Болан прошел половину бульвара прежде, чем понял, что мир изменился. Перекинул спортивную сумку на другое плечо, оглянулся на море. Море синело. Пляж желтел. Небо голубело. Травка зеленела. Пальмы лениво махали пыльными листьями. Даже отсюда было видно, как веселая компания гоняла по пляжу огромный красный мяч. Болан подошел к автомату и заказал эскимо. Автомат поурчал немного и выдал… эскимо в вафельном стаканчике. В который раз поразившись изворотливости железяки, Болан отхлебнул из стаканчика. Эскимо больше напоминало молочный коктейль. Впрочем, прохладный. Закусив стаканчиком, он попытался представить эволюцию механической мысли. Дано: 1. Клиент заказал эскимо. 2. Холодильник не тянет. 3. Клиент всегда прав. Нет, третье отпадает. Это аксиома, поэтому даже не рассматривается. 3. Клиент должен получить заказ — так будет правильней. 4. Клиент не может получить заказ, так как заказ не держит форму. Противоречие. Почему клиент не может получить заказ? Потому что заказ не держит форму. Почему заказ не держит форму? Потому что холодильник не тянет. Вводится внешний формообразующий термоустойчивый элемент — вафельный стаканчик. Противоречие разрешено. Забирай свой заказ и уходи, противный! Приблизительно так.

Болан одобрительно скосил глаза на автомат. А почему холодильник не тянет? Потому что на улице 35 в тени, а автомат на солнце, да еще покрашен в черный цвет. А покрашен в черный цвет потому что похолодание. Ледник наступает. 35 в тени, а он, гад, наступает. Хотя, сюда подойдет только через три-четыре тысячи витков. А может, и не подойдет… Прогнозирование велось из предпосылки, что не будет никакого противодействия со стороны местного теплолюбивого населения. А сколько прожектов обсуждалось! Этот, самый безвредный, уже три витка, как приняли. Красить все, что можно, в радикальный черный цвет. Чтоб солнечное тепло аккумулировалось.

Безвредный? Болан оглянулся на автомат. Жертва проекта обманывал очередного клиента. Над ним струилось жаркое марево. Жертвой автомата на этот раз была молодая симпатичная девушка. Симпатичная? Да, безусловно. Тогда в чем же дело? Почему никаких эмоций? Неужели случилось?

Болан принялся озираться, жадно вглядываясь в девичьи лица. Девушек на бульваре было полно. Обнаженные пупки так и светились в вырезах одежды.

Многие приветливо улыбались, заметив его взгляд, некоторые откровенно строили глазки и демонстрировали ровные, белоснежные зубки. И ничего!.. Ноль на массу!

Залетел… — понял Болан. — Влип. Вляпался. Втрескался. Влюбился. Прощай, холостая жизнь. Теперь буду солидным отцом семейства. По возрасту — самое время. Двадцать шесть витков. На виток больше среднестатистического брачного возраста. Прощайте, юные подружки. Я не ваш.

Новая жизнь надвигалась со скоростью и неотвратимостью взбесившегося контейнеровоза. Было чуть-чуть жутковато. Словно стоишь на краю обрыва. И очень любопытно: каково там, за гранью. Хотелось освежить в памяти теорию. Но сначала — главное! Выяснить, в кого же он втрескался. И взять девушку, пока конкуренты не увели. Обгонит кто-то, уведет мечту из-под носа, мучайся потом. Ищи по свету точно такую же. Половина литературы и три четверти поэзии о потерянной любви. И что из того, что женщин вдвое больше, чем мужчин. Попробуй, найди ту, которую твой организм за свою признает!

Не откладывая, Болан снял сумку с плеча, зачем-то взялся рукой за ветку дерева и крепко зажмурился. По теории полагалось закрыть глаза и представить ЖЕНЩИНУ. Просто абстрактную женщину. Лучше со спины. Потом развернуть к себе лицом. После чего взвыть от восторга и броситься на поиски суженой… пока конкуренты не отбили.

— Ваау-у!!! — взвыл от восторга Болан. Закрыл глаза и представил еще раз. Просто ради удовольствия. Мысленно одел на нее голубой комбинезончик. Тот самый, который был на ней в последний раз. Потом — оранжевый. В котором она дежурила на пляже. На вышке спасателей. И в комбинезончике, и без, это была Илина. Стройная, длинноногая, длинношеяя, веселая и неутомимая на выдумки. К тому же, умная, добрая и чуть-чуть загадочная. Организм оказался не дурак! Болан поздравил свой организм с удачным выбором и от души пожал ему руку. А ведь всего раз с ней целовались. Обменялись феромонами. Нет, таким организмом гордиться надо! Болан пообещал подарить организму новые кроссовки.

Вращая над головой спортивной сумкой и завывая как пожарный мобиль, он устремился к дому. Там, в ящике стола лежала ее визитная карточка. Потом надо было договориться с кунаками. Вдруг она не согласится на добровольную дефлорацию. Попадаются ведь эгоистки. Мало. Одна из сотни, но попадаются. Большинство девушек не упускает свой шанс. Их же вдвое больше, чем парней. И так каждая вторая старой девой остается.

У двери своего дома Болан увидел знакомый голубой комбинезон. Спрятавшись за деревом, он решил понаблюдать. Девушка явно была не в своей тарелке. Оделась как на конкурс красоты, но сутулилась и робела. Несколько раз нажимала на кнопку звонка и подолгу ждала. Отчаявшись, написала что-то на листке бумаги и подсунула под дверь. Еще раз вдавила кнопку звонка.

— Никого нет дома! — радостно отозвался Болан. — Илишка, я тебя по всему городу ищу!

Илина, видимо, собралась упасть в обморок. Пришлось подхватить ее на руки, закружить, внести в дом. Тут она опомнилась, затрепыхалась. Болан поставил ее на пол. Девушка села на краешек стула.

— Болан, пожалуйста, не думай, что я из этих… Это все очень серьезно для меня. Ты даже представить не можешь, до чего серьезно. Я ни о чем не прошу. Только дай мне еще шанс. Хотя бы один шанс…

Болан с трудом удержался, чтоб не издать еще один радостный вопль. Все сложилось просто здорово. Так здорово, что лучше не бывает. Но из врожденной вредности решил немного помучить девушку.

— Что-то я тебя не понимаю. Илиша, может тебе чаю налить?

— Что ты не понимаешь? Залетела я! В тебя втюрилась. Второй день места себе не нахожу, на стены лезу! — Илина расплакалась. — Нет мне без тебя жизни, понял идиот! Куда бы ни смотрела, только тебя, курносого вижу. Мне теперь две дороги. Или в твой дом, или камень на шею и с обрыва…

Болан отнес девушку на диван, начал целовать в глаза, губы. Сам себе удивился, как легко и естественно переключился с жадного, грубого поцелуя знакомства на нежный семейный. Слезы все текли.

Иногда, довольно редко, женское чувство просыпалось еще до дефлорации. Срабатывал какой-то рецессивный мужской ген. Если выбор мужчины при этом совпадал с выбором женщины, это считалось очень хорошим предзнаменованием. Если нет, девушке можно было только пособолезновать. Как правило, совпавшие семьи жили долго и счастливо. Илина никак не могла поверить в свою счастливую звезду. Но как не поверить в то, во что хочется.

Сев плечом к плечу у компа, они вызвали на экран том медицинской энциклопедии и перечитали еще раз все, что касается дефлорации. Прокрутили деморолик. Любой мальчишка сотню раз видел его, но когда дело касается единственной и любимой…

— Надо в аптеку за дефлоратором сходить, — внезапно севшим голосом произнес Болан.

— У меня с собой, — отозвалась Илина. — Никуда я тебя не отпущу. Подхватишь еще другую… — несмело пошутила она. Болан примерил дефлоратор. Нехитрое устройство село на палец прочно и надежно.

— Лезвие тупое, — сказал он, порылся в хламе, разыскал оселок и начал править лезвие.

— Ну ты, муж, объелся груш, кончай по нервам пиликать. Мне же страшно. Точи, не точи, все равно больно будет. Предки вообще когтем вскрывали.

Болан провел еще несколько раз оселком по лезвию и решил, что хватит. Илина тем временем сбросила с себя всю одежду, массировала и мяла полоску кожи в нижней части живота. Болан встал на колени рядом с ней, растянул кожу ладонями. Илина напрягла бедра. Ярко выступила покрасневшая полоска. Илина провела по ней авторучкой, намечая линию разреза. Концы отметила крестиками. Болан забрал у нее авторучку и поставил свои крестики, сократив разрез.

— Вот так! — веско сказал он.

— Как желаешь, любимый. Это все для тебя, — отозвалась девушка. Она подошла к кровати, стащила все, вплоть до тюфяка на пол, обнажив стальную сетку. Подумав, вернула на место подушку. Легла на сетку, просунув ступни между прутьев спинки кровати, крепко схватилась руками. Болан достал из шкафа несколько полотенец, хотел привязать руки и ноги, но девушка воспротивилась.

— Не надо. Я же не из свободных. Я уже в тебя втюрилась. Терпеть буду.

— Больно же будет.

— И так, и так больно. Как ты не поймешь?! Я сама все вытерпеть хочу. Режь скорей, а то я паниковать начну.

Болан сел ей на ноги, примерился и провел первый разрез. Как оказалось, недостаточно глубоко. Тело Илины задрожало от страшной боли. Болан виновато взглянул девушке в глаза и чуть не забыл, где он и что делает. Вот она — тайна всех тайн! Импринтинг. Запечатление! Исказившиеся от боли милые черты и огромные, немигающие, в пол лица глаза.

— Я сейчас, ты потерпи, — забормотал он и резанул снова. На этот раз Илина не выдержала и закричала. Тупая природа не нашла ничего лучшего, как использовать болевую сигнальную систему для активации импринтинга. Сэкономила, сука!

Болан провел третий раз. Открылся вход во влагалище, и кровь сразу смешалась со внутриутробной жидкостью. Болан ввел дефлоратор во влагалище и расширил проход. Проверил пальцем изнутри, что получилось, и расширил еще на несколько миллиметров. Илина билась и кричала непереставая. На руках, сжимающих спинку кровати, вздувались узлы мускулов. Кровь шла обильным потоком, промывая рану.

— Бол… Больно… — взмолилась Илина. Болан знал, что нужно делать, но было непривычно, стыдно и противно. Все же он заставил себя склониться и вылизать рану. Что бы ни говорили толстые и уважаемые в белых халатах, а кровотечение моментально прекратилось и боль прошла. То ли ферменты слюны так действовали, то ли психология, но народное средство не подвело. Илина задышала глубоко и ровно. Мышцы расслабились.

— Натура — дура! — убежденно произнесла девушка. — Если б с такой же силой, да не в болевой центр, а в центр удовольствия! Какой экстаз был бы!

— Радуйся тому, что имеешь, — философски заметил Болан. — Могло быть хуже.

— Теоретиков надо душить, — отозвалась Илина и показала, как это надо делать. Судя по ее жесту, душить теоретиков было легко и просто. — Куда уж хуже.

— А у зверьков? — не сдавался Болан. — Совмещенный санузел. Система размножения и, извините, нечистоты всякие в одном флаконе.

— Ты о рабстве читал?

— Ага! Где мой каменный топор?!

— Все перепутал. Не читал, значит. Рабство намного позднее. Знаешь, как из девушки рабыню делали? Хозяин связывал и прижигал раскаленным железом справа и слева от влагалища. От боли включался механизм импринтинга, но дефлорации не происходило. И вот она — идеальная рабыня. Половые инстинкты ищут выхода в подчинении и послушании. Один из способов обмана нашей врожденной моногамности. А все из-за боли. Будь механизм запечатления другим, рабство в принципе не могло бы существовать! Понимаешь, в принципе!

Болан уставился в потолок, прикидывая, что если к Таре применить описанный способ… Всем родным и близким стало бы намного легче.

— И не мечтай! — Илина догадалась о ходе его мыслей. — У тебя есть я!

Перегнувшись, она осмотрела лужу крови под кроватью. Медленно и осторожно поднялась, стараясь не наступать в кровь и побрела в ванную, широко раздвигая бедра.

— Вымой пол, грязнуля! — донеслось из-за двери.

— Кто грязнуля? Я грязнуля? — возмутился Болан, отправляясь на кухню за тряпкой. — Да, я грязнуля! Будешь воспитывать личным примером. Всю жизнь.

Илина появилась из ванны ослепительно красивая. Казалось, она вобрала в себя красоту всех девушек, которых он видел сегодня на бульваре. Болан сел на пол, уронив тряпку.

— Мираж!

— Где?

— Передо мной. Женщина не может быть такой красивой. Значит, у меня крыша поехала. Вот ведь досадно! Не успел жениться, уже крыша съехала.

— Я участвовала в конкурсе красоты! Цени, невежа, кто тебе достался! Без меня не было бы никакого конкурса. Когда я выходила на подиум, все смотрели только на меня!

— И какое место ты заняла?

— Важен не результат, важно участие!

— А все-таки?

— Я была секретарем жюри.

Забрав у него тряпку, она ловко, одним движением отжала ее в ведро.

— Бол… — неожиданно робко попросила девушка. — Давай не будем сегодня заниматься сексом. Мне больно будет. Я боюсь.

Еще издали заметив изменения в одежде Илины, пляжная компания встретила их восторжеными воплями, приличными и не очень шутками.

— По согласию, али не совсем? — первой задала самый животрепещущий вопрос Тара.

— Бери выше, — гордо ответила Илина, сдвигая на лоб солнцезащитные очки. — Мы Пара! — и с наслаждением вслушалась в наступившую за этим благоговейную тишину. Приятно быть знаменитостью.

Весь день они принимали поздравления и делились опытом. Мужчины, разумеется, в своей компании, женщины — в своей. Вернулись домой поздно. Опять — в дом, который снимал Болан. Он был ближе. Где будут жить, еще не решили. Болан в глаза не видел дома Илины. И вообще, нужно было побольше узнать друг о друге.

— Сколько тебе? — спросил Болан.

— Тридцать витков.

— О, да ты старушка! А мне двадцать шесть.

— Бол, я не хочу, чтоб между нами тайны были. Я не только старушка. Я еще и отказница. Три года назад отказала пареньку. Случайно узнала, что он кунаков набирает за мной идти и рванула на другой конец света. Имя сменила, профессию, стиль одежды. Вот такая стерва тебе досталась.

— Может, он не тебя хотел.

— Меня. Подруги сообщают, он до сих пор меня ищет.

Болан взял ее за плечи, развернул к себе лицом, серьезно посмотрел в глаза.

— Илиша, ты, конечно, стервочка и поступила очень нехорошо. Но все это в прошлом. Постарайся сообщить ему через подруг, что ты уже замужем. Дату лучше не уточняй. Как я понял, формально он же не успел сделать тебе предложение…

— Бол, ты пойми, мне двадцать семь, а ему семнадцать. Десять витков разницы… Сосунок совсем, а целоваться полез. Присосался, я даже оттолкнуть не успела. А может, не захотела. Приятно все-таки. А он залетел…

— Все в прошлом! Забудь. Завтра поедем знакомиться с моими предками. Сейчас письмо отправлю, чтоб встречали с музыкой. Ты только им не проболтайся, что отказница. Они старых взглядов, не поймут.

Болан включил комп, вызвал почту. На экране появилось сообщение о новом письме. Даже не посмотрев на адрес, он вызвал письмо на экран. Прочитав первые две строки, рванул информационный кабель, с мясом выдрав его из компа. Успел, или нет? Хвост Фингала! Минуту назад жизнь была прекрасна! Кулаки сжимались и разжимались.

— Что с тобой! — обеспокоилась Илина.

— Получил повестку в мир иной.

Некоторый запас времени был. Первым делом Болан решил уточнить, насколько велик этот запас. Если комп успел отправить квитанцию о прочтении письма, то до утра. Если нет, будут думать, что он не заглядывал в комп. Встречаются же чудаки, которые во время отпуска даже радио не слушают. В Департаменте подождут два-три дня, потом пошлют кого-нибудь проверить.

Болан вызвал на экран меню конфигурации системы и объявил себя администратором.

— Парень, ты хорошо подумал? Ошибешься, похороны за свой счет! — предупредил его комп. С подачи хозяина, комп отличался ехидным и въедливым нравом.

— Ты прав как никогда! — зло бросил ему Болан и начал рыться в системных файлах, недоступных рядовому пользователю.

Почтовый ящик для исходящих был пуст. Проклятая железяка успела отправить квитанцию. Значит, времени — до утра. В лучшем случае — до обеда. Болан еще раз вызвал письмо на экран и внимательно прочитал от начала до конца. Илина, читавшая через его плечо, жалобно застонала.

Письмо было повесткой Департамента имплантации. Болану предписывалось явиться в отделение Департамента завтра между восемью и двенадцатью часами утра.

— Что ты собираешься делать? — прокашлявшись, спросила Илина.

— Ноги я собираюсь делать. Ты со мной?

— Дурак!

— Послушай, на референдуме я голосовал против этого проекта. Проект прошел с минимальным перевесом голосов и только потому, что кто-то угробил массу средств на его рекламу. Я не собираюсь участвовать в этой авантюре. Пусть набирают добровольцев среди тех, кто голосовал за!

— Нет, это ты послушай! Ты лишил меня девственности, а потом спрашиваешь, с тобой я, или нет! Если я тебе не нужна, подари шелковый шнурок, как в старину делали. Я на нем удавлюсь.

— Прости. Не привык еще.

— Это вы, мужики, можете еще себе другую найти. А нам после запечатления — все! Труба!

— Я же сказал, прости!

— Тогда не перебивай! Департамент имплантации — это не то, что ты думаешь. Это в десять раз страшнее и в сто раз опаснее. Я в нем работала. Рассказать не могу, подписку давала.

— Даже мне?

— Времени нет. Слушай, не перебивай. Ты в конспирации сосунок, а я третий год прячусь. Поэтому слушай. Первое — продукты. Во-вторых, нужно найти двух-трех верных товарищей. Есть у тебя такие?

— Здесь — один. Остальные далеко.

— И у меня — одна. Маловато. Троих бы надо. Следы заметать. А четырех — еще лучше. На кредитке у тебя много?

— Сто сорок тысяч.

— А ты богатенький!.. Скажи им «до свидания». А кредитку отдай другу. И пусть катит с ней на край света зигзагами и с частыми остановками.

— А мы?

— А мы возьмем кредитку моей подруги, отдадим ей кредитку твоего друга и отправим на другой конец света. Тоже зигзагами, но с редкими остановками.

— А сами рванем по ее кредитке?

— Умница!

Болан принялся загибать пальцы.

— Погоди! А твоя кредитка?

— Выбывает из игры. Я же говорю — троих надо бы.

— Но в Департаменте не знают, что мы поженились. Мы же не оформились.

— Завтра узнают. Мы сегодня весь день языком мололи. Сучий потрох! Почему мы сексом не занялись? Никто не знал бы, что мы вместе. Я бы тебе новые документы раздобыла.

— Как?

— В морг бы устроилась. Документы покойника — тебе, а в морге одним неопознанным трупом больше. Или еще что-то в этом роде.

— Слушай, ты опасная женщина!

— Продукты собирай. Консервы, соль, сахар. Что еще в холодильнике?

— Навалом всего. Мы же в горы собрались, — Болан уже запихивал в рюкзак туристское барахло. Одежду, консервы, фонарик, веревки, палатку, спальник. Поспешил на кухню к холодильнику. Илина разыскала в прихожей большую сумку, шарила по углам и собирала то, что упустил Болан. Через пятнадцать минут сборы были закончены.

— Бол, может я малость того, но из твоего дома есть второй выход?

— Окно на кухне. — Болан уже продел руки в лямки рюкзака.

— Стой! Рюкзак мне! Бери сумку. Если что, бросай ее и беги.

— А где встретимся?

— Канатку в горы знаешь? Под десятой опорой, — она уже толкала Болана на кухню. Пока тот возился с защелками окна, разыскала в шкафчике пачку перца, надорвала, посыпала на подоконник.

— Забыл! — Болан бросился в комнату, выдернул из компа блок долговременной памяти, сунул в карман. — Нефиг им облегчать работу.

— Молодец! Быстро въехал в ситуевину! — оценила Илина. Болан выпрыгнул из окна во двор. Окинув последний раз взглядом кухню, Илина погасила свет, подала ему рюкзак, сумку, села на подоконник, чертыхнувшись, спрыгнула вниз, ловко забросила рюкзак на спину, захлопнула оконные рамы.

— Иди за мной. Здесь в заборе дыра к соседям, — громким шепотом позвал Болан.

— Говори вслух и веди себя естественно, — отозвалась она.

Пролезли в дыру, прошли садом и у калитки столкнулись с хозяевами.

— Никак уезжаете?

— Ага! — весело отозвался Болан. — В горы. На две недели. Если Берт меня спрашивать будет, скажите, чтоб догонял.

— А как же — «умный в гору не пойдет»?

— Так то — умный. Это не о нас, — отозвалась Илина.

— Где вас искать-то?

— Берт знает. Где договаривались.

Проходя мимо урны, Илина выкинула в нее пустую пачку из-под перца.

— Куда сначала идем? К Берту или твоей подруге? — спросил Болан.

— Ко мне. Там ты сидишь тихо как мышка. А я, высунув язык, ношусь по городу. Раньше обеда Департамент обо мне не узнает, а из города мы еще до рассвета исчезнем. Ты что, никогда рюкзак не укладывал? Консервные банки в спину упираются.

Войдя в дом Илины, Болан поразился простоте и аскетичности обстановки. Это был не дом, в котором живут, а временное пристанище. Пузатый рюкзак под кроватью подтвердил первоначальное впечатление.

— Вот как, оказывается, живут отказницы.

— Да, хорошего мало, — согласилась Илина. — Гони кредитку и объясняй, как найти твоего друга.

— Ты думаешь, он тебе поверит настолько, что отдаст все сбережения?

— Разумеется. Во-первых, я умная, загадочная, обаятельная. С хорошо подвешенным языком и умением мутить мозги. А во-вторых, ты напишешь ему записку.

Когда Илана ушла, Болан занялся осмотром дома. Этот дом мог стать его домом. Стандартные, безликие вещи. Как в гостиничном номере. Лишь в спальне на столике — фотография. Вручение наград победительницам конкурса красоты. Илина на бархатной подушечке подносит корону королеве. Вот интересно — одета как женщина. Хотя женщиной стала только вчера. Если припомнить, и одевалась всегда в спецодежду, одинаковую для женщин и девушек. Болан решил убрать фотографию в рюкзак. Заодно, сложить вещи как полагается. Высыпал все на пол. Вытащил из-под кровати рюкзак Илины и, запоминая, где что лежало, разложил вещи в другом конце комнаты. Вещи Илины отличались качеством, а укладка рюкзака — продуманностью. Был там даже маленький, но мощный портативный комп с радиомодемом — мечта любого хакера. Туристский нож явно изготовлен на заказ. Болан почесал в затылке, осмотрел свою кучу и начал сортировку. Лишнего оказалось много, а рюкзак значительно полегчал. Сумка вообще не понадобилась.

Сложив вещи, он занялся настольным компом. Комп вяло посопротивлялся, не желая пускать Болана в святая святых, но был быстро укрощен. Первым делом Болан слил в портативный комп информацию из настольного. Всю. Не глядя. Достал из кармана блок памяти своего компа, воткнул в настольный и тоже слил в портативный. Прикинул, сколько эта малявка может стоить. Получилось — половину годового заработка среднестатистического гражданина. Потом обратил внимание, что корпус представляет собой солнечную батарею, и умножил цифру на два. Илина была непростой девушкой.

— Разве я не молодец! — заявила Илина и кинула ему на живот кредитную карточку. Болан открыл глаза, прочитал имя.

— Тара?! Твоя подруга? Эта вредина?

— Эх ты, не разглядел. Тара — ежик. Снаружи колючки, а под ними — брюшко. Мягкое и ранимое. Это брюшко сейчас мчится ночным экспрессом, спасая твою бестолковую шкурку.

— Моя шкурка толковая! — заявил Болан. — Пока ты гуляла по ночному городу, моя шкурка укладывала вещи. Откуда у тебя такой комп?

— Со старой работы позаимствовала.

— Я слил в него информацию с твоего настольного.

— Там же защита…

— Разве? Ты считаешь простенький пароль защитой?

— Ну и какой у меня пароль? — прищурила глаза Илина.

— Не знаю. Я — мимо. И дальше.

Илина включила комп и убедилась, что Болан говорит правду. Потом обратила внимание на груду ненужных вещей на полу и устроила ревизию рюкзака Болана. Осталась очень довольна. Пока она этим занималась, Болан откровенно любовался ее стройным, гибким телом.

— Какие у нас планы на завтра?

— Встаем в пять утра и двигаемся малой скоростью в сторону лесной зоны.

— Так рано? Давай встанем в семь и двинемся большой скоростью.

— На твоей улице за два дома от твоего стоит серый фургончик.

— Ну и что?

— Ничего. Только когда я работала в Департаменте имплантации, там заказали на заводе много-много серых фургончиков.

— Илина, ты сыпешь намеками. Что происходит? Что за монстр — этот Департамент имплантации?

— Хороший вопрос. Я все ждала, когда ты его задашь. Что происходит, ты знаешь. Наступает ледниковый период. Ты только не знаешь, когда он наступает.

— Через четыре тысячи витков.

— Нет, через девятьсот.

— Но во всех учебниках пишут…

— Чтобы успокоить население. Не беспокойся, кому надо, тот знает.

— А расчеты? А графики? Там же каждую цифру проверить можно.

— Ты проверял?

— Нет.

— Что такое альбедо знаешь?

— Я не астроном. Что-то, связанное со светимостью планет.

— Планеты не светятся. Они отражают солнечный свет. Слышал о коэффициенте отражения? Так вот, у снега и у чернозема он разный. Чем больше на планете будет снега, тем больше солнечной энергии отразится и уйдет обратно в космос. Во всех расчетах для публики доля поглощенной солнечной энергии берется константой. А она меняется. Убывает. Процесс похолодания развивается лавинообразно.

— Мать моя! Вот это номер! Жаль, я маленьким не помер!

— Смейся, смейся, хохмач. Попадешь в Департамент, останешься в памяти потомков навечно молодым. Думаешь, референдум почему провели? Добровольцы кончились. Дураков на свете много, но чтоб до такой степени — считанные единицы. Когда дураки кончились, перешли на преступников. Тех, которым вышка светит, но без психических отклонений. Этот контингент и сейчас идет. Но в основном — призывники. Вроде тебя. Желательно, холостые, но с хорошей наследственностью. — Илина замялась. — Болан, поклянись… м-м… Моей жизнью поклянись, что никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.

— Ты такие страшные вещи говоришь, что я даже не знаю… По-моему, это должны все знать.

— Думаешь, наверху дураки и подонки сидят? Слышал — хорошо для вида, плохо для индивида? Это как раз о нашем случае. Мы — те самые индивиды, которым плохо. Но вид в целом имеет право кем-то пожертвовать ради самосохранения. Это биология. Аксиома!

— У тебя какие-то очень сложные моральные установки. Если ты так думаешь, то почему мне помогаешь? Логики не вижу.

— Есть логика. Индивидуум имеет право бороться за личное счастье.

Болан помотал головой.

— Илина! Рыбонька, лапушка, солнышко, ласточка. Скажи мне честно, прямо и открыто. Департамент — полезная организация, или вредная? Ему помочь надо, или лучше его дотла спалить?

— Департамент — это только одна из структур, озабоченных спасением нашей цивилизации. Есть еще моренисты, теплоконсерваторы. Подают надежды светители — это из глобалистов. Есть и помельче — очернители, например. Они не могут остановить процесс, но дают отсрочку. Ну и, конечно, стабилизаторы. О них ты наверняка знаешь.

— К черту очернителей! Меня только Департамент интересует.

— Ты хочешь сохраниться как вид? Тогда чего спрашиваешь?

— Я хочу сохраниться не только как вид. Я хочу сохранить свой ценный организм. Я ему обещал кроссовки подарить.

— Балуешь ты его.

— Не! Он у меня хороший. Тебя выбрал…

— За это можно и побаловать. Дай, я его приласкаю.

— Пошляк он у тебя! — отметила через некоторое время Илина. — Только о сексе и думает.

— Я тоже… — сознался Болан.

— Нельзя. Я в форме должна быть.

Некоторое время лежали молча.

— Жаль, что нельзя уничтожить Департамент. Все-таки, нападение — лучший способ обороны.

— Хвастунишка. Как ты один целый Департамент уничтожишь

— Ну, совсем я его не уничтожу, но развалю основательно. Витка полтора им будет не до нас.

— Да ты знаешь, кто там работает? Про-фес-си-о-на-лы!

— Обижаешь. А я кто? Тебе звукосочетание «Берт и Болан» ничего не говорит?

Илина даже села на постели.

— Так это ты?

— Ага. Системы защиты данных, а также взлом оных. Может, я не такой энциклопедист как ты, но свое дело знаю. Представь, что однажды все компы Департамента позабудут абсолютно все. Даже как родную маму зовут. Материнскую плату, то есть. Много Департамент наработает?

— Нет, — честно признала Илина. — Ты это в любой момент можешь сделать?

— Быстрая какая! Сначала надо месяца на два на дно лечь. На кнопки давить. Потом месяц-другой подождать, чтоб мое новшество добралось до всех архивных копий. Но в принципе, все необходимое есть. У тебя комп с радиомодемом, у меня руки. По локоть золотые.

Илина поцеловала каждый палец его золотых по локоть рук.

— Бол, ради всего святого, не трогай Департамент. Это как горькое лекарство. Последняя надежда нашего вида.

— Очень горькое… Илиша, как же мы победим, если его трогать нельзя?

— Спи, милый. Утро вечера мудренее. Через два часа подъем.

Разбудила в полшестого. Сама встала на полчаса раньше и приготовила завтрак. Болан сонно поковырял вилкой в тарелке. Но потом организм вспомнил, что лег без ужина, умял все и даже попросил добавки. Илина с умилением смотрела, как он лопает.

— А ты? — спросил Болан.

— Старость — не радость, — вздохнула Илина. — Диету держу. Но если ты толстых любишь… Хочешь, стану как жена Берта?

— Не! Как я буду тебя на руках носить? А Берт на худенькой женился. Это потом она…

Илина вышла во двор и вернулась с ворохом грубой, грязной одежды.

— Облачайся.

Болан порылся, выбрал комбинезон фермера, хотел одеть сверху. Но Илина заставила снять модные брюки и экипироваться полностью. Болан завернул до половины голенища резиновых сапог, нахлобучил широкополую шляпу и посмотрел в зеркало. Сельский бездельник. Оглянулся на жену. Илине шло все. Даже мешковатый комбинезон на два размера больше был ей к лицу. А голенища сапог она подвернула точно так же, как он. Болану это понравилось.

Нырнув с головой в шкаф, Илина раскопала несколько больших пластиковых мешков, запихала в них рюкзаки и лишнюю одежду. Кинула в сумку что-то из продуктов.

— Бери барахло, неси во двор.

Во дворе стоял «ослик» — маленький потрепанный сельский трактор. Без кабины, но с прицепом. В прицепе лежали лопаты, ломики и две бочки с цементом.

Илина отщелкнула замки, сняла с бочек днища, запихнула туда мешки с рюкзаками. Болан помог ей перевернуть бочки вверх тормашками. Теперь вещи покоились под слоем цемента. Мотор зафырчал. Илина обвязала голову платком и приобрела удивительно сельский, пасторальный вид. Болан с трудом пристроился рядом с женой на жестком, узком сиденье. Трактор выехал на проезжую часть и, неторопясь, покатил по улице.

— Теперь я понял, что ты говорила о малой скорости, — подал голос Болан. Он надвинул шляпу на глаза и, задрав подбородок, гордо обозревал окресности. — А слабо до двадцати пяти километров разогнаться?

— На слабо дураков ловят. Что мы, лихачи какие-то? — отозвалась жена.

Из города выехали без проблем. На постах контроля их в упор не замечали. Через два часа Болан сел за руль, а Илина перебралась в прицеп, свернулась калачиком и твердо решила досмотреть утренний сон. Вместо подушки положила под голову сумку с продуктами.

Вечером их первый раз остановили на посту контроля. За рулем в этот момент сидела Илина. Болан давил храпака в прицепе.

— Да какие права? Мне их и положить некуда. У вас работа чистая, а мы навоз лопатами кидаем. Это же изгвоздаешь в три дня, — причитала жена.

— А мне права не нужны, — пьяным голосом отозвался из прицепа Болан. Я — псс-с… пассажир! Когда я за рулем, я ни-ни. — Он погрозил инспектору пальцем и убедительно повторил: — Ни-ни!

— Проезжайте, — бросил инспектор.

Несмотря на низкую скорость, к вечеру намотали на колеса почти четыреста километров. Съехали с трассы на проселок, остановились у речки. Пока Болан ставил палатку, Илина на спиртовом примусе разогрела ужин.

— Простенько, но со вкусом — оценил стряпню Болан. Мытье посуды оставили на утро. Забравшись в палатку, Болан, несмотря на вялое сопротивление, раздел жену и занялся сексом. Теоретические познания в этой области у обоих были неплохие, но практических навыков — никаких. Этот пробел стоило заполнить. Организмы с энтузиазмом взялись за дело. Получалось не очень умело, но весело. Выбившись из сил, заснули, обнявшись.

Болан проснулся от запаха. Что-то невероятно вкусное подгорало на сковородке. При этом шипело и шкворчало. Болан выскочил из палатки и замер в восхищении. Раннее утро, солнце, воздух и женская попка! Не удержавшись, ощупал это чудо природы. Получил шлепок по рукам.

— Мой руки и за стол! — скомандовала Илина.

— Ты как моя мама: «лапаешь всякую гадость, а потом за стол с немытыми руками».

— Ах ты, вирус компьютерный! — отбросив ложку, Илина погналась за ним, столкнула с берега в холодную воду и сама прыгнула следом. — Где ты лапаешь гадость?! Сознавайся!

— Никто не пожалеет бедного хакера, — вопил утопляемый Болан. — Ни жена, ни Департамент!

На этот раз Илина не стала держать диету. Сказала, что организму нужно восстанавливать силы.

После завтрака развернули карту и наметили маршрут. Решили двигаться не по трассе, а по менее заметным дорогам. В придорожном магазинчике Илина накупила целую сумку продуктов. Любопытной продавщице сказала, что отец подарил трактор, теперь перегоняют домой, на свою ферму. Болану легенда понравилась. До самого вечера, трясясь на жестком сиденье, обсуждали, сколько у них на ферме живности, кого как зовут, что на каком поле посеяно и как растет. Категорически не сошлись насчет пасеки. Илина хотела пасеку, а Болан был двумя руками против. Так, ругаясь насчет пасеки, остановились у заправки. Болан купил две бочки древесного спирта и, пока грузили в прицеп, пересказал хозяину свои аргументы. Хозяин согласился, что пасека — сплошная обуза и расход. Тогда Илина оттеснила его и выложила свои аргументы. С ней хозяин тоже согласился. Тут молодые объединились и дружно накинулись на беднягу, требуя, чтоб он принял сторону кого-то одного.

— Чума на вас обоих! — замахал руками хозяин и скрылся в своей будке.

Вечером Болан достал комп из бочки с цементом, вошел в сеть и начал шарить по закрытым для простых смертных базам данных. Его уже разыскивали. Причем, очень энергично. Илина пока не была объявлена в розыск.

После ужина Илина опять взялась за свое.

— Бол, ты должен знать о Департаменте все, что знаю я. Иначе провалишься на пустяке, и меня провалишь. Согласен?

— Да, моя радость.

— Дай слово, что унесешь тайну в могилу.

Болан погрустнел.

— Илиш, а если Берту повестка придет? Неужели ты думаешь, что я ему не расскажу? А если Таре?

На Илину было больно смотреть. Организм боролся с интеллектом. Болан решил помочь организму. Сел рядом и начал нежно поглаживать организм по спинке. Очень скоро интеллект сдался.

— Ты гадкий шантажист! — заявила Илина. Слушай и запоминай. Результаты референдума фальсифицированы. Проект не прошел. Тогда поменяли местами цифры голосовавших «за» и «против». Перевес был минимальный, поэтому публика не обеспокоилась.

— Сволочи!

— Выживание вида!

— Но можно это же делать чистыми руками…

— Не знаю. Может, и можно… Вопросы есть?

— Чем занимаются эти… теплоконсерваторы? Очернители — это которые дома и все подряд в черный цвет красят. А теплоконсерваторы?

— Консерваторы солнечное тепло в недра загоняют. Ты в геологии разбираешься?

— Ни бум-бум.

— Тогда краткая справка. Сначала наша планета была расплавленным шаром. Потом корочка сверху подостыла, появились океаны. Зародилась жизнь. Планета все остывала. Совсем недавно — по геологическим масштабам закончилась кристаллизация недр. А, как ты знаешь, наше Солнце имеет цикл активности длительностью в двести миллионов витков. В позапрошлое похолодание нас спасло тепло кристаллизации недр. В прошлое — сначала тепло недр, а потом предки устроили такое… О парниковом эффекте слышал?

— Это когда входишь в парник, и рубашка к телу прилипает.

— Остряк. Это когда в атмосфере много це-о-два, и солнечное тепло не уходит обратно в космос.

— Да слышал я. Не объясняй.

— Наши предки сожгли всю нефть, весь каменный уголь и газ и устроили парниковый эффект. А когда ничего не осталось, принялись сжигать уран. Подняли уровень радиоактивного фона раз в сто, если не больше. В результате погубили всех диких динозавров, чуть не уничтожили себя. Зверьков вот расплодили. Теоретики считают, именно тогда нарушилось равновесие полов. Под конец оледенения уран тоже кончился.

— И мы впали в варварство.

— Некоторые — определенно! — отозвалась Илина, смерив Болана оценивающим взглядом. — Мы построили очень надежную, стабильную цивилизацию.

— Которая в последние сто лет вдруг решила повторить все ошибки предков.

— Не все. Законы экологического баланса по-прежнему на первом месте.

— Профессор! Вы помните тему лекции?

Илина растерянно взглянула на Болана.

— Консерваторы, — подсказал тот.

— Консерваторы закачивают солнечное тепло в недра. На глубину десятков километров. Прямо в базальт. Сейчас рассматриваются проекты сверхглубоких теплообменников. На сто и больше километров.

— Тепло в стороны не растекается?

— Еще как растекается. В этом и суть.

— Не понял?

— За сколько лет тепло с глубины сто километров до поверхности дойдет?

— Не знаю. Подсчитать надо. Но много времени пройдет.

— Вот именно. А если до поверхности не дойдет, значит в недрах останется. А если в недрах — то его в любой момент использовать можно. Это аккумулятор тепла практически неограниченной емкости.

— А как с экологическим равновесием?

— Все в порядке. Тепло-то от Солнца. Будь на месте теплоприемников леса и поля, эта доля солнечной энергии отразилась и ушла бы назад в космос. А так — в недра. Откуда выйдет на поверхность очень нескоро. И с пользой для дела.

— Но на миллионы лет все равно не хватит.

— Не хватит. Но за тысячи лет мы что-нибудь придумаем. А если нет, то вся надежда на этот чертов Департамент.

— Илиша, ты мыслишь какими-то глобальными категориями. Мне к этому привыкнуть надо. Кто еще остался? Моренисты? Они что делают.

— Строят острова в океане.

— Как?

— Земснарядами роют дно и сваливают все в одну кучу. Получается остров. Но у них свои проблемы. Что-то, связанное с уровнем океана. Я не в курсе. Знаю только, что это самый длительный проект. На несколько тысяч лет. Всем остальным надо продержаться, пока они не кончат.

— Они успеют?

— Такими темпами, как сейчас, и сотой доли не сделают.

— Сучий потрох!

Двигались уже вторую неделю. Ехали по пятнадцать часов в сутки. За это время наматывали на колеса около трехсот километров. В палатке спали часа по четыре. Остальное досыпали в прицепе во время движения. Каждый день Болан погружался в сеть и следил, как идет охота на Берта. В начале второй недели Берта поймали. А к вечеру того же дня отпустили. Берт заявил, что кредитку ему завещал Болан. Пришел как-то вечером, показал файл с повесткой Департамента имплантации, сунул в лапу кредитку, так как она ему вроде как больше ни к чему, и посоветовал тратить кредиты побыстрее, пока счет не закрыли. Когда ему сообщили, что Болан скрывается от закона, Берт жутко огорчился, потребовал комп, попытался разыскать Болана по всем известным сетевым и почтовым адресам. Разумеется, не нашел. С чем и был отпущен.

Илина читала протокол допроса, положив подбородок на плечо Болана.

— Бол, а ведь они тебя за фраера держали. До сих пор ни звука обо мне.

На следующий день Илина попала в розыск. Как пропавшая без вести.

— Ослы! — прокомментировала она, — Нас нужно было вместе, в одном пакете информации давать. И парное фото по всем средствам массовой информации.

— Ты это… Не подсказывай!

В начале третьей недели, съехав с дороги на проселок, выбирая место для ночевки, наткнулись на заброшенный хутор. Вокруг раскинулся одичавший за несколько лет сад.

— Вот здесь и остановимся, — решил Болан. Илина не возражала. Загнали «ослика» в сарай. Два дня мыли полы и окна, приводили дом в более-менее жилой вид. Пригодился и цемент — на ремонт крыльца. Болан включил комп, влез в земельный кадастр, выяснил, что на хуторе жила, пока могла, пожилая пара. А наследники, молодежь, подались в город. Обычная история. На третий день Болан снял с крыши ветряк, разобрал по винтику, промыл, смазал, заменил оборванный кабель, и ветряк заработал. Пока ремонтировал, Илина сидела рядом и наблюдала за его руками. Болан вошел во вкус, проверил и отремонтировал проводку. Вечером в доме появился свет. Илина мыла и сортировала посуду. Посуды оказалось маловато. Но, если пошарить по старому дому… В мастерской алюминиевая кастрюлька, заполненная ржавыми гвоздями и винтиками, рядом стакан с солидолом. На подоконнике — стакан с засохшими кисточками. Под лестницей — тарелка с чем-то окаменевшим, свернувшимся по краям в трубочку. Только поискать. Потом отмыть и отскоблить, что тоже непросто.

Всю первую неделю молодые налаживали быт. Затем появилось свободное время. Болан всерьез занялся проблемами планеты. Проверил и перепроверил расчеты. Илина была права. Похолодание наступало намного раньше объявленного срока. Информация по проектам моренистов и консерваторов большей частью была закрыта. Болан начал сбор буквально по крупинкам. На проекты уходили огромные средства, работали десятки заводов. Болан разыскал старые рулоны обоев, склеил по краю и на обратной стороне начал рисовать огромную схему. Илина молча наблюдала за ним своими загадочными, темносиними глазами, лишь иногда давая совет, или делая замечание. Всегда по существу.

Если долго искать, рано или поздно приходит успех. На одном из серверов Болан откопал рисунок. Эскиз плаката для какого-то заседания. Моренисты задумали создать целый материк. Его контур был пунктиром нанесен на карте экваториальной области Темного океана. Острова, которые сейчас строились, были лишь форпостами. Опорными базами будущей великой стройки. Илина тоже была поражена.

— Конечно, у них проблемы с уровнем океана, заявил Болан. Если здесь отгрохать материк, то вода, которую отсюда вытеснит суша, затопит остальные материки.

— Ты неправ. Грунт берут со дна океана. Океан станет глубже, и уровень не поднимется.

Болан почесал в затылке.

— Значит, опустится! Материк ведь будет возвышаться над уровнем океана. Вот в чем дело! Океаны отступят, суши станет больше. Да еще новый материк. Площадь испарения резко уменьшится. Прибавь сюда похолодание. Дождей будет меньше. В общем, нам грозит засуха! — радостно закончил он.

— И чего тут веселого? — спросила Илана.

Давно Болан не жил такой напряженной жизнью. Часов восемь работал по хозяйству. Приводил дом и служебные постройки в порядок, а вечера просиживал за компом. Как-то незаметно лидерство перешло к нему. Илина исподволь, ненавязчиво подталкивала его к этому.

— Что ты ищешь? — спросила она однажды, наблюдая, как он работает за клавиатурой.

— Хочу составить свое представление обо всех этих проектах. Но никак не могу выяснить, откуда ноги растут. Тут пирамида. Я чувствую, что от меня ускользает что-то очень важное. Ключевое звено. Вот послушай: очернители выигрывают время, чтоб успели закончить работу консерваторы. В лучшем случае они выиграют лет двести-триста. Консерваторы в свою очередь тянут время для моренистов. В идеале продержатся две-три тысячи лет. А моренисты? Тут вопрос на вопросе. Ты знаешь, они хотят построить материк, который на пятьсот метров возвышался бы над уровнем океана. Зачем? Чувствуешь, здесь тайна. Моренисты — не конец цепочки. Они — основание для какого-то более грандиозного проекта. А я не могу его раскопать. Понимаешь, — оживился он, — чтобы влезть в какую-то закрытую базу данных, нужно прежде всего знать, на каком сервере она живет. Остальное — дело техники. Но как узнать, где?! Вот в чем проблема. Серверов-то тысячи.

Илина пододвинула к себе комп и вывела на экран список.

— Может, это тебе поможет. Сетевые адреса компов Департамента имплантации.

— Илишка! Ты чудо! — вскричал Болан, вскочил и закружил ее по комнате. Впрочем, радовался преждевременно. Департамент был не той конторой, которая его интересовала. Более того, он чуть не попался. Влез в сервер Департамента и засыпался, пытаясь снять защиту. Самое плохое, что даже не понял, в какой момент прокололся. Спасла привычка к параноидальной осторожности в кибервзломах. В компе, через который Болан вошел в сервер, сидел жучок. Тихо, мирно, незаметно. Сидел и проверял все, что идет по каналам связи. До поры, до времени ни во что не вмешивался. Но как только сервер заинтересовался координатами Болана, жучок поднял тревогу, а вместо адреса Болана подсунул серверу адрес одного малолетнего, но весьма наглого хакера, после чего самоуничтожился.

Болан задумался. Связываться с сервером было опасно. Это требовало массу времени. А времени жалко. В то же время, именно на этот сервер сходилась вся информация по розыску его, Болана. Знать, как идет розыск, было бы невредно. В конце концов, он остановился на компромиссном варианте. Модернизировал жучка (это заняло всего двое суток) и посадил на все компы, с которыми был связан сервер. Жучки фильтровали информацию, идущую по каналу и собирали для Болана те сообщения, в которых упоминался он, или его друзья.

У метода было два недостатка: некоторые сообщения были зашифрованы. И на одном канале стоял радиомодем. Такой же, как в портативном компе Илины, но с более мощным передатчиком. Проконтролировать работу радиоканала Болан не мог.

Закончив ремонт крыши амбара, Болан спустился на землю и отправился в сад разыскивать Илину. Похвастаться. Илина сидела под деревом и плакала. По-детски, взахлеб. Болан сел рядом, положил руку на плечо. Утешать он не умел. Но это и не понадобилось. Илина тут же начала вытирать слезы.

— Подожди минуту, я сейчас… — бормотала всхлипывая она. — Не надо было тебе меня такой видеть.

— Илишка, мы же Пара. Что случилось? Мне казалось, все хорошо. Розыск почти прекратился. Нашим делом всего одна бригада занимается. Сколько в бригаде? Пятеро? Скоро урожай соберем, перезимуем. Я амбар починил.

— Как ты не понимаешь? Это тупик! Сколько можно от властей скрываться? Все время прятаться, все время начеку. Виток? Два? Тебе это в новинку, но я-то три витка пряталась. Бол, я несчастья приношу. Я падшая женщина.

— Ну что ты, моя милая. Ты сильная и добрая.

— Я предаю всех и вся. Я отказница. Я выдала тебе тайны Департамента. Я загубила жизнь пареньку. Я…

Болан прижал ее к себе, начал целовать. Илина слабо сопротивлялась.

— Это тупик, Бол. Мне уже тридцать. Рожать пора. А если рожу, что с маленькими делать? Им в школу надо. В интернат подкинуть? Не можем же мы всю жизнь прятаться. Ты вот сказал, нас всего одна бригада ищет. Да это же «Финиш». Профессионалы. Виртуозы сыска. Они опаснее всей полиции вместе взятой!

— Ничего, перезимуем. Илиша, дай мне время, и я все устрою. Я же тоже профессионал. Мирового класса. Таких, как мы с Бертом, и двух десятков на всей планете не наберется. Ты подумай, уже сто лет вся информация о всех жителях хранится исключительно в компах. А это по моей части. Сочиню нам биографии, распихаю по базам данных информацию начиная со свидетельства о рождении. Чтоб комар носа не подточил. Школьные атестаты, дипломы, кредитки — все сделаю. Тогда легализуемся. Я никогда не занимался таким серьезным делом, но ради тебя все сделаю. Я по шестнадцать часов работать буду. За зиму инструментарий подготовлю, весной внедрять начну, а к осени мы снова гражданство обретем. Ты мне веришь?

— Верю, — всхлипывала Илина у него на груди.

Эта ночь была ночью Любви. Все началось с обычного секса. Но чувство, которое родилось между ними, было огромно и незнакомо. Оно было неизмеримо сильнее мужского чувства. Оно было во много раз крепче более сильного женского чувства. Илина и Болан были восхищены и напуганы происшедшей с ними переменой.

— Илишка, ты хоть раз слышала о таком?

— Я слышала, что самый сладкий воздух на краю пропасти.

— Мы Пара! — восхищался Болан. — Илишка, милая, я только сейчас понял, что значит быть в Паре. Это как в океане! Внизу синее, а сверху голубое. И все это твое! От края и до края!

Если б только Илина поменьше философствовала.

— Цени сегодняшнее счастье. Завтра оно превратится в горе. Это Резник сказал, не я, — был ее ответ.

Он забросил изучение проектов и с головой ушел в киберпространство. Здорово нехватало привычной аппаратуры, шлема виртуальной реальности, сенсоперчаток. Лишь клавиатура да маленький экран. Первым делом он модернизировал матобеспечение систем передачи данных. Все было почти как раньше, с той лишь разницей, что Болан получал максимальный приоритет, а сведения о нем нигде не регистрировались. Он стал призраком-невидимкой. Второе новшество заключалось в том, что в любой момент Болан мог перекрыть все каналы информации для всех, кроме себя.

Отладив и испытав систему на сервере небольшого городка, Болан начал тиражировать ее по десяткам и сотням узлов связи во всем мире. После чего вновь взялся за сервер отдела сыска. Все достаточно просто объяснялось. На сервере стояла операционная система СВК — система виртуальных компов. Короче, один комп изображал из себя несколько. Обычно СВК использовали только для отладки новых версий операционных систем. Собственно, для этого она и была создана. Здесь же работала в штатном режиме. Болан понял, как попался в первый раз. СВК позволяла незаметно следить за всем, что делается на компе. Пробиться сквозь защиту СВК было невозможно.

Сутки Болан размышлял над этой проблемой, пока не забрезжила одна бредовая идея.

— Знаешь, Илишка, тебе не повезло! — весело окликнул он жену. — Псих в мужья достался. Ни один нормальный до такого не додумался бы.

— Это опасно?

— Нет, — Болан уже рылся в базе городского кадастра, разыскивая планы зданий Департамента. Затем — план помещения, в котором стоял сервер, схему электроснабжения здания, координаты и сетевой адрес компа, управляющего электроснабжением. Комп электриков сдался без боя. Как и большинство работяг, электрики были ребятами без комплексов и не любили усложнять себе жизнь. Все пароли по неписанной дурной традиции звучали одинаково — «пароль». Как в детском анекдоте: «Скажи пароль». — «Пароль!» — «Проходи». Болан взял на заметку, что перед началом операции пароли нужно будеть изменить. А после окончания — восстановить. Незачем подводить хороших парней.

Первая фаза закончилась. Подготовка ко второй требовала нескольких дней. Во время операции все произойдет за секунды, вмешаться будет просто некогда. Поэтому атакой должен управлять комп. А для этого в него следовало заложить сценарии всех возможных ситуаций. Болан не отходил от компа ни днем, ни ночью. Почему-то его преследовала уверенность, что нужно торопиться. Если опоздает, то все, конец надеждам, конец всему. И он гнал себя как спортсмен-марафонец, не думая, что будет после финиша. Илина готовила еду, ставила рядом с локтем. Он съедал. Часто уже остывшее. Когда глаза начинали невыносимо слипаться, отодвигал клавиатуру и падал головой на стол. Илина отводила его на кровать, укутывала одеялом, сделанным из спального мешка. Просыпаясь, он умывался холодной водой и снова садился за комп. Как автомат. Комп — постель — комп — постель. Однажды увидел себя в зеркало. Отрешенно подумал: «Этому парню не повезло». Криво ухмыльнулся. Отражение оскалилось в ответ.

— Илиша, вставай. Ты хотела посмотреть, как все будет.

Болан был крайне возбужден. Глаза бегали, руки тряслись, он никак не мог найти им место.

— Три часа ночи. Днем никак нельзя?

— Нельзя. Темнота — это тоже часть плана.

— А-а… Ну тогда начинай. — Она накинула халатик на плечи и села рядом с ним. Болан запустил программу.

— Делай раз! — комментировал он, вглядываясь в экран покрасневшими как у кролика глазами. — Меняем пароли в компе электриков. Теперь никто из них не сможет нам помешать. Делай два! — отключаем силовое питание в помещении сервера. Сервер говорит всем: «до свидания» и уходит в глубокий шатдаун до лучших времен.

— Как — шатдаун? Ты же питание отключил.

— На серьезных машинах ставят аварийные батарейки на такой случай. Как раз хватает времени сказать коллегам последнее «прости». Сейчас встревожился дежурный инженер. Если проснулся, конечно. Если нет, скоро клиенты звонками разбудят. Тогда он начнет звонить электрикам. Дежурный электрик тоже спит. Спи спокойно, дорогой товарищ, ты это заслужил. Когда он подойдет к экрану, то увидит там сообщение, что подача энергии возобновится через десять минут. Если он не семи пядей во лбу, то вернется к телефону и обрадует инженера. А уж потом задумается, кто мог послать такое сообщение. Но поднимать шум не будет. Побоится, что засмеют. Итак, истекают десять минут. Делай три! — включаем силовое питание! Электрик успокаивается и ложится досыпать. Что делает инженер? Правильно! Запускает сервер. Сейчас наступит тот момент, ради которого все затевалось. Сервер уже под током, но никакой операционной системы еще нет! Он ждет команды от оператора. Кто первый скомандует, тот и будет прав! Первым будет мой комп! Вот оно! Но инженера нужно отвлечь. Иначе заметит. Не дурак же он, инженер все-таки. А заметит — всему конец. Делай четыре! Гасим свет! Вступает в действие психология. Никто в здравом уме и твердой памяти не усидит в темноте перед экраном. Нормальный инженер в здравом уме и твердой памяти отправится шарить руками по стенке в поисках выключателя. А мой комп тем временем допрашивает с пристрастием пленного языка. Сколько у того памяти, сколько процессоров, где что сидит, куда что подключено. Ага, разобрался. Делай пять! На экран инженеру выводим сообщение об аппаратной ошибке и имитируем запуск тестов. Если он умный человек, то клавиатуру пальцами трогать не будет до тех пор, пока на экране цифирьки меняются. Тем более, в темноте. А мой компик, умница, лапочка, кисонька, солнышко, сливает в сервер новую версию СВК. Моего производства! Слил! Делай шесть! Включаем свет, восстанавливаем пароли электрикам, уничтожаем следы, а инженеру сообщаем, что тест закончен, система готова к запуску. Все. Сервер наш. Спа-ать…

Лихорадочное возбуждение ушло. Пошатываясь, Болан добрел до кровати, стянул штаны и рухнул поверх одеяла лицом в подушку.

— Спят ус-сталые игрушки… Спа-ать…

Победа над сервером была полной. Но лишь на третьи сутки он начал более-менее ориентироваться в информационном хозяйстве Департамента имплантации. Технических проблем не было, просто слишком много информации. Подробные досье на каждого жителя планеты составляли едва ли сотую часть от общего объема. Болану же нужно было другое. Информационные структуры управления самим Департаментом. На четвертые сутки он нашел их. На пятые — вышел на бригаду «Финиш». Илина была неправа, когда говорила, что их всего пятеро. Ядро «Финиша» — да, но они могли привлекать к своей работе кого угодно. По Болану работало около сотни человек. Велась постоянная слежка за родными, друзьями и знакомыми Болана и Илины. Тару давно выследили, но в контакт не вступали. Болан припомнил, когда последний раз они пользовались кредиткой Тары. Вскоре после того, как на заправке купили две бочки спирта. Тогда они запаслись несколькими мешками муки и сахара. Прикинув, на сколько километров «ослику» хватило бы двух бочек спирта, Болан нарисовал на карте круг с центром в точке последней закупки. Круг ему понравился. В него вошла чуть ли не половина континента и внушительный кусок Светлого океана.

— Что это? — поинтересовалась Илина?

— Мы — здесь! — гордо ответил Болан, шлепнув ладонью по кругу.

Он перекачал в свой комп личные дела членов бригады «Финиш» — четырех мужчин и одной женщины, изучил их от корки до корки. Подолгу вглядывался в фотографии, пытаясь понять, что же толкнуло их заняться этой работой.

— Не мучайся, — сказала Илина. — Три четверти занятых в Департаменте — штрафники. Перевод в Департамент — это вроде наказания. Я тоже так туда попала. До этого работала консерватором. По моей вине бригада ремонтников чуть не погибла. Обварились сильно.

— Илиша, но в глубине ведь недра еще горячие. Сотни градусов.

— Как ты с трехсот километров тепло на поверхность поднимешь?

— Так же, как вы со ста.

— Ты хотя бы прикидывал, какое атмосферное давление в шахте на глубине ста километров? Воздух — не вода! Он сжимается. В воде давление линейно нарастает, а в газовой среде — как лавина. Это что-то страшное! Воздух все сжимается и сжимается, пока жидкостью не станет. И он во все щели лезет, металлы в нем корродируют, словно тают. Если кессон прорвало и шахту воздухом затопило, ее засыпают. А знаешь, какое давление в недрах на глубине ста километров? Камень течет! Когда породу наверх поднимают, она взрывается. К отвалам на километр страшно подходить! Для них карьеры роют, а потом пятью метрами песка сверху присыпают.

— В таких шахтах опасно работать.

— А в них никто не работает. Все на дистанционке да автоматике. Как только теплообменники заканчивают монтировать, шахту цементомастикой заливают. На веки вечные.

Для того, чтоб легче было следить за новостями, Болан создал несколько фиктивных личностей и от их имени работал в мировых информационных сетях. Невидимым, под своим именем входил в какой-то сервер, там менял имя и, как рядовой гражданин, утолял жажду из источника знаний. Время работало на него. Бригада «Финиш» буксовала, а Болан готовил инструментарий. Вскрыть один-два сервера можно и вручную. Но, когда их сотни, лучше поручить это компу. По существу, Болан создавал свою собственную информационную сеть, независимую от государственной. Заодно узнал много интересного о мире, в котором жил. Научился подключаться к системам мониторинга службы движения и любовался пейзажами незнакомых городов. Пейзажи, правда, были так себе — перекрестки, развязки, путепроводы. Но среди них был и Кандагский перевал. Управление камерой позволяло видеть всю картину, или же выделить какой-то участок крупным планом. Был режим автоматического слежения за выбранным мобилем. Трасса широкими петлями серпантина поднималась все выше и выше. Белоснежные мосты несколько раз переносили ее через бурную Каруту. С высотой петли серпантина становились все уже и уже, пока трасса не ныряла в темный зрачок тоннеля. Она была красива, эта трасса. Она вписывалась в ланшафт, придавала ему законченность и целесообразность. Изящная виньетка на холсте горного ущелья, на нее можно было смотреть часами.

Разобравшись с системами мониторинга, Болан серьезно занялся службой движения. Он хотел научиться перехватывать управление служебными мобилями бригады «Финиш». Из этого ничего не вышло. Небольшие мобили обладали слишком большой автономностью и самостоятельностью. Они даже не поддерживали постоянного канала связи с компьютерами службы движения. То ли дело — беспилотные контейнеровозы. Однако, и тут Болан не смог многого добиться. Ядро системы управления было зашито в ПЗУ — постоянное запоминающее устройство. Болан мог направить этого монстра на колесах по любому адресу, но не мог заставить его нарушить правила дорожного движения. Например, остановиться на перекрестке, или выехать на встречную полосу. Не мог даже включить фары в светлое время суток. А вот аварийные мигалки включить мог. И стеклоочистители включить мог. И шины мог подкачать. Странные ребята проектировали управление контейнеровозом.

Чтоб Илина не чувствовала себя оторванной от мира, Болан обучил ее нескольким приемам скрытной работы, и она знакомилась с прессой, когда Болан спал. К сожалению, слабенький модем хорошо принимал только ближайшую телестанцию — два канала, забитых эстрадой, развлекаловкой и местными новостями. А смотреть стереофильмы без шлема, на малюсеньком плоском экране было противно. Да и не до них было Илине. На ее плечи легли все заботы по дому, по сбору урожая и подготовке к зиме. Однако, именно Илина обнаружила ТО сообщение, адресованное лично им.

— Им не стоило этого делать! — Болан с силой ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась пыль. — Не стоило им этого делать. Они будут об этом жалеть.

— Бол, это провокация. Они хотят вывести тебя из равновесия, хотят спровоцировать на ответные действия.

— Тогда им это удалось!

— Бол, послушай, не надо… Бол, умоляю! Хочешь на колени встану? — она на самом деле упала на колени, и Болану тоже пришлось опуститься на колени, чтоб вести разговор на равных.

— Илина, Илиша, родная моя, есть вещи, которые нельзя делать. Которые нельзя прощать. Если мы простим им это, мы предадим самих себя. Мы перестанем быть собой.

— Ради меня, ради наших детей! Я же ради тебя… Всех и все… Почему ты не можешь?

Лицо Болана страшно изменилось. Илина забилась в рыданиях.

— Прости, прости меня! Забудь, что я сказала.

— Все будет хорошо, милая моя. Мы им не по зубам. Мы же Пара.

— Бол, умоляю, дай слово, что не будешь убивать.

— Илиша, мое оружие — комп. Твоим компом не убить, даже если по голове стукнуть.

Ваши действия противозаконны и аморальны. Пока дело затрагивало лишь мою свободу и мои интересы, я терпел. Но вы пытаетесь шантажировать меня, угрожая безопасности моего друга. Этого я простить не могу. Имею честь сообщить вам, что атакую вас через три дня.

Болан.

р. S. Поскольку я атакую государственную структуру, известную как бригада «Финиш», месть моя не коснется тех, кто добровольно выйдет из состава бригады в указанный трехдневный срок.

Файл с таким содержанием, адресованный членам бригады «Финиш» возник на одном из почтовых серверов словно из воздуха. У этого файла не было ни даты, ни времени создания. У него не было и хозяина. А адресован он был всем почтовым серверам сразу. Болан оформил послание как модификацию служебной команды, используемой при настройке сервера для выяснения сетевых адресов ближайших соседей. Мало кто знал, что если в команде адрес отправителя задать метасимволом «все», то послание расползется по всем почтовым серверам мира.

Каждый десятый житель планеты прочел послание, но лишь одна-две сотни поняли, кому оно адресовано. И единицы — о чем идет речь.

Почти сутки Болан подбирал ключи к банковскому серверу. Защиту делали они с Бертом. И оставили для себя лазейку, закрытую шестью подряд идущими паролями. Они всегда так делали, потому что администраторы менялись, умирали, забывали пароли, а увольняясь, меняли их из злопыхательских побуждений. Тогда фирмы обращались к авторам системы. Это был небольшой, но почти регулярный доход. Тонкость заключалась в том, что система не давала приглашения ко вводу пароля. Она в этот момент якобы думала о своем. Но и Болан не помнил паролей. Список паролей, записанный на мятой бумажке, лежал в сейфе их с Бертом офиса. В эту бумажку были завернуты канцелярские скрепки. (Берт и Болан имели свою точку зрения на надежность сейфов и других средств защиты.) Болан смутно вспоминал, что это был какой-то идиотский отрывок детского стишка.

«Идет бычок, качается, кивает на ходу», — набрал, наконец, он, и сервер пропустил его внутрь. Первым делом Болан выяснил кредитоспособность членов «Финиша». Потом написал простенькую программу из десяти строк с активизацией по дате и времени. Через пять дней программа должна была перевести всю наличность «финишей» на благотворительные цели, а счета закрыть. И — самоуничтожиться.

Покончив с банковским сервером, Болан взялся за сервер службы общественного порядка. Для проверки назначил себя главой полиции мелкого городка, а через пять минут влепил себе выговор с занесением и уволил за несоответствие занимаемой должности.

— Знаешь, Илишка, — задумчиво произнес он, — я ведь могу отсюда управлять миром. Сейчас я — первый хакер на планете. Никогда не добивался этого поста, но ведь вынудили, гады!

Илина с сомнением покачала головой.

— Не веришь? Послушай! — он начал загибать пальцы. — Два десятка банков — мои! Там наши с Бертом системы безопасности. Так? Полиция — моя! Связь — моя! Светофоры в городе — и то мои! Они мне на фиг не нужны, но мои!

— Я верю, что всем по отдельности ты можешь управлять. Но на все сразу тебя не хватит.

— Верно подмечено, — с неохотой согласился Болан. — Илиш, а может мне сначала предупредить «финишей»? Ну, напугать чем-нибудь безобидным? Продемонстрировать свою мощь?

— Очень хорошая идея! Скажи им, чтоб оставили нас в покое, нам же больше ничего не надо.

— Садись за клавиатуру, составляй послание. А мне подумать надо.

Болан достал карту, на которой было отмечено их возможное местонахождение и провел новую окружность — на триста километров больше старой.

— Пусть думают, что у нас был полный бак и канистра. Могла же быть у нас канистра…

— Как ты им на это намекнешь?

— Я выйду на связь отсюда, отсюда, отсюда, отсюда и отсюда, — он наметил на новой окружности пять точек. Тем самым я покажу им, что мы знаем, что они знают, где мы находимся. Этим я продемонстрирую, что не считаю их дураками, а также еще раз намекну, насколько безнадежно их дело.

— А также добавишь к зоне поиска несколько десятков тысяч квадратных километров.

— Ага!

Илина склонилась над клавиатурой, подолгу размышляя над каждой фразой.

— Где ты устроишь демонстрацию?

Болан на секунду задумался.

— На Кандагском перевале. Сегодня, перед заходом солнца. У них останутся сутки на раздумья.

Тревога поднялась сразу же, как только первый из «финишей» прочитал послание Илины. По-видимому, у них были помимо компов еще какие-то средства связи, потому что четверо остальных тут же обеспокоились и включили свои компы. После чего было несколько минут неразберихи. По двум адресам из пяти, откуда Болан отправил свои послания, были высланы оперативные группы, но отозваны с полпути. Интенсивный обмен сообщениями шел еще несколько часов. Но сообщения были зашифрованы, а возиться с декодированием не было времени. Вместо этого, мучаясь совестью, Болан подсадил в компы всех пятерых простенький, но вредный вирус-вандал с активацией по дате. Пять дней спустя вирус должен был обнулить всю память компа. Месяц назад за такое он любому набил бы морду, а теперь сам… Сделать это оказалось очень просто. Компы, на которых работали «финиши», были родными братьями компа Илины и допускали объединение ресурсов. Болан подключился шестым в общее поле памяти, а этого даже никто не заметил. Может, как сыщикам, «финишам» цены не было, но в компьютерной безопасности они не разбирались абсолютно.

Приближался вечер, и Болан занялся перевалом. Однако, его любимой обзорной телекамерой кто-то управлял вручную. Бригада «Финиш» приняла послание всерьез. Было чертовски обидно, что из-за этого он может не увидеть результатов.

Первым делом Болан увеличил на десять процентов предельно-допустимую скорость на серпантине. Комп службы движения съел поправку без звука. Потом начал выбирать жертву. Отбросил контейнеровоз с продуктами, забраковал несколько со станками, топливом и электроникой и остановил выбор на машине, везущей сорок тонн минеральных удобрений. Как только та въехала на серпантин, отключил контроль давления в шинах и включил подкачку воздуха в правое переднее колесо.

Несколько раз его контейнеровоз попадал в поле зрения телекамеры. Один раз даже крупным планом. Болан остался доволен выбором — старая, потрепанная машина. Через три-четыре витка ее так и так сняли бы с линии.

Однако, время шло, но ничего фатального не происходило. Машина упорно ползла в гору, температура двигателя тоже ползла вверх, а давление в шине хотя и росло, но далеко не так быстро, как хотелось бы. Вот контейнеровоз миновал первый поворот, и шел теперь не по краю пропасти, а почти прижимаясь боком к вертикальной стене. Болан начал нервно кусать ногти. Давление поднялось до пяти атмосфер, но шина держалась. Болан решил, что если машина дойдет до последнего зигзага, он спустит давление до нормального, и выберет следующую жертву.

Контейнеровоз миновал второй поворот и снова двигался по краю пропасти. Илина закончила работу в саду и села перед экраном рядом с мужем. Болан ввел ее в курс дела и показал на общем плане «свою» машину. Давление поднялось до пяти с половиной атмосфер, но дальше росло крайне неохотно. В отличии от температуры двигателя. Болан опасался, что из-за перегрева двигателя автопилот контейнеровоза снизит скорость. Позади осталось еще три поворота. Болан опять принялся за ногти, Илина легонько шлепнула его по руке.

— Во-от! — заорал Болан, тыча пальцем в экран. Давление в правом колесе упало до нуля. Даже на общем плане было видно, как машина завиляла, выехала на встречную полосу. Автопилот включил тормоза. Тягач занесло влево, он врезался в склон горы, но прицеп напирал, и контейнеровоз «сложился», перегородив наискосок всю трассу. Контейнеровоз, идущий навстречу, ударил в прицеп, развернул его и сам развернулся. Машины сцепились бортами и так, сцепкой, обрушились вниз.

— Это же надо, какого кита моя малявка завалила, — поразился Болан.

Пролетев больше ста метров, две машины суммарной массой в триста тонн обрушились на козырек, защищавший трассу от камнепадов и снесли его! Вниз, в Каруту обрушился все возрастающий поток камней и бетонных обломков. Видимо, от сотрясения, с противоположной стены тоже сорвался камнепад. Все скрылось в облаке пыли.

— Грандиозно! — только и нашел, что сказать Болан.

— Ты же дорогу повредил, — заплакала Илина. — Обещал только напугать, а сам!? Я обещала, что это будет безопасная демонстрация силы, а ты дорогу разрушил!

— Не думал я, что так получится, — расстроился за жену Болан. — Смотри! Карута мелеет!

И на самом деле, бурная, полноводная Карута мелела прямо на глазах. Исчезло белое облако брызг над водопадом, обнажились черные подводные камни. Камера, управляемая невидимым оператором, сместилась, показав долину. Вдоль застывших у обочины контейнеровозов двигалась колонна бульдозеров и экскаваторов.

— Что ты наделал, сволочь!

Не самое лучшее пробуждение. Болан попытался разлепить веки.

— Дрыхнешь? Знаешь, что ты наделал?! — Илина влепила ему пощечину. Сильно, звонко. Зло! Весь сон мгновенно слетел. Они же были Парой. А Илина его ударила! Даже после обычного запечатления жена так не делает. Пораженный, он смотрел, как Илина неловко замахнулась левой рукой.

Шлеп! Шлеп-шлеп!

Болан обнял жену, прижал к груди. Илина обмякла и завыла.

— Кто-нибудь погиб?

— Не-ет. Население вывезли. Ты поля погуби-ил, — разобрал он.

— Население? Что случилось, Илина? Причем тут население?

— Вода… Плотина… Прорвало. Мосты, поля, все…

— Какая плотина? Нет на Каруте плотин.

— Твоя…

Болан постарался мыслить логически. От жены толкового ответа получить не удавалось. Но информацию она могла получить только из компа.

Подняв жену на руки, вместе с ней прошел к рабочему столу. Пытаться разжать кольцо ее рук сейчас не стоило и пробовать. Два раза перечитал сообщение из файла новостей. Вошел в сеть службы движения, настроился на картинку со знакомой телекамеры…

Мостов через Каруту не было. Контейнеровозы и строительная техника замерли без движения, запертые на половине витка серпантина.

— Твой обвал перекрыл Каруту, — сквозь слезы начала пояснять Илина.

— Вода накопилась и снесла преграду. И мосты снесла… Карута вышла из берегов, затопила поля в долине. Да ты знаешь хоть, что в той машине было? — вдруг визгливо закрича она.

— В моей — удобрения, а в той, второй — топливо. Спирт, наверно. Или пропан.

— Это не для мобилей топливо! Это ракетное топливо! Несимметричный диметпаурзин! Отрава, какой свет не видел. Поля десять лет отраву рожать будут. Ее косить и сжигать, косить и сжигать! В противогазах! Ты превратил долину в пустыню. Рыбу потравил. Мы преступники. Нам любой в лицо плюнет. И прав будет!

Пораженный, Болан тупо уставился в стену. Вот так становятся преступниками. Десятки квадратных километров полей. За всю жизнь ему не восстановить плодородие почвы на такой территории. Преступление против природы — что может быть гнуснее и отвратительнее? Болан честно попытался придумать. И не смог.

Подошел к зеркалу, посмотрел в глаза отражению и плюнул. Не полегчало. Со всей силы врезал кулаком. Боль в костяшках была страшной. Зеркало прогнулось, теперь на него скалилась страшная, высоколобая образина. Болан зарычал от отчаяния и бессильной злости.

«Спасибо, что предупредил, гаденыш!» — прочитал Болан в ответном письме руководителя группы «Финиш». Чисто случайно он догадался посмотреть, нет ли ответа на те фиктивные адреса, с которых были посланы его письма. Один ответ был. И была простенькая ловушка, отлавливающая любопытных, сунувших нос в файл с письмом. Ребята из «Финиша» быстро набирали опыт.

О ловушке Болану сообщил его жучок, отслеживающий все изменения в программном обеспечении сервера. Болан сказал жучку спасибо. Вслух. В ловушку уже попался администратор почтового сервера. Болан прочитал письмо, но не как файл, а на более низком, физическом уровне — как последовательность кластеров. Снова заглянул в список отловленных. Себя там не обнаружил. Ловушка была написана наспех и слишком примитивно. Болан выпустил на волю администратора — у парнишки могли возникнуть неприятности, а ведь он действовал в пределах своих должностных прав и обязанностей.

«Я — твое отражение. Приятно смотреться в зеркало? Напоминаю, срок истекает вечером. Гаденыш.» Написал он в ответном письме. Достал карту с окружностями, выбрал точку на дуге и послал письмо якобы с компьютера придорожного ресторанчика.

— В следующий раз подписывай: «Пара гаденышей», — сказала ему Илина.

— Как называлось то действо, когда наши предки убивали друг друга тысячами? — почему-то Болан был уверен, Илина знает это слово.

— Война. Ее государства объявляли друг другу. Одни выигрывали, другие проигрывали.

Болан не стал спрашивать, что означает слово «государство». Он смутно помнил, что это что-то вроде ареала.

— Я объявляю бригаде «Финиш» войну. Теперь мне ничего не страшно. Ужасней того, что сделал, все равно совершить не смогу.

Болан вошел в сервер Департамента имплантации и, первым делом, уволил всех пятерых. После чего стер файлы их личных дел. Уничтожил досье в банке данных по населению планеты. Стер медицинские карты. Запустил программу, которая отыскивала их имена во всех документах и заменяла на первые попавшиеся из случайного списка. Затем перешел в сервер муниципалитета и повторил все действия там. Разумеется, достоверная информация осталась в архивных копиях двухдневной, недельной, месячной и годовой давности, но восстановление потребует огромных усилий и времени. Главное — времени. И, самое интересное, чтобы восстановить документ, надо знать, что его нужно восстановить. Болан не оставлял следов в статистике обращения к файлам. Он был фантомом, невидимкой. Призраком в компьютерной сети.

— Это была подготовка. Теперь я наношу удар, — объяснил он Илине. И, через банковский сервер, снял с их счетов все, до последнего кредита. А потом анулировал и сами кредитки.

— Ты не круто берешь? — спросила Илина.

— Это начало. Удар нужно наносить сразу и с максимальной силой.

Он вызвал на экран файлы, которые собирался переслать в полицейский сервер. Поколебался секунду и стер один. Женщины. Илина чуть заметно улыбнулась. Отобрала клавиатуру и начала править файлы, заменяя обычные слова полицейскими терминами. Болан в который раз поразился широте ее эрудиции. Вспомнил, что надо спросить, что такое ракетное топливо, но не решился говорить под руку.

— Так будет лучше.

— Вооружен и очень опасен, — прочитал Болан. — Ты уверена, что они вооружены?

Илина на секунду задумалась, и отредактировала фразу: — Очень опасен и, возможно, вооружен.

Болан переслал файлы в полицейский сервер. С этого момента мужской контингент бригады «Финиш» обвинялся в самых страшных преступлениях и находился в розыске.

— Мы нанесли удар, но, тем самым, раскрылись. Когда в Департаменте разберутся, вышвырнут меня с сервера. Это просто. Я бы на их месте установил архивную копию операционки двухмесячной давности. А потом, неторопясь, изучил все мои прибамбасы. Наверно, самое лучшее — самому убраться из сервера, чтоб не рассекретиться. Но у меня бродит в голове одна сумасшедшая идейка.

— Других в твоей голове не бывает, — с грустной нежностью Илина обняла его за талию и положила голову на плечо. — Что будем делать?

— Как всегда. Буду давить на кнопки. А ты попытайся отдохнуть. Ты неважно выглядишь.

Илина и на самом деле сдала. Если до бегства ей можно было дать двадцать пять, то теперь — сорок.

— Может, это и к лучшему, — отозвалась она. — Кто теперь нас узнает по фотографии?

Начался очередной трехсуточный кошмар. На этот раз время было жестко ограничено, а возможностей для отладки — никаких. Писать на кросс-ассемблере программу для контроллера внешних устройств, не имея права на ошибку — такого не пожелаешь и врагу. Кроме того, Болан поднатужился и замаскировал свои изменения в файлах операционной системы. Всем любопытным система показывала эталонные образцы файлов, в работу же шли исправленные Боланом.

Переслав на сервер последний исправленный файл, Болан тупо уставился на экран. Что-то еще надо сделать. Неужели все? Странно. Что же делать дальше?

Он протянул руку за кружкой с кофе, но та была пуста. Источник бодрости иссяк. Смутно вспомнил, Илина говорила что-то насчет последней баночки. Что будет в следующий раз? Без кофе — труба.

Встал, пошатнулся, подошел к окну. Горизонт только начал светлеть. Сзади приблизилась Илина. Она очень чутко спала в последнее время.

— Устал?

— Не знаю. Кажется, я успел. Пошатывает, а так ничего. — Язык заплетался. — Ты поройся там в новостях Департамента. Что о нас нового?

Илина послушно села за комп. Пальцы забегали по клавишам. Болан посмотрел на свои пальцы и покачал головой. Так бойко бегать по клавиатуре они никогда не умели.

— Я пере-прог-раммировал контроллер ввода-вывода, — зачем-то начал объяснять он. Выговаривать сложные слова было ощутимо трудно. — Они перехитрили сами себя. Нельзя в контроллеры ставить ППЗУ. ППЗУ — это полупостоянное запоминающее устройство. Они оставили возможность его пере-прог-раммировать для модернизации системы. Я его пере-прог-раммировал. Надо ставить ПЗУ — постоянное, чтоб никто его… Ни-ни. Такие, как я — ни-ни. Теперь контроллер мои файлы знает, любит и в обиду не даст.

Болан повернулся к окну, и задумчиво посмотрел на рассвет. После трех бессонных ночей мозг работал четко, но язык жил своей жизнью. Болан слушал себя как бы со стороны.

— Наверно, я кончился как программист. Исписался. Мне опротивело писать программы. Я написал слишком много программного кода за последние три… Три? Нет, всего два месяца. Ты знаешь, говорят, программистом можно работать только десять витков. Потом все настолько надоедает… Все эти бесконечные проверки параметров, циклы, условные переходы… Я больше не хочу думать, сколько раз надо повторить цикл. Я устал от этого. Они за это заплатят…

Болан очнулся на полу. Перепуганная до смерти Илина хлопотала над ним, глотая слезы.

— Уснул, — соврал он. — Приснилось, что дошел до кровати и лег.

— Боже мой, нельзя себя до такого доводить. Пожалуйста, не делай так больше. — Илина помогла подняться, довела до кровати, стащила рубашку, штаны, закутала одеялом.

— Фиг они что с нами сделают. Мы Пара… У меня идея появилась, — бормотал, засыпая, Болан. — Что такое «ракетное топ…ли…»

— Меня интересует результат! Где Болан?

Болан смотрел на экран с восторгом начинающего поэта, впервые увидевшего свои вирши, напечатанные типографским способом. Шла телепланерка. Точнее, телеголовомойка. Мылили шею бригаде «Финиш». Экран, разбитый на шестнадцать квадратиков, заполняли лица. Только три квадратика пустовали. Болан, как господь Бог, все видел и все слышал. Но сам в планерке не участвовал. Хотя, мог.

— Ну нет, нет у меня Болана! — заорал Титран, руководитель бригады.

— Что у вас нет Болана, мне известно. Мне неизвестно, кто кого ловит. Вы его, или он вас?

«Финиши» смущенно потупились. Трое из них носили следы побоев на лице. Результат сопротивления при задержании превосходящими силами полиции. Многократно превосходящими.

— Зато мне известны некоторые результаты вашей деятельности, — продолжал наседать Влиятельный Секретарь Департамента. — Уничтожены запасы ракетного топлива. Уничтожено четыре моста через Каруту. Уничтожена плодорожная долина реки Каруты. И, наконец, бригада «Финиш» в полном составе оказалась замешана в уголовных преступлениях… Прошу прощения, бригады «Финиш» никогда не было и нет. Что вы можете сказать на это?

— Начну с конца, — откликнулся Титран. — Нас уверяли в стопроцентной надежности сервера. Как могло случиться, что из него исчезли наши личные дела?

— Начните с начала. Сервером занимаются специалисты, и мы заслушаем их доклад. Позднее. Сейчас слушаем вас. Где Болан?

— Болан здесь, — отозвался Титран, выводя в свободный квадратик знакомую карту с двумя окружностями. Точнее, наружная была окружностью, а внутренняя — неправильным эллипсом с изрезанной кромкой. — Внутренняя линия — это зона, где может находиться Болан по нашим подсчетам. Наружная — та же зона, но по данным самого Болана. Разница составляет сто восемьдесят — двести пятьдесят километров.

— У вас прямая связь с Боланом?

— Да, если он захочет.

— Из каких соображений выбрана граница зоны?

— Из расчета расхода топлива. Болан и его супруга перемещаются на тракторе. Запасы топлива нам известны.

— Откуда такое несоответствие между его и вашими данными?

— Вариантов несколько. Они могли «стрельнуть» топливо у других водителей, могли отрегулировать двигатель на самый экономичный режим. И могли просто обмануть нас. Я придерживаюсь первой версии.

— Что еще вы о них знаете?

— Больше ничего. Все остальное — из области догадок.

— А что говорит психолог?

— А что может сказать психолог, если от него скрывают самое важное? — взревел старичок так, что в компе Болана зарезонировал корпус. Видимо, старичок давно собирался взреветь, но до этого момента ему не давали слова. — Я вообще не понимаю, зачем вам психолог, если от него утаивают ключевую информацию?

— Что вы подразумеваете под ключевой информацией?

— То, что Илина и Болан Пара. То, что Илина работала в Департаменте, то, что Болан — гений. Продолжать?

— Продолжайте, продолжайте, мы вас слушаем.

— Нет, это я вас слушаю. Почему Болан считает, что мы нарушаем закон, а не он?

Влиятельный Секретарь на минуту задумался, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— У Болана есть основания считать, что в отношении его наши действия были неправомерны.

— Есть основания, или это и на самом деле так?

— Многое зависит от уровня его информированности. Считайте, что он прав.

— До чего я люблю расплывчатые формулировки… Мда… Но все равно никак не возьму в голову, как уровень информированности отдельного индивидуума может влиять на закон?

— Я объясню вам это. Позднее. После того, как вы дадите подписку о неразглашении. — Влиятельный Секретарь покрутил головой, видимо, осматривая экраны. — Служба движения, вам слово.

— Мы изучили динамику столкновения мобилей и проработали все варианты удержания на трассе мобиля с ракетным топливом. Нам удалось обнаружить маневр, при котором мобиль с топливом с достаточной степенью вероятности остался бы на трассе. Должен заметить, что такой маневр мог выполнить только живой водитель. Автопилот не может совершить выезд на встречную полосу. Подчеркиваю, что контейнеровоз с удобрением в любом случае упал бы в Каруту.

— То есть, вы хотите сказать, что перегородив контейнеровозом трассу, Болан не оставил вам ни одного шанса?

— Да, ни одного… Но у нас нет доказательств, что аварию организовал Болан. Не будь вашего предостережения, мы решили бы, что это обычная авария. Да, место было рассчитано исключительно точно. Да, кто-то увеличил скорость движения по трассе процентов на десять. Но невозможно вмешаться в управление мобилем. Система управления этого не допускает.

— Но в результате аварии повреждено полотно трассы и уничтожены четыре моста.

— Да, это так.

— Переходим к следующему вопросу. Как Болан проник в сервер Департамента?

— Вопрос надо ставить шире, — подал голос специалист по электронике. — Как он вообще работает в сети? Мы оставили Болану письмо на одном из почтовых серверов… Да, так… Это письмо было ловушкой. Я испытал эту ловушку на себе… Да… Болан прочитал письмо, ответил на него, но в ловушку не попался… На счетчике единица… Более того, он стер запись о том, что я попался в ловушку… Да… Но забыл обнулить счетчик… Или не захотел… Да, так… Видимо, хотел спасти меня от разборок с бригадой сыщиков. Что меня удивляет… Да… Это почему он не уничтожил всю информацию на сервере Департамента?

— Это как раз просто, — отозвался психолог. — Болан имеет зуб на вполне определенных личностей, а не на Департамент в целом. Об этом прямо сказано в «меморандуме Болана». И требование у него одно — чтоб их с Илиной оставили в покое. Я тоже рекомендовал бы так сделать. Кстати, «меморандум Болана» написан Илиной. Анализ словаря, используемых оборотов речи не оставляет в этом никаких сомнений. Я думаю, Департамент защищает Илина.

— Вы считаете, у Болана напряженные отношения с женой?

— У Болана не может быть напряженных отношений с женой. Они Пара. Вряд ли вы до конца осознаете, что значит быть в Паре. Однако, присутствие Илины смягчает его действия. Женщины, как правило, менее агрессивны, чем мужчины. Не будь рядом Илины, боюсь, он просто уничтожил бы Департамент. С такой же эффективностью, и таким же тонким расчетом, как уничтожил горную трассу и долину. И я думаю — нет, просто надеюсь — что у Илины остались друзья в Департаменте.

Болан решил закончить телеконференцию на этой оптимистичной ноте. Камеры на портативном компе не было, поэтому он вывел в один из пустых квадратиков свое фото из личного дела. В соседний квадратик вывел фото Илины. Илина в отчаянии застонала, но Болан жестом призвал ее к тишине и включил микрофон.

— Старичок во многом прав, — сказал он, — однако, слишком напирает на эмоции. Эмоций нет. Илина считает Департамент полезной организацией. Полезной для вида в целом. Пока мне не удалось ее переубедить. До получения повестки я не интересовался данной проблемой. Сейчас занялся ее анализом и поиском альтернативных вариантов. Однако, слишком много сил и времени уходит на мышиную возню с вами. Повторяю наше требование: оставьте нас в покое. Если вы не прекратите противоправные действия в отношении нас, я уничтожу Департамент. Возможно, физически. Как бы это ни огорчило Илину. На этом я закрываю конференцию. Подумайте над моими словами.

— Юноша… — начал Влиятельный Секретарь. Это было его последнее слово, так как Болан закрыл конференцию. Он влез в управление СВК сервера и остановил тот виртуальный комп, который поддерживал конференцию. На экране застыли стоп-кадры участников. Должно было пройти не менее десяти минут, прежде, чем специалисты разобрались бы, в чем дело. Влиятельные Секретари не ждут так долго. А у остальных есть законный повод улизнуть.

— Я солидно выглядел? — спросил Болан у жены.

— Дурак, — ответила Илина. — Мальчишка. Ты же опять раскрылся. Почему тебе обязательно самому надо во все влезть и все испортить?

На следующий день Болан опять обнаружил жену плачущей в саду.

— Я плохая жена, — плакала Илина. — Листья желтеют. Скоро зима, а у нас зимней одежды нет. Совсем нет. Что делать будем?

Проблема была серьезной. В кредитах недостатка не было, но использовать кредитку нельзя. За счетом Тары наверняка ведется наблюдение. А зимы здесь, в центре материка, всегда отличались морозами. Случалось, температура опускалась аж до нуля.

— Не плачь, придумаем что-нибудь. Обязательно придумаем, — пытался утешить жену Болан. — Время еще есть. Чтоб две таких толковых головы, как наши, ничего не придумали… Есть же у нас друзья, о которых никто не знает. Попросим их помочь. Нужно только выбрать тех, за кем нет наблюдения.

Болан лежал в саду, грелся в лучах осеннего солнца и наблюдал за усилиями экспертов обнаружить жучки, оставленные им, Боланом в сервере. Он был очень доволен собой. Сервер успешно держал оборону. Чтоб засечь Болана, экспертам предстояло перелопатить крутые гигабайты информации, да еще выяснить, имеет ли право данный файл лежать в данном месте. А эта проблема тащила за собой следующую: кто его туда положил, и кому он там нужен? Работа грозила затянуться на годы.

Накануне Болан переправил Берту зашифрованный их личным кодом файл с описанием своих проблем и указанием способа связи. Берт обещал помочь. Через два дня один из его друзей, проживающих поблизости, отправится на рыбалку и «забудет» рюкзак с теплыми вещами.

Илина вышла из дома и, с корзинкой в руках, направилась к нему. Болан оторвался от экрана, любуясь ее талией. Внезапно из травы поднялись две фигуры в зеленой с разводами форме. Илина запустила в них корзинкой, развернулась, пустилась бежать. Но третья фигура бросилась ей под ноги. Взмахнув руками, она упала, а сверху тут же набросились первые двое.

Машинально Болан выключил и оттолкнул комп, но вскочить на ноги не успел. Из-за дома вышел Титран, руководитель бригады «Финиш». В вытянутой руке он держал коробочку с блестящей антенной сложной формы.

— Источник где-то рядом, — произнес Титран, покачивая антенной. Троица в защитных комбинезонах подняла с земли Илину, крепко придерживая ее за локти.

— Бо-олан, уходи! Уходи, Болан! — закричала Илина, повернувшись к Болану спиной и вглядываясь в ближайший кустарник. Все машинально повернулись туда же.

— Ухожу, ухожу, — шептал Болан, плохо соображая, что делает, так как глаза застилала красная ярость. Только рывками, как в покадровой съемке, надвигалась замершая группа. Высоко подпрыгнув, он ударил каблуками в спину ближайшего, кулаком достал в полете второго. Дальнейшее вспомнить не мог. Удары, прыжки, атаки — все застилала красная ярость. Только последний кадр. Под ногами корчатся три тела, а он тупо смотрит на выросший из плеча цилиндрик. Фатма, женщина, которую он в свое время пощадил, не отдал в розыск, спокойно убирает дымящуюся трубочку в гнездо на поясе.

В следующее мгновение земля ударила его по лицу.

Открыл глаза. Белый потолок, белый прямоугольник световой панели, белая стена. Повернул голову. Это было ошибкой. Не нужно было поворачивать голову. Голова отозвалась тупой, мучительной болью.

— Сучий потрох!

Говорить тоже не стоило. Боль окрасилась яркими вспышками.

— Болит? — это голос Илины.

— Очень.

— Выпей это, — ласковые руки подносят ко рту стакан с бесцветной жидкостью. Боль неохотно отступила.

Оглядел комнату. Две кровати, стол, стулья. Илина баюкает перебинтованную правую руку.

— Что с рукой?

— Пустяки. До старта заживет. Ударила одного по зубам, а он увернулся, гад. Почти. Наложили восемь швов. Кости и сухожилия целы.

— Где мы?

— В Департаменте, где же еще. Ты сейчас постарайся заснуть. У тебя сотрясение мозга.

— Что произошло? Помню, дрался, а потом?

— Потом ничего и не было. Тебе Фатма шприц вставила, ты уснул. Вызвали санитарный мобиль, и вот мы здесь.

— А те?

— Трое в реанимации. Титран сам ходит. Тебе снотворного дать? Завтра серьезный разговор будет.

— Давай.

Дверь открылась, и вошел сам Влиятельный Секретарь. За ним — Титран с двумя стульями в руках.

— Садитесь, — на правах хозяина распорядился Болан. — Титран, я вас не сильно помял?

— Сильно, — с улыбкой отозвался тот. — С удовольствием взял бы вас в свою бригаду.

— К делу, — скомандовал Болан, как только гости сели за стол. Он ни за что не хотел упускать инициативы в разговоре. — Что вы намереваетесь с нами сделать? Какое наказание меня ждет?

— Вас ждет то же, что и раньше. Отправка в мир иной. Если хотите, можете рассматривать это как наказание. Я пришел сюда, чтоб ознакомить вас с правилами набора команды и программой подготовки.

— Давайте поговорим сначала о юридической стороне дела.

— Давайте, — неохотно согласился Секретарь. — Вы обвиняетесь в уклонении…

— Я не могу обвиняться в уклонении, так как этот закон не имеет юридической силы.

— Закон был утвержден всепланетным референдумом, — постным голосом начал Секретарь.

— Закон был отклонен всепланетным референдумом, — грохнул кулаком по столу Болан. — Однако, результаты референдума были фальсифицированы.

Секретарь с осуждением посмотрел на Илину.

— Не смотрите на Илину. Дайте мне комп, и через полчаса я скажу о каждом жителе планеты, «за» он голосовал, или «против»!

— Пусть так. Вы слишком много знаете, и я вынужден настаивать на отправке вас в другое измерение ради сохранения тайны. Безопасность вида превыше всего.

— Мне Илина все уши прожужжала безопасностью вида! Хорошо, — сменил тактику Болан. — Пусть будет безопасность вида. Ваша прямая обязанность привлекать к решению этой задачи каждый выдающийся ум. Или вы не считаете мой ум выдающимся?

— А вы считаете? Вы попались на пустяке. Не приняли никаких мер, чтоб затруднить пеленгование радиомодема.

— Я просто проспал! Собирался перехватить бригаду «Финиш» на выезде из города и уничтожить. Но проспал! Физиология подвела. Впрочем, разговор не о том. У меня есть несколько идей насчет подъема температуры на поверхности планеты. Их надо просчитать на компе.

— Юноша, проблема не в том, как поднять температуру. Это достаточно просто. Проблема, как удержать ее на постоянной отметке. Или, вы думаете, что мы не можем озеленить и заселить северную пустыню? Или считаете, что нам на самом деле нужен заповедник пустынной зоны таких колоссальных размеров?

— Я думаю, пустыня очень пригодилась консерваторам.

— А до них? Почему стабилизаторы сотни тысяч лет поддерживали ее в заданных границах?

— У меня не было времени это выяснить. От вас отбивался.

— А зря не выяснили. Я скажу вам. Пустыня оберегает Северный Полярный ледяной щит. Это рычаг, с помощью которого мы управляем увеличением или уменьшением щита. Щит — вот главный враг. Температура — что! Мы за несколько столетий можем из нынешнего переключить атмосферу в другое стабильное состояние. На всей планете установится душный, влажный, тропический климат. Солнце навсегда скроется за облаками. Девяносто пять процентов биоформ успеют приспособиться. Не приспособится только ледяной щит! Он растает. Три километра льда растают! Океаны поднимутся на триста с чем-то метров. Много суши останется на планете, я вас спрашиваю?

— Вот откуда пятьсот метров, — ошеломленно пробормотал Болан. — Но как же в прошлое оледенение?

— Никогда, ни в прошлое, ни в позапрошлое оледенение щит не набирал такой массы. Планета стареет. Материки сглаживаются, океанское дно выравнивается. Вы знаете вообще, откуда вода в океанах?

— Океаны всегда были.

— Это не ответ. Вода поступает из недр. Она содержится в породах, образующих нашу планету. Гранитах, базальтах. И она медленно поднимается к поверхности. Пополняет океаны. Разумеется, часть воды испаряется, поднимается в верхние слои атмосферы и уходит в космос. Другая часть ионизируется под действием солнечного излучения. Кислород, как более тяжелый, остается в атмосфере, а легкий водород улетает.

— Я знаю, что такое скорость убегания. Можете не объяснять.

— Тем лучше. Итак, поступление воды из недр превосходит потери. До сих пор излишки скапливались в Северном Полярном щите. Атмосфера может находиться в двух стабильных состояниях. При нынешнем вымерзнем мы. При втором щит растает, а мы утонем. У вас есть идеи, как нам выжить?

— Нет, — заиграл желваками Болан.

— Тогда готовьтесь в дорогу.