Филадельфия, штат Пенсильвания

Пятница, 6 мая

Сьюзен Марки-Пакстон подсчитывала дневную выручку, когда муж позвонил ей третий раз.

– Слушай, ребятня не желает сосисок. Жареного цыпленка им, видите ли, подавай. Может, купишь по пути?

– Ну сколько же еще они пробудут у нас? – деланно проскулила она.

– Это ты вздумала пригласить их, а не я! И потом – разве не ты в прошлом году говорила, что хочешь еще одного ребенка?

– У меня скоро климакс, – сухо парировала она. – А когда у женщины климакс, она что угодно скажет… Ладно, так и быть, заеду, куплю им жареного цыпленка. Ты им только ничего сладкого не давай. Вчера вечером объелись пирожными и не стали ужинать. И вообще я не хочу, чтобы Линдси подумала, будто мы их черт знает чем кормим.

– Когда же они уедут?

– Через два дня, Уильям. Слушай, ты вечно обо всем забываешь. Позвони Гроггу, пусть он приготовит хорошую баранину.

– По прогнозу, все выходные будет дождь.

– Ничего, наденешь шляпу! – весело воскликнула она. – Мечтаю о баранине с вертела, такой, как ты всегда делаешь.

– Не подлизывайся.

– Я не подлизываюсь. И никакого сладкого ребятишкам, понял? Я скоро приеду. Пока, дорогой.

– Пока.

Сьюзен посмотрела на продавщицу. По пять сережек в каждом ухе, проколоты брови, проколотый язык. Семнадцать годков, зовут Шакра. Кому вздумалось назвать свою дочь Шакра?

Когда Сьюзен первый раз беседовала с новенькой, та начала с того, что нагло спросила, какие скидки полагаются служащим. Сьюзен сразу дала бы девчонке от ворот поворот, но Шакра являлась дочерью судьи, который ухаживал за хозяйкой магазина.

– Мне кажется, она ворует. – Сьюзен поделилась сомнениями с подругой-ирландкой.

– Как она может воровать? – возразила подруга. – Мне самой эта девчонка не по душе, но раз Кармела решила ее взять, ничего не поделаешь.

– И все равно я знаю, ворует, поганка. Чует мое сердце.

– Но как, как? – Подруга сняла с вешалки шарф и обмотала седеющую голову.

– Не знаю как, но ворует. Я таких, как она, за сто метров узнаю. – Сьюзен прищурилась и поджала губы.

– Издали узнаешь, да? И где же ты этому научилась, милочка?

– Нигде не научилась, Эллен, нигде. Просто сама такая же была. Даже похуже.

– Хуже, чем Шакра?

– У меня даже кликуха была, только не спрашивай какая.

– Ладно, лови свою воровку. Прямо и начинай с завтрашнего дня. А сейчас – по домам. Погреться, как говорится, у семейного очага. Послезавтра уже пятница. Ну, будь! – Эллен накинула плащ и ушла.

К пяти часам продавщицы разошлись по домам. Оставалась лишь Мелисса. Сьюзен заперла дверь, оставила ключ в замке, потом повернула вывеску в витрине – «Закрыто» – и выглянула наружу.

Дождь лил как из ведра. Противоположная сторона улицы терялась за серой пеленой. Пешеходы с зонтами и в шляпах, надвинутых на самые уши, метались между автомобилями и огромными лужами.

Мелисса могла уйти вместе со всеми, но она любила оставаться до закрытия магазина. Стеснительная девочка, живет со своей бабкой у рынка на Вашингтон-стрит. Одно плохо: забывчива, бедная, но никогда, если дело касалось денег. Мелиссе нравилось собирать разбросанные по прилавкам вещи и развешивать их по местам – занятие, которое другие продавщицы терпеть не могли.

– Ты можешь хоть иногда уходить домой вовремя? – нарочито строгим тоном произнесла Сьюзен. – Давай-ка собирайся. Я сама все приберу.

– Ничего, мне не трудно, – проговорила Мелисса.

– Я что сказала? Домой!

Мелисса двинулась в комнату отдыха взять свои вещи. Через две минуты вышла, отперла входную дверь и исчезла.

Кассовые ленты показывали, что день выпал неплохой. На следующей неделе придет новая партия. Лето еще не начиналось, а они распродали почти все летние вещи. Да, время не ждет.

Кассовые ленты, выручку наличными и чеки Сьюзен положила в конверт, конверт убрала в сейф и стала развешивать по местам разложенные для показа вещи. Так, это сюда, это туда, свитера на карусельную вешалку.

В этот момент звякнули колокольчики на двери. Она услышала, как из водосточных труб хлещет вода. Дождь был холодный: по шее у нее побежала дрожь.

– Ну что ты там еще сегодня забыла, Мелисса? У тебя совсем дырявая память стала. Может, тебе следует попить какое-нибудь лекарство?

Почувствовав неладное, Сьюзен повернулась. Это был тот самый странный мужчина в дождевике и помятой шляпе, надвинутой до самых бровей, который заходил еще днем в обеденный перерыв. Он был не похож на человека, делающего подарки жене и уж тем более покупающего дорогие вещи, какими торгуют в магазине Кармелы. Сьюзен он сразу не понравился.

– Извините, но магазин закрыт, – заявила она и выразительно посмотрела на камеру. «Надо было запереть после Мелиссы дверь», – мелькнуло у нее в голове.

Сьюзен вспомнила, что днем заметила, как этот посетитель интересовался расположением камер, как ходил по магазину, словно что-то высматривая, брал и откладывал в сторону вещи, почти не глядя на них.

– Мы закрываемся в пять. Приходите, пожалуйста, завтра.

Человек ощерился, показав плохие зубы. Горло у него по диагонали прорезал глубокий шрам. Из-за одного уха торчал безобразный нарост. Сьюзен не знала этого человека, точно. Такие лица не забываются. И все же, и все же…

Внезапно Сьюзен сделалось дурно. Показалось, что перед ней появился парень, похожий на убийцу Мейсона. В помещении раздались два громких хлопка. Ноги у Сьюзен подогнулись, она упала на колени, не выпуская свитеров из рук. Одна пуля застряла у нее в спине, другая прошила плечо.

Сайкс, Эрл Сайкс. Не может быть.

Сайкс приставил пистолет Сьюзен ко лбу и выстрелил в третий раз. Пуля прошла навылет. Тело Сьюзен дернулось, и она упала лицом на пол.

Сайкс надвинул шляпу еще ниже и, пряча лицо от камер, двинулся к выходу, запер дверь снаружи и влился в толпу спешащих домой прохожих.

Когда прибыла полиция, «БМВ» Кармелы стоял перед магазином. Рассвет еще не наступил, а дворники и мусорные машины уже были на улицах.

Всю ночь муж Сьюзен искал ее. Он звонил в управление полиции Пенсильвании и Нью-Джерси, выяснял, не попала ли она в дорожно-транспортное происшествие. По его просьбе полиция в Глостер-Хайтс просмотрела список пропавших без вести за последние полсуток. Естественно, что первым делом он связался с полицией Филадельфии, которая примчалась в магазин, где работала Сьюзен. Магазин заперт, в нем темно, и никаких признаков взлома.

В три часа ночи патрульный из полиции штата Нью-Джерси обнаружил принадлежащий Сьюзен автомобиль на платной стояке около моста Уолта Уитмена. Потерявший от горя голову Уильям Пакстон позвонил Кармеле домой, умоляя приехать и открыть полиции дверь в магазин.

Кармела отперла замок и нащупала около двери выключатель. Один полицейский вошел вместе с ней. Двое других топтались у входа, не зная, что делать дальше. В магазине все было в полном порядке. Даже пустые денежные ящички, как и положено, были поставлены на кассовые аппараты.

– Послушай, Фреско, заглянул бы внутрь, посмотрел примерочные, – сказал один.

– Посмотреть можно, – вздохнул другой и, позвякивая подвешенными к поясу наручниками, двинулся в глубь помещения.

– По-моему, здесь все в порядке, – произнесла Кармела, обращаясь к вошедшему полицейскому. – Если с Сьюзен что-нибудь случилось, то не в магазине. Хотите, чтобы я открыла сейф?

– Нет необходимости, мэм. И так все ясно.

В этот момент раздался стук упавших на пол наручников и душераздирающий крик.

Эту историю потом рассказывали во всех полицейских участках города. С годами она стала обрастать ужасными подробностями и делалась все страшнее и неправдоподобнее. Однако сам Фреско не любил ничего вспоминать, поскольку споткнулся о ногу мертвой женщины и упал лицом на ее разбитую черепную коробку.

В половине шестого на место происшествия прибыл детектив Пейн. Волосы и лицо у него были мокрые от дождя. В руках он держал бутылку минеральной воды. Ему немедленно доложили, что труп, к сожалению, не остался нетронутым. Неблагоприятное обстоятельство для продвижения по службе – уткнуться мордой в расплющенные мозги мертвеца. Однако у молодого Фреско хватило духу привести себя в порядок и не покинуть свой пост. Пейн одобрительно потрепал полицейского по плечу. Другой на его месте потребовал бы после шоковой терапии распоряжения сидеть за бумажками вместо того, чтобы мотаться по улицам.

Пейн выслушал доклад старшего по наряду. Фреско дежурил у входа и никого в магазин не пускал.

На рассвете прибыла передвижная лаборатория. Начали снимать отпечатки пальцев.

– Постарайтесь поосторожнее принести сейф. Я хочу, чтобы хозяйка заглянула туда.

Техник-эксперт кивнул.

Пейн пошел вдоль задней стены помещения и с разных сторон осмотрел труп. Потом присел и кончиком авторучки стал поочередно приподнимать пальцы погибшей. Затем таким же манером отодвинул волосы с лица. Его охватила острая жалость, когда он увидел, как красива когда-то была эта женщина. От выстрела в лоб осталось отверстие диаметром с карандаш, заднюю же часть черепа сильно разворотило. Но пули нигде не видно. Она была уже на излете и не могла пробить ни деревянные полки, ни тем более каменную стену.

Пейн осматривал вешалку с белыми блузками и желтыми водолазками, и в свете своего фонарика заметил в складке одной из них серую метку. Он присмотрелся и между двумя свитерами увидел пулю – целую, не помятую. Это не могла быть пуля от выстрела в голову. Она прошила тело, не наткнувшись ни на кости, ни на сухожилия. Значит, след от одного из двух выстрелов в грудь.

– Я нашел пулю! – крикнул он технику-эксперту. – Оставляю ее на месте.

Как только открыли сейф, Кармела нашла в нем дневную выручку наличными и кредитными карточками. На отдельном листе бумаги рукой Сьюзен была подсчитана итоговая сумма. В ящике для мелочи оказалось триста долларов и чековая книжка.

Единственное, что пропало, – пленка из видеокамеры. Позднее ее обнаружили в кармане новой продавщицы Шакры.

Пейн теперь был убежден: мотивом преступления являлось не ограбление. То, что произошло, носило сугубо личный характер. Следует допросить ее мужа.

Зазвенел телефон. Трубку взяла Кармела. Привлекательная женщина и дела успешно ведет. Он видел статью в каком-то журнале, где сообщалось, что она владеет магазинами в Бостоне и Вашингтоне, округ Колумбия, и намерена заняться торговлей мужской одеждой.

Хотя Кармелу подняли посреди ночи из постели, ее прическа и грим были верхом совершенства. Благодаря богатству, красоте и умению держать себя она легко находила общий язык со сливками общества.

Но прелестные черты Кармелы как водой смыло, когда она поднесла трубку к уху. Губы задрожали, взгляд погас, и лицо приобрело растерянно-отсутствующее выражение, которое Пейну часто приходилось наблюдать у людей в беде. Он слышал голос в трубке, мужской голос: «Алло! Алло!..» Пейн взял трубку из рук Кармелы и узнал на другом конце провода Уильяма Пакстона. Он попросил его позвать к телефону полицейского, который дежурил сегодня, потом набрал девять-один-один и вызвал «скорую помощь». Накидывая на Кармелу пальто, он видел, как посинели у нее губы.

На несколько секунд его внимание привлекли цветные фотографии, кнопками прикрепленные к стене. Люди вокруг праздничного пирога на чьем-то дне рождения; вылазка на природу, народ в шортах и футболках; три женщины – одна из них Кармела, другая Сьюзен – пьют шампанское на яхте. Угадать Сьюзен на карточке легко: золотистая кожа, большие глаза, распущенные волосы. Лет за сорок, здоровая и счастливая.

Но счастье – относительное понятие, случается, что и мужья и жены сбиваются с пути истинного.

Если присмотреться хорошенько, у каждого есть что скрывать.

У каждого.