, едва плавившийся под лучами Атона. Йоко ощутила озноб, переходящий в ужасный пронизывающий холод.

   -- Забраться на такую высоту очень тяжело. Доставить лёд вниз -- тем более, потому мы поселились на подножьях и прорубили русло. К счастью, тогда же мы нашли в пустыне и мёртвую кровь (нефть), потому у нас хватало горючего для обогрева. В те остановки ремёсла и науки развивались очень быстро, а работали мы дружно и слаженно, -- голос Пресветлой выдавал ностальгию; образы являли усталых, но довольных априк, делающих разную работу от восхода до заката.

   -- Затем мы нашли воду под землёй и начали добывать металлы. Ано к тому времени научилась выращивать финики у гор. Наши семьи быстро множились: мы построили первый стеклянный город. От праматери уже нельзя было ничего скрыть...

   Перед априками вновь возникла картина битвы.

   -- Прознав обо всём, праматерь повела на нас мыйо. Мы не хотели бессмысленной войны, но она сказала, что покарает зарвавшихся детей. Ради защиты семей нам пришлось обороняться.

   -- Но ведь тогда вас не должно было быть так много: как вы победили орду мыйо? -- спросила Йоко с сомнением в голосе.

   -- Мы заложили в песок заряды и пропустили только "голову" орды, в которой и ехала праматерь. Оставшихся добили боцьенами... Это был план, разработанный Ано. Она же и решилась на беседу с праматерью...

   Видения дрогнули под потоком эмоций Йоко. Дева живо представила, как разум праматери разрушился на куски.

   -- Праматерь действительно пала замертво после двух дней беседы, дитя. Ано не любит об этом рассказывать.

   -- Но почему?

   -- Иного пути у нас не было, дитя. Праматерь могла собрать и большую орду, раздавить наши молодые семьи, -- меццо-сопрано наполнилось твёрдостью.

   -- Вы -- убийцы! -- воскликнула каждая точка пустыни. Темноокая посмотрела на Анэ с ужасом в глазах. Видения продолжили искажаться, теперь уже из-за её страха. Вскоре неясные миражи, возникающие в сознании юной девы, обратились в связный поток образов: память, подаренная Ано, отворилась, среагировав на эмоции Йоко. Юная априка увидела перед собой образ праматери, помещённый в кромешную тьму.

   -- ...Пустые отговорки. Я знала, что из вас ничего хорошего не вырастет. А ты самая непутёвая, самая бесполезная моя дочь! -- кричала праматерь. Её строгий взгляд и воинственная поза излучали враждебность.

   -- Почему ты до сих пор не хочешь отпустить нас, мама? -- надрывный, наполненный горечью голос Ано пронзил тьму.

   -- Думаешь, я не понимаю ваших мыслей?! Вы хотите уничтожить меня и остальных дочерей!

   -- Это не так! Мы лишь хотим идти своим путём. Это наше право. Так нас учила старейшая Анэ.

   -- Не желаю слышать этого имени! Не желаю видеть и знать вас! По праву матери, я упокою тебя в этой тьме.

   Йоко снова ощутила, как её разум разрывают на куски. Боль снова охватила все частички сознания. Анэ нахмурила брови и прервала видения. Глаза априк увидели лица друг друга. Дева тяжело дышала, стараясь унять волнение. Древняя подошла к ней и положила руки на плечи. Тысячелетние пальцы начали разминать кожу ученицы, успокаивая торопящееся сердце.

   -- Теперь ты видишь, какова правда, дитя. Правда ещё и в том, что с её смертью остальные семьи тоже вздохнули с облегчением. С тех самых пор до нашей встречи семьи никогда не враждовали. Но мы так и не наладили тесного диалога. Я не могу их винить, дитя. Надеюсь только, эта трагедия больше не повторится.

   -- Почему всё так ужасно? -- спросила Йоко.

   -- Такова судьба, дитя.

   -- Почему?! -- крикнула дева, глядя на Атона. Зимнее солнце продолжило путешествие по небу.

III

   Ано сидела на обитом резиной стуле, внимательно вслушиваясь в шум и стрекотание, шедшие из наушников. Перед ней, расположившись один на другом, стояли прямоугольные приёмник и передатчик. Все ручки были давно настроены; схема неустанно отправляла в эфир сигнал вызова, прося откликнуться далёких собеседников. "Ну и когда же А?нэко соизволит ответить?" -- не успела Лучезарная задать себе вопрос, как в наушниках прозвучала знакомая мелодия.

   -- Я у аппарата, -- донёсся искажённый, но хорошо знакомый голос. -- Как слышно?

   -- Чётко. Рада снова говорить с тобой, светлая Анэко...

   -- Взаимно, -- перебила собеседница. -- Говорят, там у вас весело. А мы боялись, что ты там совсем истомишься со скуки...

   -- Разве Анэ позволит кому-то скучать?

   -- Точно подмечено. Зачем позвала именно меня? Ладно хоть я была недалеко...

   "Всего час ждала", -- пронеслось в тысячелетнем сознании; в эфир же Ано сказала:

   -- У меня просьба к тебе...

   -- Снова гору разрыть, что ли? В эту остановку мыйо вроде ещё не ждём.

   -- Всё изменилось, светлая Анэко. Перед остановкой мыйо начнут жор на западе северного континента...

   -- Звери всё-таки зашевелились? Да это не просьба, это подарок. Отличный шанс испытать его! До новой остановки мы обязательно его дособираем, клянусь протезом. А подходящий груз я уже нашла: всё будет в лучшем виде, не переживай.

   -- Светлые новости, -- удовлетворилась Лучезарная.

   -- Я сегодня же начну искать желающих поохотиться. Молодых можно брать или только проверенных?

   -- Лучше проверенных: жор будет особенным.

   -- Из-за новой темноокой? Она не рядом?

   -- К сожалению, она занята с Анэ. Но нужно выделить ей место и подготовить бронекостюм, -- Лучезарная продиктовала размеры Йоко. -- Рисунок магнита возьми мой, боцьен тоже.

   -- Ладно, сделаем. А с ней поговорю, когда прибуду. У вас там всё хорошо? Механизмы не шуршат? После жора я обязательно проверю.

   -- Спасибо за заботу: механизмы работаю тихо, вулкан пока спокоен.

   -- Вот и отлично. Светлых дней.

   -- Светлых дней и тебе, Анэко, -- ответила Ано сигналу разрыва связи. "Как всегда торопливая", -- подумала Лучезарная, улыбнувшись. Старейшая встала и вышла из комнатки.

   В коридоре Ано встретилась Йоко, широким шагом преодолевавшая кирпичные ряды. Увидев хозяйку, юная априка замерла и отвела взгляд.

   -- Так Анэ открыла тебе нашу историю, светлая гостья, -- мягкое сопрано пронеслось по коридору. Йоко заставила себя посмотреть в глаза старейшей. Взгляд Ано оказался тёплым и приветливым.

   -- У меня хорошие новости: нет никаких препятствий для пресечения жора, осталось только подучить Маниуса, -- информировала Ано, приблизившись к Темноокой.

   -- Как? -- спросила дева. Ано вопросительно подняла брови.

   -- Уцелела. Когда она... -- выжала из себя охотница.

   -- Среди всех детей Атона мой свет самый яркий. Потому я Ано Лучезарная. Потому мне проще видеть чужие образы. Потому мне проще оградить себя. Она не знала этого. В тот тёмный день она впервые беседовала со мной, -- старейшая замолчала.

   -- У неё не получилось, -- поняла Йоко.

   -- Она пыталась, пока у неё не остановилось сердце, -- добавила Лучезарная. -- Прервать такой контакт очень тяжело.

   -- Но почему?

   -- Разве Анэ не объяснила тебе? У нас...

   -- Почему ты не спасла её, как меня?! -- звонкое сопрано ударило по ушам собеседницы; Ано удержала улыбку на лице.

   -- Я подумала о собственных дочерях. О тех, что жили тогда. О тех, что ещё не родились. Нельзя было подвергать их опасности, потому я не стала спасать её, хоть я и не думаю, что смогла бы. Осуждаешь меня?

   -- Не могу, -- призналась дева поникшим голосом. -- Ты теперь часть меня, или я часть тебя...

   -- И то, и то, сокровище моё, -- мягкое сопрано наполнилось нотками благодарности.

   -- Что мне теперь делать?

   -- От неё я не узнала ничего о твоих способностях. Прости: у меня тогда не хватило сил...

   -- Не говори так. Я просто не могу сейчас продолжать тренировки...

   -- Тогда почему пока не поучить человека? А я подберу ему боцьен из старых запасов.

   -- Наверное...

   -- Я полностью согласна, сестрёнка, -- меццо-сопрано донеслось из конца коридора. -- Всё равно к нам приближается очередной шторм.

IV

   Ноги бодро толкались, шаг за шагом унося тело всё дальше от обрыва. Руки ловили стволы рябин, на лету корректируя направление.

   Маниус бежал к дому априк, возбуждённый от лёгкости, с которой ему начали даваться переходы по лесистым равнинам. "Теперь поем и отдохну, если Ано, конечно, не придумает ничего нового..." -- подумал юноша, когда стопы ощутили под собой стеклянные кирпичи. Вскоре показался знакомый вход, и ромей привычным движением толкнул дверь, скрывшись в коридоре.

   На время зимних штормов палатку Маниуса перенесли в прихожую, и теперь изгнаннику каждую ночь приходилось разглядывать бессменный пустынный пейзаж. Вот и сегодня он не обратил на комнату никакого внимания, сразу отправившись к мешку с финиками. "Туча чернющая шла: птичку не согреешь", -- расстроился юноша, затолкав в рот сушёный плод. Зубы привычно пережевали его, раскрыв утаённую сладость. Ромей проглотил финик и сел на оставленное априками кресло. "Пока штормы, хоть высплюсь", -- сказал себе Примус, заглатывая очередной плод. Уши поймали лёгкое шуршание. Дверь во внутренние коридоры раскрылась, в проходе появилась Йоко. Дева несла на левом плече маток верёвок с пряжками; в правой руке держала небольшой свёрток из белой ткани. Априка не торопясь подошла ближе, встретившись с юношей глазами. Взгляд охотницы, всё такой же сосредоточенный, обжёг Маниуса едва различимой горечью. "Что они с ней сделали?" -- спросил себя Примус, заставив лицо изобразить спокойствие.

   -- Светлого дня тебе, Йоко, -- неуверенно поздоровался ромей.

   -- И тебе, Мани, -- ответила дева. -- Только что с прогулки?

   -- Да, -- кивнул изгнанник. -- Я уже исходил все окрестности горы.

   -- Тогда ладно. Проведём вводную тренировку. Встань возле меня.

   Темноокая положила свитки на песок и начала распутывать верёвки; Маниус покорно выполнил распоряжение.

   -- Ноги поставь шире, колени согни, -- продолжила указывать охотница. -- Вот так.

   Априка начала обвивать тело юноши верёвкой, попутно корректируя стойку. Примус ощутил колкие иглы, норовившие воткнуться в кожу при каждом его движении.

   -- Я так и пошевелиться не смогу, -- пожаловался ромей.

   -- Конечно, не сможешь, -- подтвердила Йоко. -- Это же оковы боли. Твоё тело должно запомнить правильную стойку, потом сможем тренироваться с мечом.

   Руки охотницы продолжали затягивать узлы. Через пару минут изгнанник оказался связанным. Любое движение вызывало колкую боль; отсутствие движения -- раздражающий зуд.

   -- И сколько так стоять? -- уточнил Примус, чувствуя лёгкую дрожь в ногах.

   -- Пока я не решу, что достаточно, -- ответила Темноокая. -- Мы будем повторять, пока тело не запомнит стойку, так что поторопи его.

   -- Я постараюсь, -- ответил юноша, собираясь с силами.

   Пот крупными каплями стекал с искажённого страданием лица, а дрожь мышц невозможно было унять, когда Йоко освободила Маниуса от оков. Юноша сразу же рухнул на песок, стараясь отдышаться.

   -- Когда сердце успокоится, попей воды и садись на кресло, -- сказала наставница, глядя на разбитого ученика. -- Следующий урок будет безболезненным, не волнуйся.

   Дева подняла свёрток с песка и развернула. Изгнанник понял, что кусок ткани вообще-то свиток, на котором нанесены непонятные надписи. Охотница пододвинула свободное кресло ближе к ромею и положила свиток на колени. Примус разглядел чёткие серые границы, синеющие извивающиеся линии, и плавно сменяющие друг друга области разной тональности. Также он заметил похожую на паутину блёклую сетку, нанесённую на всю поверхность.

   -- Это карта? -- спросил Маниус.

   -- Ага, -- подтвердила Йоко довольным тоном. -- Вот Столб Салации.

   Дева указала на западный край карты, затем палец переместился на восток.

   -- Это Тенус. Выше -- город Нония. Большие селения людей показаны как крестик. Наши -- кругами. Видишь?

   Ромей кивнул.

   -- Вот эта серая полоса -- рубиновая магистраль. Она идёт до Мирнии и дальше вплоть до самой Ромы.

   Йоко указала пальцем на столицу, уйдя далеко на юго-восток.

   -- Восточнее -- Эллада. А те города на южном континенте -- Благая Земля. Вот, -- Йоко указала она один из северо-восточных городов априк. -- Здесь я родилась.

   -- Тут весь мир нарисован? -- спросил Ромей, гуляя по карте глазами.

   -- Нет, нет. Только наш район. Мир огромен...

   -- А у вас есть карта всего мира?

   -- Только центра. Северные земли плохо изучены: там слишком холодно.

   -- А что это за волнистая штриховка?

   -- Места, где много мыйо.

   -- Тут же и наши города...

   -- Ага. Мыйо проще охотиться за стадами или за людьми. Что более важно, Ано уже обучила тебя определять направление по звёздам?

   -- Да.

   -- Тогда запомни, что север всегда сверху карты, запад -- слева, восток -- справа, а юг, очевидно, снизу.

   -- Я понял.

   Йоко достала небольшую линейку.

   -- Каждая насечка -- один миллиарий, -- пояснила априка. -- Я специально для тебя сделала. Чем темнее область, тем она выше. Синеватое -- это море. Чем светлее синеватое, тем море глубже, уяснил.

   -- Да, -- кивнул изгнанник.

   -- Тогда приложи линейку и определи расстояние.

   Руки юноши сами потянулись к Столбу Салации. Остров слегка вылезал из восьми делений.

   -- Более восьми тысяч пассов... -- промямлил отверженный.

   -- Верно, -- подтвердила Темноокая. -- А от берега континента до его края всего девять миллиариев. А отсюда до твоей деревни будут все сорок пять. Вот она.

   Йоко без промедления указала на точку пересечения дороги и маленькой речушки.

   -- Здесь.

   "Быстро!" -- удивился Примус.

   -- А вот здесь, -- дева показала на излучину Тенуса, -- стоит языческий храм, где мы отбивались от мыйо.

   -- Так ты всё запомнила, -- восторженно сказала юноша.

   -- А как же, -- подтвердила Йоко. -- Мы обычно запоминаем карту. Такую берём на всякий случай, и чтобы что-нибудь нанести для других охотниц...

   -- Вот оно как, -- осознал юноша, чувствуя, что настроение спутницы возвращается в норму.

   -- А теперь снова пройдёмся по обозначениям, -- продолжила априка. -- Белая земля -- это от уровня моря до половины миллиария, та, что серее -- примерно от половины до двух третей миллиария...

   "Кажется, у неё всё хорошо", -- успокоился Маниус, отвлёкшись от лекции; глаза мгновение изучали сосредоточенное лицо девы.

   -- ...Самая чёрная -- заоблачные высоты. Выше шести миллиариев. Такие горы -- редкость, но как ориентиры очень полезны. Серые линии делят карту на квадраты для удобства измерений. Понял?

   -- А эти линии? -- проснулся ромей.

   -- Болота. Ничегошеньки ты не понял. Я буду повторять, пока не уяснишь.

   -- Хорошо.

   -- Всё сначала: белая земля -- уровень...

V

   Глаза внимательно вглядывались в охлаждённые клетки Йоко, констатируя их активность. Тысячелетние руки привычным движением взяли пробу и вернули в шкаф. Следующими были клетки Маниуса. "Холод переносят лучше, чем мои, -- отметила Ано, когда закончила осмотр. -- Симбиоз с человеком и априкой на порядок эффективнее, чем с мыйо". Лучезарная взяла небольшую книжку и записала результаты опытов. "На сегодня прервусь, -- решила древняя. --Посмотрим, сколько они продержатся при такой температуре". Старейшая встала и потянулась. После разминки мысли пробежались по списку текущих дел, определяя их наилучшую последовательность. "Сначала проведаю мыйо, -- решила Лучезарная, -- потом зайду на склад боцьенов. Всё равно по пути".

   Две особи, самец и самка, мирно почивали в клетке. Третья лежала прямо перед старейшей, закованная в специальные кандалы. Ано достала шприц и неторопливо ввела ей питательную смесь. "Набирает вес... -- отметила старейшая, осмотрев монстра, -- уже приемлемый для тренировки". Лучезарная ещё раз обошла вокруг зверя, осматривая его атрофированное тело, затем положила слева и справа от пасти две небольшие таблетки. Мыйо принюхался, открыл глаза и с трудом пододвинул тело к левой таблетке. Язык сразу слизал её; мыйо потянулся к правой. Ано повторила опыт ещё трижды, каждый раз увеличивая дистанцию до левой таблетки; мыйо неизменно подползал именно к ней. "Так вас привлекает и его живая кровь", -- констатировала древняя. Лучезарная показала зверю спину и пошла прочь.

   К немалому удивлению хозяйки, дверь склада была широко распахнута. Изнутри донёсся резкий звук взмаха. "Сестра что-то задумала?" -- спросила себя древняя, неторопливо подходя к порогу.

   -- Куда ты переложила те, что лежали на второй правой сиреневой, сестрёнка? -- раздражённое меццо-сопрано наполнило пространство.

   -- Я переложила на нижнюю зелёную. Это в другом углу.

   -- Аха... -- выдохнула Анэ. Лучезарная проводила её весёлым взглядам и подошла к полке, заполненной половинками рукоятей.

   -- А для кого собираем боцьен? -- поинтересовалась Ано.

   -- Этот для человека. Йоко тоже не помешало бы взять запасной, но она отказывается. Думаю подарить ему тот небольшой клинок, который я сделала ради облегчения носимого груза. Он покороче обычных: человеку в самый раз, -- пояснила Анэ.

   -- А что же ты сама до сих пор носишь этот исполин? -- поинтересовалась Лучезарная; руки априки тем временем перебирали половинки.

   -- Облегчённая экипировка мне не нравится, сестрёнка: рубить исполином как-то сподручнее, -- разъяснила древняя, найдя на полке короткий клинок.

   -- Пригодился, -- еле слышно проговорила древняя. Старейшая взялась за хвостовик клинка и сделала пару взмахов.

   -- Ему в самый раз, -- убедилась Анэ.

   -- Вот и настало время вверить такое оружие человеку... -- начала Ано, взяв подходящие части.

   -- Не мудурствуй лишнего, сестрёнка, -- оборвала Анэ. -- С человеческим оружием он всё равно что мишень. К тому же я выкинула его гладий. Хоть называть гладий оружием и преувеличение, Эксул сам его выковал.

   -- Понятно, -- перебила Лучезарная. -- Ты дашь ему свой рисунок магнита?

   -- Старый рисунок, сестрёнка. И новую надпись на клинок нанесу. Ты могла бы помочь Йоко с его экипировкой: ей явно недостаёт швейной практики.

   -- Я поделилась с ней и этими навыками, не беспокойся. Что-то случилось? Ты нервная.

   -- "Вы -- убийцы". Так она сказала.

   -- Вот как...

   -- Хотя бы Йоко хватило духу сказать мне это в лицо. Мне уже давно надоело ловить презрительные взгляды нашей желторотой молодёжи.

   -- Потому мы вечно вне городов, -- сказала Ано, склонив голову в знак согласия.

   -- Ну, не только поэтому.

   -- Они светлы и чисты. Но их чистота замешана на крови, которую пролили другие. Со временем все это понимают. Поймёт и Йоко. Спасибо, что выслушала её вместо меня.

   -- Не стоит.

   Ано передала сестре рукоять, затем подошла к полке с центрующими "шариками" и взяла три с середины.

   -- Для Йоко? -- спросила Анэ.

   -- Центровка её боцьена не для моего стиля, -- подтвердила хозяйка и вышла в коридор.

   "Не повезло тебе, Эксул, -- подумала древняя, примеряя части боцьена друг к другу. -- Из всех твоих имён это -- самое короткое".

VI

   Суровый ветер клонил рябины к земле, норовя окатить островных обитателей северным холодом. Каждая травинка и птичка ожидала южных ветров, предчувствуя скорое избавление от оков морозной влаги. Маниус, напротив, радовался блестящим краскам инея, в который на несколько рассветных часов одевался лес. С детским восторгом изгнанник ловил редкие снежинки и вдыхал морозный воздух. Йоко, с недавних пор сопровождавшая ромея во время утренних прогулок, была не столь обрадована холоду. Её удовлетворяло лишь упорство, с которым юноша старался усвоить все преподаваемые уроки. "Не каждый человек смог бы так быстро прогрессировать", -- осознала дева, наблюдая за быстрыми и уверенными движениями карабкающегося вверх ученика. Сама охотница одела под обычный наряд утеплённые колготы и тонкий обтягивающий свитер с длинным рукавом; руки защитили перчатки; лицо осталось открытым.

   -- Всё! -- крикнул Примус, забравшись на площадку. Юноша быстро нашёл и подобрал тренировочный меч.

   -- Мыйо чаще всего атакуют прыжком. Перед прыжком они приседают к земле и слегка дёргаются. Когда зверь дёрнется, нужно уклоняться, -- повторила основы Темноокая, выставив перед собой тренировочный меч; Маниус приготовился. Дева атаковала ученика, заставив поспешно уклоняться, затем ромей скопировал действия наставницы.

   -- Равновесие! -- крикнула априка. -- Следи за равновесием!

   -- Под ногами оледенело всё, -- тихо проворчал изгнанник, наблюдая за клинком девы. Йоко резко присела и рванулась вперёд, имитируя выпад мыйо; ромей отпрыгнул вбок, нанося заученный удар по воображаемой шее. Априка без труда блокировала его.

   -- Нормально. Можно ещё целить по лапам, чтобы не убежал, или проколоть сердце. Главное, держи дистанцию в три-четыре шага, а то не успеешь отпрыгнуть.

   -- Я понял.

   Йоко подняла меч вверх, знаменуя начало отработки приёмов. Маниус отступил и сосредоточился. Наставница нанесла несколько замедленных ударов, показывая направления атаки; ромей повторил уклонение и контрвыпад. Меч девы рванулся вперёд; Примус отпрыгнул, готовясь ударить собственным. Тело ощутило знакомый страх; глаза скосились в сторону. Йоко не мешкая поразила ноги изгнанника, заставив его упасть навзничь.

   -- В облаках летаешь? -- разозлилась наставница, замахиваясь.

   -- Я как будто мыйо почувствовал... -- поспешил оправдаться Примус. Брови Йоко на мгновение поднялись вверх. Дева опустила меч и сказала:

   -- Вставай. Продолжим.

   -- Тут и правда есть мыйо? -- спросил Маниус.

   -- Да. Ано их изучает, -- подтвердила охотница, подав ученику руку.

   -- Изучает!? -- воскликнул юноша. -- Твари же могут сбежать!

   -- Они в клетке: не волнуйся, -- сказала охотница и потянула юношу вверх. Примус встал и постарался успокоиться. Темноокая отступила от ученика, затем снова подняла меч.

   -- Тебе нужно тренироваться, Мани, -- сказала априка твёрдым тоном. -- Продолжим отработку уклонений.

   Ученик не ответил; в неуверенных движениях читалась растерянность. "Ано говорила, что это тоже часть тренировки", -- припомнила дева, встретив отстранённый взгляд ученика.

   -- Хочешь посмотреть на этих мыйо? -- спросила наставница, слегка прикрыв глаза под сверкающими инеем ресницами.

   -- Да.

   -- Тогда идём.

   Йоко положила меч и отправилась к пещерам. Изгнанник без промедления последовал за ней.

   Мыйо приподнял голову и шевельнул конечностями, изо всех сил стараясь встать. Силы оставили животное через пару мгновений, и монстр снова прислонил голову к полу, издав тихий продолжительный свист. Маниус неотрывно смотрел на серую беззащитную тварь, лежащую в полушаге от него. Йоко же больше интересовала самка, которая за всё время их пребывания у клетки так и не пошевелилась.

   -- Насмотрелись на мыйо, светлые гости? -- спросила Ано.

   -- Никогда не видел их спящими, -- признался изгнанник. -- Я рассматривал уже мёртвых.

   -- Как впечатления? -- спросила Лучезарная.

   -- Кажется, он сейчас проснётся и нападёт, -- поделился ромей.

   -- Это исключено, -- уверила старейшая. Лучезарная подошла ближе и показала на точку на груди.

   -- Между третьим и четвёртым ребром проще всего попасть по сердцу. Шею можешь разрезать в любом месте: боцьен сам найдёт сочленение. Остальное тело атаковать нет особого смысла: мыйо продолжит двигаться.

   Маниус кивнул, запоминая место атаки.

   -- Вы говорили, что самок охраняет стадо самцов, -- сказала Йоко по-априкски.

   -- Верно, -- подтвердила древняя. -- Тебя это беспокоит?

   -- Почему... почему тогда мене говорили убить самку? Это же нереально?

   "Как сказать ей, что её отправили на смерть?" -- пронеслось в тысячелетнем сознании.

   -- И бессмысленно... -- добавила Темноокая.

   -- Может, их постоянно охраняют самцы только во время жора, а так у каждой есть своя стая. А стаи зверей, как известно, соперничают между собой за территории. Если убить самку, то плодиться мыйо будут медленнее. А мыйо начинают жор, только когда численность стай будет огромной, -- закончила охотница.

   -- Всё верно, сокровище моё, -- слукавила Лучезарная.

   -- А этот мыйо почему серебристый? -- вмешался Маниус.

   -- Это самка, -- слаженно ответили априки.

   -- Самка... -- протянул ромей. -- Можно ещё немного посмотреть на них?

   -- Конечно, друже, -- разрешила Ано, -- только не забывай о тренировках.

   -- Ваша правда, -- согласился Примус. -- Я только запомню, куда бить, и тут же уйду.

VII

   Первые дни весны не принесли ожидаемого облегчения: мощные ветра регулярно приносили на Солб Салации холод и дожди. Серые тучи наводили тоску на небо, заставляя даже самых упрямых птиц пережидать ненастье на скалистых склонах.

   Маниус, тем не менее, упрямо продолжал тренировки, надеясь вскорости овладеть всеми нужными навыками. Вес меча и серии упражнений больше не казались юноше сложными, а "оковы боли" помогли выучить все положенные стойки. Только тренировки во время грозовых бурь по-прежнему вызывали в душе трепет.

   На фоне безвременной непогоды возвращение в дом априк казалось мгновенным путешествием на просторы огромного южного континента, точные размеры которого Маниус постоянно забывал спросить. Невзирая на царящий по всему острову холод, в прихожей поддерживалось приятное тепло, позволявшее найти здесь покой и расслабление.

   Примус подкрепился и сел отдыхать, собираясь вздремнуть после тренировки. Но сон не приходил: мысли о близости мыйо каждый раз обрывали начавшуюся было полудрёму. Юноша встал с кресла и отправился к палатке, когда шуршание механизмов заставило приковать внимание к ведущей во внутренние комнаты двери. Из коридора вышли три априки. Успевшая скинуть колготы, перчатки и жилет Йоко несла большой белый свёрток; в руках Анэ покачивался небольшой боцьен; хозяйка острова взяла и новую суму, закинув лямки за правое плечо.

   -- Эти вещи -- твоя экипировка, Эксул, -- пояснила Анэ.

   -- Боцьен тоже?! -- от волнения баритон сорвался на конце фразы.

   -- Боцьен тоже, -- подтвердила Йоко. -- Переодевайся скорее.

   Маниус сорвался и побежал навстречу априкам. Достигнув Йоко, он вырвал из её рук новую одежду.

   -- Сначала нужно раздеться, Эксул, -- напомнила Анэ. Изгнанник не мешкая скинул тунику...

   ...Опоясавшись, Маниус восторженно оглядел себя. Тело ласкала мягкая ткань новой удобной туники, снабжённой карманами у боков и уплотнёнными вдоль колен полами. Магнитными "пуговицами" к тунике крепились два рукава, переходящие в крепкие перчатки (в пире имелись и штаны). На тунику лёг плотный жилет, визуально увеличивавший грудь и плечи. Подобно жилету априк, он точно по фигуре стягивался нитью. Примус удивлённо обнаружил, что внутренняя ткань жилета немного "ходит" у груди, позволяя сохранять глубокое дыхание. Пояс практически не отличался от старого; плащ одевать не было нужды. Главное, юноше дадут острейший боцьен (который остался в руках Анэ). Даже чёткая надпись "Exsul" на клинке не могла уменьшить радость ромея. Четыре ножа, висевшие на полах туники, лишь усиливали чувство уверенности. Новая повязка, чей рисунок копировал клеймо, да фляга с водой, "прилепленная" к поясу, завершили экипировку.

   -- В столь благородном облачении не стыдно показаться в любом городе, -- похвалила Ано. -- Впервые вижу опрятно одетого человека.

   -- И правда, -- согласилась Темноокая. -- Куда как лучше шерстяного рванья.

   -- Теперь ты похож на охотника, Эксул, -- информировала Анэ, -- осталось только стать им. С этого момента начинается самая интересная тренировка. Я не разрешаю тебе пользоваться боцьеном, пока ты не научишься вытаскивать его из-за спины и возвращать обратно. Йоко покажет тебе упражнение. Ты повторишь его, -- Анэ на мгновение задумалась, -- хотя бы одиннадцать тысяч раз...

   -- Я готов! -- уверил Примус.

   -- И по две тысячи упражнений для ножей на каждую руку, -- закончила древняя, передав боцьен Йоко. Дева поднесла его клинком к спине ромея, и юноша почувствовал, как меч прилип к жилету.

   -- Возьмись за рукоять правой рукой, -- начала пояснять охотница. -- Левую веди под свободный кусок ткани, пришитый к твоему жилету. Аккуратно! О лезвие не порежься!

   Маниус сжал рукоять и начал медленно искать рукой свободный кусок.

   -- Ты одел его под пояс, -- заметила спутница. Юноша тут же расстегнул пояс; наставница вытащила кусок наружу.

   -- Пробуй, -- сказала дева. Примус нащупал висевшую ткань и нырнул под неё пальцами; над тканью ощущался боцьен.

   -- Ручку нашёл? -- спросила дева. Вместо ответа Маниус шуршал пальцами о ткань.

   -- Нашёл.

   -- Возьмись за неё.

   -- Взялся.

   Йоко положила ладонь на рукоять, сжав ею ладонь ромея.

   -- Держи снизу, -- сказала дева и медленно потащила меч вверх. Маниус ощутил сопротивление клинка, старавшегося вернуться на место, затем сопротивление сменилось резким толчком от спины. Темноокая быстро отвела боцьен вбок и отпустила рукоять. Маниус выставил меч перед собой, любуясь узором лезвия. Сердце изгнанника замирало от восторга.

   -- Этот ещё легче твоего, -- восторженный баритон напомнил прихожую. Юноша сделал пару взмахов, без труда рассёкши воздух.

   -- И идёт так легко, словно пёрышко.

   -- Главное, не коснись им волос или уха, Эксул, а то не заметишь, как отрежешь, -- напутствовала Анэ, уходя.

   -- Теперь вернём боцьен за спину, -- продолжила урок Йоко, снова взявшись за рукоять. Клинок аккуратно ушёл за правый бок, затем быстро прилип к спине, самостоятельно найдя своё место.

   -- Восхитительно! -- оценил ромей, не убирая руки с рукояти. -- А я всё хотел узнать, как вы его так прилепляете.

   -- Теперь снова вытащим, -- не дала расслабиться охотница.

   -- Продолжим, -- уверенно произнёс юноша.

   Маниус разминал ноющую десницу; Темноокая забрала у него боцьен и скрылась во внутренних коридорах. "Всего триста десять раз, -- мысленно резюмировал ромей. -- Пятьдесят три не засчитала... неправильно". Примус быстро достал нож левой рукой и повертел в руке. "Этим мыйо не зарежешь, -- сказал себе юноша, возвратив оружие на место. -- Лучше быстрее закончить с боцьеном".

VIII

   -- Одиннадцать тысяч! -- крикнул ромей, победно махая боцьеном. -- Одиннадцать тысяч, чтоб мне провалиться в царство мёртвых! Йоко, ты видела?!

   -- Меня в своё время заставили сделать пятьдесят тысяч раз, -- равнодушное сопрано не разделило восторгов Маниуса. -- Правда, я закончила быстрее тебя.

   Примус на мгновение поник, но вскоре продолжил махать боцьеном, отрабатывая заученные движения.

   -- Этот боцьен и правда чудо, -- хвалил ромей, делая махи. -- Нашим мастерам такого никогда не сковать.

   -- Чудо, чудо, -- подтвердила дева, с улыбкой глядя на резвящегося спутника. -- Бей немного резче.

   -- Хорошо.

   Изгнанник продолжил рассекать воздух, ускоряясь с каждым движением. Остриё то описывало дуги, то выстреливало вперёд, то на мгновение замирало, дожидаясь перегруппировки тела.

   Дверь во внутренние коридоры отворилась, явив спутникам силуэт Лучезарной.

   -- Отдохни немного, друже, -- сказала Ано, легко кивнув Йоко. -- Потом пройдёмся со мной.

   Весна вторглась на Птичий остров, покрыв половину его растений соцветиями. Рои пчёл, ос, шмелей, бабочек и других насекомых кружили над ними, становясь лёгкой добычей пирующих птиц. Просохшие после зимних штормов дорожки и тропы радовали твёрдой плотной почвой, в которой уже не вязли сапоги.

   Маниус вдыхал терпкий рябиновый запах и радовался буйству красок возрождающегося леса, как и все живущие на острове. Ано шла бок о бок с ним, молча оглядывая округу. Вскоре к радости примешалось знакомое чувство тревоги. Ещё через мгновение оно начало нарастать, затмевая остальные впечатления. "Мыйо... Это же мыйо!" -- осознал Примус повернувшись к горе.

   -- Вы не будили мыйо? -- спросил ромей, оборачиваясь к Ано. Априка исчезла, будто растворившись среди деревьев. Изгнанник секунду мешкал, затем десница опустилась на рукоять. Боцьен привычным движением оказался перед глазами; ноги пригнулись, готовясь отражать нападение. Левая рука залезла в повязку и нащупала пробки; спустя мгновение они оказались в ушах. Сердце начало громкий перестук, загоняя кровь в самые дальние кончики пальцев. Птицы взметнулись в небеса, заполнив их громким чириканьем и гоготанием. "Мыйо рядом!" -- пронеслось в голове у ромея, пока глаза искали Лучезарную.

   -- Ано! Мыйо сорвался! -- крикнул изгнанник, надрывая связки; глаза впились в ближайшие стволы. Тёмный силуэт вскоре появился между ними. Он нёсся быстро, ни на секунду не останавливая бег. По ушам ударил свист. Маниус унял волнение; руки привычно сжали рукоять.

   Мыйо прыгнул, и ноги юноши унесли тело вбок, как и сотни раз до этого на тренировках. Боцьен взметнулся ввысь и полетел к шее монстра. Примус сам не успел ничего понять, как клинок оказался в земле. Взор сфокусировался на струйках крови, льющейся из разрубленной шеи. Маниус отдёрнул меч и шагнул назад; свободная рука избавила уши от пробок.

   -- Прекрасная охота, друже, -- похвалила Ано, выходя из-за деревьев. Старейшая положила руку на плечо изгнанника, помогая юноше прийти в себя.

   -- Я. Стал. Охотником? -- спросил Маниус, переводя дыхание.

   -- Конечно, друже. Ты стал охотником. А теперь не мог бы ты помочь мне освежевать тушу и вынуть органы?

   -- Я. Помогу. Вам, -- согласился ромей, не сводя глаз с монстра. Ано улыбнулась и взялась за ножи.