Апокалипсис, конец света, или почти синонимический в современном словоупотреблении Армагеддон (последняя битва в истории Вселенной) — события мирового оспариваемого, обсуждаемого, близкого, далекого, но все же — будущего. Но в российском менталитете несколькими годовыми кольцами отложились Апокалипсисы, уже имевшие место, ставшие чем-то знакомым, привычным. И ладно Наполеона объявляли Антихристом, а его вторжение — Армагеддоном, потом ведь последовала все же некая команда «отбой тревоги!». Гитлер, Сталин — тоже назывались Антихристами, и тоже потом «амнистировались».
А вот для некоторых непримиримых старообрядческих толков церковная реформа Никона (для многих и все последующее царствование Петра Первого), стали так и неотмененным, наступившим концом света. Вот в чем разница, например, с главным апокалиптическим ньюсмейкером 2011 года, американским проповедником Гарольдом Кемпингом (с ним еще будет повод встретиться на страницах этой книги), назначившим конец света на 21 мая 2011 года, в 18:00 по лос-анджелесскому времени. А в ответ на многочисленные припоминания о ранее им уже назначавшемся конце света 6 сентября 1994 года — Гарольд Кемпинг объяснил, что тогда ошибся в расчетах, но вот теперь у него более совершенный алгоритм.
Но наши старообрядческие проповедники, объявлявшие о грядущем конце света, впоследствии говорили отнюдь не «извините, ошибочка вышла», а — «да, конец света наступил, только надо уяснить себе, в чем же его истинные приметы, проявления». Это ведь сегодняшние апокалиптические видения подстегнуты, в основном, документальными фильмами по предмету «гражданская оборона» — о поражающих факторах ядерного взрыва, ужасах бактериологического и химического оружия… или анонсами ученых, вроде тех героев второй главы, предрекающих удары астероидов, цунами, потоп и прочие, грубо физические, события материального мира.
Но надо суметь понять и ужас других: земная кора не расплавилась, кислород не исчез, солнце по-прежнему восходит, радиационный фон в норме, физически жить вроде можно продолжать, но… поменяли Часослов, крестным ходом пошли противосолонь, крестятся троеперстно, «аллилуиа» возглашают трегубо… и для кого-то это такой же кошмар, как и подымающийся ядерный гриб за окном. Причем, кошмар, длящийся уже 350 лет, — а кто говорил о конкретных, тем более — щадяще-коротких сроках? Кому-то выпало самосожжение в таежных скитах, а кому-то и — четвертый век ходить, работать, жить, не снимая… как бы «духовного противогаза». Эту мою «карантинную» картинку подкрепляют бесчисленные свидетельства того, как, например, сибирские раскольники кормили новых переселенцев, но потом — выбрасывали оскверненную посуду.
Раскол
О необходимости церковно-обрядовой реформы, унификации богослужебных книг с накопившимися разночтениями, говорили еще при Иване Грозном на Стоглавом соборе 1551 года и некоторые шаги были тогда предприняты. Вернулись к этому вопросу сто лет (и одну Смуту) спустя. В 1653 году патриарх Никон приступил к «книжной справе». Некоторые церковнослужители, в том числе протопопы Аввакум, Даниил, Иоанн Неронов, епископ Коломенский Павел, предложили брать за основу древнерусские книги, а Никон решил — греческие, принятые среди южных славян и на Украине (из-за чего и говорят, что в обрядовом смысле — это Украина присоединила Россию). Назвав эту стадию пока еще только спором, можно действительно, как сторонники нумерологии, подвести Расколк дате о трех шестерках, к 1666 году. Начавшийся в тот год Церковный собор перешел уже к казням и ссылкам противников реформы (выполнявшихся, правда, руками Монастырского приказа). Раскольники побежали в леса Поволжья, европейского Севера, в Сибирь, многие покинули Россию. Ну и дальше — самые мрачные картины: массовые самосожжения и казни сожжением, в том числе и протопопа Аввакума.
Но, со временем — один из парадоксов русской истории — эти самые «мракобесы», живущие в обстановке наступившего, по их мнению, конца света, вдруг становятся самыми успешными и богатыми бизнесменами России. Александр Солженицын считал церковные реформы XVII века одной из самых серьезных трещин в духовном мире русского народа, сказавшейся в 1917 году. И действительно, мультимиллионеров-старообрядцев, финансировавших партию большевиков, мы можем посчитать реальным подтверждением тех солженицынских слов. Возможно, их помощь революционерам помогла свержению царя, которого они так и не стали считать «своим царем». И весь государственный строй, при котором они добились высшего материального успеха, получается, все время оставался для них враждебным, «антихристовым». Известны династии старообрядцев Морозовых, Гучковых, Рябушинских, Щукиных, Кокоревых… это еще самый поверхностный список фамилий, далее будет повод обратиться и к чуть более подробному.
Богатейшие люди России, талантливейшие организаторы, бизнесмены… но с точки зрения этой книги интереснее посмотреть на них именно как на «обживателей русского Апокалипсиса». Выразительный пример организации жизни в условиях конца света. И пример более чем значительный — речь идет о миллионах наших соотечественников.
Сначала они считали Антихристом патриарха Никона, позже утвердилось мнение, что Никон — только предтеча Сатанаила. Началом массового раскола и репрессий считают Церковный собор, начавшийся в 1666 году. Первая из предсказанных старообрядцами дат конца света — Пасха 1669 года. Люди бросали дома и уходили в леса, исповедовались друг у друга, пели заупокойные службы, ложились живыми в гробы и «запощевались» до смерти.
Вторым Антихристом, теперь еще более очевидным, стал царь Петр. Теперь к 1666 году прибавляют 33 года, срок земной жизни Христа (1666 + 33 = 1699). И в том году Петр I возвращается из долгого зарубежного путешествия, 25 августа 1699 года, за шесть дней до нового года, начинавшегося тогда 1 сентября. Портрет Петра, осеняемого языческой богиней Минервой — икона Антихриста, а введенный Петром подушевой налог, равный 70 гривнам — змей с семью головами. В принятом Петром I титуле imperator зашифровано число Антихриста 666 (Откр. 13, 18), правда, если считать без буквы «М», которая вставлена царем для сокрытия своей истинной природы. Но массовые самоубийства были не только в никоново-петровскую эпоху. Даже в 1897 году «во время первой всероссийской переписи населения 25 старообрядцев, живших на хуторах близ Тирасполя, добровольно дали замуровать себя в склепах и закопать в могилах, лишь бы не быть переписанными, что, по их понятиям, означало принятие «антихристовой печати».
В XVII веке старообрядчество разделилось на два толка: поповцы, признававшие необходимость духовенства и всех церковных таинств, и беспоповцы, отрицавших в целом церковную иерархию. Одним из центров «поповцев» стало Заволжье, где на реке Керженец основано было около сотни раскольничьих скитов. Отсюда староверы, переселившиеся дальше, в Сибирь, вынесли прозвище «кержаки».
Беспоповцы преимущественно селились на Севере, в Карелии, Поморье. Выговская пустынь в верховьях реки Выг близ Онежского озера стала столицей «Выгореции» — беспоповского квазигосударства.
Весьма колоритно описана в романе Алексея Толстого «Петр Первый» эта Выгореция, ее глава, бывший посадский человек из города Повенца Андрей Денисов. И самый выразительный момент: изумление заехавшего сюда царя Петра, вдруг увидевшего… вместо общины нищих беглецов, тощих фанатиков — мощнейшее хозяйство, где добывают руду, плавят железо, строят флот, доходивший до Шпицбергена, имеют сельское хозяйство и прядильные мануфактуры, с производительностью, ради которой Петр и затевал все свои великие дела и войны. То есть, выговцы прекрасно делали все то, что он еще только мечтал насадить в России с помощью иностранных инженеров!
По быстро найденному компромиссу выговцы стали платить двойную подать, снабжать квалифицированной рабочей силой (рудознатцы, литейщики, кузнецы) царские Олонецкие заводы, столь необходимые для продолжения Северной войны. Практичный царь Петр оценил выговских старообрядцев, их трудолюбие и организаторский талант и предоставил им полную свободу в отправлении религиозного культа. «Ладно, креститесь двумя перстами… хоть одним»— говорит царь Петр в толстовском романе.
Выгореция стала не только экономическим, но и культурным центром Русского Севера, с крупнейшей библиотекой. Брат и преемник Андрея — Семен Денисов написал «Историю об отцах и страдальцах соловецких», о восьмилетней осаде старообрядцев в Соловецком монастыре.
В следующие два столетия старообрядческие общины двигались в различных направлениях. Выгореция, центр беспоповцев приняла умеренный, «поморский толк». Отделились от них федосеевцы и филипповцы, проповедовавшие самосожжение и самоуморение. С самосожжением, как крайней формой противостояния соглашались и «нетовцы»(Спасово согласие).
И заволжско-сибирские «поповцы» разделились на подчинившихся официальной церкви, с сохранением старой обрядности, и «белокриницких», ориентировавшихся на зарубежный Белокриницкий монастырь. От «белокриницких» откололись «беглопоповцы», принимавшие «беглых», то есть ушедших из официальной православной церкви священнослужителей.
Но при всех разделениях сохранялась главная общая черта, позволяющая классификаторам религий записать старообрядцев в «эсхатологические общины». Ожидание конца света — главная особенность их мировоззрения. Хотя, строго говоря, и выверяя значения всех грамматических форм, здесь нельзя ограничиться словом «ожидание». Многие старообрядцы считают, что конец света уже и наступил, ведь появление в мире Антихриста (Никона или Петра Первого), это, строго говоря — признание уженаступившего Апокалипсиса, конца света. И тут мысль их пошла дальше: бессмысленно угадывать и сличать внешние концесветные признаки, «небо, свернувшиеся, как свиток», или… подлетающие астероиды из утренних интернет-новостей.
Самое главное в Апокалипсисе: есть спасшиеся и неспасшиеся, «сыновья погибели». И человеку остается только трудиться и наблюдать по результатам труда: успех — значит ты, возможно, угоден Богу, неудачи —… ну ты сам должен понять, что это значит. Ты проклят, приятель.
Но таким образом получается, что каждая лишняя порция твоего трудолюбия, дополнительный час дневной работы — это твой единственный шанс увидеть явственные признаки спасения души. А дворцы, икра, шампанское, яхты, — это так, приложение к спасению души.
И самое замечательное, что наши старообрядцы, которые в своем отношении к иностранцам, «немцам», можно сказать, были — «русские в квадрате», обходили их, как зачумленных, считали оскверняющим даже находиться неподалеку… они-то и сформировали наш, русский эквивалент «протестантской этики», которую западноевропейцы признают духовным базисом капитализма, основой успеха.
Трудолюбие, умеренность, трезвость. И если взять самого ультрапротестанта, Кальвина, то основной его довод окажется абсолютно схожим со староверческим. Конец света уже пришел. Или еще придет, это абсолютно неважно, потому что есть предопределение. Уже обозначено меньшинство спасенных, и то большинство, которое погибнет. Все. Тебе только остается выходить на свою пашню и по всходам, по результатам пытаться узнать свою судьбу.
И теперь о самих этих всходах. «Апокалиптических», эсхатологических всходах на русской почве. Иначе говоря, о результатах хозяйствования русских старообрядцев.
По сведениям различных исследователей, собранным в книге И.А. Кириллова «Правда старой веры» (Барнаул, 2008), до 60 % русских капиталов принадлежало старообрядцам и выходцам из старообрядческой среды. Они — главные российские благотворители и меценаты. В самом кратком перечислении справочники называют купцов, банкиров и промышленников:
Бугров Николай Александрович — крупнейший нижегородский купец, хлебозаводчик.
Громов Василий Федулович — лесопромышленник, меценат, учредитель Российского общества садоводства, один из основателей Санкт-Петербургской консерватории.
Гучковы, Федор Алексеевич, Ефим Алексеевич, Иван Алексеевич — крупные фабриканты-мануфактурщики в XVIII–XIX веке.
Ковылин Илья Алексеевич — московский купец.
Кокорев Василий Александрович — предприниматель, меценат.
Кузнецов Матвей Сидорович — предприниматель, фарфорозаводчик.
Марковы, Григорий Маркович, Константин Григорьевич, Федор Григорьевич, Павел Константинович — купцы, меценаты, благотворители, общественные деятели, владельцы торговых домов, заводов, пароходов, граждане посада (потом города) Мелекесс Самарской губернии в XIX — начале XX века.
Морозовы — род купцов и промышленников XVIII–XXI веков.
Рябушинские — династия российских предпринимателей.
Сироткин Дмитрий Васильевич (1865–1946) — председатель совета Всероссийских съездов старообрядцев белокриницкого согласия, крупный судовладелец, дважды избиравшийся городским головой Нижнего Новгорода
Трындины — первые русские оптики, известные промышленники, купцы и меценаты…
И теперь совсем немного об одной персоне из этого внушительного, но далеко не полного списка. Более на слуху, конечно, фамилии Морозовых, Рябушинских, Гучковых, а мы выберем… — Кокорева Василия Александровича.
Работать начал в семейном деле — небольшой солеварне в Костромской губернии. Один из основателей нефтяной промышленности в России.
Кокорев в письме императору Александру III (1883 год): «В настоящее время существует в Баку более 200 заводов, ежегодно по Каспийскому морю и Волге развозится 35 миллионов пудов нефти, почти каждая изба крестьянская пользуется более удобным освещением, и множество волжских пароходов, вместо лесоистребления, отапливается нефтью, а снижение цен на нефть дало ежегодную многомиллионную экономию промышленности и казне».
В 1859 году построил в Сураханах под Баку первый в России керосиновый завод. Пригласил для работ Д.И. Менделеева, по предложению которого ввел круглосуточную перегонку нефти, освоил производство эмалированных бочек, организовал нефтеналивную морскую перевозку и проложил нефтепровод от завода к берегу моря. То есть, реализовал модель современной нефтяной промышленности.
На все ключевые посты назначал рабочих-мастеров только из России.
Создав «Закаспийское торговое товарищество», развернул обширную торговлю со Средней Азией и Персией. В Персии с 1850 года работал созданный Кокоревым Московский торговый дом, ставший главным поставщиком металлов.
Учредил акционерное общество Волжско-Каспийское пароходство «Кавказ и Меркурий».
В 1870 году создал Волжско-Камский коммерческий банк, который до 1917 года оставался крупнейшим по размерам капитала банком в России.
Вместе с П.П. Губониным построил уральскую горнозаводскую дорогу.
Создал: «Русское общество пароходства и торговли» (1856); Волго-Донскую железную дорогу (1858); Товарищество Московско-Курской железной дороги (1871); Общество Уральской железной дороги (1874).
Один из учредителей Московского купеческого банка.
Основал «Северное общество страхования и склада товаров с выдачей варрантов» — освоен еще один новый вид бизнеса, страхование.
Создал Северное телеграфное агентство (1870), став, получается, первым «медиамагнатом» в России.
Инициатор проведения конки — конно-железной дороги, связавшей центр Москвы через Мясницкую с тремя вокзалами на Каланчевской площади.
Построил в Москве крупный гостинично-складской комплекс, неофициально названный «Кокоревское подворье» (1865), предшественник нынешних бизнес-центров, стоимостью более 2,5 миллиона рублей. Одно из первых зданий Москвы, получившее электрический свет (1883), «Кокоревское подворье», стало крупным культурным центром, привлекшим таких людей, как художники Крамской, Верещагин, Репин, Поленов, Васнецов, композиторы Чайковский, Аренский, писатели Мельников-Печерский, Мамин-Сибиряк.
Сегодня здесь бизнес-центр «Царев сад».
В 1862 г. на средства Кокорева был разбит липово-вязовый бульвар от Лубочного переулка до Болотной площади, один из немногих бульваров и скверов Москвы, устроенных за частный счет.
Открыл первую Московскую публичную картинную галерею (1862) в Трехсвятительском переулке.
Открыл приют под Вышним Волочком для малоимущих студентов Академии художеств, названный впоследствии «Академической дачей».
Член Комитета по оказанию помощи голодающим (1867).
Накануне Русско-турецкой войны 1877–1878 годов финансировал и экипировал военную миссию генерала Черняева на Балканах.
Содействовал распространению «Военного займа».
На рождественском банкете 27 декабря 1857 г. выступил с речью против крепостнического рабства — «тормоза прогресса». Текст ее, ходивший в списках, дошел до крестьян, так что последовавшее через три года освобождение сопровождалось слухами, что это Кокорев с друзьями-купцами Алексеевыми, Солдатенковым — просто выкупил крестьян.
Опубликовал в «Русском Вестнике» и «Русском Архиве» серию статей, вызвавших интерес всей России.
На закате жизни, в 1887 году, Кокорев пишет книгу «Экономические провалы», в которой дает оценку экономическим событиям за полвека. Анализируя экономические неудачи России, Кокорев доказывает, что они являются, как правило, результатом слепого копирования зарубежного опыта: «Печалование о расстройстве русских финансов объемлет в настоящее время все сословия; все чувствуют, как в наших карманах тают денежные средства и как неуклонно мы приближаемся к самому мрачному времени нужд и лишений».
По-моему, неплохой пример для завершения этого апокалиптического сюжета. Староверы. Община, сформированная чувством «конца света», «аутсайдеры», тайно собиравшиеся по окраинам страны с паролем: «Антихрист уже здесь». Гонимая секта, ставшая хозяином экономики державы. И вот — ее верный адепт, поморский крестьянин, вышедший, говоря по-нынешнему, в супер-олигархи, но… сохранивший это изначальное «эсхатологическое чутье», пишущий о… мрачном времени нужд и лишений— за 30 лет до 1917 года.
Русский ответ Авадону, или Как казаки антихристово войско далеко послали
Соответствуя давно сложившейся практике самого расширительного понимания «апокалиптичности», в этой книге упомянуты, отчасти, надеюсь, и разъяснены, самые различные толки о «концах света». Что же касается непосредственно комментариев к тексту Апокалипсиса святого Иоанна Богослова, то имеет смысл обратиться не к тонкостям богословских споров Дионисия Александрийского, Евсевия Кесарийского, Ефрема Сирина… а напрямую к истолкованиям, комментариям XX века, делающим именно эту новозаветную книгу актуальнее любых политических сводок, Деклараций Ассамблей ООН, докладов Генсека НАТО…
Именно с одним из подобных толкований Апокалипсиса реально, безо всяких натяжек (впрочем, судить читателю) связан один из самых славных и весело-отважных эпизодов русской истории.
Итак, существует без малого двухтысячелетняя литература, традиция истолкования текста последней книги Библии и Нового Завета — Апокалипсиса. Вряд ли уже возможно подсчитать, сколько всего написано комментариев от пергаментных книг до песен на лазерных дисках, посвященных например, апокалиптическому «числу зверя» 666…
В шестой главе являются те самые четыре всадника Апокалипсиса: первый на коне белом, второй на коне рыжем, третий на коне вороном, четвертый на коне бледном. В восьмой главе, когда вострубил третий Ангел, «звезда, горящая подобно светильнику» упала на третью часть рек и воды сделались горьки, и многие люди от этого умерли… «имя сей звезде Полынь».
Православный комментатор «Толковой Библии» 1911 года А.П. Лопухин поясняет: «Можно полагать, что воды были отравлены ея горечью не на каком-то пространстве… но по всей земле эта горечь… произвела большую смертность людей. Все это трудно представимо для нас и нашего времени… Это — событие будущего времени…»И какой же дружный вздох ужаса и благоговения перед Апокалипсисом пронесся по всему миру в апреле 1986 года, когда через все препоны атеистической цензуры пробились первые комментарии, что место, где стояла взорвавшаяся атомная станция, сделавшая радиоактивными часть «рек и источников вод» называется Чернобыль, в буквальном переводе — «Полынь».
Но это пока все — хорошо известная история, пример того, как многозначительна и важна для людей каждая буква Апокалипсиса. А вот его следующая, девятая глава — напрямую приводит нас к еще одному русскому переживанию конца света.
В девятой главе по звуку трубы пятого Ангела (в комментариях часто: «Пятая труба») «… помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю и дана была ей власть… и сказано было ей, что бы не делала вреда траве земной и ни какой зелени, и ни какому дереву, а только одним людям…».
Православный комментатор «Толковой Библии» 1911 года А.П. Лопухин не приводит ближайших военно-политических аналогий, за этим следует обратиться к комментарию, изданному наибольшим в мире тиражом, американского протестантского пастора Генри Геллея. Его «Библейский справочник», самое распространенное на Западе издание такого направления, появилось в СССР в Перестройку практически первым.
Генри Геллей, комментарий к 9-й главе Апокалипсиса:
Глава 9:1-11. Пятая труба. Армия демонической саранчи.
Это армия ужасных чудовищ в виде саранчи, соединяющей вместе вид коней, скорпионов, львов и людей, вышла из бездны (9:1, 2, 11), управляемая Авадоном или Аполлионом, который был дьяволом или одним из его ангелов. Это означает скорбь адского происхождения, которая уже подходила… Предполагают, что демоническая саранча дает пророческую картину распространения магометанства или же период тяжкого времени в последнее время, или то и другое.
Магометанство. В седьмом столетии по Р.Х., магометанство, как приливная волна, охватило Восточную Азию и уничтожило христианство в Юго-Западной Азии и в Северной Африке, в Евфратской и Нильской долинах, в восточных и южных частях Средиземного моря, а также в странах библейской истории, — в странах, где родилась и возросла Библия, в странах, где Божьи откровения о Себе и человечестве были приняты и закончены… Первый христианский мир в этих странах был уничтожен одним ударом магометанского меча — и магометанство было основано… После того, как христианство в Азии и Африке было уничтожено, магометане пошли на Европу. Испания пала в 711 году по Р.Х. Потом они пошли во Францию, где в Туре потерпели поражение: магометанская армия была разбита Карлом Мартеллем, дедушкой Карла Великого, в 732 году по Р.Х. Это была одна из решающих битв всех веков. Если бы не та победа, то христианство было бы совершенно истреблено с лица земли.
Здесь некоторые события, которые, возможно, указывают на то, что пятая труба относится к магометанству.
«Саранча» (9:3). Аравия, преимущественно, была страной саранчи. В Аравии возникло магометанство.
«По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов; на ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну» (9:7–9).
Это хорошее описание магометанской армии, состоящей из свирепых, неотступных всадников, известных своими бородами, длинными волосами, как у женщин, с желтыми тюрбанами на голове, которые выглядели как золотые и одетые в железные панцири.
«Дым из бездны» (9:2, 3). Из этого дыма вышла саранча. Дым затемнил солнце и небо.
Это, возможно, относилось к лжеучителям, которые затемнили и развратили Церковь во время магометанства, что отразилось на поклонении изображениям, мощам и святым. Это идолопоклонстводегенерированной и отступнической церкви было на руку Магомету. Его девизом было разрушение идолов.
«Чтобы не делали вреда траве земной, и никакой зелени» (9:4). Магометане не трогали деревьев, травы и всей растительности, потому что Магомет так приказал. Для живущих в арабских пустынях деревья и растительность были благословением.
«Мучить пять месяцев» (9:5). Пять месяцев — это нормальная продолжительность жизни саранчи, от мая месяца до сентября, около 150 дней. Приблизительно, в период с 630 по 787 гг. по Р.Х., магометане пытались победить мир. Год за день толкование (Иезек. 4:6), будет составлять 150 лет. Во время Харуна-аль-Рашида (786–809 гг. по Р.Х.), в самом зените своего могущества и славы, могометане оставили свою идею покорения мира и начали культивировать мирные отношения с другими народами.
Глава 9:12–21. Шестая труба.
Армия состоящая из 200 000 000 евфратских всадников
Ужасно выглядевшие чудовища, смесь человека, коня, льва и змея, извергающие огонь, дым и серу.
Возможно, это также предсказанная история магометанства, исполнение которой в будущем.
Арабыуправляли магометанским миром на протяжении 400 лет (630 — 1058 гг. по Р.Х.).
Туркипришли после них, и господствовали почти до наших дней. Эта труба, вероятно, показывает на турецкое магометанство.
«Евфрат» (9 — 14), откуда были выпущены всадники армии шестой трубы. В 1057 г. по Р.Х., огромные орды турок из Центральной Азии появились на берегах реки Евфрат. В своем движении на Запад, они заменили арабов в управлении магометанским миром.
Турки были более жестокими и нетерпимыми, чем арабы. Их варварское обращение с христианами в Палестине привело к крестовым походам (1095–1272 гг. по Р.Х.), почти к трехсотлетней войне с перебоями, в которой европейские христиане пытались освободить Святую землю от магометан.
«Головы как у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера» (9:17). Восточная Римская империя (395 — 1453 гг. по
Р.Х.) со столицей Константинополь, на протяжении столетий (630 — 1453 гг. по Р.Х.) была бастионом борьбы Европы против магометанства. Но в 1453 году по Р.Х. ее завоевали турки.
Во время Константинопольской битвы (1453 г. по Р.Х.), артиллерия впервые употребляла черный порошок, что дало победу туркам: «огонь, дым, сера» (9:17).
Затем последовала другая угроза европейскому христианству. Победоносные турки направились в Центральную Европу, но потерпели поражение около Вены, в 1683 году по Р.Х., от польской армии под командованием Яна Собеского. Как после битвы под Туром (732 г. по Р.Х.), здесь, во второй раз, почти после 1000 лет, Европа вновь была спасена от магометанства.
«На час, и день, и месяц, и год» (9:15), может, говорит об определенном намеченном времени. Но если взять один год за день, то 365 плюс 30 плюс 1 равны 396, что значит 396 лет. С 1057 г. по Р.Х., когда турки перешли Евфрат, до нападения на Константинополь (1453 г. по Р.Х.), прошло 396 лет.
«Умерла третья часть людей» (9:18). Это могло относиться к падению Восточной Римской империи (1453 г. по Р.Х), а последний остаток, «треть» Римской империи, захвачен турками (…)
Итак, по господствовавшему в Европе представлению, зафиксированному вышепроцитированным Генри Геллеем, турецкое нашествие рассматривалось как конец света. Апогей его — 1683 год, осада Вены почти 200-тысячной армией султана Мехмеда IV.
Первые татарские разъезды появились у стен столицы 10 июля 1683 года, 14 июля началась осада. Турецкий командующий опубликовал ультиматум:
— Мы пришли к Вене с такими его (султана) победоносными войсками, что земля не сможет их вместить, с намерением взять этот город и высоко поднять слово Аллаха… Если станете мусульманами, то уцелеете. Если, не став ими, сдадите крепость без боя, мы выполним волю Аллаха: никому не будет причинено ни малейшего вреда, все будете жить в безопасности и мире… Если же будете сопротивляться, тогда по милости Всевышнего Вена будет могущественной силой падишаха завоевана и взята, а тогда никому не будет пощады и никто не спасется… вы будете вырезаны, ваши дома будут разграблены, а ваши дети пойдут в полон(..)
В Вене началась паника, император Леопольд I бежал со всем двором, бросив столицу на произвол судьбы. Об этом можно прочесть в любом учебнике по истории, но далее, в книге, сейчас читаемой вами, будет впервые предъявлена связь того пан-Европейского Апокалипсиса, его «антихриста», султана Мехмеда IV… — с некоторыми русскими событиями и свойствами русского менталитета. Судите сами.
Письмо запорожских казаков турецкому султану Мехмеду IV.
Запорізькі козаки турецькому султану… Ти — шайтан турецький, проклятого чорта брат і товариш, і самого Люципера секретар! Який ти в чорта лицар, коли голою сракою їжака не вб’єшь? Чорт викидає, а твоє військо пожирає. Не будешь ти годен синів християнських під собою мати, твого війська ми не боїмося, землею і водою будем битися з тобою. Вавілонський ти кухар, Македонський колесник, Ієрусалимський броварник, Олександрійський козолуп, Великого й Малого Єгипта свинар, Армянська свиня, Татарський сагайдак, Каменецький кат, Подолянський злодіюка, самого гаспида внук і всього віту і підсвіту блазень, а нашого Бога дурень, свиняча морда, кобиляча сука, різницька собака, нехрещений лоб, хай би взяв тебе чорт! Отак тобі козаки відказали плюгавче! Невгоден єсі матері вірних християн!
Числа не знаєм, бо календаря не маєм, місяць у небі, рік у книзі, а день такий у нас, як і у Вас поцілуй за те оськуди нас!..
Пiдписали: Кошовий отаман Іван Сірко зо всім кошом запорізьким.
Пояснения:
Блазень — шут.
Броварник — пивовар.
Їжак — ежик.
Кат — палач.
Козолуп — тот, кто обдирает козьи шкуры.
Кош — здесь: запорожские казаки.
Люцепер — Люцифер (дьявол).
Лицар — рыцарь.
Мати — иметь.
Рiзницька собака — собака мясника.
И, конечно, строки: «Армянська свиня, Татарський сагайдак, Каменецький кат, Подолянський злодпока» — имеется в ввиду не уничижение Армян, Татар, жителей Каменца, Подолии — а как раз, наоборот, пародия на присутствие этих, тогда подвластных султану областей в его титуле, то есть — вызов султанскому доминированию в указанных регионах.
Есть и второй вариант этого письма, опубликованный в 1894 году ученым Д.И. Эварницким «Ответ Чигиринских козаков», еще более неполиткорректный.
Сразу же предвижу возражение: Это письмо — апокриф, анекдот. И действительно, в канцелярии султана никогда не было зарегистрировано такого письма от козаков.
Мой ответ. Существует такой жанр обращения: «Открытое письмо». Например, «Письмо» какого-нибудь политика, ученого — какому-нибудь президенту, вроде письма академика Сахарова — генсеку Брежневу. Подобные письма отправляется не в канцелярию президентов, генсеков, султанов (где их могут просто скрыть) — а в редакции газет, и с этого момента они становятся — фактом публичной истории!
Так вот это «Письмо запорожских козаков» стало необычайно популярным, ходило в списках по всей Европе на немецком, польском, украинском и русском языках. Было издано брошюрой в Германии в 1683 году! А год тот, напомню — год крайней точки турецкого нашествия, «Апокалипсиса». И германское издание «Письма…»в 1683-м году имело к этому самое прямое отношение: эдакий «Боевой листок», выводящий из равновесия султана и подбадривающий защитников Вены: не бойтесь, за вас сейчас стоит целая европейская коалиция, а вот эти запорожцы в одиночку доходили до Стамбула, и бросили султану Мехмеду IV столь веселый вызов. Читали это письмо и на турецких территориях, особенно в подвластных туркам православных Молдове, Валахии, Болгарии, Сербии, Черногории, Греции.
Так что козацкие «Письма…» — фактв жизни тогдашней Европы. И, говоря уже в современных, рекламно-пиарных терминах, позиционирование,т. е. перекладывание «Письма Запорожцев» с полки «анекдоты» на полку «факты европейской истории» — пусть будет маленьким вкладом сегодняшнего писателя, потомка тех козаков.
Для усиления моих доводов, необходимо сказать и о боевом подкреплении «Письма…». Ведь теоретически, подобный уничижительный вызов мог прийти и от датчан, ирландцев (у этих тоже неплохо с юмором), от жителей Американских колоний. В общем, от тех, кому армия «антихриста» Мехмеда IV никогда не грозила. Но в данном (козацком) случае…
Французский фортификатор, военный ученый Боплан писал о козаках:
— Они остроумны и проницательны, предприимчивы и великодушны, не жадны к богатству, но чрезвычайно ценят свою свободу; сильные телом, они легко переносят жар и холод, голод и жажду. На войне выносливы, отважны, храбры и даже легкомысленны — так как не ценят своей жизни…
Таких лодок в течение двух-трех недель козаки могут изготовить до 100. В каждую садится 50–70 человек. На бортах укрепляются 4–6 небольших пушек. В каждой лодке квадрант (для определения направления пути). Снарядившись таким образом, плывут по Днепру; впереди атаман с флагом на мачте… и через 36–40 часов козаки оказываются уже в Анатолии!..
Напали на Синоп, роскошный город, завоевали здешний замок, истребили гарнизон, сожгли большой турецкий арсенал — корабли, галеры, галионы.
В… 1615 году козаки собрались еще в больший поход на самый Константинополь — «окурить мушкетным дымом цареградские стены». Вышли на берег между двумя константинопольскими портами Мизевной и Архиокой и дотла сожгли их. Турецкие корабли догнали их уже около устья Дуная. Заметив погоню, козаки перешли в наступление, напали на турецкие галеры и разгромили турок. Самого турецкого адмирала, раненого, взяли в плен; он давал за себя 30 тысяч выкупа, но так и умер в неволе. Другие турецкие корабли обратились в бегство. Несколько галер козаки захватили, привели их к Очакову и здесь сожгли их на глазах у очаковских турок, издеваясь над ними. Затем напали на Очаков, захватили стада и беспрепятственно возвратились домой.
В следующем году козаки взяли и сожгли Кафу — главный рынок невольников, отобрали и отпустили на волю громадное количество пленников… осенью того же 1616 года отправились в новый поход на море. Плыли на Самсун, но ветер отнес их к Трапезунту. Высадившись, прошли по берегу до Трапезунта, взяли этот город, разграбили и сожгли его. На них напала турецкая эскадра, под начальством генуэзского адмирала Цикали-паши, но козаки разгромили их, взяли три галеры и потопили (…)
И так перед началом каждого козацкого «сезона» султан умолял Польшу, Москву: повлияйте, не пускайте казаков! Просил крымских татар препятствовать, сам высылал войска и флот — с которым, между прочим, боролась, с переменным успехом вся Европа! Немного ранее, в знаменитой морской битве при Лепанто (где Мигель Сервантес потерял руку) — с турками бились Испания, Венеция, княжества Италии, Папская область. Настоящий крестовый поход — вся Европа несколько лет лихорадочно строила флот. А козаки… в одиночку… вяжут камышовые лодки, тащат их сквозь узкое горло Днепровского лимана, который, казалось, перекрыть так просто! То, что сегодня в стратегии называется «ассиметричный ответ»! Султан готов платить, и платит всем, кто может повлиять, оставить казаков в Сечи — но тем никак не сидится. («А иначе какой же ты в чорта лыцаръ?!»).
А в 1683 году, вслед за своими «Письмами…» козаки явились в Вену и самолично, в войске Яна Собесского, освободившем город от осады султана Мехмета… — кого вся Европа опасалась как «Антихриста» (еще раз напомню истолкование, дошедшее и до «Библейского справочника» XX века)!
Каковому «Антихристу» и было отвечено: «Вавілонський ти кухар, Люципера секретар, Олександрійський козолуп, Великого й Малого Єгипта свинар! плюгавче! поцілуй за те оськуди нас!..»
Поскольку речь именно о русскихответах «Апокалипсису», необходима справка. И во время этих славных походов и «Писем…», и ранее и позже, козаки звались русские. «Я — русский украинец» — звучало примерно, как «Я русский сибиряк (волжанин, уралец)». И только с середины XIX века, известная группа заинтересованных лиц, финансируемая из Австро-Венгрии (из когда-то освобожденной Вены) начала раскалывать единый народ, превращая сугубо топографический, уточняющий термин «украинец» (живущий на краю) — в национальный.
Конечно, это совершенно отдельная тема, которой посвящены множество книг, в том числе и моя «10 мифов об Украине», где много примеров такого рода:
В Церкви Гроба Господня в Иерусалиме серебряная доска, антиминс. Дар с выгравированными на нем словами: «Подаянием ясновельможного его милости пана Иоанна Мазепы, российского гетмана». И ведь это Мазепа пишет не в Москву, царю Петру, а в Иерусалим, можно сказать, исповедуясь самому Господу Богу!
И как это объясняет Михаил Грушевский, «отец украинской самостийности»? Автор главной «Истории Украины», ныне украшающий собой 50-гривенную купюру? Дословно, под подписью «Мазепы, российского гетмана»— у Грушевского идет следующий комментарий: «Российского» в значении «руського», того, что теперь называется украинским…(это грушевское «теперь»— после начала этой галицайско-австрийской самостийной кампании превращения части русских в украинцев).
Так что автор сей книги имел все права занести козацкий случай — в каталог «Русских ответов Апокалипсису». Случай увековеченный к тому же на одной из лучших и самых веселых русских картин (Илья Репин, «Запорожцы пишут ответ турецкому султану»).
Другие Апокалипсисы, другие расчеты
В «Сатирической увертюре» я уже упоминал парадоксы 1492 (7000-го от сотворения мира) года, когда вместо конца этого света, вдруг был Христофором Колумбом открыт — другой, Новый Свет (а у «открытых» индейских аборигенов начался реальный конец света — геноцид). Когда бешеными темпами, с весны по зиму 1492-го по приказу Ивана Третьего был построен Ивангород, прочно, «на века» (перефразируя Рейгана: «Есть вещи пострашнее конца света»). От наших вероучителей был усвоен важный признак конца света: захват мусульманами православного царства, и в 1453 г. турецкий султан Мухаммед II яростным штурмом взял столицу и последний город Византии — Константинополь, наш Царьград, Второй Рим. Летописцы, зафиксировав это, уверенно предрекли, что до скончания мира осталось 40 лет (40 — древняя русская единица счисления).
В работе A.B. Каравашкина и А.Л. Юрганова «Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности» (2003), описана атмосфера тех дней:
— Чем ближе был 1492 г., тем сильней накалялась атмосфера: даже обнаружение ереси («жидовствующих») в Новгороде в 1487 г. отвечало духу времени, о котором Иосиф Волоцкий сказал с огорчением: «…вси о вере пытают». Новгородские еретики мрачно намекали на исход Суда Божьего: «Только изойдут лета, и мы-де и будем надобны». Главный гонитель ереси, новгородский архиепископ Геннадий, завидуя испанской инквизиции, мечтал о расправе с инакомыслящими еще до Второго пришествия. В 1490 г. на церковном соборе еретики были осуждены и многие из них сурово наказаны. Во время одного из публичных наказаний еретиков сравнивали с воинством сатаны, который, по эсхатологическим представлениям, должен явиться незадолго до Страшного суда (…)
А далее… мир благополучно (кроме, опять же, индейцев) разойдясь с 7000 годом, стал готовиться к другим «напрягающим» датам. Но к облегчению уцелевших добавилось и некое чувство… «разочарованием» его конечно, назвать нельзя. Скажем так: «послевкусие несостоявшегося Апокалипсиса».
В пересказе (упрекавшего его за это Иосифа Волоцкого), митрополит Зосима якобы говорил: «А что то Царство Небесное? А что то второе пришествие? А что то въскресение мертвым? Ничего того несть, — умер кто ин, то умер, по та места и был».
В 1493 году архиепископ Геннадий Новгородский составил новую Пасхалию, еще на 70 лет. В пояснительной записке архиепископ Геннадий сформулировал и правила составления вечной Пасхалии, впервые вычислив «великий миротворный круг» (532-летний период с которым числа Пасхи повторяются). Но, характерная деталь: алгоритм вечной Пасхалии оставался — только как сугубая математическая абстракция. Такой психологический феномен, люди считали, что до поры, по какую рассчитана Пасха, конец света не наступит. (Вот ведь, такого-то числа апреля или мая записано — Светлое Христово Воскресение. Какой тут может быть конец света?) Но… вечнаяПасхалия широко опубликованная, запущенная в массы, могла бы быть понята как некое отрицание Апокалипсиса, а это ведь книга Нового Завета, святого апостола Иоанна Богослова. Потому она и осталась достижением математикаГеннадия Новгородского, а в церквах была распространена его 70-летняя Пасхалия.
И снова бег времени угрожающе приблизил страну к «концу времен», потому и в 1540 году будущий митрополит Макарий поручил священнику новгородского Софийского собора Агафону составить Пасхалию на тысячу лет. Т. е., по 2492 год.
Теперь Церковь, учитывая эту тонкую «апокалиптическую диалектику», заявила: «Сей круг великий миротворный индиктион конца не имать, да на то плошитися не подобает». То есть не надо быть уверенными, что до истечения этой 1000-летней Пасхалии конец светане может наступить.
Но благодаря запомнившемуся геннадиевскому 70-летнему вычислению, в сознании народа тогда отложились, как бы сегодня сказали «огненными цифрами отпечатались»— две даты: 7070 или 7077 — равно подходящие для Апокалипсиса. И грянувшая в 1565 (7073) году «Опричнина» — как раз и попала в эту «вилку», и многими современниками рассматривалась именно в этом свете.
Апокалипсис Иоанна (царя)
Да, теперь речь пойдет не о святом апостоле Иоанне Богослове, а об Иоанне Грозном, повелителе, устроившем Апокалипсис в одном отдельно взятом царстве. Случай тяжелый во многих смыслах, а историографу приходится еще и иметь дело с долгой традицией то жутких разоблачений царя Ивана, то откровенной игры с ним в поддавки: и казнил-то он — ровно столько, сколько потом перечислил в своем «Синодике опальных», и Ливонскую войну начал — за выход к Балтийскому морю. Последнее, памятное по всем учебникам истории, да и сегодня сохранившееся (проверял в Википедии), особенно умиляет. Когда еще от великого его деда, Ивана Третьего у России было балтийское побережье от Ивангорода до реки Сестры, почти равное сегодняшнему российскому владению 2011 года, и даже превосходящее советский выход к Балтике до 1940 года, когда у нас не было и Ивангорода. Ливонская война этого побережья Россию как раз и лишила. Но это все отдельная история, а по русскому Апокалипсису времен Ивана Грозного я ограничусь цитатами из упоминавшейся работы A.B. Каравашкина и А.Л. Юрганова «Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности» (2003), где убедительно показывается именно эсхатологическое понимание правления Ивана Грозного. Добавлю, что Юрганов — ученик профессора Кобрина, одного из ведущих специалистов по периоду Опричнины:
— Сами современники Ивана Грозного связывали его действия со Страшным судом. А. Шлихтинг рассказывал о типичной реакции людей на действия царя: «Всякий раз как тиран приглашает кого-нибудь явиться в Александровский дворец, тот идет как на Страшный суд, откуда ведь никто не возвращается». Когда же Грозный приблизился к Новгороду, «новгородцы не узнали об этом раньше, чем он находился на расстоянии мили от города; тогда-то они стали кричать, что для них наступает Страшный суд»…
Анализ источников показал, что большинство описанных опричных казней так или иначе связано с водной средой (река, озеро, вода в котле и т. д.). Андрей Кесарийский в толкованиях на Апокалипсис, хорошо известных на Руси, именно в контексте последних времен замечал, что водная среда знаменует собой неверие… Старец Филофей: «Воду же глаголют неверие»… Обратим внимание на основной способ умерщвления людей в Новгороде в январе 1570 г. Датский посланник Яков Ульфельд сообщает: созвал царь «великое множество людей в Новгород под тем видом, якобы хотел с ними о важных делах говорить, куда когда пришли, велел всем собраться на мост, при городе стоящий, который мы ежедневно видали, а как скоро взошли на оный, бросил всех стремглав в реку, побил и потопил многие тысячи людей». Новгородский летописец описал точнее, что именно произошло: повелел царь «приводити <…> владычних бояр и иных многих служивых людей и жен их и детей, и повеле их пред собою горце мучити и люте и безчеловечне, всякими различными муками; и по многих неисповедимых горких муках, повеле государь телеса их некоею составною мукою огненною поджигати, и своим детем боярским повеле тех мученных людей за руки, и за ноги, и за головы, различно, тонкими ужи привязывати по человеку к санем конским, и быстро влещи за санми на великий Волховский мост, и повеле их с мосту метати в реку Волхов… И таково горе и мука бысть от неукротимыя ярости царевы, паче же от Божия гнева, грех ради наших…».
Река и мост испытания — древнейшие образы индоевропейской мифологии. В индийском варианте — это река Вайтарани, протекающая в царстве бога Ямы: в ее кипящие соленые волны падают грешники и опускаются в находящееся под нею место мучений. У греков речным перевозчиком в царство мертвых был Харон, у русских — архангел Михаил… Никиту Фуникова пытали именно водой: «…телохранитель, схватив чашу… и с сильной яростью они поливают его то холодной, то теплой водой, пока он не испустил дух».
Эсхатологические взгляды царя на опричнину особенно ярко выразились в символике Опричного дворца Ивана Грозного. Первоначально Опричный дворец намеревались строить в Кремле — между церковью Рождества Богородицы и Троицкими воротами. Но 1 февраля 1566 г. случился пожар, который уничтожил отчасти митрополичий двор и целиком двор Владимира Андреевича. Царь принял решение поставить двор «за городом, за Неглиною, меж Арбацкие улицы и Никитцкие, от полого места, где церкви великомученник Христов Дмитреи да храм святых апостол Петра и Павла, и ограду камену вкруг добру повеле зделати». Дворец строился летом-осенью 1566 г.; 12 января 1567 г. царь переселился в него. Жил он в нем до 3 февраля, пока не отправился по монастырям. Вернувшись, царь чаще пребывал в Александровой слободе. Редко наезжая в столицу, он останавливался, видимо, не в Кремле, а во дворце. Каковы же были функции этого дворца?
Подробное и единственное описание Опричного дворца находим у Г. Штадена: «Великий князь приказал разломать дворы многих князей, бояр и торговых людей на запад от Кремля на самом высоком месте в расстоянии ружейного выстрела; очистить четырехугольную площадь и обвести эту площадь стеной; на 1 сажень от земли выложить ее из тесаного камня, а еще на 2 сажени вверх — из обожженных кирпичей; наверху стены были сведены остроконечно, без крыши и бойниц». Почему дворец царя не был снабжен хотя бы элементарной фортификационной защитой?.. (курсив мой. Далее авторы реконструировали план Опричного дворца. — И.Ш.):
Поиск типологически родственной структуры привел нас к описанию Града Божьего, которое дается в 40-й и последующих главах пророческой книги Иезекииля, имеющей, как известно, особое, прообразующее, значение для христиан. В описании видения обнаруживается одна поразительная деталь: в Граде Божьем, имевшем форму квадрата, тоже было только трое ворот: на север, на юг и на восток; западные ворота отсутствовали!.. В видении Иезекииля описываются «последние времена», когда, пройдя многие испытания, выпавшие на долю Израиля, Господь наконец соединится со своим народом, войдя через восточные врата в Град Божий…
Таким был замысел царя, в котором угадывается символическое толкование Горнего Иерусалима, с которым, как прообраз, сопоставим Град Божий, описанный Иезекиилем… Современники-иностранцы неслучайно переводили слово «опричники» как «избранные»… Штаден, описывая пожар во время нашествия полчищ Девлет-Гирея, отмечал психологические основания решения царя: «Тогда всемогущий Бог послал эту кару, которая приключилась через посредство крымского царя, Девлет-Гирея. С этим пришел опричнине конец, и никто не смел поминать опричнину под следующей угрозой: виновного обнажали по пояс и били кнутом на торгу»… Уничтожение Опричного дворца, построенного во образ Града Божьего, — сильнейшее потрясение для царя, ибо в этом он увидел знак того, что Бог не благословляет опричнину(…).
После этой цитаты из книги A.B. Каравашкина и A.Л. Юрганова, перейдем к массовой, околоисторической литературе, где давно перебрасывается сюжет о каком-то «Новом Ковчеге» Ивана Грозного. Читателю, возможно, попадался завлекательный анонс: «Зачем Иван Грозный строил Новый Ковчег?» Похоже, это есть симбиоз двух историй эпохи: Опричного дворца на Арбате и «флота Ивана Грозного». Цитированная выше работа Каравашкина и Юрганова показывает, что своеобразным мистическим Ковчегом спасения Грозного был его Опричный дворец. А вопрос «флота Ивана Грозного» довольно запутан, ищут следы, спорят о нем — не меньше чем о знаменитой «библиотеке Ивана Грозного». Надежным считают свидетельство Джерома Горсея, английского дипломата, во времена Годунова — английского посланника в России, а в обсуждаемый период — представителя английской торговой «Московской компании», выполнявшего, однако, многие поручения Грозного и королевы Елизаветы:
— Он (царь) послал за мной и сказал, что окажет мне честь, доверив значительное и секретное послание к ее величеству королеве Англии, ибо он слышал, что я умею говорить по-русски, по-польски и по-голландски. [Он] задал мне много разных вопросов и был доволен моими быстрыми ответами; спросил меня, видел ли я его большие корабли и барки у Вологды. Я сказал, что видел.
— Какой изменник тебе их показал?
— Слава их такова, что люди стекались посмотреть на них в праздник, и я с толпой пришел полюбоваться на их странные украшения и необыкновенные размеры.
— А что означают твои слова «странные украшения»?
— Я говорю о тех скульптурах львов, драконов, орлов, слонов и единорогов, которые так искусно сделаны, богато разукрашены золотом, серебром и диковинными цветами и прочим.
— Хитрый малый, хвалит искусство своих же соотечественников, — сказал царь стоявшему рядом любимцу. — Все правильно, ты, кажется, успел хорошо их рассмотреть; сколько их?
— Ваше величество, я видел около двадцати.
— Скоро ты увидишь их сорок, не хуже, чем те. Я доволен тобой. Ты можешь, не сомневаясь, рассказать многое об этом в чужих краях, но ты изумился бы еще больше, узнав, какие бесценные сокровища украшают их внутри. Говорят, королева, моя сестра, имеет лучший флот в мире?
— Это так, ваше величество.
— Какова разница с моим?
– [Ее корабли] обладают силой и мощностью, с которой они пробиваются через великий океан и бурные моря.
— Как они устроены?
— Искусно, они острокилевые, не плоскодонные и их обшивка настолько толста, что ее невозможно пробить пушечным выстрелом(…)
Еще этот флот часто увязывают с известным планом Ивана Грозного перебраться на ПМЖ в Англию. Попадалась мне и работа, где оспаривалась плоскодонность этого флота как «русофобский вымысел Горсея». Хотя, если глянуть на место сосредоточения этой удивительной эскадры — Вологда… до Белого и Балтийского морей — только волоком, для чего плоскодонные суда как раз более приспособлены. А вот что дальше стало бы с этими разукрашенными речными гигантами? — Темная история. Отвечая своим студентам, я часто говорю: лучшие царствования в истории России, это — Александра Третьего и Ивана Грозного, до разгона Избранной Рады и смерти царицы Анастасии. А худшее царствование — это Ивана же Грозного, после разгона Рады и смерти царицы… Тогда-то и грянул один из «русских Апокалипсисов», спасения в котором царь чаял в Опричном дворце, отстроено по «библейскому чертежу».
Конец света 1812 года
Следующий Антихрист, обрушившийся на Россию, Наполеон, несколько лет перед этим упорно нанизывал на себя новые и новые апокалиптические признаки. Во-первых, на нем багровым отсветом лежало буйное десятилетие французских революционеров, атеизм, террор, новое антицерковное летоисчисление («брюмеры», «термидоры»…), гильотина. Хотя он-то как мог и умерял те крайности, врачевал «язвы». Вторым признаком Антихриста считали необычайную военную удачливость Наполеона. Тогда ведь и всякое искусство, уходящее за привычные пределы, объяснялось сделкой с дьяволом. И Николо Паганини подозревался — слишком виртуозен, и Жанна д’Арк, и Микеланджело.
Интересно, однако, сопоставить: все лучшие знаменитейшие полководцы христианского мира: Густав Ваза, Фридрих Великий, Тюрен, Конде, наши Румянцев и Суворов — показывали величайшее искусство, рисуя на картах свои маленькие шедевры, но…именно, что «маленькие». Христианская эра, словно наложила на все войны некую систему ограничений, кодекс, вроде недавнего «Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений». Такие походы, чтобы стрелочки на полглобуса… стирание и создание империй — все это осталось в гомерической эпохе Александров Македонских, Цезарей. А в Христианскую эру подобные походы — дело язычников, нехристей: Атиллы, Чингисхана, Тамерлана.
Наполеон впервые вышел на тот древний языческий масштаб войн, но главное, говоря по-современному, «европообразующее государство», Священную Римскую империю — уничтожил именно он. «Повелитель мира», или просто нарушитель «европейского равновесия», он был всем непривычен, внемасштабен, и даже Гете (публично) пробормотал что-то с намеком на божественность, сверхреальность Наполеона. Таковы были предпосылки.
Вообще, 1812 год — один из самых ярких русских «Апокалипсисов», выявляющих суть народного характера. В церквях простолюдины слышат проповеди об Антихристе — ранее ни один агрессор не «поднимался» на такую ступень. Интеллигенция, редко посещавшая церкви, иронично относившаяся к проповедям «батюшек», занялась в кабинетах своими собственными вычислениями. Но… действенность, жертвенность, геройство объединили тогда всех.
А по поводу тех интеллигентских вычислений — наш гений Лев Толстой, «Война и мир», том третий:
«Пьеру было открыто одним из братьев-масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона. В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыредесять два». Французские буквы, подобно еврейскому число-изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
abcdefghik.. 1..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L’empereur Napoleon, выходит, что сумма этих чисел равна 666 и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux (сорок два по-французски. — И.Ш.)то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L’empereur Alexandre? La nation Russe? Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666-ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя — Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article 1е и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff 51» и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L’empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L’Russe Besuhof, равное 666-ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, Pempereur Napoleon и l’Russe Besuhof — все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию (…)»
Вообще говоря, роману«Война и мир» посвящено бессчетное количество исследований и везде тема масонства Пьера Безухова освещена с должной корректностью. Яне хочу специально вводить графа Толстого в контры с такой внушительной организацией, но вместе с тем мне кажется важным и очень интересным один до сих пор пропускавшийся исследователями поворот сюжета. Пьера пригласили в дом его покойного наставника Иосифа Алексеевича (как можно понять из романа, одного их ведущих масонов в тогдашней России), разобрать его книги. Впитывая всю мудрость покойногоучителя, он по прежнему напряженно занимается вычислениями — «идентификацией Наполеона» и обдумывая план своего покушения на «Антихриста», приносит пистолет.
Потом будет плен Пьера Безухова, «сближение с народом», Платон Каратаев… А пока вдруг появляется родной брат пьеровского учителя, спившийся бывший моряк Макар Алексеевич…
«В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
— Они оробели, — сказал он хриплым, доверчивым голосом. — Яговорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? — Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что-то торжественное.
— К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! — кричал он.
— Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… — говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
— Ты кто? Бонапарт!.. — кричал Макар Алексеич.
— Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
— Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? — кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. — На абордаж!
— Берись, — шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери (…)
Вскоре в доме появляется и первый француз, тот симпатяга, капитан Рамбаль. — Пьер хотел отойти, что бы скрыться… но в это самое время он увидел из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексееича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился. — На абордаж! — Француз обернулся на крик и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного… раздался выстрел (…)
Пьер, забыв свое конспиративное намерение скрыть знание французского языка, спросил офицера, не ранен ли он, а потом заступился и за несчастного Макара Алексееича. «… Офицер схватил того за воротник. Макар Алексееич распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене…»Далее — знаменитая сцена, Пьер с Рамбалем выпивают, Пьер рассказывает о своей любви, скрыв только имя Наташи Ростовой… В моем сокращенном пересказе все это может и странно, но в оригинале — фрагмент просто потрясающей психологической достоверности, одна из вершин мировой литературы. Даже жаль, что наши учебники, сформировав известную галерею «второстепенных персонажей романа «Война и мир», помогающих душевному развитию главных (капитан Тушин, Платон Каратаев…) — как-то забыли этого симпатичнейшего и нашенского из наших — Макара Алексеевича. У него вон и брат — масон высшего градуса, президент ложи, а он — простой моряк и пьяница. И тоже ведь как-то, по-своему вычисляет «Антихриста», хрипло вопрошая всех подряд: — Ты кто? Бонапарт!..
Вот что должно было стоять между точным масонским расчетом Пьера Безухова, спланированным покушением на «Антихриста», и последующим его «сближением с народом»… Сыграна хорошая пародияна покушение, на планы и «апокалиптические расчеты» Пьера. Пуля, предназначенная императору Наполеону — летит в капитана Рамбаля, и не попадает из-за инстинктивно бросившегося Пьера. Это пьяно-безумное «покушение» Макара Алексеевича как бы подводит черту под всяческими расчетами и планами, и далее… в Москве начинается нечто совсем иррациональное.
И не только на уровне Пьер Безухов — капитан Рамбаль. Нет, и на уровне царь Александр — Наполеон, Россия — Франция (Европа) в те августовско-сентябрьские дни торжествовала некая иррациональная стихия. Идиот Растопчин, получив еще 6 июля приказ об эвакуации, оставляет Москву набитой воинским снаряжением, продовольствием. Собрав 2,5 миллиона пожертвований на нужды армии, он оставляет все закупленное имущество Наполеону.
Далее. Все повторяют, что «великий пожар, жертва Москвы» — уничтожил все припасы, «обрек Наполеона на голод». — Но напрягите воображение, представьте, гдедержали тогдапродовольствие? (Холодильников в 1812 году не было). — Так вот… подвалы, погребауцелели практически все. Наполеон в письме Александру специально отметил этот пункт, обрисовывая положение сторон, и почти не преувеличивая, говорил, что провианта ему хватит до весны. Он еще храбрился, бедняга, цеплялся за реальность, рациональные законы войны, по которым выходило, что он — абсолютный победитель. А факт заключается в том, что 2 сентября в Москву вошла Великая Армия (это был еще и вполне официальный термин наполеоновских «Бюллетеней Великой Армии…»), а вышла — жалкая толпа.
Произошедшее при Бородино и в сентябре 1812 года в Москве — абсолютно иррационально и, действительно, апокалиптично. Наполеон был и остался военным гением, и доказал это еще неоднократно (его зимнюю кампанию 1814 года во Франции большинство военных историков, в том числе и Энгельс, считают вершиной воинского искусства, мирового и наполеоновского). Но именно эта иррациональность (или божественная рациональность?) поведения русских — лишила его «Великой Армии».
«Грабежи и мародерство — разложили воинскую дисциплину»? — А то, наверно, в Турине, Милане, Франкфурте, Лиссабоне, Мадриде — не грабили? И пожары были, правда, конечно, не такие, как московский. И Сарагосу почти сровняли с землей. Но ранее, пограбив в Вене, армия Наполеона выходила дальше — побеждать пруссаков и грабить уже Берлин.
Что еще говорят? — Ах, да. «Зима», этот старый, но все еще повторяемый анекдот.
Зимний анекдот
Я ни в коем случае не первооткрыватель этой темы. Мало того, роль вечного мальчика, замечающего: «А король-то голый» — по-своему утомительна, поэтому рад сообщить, что еще один из героев войны 1812 года, партизан, генерал Денис Давыдов, многие годы посвятил сопоставлению климатических сводок осени 1812 года и достоверно опроверг «фактор генерала Мороза». Но это труд серьезный, а я в этом «апокалиптическом сюжете» ограничусь лишь своими тезисами.
— НЕ БЫЛО в 1812 году вообще никакой ЗИМНЕЙ КАМПАНИИ!
«Наполеоновский финиш», Березина — был… 25 ноября!. А переломная битва при Малоярославце, по сути, последняя битва, после которой шли только стратегические «пятнашки», шлепки догоняющих — бегущему Наполеону, та была вообще… 24 октября! Проверьте.
Да, военные историки, фигурально, условно деля периоды войн на: зимние и летние кампании, к ним иногда прибрасывают эти «демисезонные» месяцы. Но вы представьте настоящую зимнюю кампанию 1807 года, с боевыми декабрем, январем, февралем, которую Наполеон уже вел в Польше, и в Восточной Пруссии… Тогда, совсем недалеко, просто по соседству с Березиной, проходило в мороз и пургу — кошмарнейшее сражение при Прейсиш-Эйлау, одна из самых кровавых «ничьих» Наполеона с русскими. И было это — 26 января (!) 1807 года…
И теперь представьте, мог ли быть фатальным сам по себе… октябрьско-ноябрьский «мороз 1812 года»! При Березине, кстати, проблемой французов был рухнувший мост. Будь это действительно зима — спокойно перешли бы по льду.
Бросив армию, в кибитке на дороге в Париж с Коленкуром, Наполеон, «по горячим следам» признавал: НЕ мороз, а его растянутые коммуникации, разорванные казаками, стали причиной поражения! (Фактор Бородинского надлома он вообще старался оставить «за кадром».)
И только позже, он, а более всего — его апологеты и пропагандисты, начнут выдвигать фактор Зимы. И весь мир подхватит: «Эх! Заморозили такого гения!» Да и мы сами 200 лет повторяем за Пушкиным:
Гроза двенадцатого года. Настала — кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, ЗИМА, иль русский Бог? — Но у Пушкина хотя бы сохраняется вопросительный знак в строке.
Дело не в том, что бездумно повторяя: «зима 1812 года», мы обкрадываем настоящих героев, это по-моему, более широкий феномен, имеющий как раз непосредственное отношение к «апокалиптичности» 1812 года.
Через 60–70 лет после описываемых событий знаменитый художник Верещагин выпускает целую книгу по войне 1812 года: не только его картины, но и более сотни страниц сопроводительного текста, его добросовестные выписки из записок очевидцев, работ историков — в рамках описания событий составивших сюжет его картин. И…
…И вот он, Верещагин, великий художник-баталист, прекрасно изучивший ход боевых действий, тем не менее, рисует «партизан» — могучих русских мужиков с топорами, раздвигающих ветви могучего русского леса, заваленного мощным слоем русского снега! («Не замай! Дай подойти!»— называется картина, украшающая все учебники истории). Причем, партизаны, их подвиги — были. Но не было только, просто не могло быть в октябре того могучего слоя снега! А с начала ноября — французов уже не было в русских губерниях, война перешла в Литву-Белоруссию.
А вот и прямой очевидец, совершивший с Наполеоном весь поход 1812 года и уж точно — самый знаменитый из всех писателей, бывших при пожаре Москвы, (кстати, еще и «основоположник реализма»), Анри Стендаль пишет: «Было бы ошибкой думать, что зима в 1812 году наступила рано, напротив, в Москве стояла прекраснейшая погода. Когда мы выступили оттуда 19 октября, было всего три градуса мороза, и солнце ярко светило»(«Жизнь Наполеона»). И стендалевская характеристика наших предков: «…патриотизм и настоящее величие… деспотизм русского самодержавия совсем не принизили народ духовно… Не воззвания и не награды воодушевляют русских солдат на бой, а приказания святого угодника Николая. Маршал Массена рассказывал в моем присутствии, что русский, когда рядом с ним падает смертельно раненный его земляк, настолько уверен в том, что он воскреснет у себя на родине, что поручает ему передать привет своей матери».
По-моему, это — важное свидетельство, описание тех, ктовоевал в 1812 году с «Антихристом». Но… — далее уже моя небольшая гипотеза: нам-то ведь и самим порой уютно в мире наших мифов. Нам как-то приятнее представить в ряду с теми могучими бородатыми мужиками-партизанами — такого же могучего и бородатого… Деда Мороза! Тут уж мы не жадничаем, готовы разделить и с ним, с Дедушкой Морозом — славу победы. Потому-то (так я объясняю этот феномен) — нет и особой волны опровержений на «зиму 1812 года», и не очень вспоминают работы Дениса Давыдова. И в пушкинской гадательной, с вопросительным знаком строке, чаще соглашаются с тем, что: «зима», а не с последним в списке вариантов («Русский Бог»).
Кстати, это как-то, согласитесь, совмещается и с главным официальным лозунгом, подытожившим 1812 год. На фронтонах всех храмов, воздвигнутых в честь той победы стояли слова из Библии: «Не нам, не нам, но Имени Твоему!» Это и есть пример высокого, христианского смирения народа, пережившего очередной свой Апокалипсис.
Идентификация участников Армагеддона-1812
Чем еще можно проиллюстрировать «апокалиптичность 1812 года»? Подберем некоторые характеристики Наполеона из работы Тарле:
— К религии он относился как к политическому средству (instrumentum imperii); в молодости… не раз высказывался в антихристианском духе, а во время египетской экспедиции, ради ее успеха думал даже о принятии мусульманства, вместе со своей армией. Если в нем самом и были некоторые зародыши мистицизма, то последний носил на себе суеверный характер и всегда имел отношение к его личности. По-видимому, он долго не решался развестись с Жозефиной, «принесшей ему счастье», по чисто суеверным соображениям. Однажды он хотел собрать в Париже еврейский синедрион, но не решился на это, когда ему сказали, что такое собрание должно предшествовать концу мира (…).
И в подтверждение реальности египетско-мусульманско-го пассажа в этой цитате из Тарле добавлю: преемник Наполеона в Египте, французский главнокомандующий Клебер действительно принял ислам (хотя все равно был убит исламским фанатиком Сулейманом, возможно, не поверившим в это «обращение»).
А в России наполеоновская Великая Армия намеренно оскверняет храмы, срывает иконы, в кремлевских Архангельском и Успенском соборах устраивая кухню и конюшню, перед оставлением Москвы с огромнейшими трудами снимает крест с колокольни Ивана Великого. Генерал-интендант Дюма: «Император захотел украсить им церковь Инвалидного дома в Париже, и сам наблюдая за работой, сердился на то, что «проклятые галки, тучами носившиеся над колокольней, как будто хотели защищать свой крест!»»
А офицер гвардии, шедший рядом с Наполеоном, вспоминает, как тот воспринял донесение, что путь к Березине отрезан:
«Видя, что Бонапарт стал шевелить своей палкой, я подумал, что он хочет ударить ею полковника (привезшего донесение. — И.Ш.);но в эту минуту он, с широко расставленными ногами, откинулся назад и, опираясь левою рукою о палку, со скрежетом зубов, кинул к небу свирепый взгляд и поднял кулак!(курсив мой. — И.Ш.). Настоящий крик бешенства вырвался из его груди, он повторил свой жест угрозы и прибавил короткое и выразительное слово… само по себе составляющее богохульство. Уверяю вас, что в жизнь мою я не видел более ужасного выражения лица и всей фигуры!»
А вот уже с другой стороны, с изнанки — сам Наполеон (на острове Святой Елены) рисует картину мира в случае своей победы в 1812 году:
«Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная. Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении. Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресси свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине. Ябы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т. д. Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной;всякое новое распространение — антинациональным;я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторствокончилось бы, и началось бы конституционное правление…
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитания моего сына, на то, чтобы мало-помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния…»
Замечаете, Наполеон рисует 1812 год — именно как последнюю битву истории, то есть… Армагеддон. Установление «вечного мира», единого общего государства, наверно и правительства, или европейского надправительства, все это — верные признаки «конца света», «царства Сатаны», обыгрываемые вплоть до сегодняшнего популярного фильма «Омен»… И, получается, русские угадали Антихриста — кто, подгоняя его имя под «666», кто, обходясь без этого. Типично русский ответ — на все развернутые страницы стройных комароносо-неподтачиваемых доказательств (например, выгоды единого мирового правительства)… — пристально посмотреть, да не на сами формулы-доказательства, а в глаза автору и сказать: «А ведь ты врешь, паскуда!». И русской удачей, правда, очень редкой, бывало услышать сокрушенное: «Да, вру».
В этой, как и некоторых других главах книги, я, преимущественно, пытался сказать о «внутреннем Апокалипсисе», об апокалиптических бурях в душе участников событий. Но надо признать, что существует давняя традиция отыскивать внешние, физические, зримыезнамения «конца света», то самое «небо свернувшееся, как свиток». Какое небывалое, или скажем — редкое физическое явление могло бы приблизиться к этому в 1812 году? Кроме знаменитой «кометы 1812 года» — небесного объекта, появившегося в феврале 1812 года, как говорили — «в предупреждение»?
Без сомнения — это сентябрьская буря в Москве, буря, объединившаяся с пожаром, вызвавшая его. Москвичи помнят ураган 1998 года, и еще пару — однако, все они, как правило, сопровождаются столь же сильными ливнями. А ураган 1812 года был сухим, сильнейший ветер перебрасывал головешки и даже горящие доски через Москва-реку (пожар, как считается, начался в Замоскворечье). В Москве и ранее случались пожары, но сила и скорость того были действительно необычными. Французский генерал-интендант Дюма: «Шум пожара можно было уподобить только реву волн — это была настоящая буря в огненном море. Мы стали бивуаком на опушке леса, откуда смотрели на это истинное подобие ада. Весь громадный город представлял одну сплошную огненную равнину, пылали небо и весь горизонт».
А русская армия в ту ночь совершала главный, как признается военными историками, маневр войны 1812 года, так называемый «Тарутинский фланговый марш-маневр». Продолжая движение на восток, пройдя Москву от Киевской до Казанской дороги, и пройдя по последней до Бронниц, армия резко поворачивает на юг и, обходя Москву, идет в сторону Калужской губернии. Подобные по рисунку маневры ночью — опасны, запрещались тогдашними военными теоретиками. Ночной маневр, да еще со сменой дорог — угроза хаоса. Армия при тогдашних коммуникациях и связи могла просто потеряться, разбрестись, заблудиться и утром в таком разбросанном состоянии — быть добита противником. Но… Московский пожар помог нашим совершить этот сложнейший маневр. В 80 километрах от тогдашней границы Москвы, русская армия прошла той ночью в свете пожара. И если французы чувствовали себя, как вспоминал генерал Дюма — в аду, то русские (издали) — видели ад и догадывались, ктотам сейчас «изжаривается».