Мишель так и не узнал, что ответила Радуга, потому что в следующий момент мир неуловимо изменился. Можно ли было действительно почувствовать этот момент? Или только показалось, по тому, как резко оборвалась передача Радуги? По тому, как на стенах нуль-камеры неожиданно появились декоративные панели?

— Давай воздух, ты же видишь — телеметрия идет, — произнес незнакомый женский голос в наушниках.

— Да вижу я, — ответил другой, — почему он молчит?

— Спроси у него сама, — посоветовал первый и обратился к Мишелю. — С вами все в порядке… товарищ Сегюр?

— Да, — ответил Мишель, — это я. Со мной все в порядке. Вроде бы…

— Хорошо, — сказал первый голос, — вы можете выйти из камеры.

Мишель открыл дверь. Размерами помещение для нуль-камеры повторяло аналогичное на Радуге, но его стены сияли первозданной белизной. Мишель подошел к двери. По мере того, как он шел, все отчетливее слышал свои шаги — воздух возвращался.

— Все, — произнес первый голос, — вы можете снять скафандр.

Мишель открыл клапан, и воздух начал с шипением выходить из его скафандра — здесь, на Плутоне, давление было меньше, чем на Радуге. Он снял шлем и нажал кнопку открывания дверей. За дверью стояло множество людей в белых куртках, длинных белых брюках и белых же касках, защищающих от излучений. Совсем как физики на Радуге. Секунду длилось молчание, а затем они все бросились его поздравлять, хлопать по плечам и спине, трясти руки. Буквально за мгновение до этого Мишелю показалось, что видит сутулую спину Камилла, наставляющего кого-то из местных физиков. но тут его подхватили на руки, развернули и вынесли из зала под ликующие крики. Словно он не испытатель, а кубок, завоеванный в жаркой спортивной схватке.

— Горит! Раскудрит твою мать, камера горит! — вроде бы донеслось из покинутого зала, но ликующая толпа не обратила внимания. Мишель решил, что ему просто послышалось…