На восьмой день встретили необычный караван. Тридцать девять лошаков, восемь перепуганных до истерики рабынь и ни одного мужчины. Рабыни и лошаки грязные, чумазые, будто в болоте искупались.
– Чей караван?! Кто кэптэн? – крикнула Дора, выехав вперед. Рабыни, увидев ее, чуть не разбежались. Успокоились только когда узнали в Доре караванщицу. И тогда жалобы и мольбы полились на Дору нескончаемым потоком. А история выходила страшная и непонятная. Караван был остановлен отрядом воинов. В отряде не меньше тысячи всадников. Всех мужчин уводили по одному в шатер. Потом мужчины вернулись в караван. Были они спокойны и деловиты. Отобрали самых лучших лошаков, товары, которые не для роскоши, а которые всегда нужны, двух рабынь и ушли в отряд. А воины отряда тем временем длинную канаву выкопали. Оставшихся лошаков и рабынь туда загнали, ноги-руки связали и землей засыпать стали. Караванщики вернулись, тоже по несколько лопат кинули и снова в отряд ушли. А воины зарыли рабынь и лошаков так, что только головы над землей остались, свернули лагерь и на юг тронулись. Четыре воина у каравана остались. Подождали, когда остальные скрылись, откопали одну рабыню, ноги-руки развязали и, не тронув, вслед своим уехали. Та рабыня другую откопала. Так, всю ночь голыми руками друг друга да лошаков из земли выкапывали.
Греб, Крис и Мириам начали ожесточенно спорить на своем языке, слова в котором понятны, а фразы – нет. Рэй тоже о чем-то глубоко задумался. Поэтому Дора взяла на себя все руководство. Свернула с караванной тропы в лес, на берег знакомого озера, приказала рабыням разбивать лагерь. Обнаглев, послала Рэя добывать мясо. Заставила девушек вымыть и вычистить всех лошаков. Это была тяжелая работа, рабыни вышли на берег еле живыми, замерзшими но чистыми. Вернулся Рэй с двумя убитыми заврами. Дора зажарила их целиком. Греб и Крис уже охрипли, но все еще спорили. Мириам пыталась их помирить. Один кричал, что это гипноз, другой – проецирующая телепатия. Как поняла Дора, гипноз – это было плохо, но проецирующая телепатия – еще хуже. До того плохо, что можно возвращаться ни с чем.
Уставшие и замерзшие девушки постепенно начали оживать. Голодные взгляды скрестились на мясе. Дора и сама глотала слюнки, но дождалась, когда мясо дойдет до нужной кондиции. Все принялись за еду и шумно восхищались ее кулинарным мастерством. Жир стекал по рукам до локтей, Дора щедро отрезала рабыням сочные куски, для каждой нашла теплое слово, а после ужина лично убедилась, у всех ли хорошие подстилки и одеяла. Понемногу переговорила с каждой, выясняя, чем та занималась в караване. Девушки, почувствовав над собой строгую, но заботливую руку, окончательно успокоились.
Почему-то Дора ощутила острый укол ревности, когда Рэй положил одну из девушек с собой. Поморщившись, она решила обсудить с Гребом судьбу Каравана.
– …спасти караван. Это ее долг караванщицы, – услышала, подходя, голос Мириам.
– Мы не должны вмешиваться. Это не наше время.
– Так ей и объясни.
– Думаешь, поймет?
– Конечно, нет. Ведь это как раз ее время.
– Смерть дракона! После гибели Тавии Крис просто тронулся на своем гуманизме. Нельзя было рабыне давать свободу. Никак нельзя. У нее идея-фикс – караваны!
– А тебе не кажется, что она самая нормальная из нашей компании? Меня уже несколько дней мучает ее гипотеза.
– У Доры – гипотеза?
– Да, что мы посланцы Черной Птицы. Подумай сам – главарь мафии…
– …отстраненный драконом от дел.
– Бывший главарь мафии, бывший киллер, жена которого утопилась, узнав, кто он по профессии и кибер-андроид – хороша компания? – по приказу дракона, бывшего беглого каторжника, отправились в прошлое, чтобы облагодетельствовать человечество. Причем, без его, человечества, ведома. Тебе не кажется, что любое дело, задуманное таким коллективом, немного… воняет?
– Бедная ты моя…
– Подожди, дорогой, теперь чуть-чуть смешного. Местная наивная девчонка, которая изо всех силенок старается жить по справедливости, попадает в эту странную компанию. А попав, принимает мужчин чуть ли не за ангелов небесных. Наверно, по контрасту с местными. Так, не разрушай ее иллюзии. Сыграй ангела.
– Но не могу я крутиться с этим караваном вокруг орды. Его тысяча человек видела. А что с рабынями солдаты сделают? Те, которые полгода бабы не знали?
– Греб, я не требую от тебя ответа. Подумай. Время пока есть.
Дора на цыпочках ушла в темноту, села на одеяло, обхватив колени руками. Греб ничего не имеет против каравана, но завтра прикажет его бросить. Такова жизнь. На советах караванщиков она часто видела, как кто-то яростно возражал против решения кэптэна, но на следующий день отстаивал его перед простыми караванщиками, будто это его идея. Такова жизнь… И просить бесполезно. За нее просила Мириам, а ее слово для Греба значит намного больше. Выходит, надо что-то придумать самой. До утра. Зверюшки лесные, что же тут придумаешь?
Подошел Крис, присел рядом, обнял.
– Я не наивная девчонка, – пожаловалась ему Дора.
– А кто говорит, что наивная?
– Мири.
– А-а. Она не права. Ты почемучка и маленький вулкан. Ложись спать, замерзнешь так.
Дора юркнула под одеяло.
– Кто такие ангелы?
– Ангелы – это летающие люди. С большими белыми крыльями. Вроде вашей белой птицы. По идее, должны добро творить.
– Люди с крыльями?! – поразилась Дора. – Вы, серьезные люди, верите в такую чепуху?
Утром Греб ни слова не сказал о караване. Пришлось Доре первой начинать разговор.
– А ты как сама думаешь? – спросил он.
– У Телима лошаков мало. Этих бы ему… Телим в Сэт идет. Они бы догнали, пока Телим в Сэте торгует. Но рабыни одни, без охраны не дойдут. Перехватит по дороге любой воин, продаст, богатым станет.
– Значит, проблема в охране. Караванщики нанимают воинов для охраны?
– Конечно.
– Если мы воинов наймем, они твоих рабынь не присвоят?
– Всякое бывает, но если охранник караван ограбит, его все кэптэны искать будут. А найдут – живого в землю зароют.
– Попробуем нанять охранников в ближайшем форте.
На такую удачу Дора даже не рассчитывала. Оставалось уладить некоторые формальности. Она построила рабынь.
– Я – кэптэн Дора. С этого дня вы – мои рабыни. Сейчас мы идем в форт и нанимаем воинов для охраны каравана. Потом вы идете в Сэт и присоединяетесь к моему каравану. Сейчас караван ведет кэптэн Телим. Второго такого каравана вы во всем мире не найдете. Там вас встретят как родных. Что такое плетка, навсегда забудете. Все ясно?
– Госпожа, не обижайся, но мой хозяин – кэптэн Никита, – вышла вперед одна рабыня.
– Кэптэн Никита зарыл вас в землю. Отказался от вас.
– Мой хозяин – кэптэн Никита, – упрямо повторила рабыня.
Дора задумалась. Наказывать за преданность нельзя.
– Как звать?
– Мудра, госпожа.
– Драться умеешь?
– Да, госпожа. На ножах, дубинках, как угодно.
– Откуда ты, такая упрямая, на мою голову? – Дора уже вырубала мечом из молодых березок две дубинки. На плечо легла ладонь Мириам.
– Я тебя не учила на дубинках драться. Я ее испытаю, а ты наблюдай, запоминай приемы, – шепнула она на ухо, скинула перевязь с мечом и кинжалом на землю, расстегнула и сунула Доре в руки ошейник, ловко выхватила дубинки, бросила одну рабыне.
– Подожди, Мири, так нельзя! Она моя! Она меня должна слушаться! – Дора, путаясь, в перевязях, мечах и ошейниках поспешила за Мириам, но осеклась на полуслове. Рабыня подхватила дубинку на лету, и та словно ожила в умелых руках. Девушка вращала ее в вытянутой руке, вокруг плеча, вокруг талии, подкидывала в воздух и ловила другой рукой. Безостановочное стремительное движение.
– Дора, не будь злюкой, – рассмеялась Мириам. – Не буду я твою девку бить. Разомнусь немного – и все. Очень полезно перед завтраком.
– Мири, не надо! – Дора прижала ладони к щекам, испугавшись не на шутку. Случись что с Мириам, Греб ее со свету сживет. Не посмотрит, что в ошейнике. И прав будет.
– Ну что ты в самом деле! Ну ладно, успокойся, я одной левой буду.
– Госпожа, мне ничего не будет, если я тебя ударю? – спросила рабыня.
– Если ударишь, сахарную палочку с орехами на завтрак получишь, – Мириам воткнула один конец дубинки в землю перед собой, за другой крепко взялась левой рукой. – Начинай!
Рабыня неуверенно атаковала. Ударила концом своей по дубинке Мириам, тут же ткнула в живот как копьем. Первый удар Мириам проигнорировала, от второго уклонилась, грациозно прогнувшись. Третий, сверху, отбила, наклонив дубинку и спрятавшись за ней. Неожиданно нанесла свой, перехватив дубинку за середину и зажав конец подмышкой. Рабыня отбила, отскочила на два метра и взмолилась:
– Госпожа, возьми палку двумя руками. Я же с побережья. Зашибу. Мириам засмеялась в ответ и перешла в атаку. Бой пошел серьезный. Конец дубинки Мириам то упирался в землю, то прятался в подмышку, и тогда вся дубинка превращалась в продолжение руки. Мириам отбивала удары, фехтовала как мечом, нагибалась или перепрыгивала через дубинку рабыни, но при этом безостановочно шла вперед, медленно, но неодолимо как морской прилив. Рабыня вынуждена была пятиться, кружить по поляне, все ее яростные атаки разбивались о непреодолимость обороны.
– Отлично, девочка, а теперь я атакую! – воскликнула Мириам. С виду ничего не изменилось. Лишь через некоторое время Дора поняла, что у рабыни остался только один путь отступления – в озеро. Ни вправо, ни влево она свернуть не могла. Дубинка Мириам пресекала эти попытки, круша оборону, грозя увечьем, но лишь слегка касаясь тела. Когда рабыня стояла в воде уже по колено, Мириам громко вскрикнула, бросила дубинку и толкнула рабыню пятерней в грудь. Та опрокинулась на спину, сверкнули над водой пятки, описав в воздухе дугу, упала в озеро дубинка. Дора облегченно выдохнула. Мириам помогла рабыне подняться, потом заставила сплавать за дубинкой.
– А ты молодец, хорошо дралась, – одобрила она. – Заслужила сахарную палочку, – продемонстрировала всем чуть заметную царапинку у локтя. Рабыню то ли от страха, то ли от холодной озерной воды била крупная дрожь.
– Вот видишь, Дора, цела твоя рабыня, – продолжала Мириам. – Я же сказала, что не трону ее, а ты боялась. – Мириам обняла Дору за талию и зашептала в ухо: – Ты против нее и минуты не выстоишь. Поэтому бросай палку и переходи в ближний бой. Бей по болевым центрам. Если не положишь ее за пять секунд, ты проиграла. И не жди, пока она от купания отойдет, начинай, глупая.
Дора, дрожащей рукой, приняла у нее дубинку.
– Ну, кто товой хозяин?
– Кэптэн Никита, госпожа! – упрямо повторила рабыня. Дора расстегнула ошейник, отдала Мириам.
– Бери дубинку.
– Госпожа, дай дух перевести.
– Караван задерживаешь.
Рабыня обреченно подняла дубинку, встала в стойку. Дора решительно пошла на нее, лихорадочно соображая, каким концом дубинки наносить первый удар. Оказалось, думала зря. Первый удар нанесла рабыня. Дора чудом блокировала его, взвизгнула во всю силу легких, отбросив свою, схватилась за дубинку соперницы и перебросила рабыню через себя. Тут же дикой кошкой набросилась на лежащую, оглушенную падением, перевернула на живот, вывернув руки, скрутила кисти у лопаток мокрыми, длинными волосами. Вся схватка не заняла и десяти секунд.
– Кто твой хозяин?
Рабыня рыдала.
– Дура ты. Я тебе ошейник хотела дать, а ты сопротивляешься, – обругала ее Дора и поднялась на ноги. – Кто еще утверждает, что ее хозяин Никита? – грозно крикнула она. Рабыни испуганно сжались. – Кто ваш хозяин? – напирала Дора.
– Кэптэн Дора, – ответил нестройный хор.
За завтраком Дора посадила непокорную рабыню рядом с собой. У костра свободных людей. Хотела распросить получше, но разговора не получилось.
– Госпожа, в душу хоть не лезь. Бей меня сколько угодно. Тебе меня прихлопнуть – что норика раздавить. Твоя я, твоя! Ну чего тебе еще от меня надо?
Дора растерянно переглянулась с Мириам. Мириам подсела с другой стороны рабыни, попробовала утешить.
– Мы хотим тебе только добра, поверь мне. Дора полночи не спала, о вас, непутевых, думала. Перестань на меня дуться. Я хоть раз тебя ударила?
Греб отложил кусок мяса и хмуро посмотрел на женщин.
– Терпеть не могу, когда утро начинается с женских слез.
Дора и Мириам увели Мудру под деревья, и там она на самом деле расплакалась. На плече у Мириам. Умоляла выкупить ее у жестокой Доры.
– Ты, госпожа, добрая, сильная, честная. Ты сильней меня, так мне шанс дала, одной рукой сражалась. Ты играла со мной, но не била. А госпожа хозяйка хоть бы для виду несколько ударов сделала. Схватила, с размаху об землю бросила. Словно я не живой человек, а мешок пыльный.
– Послушай, если я тебе ошейник дам, что ты сделаешь? – спросила Дора.
– Хозяина пойду искать, – сердито ответила Мудра.
– Дрянь твой хозяин, если на тебя до сих пор ошейник не одел.
– Что ты, свободная, можешь знать о нашей жизни! Не буду я твоей! Никогда не буду! До смерти забей, не буду.
– Я?! Не знаю?! – задохнулась от такой несправедливости Дора. – Мири, она твоя! Делай с ней что хочешь! – поднялась и пошла к костру. Лапка завра совсем остыла. Холодное жирное мясо не лезло в горло. Дора яростно швырнула ее в огонь. И ужаснулась самой себе. Еду – в огонь! Оглянулась на рабынь. На нее не смотрели. Смотрели на Мириам. С обожанием и преданностью. А та утешала Мудру.