Филадельфия, штат Пенсильвания
Вечер субботы, 14 мая
Половина десятого вечера. Заканчивался последний день прощания с Сьюзен Пакстон. Пейн выбрал это время, потому что большинство посетителей уже побывали у ее гроба и устали дежурившие родственники. Они шепотом переговаривались друг с другом. Взрослые сидели по одну сторону гроба, дети по другую.
За годы службы в магазине Кармелы у Сьюзен Пакстон появилось много клиентов и знакомых, о которых родня понятия не имела. Поэтому появление молодой привлекательной, хорошо одетой женщины с тростью для слепых удивления ни у кого не вызовет. Если у инвалида хватило физических и душевных сил прийти на траурную церемонию, что ж, она имеет на это право.
Пейну предстояло отвлечь внимание родных от Черри. Ничто не должно помешать её контакту с погибшей.
– Детектив Пейн, это вы? – удивленно произнес Пакстон.
– Доброго здоровья, мистер Пакстон.
– Я… я никак не ожидал…
Пейн полуобнял его.
– Я не хотел мешать, когда вы общались с родственниками… Не могли бы мы еще раз взглянуть на Сьюзен?
– Конечно-конечно. – Пакстон повел детектива к гробу жены. – Похоронные гримеры хорошо потрудились.
Пейн посмотрел на лоб застреленной. Пакстон прав: гримеры хорошо потрудились.
– Мне очень жаль, что вскрытие затянулось.
– Ничего, зато родственники побыли подольше.
Они постояли над усопшей. Потом Пейн пригласил Пакстона в глубь помещения. Тот переминался с ноги на ногу, точно хотел что-то сказать, но не был уверен, следует ли начинать разговор.
– Детектив, вы хотите мне что-нибудь сообщить? У вас появились новые данные?
Пейн покачал головой:
– Не совсем новые. Мне нужно переговорить с вами кое о чем. Если сейчас неудобно, можно и отложить.
– Нет, отчего же.
В этот момент взгляды присутствующих обратились к дверям. На пороге стояла красивая женщина в затемненных очках и с тростью для слепых. Под руку ее держал распорядитель церемонии. Заметив в углу Пакстона, он повел ее к нему.
– Это мистер Пакстон, – пояснил он. – Муж Сьюзен. А это мисс Мур.
– Я была постоянной клиенткой Сьюзен. Мы даже подружились. Мои соболезнования, мистер Пакстон.
Распорядитель поднял на Пейна вопрошающий взгляд.
– Джон Пейн, – поспешил представиться тот и взял руку Черри. – Приятно познакомиться с вами, мисс Мур.
Несмотря на утрату, Пакстон улыбнулся, наверное, сотый раз за последнюю неделю. Это просто невероятно, что у Сьюзен так много знакомых.
– Святая была женщина, – произнесла Черри. Левая бровь у Пейна поползла кверху. – Но я не хочу мешать вашему разговору. Разрешите подойти к гробу и побыть с Сьюзен минутку-другую?
– Конечно-конечно, я с вами…
– Нет, мне хочется побыть с ней одной, не возражаете?
– Какие могут быть возражения? Спасибо, что пришли.
Распорядитель церемонии повел слепую посетительницу к гробу.
– Знаете, что меня беспокоит? – начал Пейн. – Ее отношения с отцом.
– Я уже говорил, что она не поддерживала с ним отношений.
– Да, я помню. Но это не могло помешать мафиози…
– Мафиози? При чем тут мафиози?
Черри попросила спутника подвести ее к середине гроба.
– Здесь я сама, спасибо, – прошептала она. – Я редко выхожу, и сейчас немного устала. Мне надо немного отдышаться.
– Хорошо, мисс Мур, хорошо. Поднимите руку, когда я понадоблюсь. В углу буду, – заверил он ее и отошел.
Черри дотронулась до края гроба. Ее пальцы побежали по шелку к плечу погибшей, потом вниз к открытой руке. В помещении было натоплено, однако рука была холодная и сухая.
Позади Черри кто-то чихнул. Послышались разговоры, сначала разрозненные, но потом перешли в сплошной гул, как у водопада. Черри пожала руку Сьюзен и…
…пара хороших беленьких туфелек, они скользят на комках грязи, спешат пухленькие ножки, раздувается от ветра шифоновое платье, поднимается сквозь кольцо желтых лилий к ослепительному солнцу.
За обеденным столом плачет женщина, мужчина в плаще и в шляпе с обвисшими полями, со страшными шрамами на горле рассматривает свитера. Он в магазине, где работала Сьюзен, думает она.
Она натягивает грубую рыбацкую фуфайку на темноволосого ребенка, толкает его к лестнице, лестница блестит и поднимается к запорошенному снегом ангелу.
Она видит старый автобус с надписью «Флэтбуш-авеню».
Черри чихнула.
«Стервоза Сью» – выведено на доске белой краской из пульверизатора, к ней летит какой-то сладковатый запах, запах земляники? Полицейский улыбается ей, мужчина в джинсах дарит розу, священник смеется. Бородатый длинноволосый молодой человек с безумными глазами… она видит пистолет, вспышку из дула.
Внезапно ее переносит в автомобиль, она смотрит из окна, чувствует запах бензина и грязной одежды, снаружи о ветровое стекло стукается лицо женщины, рассечена губа, по бледной щеке растекается кровь. На нее смотрит расширившийся от ужаса зеленый глаз, умоляющий взгляд, женщину качнуло от толчка, с ветровика стирается лицо.
Черри чувствует, как ее трясут за плечи, поднимают с пола, сажают на стул. Взволнованные перешептывания, кто-то негромко просит принести воды. Через минуту к ее губам подносят бумажный стакан.
– Мисс Мур, вам лучше?
Она ощущает запах цветочного одеколона, подаренного Пейну женой на Рождество два года назад.
– Лучше, – говорит Черри, и знаком просит дать ей возможность перевести дыхание. Ей нужно еще раз подойти к гробу, взять руку Сьюзен. Необходимо знать, чем закончился этот кошмарный сон. Ее кошмарный сон.
– Еще воды! – велит мужской голос, и Черри слышит торопливые шаги.
– Не надо воды. Просто посижу спокойно, и все пройдет. – Она не может отделаться от запаха земляники.
Что он означает, этот странный и страшный сон? Откуда Сьюзен Пакстон узнала, что ей снится? Или они видели одинаковые сны? Неужели такое бывает?
Впрочем, может, это не сны, а воспоминания. Она давно об этом думала.
– Вызвать врача, мисс Мур?
– Нет, – твердо сказала Черри, хотя уголок рта у нее дернулся. – Все прошло.
Ее пробирала дрожь. Она чувствовала в своей руке руку покойницы и видела женское лицо за ветровым стеклом. Сердце разрывалось от жалости и страха.
– Это у меня грипп начинается, – выдавила Черри. – Неделю с ним борюсь. – Она вытерла лоб. – Такси ждет меня у входа. Поможете мне выйти?
Сильные руки подняли ее со стула.
– Держитесь за меня, мисс Мур, вот так. Трость вашу я взял.
Пейну показалось, что Черри выглядела даже хуже, чем на траурной церемонии. Он прошел в кухню и поставил чайник на плиту. Через несколько минут Пейн принес Черри полную чашку чаю. Она обхватила ее руками.
– Ну, и что ты там увидела?
Черри молчала, кутаясь в шаль. В дверь раздался стук.
– Это мистер Бригем. Скажи ему, что мне нездоровится. Я позвоню ему завтра.
Контакт между ней и Сьюзен Пакстон касался кого-то еще. Лицо на ветровом стекле никогда не было таким живым и отчетливым. Как ей объяснить другим, что это такое – заглянуть в собственную голову.
Пейн и Бригем поговорили в холле. Черри мелкими глотками пила горячий чай. Затемненные очки лежали на столе. Лицо было землистого цвета. «Она напугана, – подумал Пейн. – Напугана тем, кто стрелял или чем-либо еще?»
– Ты видела мужчину?
Черри кивнула:
– Даже нескольких.
– А того, кто стрелял, видела?
– Не знаю, Джон. – Она пожала плечами. – Думаю, да, но не уверена.
– Кто-нибудь из них чем-то выделялся?
– Там был совсем молодой человек. Как только он пришел, раздался выстрел.
– Можешь описать его?
– Длинные темные волосы, борода…
– Не мне – судебному художнику.
Она кивнула.
– Чем ты напугана, Черри?
Она колебалась. Ей не хотелось сейчас говорить об этом. Черри даже не знала, с чего начать.
– Джон, я не уверена, что это убийца. Ты же знаешь, как у меня бывает. Вижу одно, а на деле происходит совсем другое.
– Скажи, если вспомнишь что-нибудь еще. Любая мелочь имеет значение.
– Помню лишь женщину и ее лицо, ударившееся о ветровое стекло.
– Это была Сьюзен?
– Нет, не Сьюзен. Незнакомая женщина.
– Хорошо. А где это происходило?
– Не помню… Сьюзен смотрела из бокового окна на переднем сиденье, а женское лицо снаружи ударилось о ветровик. Вот все, что я увидела, Джон!
– Ладно, вернемся к тому молодому человеку. Он появился примерно тогда, когда ты увидела пистолет?
– Да, я увидела его лицо, а вскоре вспышку из дула. Да, похоже, у меня все-таки грипп. Но я быстро поправлюсь, обещаю.
– Тебе принести еще чаю?
– Нет, спасибо. Иди домой, тебя ждут. Энга, наверное, с ума сходит.
Черри произнесла это таким тоном, какого Джон ни разу не слышал.
Она права. У него жена и дом. Ему действительно пора идти.
– Побеседуем завтра, хорошо? – Черри отвернулась.
– Спокойной ночи. Постарайся уснуть покрепче.
– Я постараюсь, Джон.
Черри слышала, как завелся мотор в автомобиле Джона, и побежала в ванную комнату. Открыла шкафчик, где держала лекарства, лосьоны, шампуни, отворачивала один за другим колпачки с тюбиков и нюхала, пока не нашла то, что искала. Она вернулась в комнату, села на диван, стала мазать щеки и подбородок земляничным бальзамом. По ее лицу текли слезы.