Наступили годы борьбы. Двадцать третьего января 1806 года Питт умер, и посылка Эммы была возвращена ей обратно. Тогда Эмма послала дневник лорду Гренвиллю, новому министру, племяннику покойного сэра Уильяма Гамильтона, его наследнику, человеку, сыгравшему такую роковую роль в жизни Эммы.

Гренвилль ответил несколькими небрежными строками. В 1807 году он вышел в отставку, сдав дела лорду Каннингу. Для Эммы и Горации не было сделано ничего. Эмма не успокоилась, надеясь, что теперь, наверное, дело сложится удачнее. По ее просьбе к ее ходатайству присоединились влиятельные друзья. Каннинг обещался сделать все, что только было в его силах, но...

Воспротивился ли король воле покойного, которому он не мог простить связь с бывшей служанкой, хитростью ставшей женой аристократа? Или принц Джордж Уэльский, правивший королевством в периоды помешательства отца, все еще сердился на Эмму за ее неуступчивость в его любовных домогательствах? Неизвестно, только третьего июля 1808 года один из друзей Нельсона, Джордж Роуз, сообщил Эмме, что из всех его переговоров с Каннингом выяснилась полная безнадежность обращений Эммы.

Безнадежность? Эмма решила прибегнуть к защите народа. Она передала завещание Нельсона в суд для официальной регистрации, опубликовала его в газетах.

В результате последовал открытый скандал. Все друзья отшатнулись от Эммы, которая, по всеобщему мнению, этим поступком выставила на позор имя незабвенного героя, открыв свою связь с ним. В качестве жены сэра Уильяма Эмма уже получила все, на что имела право рассчитывать, ее заслуги были сильно преувеличены, она же предала позору память национального героя, чем доказала свое бесстыдство.

Десятки гнусных памфлетов были ответом на стремление Эммы добиться признания воли покойного... А тут еще пришла нужда.

Жизнь последних лет не могла способствовать развитию в Эмме чуждой ее характеру бережливости. Мертон-Плейс скоро был продан с молотка, Эмма попала в руки ростовщиков.

Смерть матери лишила ее последней поддержки. Два-три раза Эмму спасало милосердие прежних друзей. Затем долговая тюрьма гостеприимно открыла ей свои объятия.

И все-таки никогда, как бы ни была тяжела нужда, Эмма не делала Горацию участницей своего позора. Она не открывала тайны своего материнства, никогда не брала ни гроша из денег, оставленных Нельсоном еще при жизни на воспитание малютки. Священной оставалась для нее его воля.

Еще раз друзья пришли Эмме на помощь, но с условием, чтобы она покинула Англию. Эмма согласилась, выехала из Кинг-Бенча с пятьюдесятью фунтами и отправилась с Горацией во Францию.