Пустующие трибуны. Финансовые трудности и пугающие красные цифры. Вложенный в земельные участки капитал клуба тает при этом, как снег на солнце. Почти все в бундеслинге за редким исключением затронуты нуждой. К счастливцам относятся лишь мюнхенская «Бавария» (благодаря прекрасной работе менеджеров) и команда из Леверкузена (за которой стоит фирма «Байер»). Доходами от рекламы и от продажи прав на телетрансляции финансовые бреши не заткнуть.

Деньги, как говорят, главный нерв в войне. В профессиональном футболе презренный металл – не самый важный нерв, но часть нервной системы. Стремление задержать дамоклов меч банкротства толкает полных надежд молодых менеджеров на отчаянные шаги. Особенно ловок Манфред Оммер, президент клуба «Гамбург», по совпадению – профессиональный эксперт по погашению счетов. «Почему бы не объявить наших футболистов, – спрашивает этот деятель, – своего рода капиталовложениями?» Прелестно. Люди – ходячие ценности, бегающий капитал! Как это лестно для игроков бундеслиги. Впрочем, идея не нова, ее уже использовали техасские дельцы эпохи освоения Запада, вкладывавшие деньги в четвероногий бегающий капитал – стада коров, о чем знает каждый любитель вестернов. Быть объектом погашения счетов? Увольте.

Между тем на профессиональном футболе делают звонкий бизнес. Соображения прибыли оттесняют футбол все дальше на задний план. Деньги за рекламу текут в кассу клуба, они позволяют ему добиваться успехов. Это, в свою очередь, делает клуб привлекательным для спонсоров, повышает цену двуногих бегающих рекламных тумб. Так примерно действует этот круговорот сделок, в центре которого футбольный мяч. Финансируемая индустрией реклама и спорт так тесно срослись, что одно без другого уже не может существовать. «Профессиональный спорт и индустрия соотносятся друг с другом как повешенный с веревкой», – утверждают циники.

«Индустрия» в данном случае звучит весьма неопределенно. Назовем вещи своими именами: «Адидас» и «Пума». На мировом рынке спортивных товаров эти две фирмы противостоят друг другу, подобно сверхдержавам, как американцы и русские во времена холодной войны.

«Адидасу» и «Пуме» принадлежит львиная доля (80 процентов) мирового рынка: годовой оборот «Адидаса» составляет четыре миллиарда, «Пумы» – полтора. Вне сферы влияния двух гигантов не происходит ничего. Об этом нужно сказать со всей определенностью. Ни в Западной Европе, ни в Африке, ни в Азии не развивается какой-либо командный вид спорта без того, чтобы они не имели в этом свой интерес.

Менеджеры хорошо знают, какие огромные суммы можно заработать на спорте. «Адидас» и «Пума» борются за них на ножах. Всеми возможными средствами.

Спорт делает здоровым и красивым – в этом что-то есть. Клубы культуристов растут как грибы после дождя. Спорт популярен, это факт. В 1974 году только 4 процента моих сытых соотечественников занимались спортом, сейчас же – почти 18 процентов.

Почти пятая часть доходов тратится на досуг. Для производителей спортивных товаров настал золотой век: они ждут ежегодного роста спроса на 8 процентов. Еще в начале восьмидесятых рынок казался насыщенным, но, начиная с 1985 года, дела в отрасли вновь пошли в гору. Поколение 20 – 30-летних будет многочисленнее к 1990 году. И кажется, это будет поколение, не слишком склонное производить на свет детей, а с утроенной силой заботящееся о собственной персоне. Это поколение будет активным в сфере свободного времени, что сулит производителям спортивных товаров во всем мире к двухтысячному году двукратное увеличение оборота.

И, не напрягая особо воображения, можно представить, какие соблазны порождают подобные рыночные прогнозы. Перед каждым президентом клуба встает простая альтернатива: «Адидас» или «Пума»? Настолько велика власть последних уже сегодня. Имеющаяся свобода выбора – это ирония чистой воды: президент может лишь выбрать, от кого он хотел бы зависеть. Подобная ситуация сравнима со свободой выбора тюрьмы. НФС решил в пользу «Адидаса», поэтому сборная выступает в форме со знаменитыми тремя полосами и эмблемой «Адидаса». Все крупные величины в западногерманском футболе обручены с «Адидасом», и прежде всех Франц Беккенбауэр, типичный менеджер по связям с общественностью. Болельщикам известно, что и Брайтнер, и Румменигге, и я носим знаки отличия «Адидаса». Злые языки твердят о «сборной Адидаса». «Шпигель» в одной из своих публикаций высмеял нас как «проданную сборную» – на карикатуре мы все были изображены сидящими в адидасовской бутсе. Ули Штайн при этом упустил шанс удержаться от одного из своих слабоумных высказываний. Вылетев во время чемпионата мира из команды, он заявил (с известным выражением лица, похожим на заостренную мордочку лисы, которой не достать слишком высоко висящий виноград): «Беккенбауэр, Нойбергер, «Адидас» – это сыгранная команда. Они все заинтересованы в том, чтобы держать Шумахера в воротах». Эта чушь дает ясное представление о мыслительных способностях Штайна.

По договору все игроки сборной обязаны носить форму «Адидаса», пока они играют за ФРГ.

Рекламирующие «Пуму» Фёллер, Маттеус, Аллофс должны оставлять все эти тряпки в раздевалке, когда выходят на международный матч в составе сборной.

Менеджерам «Адидаса», которых, видит бог, не спутать с примерными мальчиками-хористами, доставляет огромное удовольствие похищать таким образом на время игроков «Пумы». Двойное наслаждение, когда трехлистник «Адидаса» маячит перед носом полутора миллиардов болельщиков, как это было в Мексике.

В последние десятилетия «Адидасу» удалось заполучить в свою команду самых лучших и популярных футболистов. И это вовсе не случайно. У «Пумы» нет ни малейшего шанса, ничего похожего на шанс занять место наверху до тех пор, пока погоду делают люди типа Беккенбауэра. Все обстоит именно таким образом.

Взамен «Адидас» бесплатно одевает как футбольных звезд, так и молодых игроков клубов. Это дорогая привилегия.

За другими фирмами остается лишь свобода пытаться сделать то же самое, приложив к этому еще и ежегодное вознаграждение для спортсменов и клубов. Предлагая солидные суммы, «Пума» не упускает возможности переманить на свою сторону игроков и клубы, имеющие договор с «Адидасом». Разгадка баснословных заработков и сверхдоходов некоторых звезд, без сомнений, заключена в этих предложениях. Марадона ежегодно получает от «Пумы» около миллиона марок, договор у него на пять лет. Пятилетний контракт подписал и Руди Фёллер, на этом он год за годом зарабатывает по 250 тысяч.

Чтобы не потерять нас, «Адидас» не отстает. Он предлагает суммы примерно одного порядка Румменигге, Беккенбауэру и мне. До этих пор все ясно, все в порядке. Это соревнование.

Свои инвестиции в западногерманский футбол «Адидас» и другие фирмы возвращают сторицей. Разве на протяжении десятилетий мы не считаемся одной из лучших команд мира? Реклама, которую делает сборная, просто неоплатна. Менеджеры в Герцогенаурахе прекрасно это знают. Из года в год они радуются восьмипроцентному приросту, осваивают новые рынки. Например, в Азии. Этот успех отнюдь не валится на голову сам по себе.

В «Пуме» тоже осознают, что такие клубы, как «Вердер» (Бремен), «Боруссия» (Менхенгладбах), «Фортуна» (Дюссельдорф), внесли свою лепту в успех фирмы, оборот которой – полтора миллиарда ежегодно. Показатели сбыта «Пумы» растут каждый год примерно на 10 процентов.

Впечатляет влияние эффекта Бориса Беккера на производство теннисного инвентаря. «Пума», поставщик его для наших юных звезд, продает сегодня в 10 раз больше ракеток, чем прежде. После победы Беккера в Уимблдоне производство не успевало за спросом. Оборот от продажи теннисного инвентаря составляет 300 миллионов марок – и это благодаря Беккеру. Имей он только 10 процентов с этого теннисного бума, заработал бы 30 миллионов… Безумие, конечно. При таких суммах восприятие цифр теряется, приходится в уме пересчитывать нули.

Однако многим игрокам не дано принимать участие в таких денежных оргиях. Это порождает зависть, ревность, вражду. Тут что-то нужно делать. Я за справедливое распределение премий. За то, чтобы все деньги из одного котла делить на 22. Справедливо по отношению к тем, кто вынужден сидеть на скамейке. Честное решение во имя мира в команде. Я выступаю за него.

Но индивидуальные контракты должны таковыми и оставаться, так как их определяют талант, личные достижения, рыночная стоимость. Я радуюсь любому контракту, который получают другие игроки. Стоит ли пояснять: чем активнее борется за нас реклама, тем больше все мы зарабатываем. Эффект снежного кома тут можно только приветствовать, но это вовсе не повод для зависти. Однако у этой точки зрения не так много сторонников. У завистника появляется мучительное чувство собственной бедности, если кто-то другой чуть быстрее зарабатывает деньги. Но как бы то ни было, рекламодатели обхаживают только тех, кто добивается самых высоких индивидуальных показателей.

Спорт, реклама, тренер сборной. Внутри этого треугольника стоит искать объяснение возвращению Франца Беккенбауэра в футбольный мир. Это было мужественное решение с его стороны. Мы действительно были далеко не превосходной командой. Нам хотелось стать чемпионами или вице-чемпионами, но мы не тешили себя иллюзиями. Франц мог лишь проиграть, и тем не менее он отважился на смелый шаг, став из игрока тренером. Он сделал это ради нас и, разумеется, ради своей финансовой выгоды. Впрочем, это тоже вполне понятно.

Мы летели в самолете после одной из игр на выезде. Франц подсел ко мне:

– Я заканчиваю с этим делом. После чемпионата мира, – сказал он. – Слишком много волнений и стрессов. Лучше я буду играть в теннис или гольф.

Я поморщился:

– Ты лихой парень. Чтобы заполучить контракты за рекламу, становишься тренером. А когда все деньги оказываются у тебя в кармане, ты дружелюбно заявляешь: «Прощайте, джентльмены. Мне было приятно с вами». Франц посмотрел на меня с легким раздражением:

– Не сочиняй. Договоры у меня уже были прежде. И предостаточно.

– Чепуха, – ответил я. – Три контракта ты наверняка имел. Но никак не семь или восемь, как сегодня. Ты получил их, лишь став во главе команды.

Беккенбауэр только фыркнул в ответ. Друг друга мы поняли.

Я ничего не имею против его золотого дождя. Желаю каждому из товарищей хорошего заработка. В конце концов я знаю, что к 35 годам большинство из нас окажутся вне игры, без настоящей профессии, некоторые еще и покалеченными. Футболистам рано уготована участь пенсионеров, и они должны отложить максимум на черный день.

С договорами на рекламу в руках не рождаются. Для меня все начиналось довольно скромно. Я еще не имел особой известности, когда фабрикант перчаток Ройш из Шварцвальда предложил мне 2 тысячи марок ежегодно за удовольствие носить его перчатки. Милый приработок.

И лишь после выигранного в Риме первенства Европы предложения стали по-настоящему заманчивыми. Еще во время чемпионата Рюдигер Шмитц вел переговоры с «Адидасом». В случае, если я покажу впечатляющую игру, а команда завоюет титул чемпиона, мне предоставлялась возможность заключить контракт. Это был поворотный момент. Я знал, что только член национальной сборной получает шанс зарабатывать дополнительно 100 и больше тысяч марок в год. Контракт с «Адидасом» был лицензионным. Это означало, что чем больше будут продавать они, тем весомее будет мой приработок. Первый же расчет с «Адидасом» меня сильно и приятно удивил.

Для рекламы обуви мое имя не использовали. Оно понадобилось для вратарского пуловера, в разработке которого смог участвовать и я. Регулярно я бываю на главном предприятии «Адидаса» и работаю там с новейшими коллекциями. Пытаюсь при этом как потребитель консультировать дизайнеров. И даже вношу предложения: почему бы, к примеру, не пустить полосы по диагонали? Размеры, покрой, ширина, расположение упругой подкладки, материал… Радуюсь возможности участвовать в выработке решений. Я способствую тому, чтобы и индустрия лучше учитывала желания и потребности спортсменов.

Еще больший интерес проявляет к моим советам фабрика Ройша, производящая перчатки. Я прекрасно чувствую себя среди ее мастеров. Продукция их постоянно улучшается. Гебхард Ройш принимает самые смелые мои предложения всерьез.

Весьма примечательное для меня событие связано с поездкой в лондонском двухэтажном автобусе: в один из дней я сидел в нем перед большим окном. Его стекло покоилось на резиновой прослойке. Оно держалось без присосок, без рамы, но не падало, а крепко сидело на месте. Находясь под впечатлением от увиденного, я оторвал кусок резины (знаю, вандал!) и привез его Ройшу. Он передал его на анализ своим химикам. Результат ошеломляющий: с той поры вещество, которое и при сырой погоде действует как присоска, используется в производстве перчаток, носящих мое имя.

Промышленный шпионаж? Вовсе нет. Просто вратарский рефлекс.

За «Адидасом» последовали и другие рекламодатели. Один из фабрикантов-фармацевтов создал препарат, творящий чудеса. При травмах, связанных со столкновениями и ударами, он за счет охлаждения тотчас снимает боль. Впрягли меня в свою рекламу и американцы: «Мак Дональде» изобразил меня на метровом плакате жующим гамбургер.

После чемпионата мира-82 и фола против Баттистона моя популярность временно пошатнулась. Из любимца я превратился в сукиного сына. Кому нужно, чтобы их товар рекламировал костолом? От краха меня спасло среди прочего и письмо от Альфа Бенте, совладельца «Адидаса», опекающего сборную.

По смыслу письмо было примерно таким: мы будем сотрудничать и дальше. Ошибки совершает каждый. Их нужно поскорей исправлять. Уверен, что вы так и поступите. Мы по-преждему доверяем вам.

Альф не пытался ничего приукрашивать. Тем не менее, несмотря на скандал, он остался на моей стороне. Таких партнеров не предают. Так что я проявил упрямство, когда в «Кельне» вспыхнула борьба за власть между «Адидасом» и «Пумой».